Текст книги "Золушка 2013 (СИ)"

Автор книги: Mad Fan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 158 страниц)

========== Глава 89. Защитная реакция ==========

Став свидетелем скандала двух Калленов, Таня не хотела больше ни единой минуты оставаться ни рядом с Эдвардом, ни в его доме, ни в Нью-Йорке. Впопыхах забрасывая вещи в чемоданы, блондинка с трудом сдерживал ком в горле. Несмотря на то, что было больно и обидно ощущать себя ненужной и отвергнутой, гордость не позволяла девушке расплакаться. Хотелось покинуть особняк Калленов с высоко поднятой головой и беспечной улыбкой на устах, чтобы такой ее запомнили обитатели этого дома.

Известие о том, что Эдвард попал под машину и его бесчувственного увезли в больницу, дало Тане возможность не сдерживать себя. Блондинка позволила себе расплакаться, и за эти слезы ей не было стыдно. Для всех она все еще была невестой Эдварда, и слезы от переживаний за жениха, по мнению блондинки, выглядели вполне естественными. Так, в рыданиях, Денали закончила собирать вещи, в рыданиях покидала дом Калленов и садилась в такси. По пути в аэропорт, Тане очень хотелось развернуть такси и мчаться в больницу к Эдварду, чтобы быть рядом в трудное для него время. Но она этого не делала, так как понимала, что не нужна Каллену ни в его сознательном, ни бессознательном состоянии. Знала, что ему нужен совсем другой человек.

Эмметт с Джейком какое-то время оставались дома у Блэка, гадая и предполагая, что будет теперь с Эвардом и Элис, когда Эдвард знает правду о бывшем положении Брендон. Изменится ли что-либо? Или все останется, как есть, ведь ребенка все равно уже нет?

Спустя полчаса после звонка Эдварду, парни принялись вновь ему звонить. На звонки никто не отвечал. Недолго думая, друзья отправились к Каллену домой, где от охраны узнали плохую новость о своем друге.

Когда в такой известной семье, как Каллены, случается несчастье, это сложно скрыть от общественности и практически невозможно закрыть рты всем имеющим какое-либо отношение к журналистике. Вечером того же дня, когда Эдвард попал под колеса автомобиля, об этом происшествии сообщили в новостях по многим каналам. В новостях говорилось о том, что единственный сын и наследник Карлайла Каллена серьезно пострадал в дорожно-транспортном происшествии, угодив под колеса автомобиля около своего же дома. С места происшествия его отвезла неотложка в больницу. Известно, что парень жив, но состояние его тяжелое. Врачи борются за его жизнь.

Из новостей Сьюзен узнала о том, что случилось с Эдвардом. Первое время находилась в замешательстве, напряженно размышляя о том, стоит ли говорить об этом Элис. Миссис Брендон знала, что дочь очень болезненно воспримет эту информацию, хотелось уберечь ее от очередного потрясения. Но как же уберечь, если она послезавтра пойдет в школу и обо всем узнает? В итоге Сьюзен решила рассказать сама, так, по крайней мере, она будет рядом и сможет хоть немного поддержать Элис.

Элис в махровом халате сидела на кровати и вытирала полотенцем свои мокрые волосы, когда в комнату вошла мама.

– Что-то случилось? – слегка нахмурилась девушка, заметив тревогу на лице матери.

– Дорогая, ты главное не волнуйся, – осторожно промолвила Сьюзен, приближаясь к дочери.

– Что случилось? – Элис встала с кровати, чувствуя, как к сердцу подступает паника. Что-то плохое произошло с Келли? Или с мамой? Или…

– Эдвард… – произнесла женщина, прерывая мысленный список Элис дорогих ей людей. – По новостям сообщили, что он попал в аварию… Попал под машину. Сейчас в больнице.

– В больнице… – в легком оцепенении выдохнула Элис. – В какой больнице?

– Я не знаю, – с сожалением ответила мама. – В новостях об этом не сказали.

– Хорошо. Я сама найду, – произнесла девушка, принявшись суетливо одеваться.

– Доченька, как же ты собираешься искать? В Нью-Йорке очень много больниц.

