Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 59 страниц)
Джоди уверяет ее, что «их мальчики» будут в хороших руках весь уикенд, и они расстаются с крепким объятием. За несколько дней посменного дежурства они сработались и уже стали закадычными подругами.
Сентиментальные прощания продолжаются: Сара сердечно обнимается с Касом, и с Дином тоже, попутно давая им последние указания. («Не забывай спать!» – шипит она Дину на ухо.)
После этого Сэм и Сара долго обнимаются друг с другом. А заодно и целуются, тоже довольно долго, прямо при всех. Джоди вежливо притворяется, будто не замечает, и отворачивается, чтобы загрузить свою сумку и сумку Дина в пикап. Но Дин не может не подсматривать. Забросив свой рюкзак в кабину, он подглядывает снова: Сэм и Сара все еще целуются! Сэм теперь даже гладит ее по волосам. (Дин подмечает кое-какие детали на будущее: боезапас для острот ему без сомнения пригодится – пусть даже чтобы отвечать на шутки по поводу объятий с Касом, которые Сэм неизбежно начнет отпускать.)
Джоди толкает Дина локтем, засовывая его сумку за сиденье в кабине, и тихо ворчит:
– Дай С2 хоть немного времени наедине!
– «С2»? – переспрашивает Дин.
– Сэму и Саре, – бурчит она. Дин снова смотрит на них, и Джоди шипит: – Да не пялься ты, господи, парень, ты что, в хлеву вырос?!
Однако Кастиэль, очевидно, вырос в хлеву (или, во всяком случае, в гарнизоне): он уже устроился в гнезде из подушек на переднем сиденье Импалы и беззастенчиво с явным любопытством наблюдает за взаимодействием Сэма и Сары, даже наклонившись и изогнув шею, чтобы лучше видеть из-за открытой двери. Несколько минут спустя, когда Сэм передает Касу кое-какие вещи в дорогу, Дин слышит вопрос Каса:
– Ты уже целовал Сару раньше, Сэм, или это первый поцелуй? Как думаешь, в следующий раз ты будешь…
Сэм поспешно захлопывает его дверь, оборвав вопрос на полуслове, и стремглав обегает машину к водительской двери. Но как только он открывает ее, Кас продолжает вопрос прямо с того места, где его прервали:
– …целовать ее дольше? Или уже перейдешь к другим вещам?
Сара смеется (и отчаянно краснеет), пока они отъезжают. Кас на прощанье долго и с энтузиазмом машет Дину, но уже в процессе этого занятия поворачивается к Сэму и что-то говорит. По всей видимости, задает новые вопросы, потому что, трогаясь, Сэм бросает на Дина в зеркало довольно-таки загнанный взгляд.
– Езжай за этой машиной, – командует Дин Джоди. – Я хочу увидеть, что будет дальше.
***
«Не прекращай расспросы, пернатый, – посылает Дин сообщение из пикапа. – Думаю, тебе он расскажет больше, чем мне».
«В конце концов, она моя медсестра, – отвечает Кас. – Полагаю, у меня есть право знать».
Несколько минут спустя Кас присылает: «Дин, думаю, она ему нравится».
«Да, думаю, ты прав», – отвечает Дин.
Кас уточняет: «Нет, я имел в виду, я думаю, она ему очень нравится».
Дин отвечает: «И я имел в виду, что я думаю, ты прав».
***
Когда они возвращаются в Канзас, в бункер, Клэр и Алекс ждут их вдвоем. Теперь, когда и Дин болеет (уже выздоравливает, но, как ни досадно, пока еще слаб), тот факт, что Алекс выбрала карьеру медсестры, оказывается явным плюсом. Похоже, она сделала из Каса с Дином какой-то свой личный внеклассный проект: уже завела два блокнотика, которые носит с собой постоянно, и, как только они приезжают, начинает каждое утро снимать их жизненные показатели и прилежно делать заметки.
