Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 57 страниц)

– Как оно может, если оно неживое? – пожал плечами Рей и неприятно удивился, когда от его слов Хлоя погрустнела. – Что такое?

– Ничего, я задумалась о другом, – ответила она с извиняющейся улыбкой. – А на что ссылаются вот здесь? – она ткнула пальчиком в страницу. – Ты не знаешь?

Рей посмотрел, куда она указала.

– Знаю, – проговорил он не без самодовольства. – В начале века у маглов была крайне кровопролитная война – они называют её Первой мировой. Из-за её ужасов многие рядовые волшебники стали помогать маглам, но Министерство не хотело этого допускать. С одной стороны, проблема была в повышении риска рассекречивания нашего общества. С другой, если бы волшебники каждой страны стали помогать «своим» маглам, это могло перерасти в войну между самими волшебниками. Такого Конфедерация допустить не могла, поэтому специальным распоряжением потребовала от магических правительств всех стран-участниц невмешательства. Тех, кто нарушал запрет, судили за незаконное применение волшебства. Но, конечно, всегда находились моралисты… то есть те, кому безразлична была политическая сторона дела и возможные последствия. Таким был и лорд Поттер, – Рей невольно перевёл взгляд на Джеймса, увлечённо обсуждавшего что-то с Сириусом. – Родной дед Джеймса. Он был членом Визенгамота в те годы и всегда выступал на стороне подсудимых по таким делам. Но у него было очень мало поддержки, и в один день он взорвался. Если коротко, Поттер полил грязью министра за бездействие, Визенгамот – за безмолвное подчинение Министерству, чистокровных – за наплевательское отношение к обязанностям перед страной и обществом. Вдобавок ко всему, он отказался от лордского статуса Поттеров, заявив, что этот статус давно потерял своё первоначальное значение: клятву защищать интересы магического сообщества, – Рей покачал головой и вернул взгляд Хлое. Та слушала его с большим интересом.

– Я мало знаю об этом, – призналась она. – О политике, взглядах чистокровных, лордах…

Рей воодушевился.

– До конца урока есть ещё время, уж о лордах я успею рассказать, если хочешь.

– Будь так добр, – улыбнулась ему Хлоя.

– На самом деле титул лордов существует у нас относительно недавно, ещё и трёхсот лет не прошло, – негромко начал Рей. – События вокруг их появления – это один из немногих моментов, в которых магическая история тесно сплетена с магловской… Может быть, ты знаешь из своей магловской школы о революции 1688 года, в ходе которой свергли короля Якова из рода Стюартов и на смену ему пришёл Вильгельм Оранский?

– Знаю, – подтвердила Хлоя. – У маглов эту революцию называют переломным моментом в истории Великобритании.

Рей кивнул, но скорее себе – у него плохо с датами, но события вокруг введения Статута о секретности слишком значимы, на них слишком многое завязано, чтобы не знать события тех времён буквально по месяцам. Впрочем, Хлое он рассказал укороченную версию:

– Для магов она не менее важна. Яков Стюарт был католиком и поддерживал гонения на волшебников здесь, на островах. В те времена инквизиция, – он выплюнул слово со старым родовым отвращением, – была уже не так сильна, но её дело ещё жило в некоторых регионах. Поэтому, пока остальные прятались и выживали, главы семи магических семей предложили свою помощь маглам, чтобы свергнуть неугодного всем короля. И они помогли, после чего с новым королём, тем самым Вильгельмом и его королевой Марией, заключили договор, переросший затем в Статут о секретности, принятый в 1689-ом: соглашение о том, что маги уходят в тень и контакты их с магловским миром сводятся ко взаимному информированию о серьёзных происшествиях правительствами. Другие страны также привлекла идея, и Статут очень быстро стал международным. Через год после принятия Статута появилась Международная конфедерация магов – гарант его исполнения. И всё это с прямым влиянием семи британских волшебников, которые до образования в 1707-ом Министерства магии и осуществляли связь между мирами волшебников и маглов. Чтобы подчеркнуть их статус, а также признательность короля (хотя о последнем теперь не любят говорить, всё же король был маглом), тем семерым были пожалованы наследуемые титулы лордов. В мире маглов это ввело их в парламент (от этой привилегии их потомки гордо отказались годы спустя), в магическом – дало средство для объединения разрозненного общества вокруг себя и создания той социальной модели, которая существует и по сей день.

