Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 57 страниц)

– Именно так, – проронил Итачи, и его тон утратил даже намёк на эмоции. – Однажды я допустил эту ошибку – больше никогда.

Хината тяжело вздохнула.

– Значит ли это, для того, чтобы чувствовать себя в безопасности и в выигрыше, тебе нужно отказаться и от связи со мной, Итачи?

Он твёрдо встретил её взгляд.

– Если ты сильна достаточно, чтобы постоять за себя в любой ситуации – нет.

– Чем определяется моя сила?

– Способностью не прогибаться под других, держаться своих убеждений даже под давлением – с одной стороны, с другой – не допускать более физического урона, коий тебе нанёс Эван.

– Я приму это к сведению, – пообещала Хината.

***

Следующий день был воскресеньем, и в час дня она встретилась с Лиамом и Дейдарой в облюбованном неиспользуемом классе на шестом этаже.

Когда обсуждали это ещё до каникул, они решили предоставить проект студсовета директору в самом начале летнего семестра, однако из-за новостей о смерти профессора Хоукинсона отложили почти на месяц. Больше тянуть не могли: вскоре начнётся пора экзаменов, директор будет занят комиссиями, и на студенческие инициативы у него не останется времени. Поэтому компаньоны и собрались: в последний раз перечитали финальный текст предложения, подтвердили, что все трое согласны с каждым из пунктов, и скрепили протокол заседания (педантичный Лиам вёл такие всегда) подписями.

– Ну что, осталось решить самое важное, да, – ухмыльнулся Дейдара, потирая руки. – Кто оседлает метлу, прилепит конверт к камню и прицельно запустит в окно кабинета директора?

– Что ты несёшь? – возмутился Лиам, предельно аккуратно складывая пергамент, чтобы затем поместить в конверт. Хината следила с нескрываемым одобрением: глазомер у Лиама потрясающий, расчёт – до миллиметра. – Какие ещё мётлы и камни, если есть совиная почта.

Дейдара закатил глаза.

– Однажды ты поймёшь, что такое шутки…

Поджав губы, Лиам скрепил конверт зелёным воском, на который поставил печать-пчелу. Коротко кивнув Дейдаре и простившись с Хинатой, Лиам забрал свои вещи, конверт и вышел – не иначе как направился в совятню, тянуть с отправкой не было причин. Шиноби остались одни.

– Дэвид, я хотела спросить, – окликнула Хината с улыбкой, давая понять, что они в любой момент могут перевести разговор в шутку и на этом закончить.

– А ты со мной ещё на сегодня не наговорилась? – вскинул он бровь, поддерживая её тон. Это показалось добрым знаком, и Хината сказала:

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты пытаешься помочь Римусу влиться в общество…

– О как, – хмыкнул Дейдара, заметно насторожившись.

– …однако я не уверена, что способ, который ты избрал, хорош, – закончила Хината и внимательно посмотрела на подрывника.

Взорвётся или нет? Как отреагирует?..

– Я не уверен, что это вообще тебя касается, принцесса, – бросил Дейдара. Хината приняла это – всё же она ожидала худшего. Улыбнувшись, двинулась было к выходу из класса, но Дейдара демонстративно выставил ногу, загораживая проход. Хината остановилась и скользнула рукой в карман за палочкой. На всякий случай. – Раз такая умная, гони способ получше, да.

– Мне сложно предлагать, так как вижу я лишь последствия, не зная, зачем и как ты пытаешься взаимодействовать с Римусом, – ответила Хината, удивлённая, но и обнадёженная его реакцией.

Дейдара отбросил с лица чёлку и смерил Хинату пристальным взглядом – от такого мороз по коже, а сердце колотится быстрей. Однако Хината пересилила себя, продолжила легко и открыто улыбаться. Это вызвало у Дейдары усмешку.

– Знаешь, что… Затащи его к нам клепать студсовет, и я тебе заплачу, мм.

– Заплатишь? – повторила за ним Хината тем тоном, в котором больше весёлой иронии, чем вопроса. Иронично ведь в самом деле: Дейдара предлагает ей, по сути, взяться за миссию.

