Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 57 страниц)

Каждый волшебник трансформирует магию чуть-чуть по-своему. Этому способствуют личные предрасположенности мага, манифестирующие в области специализации, выборе палочки, мощи, окрасе, деталях плетения чар. Все эти данные рунные контуры Правопорядка способны воспринимать, обрабатывать и хранить в памяти. Поэтому даже если бы кто-то украл внешность, значок и палочку Брайана, защита Правопорядка не восприняла бы вторженца как Брайана Поттера и дала бы сигнал дежурным. Незадачливому диверсанту доставало сотворить всего лишь одни – любые – чары, чтобы быть раскрытым. На Брайана, немного понимавшего в конструкции подобных сетей, проделанная составителями защиты отдела работа производила огромное впечатление.

Впрочем, распознание входящих было не единственной функцией рун в отделе, и лабиринтом он звался не просто так. Помещений и секторов здесь располагалось куда больше, чем казалось на первый взгляд и, конечно, чем объявлял при остановке на втором уровне лифт. О существовании многих знал мало кто в Министерстве за пределами Правопорядка, а некоторые являлись полумифическими даже для сотрудников самого отдела. У каждого здесь был свой уровень допуска, ограничивающий количество мест, в которое сотрудник может пройти. Посторонних и вовсе не пропускало дальше холла перед лифтами – им требовался сопровождающий из числа сотрудников Правопорядка (ими обычно занималась секретарь Крауча). Достигалось это сочетанием иллюзий с созданием как кажущихся физическими, так и чисто энергетических стен. Штаб Отдела правопорядка обязан быть крепостью, и именно ею он и являлся; лишь защитники мельчали с годами, но не мощь самой цитадели.

Пока они с Гринграссом шли в другой конец этажа, Брайан не без скорби подумал, что, если так пойдёт и дальше, система защиты Правопорядка окончательно перейдёт в разряд легендарной, а главное неповторимой магии. Так уже произошло с Тайнами – даже сами невыразимцы не понимали законов, по которым живут пространственные чары их отдела; исключение составлял, возможно, только жуткий батюшка Рафаэля.

Знания старой магии умирали. Её чары были слишком громоздки и запутаны, завязаны на совсем иные понятия, нежели современные облегчённые аналоги. В эпоху, когда все куда-то спешат, почти не осталось места вдумчивому плетению заклинаний, долгому черчению рун, согласованию наведения масштабных чар с положением звёзд и планет, лунными циклами. Старая магия не была мощнее – она была… сложнее, глубже. Она являлась наследием времён, когда волшебники уважали мир, в котором жили.

От этого уважения мало что осталось, и это, пожалуй, тревожило Брайана больше всего. С каждой трибуны чистокровные кричали: мы – основа, мы – память волшебного мира. Но спросишь Рудольфуса Лестрейнджа, что в школе кричал громче всех, о великаньих ловушках вблизи Хогвартса – он фыркнет и отвернётся, сделает вид, что вопрос о какой-то ерунде. И таких, как он, большинство.

Брайан не пытался притворяться отличным от толпы. Однако ему, по крайней мере, было интересно познавать магию глубже. Для этого у него был Рафаэль, чей род – один из последних среди чистокровных, чтущих не только социальные, но и магические традиции. Гринграссы, Бёрки, Нотты – вот, пожалуй, и всё. Последние осколки былого подхода к магии, древнего понимания. И именно оно наряду с тщательно культивируемыми наследственными чертами делало подобных чародеев самыми опасными. Сложно противостоять тому, что не понимаешь.

Является ли чем-то подобным Эван Розье – наследником не знания, но специфических умений? Если бы это не подозревалось, от Гринграсса бы не потребовали на него посмотреть.

В другом конце этажа-лабиринта располагалась допросная, дизайн которой кто-то неглупый подсмотрел у маглов. Между двумя комнатами в стене сделали окно, закрытое плотным слоем чар, пропускающих как свет, так и звук лишь в одном направлении. Чтобы сгладить мрачность, проецируемую дверьми этих комнат, перед ними устроили небольшой островок уюта с глубокими кожаными креслами, журнальным столиком и пальмами в массивных горшках. Так как допросы в Правопорядке случались в последние годы нечасто, большую часть времени этот уголок использовали для перерывов на чай сотрудники самого отдела.

