Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 57 страниц)

– У меня рефлексы…

– Рефлексы у него! – проворчал Орсон, неодобрительно покачивая головой, за поддержкой обращаясь к мисс Белл и всем, кто желал поддержать. – На работе оставляй свои рефлексы, а в баре, будь добр, прояви уважение к алкоголю!

– Уважение к алкоголю! – выдохнул знакомый Брайану чисто внешне парень из Катастроф, и его компания, самая пьяная в зале, громогласно поддакнула. Разговоры и смех возобновились, люди отвернулись от алеющего Поттера.

– В-веселитесь, – пробормотала мисс Белл и сбежала к подружкам.

– Всё на мази, – авторитетно сообщил Вуд, вновь обрушив лапищу на плечо Брайана и увлекая его к бару. – Не тупи в этот раз, проводи её домой. Слышишь меня, Поттер? Не тупи!

– Не понимаю, о чём ты, – Брайан вывернулся из его хватки и отсалютовал стаканом, после чего ретировался к затаившемуся подальше от центров веселья Рафаэлю. Таких центров было три: барная стойка, мисс Белл и разглагольствующий о политике Флинт. А так как именно он оказался ближе всех прочих, Брайан невольно прислушался.

– …однако же гоблины – весьма злопамятные господа. Поэтому каждый раз, придя в банк, я натыкаюсь на взгляды из категории: «Да-да, мистер Флинт, мы замечательно помним, в каких именно годах которые из ваших малоуважаемых предков принимали участие в подавлении наших восстаний!»

– Правда, что говорят? – с жаром перебил его кто-то. – Будто гоблины хотят протолкнуть поправку в закон о банковском деле, разрешающую им брать дополнительный процент с таких родов?

– Чего хотят господа гоблины, мне неведомо. Однако могу заверить, что при живом лорде Арктурусе никаких подобных поправок не появится даже близко к столу министра магии. К сожалению, гоблины терпеливы. Всю историю они только и ждут благоприятного момента: для восстаний, политических убийств, теперь вот предложения законопроектов. Лорд Арктурус, безусловно, обладает лучшими дарами блэковской крови, исключительным здоровьем в том числе…

Стоило речи зайти о блэковской крови, Брайан отчётливо поморщился. Залпом осушив оставшееся в стакане пиво, жестом попросил Тома повторить. Гринграсс накинул к заказу красноречивый взгляд, высунувшись из-за плеча Брайана. Трактирщик оказался возле них с новым пивом мгновенно.

– Спасибо большое, Том.

– Не за что, мистер Поттер! – воскликнул Том, опасливо косясь на Рафаэля, скучно пытающегося согреть в руках бокал бренди. – Для меня радость услужить вам и мистеру Гринграссу.

– Как у вас дела? – спросил Брайан отчасти из вежливости, отчасти чтобы не слышать монолог вошедшего в раж Флинта.

– Простите, мистер Поттер, тяжёлый вечер, мне нужно работать.

– Ох, конечно, простите, что отвлекаю!

Том масляно улыбнулся и поспешил удалиться за барную стойку, где его помощник едва справлялся с заказами горячащейся публики. Ещё один сотрудник бегал туда-сюда между столами и разносил заказы тем, кто считал себя выше похода к стойке. Получив новую порцию виски, Флинт, уже на ногах, как оратор за трибуной, вдохновенно рассуждал о действующем банковском законодательстве.

Честно было признать: Флинт умел в разговоре произвести впечатление человека сведущего. Ну а так как большая часть молодёжи осознавала политику на уровне «Повышение налогов – плохо», Киллиану с его стройными, слегка ироничными, слегка софистскими рассуждениями коллеги внимали охотно. Более того, кивали и мотали на ус. Брайана это раздражало, однако он предпочитал держаться от политики подальше. Как и от самого Флинта, впрочем.

Невысокий, с намечающимся брюшком и грубым лицом, Флинт мало кому был симпатичен внешне, однако же он всё равно собирал вокруг себя людей самого разного образа мыслей и достатка. Дело было в выдающейся харизме, позволявшей Киллиану затмевать даже широкоплечего красавца Вуда, и вполне симпатичного, но стеснительного Брайана, и даже коллег постарше и постатней вроде интеллигентного Руфуса Скримджера и разудалого вояки Аластора Грюма. Из всех парней, казалось, только Гринграсс не завидовал успехам Флинта у прекрасного пола. С другой стороны, Гринграсс-то и в целом заинтересованности в дамском обществе до сих пор не проявлял.