Рей и сам не заметил, как начертил на листе конспекта семиконечную звезду мага. Символично.

– Те волшебники были Блэк, Мракс, Бёрк, Малфой, Гринграсс, Нотт и Поттер, – он поставил жирную кляксу и перечеркнул одну из вершин звезды. – Поттеры от своего титула отказались, – зачеркнул ещё одну. – Мраксы выродились и прекратили своё существование. Остальные пока ещё правят бал, но…

«Но продолжаться долго это не может», – пришли на ум жёсткие слова отца. По спине пробежал холодок.

К счастью, Хлоя и не попросила его закончить мысль – и это благо для неё же. Не с её добрым сердцем заглядывать в яму со змеями, коей являлось «высшее общество» магов.

Из раннего детства Рей помнил мамины истории на ночь: о временах до Статута и Министерства, когда каждая семья волшебников жила сама по себе или небольшой общиной, объединялась с другими лишь для очередной войны с общими естественными врагами. Не было социальной лестницы – некуда и не по чему было карабкаться. Интересными казались природа и магия, семья, приключения и новые открытия. Жизнь была проще, а связь с миром и магией – глубже.

Помнил он также и истории отца о поколениях предков, ведших магов в войнах. Мальсиберы не жили долго, потому что всегда были на передовой; им безразличны были политика и интриги, поэтому они не возвышались. Война для мужчин, для женщин познание магии – вот призвания его предков. Рей знал, что требовалось от него, но боялся: не хватит сил.

Истории матери и отца о былых «славных» временах пугали его. Рей страшился боли и смерти, отчаянно хотел жить. В последний год он всё чаще задавался вопросом, как далеко готов зайти ради того, чтобы выкрутиться, выжить. Задавался – и не находил ответа.

– Как думаешь, стремление выжить любой ценой делает человека трусом? – спросил он у Холмса как-то вечером; они играли в магические шахматы, и Рей всю партию отсиживался в обороне, пытаясь улучить момент для контратаки.

– Желания не делают человека никем – для этого служат дела, – отозвался Майкл, прорывая его оборону. Снегг, читавший в своём углу спальни, хмыкнул себе под нос.

***

Наступило лето, и вместе с экзаменами нависла скорая необходимость возвращения домой – теперь уж точно. Каждый раз, думая об этом, Рей вспоминал разбитого, нервного Рабастана – и боялся. Он не мог предположить, как именно поведёт себя отец. Отец суров и вспыльчив, а Рей сделал достаточно такого, за что его можно наказать. Обдумав ситуацию со всех сторон, Рей в конце концов решился и написал тётке матери.

Леди Катриона Бёрк – нынешняя глава рода, сильная ведьма и мастерица-артефактор – играла в его жизни минимальную роль. Её не любил отец (и это, похоже, было взаимно), поэтому в Мальсибер-холле бабушка Катриона появлялась лишь по очень большим торжествам. Большая часть общения с ней для Рея сводилась к обмену поздравительными карточками по праздникам и периодическими вежливыми письмами с вопросами о состоянии здоровья. Ответы на них всегда были нейтральные в достаточной мере, чтобы попытать счастья.

А потому в начале июня Рей взялся за перо и после вежливого вступления деликатно уточнил, не возражает ли бабушка, если он посетит её с визитом в самом начале каникул. Рей отправил письмо с замиранием сердца и с огромным волнением ждал ответа.

