Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 59 страниц)
«Так, найти шмотки со странным запахом – и сразу назад в мотель», – размышляет Дин, шагая так быстро, что чуть не скашивает тележкой нескольких человек, попавшихся ему на пути. Он огибает их вместе с их телегами, полными еды, после чего чуть не врезается еще в одну телегу, тоже заполненную продуктами. Тут он замечает, что в магазине как-то необычно много народу – особенно в продуктовом отделе, который прямо-таки кишит людьми с тележками, перегруженными картошкой, овощами… индейкой и банками тыквенного пюре…
«Ах да, – вспоминает Дин. – День благодарения же…» Сегодня понедельник, и праздник уже в четверг. В гастрономах это самая оживленная неделя в году.
Дин медлит, глядя на шумные толпы людей вокруг. В основном люди отовариваются семьями: кто-то из взрослых катит переполненную телегу, а остальные члены семьи бегают туда-сюда в поисках нужных продуктов. Кругом снуют дети, которых родители посылают с мелкими поручениями вроде найти муку или масло, и в отделе кухонных принадлежностей толпится народ, разбирающий блюда для пирогов, формы для выпечки и запасные салфетки для гостей.
Дин теряет добрых пятнадцать секунд, разглядывая эту суету. Он чувствует, будто смотрит спектакль: праздник кажется не относящимся к реальной жизни. Эти радостные семьи, проплывающие туда-сюда со скалками, пакетами клюквы и упаковками смеси для фаршировки, кажется, существуют в какой-то другой вселенной.
Единственное, что на самом деле важно, – единственное, что реально, – это то, что Кастиэль сейчас в номере мотеля один.
Дин разворачивает телегу и направляется в другой конец магазина, подальше от еды и праздничной толпы.
В отделе товаров для ванной относительно тихо, а парфюмерная секция вообще оказывается заброшенной. Дин проходит мимо полок с пеной для ванны, шампунями, кондиционерами и десятками других парфюмерных товаров, которых он никогда раньше не замечал: гелями для душа, скрабами для лица, маслами для тела. Он даже не уверен, что все это такое (удивительно, сколько всего странного появилось в магазинах за последние лет десять, пока Дин был занят в Аду, Чистилище и разбирался с прочими проблемами…). Он берет в руки один флакон за другим, не зная, для чего они, и совершенно не представляя, что купить. Становится ясно, что миссия по приобретению «странно пахнущих» вещей потребует больше времени и усилий, чем он планировал.
«Забавно, что Кас вообще обратил внимание на мой запах», – думает Дин, беря с полки ванильно-кокосовое масло для тела и откручивая крышку, чтобы понюхать.
«Наверное, он заметил просто потому, что у ангелов развито обоняние, – рассуждает он, оценивая запах геля для душа с экстрактом грейпфрута и гардении. – Ну и еще потому, что ему случалось бывать со мной рядом в весьма вонючие времена». Дин всегда даже гордился умением выглядеть чисто и ухоженно, несмотря на утомительные разъезды по стране и ночевки в паршивых мотелях. При подобной кочевой жизни важно за собой следить: это поддерживает бодрость духа (не говоря уже о том, что профессионально чистый вид помогает продать себя в роли агента ФБР). Но, надо признать, бывали времена, когда вопросы личной гигиены отходили на второй план. Чистилище определенно приходит на память – Кас тогда, должно быть, нанюхался достаточно нечистот.
Однако, Дин надеется, нынче его запах – это лишь едва уловимое обыденное сочетание, которое носит на себе каждый человек: неизбежная смесь мыла и стирального порошка – может, еще с легкой примесью одеколона.
И с оттенком индивидуальности.
Кас сказал: «Твой запах мне нравится». Дин до сих пор мысленно слышит эти слова.
Касу нравится запах Дина. Похоже, достаточно, чтобы даже принять кое-какие меры предосторожности. Меры предосторожности к тому, чтобы этот запах нравился ему и дальше.
«Твой запах мне нравится», – снова вспоминает Дин, и ему даже неловко оттого, как хочется подольше подумать об этой фразе. Оттого, насколько приятна мысль о ней, как она согревает ему сердце, несмотря на все ужасы сегодняшнего дня. И как ему хотелось бы присесть и поразмышлять, что еще она может означать.