«Это ваши медицинские карты», – говорит она Касу с Дином вечером, показывая им ровненькие колонки чисел: давление, пульс, дыхание, съеденная еда, количество выпитой жидкости, работа кишечника (Дин не решается спросить, как она это отслеживает), и целый ряд пометок об активности и симптомах. У нее теперь даже появился свой стетоскоп, который она почти все время носит на шее (Клэр: «Хвастунья». Алекс: «Ну извини, что мне хочется помочь людям».) Также она привезла с собой аппарат для измерения давления с манжетой на липучке и говорит, что копит на свой «оксиметр». Свои инструменты она использует при каждой возможности. Дважды в день она консультируется по телефону с Сарой, так что Сара даже звонит в медучилище Алекс и договаривается, чтобы той официально зачли это как практику в «оказании помощи на дому».
Джоди и Клэр тем временем держат оборону на кухне. Горячая домашняя еда появляется каждый день как по волшебству. Вдобавок к свежей еде холодильник и его маленькая морозилка начинают заполняться аккуратно составленными пластиковыми контейнерами с готовыми порциями домашних блюд. В дверце холодильника накаливается впечатляющее разнообразие полезных закусок в герметичных полиэтиленовых пакетиках. Джоди и Клэр, кажется, готовят на недели вперед, как будто ожидают, что после их отбытия Дину, Сэму и Касу придется пережить в изоляции нескончаемую зимнюю бурю и они слишком беспомощны, чтобы прокормиться самостоятельно.
– Мы благодарны, пойми меня правильно, – говорит Дин, – но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанными нас кормить. Мы в состоянии сами о себе позаботиться. Мы делаем это уже многие годы.
Клэр и Джоди вдвоем закатывают глаза – так синхронно, словно отрепетировали этот жест заранее.
Позднее в пятницу Дин не спеша прогуливается по бункеру – главным образом, чтобы оценить, хватит ли у него сил вернуться к охоте, если вдруг подвернется какое-то дело. (Ответ определенно «нет»: пока что он выдыхается, даже пройдя не спеша пятьдесят ярдов.) Его сопровождает Кас: они оба держат в руках кружки с густым горячим шоколадом, который потягивают время от времени. Кас неотступно следует за Дином по пятам, как беспокойная наседка: его явно перепугала болезнь Дина, и за последние сорок восемь часов он приобрел новое хобби, включающее непрерывную дегустацию сортов чая, горячего шоколада, сидра и куриного бульона, которые могут понравиться Дину. Почти ежечасно он возится у плиты с каким-нибудь новым варевом, после чего всучивает Дину очередную кружку горячего напитка, сосредоточенно наблюдая, пока тот делает экспериментальные глотки. Изучив реакцию Дина, он неизменно отправляется обратно в кухню, чтобы усовершенствовать свой следующий эксперимент. (Дин вовсе не возражает – особенно потому, что в процессе этого занятия Кас выпивает и свою кружку напитка, пока смотрит, как пьет Дин.)
Дин действительно еще не совсем здоров. Тем не менее сейчас он принимает решение дойти до гаража взглянуть на Импалу. Кастиэль все еще рядом. Но, когда они заходят в гараж, они неожиданно обнаруживают там всех троих женщин – Джоди, Клэр и Алекс – выгружающих гигантскую коробку из кузова пикапа Джоди.
– Я была в Хейстингсе, – объясняет Джоди, имея в виду ближайший крупный город к северу, у границы с Небраской, где находится большинство магазинов. – Съездила туда кое за какими продуктами, за сидром и горячим шоколадом для Кастиэля и заодно прикупила вот эту вещицу.
– «Вещицу?» – переспрашивает Дин, подвигаясь ближе, чтобы посмотреть. Трое женщин теперь ворочают коробку на полу. – Эй, давайте я помогу… – предлагает Дин.
Они втроем немедленно отгоняют его. Джоди говорит: «Нет», Клэр решительно мотает головой, и Алекс произносит не терпящим возражений профессиональным тоном: «Ты восстанавливаешь силы, Дин. И Кастиэль. Вы оба. Идите сядьте». С этими словами она спроваживает их к дивану у стены гаража (Дин поставил его туда неделей ранее для Каса, чтобы Касу было где комфортно посидеть, пока Дин работает с машинами.)