Сделав глоток бренди, Гринграсс скорчил мину, как если бы ему споили ненавистный тыквенный сок.

– Почему?

– Холодный, – Рафаэль посмотрел на свои затянутые в перчатки руки, как на врагов. Брайан вздохнул.

– Давай согрею, – отставив собственный стакан, Брайан забрал и обхватил ладонями бокал друга. Стекло было ледяным. – Не хочешь перебраться поближе к камину?

– Нет. Там слишком громко, проигрыватель слишком близко.

– Тогда пойдём к Вуду?

– Там тоже громко, девушки, – Рафаэль красноречиво приподнял брови, мол, всё ли у тебя в порядке с головой, друг? Брайан пожал плечами и отхлебнул пива. То уже начало постепенно ударять в тяжёлую от дневных забот голову, тем более на голодный желудок.

– Я не думаю, что задержусь надолго, – поделился Брайан, обводя сладко мутнеющим, но пока ещё внимательным взглядом зал. Рафаэль занял стратегически идеальное место: все окна, двери и камин прекрасно просматривались, как и большая часть зала, и барная стойка. Можно было наблюдать за всеми и при этом оставаться в тени. – Хочу выспаться и хоть немного прибраться в квартире, прежде чем уехать на выходные.

– Мы здесь тратим время, – пессимистично провозгласил Рафаэль. – Выпить мы могли и у тебя дома.

– Мы здесь ради социализации, а не выпивки.

– Ты стоишь рядом со мной вместо того, чтобы разговаривать с другими людьми.

– Социализация с тобой – тоже социализация. Вдобавок, я уже пообщался с Орсоном и мисс Белл – итого три человека, с кем я поговорил. По-моему, достаточно, – Брайан вернул потеплевший бокал другу и жестом попросил Тома повторить собственный заказ. Пить так быстро было неумно, но Брайан банально хотел вымыть из памяти все события этого дурацкого дня. – Какой же неприятный день вышел. А я ведь проснулся с мыслью, что сегодня случится что-нибудь хорошее.

– Солнце встало на востоке и село на западе, моря омывают наши берега. Недурной день.

– Это какая-то низкая планка, Рафаэль.

– Какая есть.

– Я тебе что, недостаточно бренди согрел?

– Достаточно.

– Тогда замолчи и пей, – устало попросил Брайан. Хмель растворял тревоги, но всё же одним из глубочайших своих инстинктов Брайан ощутил, что задел друга последней репликой. Поэтому запустил руку в карман и извлёк на свет плитку шоколада. – Прости. Вот тут у меня есть шоколадка…

Гринграсс молча отобрал сладость и, распотрошив яркую обёртку, впился зубами. Тяжело привалившись спиной к стене, Брайан сделал глоток пива.

В мысли всё же пробрался Эван Розье, печальный мальчик со всеми задатками постояльца Азкабана. Рафаэль прав, ни в коем случае нельзя позволить Белле и Руди влиять на мальчонку. Если за очерчивание Эвану моральных рамок возьмутся они, ещё до совершеннолетия мальчик убьёт первого маглорождённого. Если же они догадаются привести его в свой клуб…

Пожиратели Смерти. Брайан слышал о них немного, но достаточно, чтобы понимать: это сборище чистокровной молодёжи может стать реальной проблемой однажды. Пока они, судя по рассказам Флинта (в данном случае доверительным, частным, а не всему свету), только курили сигары да пили дорогие вина в домах Лестрейнджей, Блэков, Кэрроу, обсуждая, как плохи грязнокровки и как ужасно «притесняют» чистокровных в последние десятилетия. Флинт обожал их собрания из-за возможности задвинуть речь про добрые старые времена. Всякая шушера вроде Роули, Селвина, Макнейра ему охотно поддакивала. Флинт нежился в лучах внимания и, судя по оговоркам, сам того не ведая позволял более серьёзно настроенным Пожирателям обсуждать своё на таких собраниях без привлечения внимания шушеры.