– Возьму справочник и буду обзванивать все медицинские учреждения. Если придется, объеду все больницы, но найду его.

Сьюзен с сочувствием смотрела на дочь и видела, что отговаривать ее не было смысла. Она казалась одержимой своей идеей разыскать Эдварда, не останавливаясь ни перед чем.

– Я знаю, – продолжала бормотать Элис, одеваясь, – я позвоню его друзьям… Эмметту или Джейку… Они должны знать…– девушка запнулась, осознав, что у нее нет номера этих ГБшников. Но есть номер Тани.

Брендон набрала Денали, номер оказался вне зоны доступа – блондинка в это время летела в самолете, возвращаясь домой. Тогда Элис позвонила Ренесми и попросила у нее номер Блэка.

– У меня нет его номера, – ответила Маккой, – с тех пор, как у меня новый телефон после нападения. А зачем тебе? – спросила с легким удивлением.

– Эдвард попал под машину. Хочу узнать, в какой он больнице, – напряженно промолвила Элис.

– Оу… – Несси не стала больше не о чем спрашивать. Чувствовала, что подруга практически на грани, и что в любой момент может разрыдаться. – Я поищу номер Шэрон, у нее узнаю номер Блэка и сообщу тебе, – пообещала Ренесми.

– Спасибо, – тихо, с комом в горле, промолвила Брендон, после чего сбросила вызов.

– Элис, куда бы ты сейчас не отправилась, я поеду с тобой, – решительно заявила Сьюзен, боясь отпускать дочь одну в таком подавленном состоянии. – Поедем с водителем. Я пойду, быстро соберусь, а ты высуши волосы, с мокрой головой никуда не поедешь.

Элис сушила волосы феном, стоя перед зеркалом и смотря сквозь свое отражение немигающим взглядом. Перед глазами застыл образ Эдварда. Еще вчера он был с ней в одном классе, целый и невредимый, проходил мимо, старательно игнорируя ее перед Денали, бросал в ее сторону короткие взгляды украдкой так, чтоб Таня не видела. Вчера он был полон сил и здоровья, а сегодня непонятно где, непонятно в каком состоянии, и непонятно, увидит ли его Элис еще живого, здорового и, как всегда, самодостаточного. По щекам девушки потекли слезы. Она даже не пыталась их вытирать – понимала, что это лишь начало тех нескончаемых рыданий, которые ей придется провести из-за Эдварда. Знала, что не сможет успокоиться до тех пор, пока не узнает, что ее сумасшедшая любовь в порядке и ему ничего больше не грозит.

Волосы были высушены, а слезы все еще не прекращались, когда на мобильный от Ренесми пришло сообщение с номером Блэка. Постаравшись взять себя в руки и хоть немного унять плач и дрожащий голос, Брендон набрала Джейка, и с замирающим сердцем принялась слушать длинные гудки.

– Да, – прозвучал в телефоне уставший голос ГБ-шника.

– Джейк, привет, это Элис Брендон, – на одном дыхании промолвила девушка. – Скажи мне, пожалуйста, в какой больнице находится Эдвард…

– Привет, Пеппи, – Блэк тяжело вздохнул. – Я-то скажу, но ехать туда сейчас нет смысла. Мы с Эмметтом пытались, охрана Каллена нас даже в коридор не пустила, не говоря уже о реанимации, в которой находится Эдвард. Тебя тем более не пустят.

– Как… это произошло? – голос девушки задрожал, так как невозможно было больше сдерживать рыдания.

– Сам толком не знаю. Знаю лишь, что это случилось почти сразу после того, как он узнал о твоей беременности, гибели ребенка и вынужденном аборте.

После услышанного Брендон стало тяжело дышать на нервной почве, пару секунд она просто глотала воздух, продолжая держать телефон возле уха.

– Алло? Пеппи, ты там? – в голосе Джейка мелькнуло удивление. – Алло! Зря ты не сказала ему раньше о беременности, когда ребенок был еще жив… Алло? Элис…

– Как… как он узнал? – с трудом выдохнула Элис и, туго о чем-либо соображая, добавила: – От Джаспера?

