Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 57 страниц)

Хината встрепенулась.

– Простите?

– Вы рискуете очень многое упустить на старших курсах, если не наладите свои отношения с трансфигурацией сейчас, – назидательно заметил директор, однако это вовсе не прозвучало как упрёк.

Заинтригованная, Хината проследила за тем, как старый маг приближается и останавливается рядом, не прекращая говорить:

– До того, как стал директором, я преподавал трансфигурацию. И раз Минерва занята, я могу вам помочь, Хлоя.

«Осторожно», – напомнила себе Хината, поправляя очки, и сказала, пытаясь искренне улыбнуться:

– Это большая честь, профессор.

Дамблдор вскинул кустистые брови.

– Честь?

– Вы великий волшебник и очень занятой, – ответила Хината, недоумевая, почему директор так странно отреагировал на логичную формулировку. – Я убеждена, у вас полно более важных дел, сэр.

– Что может быть важней для директора, чем успешность его учеников? – в пронзительно-голубых глазах Дамблдора заплясали весёлые искры. Он не потребовал ответа на свой вопрос и продолжил: – Сперва давайте попытаемся выявить корень проблемы. Уверяю вас, Хлоя, вы далеко не первая на моей памяти имеете сложности с трансфигурацией. Особенно часто они возникают у маглорождённых учеников. Как вы думаете, почему?

– Из-за непривычности магии, – предположила Хината.

Наклонившись к ней, Дамблдор улыбнулся и доверительным тоном заметил:

– Я тоже так думаю. Когда с рождения видишь магию вокруг, на подсознательном уровне она принимается легче. Непривычность маглорождённых к ней является фундаментом, на который опускается особенность трансфигурации как области магической науки, – Хината удивлённо посмотрела на него. – Давайте для примера сравним два школьных предмета: заклинания и трансфигурацию. Заклинания по своей сути сходны с математикой – два плюс два равно четыре, слова плюс движения палочкой равно чары. Трансфигурация же больше напоминает язык, а именно эссе на заданную тему: вы знаете, что хотите получить в итоге, но прийти к желаемому можете сотней различных способов.

На улице с упоением завыла метель, обрушивая волны ледяного ветра на стены замка. Спрятав кончики пальцев в рукавах свитера, Хината сказала:

– Следовательно, для трансфигурации, как для написания эссе, требуется воображение?

– Как один из важных кирпичиков, – кивнул Дамблдор. – Логика и вдумчивый взгляд в сущность вещей также способствуют успехам в трансфигурации. Помимо знания достаточного количества латыни и управления своей магией, конечно.

– Управление энергией, латынь, воображение, логика… – протянула Хината и перевела взгляд за окно. С контролем чакры у неё никогда не было проблем, и вряд ли с магией, по сути, просто другим олицетворением внутренней энергии, они возникнут. Латынь – банальное заучивание структуры и слов, ничего сложного. Что касается последних двух пунктов, Хината легко находила в себе проблемы с обоими, пусть и не критические… Или всё же достаточные, чтобы не справляться с трансфигурацией?

– Это всё очень индивидуально, – заметил Дамблдор. – Кому-то достаточно одного воображения, чтобы творить самые невероятные превращения. Кому-то острый ум, проникающий в самую суть процессов и явлений, помогает стать мастером трансформации предметов. Впрочем, лично я нахожу важным баланс.

– Но как его достичь?

– В первую очередь прислушиваться к себе. Школьная учебная программа составлена на основе возможностей среднестатистического студента, и никогда не стоит об этом забывать. Поэтому в классе всегда есть те, кому программа даётся легче или тяжелее, чем другим. Среди ваших однокашников, к слову, есть примеры успешных в трансфигурации студентов: логика мистера Холмса и фантазёра мистера Поттера…

При упоминании Итачи и Дейдары Хината непроизвольно вздрогнула и опустила взгляд. Тут же, досадуя на себя, покраснела, надеясь, что директор спишет это на счёт смущения при сравнении с более талантливыми учениками.