– Ты выглядишь встревоженным. Всё хорошо? – мягко уточнила Хлоя, когда они вместе готовились к экзаменам под ивой на берегу Чёрного озера. Рядом в траве копошился Сэр Дункан, то ли гоняясь за мелкой живностью, то ли играя сам с собой.

– Пока не знаю, – Рей мимолётно улыбнулся и запрокинул голову к небу. В его вышине лениво плыли облака, и вовсе не заниматься учёбой хотелось в столь замечательный день. – Зависит от ответа, который я получу на своё письмо.

Заинтересованность вспыхнула в её взгляде, но пытать его дополнительными расспросами Хлоя не стала и вернулась к конспекту по травологии. Мерлин, и вот кто смеет заявлять, что маглорождённые – неотёсанные чужаки в магическом мире?! У некоторых из них такта на дюжину чистокровных хватит.

– Как дела у Эванс? – спустя непродолжительное молчание поинтересовался Рей, потому что, во-первых, это вежливо – интересоваться тем, что важно для друга; во-вторых, чем быстрее Эванс придёт в себя, тем больше свободного времени появится у Хлои.

– Улучшения налицо, – осторожно ответила Хлоя, поправляя очки. – Но до полного восстановления потребуется куда больше времени. Горе не проходит ни быстро, ни легко.

– Пожалуй, – согласился Рей только чтобы не молчать.

Хлоя наклонила голову, её густые иссиня-чёрные волосы красиво соскользнули с плеча.

– Прости за столь личный вопрос, ты отвечать не обязан… Тебе доводилось переживать потерю?

– Сложно сказать, – Рей вновь запрокинул голову к небу. – Оба моих деда погибли в войну с Гриндевальдом задолго до моего рождения. Бабка по материнской линии умерла несколько лет назад, но я никогда не был с ней близок – отец её не жаловал и ограничивал наше общение. Его собственная мать жива, но давно перебралась в Италию к нашим родственникам – у неё стало слабым здоровье. По сути, мне некого терять, потому что почти никого у меня и нет… С отцом ничего случиться не может. А мама, даже если погибнет в одной из своих экспедиций… – он замолчал ненадолго, потёр саднящие глаза. – Знаешь, наверное, она и есть моя единственная пережитая потеря.

– Прости меня.

– Тебе не за что извиняться, Хлоя. Я немногое помню из детства, но точно знаю, что отец и мать всегда были как кошка с собакой. Помню, как года в четыре прятался под обеденным столом, а над ним летали лучи проклятий, – Рей криво, несвойственно себе усмехнулся. – С другой стороны, они хоть разговаривали, а не игнорировали существование друг друга, как во многих семьях чистокровных.

Хлоя ничего не сказала в ответ на его попытку цинично пошутить, но её взгляд уверил Рея: вовсе не стоит пытаться прикрыть то, что на сердце, наигранными эмоциями. Рей кивнул, подтверждая, что понял значение взгляда, однако больше ничего объяснять не стал. О родителях как союзе двух людей он предпочитал не думать; у него отдельно имелся строгий и властный отец, отдельно – давно покинувшая и лишь изредка присылающая письма мать. Так было необъяснимо проще.

И всё же, похоже, его семья была несколько больше, чем Рей привык думать. Эту мысль породило письмо, пришедшее в утро перед экзаменом по трансфигурации.

Дорогой Рейнальд,

Я не имею возражений против твоего визита любой продолжительности. Мой дворецкий встретит тебя на платформе по прибытии «Хогвартс-Экспресса» в Лондон.

При возникновении желания ты имеешь позволение привести с собой компаньонов своего возраста.

Всего наилучшего,

Леди Катриона Бёрк

Сердце ухнуло в пятки и радостно заколотилось, и Рей неосознанно улыбнулся, сжимая в руке пергамент. Наконец в череде неурядиц произошло нечто хорошее.

Он перечитал письмо ещё раз. Скорее всего, старой женщине одиноко в древнем фамильном замке. При этом леди Бёрк совершенно не умела общаться с детьми, это Рей понял по редким встречам на семейных торжествах; позволение привести компаньонов – чтобы не быть вынужденной проводить с ним всё время. А это время… «визит любой продолжительности».