– Что? – удивление в голосе Блэка усилилось. – Джаспер, что, знал обо всем?

– Он… нет… – медленно сквозь толстый слой напряжения, до Брендон дошло, что она подставила своего ангела-хранителя перед друзьями. – Это неважно сейчас. Скажи мне, пожалуйста, в какой больнице Эдвард.

Приготовившись к поездке, Сьюзен зашла в комнату дочери и застала ее безутешно рыдающей, сидящей на кровати и сжимающей в руке телефон.

– Что, Элис? Что случилось? – женщина быстро оказалась около девочки. – С кем ты говорила? Плохие новости?

– Я узнала адрес больницы… – рыдая, промолвила Элис, – но нас туда не пустят… Эдвард в реанимации…

Сьюзен не знала, что на это ответить. Она лишь присела рядом и молча обняла дочь.

Нарыдавшись в объятиях мамы, Брендон взглянула на нее опухшими от слез глазами и спокойно промолвила, что поедет в больницу, несмотря ни на что. Сьюзен не стала возражать, но отпускать дочь одну не стала, поехала вместе с ней.

В медицинском учреждении произошло то, что и предполагалось: обеих Брендон охрана не пустила даже на этаж, где находился Эдвард, на вопросы ни о парне, ни о его отце не отвечали. Внизу на ресепшене также не удалось ничего узнать – с не родственницами даже разговаривать не стали. Так, ни с чем, мать и дочь уехали домой: Элис продолжая плакать, Сьюзен пытаясь ее поддержать и успокоить.

Для Беллы известие об Эдварде прозвучало, как гром среди ясного неба. Когда ей на мобильный позвонила Розали и злорадным тоном сообщила о существующей в мире справедливости, которая наказала Каллена за все его мерзкие делишки, Свон на какое-то мгновение возненавидела свою подругу за нотки торжества в ее тоне. Белла и сама бы торжествовала от любой неприятности случившейся с Эдвардом, но не в том случае, когда дело касалось жизни и смерти.

– Извини, я сейчас немного занята, – сдержано ответила Свон на злорадство блондинки. – Я потом тебе перезвоню. – Сбросила вызов, ощущая появившуюся в руках легкую дрожь. В голове не укладывалось, что Эдварда может просто не стать, или что он перестанет быть тем Эдвардом, которого она знала. В тот момент девушка в полной мере осознала, как сильно ее жизнь, ее планы на будущее и любые стремления завязаны на сводном брате. Он был ее любовью и причиной ее ненависти, стимулом для любых достижений, связанных с местью. Казалось, что он стал смыслом ее жизни, без которого все существование Беллы станет бессмысленным и пустым. Без лишних раздумий и сомнений девушка начала собирать вещи с целью отправиться в НьюЙорк.

Травма головы, сотрясение мозга, перелом руки, многочисленные ушибы и гематомы и, самое страшное, бессознательное состояние – все это происходило с его единственным родным сыном, и он ничего не мог с этим поделать. Вторые сутки Карлайл проводил в реанимации рядом с Эдвардом, подключенным к аппаратам искусственного дыхания, и испытывал страх. Врачи не могли дать никаких утешительных гарантий по поводу здоровья парня даже под страхом за свою жизнь перед влиятельным олигархом. Внимание старшего Каллена было полностью сосредоточено на сыне, все другие проблемы (бунт Эсми с претензией на половину имущества, возможный разрыв отношений с Денали) казались второстепенными и уходили на второй план на фоне главной проблемы. Карлайл по привычке пытался всё вокруг контролировать, но в этих попытках было больше рассеянности и безразличия, нежели концентрации и решимости. Его люди докладывали о том, что Таня уехала домой на Аляску, о том, что Эсми сняла жилье, что к ней приехала ее дочь. Что к Эдварду каждый день пытаются прорваться его друзья. И что Элис Брендон в компании своей матери также пыталась узнать информацию об Эдварде.