«Соберись, чувак», – приказывает себе Дин. Он наугад выбирает пену для ванной, и она оказывается с запахом клубники. Но жалко же будет, если Кас в результате приобретет отвращение к клубнике? Что если он еще собирается есть клубнику в будущем? Или кокосы, или грейпфруты? Дин ставит клубничную пену для ванной на место, наконец понимая, что ничего во всем этом ряду не подходит на роль запаха, который не жалко возненавидеть. Тут все пахнет цветами, пряностями или едой. Приятными вещами, вроде корицы, яблок, лаванды. Это все хорошие запахи, которыми Кас потом еще может пожелать насладиться.
Потом. Вообще во всей этой экспедиции за запахами есть определенный оптимизм: она предполагает, что будет некое «потом», о котором стоит переживать.
И если подумать, раз Кас избегает Дина главным образом (или хотя бы отчасти) чтобы избежать ассоциации с запахами, значит Кас и сам планирует, что будет некое «потом»? Это невероятно воодушевляющая мысль. Особенно учитывая, что Кас пока не дал никаких намеков на свой диагноз – и, что еще важнее, прогноз.
«Кас планирует на потом», – думает Дин, и в его походке появляется упругость. Он направляется в другие отделы в поисках нецветочных запахов.
Вскоре, завершив обход магазина, он уже наводит ревизию в тележке, которая теперь содержит причудливый ассортимент из всех «странно пахнущих» (или, во всяком случае, своеобразно пахнущих) вещей, какие Дину удалось найти. Набор включает пакетик кедровых щепок для хранения с одеждой, коробку нафталиновых шариков от моли, солнцезащитный крем, пузырек репеллента, свечу с ароматом цитронеллы, несколько палочек ладана, баночку обувного крема, пакет порошка карри, коллекцию экзотических чаев и еще с десяток подобных предметов.
«Но что если ему как-нибудь захочется почистить ботинки? – думает Дин, беря в руки обувной крем, а за ним кедровые щепки. – Что если как-нибудь он окажется в кедровом лесу?» И тут, пока Дин перебирает товары в тележке, ему в нос ударяет причудливая смесь чая с нафталином. Это специфический запах – что интересно, не похожий ни на то, ни на другое в отдельности. И это наводит Дина на мысль создать новый уникальный аромат, смешав вместе несколько ингредиентов. Может быть, если получится букет, который нигде в природе не встречается, то его компоненты по отдельности не создадут Касу проблем в будущем.
Дин покупает коллекцию странно пахнущих предметов, а также наспех выбранные мыло и шампунь (отличающиеся лишь тем, что это не обычные брэнды Дина) и новый комплект одежды. Вскоре он уже выходит из магазина с сумками в руках, а спустя еще десять минут возвращается в мотель.
Он так и не позвонил Сэму.
***
Первым делом Дин идет проверить, как дела у Каса. Он тихонько стучит в дверь, затем открывает ее ключом и заглядывает внутрь.
Оказывается, Кас снова поднялся: Дин застает его на одном из расставленных стульев – по всей видимости, на пути к кровати после очередного визита в ванную. Когда Дин только замечает его, Кас сидит, привалившись к спинке стула и повесив голову, и вяло теребит крышку на бутылке воды.
Есть что-то ужасно неправильное в том, как Кас скрючился на стуле, один, в этой унылой слабо освещенной комнате мотеля, уставившись на бутылку перед собой. Но, во всяком случае, на этот раз он выглядит бодрее: заслышав Дина у двери, он поднимает голову и даже проверяет рукой, на месте ли его шапка (куртка и шарф также по-прежнему на нем).
– Я вернулся, – объявляет Дин. – Эй, ты пытаешься снова лечь? Помочь тебе? – Дин делает шаг к нему, но Кас качает головой и вытягивает руку, жестом веля Дину остановиться.
– Я что тебе сказал? – недовольно ворчит он. – Не надо ко мне подходить.
– Да, насчет этого… – говорит Дин. – У меня есть план. – Он с улыбкой поднимает сумки из универмага.
Кас смотрит на них без выражения. Потом он принюхивается.
– Что это за… запах? – спрашивает Кас. Он немного выпрямляется на стуле, кладет бутылку с водой на колени и снова втягивает носом воздух. – Это… Что это?