Иногда Брайана посещала мыслишка: а не воспользоваться ли ему тем, что он – наполовину Блэк? Начать участвовать в подобных собраниях цвета чистокровной молодёжи – его попросту не посмеют выставить за порог, – прикидываясь своим-идейным, а на деле собирая информацию для Правопорядка. Ещё бы взять с собой Гринграсса – тогда бы Пожиратели Смерти вовсе распались за месяц, ибо Гринграсс их всех попросту сгоряча попроклинал в спорах. Ах, вот это была бы картина!..

Но подобную операцию нельзя проводить без благословения начальства. А Крауч её не одобрит. Кроме того, Брайан сомневался в себе: ну не сумеет он сыграть убеждённого в своей исключительности чистокровного. Вдобавок, о его либеральных взглядах знали все, кто учился с ним в одно время в Хогвартсе – не раз и не два Брайан громко, возможно, даже слишком громко заявлял свою позицию…

Позиция позицией, но рано или поздно эти Пожиратели рискуют наговорить себе на срок в Азкабане. Пока ими не очень-то интересовались – подумаешь, кучка золотой молодёжи болтает в роскошных салонах, когда такого не было? – однако Брайан подозревал, что рано или поздно они перейдут к каким-то действиям. Не могут люди вроде Рудольфуса Лестрейнджа и Беллы Блэк усидеть на месте и не попытаться навязать миру свою правоту. Пока, конечно, они не более чем недавние школьники с ультра-правыми воззрениями, но если найдётся кто-то сильный, жестокий, кто даст их порывам огранку… Этого Брайан боялся так же, как влияния Беллы на маленького Розье.

Надо поговорить с мальчишками. У Джима в голове ветер, но Дэвид, кажется, уже понимает, что мир куда мрачней и серьёзней, чем родители хотят позволить им с братом знать. Возможно, всегда понимал – всё-таки он рос до шести лет фактически на улице, и добра и любви видел не в пример меньше, чем Джеймс. Где-то Брайан слышал или читал, что самые ранние воздействия на ребёнка – самые важные, формирующие его характер и взаимоотношения с миром на всю оставшуюся жизнь. Брайан вздохнул. Он хотел, чтобы у Дэвида было другое детство; при этом осознавал, что с тем, как развивается ситуация, именно у Дэвида куда больше шансов не наделать глупостей, чем у Джеймса.

Джим дружит с Сириусом Блэком, и в этом нет ничего плохого – до тех пор, пока именно Джим влияет на Сириуса, а не наоборот. Брайан знал свою кузину Вальбургу не близко, однако понимал главное: в ней самой нет ничего светлого и доброго, что нужно вложить в голову ребёнку. Вальбурга вобрала в себя истинно блэковскую жестокость, которой не хватало ни легкомысленному Альфарду, ни инфантильному Сигнусу – похоже, впитала всю, что предназначалась троим сиблингам. Её сыновья не могли быть либеральными; более того, даже не-травмированными, скорее всего, не являлись. И с одним из них Джим не разлей вода. Мерлин, как уберечь мальца от плохого влияния?!

– Мисс Изольда Фоули!

Брайан вздрогнул всем телом и резко отлип от стены, вытянулся по струнке. Восклицал Флинт, и он же уже протягивал руку подошедшей к его столу девушке.

На долгий миг Брайан забыл, как дышать, скользя взглядом по шёлку лиловой мантии, лёгким светлым локонам, падающим на плечи. Хрипло вдохнул только когда нечаянно пересёкся взглядом с глазами мисс Фоули, голубыми-голубыми, как высокий купол весеннего неба. Из-за этих глаз на старших курсах дуэлей случилось не меньше, чем из-за острого язычка мисс Фоули – на младших.

– Не ожидал увидеть тебя в таком месте, Изольда, – говорил тем временем Флинт, чуть торопливо отодвигая для девушки стул. В его компании все мужчины разом просияли, а девушки – скуксились. Мисс Амбридж, весь вечер особенно громко хихикавшая в такт россказням Киллиана, скривила губы с возмущением высшей меры.