Случай с Эдвардом потряс Эсми и вынудил попридержать свой план мести супругу. Она легко вошла в положение Карлайла. Несмотря на ненависть и обиды, ей было жаль его, как отца. Из-за своего упрямого и резкого характера Каллен уже потерял сына морально, теперь появилась угроза потерять и физически. Окончательно. Имея своего ребенка, миссис Каллен, прекрасно осознавала, каково это – переживать то, что должно быть, переживал Карлайл, поэтому решила не добивать его своими исками до тех пор, пока ситуация с Эдвардом не изменится в лучшую сторону.

Приезду Беллы Эсми обрадовалась. То, что дочь оказалась рядом и под относительным контролем, вселяло некое облегчение и успокоение. Но вот излишнее беспокойство Беллы о том, кто когда-то очень плохо с ней поступал, вызывало душевное напряжение. Эсми хорошо знала свою дочь, которая никогда не была добродушной альтруисткой и никогда не забывала и не прощала своих обидчиков. Чрезмерное волнение за младшего Каллена, которое Белла неумело пыталась скрыть, и красные от слез глаза наводили женщину на подозрение, что ее дочь питает к сводному брату далеко не сестринские чувства.

Очередной день коматозного состояния Эдварда усиливал чувство отчаяния Карлайла. Мужчина со страхом не переставал думать о словах докторов о том, что чем дольше парень пробудет в таком состоянии – тем больше вероятность повреждения мозга с необратимыми последствиями. Медики со своей стороны делали все возможное, чтобы вывести Эдварда из комы, отцу же советовали, как можно больше находиться рядом с сыном и контактировать: брать за руку, разговаривать, стараться пробудить в больном сильные эмоции, вызвать стремление организма к возвращению в сознание.

Третьи сутки Эдвард находился в коме после аварии и столько же Карлайл находился рядом, иногда отлучаясь ненадолго, чтобы поесть и принять душ. Спал в палате сына на дополнительной кушетке.

– Сынок, – в очередной раз говорил Карлайл, держа Эдварда за руку и всматриваясь в его бледное, не подающего признаков жизни лицо, – прошу тебя, очнись. Приди в себя. Прости меня за то давление, что я оказывал на тебя. Вернись к нормальной жизни, и я обещаю, что мы сумеем найти компромиссы относительно твоего будущего. Таня покинула наш дом, уехала на Аляску. И из «Будущего Америки», наверное, уйдет. Если она тебе действительно не нужна, значит, так и будет. Ее не будет в твоей жизни…

Монолог мужчины был прерван стуком в дверь. В палату заглянул один из охранников и сообщил, что в больницу пришли миссис Каллен и ее дочь, интересуются здоровьем Эдварда и спрашивают разрешение войти.

– Пропустите, – велел Карлайл, отпуская руку сына и отходя к окну. Визит жены его не удивил, он хорошо ее знал и понимал, что, несмотря на неприязнь к нему лично, Эсми не сможет оставаться равнодушной к тяжелому состоянию Эдварда. Обязательно будет сочувствовать парню, и это сочувствие Карлайл собирался использовать для снижения негатива со стороны Эсми по отношению к себе. Приезд Беллы также считал плюсом для сближения с женой, собираясь использовать девушку в попытках примирения с супругой.

Эсми с Беллой вошли в палату, одетые в халаты и бахилы. Поздоровались с Карлайлом, выразили свое сочувствие по поводу Эдварда и поинтересовались его состоянием. Каллен, рассказал о состоянии сына, о рекомендациях врачей и их прогнозах, обходя в своих рассказах стороной причины, приведшие к аварии.

Свон смотрела на сводного брата и не хотела верить в то, что он может никогда не подняться с постели или остаться до конца своих дней инвалидом. На душе было очень тяжело. Хотелось подойти к Эдварду, взять его за плечи и хорошенько встряхнуть, при этом истерично потребовать, чтобы тот проснулся.

– Можно мне с ним поговорить? – обратилась девушка к мистеру Каллену.

– Да, – кивнул Карлайл, затем обратился к Эсми: – Выйдем, поговорим?

– Пошли, – согласилась женщина, после чего супруги Каллены вышли в коридор, оставив Беллу с Эдвардом в палате.