Дин улыбается.
– Могу сказать одно: это точно не я.
– Да, это точно, – соглашается Кас. С озадаченным видом он нюхает воздух в третий раз. – Скорее похоже… на гигантского ленивца? Или что-то подобное. Но они же вымерли.
– Придержи мысль, – просит Дин. – Я только по-быстрому приму душ и переоденусь, хорошо? Потерпишь еще пятнадцать минут?
Кас устало кивает.
– Я никуда не собираюсь.
Потом он умудряется встать и даже пройти самостоятельно оставшихся два шага до кровати; хотя, сев на нее, немедленно снова падает на бок. Дин рискует приблизиться достаточно, чтобы опять помочь Касу поднять ноги на кровать. После чего берет сумки и выскальзывает за дверь, торопясь в офис мотеля, чтобы снять второй номер.
***
Девушка за стойкой сообщает, что номер по соседству с Касом действительно свободен, и Дин платит за него немедленно. Уже ясно, что скорее всего, большую часть ночи Дин проведет у Каса, но иметь второй номер все равно кажется полезным. Главным образом, потому что там есть вторая ванная, так что Дин сможет оставить ванную Каса в его эксклюзивное пользование (что ему, похоже, может понадобиться).
Интерьер второго номера оказывается почти таким же: дешевый линолеум на полу, синтетические покрывала и такой же шумный холодильник. Но Дин едва замечает детали обстановки – сейчас его волнует только душ. Он бросает сумки с покупками на одну из кроватей, переворачивает пакет, в котором сложены средства для мытья и большая часть новой одежды, и срывает с вещей ярлыки. После этого он раздевается и принимает душ, быстро, но тщательно моясь новым мылом и шампунем. Мыло и шампунь не имеют сильного запаха (запах Дин добавит позже, на одежду), но они отличаются от его обычных брэндов. После душа Дин завершает свое ароматическое преображение при помощи нового дезодоранта, зубной пасты и жидкости для полоскания рта. В заключение он брызгается спреем Axe (которым уж точно никогда в обычной жизни не пользуется), бормоча: «Извини, Кас, на студенческие вечеринки тебе больше не ходить».
Затем он достает новую одежду: белье, джинсы, носки и белую футболку. Вещи имеют лишь слабый химический запах, обычный для фабричной одежды (надо полагать, запах китайских фабрик или трансатлантических грузовых кораблей).
В последнюю очередь Дин вынимает свое главное приобретение: хлопковую кофту с капюшоном. Он купил ее вместо куртки, решив, что кофта быстрее впитает новый аромат и ее легче стирать, если она случайно запачкается ночью. Последние полчаса кофта пролежала в одном из пакетов, скомканная вместе с ароматической смесью, которую Дин создал прямо на парковке универмага: два нафталиновых шарика, несколько кедровых щепок, раскрошенные листья кинзы, выпотрошенная ментоловая сигарета, щепотка карри и горстка листьев чая лапсанг сушонг, – все это сбрызнутое репеллентом. Каждого аромата – лишь по чуть-чуть, чтобы создать не сильный, но уникальный запах.
Дин встряхивает кофту над противнем, найденным в кухне. Остатки пахучих ингредиентов высыпаются из нее, и когда Дин нюхает ткань, оказывается, что итоговый запах даже неплох. Как Дин и надеялся, он определенно необычен и, что лучше всего, похож не столько на свои компоненты, сколько на нечто новое. «На гигантского ленивца, как выяснилось, – думает Дин. – Ха! Кто ж знал? Может, гигантские ленивцы любили чай лапсанг сушонг».
Дин с удовлетворением отмечает, что после отряхивания кофты запах остался не очень резкий: она приобрела лишь слабый, хоть и отчетливый аромат. Можно надеяться, как раз такой интенсивности, чтобы заглушить запах Дина, при этом не сильно ударяя бедному Касу в нос.
– Ну что ж, приступим, – произносит Дин вслух и натягивает кофту через голову. – Туалетная вода «Гигантский ленивец».
После этого он берет со стола ключи и отправляется к машине, чтобы достать пачку нитриловых медицинских перчаток. Он как раз выходит за дверь, когда жужжит телефон, извещая о полученном сообщении. Это Сэм.