– …однако же я не говорю, что вам нужно равняться на них, вовсе нет, – продолжил тем временем Дамблдор, наблюдая за Хинатой. – Вас я призываю найти свой собственный голос, Хлоя, – он взял перо, брошенное Хинатой поверх конспекта. – Если я дам вам перо и скажу превратить, но не уточню, во что – что бы вы выбрали?

– Я… – приняв перо, Хината задумчиво покрутила его в руке. Недлинное, слегка потрёпанное, с кончиком, испачканным в чернилах, оно вызывало яркую ассоциацию с раненой птицей. – Если бы могла, я превратила его в бинт, сэр.

– Почему в бинт? – спокойно поинтересовался Дамблдор.

– Оно вызывает ассоциацию с раной, – призналась Хината и со вздохом положила перо обратно на стол. – А раной необходимо заняться.

– Тогда почему, например, не заживляющая мазь?

Минуту Хината молчала, осмысливая. Директор не торопил.

– Из-за волокон, я думаю, – она провела пальцем по перу. – Бородки опахала уже переплетены между собой, и если изменить их структуру с минимальным изменением переплетения, получится бинт.

– Любопытно! – непонятно девушке просиял Дамблдор.

Хината решилась поднять на него взгляд.

– А во что вы бы превратили перо, профессор?

– В шерстяной носок, – ответил директор. – Зима в этом году выдалась лютая, согласитесь?

– Да, наверное… – Хината вновь отвернулась, опасаясь, что пересекла черту своим вопросом.

На её плечо опустилась широкая ладонь.

– Как насчёт провести эксперимент? – бодро предложил Дамблдор. – Попробуйте составить формулу для превращения пера в бинт, как вас учила в прошлом году профессор МакГонагалл, а когда справитесь, приходите ко мне в кабинет, и посмотрим, что у вас выйдет на практике.

– В-в ваш кабинет?

– Там теплее, чем здесь, – Дамблдор с улыбкой кивнул на окно, из щелей в котором ощутимо поддувало. – Пароль для моего кабинета «Шоколадная лягушка», – он отпустил её плечо и двинулся к выходу, но в дверях остановился, обернулся. – Удачи, Хлоя.

– Спасибо, сэр, – пробормотала Хината, провожая его удивлённым взглядом.

***

В библиотеке Итачи, вопреки обыкновению, не обнаружился. Поначалу Хината расстроилась этим обстоятельством, но затем приказала себе собраться и заняться делом. В данной ситуации Итачи всё равно не способен ей ничем помочь, а сообщить о результатах можно и постфактум. «В самом деле, не отправится же он вместо меня к профессору Дамблдору», – сказала себе Хината и принялась за составление формулы.

С чего следует начать? Чтобы ответить на данный вопрос, Хината на листе пергамента разделила глобальную задачу на более мелкие:

ПЕРО —> БИНТ

– удлинить волокна

– изменить их состав на хлопок

– изменить переплетение волокон

– придать изделию форму

– избавиться (?) от стержня пера

Подумав, она поменяла местами первый пункт со вторым. Ещё раз оглядев фронт перевода, Хината притянула ближе словарь.

После оживления, царившего здесь в последние недели триместра, теперь библиотека казалась безлюдной. Один из столов занимали старшекурсники из Пуффендуя, между стеллажами бродила парочка когтевранцев – и на этом всё. Уютная, более чем подходящая для занятий атмосфера.

В какой-то момент среди фолиантов, которыми обложилась Хината, возникла кружка дымящегося какао и тарелка с печеньем. Отложив перо, Хината невольно улыбнулась. После того, как вместе с Джеймсом и ребятами побывала на кухне, она чувствовала изменившееся отношение домовиков к себе – как будто попала в иную, чем большинство учеников, категорию. Всё чаще эльфы, прежде не попадавшиеся на не усиленные Бьякуганом глаза, стали мелькать в поле зрения Хинаты; более того, столкнувшись с ней вечером в гриффиндорской гостиной или же в обычно пустующих классах, домовики Хогвартса улыбались и кланялись девушке, после чего как ни в чём не бывало продолжали работу. Кроме того, когда Хината занималась, эльфы доставляли ей лакомства, а если девушка, заработавшись, пропускала приём пищи – ещё и полноценные обеды и ужины, причём исключительно те блюда, которые Хината выбрала бы себе сама.

