Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)
Она попала в самую точку, конечно.
– Верно, – говорит ей Кас тихо. – Дело именно в этом.
Эмили только кивает.
– Я понимаю, – говорит она. – Мы с мамой будем хранить тайну. – Потом она спрашивает: – Но ваши перья же вырастут снова, правда? Теперь, когда вы закончили химиотерапию, они вырастут снова, и вы снова сможете летать.
При этом заявлении лицо Каса на мгновение напрягается – ясно, что в этом он совсем не уверен.
– Они вырастут, – уверяет его Эмили. – Смотрите на мои волосы. – Она снимает свою вязаную шапочку, обнажая пушистый ежик свежих волос. – Можете пощупать, – предлагает она, и Кас осторожно проводит рукой по ее голове.
– Очень мягкие, – говорит он.
– Они мягче, чем были раньше, – отвечает Эмили.
– Ты прекрасно выглядишь, – говорит ей Кас.
Она улыбается ему и снова надевает шапку.
– Ваши волосы тоже вырастут. И перья тоже. Разве нет? А как же. Раз волосы вырастают, то и перья вырастают.
– Не знаю насчет перьев, – говорит Кас, понизив голос. – Но если честно, я рад уже тому, что жив.
Она снова кивает, словно понимает такую философскую точку зрения. Потом на ее лице отражается неуверенность, и она набирает воздуху, как будто решается, сказать ли что-то еще. Наконец она наклоняется и спрашивает:
– А вы слышали мои молитвы?
Кас расплывается в теплой улыбке.
– Слышал-слышал. Спасибо тебе за это.
– Я буду посылать их каждую неделю, – шепчет она. – И спасибо вам за перо. Мне мама рассказала.
При этих словах Дин с Касом поднимают глаза на Шэрон, ждущую рядом, и Кас встает, чтобы поговорить с ней.
– Я очень рад был помочь, – говорит он только.
Лицо Шэрон при этом искажается, как будто эмоции переполняют ее и она пытается сдержать слезы. Она наклоняется и быстро, крепко обнимает его, и Дину видно (хотя Касу – нет), что во время объятия Шэрон поднимает руку со спины Каса и проводит ею в воздухе у него за плечами, описывая дугу слева направо, прямо как Эмили только что. И, по-видимому, она тоже что-то чувствует, потому что ее глаза расширяются. Когда она отступает назад, выражение лица у нее нарочито сдержанное.
Пока Эмили задает Касу новые вопросы, Шэрон отступает еще на шаг, останавливаясь рядом с Дином.
– Это что, правда? – шепчет она Дину. – Кто он такой.
– Это действительно секрет, – говорит ей Дин.
– Паршивый секрет, если он разгуливает, чудесным образом исцеляя людей, – замечает она.
– Это было исключение, – отвечает Дин. Потом шепчет низким голосом, чтобы Кас не услышал: – У него теперь мало могущества. По сути, вообще нет. Он отдал все, что у него было, Эмили.
У Шэрон на глазах снова выступают слезы, и она прерывает Эмили и Кастиэля, чтобы еще раз обнять его, на этот раз еще крепче.
– Спасибо вам, – говорит она Касу. – Не знаю, чем мы это заслужили.
Кас улыбается ей:
– Вы мои друзья.
***
Они добираются до бункера в среду вечером, и вдруг оказывается, что уже совсем близко Рождество – оно в ближайшее воскресенье. Джоди, Клэр и Алекс проводят в бункере еще два дня – четверг и пятницу, – очевидно все еще преследуя цель откормить и Кастиэля, и Дина до здорового состояния. Но потом, во второй половине дня в пятницу, женщинам приходит пора собирать вещи и отправляться назад в Южную Дакоту, чтобы добраться до Су-Фолс к субботе.
– Какая жалость, что мне нужно работать в праздники, – говорит Джоди, упаковывая вещи в сумку. Девочки тем временем уже вышли в гараж. Джоди набрасывает сумку на плечо и отправляется за ними в сопровождении Каса, Сэма и Дина. – Я бы с удовольствием осталась, – добавляет она, пока они идут по коридору, – но я поменялась сменами с коллегами, чтобы приехать в Денвер, и теперь мне придется работать все праздники. В двойную смену: в канун Рождества, в Рождество и после, начиная с самого утра завтра. Мне правда жаль, ребята.