«Могу ли я остаться у неё на всё лето?» – с осторожной надеждой подумал Рей. Это было бы идеально. Кроме того, возможно, всего лишь возможно, нахождением вне Мальсибер-холла ему удастся убедить маму приехать хоть ненадолго в Британию…

Рей не посмел слишком сильно надеяться, тряхнул головой и тут же поймал следующую мысль: у него наконец появилась возможность отплатить Хлое и Майклу за участие к нему. Всё же вряд ли они с нетерпением ждут возвращения на лето в магловский приют.

========== Глава 36. Семья. Часть 3 ==========

Связь между людьми. Итачи знал лучше многих, как разрушительна бывала её потеря. Именно это знание шептало ему совет не привязываться ни к кому.

Отрешившись от других, становится проще руководствоваться лишь долгом. Итачи жил по этому правилу много лет; его долгом были благо младшего брата и Конохи – простая система координат, надёжный фундамент для любых планов и игр-построений, минимизирующий количество моральных конфликтов и дилемм.

Вот только эта система не учитывала возможность перерождения, тем более в другом мире.

Перерождение выбило у Итачи фундамент из-под ног. Нет больше Саске, нет и Конохи – так за что сражаться, что – ориентир? Ничто в новом мире не вызывало у него сильной привязанности, потребности защищать ценой своей жизни. Итачи пытался обрести подобную опору-цель в Хинате, однако, в отличие от Саске, Хината каждым днём, предпринятым шагом продолжала доказывать ему, что в состоянии позаботиться о себе сама. Поначалу Итачи не желал принимать это, однако постепенно начал смиряться. Пока ещё рефлекторно вмешивался в её жизнь и решения, но уже учил себя отстраняться. Пришла пора признать Хинату равной себе и не оскорблять постоянными попытками взять под крыло.

Не имея исходящей из внешнего мира цели для существования, в последние месяцы Итачи обратил взор внутрь себя. Подумалось: быть может, пришло время собственные желания поставить во главу угла? Вот только, сколько бы ни копался в себе, Итачи не мог обнаружить желаний. Да, он хотел узнать, кто его семья в этом мире – но это не более чем логическая задача, требующая решения. Да, он хотел блага для Хинаты – но не чувствовал это центром собственного существования, как то было с Саске. Да, он изучал магию, особенно ментальную – но это лишь инструмент, не более; он точно так же прежде исследовал возможности различных дзюцу – с практической точки зрения, познание не было для него самоцелью.

В конце той весны Итачи кристально ясно осознал, что его жизнь не имеет смысла.

Когда ты бесполезен, лучшее, что можешь сделать – не доставлять проблем другим. Поэтому когда Дейдара накинулся на него с кулаками в классе зельеварения, Итачи почти никак не отвечал, а в голове мелькала мысль: один профессиональный удар – и проблема решена. Но бывший коллега, так рьяно ненавидевший его годами, сдерживался – наверное, всё-таки понимал потребность не демонстрировать умение причинять вред и силу при магах.

Итачи знал огромное число способов уйти. Думал при этом, как сделать собственную смерть максимально полезной.

Впрочем, сперва требовалось закончить со всеми делами. За лето он разберётся со своей магической родословной – просто потому что это единственное почти желание, которое испытывает в чужом мире. Ещё перед этим, во время поездки к бабушке Рейнальда, как следует проверит Мальсибера – Итачи требовалось убедиться, что этот парень не представляет для Хинаты угрозу; последняя опека над ней, которую Итачи себе позволит… Почти.

Также он обязательно расскажет Хинате как можно больше об Акацуки и Дейдаре – пусть она не теряет бдительности, а желание всем помочь не сделает её слепой. Вероятно, также поведает Итачи и о своей последней миссии в качестве шиноби Конохи – пусть Хината осознает, что за каждым светлым фасадом кроются тени… Против этого восставал остаток долга АНБУ. Разглашение содержания секретной миссии – предательство. Итачи убеждал себя, что в данном случае это не так, но пока не мог решиться на рассказ.