Кастиэль и Дин усаживаются вдвоем на диване, но Дину не сидится на месте, пока он смотрит, как женщины тащат тяжелую коробку в ближайший к кухонной двери угол. Они так и не сознаются, что внутри. На боку коробки виден только мало о чем говорящий логотип магазина Твой Дом. Но что бы это ни было, оно определенно тяжелое. Дин по-прежнему уверен, что им понадобится помощь, но Джоди пресекает все его попытки помочь.
Но женщин, в конце концов, трое: они все взрослые и вполне крепкие, и при умелом использовании рычагов, ремней и подкатного лежака для ремонта машин они умудряются переместить коробку в желаемое место: в угол рядом с дверью в кухню. Дин все это время заставляет себя молчать, но к его разочарованию оказывается, что помощь им таки не нужна. Потом девочки начинают снимать картон коробки, отрезая его осторожно большими пластами. Под ним проглядывает пенопласт и тонкий целлофан, и вскоре в поле зрения появляется большой сияющий белый ящик. Как раз примерно такого размера, что в него поместилось бы человеческое тело.
– Это что, самый большой в мире морозильник? – спрашивает Дин. – Или это наш личный морг?
– Морозильник! – восклицает Джоди, улыбаясь ему. – Двадцать один кубофут, детка. – Она похлопывает по его блестящему белому боку и говорит Дину: – Я жертвую его в бункер Хранителей Знаний при условии, что он будет занят ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО едой. То есть никаких расчлененных монстров. НИКАКИХ отрезанных голов и НИЧЕГО заразного. Только годные в пищу продукты – я буду проверять.
Морозильник поистине гигантский. Клэр находит толстый удлинитель, Джоди подключает его, и все аплодируют, когда агрегат оживает.
– Ты серьезно купила нам морозильник? – не может поверить Дин. Это замечательная идея – теперь он гадает, как сам до этого не додумался.
Джоди гордо улыбается ему.
– Я не могла понять, как вы до сих пор прожили без полноценного морозильника! – говорит она. – Особенно при вашем бесплатном электричестве! Как вы без него еду-то запасали на время охоты?
Дин смотрит на нее пустым взглядом.
– Запасали еду? – переспрашивает он неуверенно.
На этот раз все три женщины одновременно закатывают глаза.
Оказывается, «запасание еды» включает в себя подготовку поделенных на порции блюд вроде тех, что уже накопились в маленькой морозилке кухонного холодильника. Вскоре все эти замороженные блюда мигрируют в новый морозильник, где к ним почти сразу добавляются десятки новых пластиковых контейнеров с едой: Джоди и Клэр ускоряют свой кухонный конвейер до впечатляющих темпов. В морозильнике оказываются штабеля контейнеров – каждый с готовым обедом или ужином, включая гарнир. (Дин: «Так это вроде быстрых ужинов, как по телеку рекламируют?» Джоди: «Только ДОМАШНЕГО ПРИГОТОВЛЕНИЯ. И ПОЛЕЗНЫХ». Клэр: «И НАТУРАЛЬНЫХ. И ВКУСНЫХ». Джоди: «И СДЕЛАННЫХ С ЛЮБОВЬЮ». Сэм, шепотом: «Блин, Дин, не убивай курицу, несущую золотые яйца!») Там и горки индивидуальных порций говяжьего жаркого, и пироги с курицей, и большие лотки с аппетитной лазаньей, и коробочки с тушеным мясом и чили. Целый отсек морозильника заполнен сырыми продуктами на будущее: замороженными куриными грудками, овощами и даже нарезанными буханками свежевыпеченного хлеба. (В следующие несколько дней Дин пытается пару раз осторожно спросить, сколько Джоди на все это потратила, надеясь как-то возместить ей расходы хотя бы частично. Но она не хочет его слушать. «С Рождеством», – говорит она только.)
И, конечно, они готовят все, к чему у Кастиэля есть хоть малейший аппетит. В пятницу ему понравился картофельный суп, который сварила Клэр, и на следующий день на плите уже кипят две большие кастрюли такого же супа – вскоре после этого не меньше пятнадцати его порций появляются в морозильнике. В субботу утром Кас упоминает, что ему нравятся буррито на завтрак, и к полудню в морозильнике уже выложены двадцать четыре приготовленных буррито: каждое – завернутое в фольгу и аккуратно упакованное в отдельный пакетик, надписанный датой изготовления.