– Джоди, все в порядке, – успокаивает ее Дин. – Ты и так уже столько для нас сделала! Мне просто неудобно, что тебе приходится так много работать.
– Я предложила девочкам остаться с вами. Но они говорят: «Мы бы с радостью, но как же мы бросим тебя в Рождество, мам». – Джоди улыбается Дину. – Сложно спорить, когда тебя начинают называть «мамой». Похоже, они волнуются, что я останусь одна – вот глупость… В общем, они меня уверяют, что вы наш отъезд переживете.
– Мы и правда переживем, – подтверждает Сэм. – Саре тоже придется работать в праздники, мы понимаем. И тебе следует провести Рождество с девочками. Они правы, не стоит тебе оставаться одной. Вам тоже нужны семейные праздники.
– Почему вы не хотите поехать с нами в Су-Фолс? – сетует Джоди. – И даже не позволили нам приготовить для вас рождественский ужин.
Дин отвечает:
– Уж поверь, с рождественским ужином мы справимся. Во всяком случае, Сэм справится: Сэм, я вроде как назначил тебя добровольцем, уж прости… – (Сэм притворно вздыхает, но явно доволен этим поручением.) – Ты бы видела, что он устроил тут на День благодарения! – продолжает Дин. – Поработал на отлично. Мы справимся. И, честно говоря, нам всем надо отдохнуть… – Он мнется, и Джоди улыбается ему.
– Вам, ребята, наверное, нужно немного времени наедине? – говорит она ему. – Особенно тебе и Касу.
Дин кивает. Он немного стесняется заявлять об этом прямо, но это правда: в эту субботу они наконец избавятся от масок и перчаток, и чего ему на самом деле больше всего хочется в канун Рождества, так это забраться с Кастиэлем в постель на весь долгий, долгий блаженный вечер. Будет ли «блаженный вечер» включать секс, поглаживания по шее, объятия или просто сон – даже неважно; Дину просто очень хочется провести время с ним наедине.
Сэм, конечно, будет рядом, но присутствие Сэма – не то же самое, что пребывание здесь Джоди, Клэр и Алекс. Сэм вписывается, он свой человек, ему просто… здесь место.
– Думаю, нам всем не помешает немного тишины после всей этой больничной суеты, – сознается Дин. – Но после праздников мы с вами свяжемся, хорошо?
– Хорошо… наверное… – отвечает Джоди. Вид у нее по-прежнему озабоченный. Но, когда они заходят в гараж, ее лицо проясняется. – Давайте я хотя бы покажу вам все, что у вас есть. Девочки! Ну-ка, продемонстрируем нашу выработку, идите сюда!
Алекс и Клэр подходят, и Джоди начинает экскурсию по морозильнику.
– Простите, пока он заполнен не до конца, – извиняется она, открывая дверцу. Похоже, по ее мнению, десятков приготовленных блюд еще недостаточно. Дин, Сэм и Кас только в благоговении смотрят на изобилие еды. – Я знаю, что химия у Каса закончилась, – добавляет Джоди. – Но я подумала, если ему предстоит дальнейшее лечение, вам понадобится эта еда; и, если лечение ему больше не нужно, вам все равно понадобится эта еда, потому что, уж простите за прямоту, но вы, ребята, ни черта не в состоянии сами о себе позаботиться.
– Ну не совсем уж ни черта, – возражает Дин, чуть ощетинившись. – Как я сказал, Сэм устроил нам отличный День благодарения. И я тоже в состоянии приготовить пару сносных бургеров.
– Которые, я уверена, ты готовишь как минимум раз в год, между вашими охотами и фастфудом, да?
