Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 57 страниц)

За полгода поиск информации о нём не дал Эвану ничего – именно это вызывало неудовлетворение Рудольфуса. В школьных архивах газет не нашлось статей-заметок о волшебниках по фамилии Холмс или же принявших оную. Своим поведением Холмс не давал никаких наводок на возможное происхождение (хотя Эван до сих пор и размышлял всерьёз о его потенциальной связи с Альфардом Блэком), а немногочисленное имущество держал не просто под школьным замком, но и под некими чарами – небось, выискал в библиотеке, – которые Эвану так до сих пор и не удалось взломать. Вдобавок, несмотря на то, что втёрся к Бенсон в доверие, Рей не принёс новой информации о Холмсе, что говорило либо о закрытости того от «лучшей подруги», либо об изворотливости девчонки, либо о тупости Рея. Лично Эван ставил на последний вариант.

Так или иначе, тянулись дни, сменяясь неделями, а результатов для предоставления Рудольфусу у него не было. Эван ненавидел подобное положение вещей, собственную неспособность выполнить обязательство. Впервые за долгое время он был близок к нервному срыву.

Это стали замечать. В его присутствии Рей сделался отчаянно тихим, лишнее слово боялся сказать (может, всё-таки не так он и глуп). Уолтер пытался растормошить Эвана гадостями для грязнокровок с других факультетов. Гектор и Ева стали приглядываться к нему очень внимательно, даже Цисси обратила свой царственный взор и пару раз учтиво осведомилась прилюдно, в порядке ли её дорогой кузен. Эван выдавливал улыбки и помогал Эйвери сталкивать с лестниц, засовывать в рыцарские доспехи грязнокровок, рвать чарами их конспекты и сумки.

И вместе с тем, самого Холмса, источник своих проблем, Эван временно не трогал. Этот ублюдок умён и силён, его не взять простыми методами. Над более сложными Эван думал, а пока обратил побольше внимания на Бенсон.

Рей всё твердил, что девчонка добра и открыта, но Эван видел в её серых глазах не только задумчивую глубину любительниц поэзии летней ночью при полной луне, но и настораживающий стальной перелив. Словно в одном теле боролись две сущности. У Эвана теплели и подрагивали кончики пальцев от желания узнать, не ошибается ли он.

Однако сам он сделать ничего не мог – из побуждений разума. В данный момент невыгодно открыто нападать на Холмса (а каждую нападку на Бенсон он воспринимает как личное оскорбление), да и любое неловкое действие разрушит мостик, который установил с девчонкой Рей. План в отношении него у Эвана ещё не оформился, но что не стоит эту связь ломать – очевидно. Потому стоило действовать через третьи руки.

На истории магии в очередной заснеженный вторник было привычно скучно. Профессор Бинс что-то нудил, пялясь в пространство и мерно покачиваясь в воздухе перед классной доской, и из всего объединённого класса второкурсников Слизерина и Когтеврана только некоторые вороны записывали. Рей и Уолтер играли во что-то на полях конспекта Мальсибера; Снегг читал книгу по зельям (Эвану хотелось бросить в неё Инсендио, но он себя сдерживал); Ади Гринграсс шепталась со своей подружкой из Когтеврана Каролин Фарли, а Геката Паркинсон задумчиво посматривала то на Эвана, то на Рея и поигрывала под столом лакированной туфелькой на изящной ножке.

Убедившись, что профессор Бинс заинтересован исключительно в гоблинских войнах, Эван легко и тихо переместился на соседний ряд и сел возле Гекаты.

– Стоит мне знать, что у тебя на уме? Ты смотришь на меня всё занятие.

Геката вскинула смоляную бровь.

– Ты и сам не обделяешь меня взглядами, Эван, так что не тебе возмущаться, – она горделиво ухмыльнулась и тихо заметила: – Несмотря на увещевания мадам Друэллы, я сомневаюсь, что это из-за любовного интереса ко мне. Так чего ты хочешь?

«Стало быть, после моего отказа от Гринграсс тётушка Дру переключилась на Паркинсон?» – с досадой подумал Эван, но нашёл в себе силы подавить негодование в зародыше.

– Среди девочек на младших курсах у тебя много влияния.