Как шиноби Хината понимала, что это плохо – означает, что эльфы не только наблюдают за её перемещениями по замку, но и хорошо изучили привычки и вкусы. Как человек она ценила заботу и вовсе не принимала её как должное. Вот и сейчас, покончив с печеньем, оторвала аккуратный кусочек от черновика и написала: «Большое спасибо», после чего положила пергамент на пустую тарелку. Секунда – и та испарилась вместе с чашкой. Не успела Хината вернуться к переводу, как на месте убранной возникла тарелка с очень красиво по-рождественски украшенным клюквой и листиками остролиста рисовым пуддингом.

Итачи бы, конечно, такое поведение не одобрил. К слову сказать, когда они занимались вместе, домовики никак не проявляли себя – словно берегли их с Хинатой секрет. Может, так оно и было. От Джеймса Хината узнала, что эльфам запрещено показываться на глаза ученикам школы. Однако в правиле имелась лазейка: если студенты сами находили домовиков, общению ничто не препятствовало. Многие пуффендуйцы, как оказалось, охотно этим пользовались (потому ли барсуки самые упитанные в школе?), но вовсе не торопились рассказывать ребятам с других факультетов. Когда же студенты всё-таки встречались с эльфами, те приходили в настолько живой восторг, так искренне старались угодить и восторженно слушали, что Хината склонялась к мысли о доброте и бесхитростности этих весьма могущественных в магическом плане существ. Она знала лжецов и не видела их повадок в домовых эльфах Хогвартса.

«Но на сладости стоит заканчивать налегать, – заметила себе Хината, пробуя пуддинг – он оказался не только красивым, но и чрезвычайно вкусным. – Или вернуться к более серьёзным упражнениям, чем утренняя растяжка», – добавила она, притягивая тарелку с лакомством поближе.

После она вернулась к словарям и закончила перевод к тому времени, как в библиотеке зажглись первые свечи. За окном холодно сиял ранний зимний закат. Высокие напольные часы с массивным маятником показывали половину четвёртого – до ужина больше двух часов, достаточно времени для дополнительного у директора.

Уже собирая вещи в потёртый рюкзачок, Хината замялась. Она никогда не слышала о том, чтобы профессор Дамблдор назначал кому-то дополнительные занятия. Впрочем, ну просто не может быть, чтобы подобного вовсе не случалось за все долгие годы его работы! Однозначно, такое было и раньше, может, случается и теперь – просто Хината не знает, ведь общается с небольшим кругом учеников. С чего бы кому-то делиться с ней подробностями индивидуальной подготовки на старших курсах, к примеру?

«Дейдара наверняка знает», – шепнула профессиональная паранойя. И в самом деле; круг общения подрывника куда шире, чем у Хинаты и Итачи вместе взятых. Более того, пока сама Хината налаживала отношения с однокурсниками, а Итачи вовсе замкнулся ото всех, Дейдара пробрался в компании старших ребят, что на самом Гриффиндоре, что за его пределами.

Говоря начистоту, Хината не знала, как относиться к данному обстоятельству. Паранойя доказывала, что большие по сравнению с Хинатой и Итачи осведомлённость и влияние Дейдары – это проблема. С другой стороны, настоящей проблемой факт являлся бы, только будь шиноби врагами. Враги ли они? Хината не бралась сказать. Не союзники точно; но ведь в последнее время Хината стала осторожно сотрудничать с Дейдарой, да и держал себя с ней подрывник – по крайней мере, с начала этого учебного года – нейтрально или даже с тенью дружелюбия. Конечно, верить в его искренность Хината не спешила – ещё свежи в памяти искалеченная лапка Пушистика и нож Дейдары, обжигающий холодом стали кожу в полутьме подземелий. К тому же Итачи настроен резко против него, и у этой неприязни явно давнее происхождение. Было любопытно, но вместе с тем Хината никогда не решалась спросить у брата, что есть камень преткновения между двумя в далёком прошлом коллегами.

Однако её ли это дело вовсе? Лезть в чужие отношения Хината не любила, как не любила вовлечённость посторонних в собственные. Пока всё остаётся на уровне морального конфликта, а не боя, Хината дала себе слово не вмешиваться. В конце концов, она должна доверять мнению Итачи; с Дейдарой же будет – не в ущерб брату! – поддерживать ровные или деловые отношения, пока это выгодно ей.