В тот день, однако, кресла занимали посторонние люди. Завидев их, Брайан ускорил шаг, борясь со стыдом за проклятое гнездо на голове. Знал бы, что так день повернётся – непременно бы причесался с утра!

– Здравствуйте, профессор Слизнорт.

– Брайан! – прогудел Слизнорт, поднимаясь из кресла. – Рад вас видеть, молодой человек, – он проворно схватил руку Брайана и как следует тряхнул. Следом за напарником пришёл Рафаэль, и их старый преподаватель сконфузился: – И Гринграсс, да, конечно… Как вы поживаете, Поттер? Как ваша матушка, дорогая Дорея?

– Всё замечательно, спасибо, сэр. Матушка будет очень рада узнать, что вы о ней справлялись, – чуть вымученно проговорил Брайан и, повернувшись, неглубоко поклонился: – Добрый день, миссис Лестрейндж.

– Поттер, – надменно кивнула Беллатриса-уже-не-Блэк, колюче рассматривая его. Отдельный презрительный взгляд достался лохмам.

– Вы сопровождаете мальчика? – удивлённо уточнил Брайан – он ожидал самого Монтгомери Розье, дело всё же серьёзное. Но, похоже, у старшего Розье не нашлось времени на сына.

– Его отец попросил меня, – отрезала миссис Лестрейндж с видом донельзя оскорблённым. – Я забочусь о благе моего кузена!

– Хорошо, – немного невпопад кивнул Брайан, больше озабоченный не словами девушки, а тем фактом, что её наманикюренные ноготочки ласково проходятся по волшебной палочке. Чёрный же тяжёлый взгляд миссис Лестрейндж скользнул на Гринграсса. Того, неожиданно, это не волновало. Притаившись в полутени за одной из декоративных пальм, вниманием своим Рафаэль охватил лишь мальчика, сидевшего по правую руку от миссис Лестрейндж.

Брайан тоже присмотрелся к Эвану Розье. Неподвижно застывший в кресле, он показался Брайану хрупче хрустального фиала. От него веяло чем-то мрачным, тревожным, забитым; на худом лице не было ни кровинки. Крепким ногтем большого пальца мальчик монотонно царапал ладонь – до ярких полос на коже. Совершенно рефлекторно Брайан дёрнулся его остановить, взять его руки в свои, но сознательно задавил порыв на полушаге, смутился, растрепал волосы. Рафаэль позади него хмыкнул, миссис Лестрейндж недобро прищурилась.

– А вы, я полагаю, мистер Эван Розье? – спросил Брайан в надежде сгладить неловкость. – Меня зовут Брайан Поттер, я проведу беседу.

Мальчик поднял широко распахнутые голубые глаза на него, и из головы Брайана окончательно выветрились подробности дела, ради которого они все здесь собрались. Ведь Эван так отчаянно напоминал Рафаэля образца курса первого-второго. Его, как и Рафаэля, Брайану хотелось понять и поддержать.

– Не бойся, всё будет хорошо, – попытался улыбкой приободрить он мальчика.

– Я не боюсь, – возразил тот, хотя видно было, что это неправда. Миссис Лестрейндж покровительственно опустила руку ему на плечо.

– Он не боится, Поттер. А я же, в свою очередь, решительно не понимаю, зачем это… представление, – процедила она, так знакомо презрительно поджимая губы.

– Это необходимая мера, – ответил Брайан, стараясь удержать формальный тон. Он не имел права думать о ней как о несносной девчонке, с которой не раз вступал в дуэль в школе. Она – миссис Лестрейндж, жена наследника чистокровного рода, чей глава имеет весомые связи в Министерстве. Что ещё важнее, эта девушка – Блэк по крови. Грубить Беллатрисе теперь, когда они выросли – разбивать сердце матушки.

– Час, – каркнул Гринграсс, его резкий голос заставил Слизнорта и маленького Розье вздрогнуть.

– Да, пора начинать, – проговорил Брайан. – Эван, пожалуйста, пойдём со мной. Профессор, миссис Лестрейндж, будьте добры, подождите здесь.

– Я хочу проследить за тем, что и как ты будешь спрашивать у моего кузена, – отчеканила миссис Лестрейндж, поднимаясь из кресла.