– Я в подобных обычно и не бываю, – мисс Фоули одарила короткой улыбкой Флинта, после чего вновь обратила взгляд на Брайана. У того ухнуло сердце. – Однако мне довелось узнать, что мистер Поттер будет здесь сегодня.

Сбоку от него предупреждающе зашипел Гринграсс, но Брайан проигнорировал друга и неспеша подошёл к говорившим. Где-то бесконечно далеко звучал джаз: что-то о мире и сердце в огне [1]. Казалось, даже разговоры смолкли; за столом Флинта – так точно. Остановившись рядом, Брайан не нашёл ничего лучшего, чем склониться перед мисс Фоули и запечатлеть легчайший поцелуй на её руке, затянутой в кружевную перчатку.

– Зачем вы могли искать меня? – спросил Брайан, игнорируя то, как Вуд через ползала присвистнул – громко, словно судья на квиддичном матче.

– Для разговора, мистер Поттер, – мисс Фоули держалась спокойно, словно на неё не таращилась толпа. Поразительная выдержка.

Оторвавшись от своей компании, к ним прошествовала мисс Белл и остановилась возле Брайана, едва не касаясь его плечом. В тени позади источал недовольство Гринграсс.

– Я пригласила Брайана отпраздновать мой день рождения, – процедила мисс Белл. Мисс Фоули улыбнулась ей.

– Поздравляю, моя дорогая! День рождения – замечательный повод собрать друзей, – мисс Фоули очаровательно наклонила головку, лёгкие светлые локоны мазнули по плечам. – Я украду мистера Поттера совсем ненадолго.

Мисс Белл поджала губы.

– А может быть, лучше останешься и выпьешь с нами? Расскажешь, как устроилась в «Пророке»…

– Прости, дорогая, я не могу, – мисс Фоули приподняла ручку, и Брайан рефлекторно предоставил ей локоть, на который девушка с достоинством опёрлась. Флинт не менее автоматически сделал то же движение к ней, но Брайан оказался быстрей. Какая-то его часть этому неприлично порадовалась. Другая тревожно заметила: а не перебор ли? Не будут ли шептаться теперь, что Брайан Поттер вспомнил о своей полублэковости, раз дерзит уводить под руку из бара, полного полукровок и маглорождённых, девушку из Двадцати восьми? Может, дело было в алкоголе, но Брайан легко убедил себя, что здесь можно всё списать на вежливость. Да и потом, так приятно ощущать цепкие пальчики мисс Фоули на руке…

Они вышли на задний двор «Дырявого котла», где курила группа министерских под предводительством мисс Вэнс – та вскинула бровь, но ничего не сказала и пропустила Брайана и мисс Фоули к стене, через мгновенье обернувшейся проходом в Косой переулок. Брайан вывел спутницу на мостовую и неторопливо двинулся мимо закрывающихся магазинов.

Они медленно шли мимо меркнущих витрин тихой улицы, и это было неожиданно умиротворяюще. Такого спокойствия никогда не было между ними, и Брайан поразился – откуда бы ему взяться? Всё же она часто смеялась над ним. Всё же он не раз называл её и Беллу зазнающимися дурочками.

– Мисс Фоули?

– Да?

– О чём вы хотели поговорить?

– Сложно сказать, – мисс Фоули отвернулась к витрине «Флориш и Блоттс», уже закрытого, но слабо подсвеченного изнутри. – Вчера вечером меня впервые за долгое время посетило желание разложить Таро. Мне выпала она, – мисс Фоули протянула Брайану карту рубашкой к нему, зажимая между тонкими пальчиками.

Брайан коротко замялся, тупо уставившись на золотой орнамент на чёрном фоне – тот переплетался, как ветви деревьев в Запретном лесу, казалось, даже шевелился на ветру, как они. Или это от пива? В голове мягко шумело, мутнело уже не столько от алкоголя, сколько от аромата цветочных духов мисс Фоули.

Сознательного усилия стоило унять дрожь в руках, когда принимал карту и переворачивал.

– Справедливость?

– Трижды, – мисс Фоули поправила локоны, прекрасные светлые локоны, идеальные и лёгкие до последнего завитка. Она говорила уверенно, но высокие скулы озарились пожаром румянца. И это, именно это свело Брайана с ума. Он никогда за семь школьных лет не видел Изольду Фоули краснеющей.