«Стоит попытаться прощупать, как много он знает о деятельности директора?» – засомневалась Хината, выходя из библиотеки, однако решила, что пока её с Дейдарой общение не на том уровне, когда подобные расспросы могут быть органично вплетены в беседу. Пообещала себе подумать о том, что можно предпринять на данном фронте, и на время спрятала мысли о делах шиноби как можно глубже в сознании.

Итачи считал, и Хината полностью соглашалась с ним, что профессор Дамблдор не чурается ментальной магии при зрительном контакте. Очень лёгкой, ненавязчивой – обычный ученик такого прикосновения к разуму даже не почувствует. Вместе с тем – Итачи как-то обратил внимание девушки, – слизеринцы из числа происходящих из древних магических семей никогда не встречались с директором взглядами – первый признак того, что подозрения шиноби не просто паранойя, и изучающие окклюменцию молодые волшебники также знают о трюках Дамблдора.

Быть может, как раз из-за директора Итачи в последнее время много читал о ментальной магии; мастер гендзюцу в родном мире, он наверняка преуспеет и в сходной специализации у волшебников. Впрочем, как поделился Итачи, легилименция, наиболее распространённая среди отраслей ментальной магии, сравнима с самыми примитивными, дуболомными гендзюцу, накинуть которые в состоянии и не особо талантливый чунин. Итачи сей факт неожиданно раздражал, и Хината дивилась: редкая вещь способна выбить из Итачи неудовольствие такого масштаба…

И вновь Хината поспешила задавить мысли о ремесле шиноби, сами собой полезшие на поверхность. Поднимаясь по знакомым лестницам, она закрыла глаза, двигаясь по памяти, полностью сосредотачиваясь на дыхании. Спокойствие. Равновесие. Самоконтроль. Никаких посторонних мыслей – только трансфигурация, превращение пера в бинт. Хината повторила про себя формулу, которую составила в библиотеке – тренированная память без запинок и ошибок выдала требуемое. Хорошо.

Хотя в нём мало кто бывал (по крайней мере, из тех, кто говорил об этом), местоположение директорского кабинета для учеников школы не являлось секретом. Вот и Хината свернула в редко используемый коридор, в середине которого притаилась ниша с каменной горгульей. Выглядела она откровенно отталкивающе, вдобавок пустые глаза как будто двигались вслед за появившимся в поле их зрения человеком. Хината поёжилась – так живо напомнила ей эта горгулья некоторых старейшин клана Хьюга.

– «Шоколадная лягушка», – переборов себя, проговорила Хината.

Горгулья тотчас пришла в движение, едва не выбив из разволновавшейся Хинаты рефлекторное принятие боевой стойки. Впрочем, девушке удалось удержать себя, и когда горгулья отскочила в сторону, открывая скрытую от глаз винтовую лестницу, Хината встала на её движущиеся ступени. Они вознесли девушку на площадку, куда выходила всего одна дверь с молотком в виде головы орла. Задушив колебания, глубоко вздохнув, Хината постучала.

– Войдите.

Дверь открылась в самую удивительную из виденных прежде Хинатой комнат Хогвартса. Круглая, со множеством окон, она была заставлена столиками, на которых примостились разнообразные приборы, мерно жужжащие, стрекочущие, выпускающие струйки дыма. Когда Хината переступила порог, на неё тут же уставилось великое множество глаз – стены кабинета оказались увешаны портретами пожилых в большинстве своём волшебниц и колдунов, которые тут же принялись перешёптываться. От их внимания, стрёкота приборов, Хината неуютно повела плечами.

– Здравствуйте, Хлоя.

– Добрый вечер, профессор, – быстро проговорила Хината, переводя взгляд на сидевшего за рабочим столом Дамблдора. Обложившись свитками, он над чем-то работал, задумчиво крутя между пальцами длинное и очень изящное перо.