– Не спорю, – она отвлеклась, чтобы послать сладко-издевательскую улыбку Гринграсс и Фарли. Те удивительно синхронно поджали губы, и Геката, довольная собой, уточнила: – Но что именно тебе нужно, Эван?

Эван наклонился к самому её уху, вдыхая сладкий аромат цветочных духов:

– Пара девчонок не с нашего курса, похожих на Уолтера: с большим желанием сделать мир лучше, но без понимания, как именно это осуществить.

– И как же сделать мир лучше? – шепнула в ответ Геката.

– Указать грязнокровкам их законное место, – уверенно произнёс Эван. – Бенсон послужит хорошим примером.

За доли мгновения в карих глазах Гекаты сменились десятки мыслей. Затем девушка улыбнулась.

– Не могу не согласиться с тобой. Но знаешь, Эван, девушке бывает сложно проецировать авторитет, не имея определённых символов положения в обществе…

Эван коротко закатил глаза. Вот поэтому он ненавидел иметь дело с девчонками.

– Каких конкретно, Геката?

– Я выпишу тебе номера из каталога «Ювелирного салона Хофманна», – окатила его уверенной улыбкой Паркинсон.

– После того, как дворовая сучка получит своё, – процедил Эван, не сдержавшись.

Геката разом перестала улыбаться. Сжала под партой его руку.

– Сучка получит, Розье. Я тоже этого хочу.

Чем грязнокровая дрянь не угодила ей, Эван допытываться не стал: это наверняка что-то глупое, девчоночье. Поэтому до конца занятия он, пусть и остался рядом с Паркинсон, не проронил ни слова, а затем отправился в библиотеку, чтобы провести пару часов до ужина за разбором новой темы по чарам. Холмс двинулся в том же направлении, держа, впрочем, от одноклассника дистанцию. Его взгляд Эван чувствовал спиной, но старался не заострять внимание. Если Геката не подведёт, у Холмса в скором времени прибавится причин волноваться – скорее бы! Уповая на это, Эван добрался до библиотеки и, отобрав нужные книги, занял место рядом с Регулусом Блэком.

Кузен лишь рассеянно кивнул в ответ на его приветствие. Он что-то читал, как бы невзначай закрывая рукой название книги, то и дело принимаясь отрешённо рассматривать пространство – обдумывая. Что за тема так глубоко захватила Рега, Эвана мало волновало. Ему не нравились они оба – что Рег, что Сириус, хотя и по разным причинам. Сириус при всём своём потенциале уже сейчас метил в предатели крови. Регулуса было просто не за что уважать. Пока Эван старался не ссориться хотя бы со вторым, но приближался день, Эван чуял, когда младший кузен выслушает от него немало «ласковых».

Так или иначе, Эван устроился и открыл учебники, стараясь не зацикливаться на мыслях о Блэках. Холмс, он заметил украдкой, завёл вежливый разговор с Эшли Шелби, в ходе которого последний предложил грязнокровке сесть за его столом. Эван мимолётно поморщился – он никогда не понимал Шелби, а ещё больше Рабастана, связавшегося с этим сомнительным типом со смешанной родословной.

На удивление, Рег тоже уставился в их сторону, причём на этот раз вполне осмысленно. Когда же в общении Шелби и Холмса наметилась пауза, Рег и вовсе встал и направился к их столу. Эван поднял голову от конспектов, прислушиваясь.

– Добрый день, – перво-наперво поздоровался Рег, такой правильный, такой выдрессированный. Когда Шелби и Холмс кивнули, он степенно продолжил: – Эшли, насколько я знаю, ты посещаешь курс магловедения?

– В числе прочих, – наклонил голову Шелби и поправил очки.

– В таком случае, могу я спросить?

– Разумеется.

– Освещаются ли на данном курсе причины рождения волшебников в магловских семьях?

Эван едва не охнул вслух. Шелби приподнял брови. Холмс остался непроницаем.

– Прости, Регулус. До сих пор, а это третий год изучения предмета, мы не касались данной темы, – после заминки ответил Шелби.

– Понятно, – Рег сник, но попытался это скрыть. – Спасибо.

– Возможно, я в состоянии по крайней мере выстроить предположение.

Все одномоментно повернулись к идеально спокойному Холмсу. Захлопнув учебник, Эван решительно подошёл и встал рядом с Регом.