– К сожалению, я не могу вам этого позволить, – возразил Брайан. – Однако, заверяю, в течение трёх рабочих дней вы получите полный письменный отчёт о ходе беседы.

– Меня это не устраивает! – провозгласила Белла, и, Мерлин, чего стоило Брайану сдержаться!

Из тени за пальмой выступил Гринграсс. Встав между Брайаном и Беллатрисой, он произнёс:

– Правила, – и указал ей на кресло.

Воздух в уютном закутке сгустился, потемнел. Рафаэль и Беллатриса, забыв обо всём, испепеляли друг друга взглядами. Слизнорт знал, чем это чревато, лучше многих, а потому спешно затараторил:

– Правила неоспоримы! Беллатриса, дорогуша, давайте присядем. Секретарь Бартемиуса обещалась принести нам с вами чай и засахаренные ананасы – вы мне расскажете о себе, пока молодые люди беседуют с Эваном…

Очень не по-гриффиндорски пользуясь предоставленной Слизнортом возможностью, Брайан увлёк Эвана в допросную, которая своим антуражем должна была внушить мальчику дополнительные мысли о серьёзности ситуации. Взяв себя в руки, Рафаэль проскользнул в смежную комнату, откуда собирался наблюдать за разговором.

– Устраивайся поудобней, – Брайан сделал жест в сторону стула перед широким столом, на котором кто-то предусмотрительно оставил полный чайный набор и вазочку с печеньем. Брайан мимолётно понадеялся, что подобное припасено и в соседней комнате. – Хочешь чай?

– Нет, сэр, благодарю, – произнёс Эван, опускаясь на стул и заученно выпрямляя спину. Брайан невольно вспомнил, как его самого мать одёргивала, стоило ему хоть чуть-чуть ссутулиться.

– Ну как знаешь. А я выпью, – заявил Брайан и налил себе чай, отхлебнул, рассчитывая тем самым подать мальчику пример и сигнал, что стесняться не стоит. Эван продолжал наблюдать за ним с блеклой настороженностью и молчать. – Что ж… ты знаешь, почему тебя пригласили на разговор в Правопорядок, Эван?

– Профессор Хоукинсон настоял.

– Почему?

– Из-за моего поведения, сэр.

– Если бы в Правопорядок отправляли ведущих себя плохо школьников, мы бы только разговорами с ними и занимались, – Брайан улыбнулся, но Эван не улыбнулся в ответ. Истуканом застывший в заученной позе, он даже не пытался сфокусировать взгляд на Брайане, а слова произносил медленно, ровно, бесстрастно. Если это не последствия успокаивающих зелий, то Брайан – флоббер-червь.

Он вздохнул, провёл рукой по взъерошенным волосам, бросил короткий взгляд на зачарованное стекло. По ту его сторону притаился Гринграсс; Брайан чувствовал его напряжённость даже в соседней комнате. Отставил чашку.

– Зачем ты наслал проклятие на одноклассницу, Эван?

– Я сорвался, – прошелестел мальчик. – Я очень плохо себя чувствовал в ту неделю, а она некорректно себя повела, сэр.

– Что мисс Бенсон сделала?

– Приставала ко мне с вопросами, трогала мои личные вещи, – Эван поджал губы – блекло, но всё же подобно Беллатрисе. – Попыталась мне угрожать.

– Угрожать? – нахмурился Брайан.

Эван проникновенно посмотрел на него – первый оформленный эмоциональный окрас за разговор.

– Именно, сэр. Я иногда подшучиваю над её приятелями – вы должны понимать, как это бывает, вы ведь тоже учились в школе. Но она не понимает, что это шутки. Чтобы отомстить мне, она повернула моего друга против меня… Вы знаете, сэр, мой друг хороший парень, но не очень-то умный… Она подговорила его напасть на меня вместе с другими её приятелями. Если бы учителя не вмешались, я не знаю, что бы они сделали со мной… – он состроил не то страх, не то скорбь. Брайана это пробрало, но вовсе не так, как рассчитывал мальчишка.

– То есть ты, чистокровный, боишься маглорождённой девочки?

Эван вздрогнул.

– Нет!.. Сэр, – он вновь попытался состроить невинность. – Она сама ничего не может, но умеет… убеждать других сделать так, как она хочет.