– Проходите и присаживайтесь, – директор сделал жест в сторону стула перед своим столом, на который Хината поспешила усесться, поставив рюкзак на пол рядом с собой. – Вы дадите мне пять минут, Хлоя? Мне нужно закончить письмо министру магии.

– К-конечно, – вымолвила Хината, удивлённая тем, каким именно образом директор просит её подождать. Третий Хокаге, с которым Хината так часто в уме сравнивала Альбуса Дамблдора, оставил бы её ждать под дверью кабинета, пока не закончил бы с прочими делами.

– Не желаете чай?

– Спасибо, профессор, но нет.

Поглощённый мыслями, директор отстранённо улыбнулся ей и вернулся к письму, а Хината стала украдкой осматриваться – когда ещё доведётся побывать в этом месте? Кроме того, сбор информации – это настолько базовая, вбитая в подкорку шиноби деятельность, что Хината даже ни на секунду не задумалась, прежде чем приняться взглядом скользить по кабинету, подмечая детали. За её спиной стрекотали приборы, добавляя нервозности, и именно их Хината хотела бы рассмотреть, чтобы после выискать по описаниям в книгах, чем именно данные инструменты являются. Но, не уверенная, как к этому отнесётся хозяин кабинета, Хината не оборачивалась, изучая названия книг на полках (на видных ей стеллажах по большей части они касались трансфигурации и истории), скользнула взглядом по Распределяющей шляпе, покоившейся на полке за директорским столом, и насесту для птицы, теперь пустовавшему.

Дамблдор тем временем продолжал строчить, то и дело на мгновения прерываясь, чтобы подумать, после чего продолжал писать без единого исправления во всём объёмном письме. Видя, что он не обращает – на самом деле не обращает, не притворяется – на неё внимания, Хината осмелела настолько, что с интересом посмотрела на то, над чем работал директор.

…не является критической, однако, как уже писал выше, не стоит относиться к ситуации легкомысленно, Юджина. Я бы посоветовал вам оставаться над ситуацией: не вмешиваться напрямую, но и не выпускать всех действующих лиц из вида. Особое внимание, как мне кажется, стоит обратить на круг приближённых, который мистер Реддл собирает вокруг себя, а также на реакцию Арктуруса Блэка. Несмотря на увлечённость предприятием мистера Реддла, чистокровные, в особенности Священные двадцать восемь, не могут не учитывать мнение лорда Блэка…

Перо замерло, и Хината, сидевшая в нарочито расслабленной позе, откинувшись на высокую спинку стула, прикрыла глаза. Секунда, две, три – и перо вновь заскрипело по пергаменту, порой ныряя в чернильницу. Приподняв веки, радуясь превосходному зрению, Хината продолжила читать, до чего в состоянии был дотянуться взгляд:

…в то время как Флимонт Поттер намекал мне на попытки давления на него со стороны персон, косвенно или напрямую связанных с организацией мистера Реддла. Его позиция и вес в обществе могли бы стать очень полезны, если бы Флимонт согласился объединить вокруг себя нейтрально настроенных чистокровных. Однако в разговорах со мной он всегда уходит от данной темы. Возможно, Юджина, вам стоит…

Росчерк пера прозвучал слишком резко – так ставят подпись. Хината мгновенно перевела взгляд на свои ногти.

– Простите, Хлоя, что заставил вас скучать, – взяв палочку, Дамблдор чарами подсушил чернила, после чего скатал пергамент в плотную трубку и скрепил печатью с гербом школы. – Всего одно дополнительное мгновение. Фоукс!

На сей раз Хината не удержалась и вскочила, когда со вспышкой пламени в кабинете возникла птица. Невольно попятившись, Хината напряжённо, но в то же время заворожённо следила за тем, как чудесное создание, равных по красоте которому Хината в своей жизни не видела, мягко спланировало на подставленную директором руку.

– Не бойтесь, – улыбнулся Дамблдор её реакции и, кажется, вовсе не воспринял её неестественной – хорошо. – Хотя, признаю, мне стоило предупредить вас о манере перемещения феникса.

– Это феникс? – пик выброса адреналина в кровь прошёл, и Хината, взяв себя в руки, позволила себе любопытство.