Ну а затем, когда со всеми делами будет покончено, Итачи сделает последний ход: провернёт всё так, чтобы именно Дейдара был тем, кто его убьёт. Это уберёт подрывника из школы и навсегда закроет для него сердце Хинаты. Так она будет в безопасности.

***

Принятое решение разожгло потухший в этом мире огонь смысла существования, и Итачи впервые за годы в полной мере ощутил себя самим собой. Каждая минута вновь была на счету, и Итачи употреблял время на наблюдения, анализ, подготовку к собственной смерти.

Хината заметила перемены, но истолковала их, конечно, превратно – решила, что приглашение Рейнальда вдохнуло в Итачи жизнь. Итачи не спешил её разочаровывать, даже больше: пестовал заблуждение, становясь всё ближе с Рейнальдом. Методично, день за днём Итачи забирался всё глубже под кожу парня, посягнувшего на место рядом с его сестрой. Лично ему Мальсибер не казался исключительно интересным, однако представлялся крайне удобным из-за имеющейся у него информации и лёгкой внушаемости. Хината, пусть и не из корыстных побуждений, провела над ним замечательную работу, и теперь не только ей, но и Итачи Рейнальд был готов отвечать почти на любые вопросы. Он легко рассказывал о семье, о магии, о традициях и истории волшебников – шиноби бы эквивалентную информацию держал в строжайшей тайне. Итачи устал напоминать себе, что все, кроме двоих, в его окружении шиноби не являются – мерить он до сих пор предпочитал по старым стандартам и не видел смысла их менять.

Итачи следил внимательно практически всё не посвящённое подготовке к экзаменам время, однако не замечал за Рейнальдом попыток контактировать с прежней компанией. Эвана он обходил по широкой дуге, с Уолтером предпочитал не разговаривать, даже когда Эйвери отпускал обидные комментарии. Преимущественно Рейнальда можно было застать либо с Хинатой или самим Итачи, либо с Гектором Паркинсоном, либо в одиночестве со своим псом. Итачи это устраивало: меньше людей в круге общения – меньше потенциальных проблем.

Говоря о людях: единственным потенциальным ресурсом, с назначением и необходимостью включения в планы которого Итачи так и не определился, являлся Регулус Блэк.

С одной стороны, он являлся членом самого могущественного клана волшебников, более того, ребёнком главной семьи. Его ценность как союзника это повышало многократно.

С другой стороны, на поверхности у Регулуса не было проблем, за которые можно было бы ухватиться, раскрутить мальчишку на доверие и привязанность. На данный момент от Итачи ему нужна была лишь информации о генетике – к лету Регулус закончил читать магловские учебники, которые добыл для него Эшли Шелби, и пришёл к Итачи за обещанным разговором.

– Прости, Регулус, не сейчас, я занят, – ответил Итачи как раз потому, что не решил ещё, стоит ли тратить собственное ограниченное время на маленького Блэка. Куда лучше было употребить его остаток на Рейнальда и Дейдару.

В кои-то веки бывший коллега полностью удовлетворял потребностям Итачи. С трудом сдерживаемая ярость, день ото дня копившаяся в Дейдаре, была идеальна для исполнения плана. Единственное, Итачи опасался, как бы за лето настрой подрывника на драки и кровь не спал… впрочем, это маловероятно. Ярость Дейдары – из-за Рабастана и его проблем, которые вряд ли решатся за лето. Скорее даже после воссоединения с приятелем в сентябре Дейдара ещё больше слетит с катушек – вот и идеальный момент для того, чтобы всё провернуть. Следовательно, желательно покончить с делами за лето и не оставлять ничего на сентябрь.