– Разве это повод бросать в неё усиленное удушающее проклятие?

На это Эван не нашёл, что ответить. Вновь опустив глаза, он уставился на свою ладонь, на которой ещё ярко горели оставленные ногтем полосы.

Обойдя стол, Брайан остановился рядом с мальчиком, глядя на него сверху вниз: на тёмные кудри, напряжённые худые плечи, на алые полосы на ладони. Не хотел, но вновь видел в нём маленького Гринграсса. С принципиальным отличием: Рафаэль раскаивался в том, что творил, когда не контролировал себя.

– Мне доводилось видеть эти чары, Эван, – медленно произнёс Брайан. – Мой друг однажды попал под них, и от смерти его уберегло лишь то, что заклятие снял сам применивший его, – на мгновенье прикрыв глаза, Брайан невольно воскресил в памяти багровеющее лицо задыхающегося Гидеона. Его надсадные хрипы. Его попытку расцарапать себе горло, чтобы дать доступ кислороду…

Лестрейндж в тот раз был в шаге от убийства. К счастью, он вовремя опомнился. А вот маленький кузен его жены не опомнился. Даже не раскаивался. Не понимал, что чуть не совершил? Не похоже. И явно не признавал, что должен быть по гроб жизни благодарен Дэвиду, спасшему его душу, свободу и, вероятно, саму жизнь.

– Подобные заклинания не предназначены ни для шуток, ни для мелкой школьной мести, – продолжил Брайан. – Тебе повезло, что мисс Бенсон осталась жива. В противном случае с тобой бы говорил не я.

Эван не ответил, продолжил прятать взгляд. Брайан нахмурился.

– Подумай, не хочешь ли сказать мне что-нибудь. Я скоро вернусь, – сказал он и вышел в смежную комнату, где у стекла застыл в напряжённой стойке напарник.

– Он ни разу не назвал пострадавшую девочку по имени, – заметил Рафаэль, стоило Брайану закрыть дверь.

– Да, я заметил, – подойдя ближе, Брайан тоже посмотрел на сидевшего в соседней комнате мальчика. – Но это довольно типично для чистокровных – не считать маглорождённых за личностей. Меня больше тревожит, что он не выказывает даже тени раскаяния в совершённом. При этом я не думаю, что он не осознаёт масштаба случившегося.

– Раскаяние – надстройка, навязываемая социумом, – откликнулся Рафаэль отстранённо. – Не каждый способен её адаптировать. Для некоторых нормы морали – это нечто бесконечно далёкое, более того, совершенно ненужное.

– Я помню, – Брайан потеребил рукав, глядя на бледный профиль Гринграсса. Зелёные глаза за зеленоватыми же стёклами очков неприятно щурились, тонкие губы кривились в отвращении. – Рафаэль…

– Нет, – отрезал друг так, словно знал, что Брайан собирался сказать. Впрочем, в самом деле мог догадаться. Им доводилось иметь подобные разговоры не раз и не два. Всё же сам Рафаэль о нормах морали узнал именно от Брайана; к счастью, сумел большую их часть принять. Не каждый Гринграсс на это способен.

Не желая расстраивать его пуще, Брайан вновь перевёл взгляд на мальчишку.

– Думаешь, это что-то из крови Розье?

– Хуже. Ты знаешь, кто его мать?

– Мм… – Брайан безуспешно попытался припомнить, – честно говоря, понятия не имею. Помню, мистер Розье был женат на какой-то француженке…

– Жаклин Треаль. Поэтесса, предсказавшая теракт в пятьдесят седьмом, пару министров и череду скандалов на родине. Нестабильная до того, что покончила с собой после рождения дочери.

– Ах ты чёрт… Думаешь, мальчику передался дар предвидения от матери?

– Это объяснило бы то, что он назвал «плохим самочувствием», которое описывал в отчёте и Хоукинсон. От подобных талантов откат, знаешь… значительный.

– Угу, – Брайан серьёзно посмотрел на друга. – Что будем делать с ним, Рафаэль? В смысле, если уже в двенадцать лет он достаточно нестабилен, чтобы применять потенциально смертельные проклятия…

– Мы не отдадим его Тайнам, – отрезал Гринграсс. – Мальчик не виноват в том, что у него такая кровь. Скажем Хоукинсону и Слизнорту наблюдать за ним, напишем его отцу. Я попрошу кузину объяснить ему, что бывает с детьми, которые не учатся контролировать себя… – он сильно прикусил губу. – Я не могу позволить Тайнам взять его на карандаш, Брайан.