– Да, – директор ласково погладил шею чудесной птицы, ответившей мелодичным звуком, от которого тревога Хинаты почти совсем улеглась. – Фоукс живёт у меня уже очень много лет, – заметил Дамблдор Хинате, после чего протянул фениксу свиток. – Можешь отнести министру Дженкинс?

Фоукс вновь курлыкнул и исчез во вспышке пламени. Вздохнув, Хината вернулась на стул.

– Ну-с, – проговорил Дамблдор, полностью сосредотачивая своё внимание на Хинате, которая моментально опустила глаза, – судя по тому, что вы пришли, у вас всё получилось с переводом?

– В моём понимании – да, сэр, – Хината достала из сумки пергамент, на котором аккуратно записала итоговую формулу, и подала директору. Тот просмотрел текст и удовлетворённо кивнул.

– С точки зрения грамматики всё верно. Но скажите, почему именно этот порядок действий?

– Он неверный? – Хината придвинулась ближе к столу, сидя уже на самом краешке стула.

– Разве я это сказал? – вскинул бровь Дамблдор. – Я лишь спросил о ходе ваших рассуждений.

– Что ж, – пробормотала Хината, чувствуя неловкость, – сперва я думала о том, чтобы начать с удлинения волокон, составляющих перо, и продолжить их преобразованием в хлопок, но затем решила, что будет проще, если перо с самого начала будет состоять из хлопка…

– Попробуйте это сделать, – мягко прервал её Дамблдор, укладывая перед Хинатой своё красивое перо.

Скованно улыбнувшись, Хината нырнула в сумку за собственным, потрёпанным и видавшим виды. Положив своё перо на стол, Хината достала палочку и чётко и твёрдо произнесла первую часть формулы – серое опахало словно вмиг прохудилось и стало белым, как снег.

– Отлично! – похвалил директор. – Продолжайте в том же духе.

– Далее, – почувствовав прилив уверенности, сказала Хината, – я решила удлинить волокна, – она проговорила требуемую латынь, и волокна, всё ещё прикреплённые к стержню пера, вытянулись и стали нитями основы, в то время как те, что шли от основных волокон, сперва отломились от них, а затем соединились между собой, образуя перпендикулярные основным, переплетённые с ними нити утка. – После я хотела придать изделию форму, – под новыми чарами волокна зашевелились, какие-то выросли, какие-то уменьшились, образовывая ровные края ленты размерами пять метров на семь сантиметров, – и убрать стержень пера, потому что он лишний, – с последним взмахом палочки ось, прежде щетинившаяся на две стороны волокнами, исчезла, оставив половинки изделия лежать на столе.

– Очень хорошая работа, – светло улыбнулся Дамблдор и взмахом палочки вернул перо в исходное состояние. – А теперь попробуйте применить всю формулу за раз.

Хината кивнула и произвела полное превращение. Потрёпанное перо охотно перевоплотилось в идеально чистый бинт.

– Итак, вот мы и убедились, что – по крайней мере, в трансфигурации – вы, Хлоя, являетесь логиком, – произнёс Дамблдор. – Вам необходимо понимать подоплёку трансформации, и когда вы проясните её для себя, само по себе превращение даётся вам легко, – он указал на перо, – с первого раза.

– Действительно, – проговорила Хината, с удивлением осознавая, что в самом деле только что впервые трансфигурировала объект с первой попытки.

– Я называю эту дилемму «Зачем?» против «Почему бы и нет?», – с улыбкой заметил директор. – Люди вроде вас всегда перед тем, как что-то перевоплотить, спрашивают себя: «Зачем я это делаю?». Я же, в свою очередь, могу сделать вот так, – он легко махнул палочкой в сторону насеста Фоукса, и тот быстро преобразовался в миниатюрный, но очень точный макет Хогвартса, – просто потому что почему бы и нет.

Отстранённо глядя на модель, Хината задумалась.

– Не значит ли это, что логики ограничены? – наконец, спросила она. – Скованы самим себе навязанными правилами и ограничениями того, что считают приемлемым и дозволенным.

Дамблдор, казалось, опешил. Его губы слегка дрогнули, а глаза на мгновение расширились.