Как раз исходя из этого Итачи склонялся к тому, чтобы весь остаток семестра игнорировать и не тратить время на Регулуса, номинально перенести разговор на сентябрь, реально – на никогда. Такой расклад, пожалуй, и правда лучше всех прочих.

***

Экзамены минули и принесли высшие баллы, и «Хогвартс-Экспресс» увёз студентов в Лондон. Всю дорогу Итачи морально готовился: обманывать юных магов легко, но вот взрослых – не всех и не всегда. Пригласившая их погостить бабушка Рейнальда, леди Катриона Бёрк, оставалась пока величиной неизвестной, и Итачи предпочитал быть готовым к любому раскладу. Лучшим будет, если леди Бёрк подобна профессору МакГонагалл – строгая и не лезущая в душу другим дама, полная знаний и достоинства. Худшим, если глава одного из старейших родов Британии из породы директора Дамблдора. Под стук колёс и негромкие переговоры соседей по купе Итачи проигрывал в уме варианты поведения на любой из этих раскладов и многие другие.

Когда в разговоре Хинаты и Рейнальда проклёвывалось нечто интересное, Итачи прислушивался к нему. Хината вела беседу умело, перемежая бессмысленные темы с теми, что были крайне важны для шиноби и оговорены заранее.

– Не могу перестать гадать, – сказала Хината после получасового обсуждения чего-то незначительного и приличной паузы. Рейнальд вопросительно приподнял бровь, и Хината продолжила: – Скорее всего, я просто не до конца понимаю правила, по которым действует твоё сословие… Но как так вышло, что твоя бабушка стала главой семьи? Я бы предположила, только мужчина может возглавить род.

Итачи не повернулся от окна, но полностью обратился в слух. Этот момент был действительно важен для подготовки ко встрече с леди Бёрк.

Рейнальд пригладил волосы, явно раздумывая, как ответить на вопрос.

– Всё довольно… запутанно, – проговорил он наконец и покосился на стеклянную дверь, отделявшую купе от коридора. Оттуда доносились смех, разговоры, топот – обычная активность детей. Рейнальд мотнул головой. – Со стороны правда может показаться, что сословие чистокровных патриархально, но это на самом деле только иллюзия. Моя мама говорила, если бы волшебницы действительно этого хотели, то заняли бы не меньше высоких постов, чем мужчины. Хогвартс, при всех его проблемах, даёт одинаковое образование мальчикам и девочкам, в отличие от того же Шармбатона. Сложно принудить к чему-то ведьму, знающую все те же чары, что и ты, верно? Да и не принято было принуждать изначально; да, раньше было разделение по предпочтительным занятиям для мужчин и женщин, но и оно диктовалось склонностями к разным видам магии. Собственно, магия сама по себе – прекрасный уравнитель в правах. Половая дискриминация пришла в наш мир от маглорождённых, к слову, и до чистокровных не добралась. Зато в Министерстве, отец говорил, её стало немало после войны с Гриндевальдом, когда маглорождённые получили больше мест в правительстве на всех уровнях. Отчасти поэтому чистокровные поддержали Юджину Дженкинс, нашего нынешнего министра, хотя она и из лагеря Дамблдора… – Рейнальд прервал сам себя, неловко улыбнулся. – Прости. Не то, о чём ты спрашивала.

– Но тоже очень интересно, – Хината мягко коснулась его руки и подарила улыбку. Итачи поражался этому её таланту, но также и удивлялся Рейнальду: и его информированности, и беспечности в распространении информации.