– Я не силён в Таро, – проговорил он севшим голосом, возвращая карту. Короткое соприкосновение пальцев – как удар Жалящим.

Мисс Фоули повернула карту лицом к Брайану.

– Справедливость означает необходимость принятия ответственности, отрезвления, осознания собственных ошибок. Время оплаты по счетам, – девушка вздохнула, помолчала немного, словно набираясь смелости. – Мне жаль. Жаль, что в школе мне не хватало такта, и я дразнила Гринграсса, даже не пытаясь понять, насколько трудно ему приходится. С вами, мистер Поттер, и вовсе глупо вышло. Вы по-рыцарски вступались за друга, а я…

– Это всё уже в прошлом, – порывисто заверил её Брайан. – Гринграссу, мне кажется, давно нет дела до школьных обид…

– А вам? – мисс Фоули подняла взгляд на него, сияющий чистый взгляд.

– Я вас простил, мисс Фоули. Не в моей привычке держать зло.

– Я рада это слышать, – проговорила она с непритворным облегчением. – Значит ли это, что мы можем начать всё заново?

– В-всё? – пробормотал Брайан, смущённый собственным предположением, что это может означать.

– Наше общение, – девушка улыбнулась и протянула ему руку. – Изольда Фоули.

– Брайан Поттер, к вашим услугам, мисс, – он вновь склонился, чтобы поцеловать тыльную сторону её ладошки. На сей раз задержался немного дольше, чем было прилично, но мисс Фоули не обратила на это внимания.

– Мистер Поттер, от вашей церемонности веет нафталином! – заявила она.

– Мисс Фоули! – воскликнул Брайан, и она засмеялась – чисто и звонко, как журчит ручей.

– Простите, простите. Сложно отказаться от старых привычек, – девушка вновь ухватила его под локоть и повернула обратно к «Котлу». Переулок окончательно затих, фонари и огни в квартирах освещали пустую мостовую. – Но я серьёзно, мистер Поттер. Если вы не перестанете строить из себя профессора Бинса, девушки продолжат глядеть сквозь вас.

– Вы же сами зовёте меня «мистер Поттер».

– Разве прилично мне первой переходить к фамильярности с двоюродным племянником лорда Арктуруса Блэка?

– А можно не поминать моё родство с Блэками хотя бы в одном разговоре? – Брайан начал злиться, вспоминая, из-за чего они так часто ссорились в школе. Что Изи, что Белла считали обязательным указать ему, как недостойно Блэков он себя ведёт. То, что фамилия у него Поттер, для них не было аргументом. Право, уж лучше Лестрейндж с его личной неприязнью к Брайану…

– Можно. Если ты перестанешь обращаться ко мне «мисс Фоули» в нерабочее время, – она игриво вскинула брови, и Брайан сдался:

– Хорошо, хорошо! Изольда.

– Спасибо, Брайан, – мисс Фоули чуть крепче сжала пальчики на его руке. – Я рада, что нам удалось поговорить. Без шуток. В школе я была последней стервой…

– Не последней! – горячо возразил Брайан, только затем до него дошло, и он неловко растрепал волосы. – Ну, то есть…

– Конечно, была ещё Белла, – нежно оскалилась мисс Фоули… Изольда. Поразительно, как по-новому чувствовалось общение с ней сейчас. Вроде и налёт язвительности всё тот же, но сердцевина совершенно другая. Они в самом деле повзрослели за эти два года. – Но мне правда не стоило быть столь жестокой с твоей компанией. Особенно с Гринграссом. Он не виноват в том, что родился с таким даром.

– Вот и я о том же! – закивал Брайан воодушевлённо. – Никто не виноват в том, что унаследовал от предков! Виноваты мы можем быть лишь в поступках и ситуациях, в которых принимаем решения сами!

Изольда тихо рассмеялась.

– Именно поэтому я решила, что карта говорит о тебе, – она вновь показала Справедливость. – Она всегда была о тебе, Поттер. С самого первого курса, через все твои стычки с Руди, вплоть до сегодняшнего дня и работы в Правопорядке. Это признают даже те, кто не любит тебя.