Похоже, Клэр берет на себя большую часть готовки для Кастиэля. Позднее в субботу она выдвигает предложение о том, что, может быть, во время третьей недели химии, в те дни, когда Кас еще не в состоянии полноценно есть, он сможет сосать замороженные виноградинки без косточек, как конфеты. «Это как кусочки льда, но в них есть хоть немного калорий», – поясняет она.
Она не говорит, откуда взяла эту идею: более того, когда Дин спрашивает об этом, вид у Клэр становится таким уклончивым и на ее лице появляется такое странное выражение, что Дин начинает подозревать, не связано ли это как-то с ее отцом.
Может быть, Джимми Новак кормил Клэр замороженным виноградом в детстве, когда она болела?
Откуда бы ни пришла эта идея, оказывается, Клэр уже заранее заморозила несколько виноградин на пробу. Кас съедает одну, пока Клэр слоняется рядом с на удивление отсутствующим видом. Касу нравится. Он поворачивается к ней с улыбкой и просит еще, и лицо Клэр вдруг почти искажается.
Она спешно убегает, чтобы достать еще «пробных виноградин» из морозильника, и становится ясно, что она пытается скрыть слезы. Они даже слышат, как Клэр высмаркивается, скрывшись из виду, но, когда она возвращается чуть позднее с мисочкой винограда, она уже улыбается. И улыбка эта выглядит искренней, как будто это облегчение для нее – знать, что какие-то из ее детских воспоминаний еще полезны.
Кас говорит, что в восторге от винограда. Он не спрашивает, где Клэр почерпнула эту идею, но встает и обнимает ее, сказав серьезно: «Спасибо».
Она тихо отвечает: «Я рада, что тебе понравилось». Больше она ничего об этом не говорит, и Кастиэль не допытывается. Но он ест замороженный виноград весь остаток дня, непрерывным потоком, и Клэр упоминает, как бы невзначай, что заморозит еще «на всякий случай».
***
«Она взрослеет все больше с каждым днем», – думает Дин, глядя как Клэр готовит новую порцию винограда вечером. Оказывается, она не просто замораживает ягоды: она осматривает перед этим каждую виноградинку, выбрасывает слишком мягкие или выцветшие, тщательно очищает остальные от стебельков и моет в большой миске. Прошедшие инспекцию виноградинки она складывает в еще один пластиковый контейнер, приклеивает к нему ярлык с датой и заглядывает в комнату, где Кас смотрит телевизор, чтобы сказать ему, где будет лежать виноград.
– Я приготовлю и лед тоже. Ты можешь взять его вместе с виноградом с собой в Денвер в кулере, – говорит она ему. Потом добавляет, обращаясь к Дину: – У меня есть и второй кулер для вас, ребята. Можете взять еду для вас с Сэмом и суп для Каса, и буррито на всю неделю. Туда все поместится, я уже проверила – еда на всю поездку, и виноград Каса, и суп. Это кулер на пять дней, с толстыми стенками, так что я соберу его в субботу вечером, и он продержит для вас холод всю поездку.
Вдруг становится очень легко представить себе Клэр с ее собственной семьей в будущем.
После этого она исчезает в гараже. Дин и Кас переглядываются.
– Она взрослеет, – замечает Кас. Потом добавляет вдумчиво: – Я так благодарен Джоди…
Дин кивает. Через какое-то время он решает:
– Пойду спрошу ее, где этот кулер.
Он встает и направляется в гараж, ожидая найти Клэр у морозильника. На самом деле, он планирует поблагодарить ее наедине за заботу о Кастиэле. Но, к удивлению Дина, Клэр больше не занята едой. Вместо этого она разворачивает длинный шланг у дальней стены гаража. Дин стоит в дверях, наблюдая за ней и пытаясь оставаться незамеченным: она берет ведро, наполняет его водой, достает мыло (для мытья посуды, как замечает Дин). Потом находит губку, осторожно опробует ее, потерев о руку, как будто проверяет текстуру… подходит к Громовержцу и начинает его мыть.