***
Сообщение Сэма гласит:
«Так что ты купил в подарок?»
Дин глядит на него долгое время, потом медленно пишет:
«Растение»
…и нажимает «отправить», хотя знает, что нужно набрать номер Сэма сейчас же.
«Какое растение?» – отвечает Сэм пару секунд спустя.
И снова Дин не делает звонок, который обязан сделать. Вместо этого от шлет ответ:
«В горшке. Не знаю, как называется»
«В Твоем Доме купил?» – спрашивает Сэм.
«Да», – отвечает Дин.
Потом он зачем-то пишет:
«С желтыми цветочками»
Он набирает слова очень медленно, буква за буквой. Оправляет это сообщение, потом сочиняет еще одно и отправляет его тоже:
«И с пчелами на горшке. В смысле, с нарисованными»
– Да позвони же ему, трус… – ворчит на себя Дин, посылая сообщение про пчел. Однако он не звонит, и несколько секунд спустя Сэм отвечает:
«Неплохо. Им понравилось? Какая она?»
Дин долгое время смотрит на эти вопросы.
Проходят секунды, и он отчетливо понимает, что каждая секунда, пока он не сказал Сэму, что именно происходит, – это еще одна секунда относительного спокойствия и счастья для Сэма. Ведь Сэм был почти счастлив в последние пару месяцев. Может быть, не так чтобы плясать от радости, и может быть, он даже скучал немного, но дни в бункере в последнее время протекали размеренно и тихо, и Сэм был расслаблен и спокоен. Даже отрадно было видеть его таким спокойным. Как только Дин скажет ему о Касе, спокойствию и счастью Сэма придет конец.
Потом Дин думает: «Наверняка именно так рассуждал Кас, когда решил нам не сообщать: “Не лишай их иллюзий”. Он не подумал, что мы хотели бы знать».
Дин находит номер Сэма и, закусив губу, нажимает на кнопку звонка.
Сэм берет трубку со словами:
– Я рад, что ты не купил ему порножурналы. Хотя, наверное, при Эрин ты бы не осмелился, а?
Услышав веселый, шутливый тон Сэма, Дин оказывается не в состоянии заговорить.
– Дин? Ты там?
– Да, – отвечает он, принимаясь шагать по кругу в пустой комнате.
– Ну так какая она? Ты с ней познакомился?
– Гм… Слушай, я… – Дин умолкает. Он перестает ходить, садится на кровать, набирает воздуху и наконец произносит: – У меня новости. Про Каса. – Дин понимает, прямо в этот момент, что его голос звучит не вполне нормально. Каждое слово выходит отрывистым, напряженным и низким.
На мгновение повисает мертвая тишина. Дин закрывает глаза, думая: «Вот. Вот прямо сейчас. Вот сейчас был момент крушения иллюзий».
– Какие новости? – говорит наконец Сэм. Как Дин и ожидал, от его шутливого тона не осталось и следа. Теперь голос Сэма звучит на пол октавы ниже обычного. Дин понимает, что Сэм предположил самое худшее.
– Нет, нет, не то, – произносит Дин поспешно. – Он жив. Он жив. – «Пока что», – добавляет зловещий голосок в его голове.
– Тогда что? – спрашивает Сэм. В его голосе слышно лишь слабое облегчение. – Люцифер? В чем дело?
– Нет, не Люцифер, – говорит Дин. Он пытается произнести «у Каса рак», но эти слова не выходят, и Сэм начинает заполнять тишину догадками:
– Ровена?
– Нет, не Ровена, – отвечает Дин.
– Кроули?
– Нет… это…
– Ангелы? Каса что, пырнули клинком?
– Нет… не клинком… Он не ранен… Он вообще тут, рядом… Но…
– Ну так что тогда? Опять потеря памяти? Кома? Что-то с его благодатью?
– Нет, ничего такого. Это… – отвечает Дин. Он по-прежнему не может произнести слова. Сэм теперь молчит, ожидая, и наконец Дин говорит: – Мы все неправильно поняли, Сэм. У Каса нет девушки. И парня нет.
– О… Так значит… – произносит Сэм. Он явно в замешательстве, и Дин запоздало вспоминает, что Сэм никогда и не думал, что у Каса был парень. Сэм даже не знал про «Эрона». – Ладно… тогда… Что ты хочешь сказать?