Слабо улыбнувшись, Брайан кивнул.

– Я поддержу тебя, что бы ты ни решил на его счёт.

– Спасибо, – негромко произнёс Рафаэль. Достав из кармана картонную коробочку с лакричными конфетами, он запустил в неё руку. – Заканчивай с ним. Припугни, и пойдём говорить со Слизнортом.

– Мне Крауч запретил его пугать, – напомнил Брайан, радуясь, впрочем, что Рафаэль не изъявил желание самостоятельно пообщаться с маленьким Розье.

Рафаэль отмахнулся зажатой между пальцами и пытающейся эти самые пальцы цапнуть конфетой.

– Прознает – сошлёшься на моё экспертное мнение.

– Ну да, «любимому» племяннику Крауч ничего не сделает, – подмигнул Брайан. Его всегда забавляло то, как Крауч обхаживал Рафаэля, боясь поссориться с его жутким отцом. А вот то, что росло от союза мистера Крауча с Вероной Гринграсс, Брайану абсолютно не нравилось.

Перед глазами встал нахально ухмыляющийся светловолосый мальчишка, испортивший квиддичную биту в магазине из прихоти; то, как Крауч напустился на самого Брайана вместо того, чтобы пояснить сыну, как себя вести. Ох, только бы это избалованное создание не спелось в школе с маленьким Розье!..

– Поттер, соберись, – вырвал его из мыслей Гринграсс. – Пофилософствуешь потом.

– Да-да, прости, – смутился Брайан и поспешил выскользнуть в смежную комнату. Эван Розье поднял на него взгляд. – Ты подумал о том, что хочешь сказать?

– Я хочу принести извинения за то, что сделал, – монотонно пробубнил мальчик. – Я понял, что поступил неправильно, сэр. Спасибо, что объяснили.

– Надеюсь, ты сделаешь должные выводы, – сказал Брайан. – На этот раз всё закончится для тебя лишь постановкой на учёт у нас. Однако, если ты не изменишь свой подход к решению проблем, следующий инцидент повлечёт за собой очень серьёзные последствия как для тебя самого, так и для твоего отца.

– Спасибо, мистер Поттер, – повторил Эван, стеклянно уставившись на него и даже попытавшись натянуть улыбку. Получилось опять-таки в духе маленького Рафаэля – жутко в сочетании с отсутствующе-неприязненным взглядом. Брайан лишь покачал головой, давая понять, что не проникся спектаклем.

– Посиди здесь ещё немного, хорошо? Нам нужно поговорить с твоими профессором и кузиной.

– Хорошо, сэр.

Быстро покосившись на стекло, Брайан вышел к Слизнорту и миссис Лестрейндж. Рядом с ними, к некоторому удивлению и вящему неудовольствию Брайана, сидел мистер Крауч и, попивая чай, высказывался в отношении политики главы Отдела контроля популяций Минчума. Завидев Брайана, впрочем, и присоединившегося к напарнику Рафаэля, он замолчал.

– Ах, вот и они! – встрепенулся Слизнорт, отрываясь от засахаренных ананасов. Облизнув пальцы, профессор спросил: – Ну что, молодые люди? Расскажите, что у вас на уме?

Прежде чем дать ответ, Брайан бросил взгляд на Рафаэля. Тот медленно наклонил голову, глядя на него.

– Мы видим повод для беспокойства, – понизив голос, произнёс Брайан. Слизнорт охнул и, достав из кармана платок, промокнул вспотевшую лысину. Миссис Лестрейндж неприязненно поджала губы. Крауч встопорщил усы с предупреждением. Пока не был перебит ни одним из них, Брайан продолжил: – У мистера Розье большой магический потенциал, однако мальчик не знает, как распоряжаться им, – он покосился на миссис Лестрейндж, надеясь, что она догадается о подтексте. Та, впрочем, уловила совсем не то, на что пытался намекнуть Брайан:

– Не тебе решать, как другим распоряжаться талантами, Поттер! Если у моего кузена талант к боевым чарам, он имеет полное право изучать их!