– Погоди, – подает голос Дин. Клэр вздрагивает и оборачивается. – У меня есть губка побольше, для машин, – говорит Дин. – И помягче. Та, что у тебя, подойдет – хорошо, что ты проверила, не царапается ли она; я видел, как ты проверяла, – она годится, но у меня есть еще лучше. И мыло есть более подходящее, специально для машин – такое что не навредит резине и полировке и не оставит разводов. Средство для мытья посуды может смыть восковую полироль и для резины не очень полезно. Хочешь, я помогу?
– Ты болеешь, – отвечает Клэр, качая головой. – То есть покажи мне, где мыло, конечно, но тебе нельзя работать. Ты болен.
– Я был болен, – жалуется Дин.
– Ты восстанавливаешь силы, как говорит Алекс, – возражает Клэр. – Прошло всего шесть дней. Алекс говорит, что слабость длится две недели. Сядь, – командует она, указывая на диван. Дин показывает ей, где лежат мыло и губка, и садится, снова начиная чувствовать свою бесполезность, пока Клэр делает всю работу.
Вскоре в дверях появляется Кастиэль с неизменным подносом в руках, на котором дымятся горячие кружки. Стоя так в дверном проеме, он кажется совсем худым. Его щеки теперь ввалились, и косички обезьяньей шапки только подчеркивают его сухопарость. И хотя он снова на ногах, Дин все больше волнуется за его общее состояние – и все сильнее чувствует досаду и вину из-за того, что не может заботиться о нем как следует. Не говоря уже о неловкости оттого, что это Кас без конца суетится вокруг Дина.
– Иди сюда, присядь, – приглашает Дин. – Отдохни со мной.
Кас тепло улыбается ему, подносит кружку сидра Клэр (она выпивает ее залпом) и подходит, чтобы сесть рядом с Дином.
Это становится уже привычным обычаем: сидеть так вдвоем бок о бок. Дин удобно устраивается возле плеча Кастиэля, и Кас оставляет руку у Дина на колене. Они вместе потягивают сидр и смотрят за Клэр, пока она осторожно моет Громовержец и протирает его сухой замшевой тряпкой, которую выдал ей Дин.
– К этому легко привыкаешь, – замечает Дин, обращаясь Касу. – К тому, чтобы сидеть и наблюдать, пока кто-то делает всю работу.
– Руководить, – поправляет Кас, кивая.
– Руководить, именно, – соглашается Дин.
Ему приходит в голову, что он действительно мог бы немного поруководить. И даже подучить Клэр, как когда-то обещал ей.
– Эй, Клэр, – окликает он ее. Она оборачивается. Дин смотрит на время на телефоне: до ужина еще несколько часов. – Еще успеем поменять масло до ужина, – говорит он ей. – Может, даже тормоза привести в порядок. Ты готова сменить масле в Ти-берде для начала? Я объясню тебе как.
Она моментально загорается этой идеей. Скоро оказывается, что она ничего не намерена позволять делать Дину: ему разрешается только заезжать под машину на втором подкатном лежаке и объяснять, где что находится под днищем. (Кас, конечно, присоединяется к ним и начинает кругами ходить вокруг Ти-берда, изучая его защиту с профессиональным интересом.) Дин также настаивает на исчерпывающей инструкции по поводу правильной блокировки колес перед тем, как работать под машиной. Но оказывается, что ему нужно только указывать и объяснять: всю работу делает Клэр, и очень аккуратно. Потом она хочет знать, как заменить тормозные колодки у Субару. Запчасти давно прибыли (Дин заказал их уже две недели назад), и он обучает Клэр и этому.
Вскоре она отправляет Дина и Каса обратно на диван. До ужина еще остается время, и, что интересно, вместо того, чтобы работать дальше над Субару, Клэр возвращается к Ти-берду и начинает полировать его воском после мытья.
– Она и правда неплохо справляется, – шепчет Дин Касу.
Кас приподнимает бровь и оценивающе смотрит на Дина.
– «Неплохо справляется» – это значит великолепно справляется?
Дин усмехается, но вынужден кивнуть. Клэр и правда обращается с машинами отлично.
Кас удовлетворенно кивает.
– Рад это слышать, – говорит он, глядя, как Клэр полирует Ти-берд. Какое-то время он наблюдает за ней, потом добавляет: – Знаешь, мне всегда нравилось название этой машины. Оно подходящее.