– Основываясь на чём? – спросил он вызывающе и подозрительно одновременно. Сердце колотилось: случай подвёл его как никогда близко к разгадке тайны, добраться до сути которой Эвану столь отчаянно требовалось, чтобы удержать и увеличить свой авторитет. В отличие от Гекаты, Эван не мог заполучить его, обвесившись дорогими безделушками.

– У меня имеется доступ к литературе, которой вы не обладаете, – ровно ответил ему Холмс, после чего посмотрел в глаза Регу. – Генетика.

– Что?

– Наследственность.

– Наследственность, – кивнул Регулус знакомому термину, и Холмс продолжил:

– Это основная причина, почему каждый человек выглядит так, как выглядит, в определённой мере даже является тем, кем является. Каждый физический признак, который несёт человек, имеет под собой материальное основание – ген или же их группу.

– Что такое «ген»? – заинтересованно спросил Регулус и опустился на стул напротив Холмса. Откинувшись на спинку собственного, Эшли Шелби наблюдал за разговором с непонятным выражением на лице. Эван сложил руки на груди.

Холмс выдвинул на середину стола справочник по заклинаниям.

– Если выражаться образно, один ген – это одно предложение в книге наследственности, заключённой в каждой клетке человеческого тела, – видя, как удивлённо расширились серые глаза Рега, Холмс вздохнул. – Тело состоит из клеток – микроскопических ячеек, содержащих мини-органы, обеспечивающие их работу, а также носитель наследственной информации – ДНК, особый вид кислоты, на которой закодированы сведения о признаках особи.

– Закодированы – в формате чего? – спросил Рег. – И как на кислоте может быть что-то закодировано? Она же разъедает всё, чего касается, разве нет?

Впервые на памяти Эвана лицо Холмса приняло беспомощное выражение. Взял себя в руки он как обычно быстро.

– Не каждая кислота разъедает, Регулус. Но ты прав в том, что многие из них обладают такими свойствами. Однако ДНК особенная. Без неё невозможно существование ничего живого.

– Что за бред? – хмыкнул Эван. – Какие-то кислоты, ячейки… Давай лучше вернёмся к урокам, кузен.

– Подожди, Эван, – на удивление властно поднял руку Регулус. – Я хочу услышать объяснение до конца.

Холмс посмотрел на него как-то по-новому. Эвану их полуневербальная прогрессия навстречу друг другу всё больше не нравилось.

– Я не уверен, что сумею дать тебе всё объяснение здесь и сейчас. Тебе не хватает базовых знаний.

– Где я могу их получить?

– Из магловских учебников химии и биологии.

Регулус заметно побледнел. Эшли сузил глаза за очками. Эван опустил ладонь на плечо кузена.

– Грязнокровка издевается над тобой, Рег. Пойдём.

Но Блэк повёл плечами, стряхивая его руку. Взгляд мальчишки не отрывался от Холмса.

– В магловских учебниках? Серьёзно?

– У маглов нет магии, поэтому они ставят во главе угла науку, – Холмс сардонически скривил губы. – В сравнении с волшебниками, по крайней мере.

– И в их учебниках в самом деле написано про клетки, ДНК и наследственность?

– Да.

– Эшли, – Регулус повернулся к Шелби. – Ты сможешь для меня их достать?

– Вопрос цены, Регулус, как всегда.

– За деньгами я не постою, – Блэк гордо вскинул кудрявую голову. – Добудь для меня эти книги, пожалуйста, и тогда, Холмс, мы продолжим разговор.

– Тебе предстоит многое прочитать, – отозвался Холмс.

– Не впервой, – бросил Регулус и, поднявшись со стула, кивнул обоим, прихватил свою книгу и удалился.

Проводив его взглядом до дверей библиотеки, Эван бросил на Холмса мрачный взгляд.

– Не смей забивать ему голову всякими бреднями, грязнокровка.

– Наука не является бреднями, в отличие от многих компонентов твоего кругозора, – Холмс посмотрел на него спокойно и даже почти насмешливо, как будто Эван являлся жуком, забавлявшим его своей нелепой вознёй. – Чтобы убедиться в этом, присоединяйся к моей с Регулусом более поздней дискуссии, Эван.

– Ни за что, – по слогам выдавил Эван и, схватив вещи, быстро покинул библиотеку.