– Одно дело учить, а другое – применять к однокурснице, – возразил Брайан, отчаянно пытаясь говорить ровно. Крауч наблюдал за ним так, словно готов был лично огреть удушающим, скажи Брайан что-то не то.

– Дело вовсе не в чарах, – вмешался Рафаэль, и атмосфера раздражения разом сменилась жгущей нервы тревогой. – Обратить внимание должно на причину их применения. На то, что у него в голове. Нужно, чтобы им занялся кто-то, кто очертит для него… рамки.

– Я этим займусь, – процедила миссис Лестрейндж, но Рафаэль покачал головой.

– Не ты. Твои рамки сделают только хуже.

– И что это должно означать, Гринграсс?!

– Успокойтесь, молодые люди! – вмешался Крауч. Его окрик всё-таки заставил Беллатрису замолчать. Откинувшись на спинку кресла, она резко сложила руки на часто вздымающейся груди; мстительно прищуренные тёмные глаза наблюдали за Гринграссом как за объектом желания. Желания убийства.

Рафаэль отвечал ей взглядом не менее красноречивым. В школе они пролили друг другу немало крови, и это не забывалось. Точно так же, как Брайан не забыл Рудольфусу Лестрейнджу нападение на Гидеона Пруэтта.

Пригладив усы, Крауч повернулся к Рафаэлю.

– Хотите сказать, Гринграсс, затруднения мистера Розье можно решить, найдя ему подходящего учителя?

– Не учителя – наставника, – Гринграсс скривился в сторону Беллы. – Учителей мальчишке и так хватает.

– Ты… – зашипела Белла, но была вновь перебита Краучем:

– Я вас понял, Гринграсс. Напишите отчёт. Я лично доведу его до сведения мистера Розье-старшего.

Рафаэль кивнул и отвернулся к декоративной пальме; свой лимит общения с посторонними он исчерпал. Брайан шагнул вперёд.

– Если позволите… я считаю, что Джон Хоукинсон может стать хорошим наставником и примером для юного мистера Розье.

Белла фыркнула.

– Этот грязнокровка!

– Воздержитесь от подобных выражений, миссис Лестрейндж, – попросил Крауч. – Поттер в чём-то прав. Хоукинсон нынче профессор в Хогвартсе, ему будет удобно заниматься с мистером Розье.

Брайан не стал уточнять, что имел в виду личность Хоукинсона, ведь Слизнорт уже затараторил:

– Да-да, замечательная идея, Бартемиус! Мистер Розье в любом случае имеет отработки до конца учебного года – их он может провести под крылом Джона! Полагаю, это всех устроит!

– Нас это устроит, – возвестил Крауч. – Миссис Лестрейндж?

Было видно, что у Беллы на язычке вертелось немало чего, однако в итоге она решила в кои-то веки сдержаться и лишь уронила надменно:

– Я передам дяде Монтгомери. Решение за ним.

– В данном вопросе решение всё же за Отделом правопорядка, – ощетинился Крауч. Он мог попустить посягательства на свой авторитет Отделу тайн, но не двадцатилетней девушке.

На том пренеприятнейшая встреча и завершилась – к облегчению всех задействованных сторон. Провожая Эвана и Беллу к лифтам (Слизнорт задержался о чём-то переговорить с Краучем в его кабинете; ну, или же расправиться с остатками засахаренных ананасов), Брайан мечтал о наступлении вечера. В этот день пиво в компании друзей казалось как никогда заманчивым.

Однако гадкие дни имели склонность становиться с каждой минутой только лишь гаже. В холле отдела ждал лифта Джон Хоукинсон.

– О, – судя по лицу, Хоукинсон и сам был не рад, что пересёкся с учеником и его кузиной. – Добрый день, мистер Розье, миссис Лестрейндж.

– Добрый день, профессор, – сухо проговорил Эван, дёрнув уголком рта. Белла и вовсе не стала утруждать себя ответом, лишь поморщилась и отошла как можно дальше от Хоукинсона, к распахнувшему решётки крайнему лифту. Эван, не прощаясь, последовал за ней.

Когда они исчезли из вида, Брайан дружески потрепал Хоукинсона по плечу. Тот страдальчески вздохнул.

– Тот самый момент, когда проклятие на должности преподавателя защиты кажется благом.