– Кто? – удивился Брайан, невольно прикованный вниманием к карте, плавно скользящей между тонких пальчиков в кружевной перчатке. Чёрное с золотом и нежно-лиловое. Красивое сочетание…

Они дошли до стены, отделяющей задний дворик «Дырявого котла» от Косого, и остановились. Стоило вернуться в трактир, на праздник мисс Белл. Стоило – но не хотелось.

– Разве я стану выдавать конфиденциальные сведения?

– Разве ты завела бы речь об этом, если бы не хотела сказать?

– Это звучит прямо как обвинение в слизеринском подходе к общению от бравого гриффиндорца.

– Нет-нет, что ты! Я ни в чём тебя не обвинял!

– Зря.

Мрачный голос Рафаэля прошиб волной холода по телу. Брайан порывисто обернулся, укоряя себя, что не заметил друга, притаившегося в тёмном углу на веранде магазина котлов. Изольда шагнула вплотную к Брайану, тревожно следя за силуэтом Гринграсса.

– Случайности не случайны. Мы имели встречу с Беллой Блэк всего несколько часов назад. А теперь её лучшая подружка является, чтобы извиниться за прошлое, – спустившись с веранды, Рафаэль приблизился, смерил девушку взглядом, мягко говоря, недобрым. В его случае – опасным.

– Не знала, что ты поклонник конспирологических теорий, Гринграсс, – съязвила Изольда, но негромко, нервно. Язвительность – не более чем защитная реакция. Изольда источала страх буквально всем своим существом – Брайан отчётливо его ощущал.

– Рафаэль, – предупреждающе проговорил Брайан. – Для начала, подслушивать наш разговор тебе вовсе не следовало. Кроме того…

– Кроме того, я была искренна в каждом слове, – заявила Изольда, от поддержки Брайана осмелев. – Я хочу принести извинения и тебе, Рафаэль. Я была жестока с тобой безо всякой причины.

– Враньё.

Изольда натянуто улыбнулась и повернулась к Брайану:

– Мне отказывают в искуплении грехов глупой юности.

– Это неправильно! – тут же заявил Брайан, строго глядя на друга. – У каждого человека есть право на второй шанс.

– Я оспариваю не право на второй шанс, а искренность её мотивации, – закатил глаза Рафаэль с таким видом, будто пояснял прописные истины скорбному умом. Это разозлило Брайана:

– С твоей стороны это лицемерно.

– Или ревниво, – вставила Изольда.

Брайан вздрогнул. Рафаэль скривился в отвращении.

– Ты ведёшься на милое личико, Брайан, – он наклонил голову. – А понравится ли тебе её личико, если оно будет соответствовать её гнилой душе?

– Рафаэль!..

– А-а-ах! – закричала Изольда, порывисто прижимая ладонь к щеке. В нос ударила вонь гниющей плоти – идеальная бледная кожа девушки на глазах темнела, покрывалась рытвинами разложения и язвами.

Выхватив палочку, Брайан мгновенно наложил на плачущую девушку локальное обезболивающее и заживляющее. Последнее было не способно вылечить последствия проклятия Гринграсса, но по крайней мере останавливало его распространение. Купировать получилось в левой щеке, ту даже не полностью разъело – сказались привычка и реакция. Однако радоваться пока рано.

Ноги Изольды подкосились, и она едва не упала, поскуливая от боли. Аккуратно приобняв девушку за талию, поддерживая, Брайан бросил сердитый взгляд на друга. Тот наблюдал за сценой, сложив руки на груди, с видом одновременно мерзко довольным и раздражённым.

– Теперь идеально, – ухмыльнулся он в ответ на взгляд Брайана.

– Не смешно, – процедил тот, не давая Изольде упасть.

– Смешно – как ты стараешься даже ради врагов, – скорчил мину Гринграсс и, не дожидаясь ответа, трансгрессировал, оставлял Брайана одного с полубессознательной девушкой на руках.

Брайан быстро огляделся по сторонам. На счастье, зрителей их шоу не наблюдалось.

Что делать? Трансгрессировать в Мунго – подставлять Рафаэля под очередной выговор за несдержанность; тем более, на этот раз под проклятие попала чистокровная – могут одним выговором не обойтись. Обращаться к дяде Флимонту и его зельям нельзя по той же причине: дядя расскажет отцу, а отец и так недолюбливает Рафаэля. Друзей-целителей, кто в состоянии оказать помощь конфиденциально, нет. Оставалось только справляться самому.