– У него, гм… «Эрин», которую упоминал Кас, на самом деле пишется «Э-Р-О-Н». Это «он», он врач, и он… он онколог Каса.
Повисает молчание.
– Он кто?! – переспрашивает Сэм.
– Его онколог, – говорит Дин. – Врач, который, знаешь… который лечит…
– Я знаю, кто такой онколог, – перебивает Сэм спешно и горячо, как будто пытается оборвать Дина до того, как тот произнесет роковое слово.
Но его нужно произнести.
– У него рак, – говорит Дин. Он набирает воздуху и повторяет это снова: – У Каса рак. В этом все дело. В связи с этим и были все его отъезды. Он на химиотерапии. Уже несколько месяцев. Три недели через одну. Я выследил его и нашел в этом… отделении химиотерапии в госпитале в Денвере. Поэтому он и шапку носит. Поэтому теряет вес, поэтому сменил диету и постоянно уезжает.
Следует мучительно долгая пауза. Дину слышно дыхание Сэма: серия натянутых, отрывистых вздохов, как будто Сэм пытается что-то сказать, но никак не может найти слова. Наконец Сэм произносит:
– И он нам не сказал? – Его голос звучит ниже обычного.
– Знаю, – говорит Дин.
– Он позволил нам думать, что это девушка?
– Да. Прямо подлянку кинул, скажи? Я сам узнал пару часов назад.
– Поверить не могу, – произносит Сэм. – Он ничего нам не говорил? Месяцами? Дин, я просто… Ты это серьезно? – Очевидно, Сэму даже не нужно слышать ответ, потому что он переходит прямо к серии неизбежных вопросов: – Какой у него диагноз? Какая стадия? Насколько плохо? Каков прогноз?
– Я не знаю.
– Что значит не знаешь? Ты его спросил?
– Его в данный момент выворачивает. Похоже, это для него самая тяжелая ночь – после химиотерапии. Время как-то было неподходящее, чтобы подвергать его допросу.
– Блядь… – произносит Сэм с чувством. Он нечасто использует крепкие ругательства, и слово выходит у него на выдохе, будто он вот-вот заплачет. – Поверить не могу! После всего…
– Я останусь с ним сегодня, – перебивает Дин.
– Да-да, конечно, – отвечает Сэм так, будто это очевидно и не требует слов. Он на секунду умолкает, и когда снова начинает говорить, уже лучше контролирует свой голос. Дин знает, что Сэм переключился в режим планирования. – Я сейчас тоже приеду, – говорит он. – Вы где?
– Мотель Пайнвью на Колфакс-авеню в Денвере, – сообщает Дин, сам удивляясь тому, какое облегчение чувствует, зная, что Сэм теперь в составе команды. Сэм начнет изучать вопрос, Сэм скоро приедет, Сэм разбирается в этой медицине, Сэм поможет… Но потом Дин вспоминает, как далеко они от дома. Дин добирался сюда целый день, а сейчас уже поздно. И он добавляет: – Не езжай сегодня. Выезжай завтра утром.
– Нет, Дин, я могу выехать сейчас же. Возьму одну из машин в гараже…
– И будешь ехать всю ночь до пяти утра? Не хватало еще, чтобы ты разбился, заснув за рулем. – Дин не шутит: повседневные смертельные угрозы вроде автомобильных аварий и раковых заболеваний, о которых он раньше даже не думал, внезапно кажутся куда более реальными и пугающими. – Выезжай утром, – говорит Дин. – И вот что, я сейчас подумал: возьми на прокат машину, которую можно оставить в Денвере. Иначе мы окажемся тут с тремя машинами. Но знаешь, что было бы здорово: можешь немного изучить вопрос перед тем, как ляжешь спать? Особенно на предмет побочных эффектов химиотерапии? Например, чем можно помочь пациенту? И сообщи, если найдешь что-то, что мне надо знать. Он меня уже предупредил, что нужны перчатки, я и понятия не имел, и… Сэм, ему гораздо хуже, чем я ожидал. Можешь посмотреть, типа… насколько сильная тошнота нормальна?
– Сделаю, – говорит Сэм. – Отправлю тебе, что найду. Ты с ним сейчас? Можно с ним поговорить?