Дин недоуменно смотрит на него, потом на Ти-берд. О…
– Громовержец? – шепчет он Касу. Громовержец – это же мифологическая птица. На капоте даже имеется стилизованная эмблема птицы с крыльями – и перьями.
Кас кивает.
– Летающее создание, – шепчет он. Потом добавляет: – Мне нравится мысль, что за Клэр присматривает Громовержец. И что она заботится о нем в ответ. – Тут он выпрямляется и набирает в грудь воздуху, поворачиваясь к Дину, как будто ему только что пришла в голову идея. И Дин уже знает, что он собирается сказать. Он кивает раньше, чем Кас успевает что-либо произнести.
***
Как по часам накатывает следующая неделя химии. Дин уверяет всех, что он уже «практически в норме», что, конечно, означает, что он вовсе не в норме и все еще чувствует ужасную усталость. Они с Касом даже спят в разных постелях, опасаясь заражения (всегда, конечно, есть вариант с масками, но Дин боится начать кашлять или случайно сорвать маску во сне).
К счастью, и Саре, и Джоди удается снова приехать помочь им – в этот раз всего на пару дней, понедельник и вторник (бог знает, какой ценой на работе). Дин в состоянии выдерживать лишь по несколько часов дежурства за раз, но, по крайней мере, теперь он может находиться с Касом в комнате, хотя зачастую – свалившись на матрасе в углу и внимательно наблюдая за происходящим, пока всю тяжелую работу делают Джоди, Сара и Сэм.
При том, что Дин уже поправляется и Джоди с Сарой помогают, это должна быть относительно легкая неделя. «Пятидневный кулер» Клэр решил проблему с питанием, и замороженный виноград оказывается настоящей находкой. Но даже «легкая» неделя химии – это все равно неделя химии, и Касу все равно нехорошо.
По крайней мере, это последняя неделя химии – во всяком случае, на какое-то время. Это должно обнадеживать, даже радовать, но, как ни странно, никто старается об этом не упоминать. Оттого, как суеверно все боятся сглазить, становится тревожно. Персонал в клинике говорит об этом немного свободнее, но их комментарии кажутся притворными, с чересчур жизнерадостными шутками «Надеемся, мы с вами больше не увидимся!» и чересчур настойчивым пожеланием «отметить праздники как следует». Дин ловит себя на непрестанном волнении по поводу консультации с доктором Клайном на следующей неделе, после Рождества. Кас не упоминает ее вообще, что кажется зловещим предзнаменованием. Помогла ли химиотерапия хоть чуть-чуть? Что скажет доктор Клайн?
Что покажет обследование?
Тревога и напряжение не отпускают Дина, и, хотя он пытается их скрывать, он знает, что это препятствует его выздоровлению. Ему по-прежнему тяжело спать, он борется с постоянным утомлением, и аппетита у него почти нет. Теперь возникла еще и новая проблема: ноющий дискомфорт в животе, который донимал его то и дело вот уже несколько недель, расцвел в регулярную колющую желудочную боль. О которой, конечно, Дин никому не говорит, пока в один прекрасный день Сара не замечает его согнувшимся на матрасе и схватившимся за живот.
– Язва, – заключает она, порасспрашивав его о симптомах и пощупав живот. Потом добавляет с усталым вздохом: – Стоит ли говорить, что я тебя предупреждала…
– Ладно, ладно, я понял, – сопит Дин. – Что делать-то?
– Идти ко врачу, – отвечает она. – Я не могу поставить тебе диагноз, это только догадка. Но будь я на твоем месте… никакого кофе и кислотообразующей еды, пить много жидкости, и можно попробовать кое-какие безрецептурные препараты.
Дин в отчаянии надеется все это скрыть. Но Кастиэль уже услышал.
И режим наседки у Каса больше не выключается, даже когда он совсем болен. Теперь, просыпаясь от очередной обессиленной дремоты на матрасе, Дин зачастую обнаруживает, что Кас следит за ним, свернувшись на боку на кровати и пристально глядя на него, а не на часы. Кас то и дело шепчет советы Джоди, Сэму и Саре о том, как помочь Дину: какие чаи и щадящая еда подойдут для его желудка, как ему полезна горячая ванна или как еще его побаловать.