Все эти размышления пронеслись в голове вспышкой, и Брайан, прижав к себе девушку, трансгрессировал к своему дому в другом конце Косого.

В квартире он первым делом устроил потерявшую сознание девушку на своей кровати, после чего запер входную дверь и рефлекторно убедился, что никаких нарушений в работе защитных контуров не было за время его отсутствия дома. Взмахом палочки запалив свечи, Брайан поторопился в соседнюю комнату, отданную под цветник. Там в большом глиняном горшке кустился подорожник – редкий подвид, привезённый знакомым гербологом из окрестностей Колдовстворца. Подорожник этот превосходно справлялся с неглубокими порезами, царапинами, ушибами и, как ни странно, с кое-чем из гринграссовой дряни.

Рафаэль по большей части не использовал чары для проклятия – он являлся ходячим проклятием. Для него проклинать было так же естественно, как для менталистов вроде Малфоев – поверхностно читать всех окружающих, даже не замечая этого. Вот только, в отличие от многих других волшебников со врождёнными способностями, магия Рафаэля была чересчур сильна, и не всегда он мог её контролировать. Поэтому его не касались, как и предметов, которые он трогал голыми руками, и спешно ретировались, стоило ему снять очки. Любая его реплика могла стать нечаянным проклятием, оттого Рафаэль столь тщательно следил за словами, даже когда был зол. Желая нанести осознанный вред, чётко формулировал фразы, ведь неосторожная вполне могла завершиться для противника семью годами постоянных несчастий или потерей всего, что дорого.

Не будь он Гринграссом, Рафаэля бы уже давно разобрали по запчастям в Тайнах; а так его растили быть тем, кто разберёт на запчасти других.

Разминая подорожник в ступе, Брайан поймал себя на том, что уже почти жалеет Гринграсса. Это не ново – он всегда понимал и сочувствовал другу, посему легче прочих переносил его взбрыки и фортели. Рафаэлю просто не повезло с кровью – с кем не бывает? Но иногда Брайан думал, что попустительство с его стороны не пошло другу на пользу: видя в нём единственного близкого, Рафаэль вёл себя с Брайаном по-особенному – очень открыто, доверительно, – однако взамен также требовал особого отношения. Как девушка, только понятней. И стократ опасней.

Не стоило с ним ругаться. Уж точно не из-за Изольды Фоули.

Вздохнув, Брайан прихватил ступу и вернулся в спальню, где мисс Фоули начала приходить в себя. Слабо застонав, девушка попыталась сесть на кровати, но Брайан, быстро приблизившись, уложил её обратно.

– Не двигайся, пожалуйста, я обработаю рану.

– Где я? – прошептала Изольда, прикладывая ладонь ко лбу. – Что… что так воняет?

– Прости, – смутился Брайан и поспешил чарами притупить её обоняние. Девушка вздрогнула и заёрзала на покрывале, Брайан мягко удержал её за плечо. – Ты у меня дома. У меня есть средство, которое поможет с раной.

– Что Гринграсс сделал со мной на этот раз? – спросила Изольда; её голос постепенно выравнивался, цепкий взгляд заскользил по комнате, в которой царил первозданный холостяцкий хаос. Брайан почувствовал, как запылали скулы и уши. Чтобы отвлечься, наложил более сильное обезболивающее на щёку девушки и принялся удалять повреждённые слои кожи, тараторя:

– Ничего слишком серьёзного, уверяю! Вернее, ничего такого, с чем не справились бы мы сами… Я думаю, у этого проклятия эффект единовременный, так что через недельку ты о нём и не вспомнишь.

– Твоя экспертиза внушает надежду, – явно на чистом рефлексе съязвила Изольда. Она всегда общалась в школе подобным образом, и когда говорила именно так, Брайану было комфортнее, чем когда она притворялась выдержанной и утончённой леди. Хотя откуда ему знать, какое из этих амплуа – притворство? Девушки – непонятные существа! Тем более слизеринки!