В коридоре этажом ниже он столкнулся с Уолтером – как в стену врезался в его широкую грудь. Уолтер попятился, отстраняя его от себя, и потянулся было за палочкой, но при виде лица приятеля осёкся.

– Розье, ты? Что?..

– Грязнокровка, – прошипел Эван с ненавистью. Часто заморгав тупыми тролльими глазами, Эйвери уставился на него в полнейшем непонимании. Пока истинное значение злобы Эвана не дошло до его малюсенького мозга, Розье бросил: – Нужен какой-нибудь грязнокровка. Паршивый день.

– День и правда паршивый! – откликнулся Уолтер, веселея. Расправив лацканы мантии, сбившиеся при столкновении, он сделал пригласительный жест в сторону потайного хода, ведущего на четвёртый этаж. Скользнув за гобелен, парни зашагали вверх по лестнице. – Я только недавно видел Снегга с его рыжей подружкой неподалёку от класса заклинаний.

Эван кивнул и пригладил волосы. Начиналось время ужина, и коридоры школы в большинстве своём пустовали, но Снегг и Эванс нередко опаздывали на трапезы, слишком поглощённые друг другом. Если удача на их стороне, Эван и Уолтер найдут грязнокровок в беззащитном одиночестве.

Фортуна и в самом деле улыбалась чистокровным в тот вечер – на выходе из потайного хода они наткнулись на Селвина и Джагсона, пару верных делу громил с третьего курса.

– Куда так торопитесь, парни? – полюбопытствовал Селвин. – Ужин в другой стороне.

– А грязнокровки, которых нужно проучить, в этой, – ответил Уолтер.

Третьекурсники переглянулись.

– Поддержка нужна, Эван?

– Не поддержка, но компания, – усмехнувшись, Эван выскользнул на четвёртый этаж.

В коридоре было тихо, только доносились издалека отзвуки голосов. На них слизеринцы и направились, стараясь ступать тихо, на ходу извлекая из карманов и держателей палочки. Голоса раздавались из смежного коридора – укромного места, где на широких подоконниках школьники нередко коротали время за разговорами. Вот и сейчас слуха Эвана коснулось:

– Скажи, как я могу тебе помочь, Лили? Мне очень больно видеть тебя такой… такой грустной.

– Я знаю, Сев, прости за это. Я стараюсь взять себя в руки, но знаешь, смерть дедушки…

– Тебе не нужно объяснять! Просто скажи, как помочь!

– Хотела бы я знать…

– Выродки сопли распустили, – хмыкнул Джагсон.

– Научим их манерам, – постановил Эван и первым шагнул в коридор.

Снегг и Эванс, как он и предполагал, сидели на подоконнике. Девчонка, обращённая к вывернувшим из-за угла слизеринцам заплаканным лицом, не сразу сообразила, что происходит – всхлипнула, охнула, дёрнулась, и только потом остервенело захлопала приятеля по руке. Снегг попытался её обнять, думая, что девке нужна поддержка, и потерял драгоценные секунды.

– Петрификус Тоталус!

Чары ударили Снегга точно в центр спины, и он свалился на пол. Эванс истошно закричала и соскочила с подоконника, неуклюже вытягивая палочку.

– Экспеллиармус! – её палочка секунду спустя оказалась в кулаке Селвина. – Слишком медленно, грязнокровка.

– Чего вам надо?! – взвизгнула Эванс, но не попятилась, даже вышла вперёд, закрывая своего дружка от остальных слизеринцев. – Отвалите, иначе я всё расскажу учителям!..

– Заткнись! – рявкнул Уолтер, направляя на неё палочку, и Эванс ойкнула, затряслась. Впрочем, секунду спустя снова раззявила пасть.

– Конфундус! – указал на неё Селвин. Хлопнув ресницами, девчонка потерянно заозиралась по сторонам, силясь понять, где находится и что происходит. Эван вскинул палочку, придумывая, чем бы таким запустить (это должно быть что-то, подпортящее смазливую мордашку, точно!), когда его предплечье перехватил Джагсон.

– Не сейчас, – заметил он сурово, заставляя опустить руку. – Подождём пару лет, Розье, и тогда она своё получит.