Кивнув Хинате, Рейнальд посмотрел на Итачи, поверяя, слушает ли он. Итачи всё же расщедрился на демонстрацию заинтересованности, и Рейнальд, воодушевлённый, продолжил:

– Я рассказал всё это для того, чтобы вы понимали: чистокровные не делают разграничений мальчик-девочка, – Рейнальд поморщился. – Я имею в виду, правильные чистокровные, – и Итачи ухватился за это замечание. Не все чистокровные таковы, как может показаться из слов Рейнальда – на это стоит обратить внимание Хинаты, когда они будут обсуждать результаты сбора информации. – Впрочем, всё же есть некоторые, как бы назвать… консенсусы в обществе. Одним из них является то, что главой магического рода должен быть мужчина или незамужняя женщина без детей. Дело в том, что глава рода – это не просто красивый титул. Это ответственность за благополучие каждого члена рода, за все его активы и процветание. Чем больше и древнее род, тем больше ответственности. Замок Бёрков, например, немногим моложе Хогвартса, и его поддержание – задача не из лёгких. Вдобавок, там хранится огромная библиотека и коллекция артефактов, за которыми тоже нужен глаз да глаз: на некоторых со временем чары могут пойти вразнос, и последствия будут катастрофическими как для замка, так и для всех его обитателей… Это не говоря о потребности поддерживать и приумножать родовые финансы. Всё это – постоянный труд и внимание. Как ребёнку. Поэтому обычно в семьях муж занимается родовым наследием, а жена – детьми. Кроме того, для женщины замужество означает переход в другой род, что автоматически делает её непригодной к управлению родным.

Из коридора донёсся спор на повышенных тонах, и Рейнальд замолчал, прислушиваясь. Итачи прислушался тоже – узнал злой голос Дейдары и на миг подумал о том, чтобы выйти и узнать о причине шума (и обзавестись, возможно, дополнительной информацией). Однако Хината раньше передвинулась на сидении и задёрнула занавеску на двери купе, после чего попросила Рейнальда:

– Пожалуйста, продолжай.

– Да, – немного невпопад кивнул Рейнальд, переглядываясь с Итачи – ему тоже было интересно, что творится в коридоре. Однако Итачи ничем не выдал собственного желания это выяснить, и Рейнальд, вздохнув чуточку разочарованно, продолжил рассказ: – В общем, такая модель семьи чистокровных устраивает, особенно если учесть, что большая часть браков – по договору, ради укрепления родов.

– Разве это не ужасно, – вздохнула Хината, – не иметь возможности завести семью с тем, кого любишь.

– Это настолько впиталось в общество, что стало частью нормы, – пожал плечами Рейнальд. – Долг перед родом для большинства превыше собственных желаний. С другой стороны, никого не заставляют прямо – то есть так-то ты можешь выбирать будущего мужа или жену, но будь готов отвечать за свои поступки. Вплоть до изгнания из рода и обрыва всех контактов с семьёй.

– Но это ведь и есть принуждение. Через шантаж последствиями.

– Ну… нет, не совсем, – Рейнальд провёл рукой по волосам. – Это скорее моральный долг, Хлоя. Род многое тебе даёт, а ты в ответ должен позаботиться о его процветании. Здесь речь о наследии, о том, что родовое имя важнее собственного.

Это важно. Итачи прищурился.

– Стало быть, если отец прикажет, ты прекратишь общение с нами?

– Я… – Рейнальд запнулся, посмотрел на Итачи, на Хинату – задержав взгляд. – Я приложу все усилия к тому, чтобы отстоять свою позицию. Не знаю, получится ли, я никогда не пытался… но с ним хотя бы можно попробовать. Будь он как отец Лестрейнджа – даже пытаться бы не стоило, только на страшнейшее наказание нарвёшься, – Рейнальд неуютно повёл плечами и отвернулся к окну.

Итачи и Хината переглянулись. Итачи надеялся, она увидела возможную проблему – однако Хината, судя по взгляду, сконцентрировалась на желании парня попытаться отстоять свои права. И всё же, как научить её обращать внимание на по-настоящему важные вещи?..

– Так что насчёт твоей бабушки, Рейнальд?

– Двоюродной бабушки, – автоматически поправил Мальсибер, по-прежнему глядя в окно. – Она, насколько я знаю, никогда не хотела выходить замуж, вместо этого предпочитала заниматься артефактами. Ну а затем рано умерли братья бабушки Катрионы – отец и дядя моей мамы, после умер их отец, и бабушка возглавила род Бёрк. Это доставляет ей удовольствие: всё время проводить в фамильном замке, создавать новые артефакты и ухаживать за старыми.