– Спасибо, что пришли, – произнес Карлайл, оказавшись с Эсми в коридоре. – Нам с Эдвардом сейчас, как никогда, нужна поддержка близких людей.

– Я сочувствую тебе, как отцу. Переживаю за Эдварда, но эта ситуация в наших с тобой отношениях ничего не изменит. Я намерена подавать на развод, только не сразу. Не буду добивать человека, у которого случилось горе. Подожду, пока Эдвард не пойдет на поправку, – спокойно сообщила Эсми.

– И на том спасибо, – горько усмехнулся мужчина, думая про себя о том, как можно использовать ситуацию с Эдвардом в отношениях с женой.

Когда родители вышли, Белла подошла к Эдварду и осторожно коснулась ладонью его лба, напряженно готовясь к тому, что он вот-вот внезапно откроет глаза и схватит ее за руку. Ожидания девушки не подтвердились – Эдвард продолжал неживым овощем лежать на кушетке, и лишь звуки аппаратуры, сигнализирующие сердцебиение, указывали на то, что парень жив. Помня о рекомендациях врачей, насчет разговоров с больным и необходимости вывести его на эмоции, Свон более уверенно принялась скользить пальцем по лицу парня, обводя его закрытые глаза, брови, нос, губы, при этом старалась как можно язвительнее с ним говорить:

– Эдвард, ты меня слышишь? А? Как оно: из хозяина жизни превратится в безжизненный овощ и стать полностью зависимым от своих врагов, в данном случае от меня? Узнаешь мой голос? Не забыл свою сводную сестричку? Хм, могу сейчас с тобой сделать, что захочу. Отец-то твой ушел, и мы остались совсем одни… Захочу, сейчас отключу тебе искусственное дыхание… А захочу, поцелую… Интересно, чего из этого ты боишься больше: смерти или моего поцелуя? Ответь же, Эдвард. Давай, открывай свои глаза и отвечай! Слышишь?! – боясь не выдержать и расплакаться из-за немощного состояния парня, Белла сменила язвительность на агрессию, попыталась распалить злость не только в сознании Каллена, но и в себе. Верила, что с помощью злости, сможет удержать себя от раскисшего состояния.

– Ты же не собрался тут помирать? – продолжала Свон более жестко. – Ты же не оставишь свою любимую Золушку на произвол судьбы? Не хочу тебя огорчать, но я вернулась в НьюЙорк, и собираюсь вернуться в «Будущее Америки». Прикинь, будем учиться в одном классе с Брендон. Как думаешь, долго она продержится там со мной, без защиты твоей и Уитлока? Если честно, меня бесит та мысль, что ты можешь отправиться на тот Свет без моего участия, а я так и не смогу тебе отомстить за все хорошее. Если ты не придешь в себя и не дашь мне возможности отомстить, я клянусь, что всю свою злость сорву на Золушке. Так сорву, что она будет завидовать тебе и сожалеть, что сама не оказалась на твоем месте… – Белла резко замолчала, так как в палату вернулся Карлайл. – Поправляйся, Эдвард, – резко сменила тон на сочувственный. – Нам еще предстоит вместе отпраздновать выпускной. Иначе, что это за выпускной в «Будущем Америки» без Эдварда Каллена? Я немного с ним поговорила, – обратилась к Карлайлу, – вдруг поможет. А где мама?

– Сказала, что будет ждать тебя внизу. Спасибо, что приехала и пытаешься поддержать его, несмотря на все ваши разногласия в прошлом.

– Это все в прошлом, – вздохнула девушка, – и теперь не имеет никакого значения. Не буду врать, я желала, чтобы его унизили, попустили, выгнали из школы, но точно не того, что с ним случилось. Я очень хочу, чтобы он пришел в себя. Хоть он и гад, но такого не заслужил.

«Не потому что не заслужил, а потому что ты к нему неравнодушна», – подумал Карлайл, вслух произнес:

– Я хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на наши размолвки с твоей матерью, мое отношение к тебе не изменилось, и как я вижу, ее отношению к Эдварду тоже. Для меня ты являешься частью моей семьи, и мой дом всегда для тебя открыт…

– Ты же сам меня выгнал… – сдержанно перебила Свон, с учащенным пульсом гадая, неужели Карлайл позволит ей вернуться в свой особняк после всего, что было между ней и Эдвардом, и учитывая то, что происходит между ним и ее мамой?