Эван не понял, о чём он, но и Селвин, и Джагсон смотрели настойчиво, и он решил уступить.

– Сотрите ей память, – буркнул он и повернулся к Снеггу, которому оставалось только пучить глаза – чары не позволяли большего. Вены на его нездорово-бледном лице и шее вздулись, и выглядел Снегг так, что из тела выпрыгнет, если кто-то коснётся его обожаемой Эванс. О, как бы хотел Эван на это посмотреть! Как бы хотел самолично наложить чары на Эванс и понаблюдать, как она будет кричать и молить о пощаде!..

– Обливиэйт! – краем уха услышал он и вернулся в реальность.

При свете факелов сцена в коридоре выглядела театральной постановкой с застывшим на полу Снеггом и Джагсоном, за локоть уволакивающим потерянную Эванс прочь. Холодный ветер, проникая в оконные щели, гулял по полу, но Эвану было жарко до желания скинуть мантию и ослабить галстук. На языке перекатывалась сладость предвкушения, а магия струилась по венам, медленно, но верно принимая Тёмный окрас. О да, в этот раз Снеггу не избежать кары.

Эван сделал знак Уолтеру, и тот, обойдя парализованного одноклассника, отрезал путь отступления через другую сторону коридора. Селвин усмехнулся и подался в сторону, прислонился спиной к стене, держа грязнокровку на прицеле без намерения встревать. Желает посмотреть, на что Эван способен? Что ж, если Эван хочет быть кем-то на Слизерине, положение ему нужно завоевать. Всё потому что он – не Блэк.

– Я сейчас сниму чары, – сказал он Снеггу. – Не делай глупостей, – Эван взмахнул палочкой, произнося формулу отмены Петрификуса. Снегг тут же выхватил свою – даже раньше, чем сел, – и указал концом на него.

– Куда Джагсон увёл Лили?!

– Подальше отсюда, – откликнулся Селвин. – Не думаю, что ты бы хотел, чтобы подружка видела твой позор.

Снегг медленно, напряжённо сел, повернувшись так, чтобы видеть всех троих парней.

– Пока ещё никакого позора не было, – выплюнул он. – Трус Розье напал на меня со спины.

– Трус?! – прошипел Эван и яростной Левиосой вздёрнул ублюдка на ноги. Снегг неловко нашёл равновесие, заправил одной рукой за уши упавшие на лицо сальные патлы, пялясь на Эвана, как крыса на змею. – Ты ответишь за свои слова, грязнокровка!

– Прекрати меня так называть! – с неожиданной силой рявкнул Снегг. – Я не виноват в том, что моя тупая мамаша вышла замуж за магла!

По лицу Селвина скользнула тень мысли. Уолтер на обдумывание слов грязнокровки размениваться не стал.

Прищурившись, Эван резко изменил риторику:

– Как смеешь ты, грязнокровка, так отзываться о чистокровной волшебнице из древнего и уважаемого магического рода?

Снегг вздрогнул. Эйвери и Селвин от души захохотали.

– Отлично, Эван! – воскликнул Уолтер.

– За оскорбление единственной дочери мистера Принца этому ублюдку положено?.. – Селвин вопросительно посмотрел на Эвана.

Его магия знала, что делать. Эван позволил ей руководить телом, не страшась оружия в руке грязнокровки – с урождённым Розье этому червю не сравниться…

Коридор вдруг пронзил странный звук: словно хлопок падения, а затем – стремительное скольжение чего-то большого.

– Сзади! – крикнул Уолтер, и Эван отпрянул в сторону. Как раз вовремя – на место, где Эван миг назад стоял, прискользил Джагсон. Он был без сознания, с солидной ссадиной на лбу.

– Шалите?

Скривившись, Эван повернулся на голос. Дэвид Поттер неспешно приблизился, поигрывая палочкой, обводя сцену внимательным взглядом.

– Этот кусок дерьма досаждал одной хорошей девочке, – Поттер указал палочкой на Джагсона. – Чьё оно?

– Шёл бы ты мимо, Поттер, – процедил Селвин. – Тебя это не касается.

– Касается, и ещё как! – с нездоровым весельем откликнулся гриффиндорец. Численное превосходство слизеринцев его явно ничуть не смущало. – Вы втроём нападаете на одного – моё чувство бойца оскорблено данным видом, мм.