– Угу, – Дейдара извлёк из кармана кошель и высыпал на ладонь десять золотых монет. Хината мимолётно округлила глаза, поражённая его щедростью – или, скорее, степенью заинтересованности в успехе операции. – Десять галлеонов, если уболтаешь его влиться в нашу суперкоманду. Пять, если просто убедишь, что я не собираюсь продавать его на органы.

– Я принимаю задание. Ограничения по времени?

– До конца учебного года.

– Хорошо, – кивнула Хината. Десять галлеонов, которыми столь легко распоряжался Дейдара, для сироты являлись большими деньгами. Пусть материальное состояние Хинаты заметно улучшилось благодаря торговле вязанием и шитьём, проходить мимо таких денег не стоило. С ними, подумалось Хинате, в этом году она, возможно, сумеет позволить себе помимо школьных предметов первой необходимости ещё что-то для себя. Наверное, новые ботинки из материала получше; или мантию не из вторых рук…

Выполнение миссии Хината не стала откладывать в долгий ящик: подготовка к экзаменам потихоньку начиналась, за ней и заботой о Лили будет не до других дел.

В отличие от Дейдары, её компании Римус никогда не чурался. За два года между ним и Хинатой установились вполне приятные нейтральные отношения: оба могли перекинуться парой фраз на уроках или в гостиной, обсудить новые темы или домашние задания, на любом занятии поработать вместе. Первым делом Хината взялась углубить уже сложившееся взаимодействие, заведя на перемене перед заклинаниями непринуждённый разговор о погоде.

Пусть у неё было немного времени, Хината не спешила и всю неделю лишь то тут, то там вступала с Римусом в короткие разговоры. Видя новое направление заботы Хинаты, к Римусу потянулась Марлин, общение которой с Лили всё ещё было самой же Хинатой ограничено: Марлин горит ярко, иногда даже слишком, до боли. Но Римусу, казалось, пошло на пользу время, проведённое в компании спокойно-участливой Хинаты и радостно-эмоциональной Марлин: всего неделя потребовалась, чтобы он начал первым заговаривать с ними, даже улыбаться. Стена, которой он отгородился от общества, как оказалось, имела дверцу с очень простым замком.

А ещё пару дней спустя за завтраком Хината получила записку, предлагавшую ей явиться вечером в кабинет директора. «Стало быть, сегодня мы узнаем ответ», – подумала Хината и нашла взглядом Лиама за столом Когтеврана. Тот смотрел на неё, сжимая в руке клочок пергамента; медленно наклонил голову. Кивнув в ответ, Хината огляделась в поисках Дейдары, но не обнаружила ни за одним из столов в Большом зале. Впрочем, Хината не придала этому большого значения – до того, как Дейдара влетел в класс зелий на несколько минут позже удара колокола.

Ощущая ярость, волнами расходившуюся от него, Хината рефлекторно вытянулась по струнке, опустила руку на разделочный нож. Работавший с нею в паре Рейнальд, к счастью, не обратил на это внимания – следил взглядом за подвижным лицом Дейдары, мимика которого говорила больше, чем некоторые способны выразить словами.

– Интересно, что с ним? – прошептал Рейнальд с искренним любопытством, не отводя взгляд от однокурсника, которому Слизнорт заботливо-шутливо выговаривал за опоздание. Хината не ответила, полностью сосредоточенная на Дейдаре: видела в позе, стиснутых кулаках Дейдары до безумия чёткое желание ударить стоящего перед ним. Поразительно: ни тени мысли о последствиях во взгляде. Это с ним делает незамутнённый гнев?..

Передвинув ногу, Хината резко опрокинула уже наполненный водой котёл между ней и Рейнальдом. Раздался грохот, Рейнальд отпрянул, сидевшая перед ними Аделоиза Гринграсс взвизгнула, а Слизнорт – благо для него же! – отвлёкся от готового взорваться Дейдары.

– Ах, мисс Бенсон, ну что такое?!