– Я вынудил тебя уйти не потому, что ты мне мешала, а только ради Эдварда. Своими войнами вы поставили меня перед выбором: либо он, либо ты. Но ты же понимаешь, что мой сын для меня, в принципе, не может участвовать ни в каких выборах.

– Значит, я могу остаться в твоем доме до тех пор, пока Эдвард не придет в себя и вновь не попросит меня на выход с вещами? – в голосе Беллы не было ни упрека, ни обиды, она лишь пыталась правильно понять все расклады, прикидывая для себя возможную выгоду.

– На сегодняшний день, в нынешних обстоятельствах, я тебя уверяю, что ты можешь жить в моем доме. Что будет дальше с Эдвардом и всеми нами, я не знаю. Надеюсь, что вы прекратите свою вражду, что ты поможешь моему сыну в выздоровлении, а он изменит свое к тебе отношение.

– Спасибо за приглашение и за честность, – искренне поблагодарила девушка, – я буду иметь в виду.

Белла не стала рассказывать Эсми о предложении Карлайла жить в его доме, зная, что реакция мамы будет негативной. Пока Эдвард в больнице и без сознания, в переезде к Калленам Свон не видела смысла, а дальше планировала смотреть по ситуации. Казалось, что изначальный план Беллы относительно Эдварда достиг успеха: Карлайл спровадил Брендон подальше от сына, Таню отшил сам Эдвард, в итоге рядом с ним осталась только Белла. Вот только радости для повода не было, ведь в плане девушки Каллен должен был оставаться живым и невредимым.

Вечером того же дня Карлайл прохаживался по палате Эдварда, решая по мобильному вопросы по бизнесу. Не желая отлучаться из больницы, он велел своему секретарю подвезти контракты на подпись к нему. Закончив разговор, подошел к окну и взглянул на ночной город.

– Мм… – прозвучал за спиной тихий стон, от которого у мужчины перехватило дыхание и встрепенулось сердце. Резко развернувшись, он подбежал к сыну и увидел, как тот шевелит пальцами, еле заметно поворачивает голову в сторону и издает слабые звуки пробуждения. Карлайл через кнопку экстренного вызова вызвал докторов, сам же взял Эдварду за руку и принялся звать:

– Эдвард, сынок, ты меня слышишь? Открой глаза! Очнись! Сынок…

– Ммм, – с очередным стоном парень медленно открыл глаза и немного сощурился от неяркого искусственного света.

– Сынок… – на лице старшего Каллена появилась легкая улыбка облегчения. В палату вбежали доктора и, попросив отца отойти в сторону, принялись суетиться около пациента. Проверив пульс и убедившись в его возможности дышать самостоятельно, сняли с парня кислородную маску, дав ему возможность говорить и отвечать на их вопросы. Эдвард медленно переводил взгляд с одного врача на другого по мере того, кто из них задавал ему вопросы о его самочувствии. Болезненно поморщившись и не отвечая докторам, Эдвард взглянул на отца, и слабым, чуть осипшим голосом произнес:

– Пап, кто все эти чуваки? Что вообще происходит?

Сердце старшего Каллена вновь дрогнуло – почти четыре месяца сын не называл его папой. Душа собралась было возрадоваться новым переменам, но вместо радости возникло какое-то некомфортное чувство: отношение очнувшегося Эдварда к нему очень отличалось от его отношения до аварии. При последнем их разговоре сын открыто демонстрировал свою лютую ненависть, сейчас же выглядел так, словно между ними и не было никаких конфликтов.

– Пап, я в больнице? Что со мной? – продолжал вызывать у отца настороженное удивление Эдвард.

– Мистер Каллен, Вы не помните момент аварии? – обратился к парню один из докторов.

– Аварии? – удивленно переспросил Эдвард. С каждой фразой его голос становился более четким, возвращаясь в свою норму. – Что еще за авария? – его взор опять вернулся к отцу.