– Мне не нужна твоя жалость! – ощерился Снегг на Поттера. Тот насмешливо хмыкнул.

– Мне нет до тебя дела, нюня. Я выполняю обещание, которое дал Лили.

Он вскинул палочку быстро, но ещё раньше – неожиданно для всех в коридоре – Снегг с рёвом бросил в него Оглушающее. Уклонившись, Поттер возмутился:

– Какого хера, Снегг?!

– Вали отсюда, урод! – заорал Снегг. – Я сам справлюсь с ними!

– Тоже мне, герой-любовник нашёлся! – Поттер насупил светлые брови. – Эти борцы ебанутые тебя из окна выкинут – я-то плакать не буду, но перед Лили выйдет неловко.

– Выбирай выражения, – потребовал Селвин, а Эван Энервейтом привёл Джагсона в чувства. Теперь главное, чтобы не вмешались учителя.

– Было бы общество приличное – выбирал бы, – Поттер демонстративно сплюнул в сторону Селвина. – А так шпана одна, мм.

В него полетели три заклятия; от двух Поттер увернулся, а третье, от Уолтера, решив, что оно по его жалкую душонку, заблокировал Снегг.

– Ха-ха, шпана вы и есть! – восторженно заявил Поттер. Его серо-голубые глаза светились таким воодушевлением, что даже Эван проникся – эмоцией, не ублюдком. Он и сам ценил хороший бой.

– Не вмешивайтесь, – потребовал он от остальных слизеринцев, сделал шаг в центр коридора. – Поттер мой.

– Прости, детка, я вольный ходок, – глумливо оскалился Поттер, сжимая крепче волшебную палочку. Не отрывая от него взгляд, Эван с растущим азартом приготовился атаковать.

– Что здесь происходит?

Лицо Поттера, миг назад озарённое счастьем, исказила такая ненависть, что Эван даже удивился. Он и не знал, что возможно так явственно передать мимикой жажду кровавой расправы.

– Холмс… – протянул Уолтер. – Очень вовремя. Видал, Эван, теперь все грязнокровки в сборе!

– Цыц! – шикнул на него Поттер и, развернувшись вполоборота, подал Холмсу какой-то знак пальцами, значения которого Эван не знал. Холмс, впрочем, проигнорировал явно недружелюбный посыл, заключённый в жесте, и подошёл к гриффиндорцу. Обвёл присутствующих строгим взглядом.

– Судя по всему, нас связывает обещание, данное одной девушке, Дэвид, – размеренно произнёс Холмс.

Поттер ощерился.

– Если ты считаешь, что я не в состоянии сам справиться с этой шпаной!..

– Нет. Я так не считаю, – Холмс перехватил его взгляд, и вновь Эван был поражён – глубиной немого диалога, происходившего между Поттером и Холмсом. Откуда бы ей взяться? Кто они друг другу?!

– Убирайтесь, вы оба! – снова подал голос Снегг. – Мне не нужна помощь, и особенно ваша!

– Тебя не спрашивали, – огрызнулся Поттер, с появлением Холмса растерявший запал. Гриффиндорец разом сделался мрачней и как-то серьёзней, хмуро глядя исподлобья. Живость его яростного взгляда истаяла, как звёздный свет с наступлением дня.

Холмс же прислушивался к чему-то.

– Полагаю, в скором времени здесь будут учителя, – произнёс он и обратился к товарищам по факультету: – Предлагаю вам удалиться. Немедленно. Иначе будут последствия для Слизерина.

– Он прав, – Селвин помог подняться Джагсону и дёрнул Эвана за рукав. Только тогда Эван понял, что затаил дыхание, уставившись на Поттера и Холмса. Прикусив изнутри щёку, он убрал палочку.

– В другой раз, – пообещал Эван Снеггу и первым побежал прочь. Сворачивая за угол, он коротко оглянулся – Холмс и Поттер всё ещё стояли рядом, и была в этом зрелище такая сила, неожиданная, зловещая, что Эван вздрогнул.

***

Он ходил сам не свой все следующие дни, пытаясь понять, что увидел, почувствовал. После столкновения с Поттером и Холмсом к Эвану вернулись не донимавшие его уже больше года мигрени. Боль пульсировала за лбом круглые сутки, и Эван практически перестал из-за неё спать. Зелья не способны были помочь – лишь одно, очень особенное, по старому семейному рецепту, но сам Эван не знал его, а спрашивать у отца означало вызывать расспросы.