Как только Кас снова встает на ноги во вторник, он первым делом идет к маленькой микроволновке в номере, чтобы заварить кружку ромашкового чая для Дина – не для себя.
Больше того, ясно, что Кас как никогда пытается скрыть, насколько плохо себя чувствует, пытается вести себя так, словно он полон сил, хотя это явно неправда. И все это ради того, чтобы Дин не волновался.
Но Кас не может скрыть всего. Он уже шесть месяцев на беспрерывном суровом цикле химиотерапии. Он потерял все волосы; даже бровей у него теперь не осталось, и от этого вид у него стал призрачный и печальный. Его худоба начинает вызывать серьезное беспокойство: Дин может прощупать под кожей все его кости, когда прижимается к нему в постели (пока предусмотрительно в маске и перчатках).
Во вторник вечером, пока Дин сидит на своем матрасе на полу, потягивая ромашковый чай, (а Кас свернулся рядом, наблюдая) Дину приходит в голову, что у них не было секса уже больше недели, с тех пор, как он заболел. И это как-то совершенно неважно. Даже интересно, насколько неважно: это, вообще говоря, в новинку для Дина – иметь секс так низко в списке приоритетов, что он вовсе исчезает из виду. То ли стресс так влияет на гормоны, то ли просто тот факт, что они оба больны, то ли постоянная изводящая тревога друг за друга – и о том, что они друг за друга тревожатся. Как бы там ни было, даже хорошо, что они оба сейчас не в форме, так как совершенно ясно что у Каса просто нет сил. Впечатление такое, что ему постепенно отказывает все тело. На этой неделе он выглядит еще более уставшим, чем на прошлой.
Дин опускает руку на его голову и, потягивая свой чай, гладит Каса по голове. И по затылку, конечно. Только теперь, когда рука Дина уверенно скользит по его голове, выражение озабоченности постепенно исчезает с лица Каса. Его черты расслабляются, веки начинают опускаться.
Дин продолжает до тех пор, пока Кас не засыпает. Тогда Дин ставит кружку на пол и, свернувшись сбоку от Каса, тоже проваливается в сон.
Как-то они преодолевают третью неделю. Дин не может избавиться от образа, что они с Касом – пара утопающих псов, которые, шатаясь от слабости, выбрались на далекий берег бурной реки. Они добрались до суши, но вконец выжаты.
По крайней мере, это последняя неделя химии. Во всяком случае, Дин отчаянно на это надеется.
***
В среду Кас объясняет, что ему нужно еще раз зайти в клинику, получить кое-какие бумаги в связи с окончанием лечения, прежде чем они отправятся назад в Канзас. И оказывается, что персонал в госпитале выбрал этот момент, чтобы отметить официальное окончание длительного курса химиотерапии Каса. В фойе отделения химиотерапии имеется прикрепленный к стене колокольчик: Дин замечал его раньше, но не задавался вопросом, зачем он нужен. Оказывается, это колокольчик «последнего сеанса»: пациенты звонят в него перед тем, как уйти из дверей клиники, как можно надеяться, в последний раз.
Десятки людей собираются, чтобы посмотреть, как Кас будет звонить в колокольчик. Все это превращается в постановку неожиданного размаха: внезапно появляется Сара и все прочие сестры, и кольцо других пациентов. К удивлению Дина (и Каса), пришли даже Шэрон и Эмили. Сэм и Дин отходят назад, чтобы дать Касу немного воздуха. Кас выглядит растерянным от такого внимания к себе. Но, бросив на Дина нервный взгляд, он расправляет плечи и звонит в колокольчик.
Колокольчик радостно звенит. Он оказывается совсем негромким, но все настолько притихли, что его звук слышится чисто и отчетливо. Он эхом отдается по клинике, словно звонкая нотка надежды среди непроглядной тьмы.
Следуют поздравления ото всех, рукопожатия и объятия.
После этого люди начинают расходиться. Сэм и Сара ожидаемо о чем-то разговорились, и Дину выпадает минутка наедине с Касом. Дин все еще беспокоится, что поцелуи могут быть заразны, поэтому вместо этого обнимает Каса – долгим крепким объятием. Кас кладет голову ему на плечо.