– Простите, профессор, – кротко извинилась Хината под едкие смешки слизеринцев и принялась возвращать котёл на место. Рейнальд бросился помогать, а тем временем Дейдара, пользуясь отвлечением профессора зелий, ускользнул в самый дальний и тёмный угол класса.

Что могло настолько сильно его разозлить? Судя по направлению внимания, и Итачи размышлял над этим. Хината же решила не гадать. На удачу, Слизнорта отозвала из кабинета заглянувшая мадам Помфри, поэтому Хината поднялась с места и по пути к шкафу за недостающими ингредиентами задержалась у парты Дейдары.

– Что случилось? – спросила она тихо и участливо.

Дейдара поднял на неё взгляд от корня, который ожесточённо шинковал.

– С какого хера я должен тебе что-то объяснять? – прорычал он.

– Следи за языком, – осадил Итачи, подошедший к Хинате, пока класс шумно готовил очередной бальзам. «Когда он начнёт доверять мне действовать самой?» – про себя вздохнула Хината, открыла рот, чтобы разрядить обстановку – но не успела.

Скривившись, Дейдара неожиданно пнул Итачи в голень – тот пошатнулся, и подрывник налетел на него с кулаками. Миг спустя они сцепились под улюлюканье Уолтера Эйвери.

– Остановитесь! – окликнула их Хината и бросилась разнимать, но была тут же остановлена Римусом, загородившим дорогу:

– Не стоит, Хлоя!

Хината мотнула головой и попыталась пройти, но на ней уже повисли тревожно восклицавшие что-то Лили и Гестия. Парни тоже вмешались: Рейнальд опустил руку на плечо Итачи, а Джеймс и Питер вдвоём оттаскивали от него яростно вырывающегося Дейдару. Улучив момент, Сириус подобрался ближе и со всей силы ударил Дейдару кулаком по лицу.

В кабинете разом повисла тишина. Все напряжённо уставились на злорадно удовлетворённого Сириуса.

На полную минуту Хината затаила дыхание, не в силах предположить реакцию Дейдары. Итачи явно готовился к новому броску в случае резких движений Дейдары, и у Рейнальда не было, конечно, ни шанса его удержать.

Дейдара медленно провёл пальцами по скуле, бросил взгляд на окропившую их кровь.

– Херовый удар, Блэк.

Выражение довольства разом пропало с его лица. Завёлся Сириус мгновенно, и теперь уже его перехватили, удерживая, Джеймс и Питер.

– Предатели крови, – презрительно прокомментировал Уолтер, обращаясь к Эвану. – Достойные волшебники решают ссоры магией, а не кулаками.

Джеймс вспыхнул, Сириус поджал губы. Дейдара сделал в сторону Эйвери нехитрый жест и молча вышел из класса. В коридоре раздались оханья Слизнорта и мадам Помфри.

***

– Детский сад, – процедил Лиам, с возмущением поглядывая на Дейдару. Хината стояла чуть в стороне, сложив руки на животе, и делала вид, будто рассматривает горгулью на входе в кабинет директора. Та пока не впускала ребят – возможно, у профессора Дамблдора другие посетители.

– Скажи это… не мне, – огрызнулся Дейдара и бросил на Хинату такой взгляд, словно она мешала ему самим своим существованием. Хината проигнорировала, внешне сосредоточенная на горгулье, внутренне – на разговоре парней.

– Меня он никогда не слушает, – ощетинился в ответ Лиам, но после цыканья Дейдары понизил голос: – Но если даже Эшли не может выведать у него, что произошло…

– Остаётся только выбить из него правду, мм, – мрачно подытожил Дейдара.

Одновременно с этим раздался скрежет, и горгулья отпрыгнула в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Не оглянувшись на парней, слыша, что они следуют, Хината первая поднялась к директорскому кабинету.

Профессор Дамблдор расположился за своим рабочим столом, задумчиво поглаживая край старого журнала. Хината приметила немного золы на ковре перед камином и решила, что и в самом деле у директора были посетители до них; судя по его лицу, встреча была не из радостных.

– Добрый вечер, профессор, – первая поздоровалась Хината, пока Дейдара и Лиам входили и закрывали дверь.