Со стороны матери в роду Эвана имелось несколько прорицателей, и у каждого из той родни были определённые… ощущения, за неимением лучшего определения. У кого-то более сильные, у кого-то почти бесполезные. Эвана приливы дара посещали редко – и хвала Салазару, ведь они волнами рокочущего океана сбивали юношу с ног и силой уволакивали на дно, в пучину расплывчатых видений.

Эван не хотел этого делать до последнего, но в конце концов взялся за карандаш – дорогой артефакт, меняющий цвет в зависимости от эмоций или желаний рисующего. Терпеть больше не было сил. Скрывшись ото всех в пустынном классе на шестом этаже, он отпустил сознание и занёс карандаш над пергаментом.

Он рисовал немало минут, глядя и не осознавая, двигая рукой без тени раздумья. Его чувства выплёскивались на пергамент, а вместе с ними уходили боль и тяжесть, оставляя звенящую белоснежную пустоту.

Наверное, поэтому у Лис постоянно такой потерянный вид. Она слишком много рисует.

Когда приступ прошёл и Эван вернул контроль над сознанием, он опустил взгляд на пергамент перед собой. Не удержавшись, рассерженно вздохнул сквозь зубы – оттенки алого, рыжего и коричневого переплетались красиво, но без особого смысла.

На момент захотелось сжечь пергамент, однако вместо этого Эван, с трудом поднявшись на ватных ногах, побрёл в совятню. Там он подозвал свою неясыть и привязал к её лапе рисунок, прежде черкнув на обороте:

Лис, что означает этот рисунок? Эван

– Моей сестре лично в руки, – устало сказал Эван неясыти. – Отец не должен видеть.

Сова ухнула, подтверждая, что поняла задачу, и снялась с его руки, расправив большие крылья. Проводив её взглядом до тех пор, пока неясыть не превратилась в маленькую точку на пасмурно-сером небе, Эван, едва переставляя ноги, вернулся в населённую людьми часть замка.

Там подходил к концу обеденный перерыв, и школьники разбредались по классам. Эван честно попытался припомнить, какой у него сейчас урок, но это ему не удалось. Раздражаясь больше, Эван отошёл к стене и, отщёлкнув застёжки портфеля, принялся рыться в наспех брошенных в него пергаментах и учебниках в попытках найти расписание.

Желудок скрутило спазмом, и Эван быстро прижал ладонь к холодным губам. Когда рвотный позыв отступил, Эван провёл дрожащей рукой по покрытому испариной лбу.

– Мистер Розье, добрый день.

От неожиданности Эван вздрогнул и едва не выронил портфель. В последний миг подхватив его, развернулся к окликнувшему.

– Добрый день, профессор Дамблдор, – выдавил из себя Эван, спешно отводя взгляд.

– Вы очень бледны, мой юный друг, – как бы невзначай заметил Дамблдор и вдруг извлёк откуда-то из складок мантии украшенную тонким рисунком коробочку. Неспешно открыв, директор протянул её Эвану. – Лимонную дольку?

– Н-нет, спасибо, сэр, – пробормотал Эван, совсем растерявшись.

Стёкла очков-половинок блеснули, когда Дамблдор наклонился к нему, изучая лицо.

– Вам стоит навестить мадам Томсон, Эван. Вы выглядите нездоровым.

– Ничего особенного, директор. Вечером я выпью Укрепляющего, и недомогание пройдёт.

– Вам виднее, само собой… – произнёс директор и вновь протянул конфетницу. – Но всё же возьмите лимонную дольку. Они, конечно, не Укрепляющее зелье, но по крайней мере помогут вам продержаться до конца сдвоенной трансфигурации, – и Дамблдор заговорщицки подмигнул.

– В-верно, – Эван окончательно ощутил себя дураком. Но отказывать директору во второй раз (тем более когда тот понял, что Эван не имеет ни малейшего понятия, на какой урок торопиться) было бы совсем дурным тоном, поэтому Эван аккуратно извлёк из коробочки засахаренную лимонную дольку и отправил в рот. На удивление, через пару секунд слабость и в самом деле отступила. – Спасибо, профессор.