Дину приходится кивнуть. Джоди усмехается:
– Знаешь, я раньше думала, что вы шутите, когда вы, ребята, упоминали, как перебиваетесь пиццей и сушеной говядиной. Но, боже мой, ваш холодильник здесь – это было жалкое зрелище! Мы с Клэр вообще не могли понять, как вы выживаете. В общем, этого… – она широким жестом обводит содержимое морозильника, – вам должно хватить на праздники и начало января. И если отправитесь на охоту, берите еду с собой, ясно? И я буду заезжать к вам время от времени, даже когда Кастиэлю станет лучше. Короче говоря, жареная курица – вот здесь; тут – свежая порция курицы в кисло-сладком соусе; и говяжий суп с перловкой – в этих контейнерах. Все подписано. А, и я приготовила вот этот томатный соус, он в маленьких баночках – с ним можно есть макароны. Воду вы вскипятить сможете, я надеюсь? И… если вдруг вам интересно научиться готовить… – она колеблется. – То есть я знаю, что Сара собирается вдолбить в вас более здоровые привычки; Сэм, думаю, ты будешь ее первым подопытным кроликом. Но даже независимо от того, что удастся сделать Саре, было бы неплохо, чтобы хоть один из вас троих потрудился научиться готовить нормальную еду.
– Я бы мог научиться, – вызывается Кастиэль. Все поворачиваются к нему.
– Я бы с удовольствием научился готовить, – говорит он. – Мне кажется, у меня бы получилось. Весь этот… опыт показал мне, как важно следить за своим здоровьем. И хорошо питаться. – Он бросает быстрый взгляд на Дина. – Надо же просто все делать по инструкции, да?
– По рецепту, – поправляет Клэр с улыбкой.
– Может быть, ты можешь показать мне какие-нибудь из рецептов во время следующего визита? – просит Кас. – И после этого, когда я запомню инструкции, я смогу готовить еду Сэму и Дину. Сэм готовил для меня так часто, – добавляет он, – и Дин так заботился обо мне, что даже заболел. Я бы с удовольствием для них готовил. – Немного неуверенно он добавляет: – Когда мне станет лучше.
– Да, когда тебе станет лучше, – соглашается Джоди чересчур оживленно. – Отличная мысль.
– Может быть, я мог бы научиться готовить и печенья тоже, – говорит Кас.
– Печенья пекут, – подсказывает Клэр. – Не готовят. Поэтому они и называются «печенья».
– Научи его и готовить, и печь, – предлагает Дин. – Знаешь, как говорят: дай человеку рыбу – накормишь его на день, научи ангела печь – получишь печенья на целую вечность.
***
Потом приходит пора прощаться. Следуют объятия и обмен подарками, которые все обещают не открывать до Рождества.
Все три женщины желают Касу «хороших новостей», «убедиться, что лечение закончилось», «поправляться», и «сообщить, как только будут известия». Все это говорится очень обтекаемо – очевидно, что всем страшно произнести прямо: «Я очень, очень надеюсь, что рака у тебя больше нет».
И от этих туманных выражений надежды всех только окутывает мрачная аура тревоги.
Дин уже знает, как всех отвлечь: он смотрит на Громовержец и набирает воздуху, готовясь произнести речь. Но Клэр опережает его.
– О, гм… – начинает она неуверенно. – Насчет Ти-берда. Так значит… Субик теперь готов, да? Тормоза в порядке?
Дин кивает.
– Ты же сама их поменяла, и масло тоже. И все проверила.
– И он готов? – спрашивает Клэр снова.
– Ты сама сделала всю работу, – замечает Дин. – Какое твое мнение?
– Наверное, готов, – говорит она еще более неуверенно, и Дин кивает. (Он и сам проверил все после. Субару теперь определенно в исправности.) – Ну ладно тогда, – говорит Клэр. – Спасибо, что помог мне с машиной. То есть я имею в виду, что наблюдал, пока я занималась своей машиной. – Она вынимает из кармана ключи от Громовержца и неохотно протягивает их Дину. – И спасибо за то, что одолжил Ти-берд, – говорит она с сожалением. Теперь она смотрит на сияющий красавец Тандерберд с нескрываемой нежностью во взоре. – Это такая классная машина.
– Тебе придется снова его помыть, – отвечает Дин. Он не забирает у нее ключи.
Она недоуменно смотрит на него, все еще держа ключи в вытянутой руке.
– Но я же только что его помыла. Я что, где-то пропустила пятно?