– Не зря же я его лучший друг! – нарочито весело заявил Брайан. – Я большой эксперт как минимум по части диагностики проклятий Рафаэля, потому что видел за свои годы на посту их сотни, если не тысячи. Посему авторитетно заявляю: это скоро пройдёт и не оставит после себя напоминаний, – закончив со снятием порченной кожи, попутно останавливая кровотечение из капилляров, он повторил заживляющее и зачерпнул из ступы кашицу подорожника. На миг замялся с занесённой над лицом девушки рукой – Изольда заметила это, лукаво сощурилась с полуулыбкой. Набравшись смелости, Брайан очень и очень осторожно стал накладывать кашицу на рану.

– Напоминанием мне будет воспоминание, – мягко проговорила Изольда, повернув голову так, чтобы ему было удобнее. – Не думала, что ты когда-нибудь станешь помогать мне.

Брайан вздохнул, слабо улыбнулся.

– Я всегда протяну руку помощи нуждающемуся. Я не могу закрывать глаза, как другие, из-за личных чувств или неприязней.

– То есть, прокляни Гринграсс Руди, ты бы и его так же, как меня, принёс к себе домой и лечил?

– Ну… домой, может, и не принёс, но помог бы – точно, – Брайан отставил ступу, его руки пропитались ароматом слабой горчинки подорожника. Хотя бы от смрада гниения не осталось следа. Очередным взмахом палочки приманив бинт, Брайан нанёс на него остаток кашицы и сноровисто закрыл импровизированным компрессом щёку девушки. Закрепив пластырем, отодвинулся.

– Странный ты, – расслабленно откинувшись на подушку, заметила Изольда. – Ты как те дети, которые несут домой подобранных на улице блохастых щенков и котят. Всем мерзко, тебе жалко. Причём, чем ущербнее создание, тем больше сострадания оно в тебе вызывает. Никогда этого не понимала.

– Я не желаю это обсуждать, иначе мы снова поссоримся, – сказал Брайан и поднялся. – Ты хочешь чего-нибудь?

– Чая с молоком и сахаром, спасибо, – кивнула девушка, и Брайан ушёл на кухню. Вслед ему донеслось: – Но я сказала это не для того, чтобы поссориться, Поттер. Я правда не понимаю, почему у тебя настолько доброе сердце.

Это самое сердце ухнуло в пятки от её слов. А затем Брайан едва не уронил заварник от осознания: та самая Изольда Фоули, с которой он до дуэлей ругался на младших курсах, в которую на последнем году влюбился, как последний дурак, лежит сейчас в его постели.

Что делать?! Напоить её чаем и отпустить домой? А вдруг он ошибся и проклятие у Рафаэля вышло долгоиграющее? Пронаблюдать бы хоть до утра, не будет ли рецидива, да и утром бы повязку сменить… Нет-нет, о таком и думать не стоит! Напоить чаем, выдать подорожника с запасом, предупредить о возможности рецидива – и отправить домой! Эскортировать, если не сможет трансгрессировать сама, но уж точно не!..

– Поттер? – вновь раздался оклик. Брайан невнятно промычал что-то, показывая, что слушает. – Я не хочу оставаться одна, пока не убедимся, что Гринграссов «подарок» был однократным.

– А… ну… это… – окончательно смутился Брайан. – То есть, да, конечно. Ты можешь остаться, если хочешь.

Ответа не последовало. Заварив чай, Брайан устроил его на подносе вместе с сахарницей и вазочкой с печеньем, левитировал в спальню. В голове навязчиво крутилось напутствие Вуда: «Не тупи!» – неуместное, ведь касалось оно совершенно другой ситуации.

Пока пили чай, Брайан нарочно смотрел куда угодно, только не на Изольду. В доме напротив зажглись огни, в окне мелькнул тонкий силуэт мисс Белл. Её сопровождал ещё один: высокий, массивный и вне всяких сомнений мужской.

– Из-за меня ты упустил свой шанс, – ехидно заметила Изольда, как оказалось, глядевшая в ту же сторону. Брайан встрепенулся.

– Откуда ты?..

– Знаю, чьи это окна? Хочешь сказать, ты не в курсе столь популярных у девушек обсуждений того, как ты поливаешь по утрам свои растения, щеголяя торсом древнегреческого атлета?