– Ты попал под машину, – сдержанно произнес Карлайл. – Сынок, скажи, что ты помнишь до аварии?

– Бред какой-то… – на лице парня появилось раздражение вместе с озадаченностью. В голове, казалось, вместо мыслей был сплошной туман. Эдвард попытался сосредоточиться на последних событиях своей жизни и вспомнил:

– Я вернулся с Аляски… – произнес неуверенно, смотря на отца, – мы ездили туда вместе. Я познакомился со своей невестой, с Таней. Вернулся домой… встретился с друзьями… Помню первый день школы… Да, – заговорил более уверенно, – мы с ГБ-шниками, с Розали и Беллой отмечали начало учебы, упились к чертям и я, кажется, отрубился в клубе на диване… Вы вообще уверенны насчет аварии? – обвел взглядом докторов. – Может, это просто передоз?

Доктора взглянули на старшего Каллена, ожидая от него комментариев насчет показаний парня. Ведь из его слов он помнил лишь начало учебы, начало сентября, а на дворе уже ноябрь.

– Все это было в конце августа, – напряженно произнес Карлайл, чувствуя, как душу пробирает ледяным холодом, и очень надеясь на то, что сын в данный момент просто разводит всех присутствующих. – В прошлом году, – добавил то, чем всерьез озадачил докторов и ошарашил Эдварда.

– В каком году? Пап, ты чего?! – в голосе парня прозвучали паника и возмущение одновременно. – Сегодня, блин, не первое апреля, чтоб так шутить!

– Эдвард, сегодня двадцать седьмое ноября две тысячи четырнадцатого года, – с напускным спокойствием произнес отец, отчего душу парня начало сковывать чувством настоящего страха – ведь он помнил конец августа, начало сентября тринадцатого года. Он хорошо знал отца, тот никогда не отличался тягой к таким плоским шуткам. В мыслях застрял ужасающий вопрос:

«Неужели из моей памяти вышибло почти полтора года?!»

По застывшему на лице сына выражении отчаяния Карлайл видел, что Эдвард не врет.

После пробуждения от комы, физически Эдвард быстро шел на поправку, организм потихоньку восстанавливался, сломанная рука находилась в гипсе. Пациента из реанимации перевели в обычную палату, которая напоминала небольшие апартаменты. Несмотря на физические успехи, Эдвард морально был сильно подавлен, практически не выходил из депрессии. Каждый день он подвергался различным обследованиям, вынужден был вести беседы с психологами и даже психиатрами. При других обстоятельствах он ни за что не позволил бы людям с профессией, начинающейся на «псих» рыться в своей голове, но тут деваться было некуда – Каллен готов был на все, лишь бы вернуть себе память, без которой чувствовал себя каким-то ущербным, потерявшим твердую опору, и оказавшимся в состоянии невесомости.

После тщательных обследований консилиум лучших докторов в сфере психологии, психиатрии и функционирования головного мозга пришли к заключению, что у пациента локализованная психогенная амнезия, что является подтипом диссоциативной амнезии.

– А теперь на простом, английском языке, – попросил Карлайл лечащего врача, когда тот озвучил ему диагноз.

– Мы исключили психиатрию и травму головного мозга. Внешние ткани головы были травмированы, но мозг, к счастью, не был поврежден…

– Не мозг, не психиатрия, – нетерпеливо перебил Каллен, – что же это?

– Психология, – уверенно сообщил доктор. – Диссоциативная амнезия возникает в результате психотравмы. Причиной потери памяти у Вашего сына стала не авария, а какой-то сильно пережитый стресс, который произошел с ним еще до аварии или происходил в том промежутке времени, который он забыл. Авария лишь подтолкнула к амнезии, и возможно, это к лучшему. У Эдварда сработала защита психического состояния, блокировка очень сильного стресса, который мог привести к помешательству, и тогда пришлось бы иметь дело с психиатрией. Он помнит всю свою жизнь до того момента, когда стрессовая ситуация возникла, или же когда в его жизни появилось что-то или кто-то, кто в последствии привел к этой ситуации. Поэтому память заблокировала полностью весь период, который имеет отношение к психотравме, чтобы не доводить душевный и моральный груз Вашего сына до более критического состояние.