– Иди сюда, взгляни, – приглашает ее к машине Дин. Он подходит к Громовержцу и наклоняется к открытому окну. На водительском сиденье лежит большой конверт; Дин вынимает его из салона. Клэр обходит машину по кругу, осматривая ее блестящий кузов и пытаясь понять, где она пропустила пятно. – Ты ничего не пропустила, – говорит ей Дин. – Все идеально, ты отлично над ним поработала. Просто машина всегда пачкается во время длинных переездов, так что, когда вернешься домой к Джоди, придется снова ее помыть. Восковая полироль переживет дорогу, но помой кузов по приезду. Я положил тебе в багажник мыло, губку и ведро. И не забывай про ходовую часть! Вымой днище струей из шланга, как я тебя учил, хорошо? Иначе зимняя соль разъест его до дыр.
Клэр смотрит на него беспомощно, пока Дин взвешивает в руке конверт. Он увесистый, и внутри слышен лязг металла. Клэр переводит взгляд на конверт – она по-прежнему не понимает (или, скорее, не позволяет себе поверить). Сэм, Джоди, Алекс и Кастиэль все подошли посмотреть, сформировав полукруг вокруг капота Ти-берда, пока Дин говорит Клэр:
– За идею скажи спасибо Касу. Но, в общем, через пару дней Рождество, и Джоди говорит, что тебе в этом году исполнился двадцать один, и Кас был недоволен, что мы пропустили твой день рождения, так что… вот. – Он протягивает ей конверт.
Медленно Клэр берет конверт, открывает его и наклоняет над рукой.
Из него выскальзывает толстая стопка бумаг, обернутых вокруг каких-то металлических пластин. Она разворачивает бумаги и смотрит на них: это документы на Тандерберд, на ее имя, а также новая регистрация и страховка, аккуратно свернутые вокруг пары номерных знаков Южной Дакоты.
– Что? – говорит она, как будто не может осознать это сама. – Что это?
– Машина, – отвечает Дин. – Ти-берд. Заботься о нем как следует. И пожалуйста, не окончи свою жизнь, обернув его вокруг какого-нибудь дерева. – Клэр поднимает на него глаза с пораженным видом, и Дин добавляет: – Я собирался… не знаю, так и хранить его тут вечно, наверное? Но Кас верно заметил, что машина стоит тут уже лет пятьдесят как минимум, и да, она тут в безопасности и в отличном состоянии, но ради чего? Чтобы ее в итоге моль поела? Никто даже не видел ее за пятьдесят лет, не говоря уже о том, чтобы на ней ездить. И я на ней никогда не езжу. Моя детка – Импала. А Громовержец стоит без дела с тех пор, как мы сюда переехали. Пропадает впустую.
– Громовержец должен быть у тебя, – вставляет Кас. – Ты ведь знаешь, что это легендарное крылатое создание из древней индейской мифологии. – Он медлит неожиданно долго, уронив взгляд на стилизованную эмблему крылатой птицы на капоте. Потом добавляет: – Он будет за тобой присматривать, и ты сможешь присматривать за ним. И, гм… я еще добавил к нему кое-какой защиты. Прошлым вечером. Теперь тебе в нем будет еще безопаснее.
Клэр смотрит на Кастиэля долгое время.
– К нему прилагаются условия, – сообщает Дин, и Клэр медленно переводит взгляд обратно на него. – Первое: пока ты не поставишь ему настоящую зимнюю резину, по снегу и льду можно ездить только на Субару – не на Ти-берде. Когда купишь зимнюю резину, тогда посмотрим: может быть, пересмотрим это условие. Второе: тебе придется научиться еще кое-чему по части ухода за машиной и кое-каким навыкам вождения. Третье: держать его будешь у Джоди в гараже – она говорит, там есть место, так что не смей оставлять этого красавца в снегу, грязи и дорожной соли. Как сказал Кас, заботься о нем, и он будет заботиться о тебе. И последнее условие: как я уже сказал, не вздумай разбиться в какой-нибудь идиотской аварии, или я лично тебя разыщу в следующей жизни, и тогда ты сильно пожалеешь.