– Он в соседнем номере. Но едва в состоянии разговаривать.
– Тогда не утомляй его. Но передай от меня привет, – просит Сэм. – Больше чем привет. Ну ты знаешь…
– Да, – отвечает Дин. – Передам.
– Ладно, иди к нему тогда, – говорит Сэм. Он добавляет еще одно прочувствованное «блядь…» и тяжело вздыхает. – Ну что ж, мы хотели проблемы нормальных людей, правда?
Дин грустно усмехается, вспоминая тот разговор в машине несколько месяцев назад. Тогда, когда они уехали из Аризоны без Каса… когда Кас решил остаться один во Флагстаффе. «Наверное, для тех дополнительных анализов», – понимает теперь Дин. Анализов, на которых настаивал врач.
– Да, хотели, – соглашается Дин. – И оказалось, что проблемы у нормальных людей – отстой.
Сэм вздыхает.
– Ты говорил, что я еще пожалею, когда нагрянут термиты. Надо было мне прислушаться.
========== Глава 14. Я держу тебя, держу ==========
Облачившись в кофту с ароматом гигантского ленивца, Дин выходит к Импале, чтобы забрать перчатки. Но, дойдя до машины, он медлит, положив руку на ее блестящую крышу, и какое-то время просто стоит. Он делает пару глубоких вдохов, поднимает на крышу и вторую руку и поглаживает гладкий кузов, как будто машина может дать ему точку опоры. Он понимает, что пытается успокоиться. Реакция Сэма более или менее соответствовала ожидаемой, но его прочувствованное «блядь», полное шока и отчаяния, до сих пор звучит у Дина в ушах.
Он глядит наверх, в ночное небо. Обычно в городе не видно звезд, но Денвер расположен достаточно высоко и атмосфера здесь чище, так что отдельные звезды проглядывают через тьму. Дин смотрит на них в тишине. Часто, разъезжая по стране, ночами он ищет на звездном небе Большую Медведицу. Это одно из немногих созвездий, что он знает, и одно из тех немногих, что всегда можно увидеть – в любом регионе Америки, в любое время года. Он ищет его и теперь. Через несколько мгновений Дин различает низко висящий на севере звездный ковш.
Безмятежное, неизменное, на расстоянии вечности – вот оно. Нетронутое хаосом на Земле, обходит свой неторопливый, величественный круг на северном небосклоне.
«Мы побывали в Аду и вышли живыми – все втроем, – напоминает себе Дин, глядя на Большую Медведицу. – Мы предотвратили апокалипсис, мы справились с Люцифером, мы имели дело с самим Богом. Мы справимся с этим».
В конце концов он открывает багажник, достает пачку медицинских перчаток и надевает одну пару, после чего отправляется в номер Каса.
***
Кас – по-прежнему на кровати, но в тот момент, когда заходит Дин, он как раз отталкивает в сторону одеяло и пытается сесть. Он смотрит на дверь ванной с выражением крайней сосредоточенности, как будто путь туда – это длинное, трудное путешествие за море, которое нужно тщательно спланировать.
– Эй, приятель, как дела? – окликает его Дин. Кас оборачивается. Он поднимает руку к голове, проверяя, на месте ли шапка (кажется, привычка трогать шапку у него уже почти на уровне рефлекса). Потом его взгляд падает на руки Дина, обтянутые голубыми лабораторными перчатками. В одной руке Дин держит коробку запасных перчаток. Он бодро машет ею Касу: – Я же говорил! Смотри, у меня еще целая пачка.
При виде перчаток Кас заметно расслабляется: один пласт тревоги исчезает с его лица. Дин проходит к столу в углу, чтобы положить ключи, телефон и перчатки, и Кас снова принюхивается.
– Этот запах… действительно весьма … специфический.
– Стопроцентный гигантский ленивец, – подтверждает Дин, оттягивая кофту спереди, чтобы продемонстрировать, откуда исходит запах. – Мое второе я. Точнее гигантский ленивец на студенческой вечеринке. При содействии чайного отдела местного универмага.
– Я тебя вообще не чувствую, – говорит Кас, снова втягивая воздух. В его тоне слышно облегчение пополам с разочарованием.