– Добрый вечер, – откликнулся Дамблдор, улыбнулся студентам. – Проходите, присаживайтесь. Чаю?

– Нет, благодарю, – почти в один голос ответили Хината и Дейдара, Лиам молча мотнул головой.

– Тогда давайте обсудим то, зачем я вызвал вас троих, – директор оставил в покое журнал и жестом приманил из стопки бумаг и положил перед собой документ, подготовленный компаньонами. – Не буду лукавить, ваша затея удивила меня. За почти шестьдесят лет, что я работаю в Хогвартсе, я повидал немало кружков, но ни разу – подобного.

– Это не кружок, директор, – возразил Лиам, всегда резко реагировавший на даже тень осуждения или принижения его работы. – Если вы читали документ…

– Я его читал, и внимательно, мистер Шелби, – спокойно перебил его Дамблдор. – С одной стороны, вы предлагаете платформу для выражения студентами мыслей и пожеланий касательно жизни в школе, которые затем могут быть эффективно переданы преподавательскому составу и Совету попечителей. С другой стороны, шефство – в ваших терминах, «координацию работы» – над уже существующими клубами и помощь заинтересованным в создании новых. С третьей стороны, курирование организации внутришкольных мероприятий… Касательно данного пункта, на какие источники финансирования вы рассчитываете?

– Во-первых, на поддержку Попечительского совета, предоставляемую всем студенческим организациям Хогвартса, – быстро заговорил Лиам, загибая пальцы. Прислушиваясь, Хината параллельно украдкой осматривала кабинет. Дейдара вроде бы занимался тем же, но Хината не бралась сказать, как далёк он мыслями. «Его привязанности – наши козыри», – прозвучал в голове голос Итачи. Хината вздохнула. – Во-вторых, мы планируем поиск спонсоров и уже имеем предварительную договорённость с благотворительным фондом Шелби. В-третьих, мы открыты для пожертвований.

– Хорошо, – по лицу Дамблдора было невозможно сказать, о чём он думает на самом деле. – Зная вашу когтевранскую педантичность, я предполагаю, мистер Шелби, вы знаете о необходимости согласования всех денежных вопросов с Советом попечителей?

– Разумеется, директор, – надулся от гордости Лиам, и Хинате подумалось, что стоит хвалить его почаще. Признание заслуг, судя по всему – лучший ключ к его сердцу.

«Как я об этом думаю», – мысленно устыдила себя Хината. Она знала, что Итачи бы одобрил подобный подход. Однако она – не Итачи и не хочет им быть.

– Тогда обратимся к координации работы и созданию школьных клубов, – Дамблдор чуть приподнял брови, приглашая говорить, но смотрел он не на Лиама – на молчаливых шиноби. Внутренний толчок; Хината открыла было рот, но Дейдара заговорил раньше:

– Сейчас из клубов, по сути, одни только команды по квиддичу, хор да плюй-камни. Мы подумали, было бы неплохо накинуть разнообразия, а то многим энергию девать некуда…

– Мистер Поттер хочет сказать, что в рядах студентов чувствуется потребность в альтернативах для времяпрепровождения, – повысил голос Лиам, раздражённо зыркнул на Дейдару. Тот ответил ему не более тёплым взглядом.

– Возможности для самовыражения и творчества крайне важны, – произнесла Хината, сглаживая момент. – Мы думаем о самых разных сообществах: посвящённых искусству, рукоделию, спорту, обсуждениям и так далее.

– Многие из подобных объединений существовали в разные годы, – заметил Дамблдор, и сложно было трактовать, положительный или отрицательный окрас имела его ремарка.

Вновь промелькнула невольная ассоциация с Третьим Хокаге: речь – паутина оттенков и смыслов. Слушающий трактует их сам, тем самым себя выдавая.

– Они держались только на конкретных студентах, их создавших, – выбрал заспорить Лиам. – Создатель уходил из школы – его дело умирало. Мы же нацелены на более долгосрочные проекты, сэр. Для этого и нужен студсовет как объединение, курирующее прочие.

– Мы собираемся сделать большую ставку на преемственность поколений, – добавила Хината важное, на её взгляд, пояснение, без которого слова Лиама – пустое бахвальство; пусть совсем не его юноша хотел в них вложить – таланта старшего брата к ведению бесед ему недоставало. – Студсовет будет включать учеников с разных курсов и факультетов, состав будет динамичен – мы не намерены допускать ситуацию, в которой совет оккупируют связанные между собой люди и не допустят никого со стороны.

– Звучит прекрасно, – всё тем же неопределённым тоном произнёс Дамблдор. «Он сомневается в нашей способности претворить планы в жизнь», – предположила Хината.

Что такого она могла сказать, чтобы убедить мудрого старца в своей способности? Не о сути Конохи ведь, не о клане, её взрастивших; даже не о том небольшом, но полезном опыте как чунина, капитана команды. «Он считает меня логиком», – вспомнила Хината, но у неё не было логических аргументов на данный счёт, которые могла бы позволить себе привести. Единственное, что она могла предоставить – обещание не облажаться. «Почти как Наруто-кун…»

Дейдара вдруг сказал:

– В школе сейчас раздор, сэр, и вы об этом знаете, – Хината вздрогнула и повернулась к нему. Дейдара сидел, сложив руки на груди, необычно серьёзный, полный уже ставшей привычной мрачной решимости во взгляде – вот только оттенок нынче у неё был иной. Этот оттенок – желание разрубить заплетающийся всё туже клубок, полное и нетерпеливости, и раздражения, и обыденности. Как будто и для Дейдары манера Дамблдора говорить воскрешала нечто из прошлого, нечто близкое, знакомое, с чем приходилось иметь дело часто. – С учётом того, что происходит, хуже времени для разлада в Хогвартсе нет, мм. А кто будет объединять учеников? У вас времени ни на что нету, у деканов – детального понимания ситуации, у старост – желания тратить силы ещё и на это, мотивации. Зато у нас есть мотив, да, – он резко ткнул пальцем в Хинату. – Вот Бенсон, к примеру, с самых каникул носится от пожара к пожару, успокаивая тех, кому страшно и плохо. Ещё раньше начала налаживать дружбу с ребятами с других факультетов, – Хината удивилась: неужели он следил, анализировал? Неожиданно… Но какова была цель этого наблюдения? Какие выводы о ней для себя он сделал? Или всё это – лишь для аргументации в споре с директором? Дейдара настолько продуман? – Дайте ей и подобным ресурсы – они вам всю школу склеят, зазора не останется, мм.

Дамблдор откинулся на высокую спинку своего кресла и соединил пальцы обеих рук, внимательно глядя на Дейдару. Хинате вдруг вспомнилась часть письма, по воле случая подсмотренная во время его написания директором в самое первое посещение Хинатой этого кабинета:

…Флимонт Поттер намекал мне на попытки давления на него со стороны персон, косвенно или напрямую связанных с организацией мистера Реддла. Его позиция и вес в обществе могли бы стать очень полезны, если бы Флимонт согласился объединить вокруг себя нейтрально настроенных чистокровных. Однако в разговорах со мной он всегда уходит от данной темы…

«Дейдара знает о ситуации в стране куда больше многих, – ударом ножа пронзила догадка. – Скорее всего, от приёмного отца, замешанного в политике. И директор откуда-то знает о его осведомлённости, хочет её использовать, а Дейдара хочет использовать его знание для своих целей…»

Вот оно как, стало быть. Пока Итачи был сосредоточен на себе, а Хината – на людях вокруг, Дейдара дотянулся до политических игр сильных мира сего. Вот только сам ли из желания власти или был вынужден ради семьи? Хината ощутила со всей ясностью, что ответ именно на этот вопрос станет определяющим для любых её отношений с бывшим подрывником Акацуки во все грядущие годы.

– Я предоставлю вам возможность попытаться претворить в жизнь своё видение, – наконец произнёс Дамблдор. – Однако я буду настаивать на независимости студсовета Хогвартса от любых перипетий за его пределами.

– Имеете полное право, – кивнул Дейдара. Ему не стоило, по мнению Хинаты, пытаться говорить с директором как с равным, нужно было опустить голову и притвориться скромным – однако это было не в характере Дейдары так же, как меркантильность в отношениях была чужда Хинате.

Лиам шумно вздохнул – Хината почти забыла о его присутствии, так сосредоточилась на попытке прочесть директора и бывшего подрывника. Но шевеление Лиама отвлекло всех, и то было благом – накал напряжения спал, на своём насесте курлыкнул, высунув голову из-под крыла, Фоукс, и Дамблдор приподнял уголки губ в спокойной и усталой улыбке.

– Итак, мои друзья, студенческий совет Хогвартса официально начнёт своё существование первого сентября, с началом нового учебного года.

– Благодарим вас за поддержку, профессор Дамблдор, – улыбнулась ему в ответ Хината и поднялась. Дейдара и Лиам поднялись тоже, но все трое были остановлены негромким окликом:

– Мисс Бенсон, пожалуйста, задержитесь.

Хината мелко дёрнула бровями, только было отступившее напряжение разом вернулось к ней. Дейдара смерил её подозрительным взглядом, но ушёл, и Лиам последовал за ним, а Хината вернулась к рабочему столу директора, остановилась перед ним, ожидая слов.

– Как ваши успехи с трансфигурацией? – спросил Дамблдор, чем очень удивил Хинату.

– Боюсь, прогресс незначителен, – призналась она, и взгляд сам собой приковался к роскошному перу на столе директора.

– Не так давно я пересматривал старые выпуски «Трансфигурации сегодня» и наткнулся, мне кажется, на содержащий то, что способно вам помочь, – Дамблдор поднял журнал и протянул ей. Через секунду колебания Хината приняла. – Страница пятьдесят семь.

– Спасибо, профессор, – поблагодарила Хината, и Дамблдор её отпустил.

Её компаньоны не успели уйти далеко, но уже начали переругиваться. Быстрым шагом нагнав их, Хината решительно прервала ворчание обоих:

– Спасибо за то, что сказал, Дэвид. Мне кажется, именно твои слова помогли убедить директора.

Дейдара вновь зыркнул на неё с подозрением, однако Хината и не подумала отводить взгляд.

– Не его слова, а твои действия, Хлоя, – возразил Лиам. Он был выведен из обычного равновесия и явно не способен легко в то состояние вернуться.

– Цель достигнута – остальное вторично, – процедил Дейдара и, резко развернувшись на каблуках, удалился в противоположную сторону.

Хината проводила его взглядом, полным сомнений и тревог.

– С ним что-то не в порядке, верно? – мягко уточнила она у сопящего подрывнику вслед Лиама.

– Всё из-за Лестрейнджа, – проворчал тот. – Мог бы он объяснить, что с ним стряслось на каникулах… – Лиам не закончил, покачал головой, простился и ушёл.

Пусть контекст и был нерадостным, это самое «из-за Лестрейнджа» наполнило сердце Хинаты теплом. Всё же, кажется, и Дейдара не рассматривает связи с другими исключительно как инструмент для достижения целей.

Именно поэтому Хината, вернувшись в гостиную Гриффиндора, подсела к Римусу и рассказала всё о студсовете и предложении от Дейдары в него вступить.

Римус заметно смутился.

– Стало быть, он всё же не убить меня хотел? – натянуто пошутил он, пытаясь скрыть лицо за учебником по заклинаниям.

– Ни в коем случае, – мягко улыбнулась Хината. – Боюсь, Дэвид просто не умеет выражать свои мысли и чувства так, чтобы не пугать других людей.

Римус осторожно выглянул из-за учебника.

– Почему я? – выпалил он.

– Ты очень ответственный, – ответила Хината со спокойной уверенностью, не дававшей парню причин искать в ситуации второе дно. – А когда затея в самом зародыше, именно такие люди нужны, чтобы позволить ей прорасти.

– Ну… – Римус смутился, занервничал, однако желание ответить согласием в конце концов пересилило его сомнения, какого бы рода они ни были. – Да, конечно, я с удовольствием вам помогу, Хлоя.

– Я очень этому рада, – честно сказала Хината. Для того, чтобы всё удалось, ей, Лиаму и Дейдаре были нужны помощники. И ответственный Римус Люпин – хорошее дополнение к команде.

С мыслями о том, кто ещё мог бы подойти в зарождающийся студсовет, Хината ушла в тот вечер в спальню. Впрочем, прежде чем уснуть, она посидела с Лили, а после за задёрнутым пологом открыла журнал, который ей дал профессор Дамблдор. На пятьдесят седьмой странице Хината обнаружила короткую заметку.

Из материалов Конференции Международного Общества Трансфигурации

7-17 июля 1919, Стокгольм, Норвегия

ОБ ЭТИЧЕСКОЙ СТОРОНЕ ПРЕВРАЩЕНИЙ ЖИВОГО

Профессор Стефания Мальсибер

С развитием культуры магов и уменьшением числа естественных врагов ценность жизни в наших глазах повышается. Это касается как жизней нас самих, так и существ вокруг (см. запись выступления лорда Генри Поттера в защиту мистера Нила О`Генри, дело о незаконном применении волшебства в присутствии маглов, протоколы заседаний Визенгамота, 18 марта 1915 – прим. ред.). В данной связи всё чаще возникают дебаты касательно морального аспекта трансфигурации живых существ. Однако для ведения подобной дискуссии требуется уточнить понимание концепта «живого».

На сегодняшний день в западной магической науке принято считать «живым» человека, животных и волшебные растения, у которых наличествует в той или иной степени развитая персональность (см. материалы Конференции Общества Натуралистов Международной Конфедерации Магов, 2-4 сентября 1739 – прим. ред.). Подобная классификация подразумевает потребность в наличии подобия сознания для присвоения объекту статуса живого. Из данного представления проистекает моральная дилемма о приемлемости превращений, для примера, птицы в камень, которое ведёт к «уничтожению» сознания птицы.

В то же время в восточных магических школах господствует концепт, согласно которому живым следует считать всё сущее. Основанием для такого подхода служит теория космической энергии, пронизывающей мироздание и лежащей в основе каждого его элемента (см. «Путь по великому кругу», IV век до н.э., автор неизвестен – прим. ред.). Согласно данной теории, между птицей и камнем нет разницы в основе, их составляющей.

Всё – живо.

Всё – состоит из пронизывающей вселенную энергии, именуемой нами магией.

Принимая изложенные выше тезисы, превращение существа или объекта есть его реинкарнация. Превращённое продолжает существовать, следовательно, его не касается смерть, ведь смерть – терминальная стадия, разрушение. Всё, что не размыкает круг реинкарнаций, не должно считаться этически предосудительным.

Хината отложила журнал и уткнулась носом в подушку, прокручивая в уме каждое слово снова и снова. На душе сделалось мерзко.

«Я убила столько человек, но при этом не могу превратить животное в объект… Значит ли это, что жизнь человека для меня значит меньше, чем жизнь червя или мыши?»

Удар был сокрушителен в своей неожиданности, хотя, конечно же, профессор Дамблдор не задумывал ничего такого.

Хината всегда считала себя далеко не идеальным, но в целом хорошим человеком. И для шиноби, наверное, она была неплоха… по крайней мере, человечна. Здесь же, в этом мире, её излишняя по меркам шиноби человечность приравнивалась к таковой монстров, ещё и облачена была в лицемерие. Стало быть, животное обратить камнем – мораль не позволяет, а вот отнять жизнь у человека – вполне.

Среди шиноби это было приемлемо, так как цель полностью оправдывала средства для всех, за исключением уникумов вроде Наруто-куна. Для Хинаты – в рутине тоже, пусть в глубине души и хотелось иного. Хотелось, чтобы жизнь человека была важнее цели, чтобы люди вроде Хатаке Сакумо, ставившие жизни товарищей выше успеха миссии, считались героями, а не порицались. Хотелось… мира и благоденствия?

Хотелось того, что давал новый мир.

«Круг реинкарнаций… Я была перерождена – я продолжаю существовать, – Хината перевернулась на спину, уставилась в темноту под пологом. – Вот только кто я в этой жизни: птица или камень?»

***

Для Рея весь май прошёл в тревогах. Его беспокоила близость Розье (тот ничего не предпринимал, но улыбался нехорошо), непонятное настроение отца, годовые экзамены. Вдобавок, Хлоя, прежде проводившая с ним большую часть свободного времени, с начала семестра разрывалась между другими людьми и их проблемами. Неприятный червячок копошился в душе Рея от этого; Хлоя стала самым близким для него человеком, и терять её, тем более добровольно отдавать другим Рей не собирался. Да, это было эгоистично – Рей считал, что вполне мог себе позволить толику эгоизма после всех лишений и жертв.

Поэтому на каждом совместном с Гриффиндором уроке он решительно теснил плечом Люпина, порывавшегося сесть рядом с Хлоей, и устраивался возле неё сам. Поразительно; это стало так привычно, будто они всегда сидели вместе, а не всего лишь несколько месяцев. К Хлое Бенсон Рея тянуло куда сильнее, чем к Гекате Паркинсон, приятельнице его детства, с которой они выросли вместе из-за дружбы отцов. Может быть, потому что Хлоя поддерживала его, а не смеялась, когда Розье избивал его прошлым летом; может быть, потому что в ней не было притворства и фальши, сочившихся из Гекаты.

Рей ненавидел фальшь – едва не единственное, что делало его похожим на отца. И если Рей хотя бы мог сделать вид, что принимает её, отец не разменивался на притворство. И Рей хотел стать таким.

Вот только как не притворяться на Слизерине, где интригами и ложью пронизано всё? «Наверное, держась проверенных людей», – предполагал Рей, вспоминая о близости отца со старшим Паркинсоном и Трэверсом со школьной скамьи. Рей знал, что может доверять Хлое Бенсон; у неё не было причин предавать его, да и не видел он в ней такого желания. Её доброта была всеобъемлюща – Рею никогда не приходилось встречать настолько открытого другим человека. За неё он был намерен цепляться всеми возможными способами.

В попытке вовлечь её в разговор – девушка выглядела отрешённой и как будто подавленной в тот день – на очередной истории магии Рей указал на корешок старого выпуска «Трансфигурации сегодня», торчавший из потрёпанного рюкзачка Хлои:

– Это для подготовки к экзаменам?

Хлоя легко вздрогнула – не ожидала, что он заговорит, ведь обычно Рей не отвлекался на уроках. Но тут он просто не мог молчать – видел её подавленность и хотел как-нибудь приободрить. Показать, что поддержка в их связи может быть взаимной.

– Не совсем, – Хлоя достала журнал и положила перед собой, посомневавшись, открыла определённую страницу и пододвинула к Рею. Тот пробежал текст взглядом быстро, кивнул с узнаванием.

– Ты читал это прежде? – заинтересовалась Хлоя.

– Вроде того, – Рейнальд подчеркнул ногтем имя в заголовке. – Стефания Мальсибер – великий ум своего времени и моя двоюродная прапрабабушка. Её статьи мне читали на ночь вместо сказок, – он тихо усмехнулся, но сам понимал, что неловко, быстро пригладил волосы.

– И что ты об этом думаешь? – спросила Хлоя шёпотом, однако с жаром, которого Рею не доводилось слышать от неё никогда прежде.

– О моральности того, чем мы занимаемся на трансфигурации в этом году? – Хлоя быстро кивнула, но Рей не торопился продолжать; скользнул взглядом по классу (каждый занимался своим, даже Холмс не пытался записывать лекцию), по профессору Бинсу, бубнившему околесицу. – Понимаешь, меня растили в убеждении, что магия сама по себе не несёт никакой морали. Например, моя мама, специалист по защитным руническим построениям, говорит, их нельзя назвать аморальными просто потому что они настроены уничтожать того, кто пытается их вскрыть. Магия – всего лишь орудие, и только применивший его отвечает за этику и прочие философские концепты.

– Орудие не отвечает за этику… – тихо повторила за ним Хлоя.