У Клэр тем временем открывается рот; она стоит, вытаращив глаза и все смотрит по очереди то на Каса, то на Дина. Дин продолжает:
– Я дам тебе несколько уроков по обслуживанию машины и по части вождения. После Нового Года, когда у Каса закончится все его лечение. – (Дин заставляет себя сказать это так, словно это предрешенный исход.) Он поворачивается к Алекс. – Тебе тоже можно присутствовать на уроках. Когда тебе исполнится двадцать один, мы и тебе что-нибудь подберем. – Потом он добавляет, обращаясь к Клэр, которая стоит, лишившись дара речи: – Кас оплатил для тебя регистрацию, – (Кастиэль смотрит на Дина с досадой: он хотел, чтобы это осталось секретом), – и переоформление машины, и все сопутствующие траты – из тех денег, которые скопил, работая. Он даже попытался выкупить у меня машину, только чтобы подарить тебе. Джоди взяла на себя всю работу по постановке ее на учет и страхованию потихоньку от тебя на прошлой неделе, пока машина была в Су-Фолс. А Алекс всю неделю прятала у себя новые номера. – С этими словами Дин подмигивает Алекс, и она улыбается в ответ.
Клэр так и стоит в изумлении. Она смотрит на номера в своих руках, на техпаспорт, свидетельство о регистрации и карточку страхового полиса. Потом разворачивается и долгое время смотрит на машину, после чего внимательно, почти в растерянности вглядывается в Кастиэля, и во всех остальных: Дина, Сэма, Джоди и Алекс. Вид у нее такой, будто она вот-вот расплачется.
– Это что, правда? – произносит она наконец.
– С Рождеством, Клэр, – отвечает Кастиэль, и тогда она действительно разражается слезами.
***
И внезапно женщин уже нет. (Они отъезжают на конвое из трех машин: пикапа, Ти-берда и Субару.)
Рождество всего через пару дней.
За гриппом Дина и последней неделей химии у Каса праздник подкрался совсем незаметно. И теперь, когда банда Джоди уехала, бункер кажется непривычно опустевшим – отчего все чувствуют себя немного не в своей тарелке. Дин даже с удивлением ловит себя на том, что ищет предлог взять Каса в какую-нибудь поездку в Импале. Но вместо этого они придерживаются изначального плана провести тихое Рождество в бункере.
Однако вечером за ужином (пока они едят восхитительную курицу в кисло-сладком соусе, которую оставила Джоди) Кас говорит:
– Кстати, Сэм, Дин, нам надо кое-что обсудить. – Он делает паузу и кладет вилку. – Мне еще надо записаться на обследование, назначенное по окончании химиотерапии.
Сэм и Дин оба смотрят на него.
– Погоди, разве оно не на следующей неделе? – спрашивает Дин. – Я думал, ты уже записан на следующую неделю?
– На следующей неделе прием у доктора Клайна, – отвечает Кас. – Обследование должно было быть на прошлой неделе. Но я отменил его.
Повисает озадаченная тишина. Кас об этом не упоминал.
– Ты был так болен, Дин, – объясняет Кас, и у Дина падает сердце. Кас продолжает: – Я хотел помочь ухаживать за тобой, поэтому отложил обследование, пока не будет ясно, что тебе лучше.
Дин тоже кладет вилку – аппетит у него внезапно пропал.
– Кас… – только и может сказать он.
– Обследование можно было перенести, – говорит Кастиэль спокойно. – Хотя Эрон – то есть доктор Клайн – настоятельно рекомендует пройти его как можно скорее. Но он позвонил мне сегодня, и оказывается, что в Денвере уже очередь до конца месяца. Он также позвонил в больницы в Канзас-Сити, но и там нет свободных мест в расписании.
Теперь Дину уже хочется плакать. Кас отменил критическое обследование ради того, чтобы ухаживать за ним? Кас, похоже, замечает страдальческое выражение на его лице, потому что крепко сжимает рукой его колено и с улыбкой утешает его:
– Не волнуйся, у меня есть идея! Доктор Клайн сказал, что поспрашивает и в других госпиталях, но потом мне пришло в голову… может, это прозвучит странно, но я подумал… – Он колеблется. – Было бы здорово съездить на Рождество в Гранд-Каньон. Как вам такая мысль?
Дин и Сэм только смотрят на него недоуменно.
– В Гранд-Каньон? – переспрашивает Дин. – На Рождество? – Кас кивает. Дин говорит: – Я уверен, что в каньоне нет аппарата МРТ.
– Но во Флагстаффе есть, – замечает Кас с улыбкой.