– Ну вот. А теперь поторопитесь – профессор МакГонагалл не любит, когда опаздывают в её класс, – коробочка со сладостями исчезла из виду, и Дамблдор спрятал кисти рук в широких рукавах мантии. – Только будьте осторожны: Пивз вьётся неподалёку от статуи Бориса Бестолкового!

– Спасибо за предупреждение, сэр, – проговорил Эван и заторопился прочь – декан Гриффиндора в самом деле ненавидела опоздания и наказывала за них огромными эссе.

На счастье, ему удалось прошмыгнуть незамеченным мимо Пивза (тот был слишком занят оборачиванием Бориса Бестолкового в снятую откуда-то гардину) и прибежать к классу трансфигурации минута в минуту со звонком. Старая кошка опалила его за пыхтение и топот возмущённым взглядом, посоветовала привести в порядок волосы и галстук и поспешить занять своё место. С трудом выдавив из себя умеренно вежливый ответ, Эван заозирался в поисках места.

Пара была сдвоенной с грифами, и Эван бездумно нашёл взглядом сперва Холмса, а затем и Дэвида Поттера; они сидели в разных концах класса и притворялись неосведомлёнными о существовании друг друга. Снегг фонтанировал в сторону одноклассников ненавистью, и, кажется, идиот Блэк с каждой минутой всё больше принимал это на свой счёт. Рей сидел рядом с Бенсон, слишком уж увлечённо показывая ей что-то в книге. Скривившись этому зрелищу, Эван отвернулся, прошёл в середину класса и приземлился рядом с Эйвери.

Не успел он открыть портфель, как по спине пробежал холодок – кто-то слишком близко придвинулся сзади.

– Я попробовала добраться до неё.

Эван выдохнул с облегчением – всего лишь Геката. Подняв стул на две ножки, он откинулся ближе к сидевшей за ним однокласснице, пока МакГонагалл раздавала и комментировала проверенные эссе.

– И?

– Вынуждена признать, я недооценила её, – прошипела Паркинсон. – Сьюзан и Дебора попытались заколдовать её, когда она была одна в туалете, но не смогли. Она то ли слишком быстрая, то ли слишком изворотливая.

– Понятно, – Эван опустил стул на все четыре ноги резче, чем хотел, и побросал на парту конспект и письменные принадлежности.

Геката вновь наклонилась к нему.

– Я не сказала, что сдаюсь.

– Мисс Паркинсон, мистер Розье, свои дела вы можете обсудить и после занятия, – осадила их МакГонагалл и постучала палочкой по доске. – К теме урока…

То ли лимонная долька, то ли ненависть продержала Эвана в относительной бодрости до конца трансфигурации и ужина. Вернувшись в общежитие, он коротко отказал предложившему сыграть в волшебные шахматы Рабастану и поспешил скрыться в спальне. Там упал на кровать, закрыл лицо руками и протяжно вздохнул. Пусть боли больше не было, сами ощущения и в особенности процесс переноса их на бумагу измотали его.

Он чувствовал, как начинал засыпать. Скользнула ленивая мысль: как хорошо, что учебная неделя подошла к концу, и наутро нет надобности рано подниматься. По натуре Эван был стопроцентной «совой», наслаждался уютными в своей тьме ночами, однако школьный распорядок вносил свои коррективы, нередко одаривая зудом в глазах и тяжестью в голове.

Но теперь он проваливался в сон почти со счастьем: не будет раннего подъёма, лишь полноценный отдых…

Входная дверь резко хлопнула, и Эван вздрогнул, вырванный из полудрёмы.

– Прости, – быстро извинился Рей. У его ног вился бигль, но вёл себя тихо – пара пинков убедили пса, что Эвана лучше не злить, предпочтительно вовсе не напоминать о себе в его присутствии. Поджав хвост и уши, бигль засеменил к своей подстилке в углу и улёгся. От него пахло свежестью и морозом, как и от припорошённого снегом розовощёкого Рея. В руках он сжимал две кружки. – Это тебе, – он осторожно приблизился и опустил на тумбочку у кровати пристально глядящего на него из-под тяжёлых век Эвана одну из кружек. Носа тут же коснулись сладковато-терпкие ароматы трав.