– Дин… – шепчет Кас и затихает, словно не может сформулировать то, что хочет сказать.
Вместо поцелуя Дин гладит его по шее. Почти полминуты.
Когда Дин наконец отпускает Каса, тот выглядит почти опьяненным ощущениями. Его голубые глаза широко раскрыты, зрачки – огромные и темные; он едва сдерживает слезы, и его улыбка немного дрожащая. Но, кажется, в хорошем смысле дрожащая.
– Дин… – шепчет Кас снова, сжимая обе руки Дина и заглядывая глубоко ему в глаза. И снова он не может закончить фразу.
– Я знаю, – говорит Дин.
– Я… – начинает Кас и снова спотыкается.
– Я знаю, – отвечает Дин. – Я тоже. – Он улыбается Касу и еще раз наскоро обнимает его.
На этом они оставляют разговор – пока что. Дин передает Касу его зимнее пальто, два шарфа и две шапки (братья совместно решили, что Касу нужно двойное утепление). Но тут вдруг, откуда ни возьмись, возле локтя Дина появляется малышка Эмили, вслед за которой подходит и Шэрон. Кас уже начал обматывать вокруг шеи свой бежевый шарф, но при виде Эмили останавливается, и на его губах расцветает улыбка. Эмили выглядит замечательно: стоит уверенно и статно в кокетливой белой вязаной шапочке на голове. Она уже набрала немного веса, и ее лицо приобрело здоровый румянец.
– Эмили! – восклицает Кас, улыбаясь ей. – Ты выглядишь чудесно!
Эмили тянет его за рукав синего свитера, и он наклоняется, чтобы услышать, что она скажет.
– Мы с мамой в выходные смотрели рождественский фильм, – говорит она Касу, – и там был ангел. В фильме говорится, что каждый раз, когда звонит колокольчик, ангел обретает крылья.
– «Эта замечательная жизнь», – шепчет Шэрон Дину. Дин кивает: он узнал цитату.
Эмили продолжает:
– Так теперь, когда вы позвонили в колокольчик, вы получите назад свои крылья? Потому что я их больше не вижу, – добавляет она с беспокойством в голосе. – Я не вижу ваших крыльев. Их больше нет?
Кас приседает, чтобы посмотреть ей в глаза.
– У меня все еще есть крылья, – уверяет он ее. (Дин немного удивлен тем, как просто он говорит ей правду – но, конечно, как уже отметил Сэм, Шэрон и Эмили наверняка догадались и сами.) Кас объясняет: – Они просто стали для тебя невидимы, потому что теперь ты поправляешься. Это хорошо, Эмили. Это значит, что тебе лучше.
Эмили ошеломленно моргает.
– Ваши крылья невидимые?
– Для большинства людей да, – отвечает Кас.
– Но вы клянетесь, что они еще есть?
Кажется, она не убеждена – и переживает. В конце концов Дин говорит ей:
– Дай мне твою руку. – Он смотрит на Каса, ища одобрения, потом на Шэрон – они оба ему кивают. Кас сидит на корточках, так что Эмили может дотянуться до его спины. Дин осторожно берет ее маленькую руку и проводит ею по дуге над лопатками Каса. – Чувствуешь тепло? – спрашивает он. Эмили кивает; он отпускает ее руку, и она проводит ею по воздуху еще раз, уже сама, шевеля пальцами над спиной Каса. Дин добавляет: – Две теплые области – чувствуешь? Слева и справа?
Эмили сосредоточенно хмурится.
– Это ваши крылья? – шепчет она Касу.
Кас кивает. Лицо Эмили озаряется улыбкой.
– Они у вас все еще есть! – восклицает она с явным облегчением.
Дин наклоняется к ней и шепчет:
– Только, Эмили, это надо хранить в секрете, хорошо? Большинство людей не видит его крыльев, поэтому для него безопаснее, чтобы люди об этом не знали.
– Потому что он не может улететь? – спрашивает она. Кас смотрит на Дина, немного удивленный. Эмили говорит: – У него нет длинных перьев, да? Так что он не может улететь, и люди могут его поймать. Поэтому нужно хранить это в секрете?