Во Флагстаффе. Конечно. Во Флагстаффе, в Аризоне, где все началось.
Теперь, спустя столько месяцев, даже странно вспоминать об этом. О том, как они рванули туда в спешке, через эту причудливую горную пустыню с бескрайним ландшафтом из красного камня, в поисках Кастиэля. Сразу после загадочного краткого свидания Дина с мамой. (Дин, на самом деле, уже давно не вспоминал о той странной встрече. «Позволь себе быть счастливым…»)
Как они волновались по пути… только чтобы в итоге найти Каса на ногах, в полном порядке в региональном травма-центре Флагстаффа… когда он говорил с обеспокоенным врачом о «дополнительных анализах». После этого они еще месяцы не знали, что происходило на самом деле, но ведь это доктор из Флагстаффа обнаружил у Каса рак.
– Там мне сделали первое обследование, при помощи их местного кота, – напоминает Кас, – и потом еще серию дополнительных анализов позднее на той неделе – после того, как вы уехали. И анализы крови, и снимки. Уже позднее я перенес свое лечение в Денвер, чтобы быть ближе к вам. Во Флагстаффе мне порекомендовали денверский госпиталь: доступность марихуаны там была плюсом, и он недалеко от Канзаса. Так что я начал лечиться в Денвере. Но Эрон недавно упомянул, что вообще-то было бы идеально сделать повторное обследование в том же месте, где я делал первое, чтобы их можно было точно сравнить. Полагаю, он имеет в виду, с помощью того же кота. Уверен, в Денвере тоже хороший кот, но мне понравилась идея вернуться к флагстаффскому коту. Так что я позвонил во Флагстафф, и к их коту можно записаться на следующей неделе, сразу после Рождества. – С нескрываемой надеждой в глазах Кастиэль добавляет: – И, понимаете, я уже думал о том, какая это жалость, что мне не довелось увидеть Гранд-Каньон, а ведь он всего в часе езды от Флагстаффа…
Он говорит это с такой тоской, таким чувством, и так горячо пытаясь убедить их, что Дин уже принял решение. «Если Кас хочет увидеть Гранд-Каньон на Рождество, – думает он, – значит мы едем в Гранд-Каньон на Рождество».
«Позволь себе быть счастливым…»
И позволь тем, кого ты любишь, быть счастливыми. Одного без другого не бывает.
– Не хватит ли с тебя этого каньона? – интересуется Сэм, пока Дин размышляет. – После того, как ты в него упал?
– Но я тогда его не видел, – объясняет Кас. – Я очутился там, но я же был без сознания.
Сэм спрашивает:
– Но разве ты не видел его раньше? Я имею в виду… ты же облетал мир, наверное, миллион раз, когда был ангелом?
– Да, но именно что когда был ангелом, – отвечает Кастиэль. Сэм не может взять в толк, и Кастиэль поясняет: – В том-то и дело, что я видел его только как ангел. Я даже видел его, когда он только начал образовываться – тогда он был глубиной всего в несколько сотен футов, просто очередной овражек. Позднее, когда он стал больше, я, бывало, пролетал над ним, пересекая Землю во время разнообразных миссий, но я видел его лишь с большой высоты и только ангельским восприятием: через электромагнитный спектр, из небесной плоскости. Я даже однажды приземлялся на его дно – и весьма недавно, всего век назад, – но в тот раз я пролетел через стены каньона, материализовавшись только у его дна, так как я был на весьма срочной миссии, касавшейся демона-фантома, который обосновался на дне каньона, и конечно, в связи с этим пришлось вести переговоры с местным духом речной стихии… – (Дин к этому времени совершенно потерял нить объяснения и лишь смутно гадает, что это еще за «дух стихии».) – И, понятное дело, все это время я был в своем истинном обличье, – продолжает Кас, – и находился там всего две минуты, и смог увидеть лишь очень малую часть каньона, только одну ту нишу, на самом деле, и только при помощи ангельского восприятия. Я даже как-то говорил с другим ангелом – совсем недавно – о том, чтобы его посмотреть, но… в общем, мы туда не добрались. Так что в итоге, – заключает он, – я видел его, когда он только появился, видел его из космоса и из небесной плоскости, и видел небольшую его часть внизу. – Он делает паузу. – Но во всех этих случаях я видел его как ангел. Я никогда еще не видел его как человек.