– Дожили! – засмеялся Брайан, но всё же уточнил: – Не будешь пытаться перебороть его? Мне показалось, тебе в школе нравится.

Хоукинсон вздохнул и с заметным сожалением произнёс:

– Там проклятие далеко не моего уровня подготовки, Поттер. Видимо, даже не уровня Дамблдора, раз он так от него и не избавился за столько лет.

– Что там вообще за проклятие такое? – полюбопытствовал Брайан, наблюдая за тем, как Хоукинсон достаёт из кармана часы. Они были не в пример проще тех, что принадлежали Брайану, и показывали только время и фазы луны. – Прости, тебе пора?

– Ещё минут десять у меня есть, – Хоукинсон закрыл часы и убрал обратно в карман, поправил мантию. – С гриффиндоркой-женой, знаешь ли, не забалуешь – появляться дома нужно точно по часам.

– Ясно, – неловко улыбнулся Брайан, приходивший в ступор от рассказов о семейной жизни и в особенности детях.

– Да, проклятие на должности… – спохватился Хоукинсон. – Оно не столько сильное, сколько каверзное, Поттер. Дрянь, знаешь, в стиле Гринграссов. Никто не знает точной формулировки, но Дамблдор и Флитвик предполагают что-то вроде «преподаватель защиты от Тёмных искусств не может продержаться на посту до конца учебного года» – именно это постоянно и происходит. Ещё они подозревают, что проклятие цепляется не к названию, а к сути предмета – попытки его переименовки в шестидесятом и шестьдесят первом не сработали. Вдобавок это проклятие… – Джон поморщился, неуютно потёр плечо. – Оно висит над тобой весь год, Поттер. Пытается подловить тебя, подвести под вред, подставить. Я столько мелких травм за одиннадцать лет в Правопорядке не получал, сколько за этот год в школе. Да и то, как обернулась ситуация с Розье… – он бросил взволнованный взгляд в сторону гудящих лифтов. – Я попытаюсь продержаться до конца года – но на этом всё, Поттер. После ждите обратно.

– С нетерпением! – от души сказал Брайан и пожал Джону руку.

Комментарий к Глава 35. Министерство магии. Часть 1

Что ж, здравствуй, новая сюжетная ветка! Она появилась, дабы добавить глубины и экшена, а также пораньше, чем та дойдёт до Хогвартса, начать проливать свет на деятельность Волан-де-Морта и его приспешников. Основные герои данной ветки, в особенности Брайан Поттер и Рафаэль Гринграсс, окажут значительное влияние на нашу троицу шиноби.

Сама по себе глава очень непростая в написании и, как оказалось, крайне большая, поэтому было принято решение разделить её на две. Вторая половина главы следует недели через две-три.

Meanwhile у «Трилистника» появился первый спин-офф – история о приключениях Альфарда Блэка в Стамбуле (https://ficbook.net/readfic/10094448). Восточный колорит, харизматичный Альфард и великолепные усы прилагаются ;)

========== Глава 35. Министерство магии. Часть 2 ==========

Остаток смены пролетел незаметно и преимущественно в ожидании вечерней сходки в «Дырявом котле». Брайан отчаянно старался не рефлексировать. Рафаэль наблюдал за ним со смесью утомлённости и возмущения.

– Не твоя проблема, – вдруг чётко произнёс он.

Брайан вздрогнул, взлохматил волосы.

– Ну правда, Рафаэль, не начинай…

– Ты не можешь помочь всем.

Брайан отвернулся. Вокруг радостно шумел отдел, на угол серьёзных напарников не обращали внимания. Порой Брайану казалось, это сознательный выбор коллег: большую часть времени притворяться, словно Поттера и Гринграсса в их штате попросту нет. Ведь они не весёлые, нет-нет. Любят работать, а не просиживать оплаченные правительством часы. Они стремятся к новым знаниям, пусть уже и не в школе, пытаются улучшить себя – странные, непонятные, далёкие.

– Что ты будешь делать, когда я уйду к мракоборцам? – негромко спросил Брайан.

Рафаэль передёрнул плечами.

– Уйду к мракоборцам.