– Это лечится? И какие могут быть негативные последствия такой амнезии? – спросил Карлайл.

– Медицинским способом не лечится. Помочь может только работа с психологами, общение с друзьями, с людьми, с которыми ему комфортно и легко. Из опыта скажу, что были случаи быстрого возвращения памяти; было такое, что память возвращалась постепенно, словно частичками пазла на протяжении нескольких лет; а было и такое, что всё, связанное с психотравмой, стиралось из памяти навсегда. Негативные последствия могут быть в том случае, если он внезапно столкнется с обстоятельствами или с людьми, которые привели к психотравме, сразу все вспомнит, и на него снова свалится тот моральный груз, который психика может не выдержать. Самое сложное заключается в том, что для таких пациентов нет однозначной рекомендации насчет того, стоит ли возвращать те воспоминания, которые могут привести в психическим расстройствам или лучше забыть о них навсегда. Ведь, по большому счету, Эдвард может спокойно жить полноценной жизнью и без того отрезка своего прошлого, который он забыл. Единственное, что школьную программу придется догонять за весь прошлый год.

– Вы говорили, что завтра его уже можете выписать?

– Да. Выпишем. Мы можем договориться о работе с психологами…

– Нет, – решительно перебил Карлайл. – Никакой работы с психологами. Вы сказали, что Эдвард и без воспоминаний может жить полноценной жизнью, я не хочу возвращать ему то, что может травмировать его психику, не хочу рисковать здоровьем своего единственного сына. И что касается информации о его состоянии, оставьте это мне, я сам ему объясню, что к чему.

– Как пожелаете, – развел руками доктор.

– Ну, что? Каков мой диагноз? Это как-то лечится? Мне ж не светит психушка? – пристал с вопросами Эдвард, когда отец вернулся в его палату.

– Все хорошо, – изображая облегчение, сообщил Карлайл. – Никаких психушек, никаких медикаментов. Это обычная психология. Проще говоря, в твоей жизни происходила некая напряженная ситуация, которая определенное время держала тебя в стрессовом состоянии, авария запустила в твоей голове защитные процессы, вытеснила из памяти причины морального груза и таким образом оградила тебя от стресса.

– Что еще за моральный груз? Какой еще нафиг стресс? – с отчаянным недоумением восклицал парень, который не разделял спокойствия отца.

– К сожалению, я далеко не всё знал о твоей жизни, – развел руками Карлайл. – И понятия не имею, что могло привести твой внутренний мир к стрессовому состоянию.

– Хорошо, ты не знаешь, а «ГБ 4»? А Том? Они, наверняка, должны всё обо мне знать! У нас с ними не было секретов друг от друга. Почему их до сих пор ко мне не пускают? Когда я смогу их увидеть? Я уверен, что они помогут мне всё вспомнить.

– Тебе нельзя было ни с кем контактировать до окончания полного обследования. Если бы у тебя появились хоть какие-то малейшие воспоминания за прошлый год, врачи должны были быть уверенны, что это действительно твои воспоминания, а не то, что тебе рассказали друзья. Теперь обследование закончено. Завтра тебя выписывают, и завтра же ты встретишься со своими друзьями, – заверил Карлайл.

– Хорошо, – с неким облегчением выдохнул Эдвард. Эта информация его немного успокоила и ободрила. Наконец-то он увидит «ГБ 4». Каллен рассчитывал на то, что друзья перескажут ему весь прошедший год, и он обязательно всё вспомнит. Парень твердо решил вернуть себе тот год своей жизни, который у него украла собственная память.

– Мне сейчас нужно отъехать по делам, – сказал отец, – а ты отдыхай и потихоньку начинай собираться. Завтра возвращаемся домой.

Покинув палату сына, Каллен дал строгое распоряжение своей дежурящей в больнице охране, чтобы ни одна живая душа не проникла к Эдварду в палату. Мужчина намеревался основательно подготовиться к возвращению сына к обычной жизни, и никто не должен был нарушить его новые планы, относительно будущего их семьи.