Кас смотрит на них по очереди с искренней надеждой в глазах.
– Я хочу увидеть одно из величайших чудес света как человек, – говорит он. – С человеческого роста. Человеческими глазами. – Он умолкает, потом добавляет медленно, как будто пытается объяснить доступно: – Жизнь в человеческом воплощении… – совсем иная. Во многих смыслах ангельское восприятие превосходит людское, но… цвета просто… другие, когда смотришь на них человеческими глазами. И восприятие пространства, восприятие масштаба тоже иное. Я пришел к пониманию, что оно не хуже, не менее полноценное, но просто… совсем, совсем иное. Я теперь ощущаю себя гораздо более маленьким – я и есть меньше, – и мир кажется больше. Грандиознее даже. «Грандиозный» – очень удачное слово для описания различия. И этот Гранд-Каньон, как говорят, просто огромный, когда видишь его с человеческого роста, и… в общем, я бы хотел увидеть его как человек. Все в госпитале Флагстаффа говорили мне: «О, если ты не помнишь свой несчастный случай там, то тебе определенно надо снова сходить и посмотреть на каньон; это то, что надо увидеть перед смертью хоть раз».
Кас резко умолкает и слегка краснеет, сообразив, что только что сказал.
Он поспешно добавляет:
– Конечно, они понятия не имели, что у меня рак, в тот момент мне еще не поставили диагноз – они говорили в общем. Но все говорили: «Когда поправишься, обязательно возвращайся, это незабываемое зрелище». То есть буквально каждая сестра, каждая санитарка, каждый врач советовал мне на него посмотреть, и хозяин мотеля, где я остановился позднее, и работники в кафе – у каждого было мнение о том, какие тропы самые живописные, откуда открывается лучший вид. Они все бывали там десятки раз. Люди приезжают туда со всего мира, только чтобы посмотреть каньон. – Он делает паузу и заканчивает словами: – Люди обожают этот каньон. Поэтому я бы хотел увидеть его как человек.
«Перед смертью». Этого он не говорит, но, конечно, он имеет в виду именно это.
Сэм медленно кивает. И Дин уже все решил.
– Я бы и сам не отказался его посмотреть, – соглашается он. – Знаешь, я ведь там ни разу и не был. Исколесил всю страну, а вот туда как-то не добрался.
– Чувак, ты о чем? – говорит Сэм, поворачиваясь к нему со смехом. – Я никогда не забуду, как ты ехал там на муле! Ты что, не помнишь? И мул еще пукал всю дорогу вниз? Когда отец взял нас в тур на дно Гранд-Каньона?
Дин начинает смеяться.
– Сэм, это был Брайс-Каньон.
Сэм только недоуменно моргает.
– Брайс-Каньон, в Юте, – говорит Дин, вспоминая ту поездку и качая головой. – Тоже недалеко, в общем – в следующем штате, – но это другой каньон.
– Как это? – не понимает Сэм. Он совсем сбит с толку. – Это был Брайс? Ты серьезно?
И только тогда Дин соображает, что Сэм так и жил много лет с этим заблуждением. О том, в каком именно каньоне они побывали, когда ему было четыре года.
– Э… наверное, мы гм… так и не сказали тебе, да? – произносит Дин. Сэм смотрит на него в полном замешательстве, и Дину становится неловко. Он пытается объяснить: – Тебе было четыре, приятель. Вышло так… Получилось так, что… – Теперь он начинает нервничать, но тем не менее продолжает: – Понимаешь, отец поклялся, что свозит нас в Гранд-Каньон покататься на мулах, и ты с таким нетерпением этого ждал! Но потом, конечно, подвернулась очередная охота. Ну, ты же знаешь, как всегда подворачивалась охота? Как, что бы он ни обещал, планы всегда менялись, потому что всегда подворачивалась охота? И это происходило буквально каждый раз?