– Замечательно, когда человек имеет возможность заниматься любимым делом, – нейтрально произнесла Хината. Рейнальд отрывисто кивнул на это и на какое-то время замолчал.

Хината не стала тормошить его, а Итачи про себя отметил: всё же у чистокровных – «правильных» чистокровных, как оговорился Мальсибер – больше сходства с шиноби, чем кажется на первый взгляд. Это вызывало интерес, но лишь практический: необходимость обдумать, как помочь Хинате максимально эффективно и органично влиться в это общество… С другой стороны, она, химе клана Хьюга, может понимать в этом куда больше Итачи, слишком рано разочаровавшегося в собственном клане и отринувшего его философию и традиции.

Вскоре «Хогвартс-Экспресс» пересёк городскую черту Лондона, и школьники засобирались, обмениваясь последними словами с приятелями, прежде чем расстаться на лето. Итачи поймал себя на том, что рад возможности провести хоть какое-то время в стороне от этих шума и суеты.

На платформе, окутанной клубами дыма от затихающего паровоза и гулом радостных голосов, Итачи и Хината вместе с Рейнальдом отошли в сторону от толпы. Рейнальд нервничал и то и дело приглаживал волосы, присаживался на корточки перед клеткой со своим псом, чтобы приласкать его через прутья. Хината улыбалась, однако с толикой скованности – переживала тоже; впрочем, судя по тому, как разглаживала мелкие складки на самодельной блузке и юбке – из-за впечатления, которое произведёт. Итачи отметил всё это походя и сделал себе мысленную заметку не забыть все деньги, которые имеет, передать Хинате.

Вокруг шумели счастливые от встречи с родными люди, но Итачи не проникался их настроением. Он пристально вглядывался в толпу, фиксируя детали: взгляды, мимику, голоса, искренность объятий в одних семьях и строгие приветствия в других, прощания с друзьями и попытки как можно скорее и незаметней улизнуть с платформы. Столько людей, столько связей… столько жизней, не посвящённых никакой высшей цели, как потолок – величию собственного клана. Неудивительно, что мир волшебников загнивает.

Тем временем к троице приблизился пожилой – с виду ему было никак не меньше пятидесяти – человек в старомодном костюме. Он прихрамывал на левую ногу и подслеповато щурился, но очков не носил.

– Мастер Рейнальд? – окликнул человек с оттенком вопроса.

– Да? – Рейнальд распрямился, непринуждённым движением оправив мантию.

– Добрый вечер. Меня зовут Мариус, я являюсь дворецким леди Бёрк, – пожилой человек отвесил неглубокий поклон. – Я был послан встретить вас и ваших компаньонов; приношу извинения за задержку.

– Поезд пришёл на несколько минут раньше, так что вашей вины здесь нет, – возразил Рейнальд и позволил Мариусу забрать свой багаж. Итачи и Хината от предложенных услуг отказались и представились. Мариус поклонился и им.

– Что ж, вам требуется воспользоваться камином, чтобы попасть в замок, – сказал дворецкий и отвёл троицу в противоположную выходу с платформы сторону, где перед парой каминов собралась небольшая очередь. Между каминами стоял служащий платформы с горшочком, из которого волшебники брали некую золу, бросали в пламя – то от этого делалось изумрудным, – входили в него и, назвав адрес, исчезали.

В очереди ближе к каминам ещё находились Поттеры: Джеймс грустно пялился на Сириуса и Регулуса, берущих за руки хилого старого домовика, а Дейдара живо расспрашивал о чём-то седовласую женщину – свою приёмную мать. Поразительно: что бы за споры на повышенных тонах Дейдара ни вёл ещё час назад в поезде, разговаривал с миссис Поттер он совершенно спокойно, почти нежно. Итачи это удовлетворяло; Хинату, казалось, умиляло.