– В этом и смысл, – отвечает Дин. – Ну теперь-то ты позволишь мне остаться? – Он говорит это с намеком на вызов, уже приготовившись к новым возражениям, однако Кас вместо этого улыбается, сидя на кровати. Это слабая улыбка: уголки его рта лишь немного подергиваются, но видеть ее – такое облегчение, что Дин широко улыбается в ответ.
– Ты однозначно у меня в долгу за Axe, приятель, – добавляет он. – И не надейся, что я забуду. Эта дрянь ужасна. – Он присаживается на стул, стоящий у стола (предусмотрительно не трогая те стулья, что расставлены по комнате). – Кстати, Сэм едет к нам. Будет здесь завтра.
Улыбка Каса исчезает совсем. Его плечи опадают, и он глядит в пол, слегка сжимая рукой край одеяла.
– Я надеялся… не беспокоить… никого из вас, – произносит он тихо. Он выглядит уставшим и говорит короткими фразами.
– Мы хотим, чтобы ты нас беспокоил, – уверяет Дин. Кас только смотрит на него очень печально. Он явно по-прежнему не понимает, и Дин добавляет: – Послушай, приятель, Сэм приедет помочь, потому что хочет. У тебя есть друзья, которые хотят тебе помочь, и мы будем помогать! Тебе придется смириться и привыкнуть к этому. Кстати, Сэм передает привет. Больше чем привет.
– Больше… чем привет? – переспрашивает Кас, нахмурившись. Это выражение явно ставит его в тупик.
– Думаю, это значит привет и крепкое объятие, – поясняет Дин. – Но он сам тебе скажет, когда приедет.
Кас обдумывает это и в конце концов кивает. Он по-прежнему не выказывает радости оттого, что Сэм и Дин в курсе, но по крайней мере, кажется, начинает смиряться с этим фактом. Он делает глубокий вдох, как будто собирается сказать что-то еще, но потом выдыхает, ничего не произнеся. Затем снова набирает воздуху, но выпускает и его тоже. Дин замечает: Касу и до этого было тяжело разговаривать, а теперь он вообще не может выговорить ни слова. Пристально наблюдая за ним, Дин обращает внимание на его дыхание. Оно учащается.
Учащается все больше. Это вызывает тревогу.
– Ты лучше приляг снова, а? – предлагает Дин. – А то ты не очень-то хорошо выглядишь.
– Вообще-то, – отвечает Кас с явным усилием, – я недолго… смогу… оставаться в кровати.
Этот комментарий озадачивает Дина: он-то представлял себе, что Кас проведет всю ночь – а может, и следующий день – в постели. Кас, похоже, замечает его недоумение, потому что поясняет, сумев выдать целый набор фраз с перерывами на учащающуюся отдышку:
– Скоро… мне придется… перейти в ванную. И… остаться там… на время. Я обычно… перемещаюсь туда… на большую часть ночи.
Дин хмурится, пытаясь представить, что Кас имеет в виду: он что, буквально всю ночь сидит на унитазе? Или на полу? Спит в ванне? Как это выглядит? Дин открывает рот, чтобы уточнить, но в этот момент Кас напрягается и начинает осматривать постель вокруг себя с видом явной безотлагательности. Он даже отталкивает в сторону одеяло. «Он ищет лоток», – понимает Дин, – глубокий металлический противень, который Дин дал ему ранее и который теперь лежит на другом краю кровати, за спиной у Каса. Дин вскакивает со стула, огибает кровать, хватает лоток и протягивает Касу.
Кас благодарно вцепляется в него и после сидит неподвижно, держа лоток на коленях и глубоко, тяжело дыша. На мгновение он замирает совсем, и Дин – который теперь стоит над ним и следит за происходящим, – уверен, что его снова стошнит прямо сейчас. Однако Кас вдруг поднимается на ноги и, шатаясь, направляется к ближайшему стулу на пути в ванную.
Дин хватает его за плечо и подводит к Первому стулу (как Дин теперь его окрестил). Кас падает на стул резко, словно ему отказали ноги. Лоток все еще у него в руках: Кас снова сжимает его на коленях и склоняется над ним с тяжелой отдышкой. Дин нависает сверху.
– Ты как? – спрашивает он. Кас поднимает глаза.
– Тебе стоит… включить телевизор, – говорит он, кивая в сторону маленького древнего телевизора на комоде.