Сэм медленно кивает. (Они оба помнят очень ясно эту особенность своего детства.) Кастиэль настороженно смотрит на них обоих. Дин продолжает:
– Пока отец занимался этой охотой, мы очутились посреди Юты, и ты был просто безутешен. Ты так хотел покататься на этих мулах! Но ведь в Юте тоже есть каньон! Брайс-Каньон! И это тоже национальной парк! И там тоже есть мулы! И оказывается, что в Брайсе на мулах разрешается кататься даже детям, и можно спуститься на самое дно и подняться назад всего за пару часов, потому что этот каньон гораздо меньше. В общем, я уговорил отца, чтобы он отвез нас туда сразу после охоты. И гм, ты спросил, Гранд-Каньон ли это, и отец такой: ну, это большой каньон, так что в своем роде это «гранд»-каньон…
Выражение лица у Сэма теперь решительно горестное, как будто рухнуло его детское воспоминание. Дин в отчаянии говорит:
– Там было охренеть как красиво, Сэм, ты вспомни! Было же офигенно, разве нет? И ты был в таком восторге, что наконец оказался в «гранд»-каньоне, что мы просто… просто не стали объяснять тебе, что каньона два… – Он умолкает, понимая теперь, что надо было все-таки в какой-то момент рассказать правду Сэму. Кас наблюдает за ними очень тихо, как будто понимает, что за этим стоит своя история.
Конечно, это лишь одно звено из бесконечной цепочки лжи и полуправд, сопровождавших Винчестеров все эти годы, но почему-то теперь эта ложь кажется жестокой.
– Ох черт, приятель, – говорит Дин. – Правда, я даже как-то не осознавал, что так никогда и не объяснил тебе этого. И совсем забыл об этом. Прости…
Какое-то время Сэм молчит. Потом он начинает смеяться.
– Тебе было четыре года, – повторяет Дин, оправдываясь.
– Мне было четыре, что означает, тебе было восемь, – говорит Сэм, качая головой и все еще посмеиваясь. – Это на отце вина, не на тебе. Ладно. Это объясняет, почему, когда я был во Флагстаффе, я все спорил с местными о том, насколько каньон большой и сколько занимает поездка на мулах. И я даже не потрудился тогда сходить к Гранд-Каньону – пока жил во Флаге, – потому что был уверен, что я его уже видел! – После паузы он спрашивает: – Так… просто из любопытства… сколько занимает поездка на мулах на дно настоящего Гранд-Каньона?
– Да блин, два дня! – отвечает Дин сразу – он до сих пор помнит эту деталь с тех пор, когда пытался убедить отца, что Брайс-Каньон им вполне подойдет. – Это чудовищный тур: целый день вниз, потом ночь внизу и еще день обратно наверх. И, кстати, оказалось, что детей в эти туры все равно не пускают. Там ограничение по росту, и нагрузка весьма суровая.
– Так это в Брайс-Каньоне мул ураганно пердел? – спрашивает Сэм, как будто ему важнее всего прояснить именно эту деталь.
– Да, это специальное предложение Брайс-Каньона, – говорит Дин, теперь облегченно улыбаясь. – За это мы доплатили, специально чтобы повеселить тебя. В Гранд-Каньоне мулы вообще не пердят.
– Ну тогда решено, – заключает Кас, и Сэм с Дином поворачиваются к нему. Кас держит в руках телефон и уже занес палец над кнопкой звонка. – Я запишусь на обследование туда, – говорит он. – К флагстаффскому коту, на двадцать шестое декабря. А Рождество проведем у Гранд-Каньона. Все согласны?
Дин и Сэм кивают.
Комментарий к Глава 42. Громовержец?
Прим. автора: Конец главы призван решить знаменитую «проблему Гранд-Каньона» в каноне Supernatural. Дин в сериале говорит, что никогда не бывал в Гранд-Каньоне, но Сэм в другом месте говорит, что они с Дином катались там на мулах в детстве. Сценарист Бен Эдлунд даже извинился за эту ошибку. Парки Гранд-Каньон и Брайс-Каньон на самом деле находятся недалеко друг от друга, и в обоих есть экскурсии на мулах. Но в Гранд-Каньоне эти туры надо бронировать за несколько месяцев (что вряд ли стал бы делать Джон Винчестер), и детей туда не пускают. А вот в Брайс-Каньоне для детей устраивают такие поездки, и продолжаются они всего пару часов.
========== Глава 43. Положи голову мне на колени ==========
Как только они принимают решение, Дину вдруг не терпится отправиться в путь.