– Брось! – усмехнулся Брайан, но Рафаэль смотрел всё так же серьёзно. – Ты не шутишь? – напарник помотал головой, и Брайан не решился спорить, хотя и не представлял себе Гринграсса в Управлении мракоборцев. Всё же специфика, профиль…

– Эй! Поттер! – громкий басовитый окрик вырвал из мыслей. Из своего отсека махал ручищей Вуд, уже замотавшийся в синий шарф и нацепивший шапку с символикой «Торнадос». – Пиво ждёт, красотки стынут!

– Мм, да, идём! – Брайан подскочил и шутливо поторопил развалившегося на стуле Рафаэля, кисло глядящего в стену: – Гринграсс, ну! Сам не пойдёшь, я тебя силком потащу.

– Зачем? Пиво я не люблю, девушки…

– Закажешь себе бренди, а с девушками будет общаться Вуд, – аккуратно, но сильно вцепившись в его плечо, Брайан заставил друга встать, не обращая внимания на невнятное ворчание. – Социализация – это полезно…

Не прекращая болтать, Брайан ухитрился всё же утащить Рафаэля в «Дырявый котёл». В главном зале стоял густой табачно-спиртовой дух, вовсю звенели смех и кружки. Заполненность была больше, чем в обычную пятницу: решительно все столы и бар оказались оккупированы, преимущественно молодыми сотрудниками Министерства. Имелась также группа шумных пожилых ведуний да компания устало цедящих пиво целителей Мунго за отдельными столиками, ничего примечательного. Кто-то эстетствующий поставил на старенький проигрыватель в углу пластинку с джазом. Брайан бы не удивился, узнав, что это была мисс Вэнс – у неё огромная коллекция пластинок, как волшебных, так и магловских.

– Брайан! – стоило им с напарником появиться из камина, мисс Белл оказалась рядом, сияя улыбкой до ушей. – Я так рада, что ты пришёл!

– Как я мог пропустить? – улыбнулся в ответ Брайан, отвлекаясь от оценки обстановки и пытаясь сообразить, что предпринять. Целовать руку – слишком церемонно, опять коллеги будут шутить о его воспитании. Обнять – чересчур фамильярно и смущающе. Пожать руку – нет, ну не на работе ведь…

– С наступающим, – вполне даже вежливо уронил Рафаэль и двинулся к барной стойке. Разливавший за ней пиво хозяин трактира Том отчётливо побледнел при его приближении, бросил все дела и, не обращая внимания на окрики ребят из Транспорта, машущих ему пустыми стаканами, поторопился к Рафаэлю.

Брайан проводил напарника напряжённым взглядом. Пойти за ним или нет? Оставлять Гринграсса в таком настроении без присмотра – разгребать потом проблемы и долго-долго извиняться перед половиной волшебного Лондона. Бросить мисс Белл прям так сразу – некрасиво.

Проследив направление его внимания, мисс Белл нахмурилась, её улыбка потухла. Заметив это, Брайан спешно повернулся к ней, чтобы что-нибудь сказать, но в следующую секунду на него обрушился Вуд.

– Хорошо быть Гринграссом! – расхохотался он, тяжело опираясь на плечо Брайана и подмигивая мисс Белл. – Ни разу не видел, чтоб этот засранец стоял в очереди, как честные смертные!

– Зависть – это плохо, Орсон, – Брайан пошевелился, напоминая другу, что тот доверил свой немалый вес вовсе не барной стойке – может и надломить. Вуд отвалился от него, хлопнул по плечу и поднял полупустой стакан с пивом:

– За Милли! Ты наш лучик солнца в холодном министерском царстве.

– Спасибо, Орсон, – мисс Белл чокнулась с ним, а Брайан сделал вид, что поднимает невидимый стакан. Краем глаза заметил движение и резко выхватил палочку, выставил щит быстрей, чем подумал – и неловко ойкнул, когда в щит со звоном врезался стакан пива, расплескав добрую треть содержимого.

Разговоры вокруг смолкли, только джаз шептал на фоне.

– Поттер! Как ты обращаешься с пивом?! – ошарашенно воскликнул Орсон, оббежал щит и подхватил стакан. Тот, впрочем, мгновенно выскользнул из его руки и не давался, пока его не взял Брайан. Повернувшись к барной стойке, заметил ухмыляющегося Рафаэля, прячущего обратно в держатель волшебную палочку. Виновато улыбнувшись и кивнув ему, Брайан пробормотал: