Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 57 страниц)

На секунды оторвавшись от помощи отцу, Лолли метнулась на кухню и водрузила на стол перед Джимом овсянку, джем и немного пудинга и печенья на десерт. Понаблюдав за без спешки принявшимся за еду сыном, папа вернулся к документам, а мама взялась читать какой-то журнал для домохозяек. Что бы ни обсуждали до прихода Джима, продолжать разговор при нём не собирались.

Впрочем, тема их беседы не слишком занимала Джима. Где пропал редко опаздывающий на завтрак Дэвид – вот куда более интересный вопрос!

Брат появился на пороге минут десять спустя ярким контрастом зевающему Джеймсу. Энергичный, без тени сонливости в серо-голубых глазах, Дей устроился за столом с видом человека, чем-то бесконечно недовольного. Мама, оторвавшаяся от журнала при его появлении, тоже обратила на это внимание, но решила зайти издалека:

– Дэвид, милый, где ты гулял так рано?

– Пробежался до «Львиного сердца», спросил мистера Пенроуза, не нужна ли ему сегодня моя помощь, – чётко ответил Дей, притягивая к себе овсянку и сыр. Но затем его взгляд зацепился за поглядывающую на него Лолли, и брат, чуть приметно нахмурившись, добавил: – А потом побродил немного, да.

– Тебе не спится? – сочувственно поинтересовалась мама. Она встала и, мягким жестом остановив Лолли, принялась колдовать в сторону кухни, откуда вскоре приплыл сопящий паром чайник и две чашки на блюдцах. – Ты так рано встаёшь, несмотря на то, что каникулы…

С ложкой овсянки во рту Джим округлил глаза. Во-первых, потому что грех рано просыпаться на каникулах, а во-вторых, он сам ужасно не обрадовался бы известию, что мама «пасёт» его режим.

Но Дей отреагировал странно. Спокойно улыбнувшись, заметил:

– Ничего не могу поделать, привычка. Но спасибо за беспокойство, мама, – и этого чудесным образом хватило, чтобы мамина озабоченность сменилась умилением. Собственно, после такого и дальнейших расспросов не последовало (мама вернулась к журналу, а папа вовсе и не отрывался от дел), что привело Джима в великую степень замешательства. Как Дей умудряется? Ему избежать допросов родителей вообще ничего не стоит!

Пока Джим удивлённо (и самую малость завистливо) сопел, Дей принялся за завтрак, погружённый в свои мысли. Его взгляд рассеянно бродил по столу и комнате, но вдруг наткнулся на левитируемый Лолли «Пророк». Домовушка читала отцу заголовки мелких рубрик, однако внимание Дэвида, похоже, привлекла статья на обороте. Чуть склонив набок голову, он принялся читать – и мрачнел по мере того, как глаза бегали по строчкам.

В какой-то момент его интерес заметила мама. Коротко кашлянув, она коснулась руки отца, и тот оторвался от черновика патента. Вдруг с большим изумлением Джим заметил, какие глубокие тени залегли вокруг папиных карих глаз.

– Что тебя заинтересовало, Дэвид?

– Статья про заседание Попечительского совета Хогвартса, – Дей посмотрел на отца. – Ты ведь тоже на нём присутствовал, верно?

– Да, – папа отодвинул патент в сторону и махнул Лолли, чтобы свернула газету. Вот только брат, судя по всему, всё, что хотел, уже вычитал. И выглядел очень серьёзным.

– То, что написано, правда?

Родители переглянулись.

– Боюсь, что да, Дэвид, – сказал отец. Джим мотал головой, глядя то на него, то на брата, не особо понимая, о чём идёт речь. – Более того, Попечительский совет решительно настроен на ужесточение…

– Я не об этом, – нетерпеливо перебил Дэвид, – а о том, как повёл себя Холмс. Он в самом деле отчитал совет?

Папа молча кивнул, и мама вновь сжала его руку, на этот раз дольше, поддерживающе. Дей же, шумно выдохнув, откинулся на спинку стула, не сводя с родителей взгляда широко распахнутых глаз.

– И как только «Пророк» подобное напечатал?

– Не ты один задаёшься этим вопросом, сын, – устало проговорил папа. Брат на секунду завис, а затем протянул:

– А-а-а… – словно в самом деле что-то понял.

До самого конца завтрака он не сказал больше ни слова, погружённый в какие-то свои раздумья. Пару раз мама попыталась его растормошить, предлагая то печенье, то какао, но Дей только улыбался и качал головой. Но вот стоило маме отвернуться, его улыбка пропадала без следа.

– Разве ты не поедешь с нами на речку?! – воскликнул Джим, перехватив Дея на лестнице, ведущей в мансарду. Сам Джим забежал в свою комнату за рюкзаком, пока Лолли паковала какие-то припасы для пикника.

– У меня нет на это времени, мм, – отмахнулся Дей и скрылся так оперативно, что Джим не успел ничего сказать или предпринять.

«Ну и ладно, подумаешь!» – буркнул он про себя, заставляя не следовать за братом и не пытаться его переубедить. Сегодня это удалось легче, потому что происходило не в первый раз.

***

Августовская жара намертво вцепилась в Годрикову Впадину, согнав детей на ближайшую речку, вившуюся между холмов. Лёжа на пологом песчаном берегу, Джеймс с интересом листал старый комикс, выменянный Бобби у старших ребят в школе. Потрёпанный, слегка выцветший, с недостающим третьим листом, комикс описывал приключения группы подростков с суперспособностями, обучающихся в скрытом от обычных людей заведении, и наводил Джима на невольные ассоциации с собственной ситуацией.

Фантазия понеслась обратно в Хогвартс. Там профессор Дамблдор, лишившийся возможности ходить в жестокой схватке со своим заклятым врагом Гриндевальдом, плыл вперёд по подземелью на самодвижущейся инвалидной коляске, инструктируя команду своих верных защитников Земли. Себя Джим по понятным причинам видел в роли Циклопа: широкоплечим и мужественным предводителем команды в крутых очках. Рядом с ним шагал крылатый Сириус, наследник огромного состояния и громкого имени уважаемой семьи. Тихоня Питер представился ему – и Джим, не сдержавшись, засмеялся в голос – в роли Зверя, а непонятно как вообще затесавшаяся в фантазию Эванс – Чудо-Девушкой, способной двигать предметы и читать чужие мысли.

– Ваше новое задание очень опасно, – говорил профессор, приближаясь вместе с командой к подземному штабу. В этих коридорах стены куда чище и светлее, чем в хогвартских подземельях, а свет давало электричество, не коптящие факелы.

– Мы готовы, профессор, – поравнявшись с ним, заявил Джеймс, и вся команда согласно загудела. – Скажите, что делать.

– Гриндевальд вновь угрожает всему магловскому миру уничтожением, – ответил профессор. – Ваша задача – остановить его…

– Ты правда читаешь эту нудятину? – спросила загоравшая рядом Элен, приподняв с лица панамку. Остальная компания бесилась в воде, но ни у Джима, ни у Элен желания присоединиться к ним не было, хотя и по разным причинам.

– И ничего не нудятина, – возразил Джим, переворачивая страницу и проводя пальцем по рисунку Циклопа, которому кто-то дорисовал красной ручкой рога.

– Всё, что связано со школой, нудятина! – громко заявила Элен, и Джим надулся.

– Чтобы ты понимала, Элли, не все школы такие отстойные, как «Бланделлс»!

– Ну, вообще-то, «Бланделлс» не отстойный, – заметил присоединившийся к ним Элайджа. Насквозь мокрый, но ужасно довольный, он спланировал на плед, потеснив заворчавшую сестру. – Мне нравятся учителя и само место. Ребята у меня в комнате тоже попались нормальные. Я бы, конечно, лучше жил дома, но это хотя бы не Шотландия – родители могут приезжать каждые выходные.

– Ничего это не хорошо, – надула губки Элен.

– А ещё у нас классная спортивная площадка! – продолжал, проигнорировав её, Элайджа. – Экипировка есть для вообще всего на свете!

– Во что вы играете? – спросил Джим, не удержав снисходительный тон. Ни одна магловская игра не могла переплюнуть в его понимании квиддич.

– Загибай пальцы! – воскликнул Элайджа и принялся перечислять: – Крикет, регби, футбол, хоккей, баскетбол, теннис, бадминтон, гольф…

– Когда вы учиться-то успеваете?! – округлил глаза Джим под заливистый смех Элен.

– Ну так мы же не во всё одновременно играем, – покачал головой Элайджа и пихнул сестру. – Хорош тебе, Элли.

– Вот-вот, Джим, именно что он совсем не учится! – пропищала сквозь смех Элен. – Всё время пропадает на своём крикете! Ну или в бассейне, рыба наша…

– Ну правда, хорош! – возмутился Элайджа и в притворном гневе накинулся на сестру, намереваясь защекотать. Элен проворно откатилась от него и показала язык, на что Элайджа ответил боевым кличем и новой атакой под хохот довольного представлением Джима.

Привлечённые громкими голосами и вознёй из воды вылезли и присоединились к ребятам на берегу Бобби, Джон и Сара, заставив Барреттов усмириться. Устроившись на пледах, ребята достали из рюкзаков припасённые лакомства и свалили в кучу. Здесь были и сэндвичи (с ветчиной, сыром, тунцом), и испечённые мамой Джона пирожки с черникой, и подтаявший на солнце шоколад, и печенье с крупным изюмом. Джим с гордостью добавил приготовленный Лолли пудинг, на который все накинулись в первую очередь.

– Жаль, Дэвид пропускает пир, – со вздохом заметила Сара, этим летом как-то уж слишком часто, по мнению Джима, говорившая о его брате. – Где он вообще?

– Чего не пришёл? – поддержал её сквозь заполняющий рот сэндвич Бобби.

– Сказал, что нет времени, – Джим задумчиво отправил пудинг в рот.

– Он в последнее время очень часто занят, – заметил Джон. – Чем, интересно?

Единственное, что Джим мог – это пожать плечами и перевести тему на комиксы. У него правда не было ответа, чем занимается брат.

В последнее время Дей сделался страшно закрытым, и Джим не мог уразуметь причину столь резкого изменения. Раньше он первым рвался из дома на природу, искал приключения, предлагал самые весёлые авантюры. Теперь же брат мог целыми днями сидеть в своей мансарде, выходя только к столу по зову родителей, пряча свою работу от любого входящего в комнату. Что именно он прятал? Джим не имел понятия, но когда прямо спросил Дея об этом, тот ограничился лаконичным: «Не твоего ума дело, Джимми». Это задело. Это бросило вызов, игнорировать который Джим не собирался.

Солнце стремительно карабкалось к зениту, и даже у речки сделалось невыносимо душно. Побросав в рюкзаки остатки пира, бутылки с водой и комиксы, закрепив на багажниках пледы, ребята вскочили на велосипеды и направили их в сторону Годриковой Впадины. Пристроившийся на багажнике новенького велосипеда Элайджи Джим крутил головой, рассматривая тянувшиеся по обеим сторонам просёлочной дороги поля: справа было ярко-жёлтое рапсовое, слева – пшеничное. Вдалеке, за хлебным морем, неспешно крался трактор, напомнивший Джиму божью коровку, только большую и шумно сопящую. В какой-то момент за ребятами погналась было оса, но вскоре отстала, привлечённая рапсовыми цветами.

Вдыхая запах лета и счастья, Джим придумывал план.

Расставшись с остальными на главной площади – с крыльца паба «Львиное сердце» за ребятами завистливо наблюдал старик Ортвин Пенроуз, хозяин заведения, – Барретты и Джим направились в сторону своей улицы. Спрыгнув с багажника велосипеда, едва тот затормозил перед аккуратным невысоким заборчиком, окружавшим территорию Барреттов, Джим помахал друзьям и припустил вверх по улице, в конце которой виднелся родовой особняк Поттеров.

На мгновение Джиму вспомнилось, как пару недель назад он так же быстро бежал в сторону высоких ворот семейной территории. Дей приказал ему отступать тогда, а сам играючи справился со Стивом Филлипсом и тремя его громилами. С Филлипсом, которому дать отпор не могли даже взрослые ребята. А вот Дей и не запыхался вовсе. Джим гордился талантами брата, но в последнее время нет-нет да закрадывались в его голову размышления о их происхождении, инициатором которых стал Сириус.

Джим вздохнул. После случая в подземелье друг нёс какую-то нелепицу про то, что Дей чуть не прирезал Хлою Бенсон, пытаясь чего-то добиться от Холмса. Ерунда полнейшая. Дей, конечно, не всегда держит себя в руках, но приставлять нож к горлу одноклассницы, чтобы шантажировать слизеринца – это уж дудки. Джим логично заключил, что Сириус слишком сильно ударился головой и, чего не разглядел, додумал. И как только его фантазия зашла в такое русло?!..

Вот только зерно – маленькое такое и гаденькое зёрнышко – сомнения фантазии Сириуса в Джеймса таки посадили.

– Я дома! – ураганом ворвавшись в холл, крикнул Джим. Тут же застучали каблучки, и мама показалась в дверном проёме столовой.

– Привет, солнце, – улыбнулась она и поманила к себе, чтобы впечатать в лоб Джима ласковый поцелуй.

– Ну мам! – поперхнулся воздухом Джим и поспешил вывернуться из объятий. Из глубины столовой раздалось хмыканье, и Джим заметил едко улыбающегося Дэвида. – Чего тебе?

– Побольше бы таких сцен, Джимми, – заявил брат и обратился к маме: – Так что, мам, ужин на улице или всё-таки в доме?

– Я сомневаюсь, – сцепив руки в замок, мама отошла к окну и неуверенно взглянула на небо. – Я встретила на улице мисс Бэгшот – она жаловалась, что ноют колени, а это к дождю. Хотя я не вижу туч…

– Ну, колени мисс Бэгшот ещё ни разу не подводили, да, – пожал плечами Дей, подходя к маме. – Стоит перестраховаться и накрыть в доме, мне кажется.

Положив руку ему на плечо, мама кивнула:

– Я тоже так думаю, дорогой… Поможешь мне с меню?

– Само собой, – серьёзно сказал Дей, и они ушли в сторону кухни, только мама, напоследок обернувшись, спросила:

– Джеймс, милый, ты что-нибудь хочешь?

– Нет, спасибо, я поел с ребятами, – помотал головой Джим и унёсся наверх, не смея упускать шанс. Заскочив в свою комнату, чтобы бросить кепку и рюкзак, он поднялся ещё на этаж выше, в мансарду. У двери в спальню брата он замешкался, остановленный запоздалыми угрызениями совести. Их, впрочем, Джим быстро отмёл и повернул ручку.

В комнате было полутемно – льняные шторы наполовину закрывали окно в пол; в оставшуюся свободной щёлку просматривались кроны деревьев сада. На овчинном коврике перед окном располагалась пара открытых учебников и исписанный пергамент с домашкой, но Джим знал, что это обманка, чтобы отвлечь наблюдателя от настоящей работы Дея.

Джим шагнул в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Где брат мог спрятать то, над чем корпел в последнее время? Чем это могло быть? Подойдя к ковру, Джим наудачу заглянул под него, ничего не обнаружив, опустился на колени и проверил под ближайшим комодом – пусто. За шторами тоже ничего спрятано не было. Внимание привлёк длинный стеллаж, заполненный всякой ерундой, и Джим отошёл к нему, принялся придирчиво перебирать содержимое полок. Всевозможные книги, журналы (как магические, так и магловские), стопка принадлежащих Бобби комиксов, какие-то мелкие ерундовины вроде брелоков и значков, фигурки из «Звёздного пути» (Джим и не знал, что у брата столько разных!), краски и кисти, цветные и обычные карандаши, какие-то наброски, ластики, точилки – чего только не было на полках, сваленного в пугающем хаосе. Джим и сам не был большим аккуратистом, но в залежах брата, казалось, вообще ничего невозможно найти.

«Это ли не мотив устраивать хаос?» – ядовито подсказал внутренний голос. Покрутив в руках фигурку «Энтерпрайза», Джим решил, что вполне может быть.

– Ты что-то потерял?

От неожиданного оклика Джим вздрогнул, и моделька звездолёта выскользнула из его пальцев, со стуком упала на пол. Быстро подобрав её, Джим повернулся к остановившемуся на пороге брату – руки в карманах джинсов, светлая бровь саркастически вскинута.

– Б-бобби сказал, что дал тебе большую часть своих «Людей Икс», – выпалил заранее приготовленную ложь Джим. Отвернувшись, он медленно и осторожно вернул «Энтерпрайз» на место. – Я хотел взять почитать.

– И ты решил шариться у меня по комнате вместо того, чтобы попросить принести их?

– А тебе есть, что скрывать?! – вспылил Джим и только затем понял, что сказал лишнего.

Улыбка исчезла с губ Дэвида.

– Ты говоришь ерунду, – негромко произнёс он. – Что мне скрывать?

– Я не знаю, – развёл руки в стороны Джим. – Ты мне скажи! Ты почти никуда с нами не ходишь, сидишь тут, запершись, никогда не говоришь, чем занят. Я волну… я хочу знать, что ты прячешь от меня!

Замолчав, Джим насуплено и упрямо уставился на брата. Вот пусть он только попробует не рассказать! Джим тогда!.. Да он ему!..

Не меняясь в лице, Дей приблизился к стеллажу. Раздвинув книги, из неожиданно большого пространства за ними он извлёк коробку и сунул Джиму.

– Я хотел сделать тебе подарок, олень.

Джеймс растерянно посмотрел на коробку, на брата, затем вновь на коробку. Раздражённо проворчав что-то себе под нос, Дэвид отошёл и растянулся на ковре, уставился в окно. Спохватившись, Джим открыл коробку – и ахнул:

– Да это же наша настолка по «Звёздному пути»!

– Я делаю для тебя копию, – не глядя на него, буркнул Дей. – Знаю, что ты хотел взять её в Хогвартс, да.

– Дей, я… Я дебил, – искренне выдохнул Джим и упал на ковёр рядом с братом. Осторожно, лист за листом, он извлекал из коробки наброски карты для игры, выполненной так старательно, с такой заботой. Под ними лежали карточки с правилами и разные зарисовки: планеты, корабли, города.

– Никто и не спорит, – отозвался Дей, перевернувшись на спину и подняв взгляд в потолок. Он снова заулыбался – и в комнате как будто стало светлей.

Джим посмотрел на него и неловко взъерошил волосы.

– Прости меня, Дей. Только… ты не скрывай от меня больше ничего, ладно? – замявшись, всё-таки попросил Джим. Дей посмотрел на него удивлённо, но ответил:

– Ну конечно.

***

В этот день на ужин, помимо дяди и тёти, был приглашён также профессор Слизнорт, и Джим вовсе не жаждал наступления вечера.

– Он опять будет нудить о своих бывших учениках, – страдальчески предрёк Джим. Он и Дэвид, уйдя поглубже в сад, разминались. Дело было к вечеру, и удушливое марево говорило о приближении обещанного мисс Бэгшот дождя. Может, и вовсе грозы. – «Вот в таком-то году я учил мистера Умника – он теперь заместитель самого министра. Мерлинова борода!»

– Безусловно, так и будет, – согласился Дей. Дотянувшись до крепкой и почти параллельной земле ветки ближайшей груши, он подтянулся на руках, опустился, повторил, а затем снова и снова. Так легко и непринуждённо. – Твоя очередь.

– Угу, – сосредоточенно кивнул Джим, собираясь с силами. Он пока не мог подтянуться больше пары раз, но не оставлял мечту догнать брата.

– Один… – принялся считать Дей. Отойдя чуть в сторону, он поднял с земли трансфигурированную отцом гантель и принялся за собственное упражнение, не сводя взгляда с брата. – Два…

Сжав зубы, зажмурившись, Джим изо всех сил напрягся и потянулся вверх, подбородком к ветке груши.

– Три…

– Я не могу больше, – признал Джим, повиснув на ветке. Руки ныли от напряжения, и Джим поспешил их разжать, мягко приземлиться на землю. – Блин, это нечестно! Мы занимаемся уже две недели, а я вообще не вижу улучшений…

– Мышцам нужно время, чтобы стать сильнее, – заметил Дей, без видимого труда упражняясь с тремя килограммами в каждой руке. Брат просил сделать для него вес побольше, но папа не согласился. – Здесь важны постоянная практика и терпение, мм.

– Откуда ты всё это знаешь? – выдохнул Джим.

– Я же говорил, по приютам понабрался, – спокойно отозвался Дей и кивнул на вторую пару гантель, вес которых был по килограмму. Джим поднял их, стал повторять упражнение за братом и честно сказал:

– Мне кажется, ты опять недоговариваешь.

– Мне кажется, ты становишься параноиком, – хмыкнул Дей с непонятным Джиму весельем. – В чём причина?

Прямой вопрос заставил Джима вздрогнуть. Мальчик поймал себя на желании соврать брату… но не сам ли он, Джеймс Флимонт Поттер, просил брата быть честным с ним? Как же по-слизерински было бы самому соврать!

– После подземелий… – Джим осёкся и настороженно посмотрел на брата, но тот ответил ему наклоном головы. – Ну, меня же тогда отрубило на какое-то время, помнишь? Так вот, Сириус мне потом рассказал, что, пока я был в отключке, ты… – он замолчал. Слова давались с таким трудом, словно бы Джим пытался их выговорить сквозь толщу воды, заполнившей лёгкие. И только взгляд брата: выжидающий, внимательный, полный догадок, дал Джиму сил закончить: – Ты правда приставил нож к горлу Бенсон?

На мгновение Дэвид прикрыл глаза, и Джим неосознанно подался вперёд. Упражнение было начисто забыто: самым важным в момент стал ответ брата.

– Да, приставил.

Джим поперхнулся воздухом и выронил гантели.

– Но почему?! – воскликнул он, подскакивая к брату. Тот открыл глаза – и на Джима посмотрел как будто бы совершенно другой, незнакомый ему человек. Некто куда опаснее Стива Филлипса с бандой и даже всех старшекурсников-слизеринцев вместе взятых.

– Потому что испугался за тебя, – ответил Дэвид негромко, и зло, и мрачно. В глубине его взгляда дементорами кружило что-то ещё, насквозь Тёмное и пугающе мощное, но Джим не в состоянии был понять эту эмоцию. – Я не знал, что этот… Холмс задумал, да.

– Но это ведь не он, а Эйвери и Розье…

– На стене не было написано! – огрызнулся Дей. – Но даже так… Держись от него настолько далеко, как только можешь, Джим. Ты меня понял?

– Что с ним не так? – едва слышно выдохнул Джеймс, захваченный, поражённый и напуганный силой реакции брата.

– Всё, – отчеканил Дей и, отбросив гантели так, словно они ничего не весили, тряхнул Джима за плечи. – Ты можешь мне поверить? Просто делай, как я говорю, и никакая опасность до тебя не доберётся.

– Какая опасность? – пробормотал Джим, едва улавливая нить происходящего. – Дей, какая?..

– Дэвид! – как гром прогремел сильный голос. Джим мотнул головой: дядя Карлус быстро шёл к ним через сад, держа правую руку на поясе – совсем рядом с закреплённой палочкой.

Дей без спешки отпустил Джима и повернулся к дяде, держа руки на виду. За мгновение жуткий сплав ненависти и злобы исчез с его лица, и теперь это вновь был обычный, привычный Дэвид.

– Дядя! – воскликнул он. – Я так рад вас видеть!..

– Что здесь происходит? – остановившись перед мальчишками, потребовал Карлус. Его рука более не находилась в сантиметрах от палочки, но глаза всё так же метали молнии.

– Ничего такого, – буркнул Джим, стараясь не смотреть на брата.

В начавшем отходить от шока Джеймсе медленно, но верно закипала злость.

– Мы тренировались, – добавил Дэвид легко и непринуждённо, словно они сидели в гостиной и обсуждали погоду. – Джимми переживает, что пока не может подтянуться столько, сколько могу я, и я его успокаивал, да.

– В самом деле? – не скрывая сомнения спросил дядя Карлус у Джима.

– Да, – сухо, но твёрдо подтвердил он. Что бы относительно Холмса брат ни скрывал, это не касается взрослых. Это только его, Джима, и Дэвида дело, к обсуждению которого они непременно вернутся.

– Хорошо, – даже если не до конца поверил, настаивать дядя не стал. Потерев седой висок, он добавил: – Иди в дом, Джеймс. Мне нужно сказать несколько слов Дэвиду наедине.

На секунду расширив глаза в неверии, Джим фыркнул и убежал в сторону особняка. Да как же так?! Теперь ещё и у дяди Карлуса с Деем от него секреты?! Что вообще вокруг происходит?!..

«Я выясню, – пообещал себе Джим, подняв голову к небу, с которого сорвались первые капли дождя. – Я это так не оставлю».

========== Глава 19. Побочные эффекты дел мистера Холмса. Часть 2 ==========

За окном бушевала гроза, обрывая листья с деревьев в парке и крупные белые розы с кустов перед домом. Эван Розье со смешанным чувством сожаления и отвращения наблюдал за безумным танцем, в который шторм вовлёк лепестки.

В просторной детской игровой комнате фамильного особняка Розье в западном Суссексе скука и тишина повисли удушливым облаком. Пока внизу, в бальном зале взрослые выпивают и ведут серьёзные беседы, Эван оказался заточён вместе с другими детьми в четырёх расписанных магическими существами стенах. От раздражения захотелось взять со столика чашку с недопитым чаем и швырнуть её прямо в голову искусно нарисованного феникса, или взрывопотама, или дракона – Эван даже потянулся было, но вовремя остановил руку. Нельзя, ещё заденет осколком кого-нибудь из девок – вот ору будет! Эти дуры потом и жаловаться побегут; Эван всерьёз сомневался, что переживёт новое «неудовольствие» отца.

Неприязненный взгляд вновь скользнул по девчонкам. На кушетке в углу, всем своим видом выражая непонимание, почему здесь находится, медленно листала томик стихов четверокурсница Ариадна Забини, самая красивая, слышал Эван мнение, девочка на Слизерине, если не во всей школе (пусть и черномазая). Манерная Аделоиза Гринграсс и вредная Геката Паркинсон, устроившись на диване, перебирали волосы фарфоровых кукол Лис и о чём-то секретничали. Сама Лисанна, казалось, вовсе не заметила, что кто-то играет с её же игрушками без неё: сестра Эвана склонилась над альбомом и сосредоточенно водила по листу карандашами. При мысли о том, что всего через год будет наблюдать эту картину каждый день в Хогвартсе, Эван скривился.

«Может, она попадёт не на Слизерин?» – промелькнула надежда, тут же убитая фактом: окажись Лис на каком-нибудь другом факультете, Эван сгорит от стыда. Ей ведь прямая дорога к тугодумам на Пуффендуй… Нет-нет, нельзя допустить такого позора для имени Розье! Придётся говорить с Лис и объяснять, что на распределении ей нужно будет умолять Шляпу отправить её на Слизерин. «Но до этого ещё целый год», – временно успокоил себя Эван и перевёл взгляд на шумно сопящего Уолтера. Он и Рабастан Лестрейндж пытались играть в магические шахматы, но делали это так бездарно, что Эван с трудом подавлял желание вмешаться и закончить партию в десяток ходов, лишь бы прекратить это посмешище. Лестрейндж к тому же поминутно зевал и выглядел настолько незаинтересованным в происходящем, что даже толстокожий Эйвери начал замечать наплевательское отношение противника к себе. Впрочем, высказать что-либо пятикурснику у Уолтера не хватало духу, а потому оставалось только сопеть, пытаясь привлечь внимание Рабастана.

– Эван, не прикажешь подать ещё чая? – окликнула Ариадна Забини, на момент оторвавшись от стихов. При этом девушка натянула на скучающую физиономию маску искреннего дружелюбия так ловко, что Эван поражённо помолчал, прежде чем дать ответ:

– Конечно, сейчас, – и кликнуть домовика. Тот, едва получив приказ, унёсся его исполнять, а Эван вдруг осознал, что ему даже на ум не пришло отказать Забини, и дело вовсе не в хозяйском внимании к нуждам гостей. Сделанный вывод вовсе не понравился Эвану, и парень решил, что от Ариадны Забини стоит держаться подальше.

В углу тихо вздохнул Мальсибер, и Эван быстро и недобро взглянул на него. Раньше у Эвана не было проблем с Реем, они даже в общем-то ладили. Однако после того, как Мальсибер предал их с Эйвери, сдал затею с подземельем учителям, что обернулось проблемами для их отцов с Орионом Блэком – василиск бы сожрал этого идиота Сириуса, сунувшегося, куда не следовало! – Эван уже не мог относиться к приятелю по-прежнему.

Тем временем эльфы принесли горячий чай и выпечку, на которые гости накинулись, как на спасение от скуки. Воспользовавшись тем, что остальные отвлеклись, Эван поднялся и тихо выскользнул из комнаты, притворив за собой дверь. Дышать сразу стало легче. Конечно, отец не одобрит, что Эван оставил гостей на сестру, но мама наверняка поймёт. Приободрённый этим соображением, Эван стал спускаться на первый этаж.

В просторном холле царил полумрак, но из приоткрытых дверей бального зала лились свет и негромкая музыка. Приблизившись, Эван застыл, прислушиваясь, в просвет наблюдая за собравшимися. Он сразу приметил отца, разговаривавшего с Трэверсом и Яксли. Неприятным стало наблюдение, как сильно Трэверс и даже Яксли возвышаются над отцом, а тот словно бы сжался в их тени. Немудрено, конечно: все в обществе знали, что у Монтгомери Розье временный разлад с Блэками, несмотря на все попытки тётушки Друэллы примирить стороны, – однако примитивно и показательно.

Эван раздражённо хмыкнул. Ему очень не нравились игры, которые велись взрослыми. Ну ничего; если правда то, что рассказывала кузина Беллатриса, скоро всё переменится к лучшему…

– Ты заскучал наверху?

– В той компании заняться откровенно нечем, – ответил Эван, оборачиваясь. Мама подплыла к нему, лёгкая и воздушная, очень изящная в любимом платье из серого шёлка с пеной венецианских кружев. Из бального зала лился свет, но мама предпочла остановиться в тени. – А ты не пойдёшь?..

– Нет, конечно же, как всегда, – покачала она головой, и пепельно-русые волосы, уложенные в мягкие кудри, пришли в движение на миг, чтобы затем вновь идеально улечься на худые плечи и прямую спину. – Меня не интересуют эти сборища, – презрительно наморщив носик, мама бросила взгляд на дверь. О да, Эван знал, как сильно она, уроженка солнечного юга легкомысленной Франции, ненавидела Англию и местное общество. Мама очень хотела, чтобы Эван учился, как и она сама, в Шармбатоне, однако отец в жизни бы подобного не разрешил. Скандал был ужасный, конечно. «Вот услали бы они во Францию Лис», – подумал Эван, хотя и прекрасно знал: место обучения его сестры не заботило маму, а уж отца – и подавно.

– А я зайду, – проговорил Эван, выискивая взглядом в толпе Рудольфуса и кузину Беллу. Те стояли в стороне, у самого выхода на террасу, и обсуждали что-то с Люциусом. – Поздороваюсь с тётушкой и кузинами.

– На твоё усмотрение, сынок, – мама невесомо поцеловала Эвана в макушку и отправилась дальше по своим делам. Быть может, устроится в своём будуаре и прикажет эльфу записывать за ней сочиняемые стихи – пожалуй, скорее всего, так и будет. Эван мельком улыбнулся, поправил воротник рубашки и просочился в приоткрытую дверь.

Музыка и голоса обрушились на него калейдоскопом впечатлений и тем. В углу заливалась одинокая скрипка, которой досталось соло. Словно чтобы сбить её с ритма, звенели бокалы, кто-то раскатисто смеялся, а дамы хихикали. Войдя в толпу, Эван натянул на губы дежурную вежливую улыбку, благосклонно встречаемую большинством взрослых. Все они кивали и тут же отворачивались от Эвана. Конечно – он ведь не окончил школу, как Люциус, и не Блэк, как семикурсница Цисси.

Заметив его, с другого конца зала оживлённо помахала Белла, и Эван ответил приветственным жестом. В отличие от тихой и скучной Цисси и дуры-бунтарки Меды, старшую из своих кузин Эван обожал. Умная, талантливая и насквозь живая, она переняла все лучшие черты своей матери… которая как раз вцепилась в плечо Эвана без намерения отпускать.

– А вот и мой милый племянник!

– Здравствуйте, тётушка, – улыбнулся он Друэлле Блэк и тут же был утянут в круг секретничающих дам. К нему мгновенно приклеилось всеобщее внимание, особенно пристальное – со стороны миссис Гринграсс, Паркинсон и Гойл. Его причина – наличие у миссис необручённых дочерей – вызвала у Эвана жгучее желание выколоть обращённые к нему глаза. Впрочем, как и в случае наверху, парень сдержал сердечный порыв и с улыбкой приготовился отвечать на расспросы тёти.