Это настолько неожиданное предложение, что Дин прыскает со смеху. Кас только смотрит на него хмуро.
– Тебе будет… скучно.
– Ты что, серьезно полагаешь, что я сейчас лягу и стану смотреть повтор «Американского кумира»? – спрашивает Дин изумленно. – Расслаблюсь и возьму попкорн, пока ты тут ковыляешь по комнате как Франкенштейн?
Как ни поразительно, Кас кивает.
– Господи… – начинает Дин, но слова отказывают ему, и он сдается, качая головой. – Ну спасибо, приятель.
– Тебе будет… скучно, – настаивает Кас, хмуро глядя на Дина. Он по-прежнему говорит отрывисто и теперь, кажется, едва способен удерживать лоток, но тем не менее умудряется произнести: – Меня будет… тошнить еще… не раз. Многократно. И, Дин, не волнуйся, это нормально, если… – Он умолкает.
В один миг от лица Каса отливает кровь. Он бледнеет и внезапно покрывается потом; его глаза стекленеют – зрачки расширяются и теряют фокус. Он успевает пробормотать: «Мне надо лечь…» – после чего начинает крениться набок.
Дин хватает его под руку и начинает тащить назад к кровати. Но оказывается, Кас пытается пройти в противоположную сторону, к ванной. Он из последних сил тянет Дина против захвата, но никуда не продвигается, а только соскальзывает со стула на колени. Позабытый лоток с грохотом падает на пол. Кас нащупывает под собой пол и замирает на четвереньках, опустив голову, в шапке набекрень и с волочащимся по полу шарфом.
Дин опускается на корточки, поддерживая его за плечи.
– Кас, тише, тише…
– Не волнуйся… – бормочет Кас, не поднимая головы. Он начинает нетвердо ползти вперед, продвигаясь ко Второму стулу, но потом вдруг останавливается, ложится на бок на линолеум и закрывает глаза. Дин с ужасом замечает, что лицо Каса приобрело серый восковой оттенок, а губы почти синие. И отдышка достигла пугающих масштабов – его дыхание столь частое, что он почти задыхается, не в состоянии полноценно вдохнуть.
– Кас?! – зовет Дин, падая на колени рядом и хватая его за плечо. Дин был готов к тошноте и рвоте, но это нечто совсем иное – какой-то надвигающийся обморок, или, может быть, гипотонический криз, – и Дин совершенно не знает, что делать. Он хочет позвонить Сэму и бросает тоскливый взгляд в сторону телефона, лежащего на столе на другом конце комнаты. Но кризис у Каса прямо в эту секунду, и Дин не отваживается оставить его одного.
– Кас? Кас?! – зовет он, снова тряся его за плечо в надежде привести его в сознание. – Кас, что с тобой?! – Это глупый вопрос: Кас очевидно не в состоянии объяснить, что с ним, – и когда Дин не получает ответа, он начинает нащупывать пульс у него на шее, пытаясь успокоить себя: «Что бы это ни было, если его сердце бьется и он дышит, еще не все потеряно».
Дину удается нащупать пульс, но он кажется слишком быстрым, больше похожим на беспрерывные трепыхания, чем на нормальное сердцебиение. Дин в отчаянии ищет глазами часы, по которым можно замерить пульс. В соседнем номере на комоде стояли большие круглые механические часы, но здесь часов нигде не видно. После секундных поисков, Дин наконец их замечает: Кас зачем-то поставил часы на пол у изножья кровати. Это старомодный будильник с круглым циферблатом и длинной секундной стрелкой, медленно описывающей круг. Дин смотрит на нее неотрывно, считая пульс.
Четырнадцать ударов за шесть секунд. Это 140 ударов в минуту.
«Не может этого быть», – думает Дин, и пробует еще раз. На этот раз у него выходит 150. Сердце Каса бешено колотится, хотя он лежит на полу абсолютно неподвижно.
Дина охватывает паника, и он бросает еще один отчаянный взгляд на телефон на далеком столе. Но потом Кас шевелится. Его глаза приоткрываются и ноги сдвигаются на полу. Отдышка по-прежнему такая сильная, что он не может говорить, но он смотрит на Дина, и по его взгляду Дин понимает: Кас знает, где он; он увидел Дина и узнал его.