– Вы зрите глубоко, Хлоя, – негромко произнёс директор. Хината опустила взгляд, зарделась, но не от замечания профессора, а от факта, что сказала лишнего. – Даже на конференциях, посвящённых трансфигурации, мне нечасто задают подобные вопросы.

– Прошу прощения, – пробормотала Хината, крепко стискивая на коленях волшебную палочку.

– Вам не за что извиняться, моя девочка, – возразил Дамблдор, в голосе которого привычное дружелюбное спокойствие почти вытеснило удивление. – Глубина взгляда делает вам честь… Отвечая же на ваш вопрос: я не считаю, что основанный на логике подход к трансфигурации уступает базирующемуся на воображении. Последний, скажу начистоту, срезает углы, которые логический подход пытается досконально изучить и осознать. Это открывает возможность для более детального и точного манипулирования материей…

В голове Хинаты мгновенно всплыл рассказ Какаши-сенсея о Цукиёми Итачи – девушка спешно прогнала мысль.

– …что в некоторых ситуациях может стать жизненно важно, – он взял в руку трансфигурированный Хинатой ранее бинт. – Знаете, если бы превращение совершал я, я бы не сотворил настолько хороший бинт, как сделали вы, Хлоя, – он осторожно растянул между пальцами ткань. – В вашей работе чувствуется чёткое понимание, какова оптимальная плотность переплетения волокон, каким должен быть размер бинта. Кроме того, он стерильно чист – я вряд ли бы в первую очередь подумал о такой мелочи, скорее уже после трансфигурации простерилизовал его соответствующими чарами.

– Чистота бинта – одна из положенных ему основополагающих характеристик, – чуть дёрнула бровями Хината, не понимая, как можно не подумать о таком.

– Вот видите, вы зрите в корень, и для вас это очевидно, – приподнял уголки губ директор. – Что делает вас куда более полезной при помощи раненым, чем меня.

Хината вздрогнула, ожидая, что теперь он спросит о том, откуда у неё глубокие познания в требованиях к структуре бинта. Но директор, вопреки опасениям девушки, молчал – только продолжал смотреть на неё с интересом. Избегая встречаться с ним взглядом, Хината попробовала улыбнуться.

– Стало быть, чтобы больше не отставать в классе профессора МакГонагалл, мне нужно раскладывать каждое превращение на составные части?

– До тех пор, пока ваш разум не привыкнет и не начнёт выполнять эту работу механически на фоне – всенепременно, – кивнул Дамблдор. – Однако всё ещё существует вторая часть проблемы, которую вы метко упомянули, – он откинулся на спинку кресла и свёл вместе кончики пальцев. – Профессор МакГонагалл сказала мне, что по-настоящему серьёзные проблемы с её предметом у вас начались в этом году с переходом к превращению живых существ. Для вас это некое внутреннее ограничение?

– Пожалуй, – Хината вздохнула и добавила честно: – Когда вокруг столько неодушевлённых объектов, я просто не вижу смысла в трансфигурации живого существа, в предмет уж точно.

– Вам жаль их?

– Да, – Хината снова вздохнула, рассматривая свою волшебную палочку. В клане её жалость попрекалась – что скажет профессор Дамблдор?

– Это, опять же, делает вам честь, Хлоя, – Хината удивлённо посмотрела на него, вовсе не ожидала подобной реакции. – Я попрошу Минерву отнестись с пониманием к вашей особенности, – Хината всё ещё поражённо моргала, и Дамблдор улыбнулся. – Но всё же до конца каникул постарайтесь отыскать для себя превращения живого в неживое, которые ваш моральный кодекс способен принять, и потренируйтесь в них, чтобы в новом триместре не столь сильно отставать от класса.

– Я… я буду тренироваться, профессор! – горячо пообещала Хината, захлёстнутая волной тепла к учителю, который не упрекал её, а, наоборот, поддерживал.

– Я ничуть в вас не сомневаюсь, моя девочка, – Дамблдор встал, и Хината тоже поднялась, прихватив рюкзак и всё ещё пребывавшее в состоянии бинта перо. – Желаю вам успехов.

– Большое спасибо за помощь, профессор, – искренне улыбнулась ему Хината. В её жизни редко бывали подобные моменты, но в этот самый Хината чувствовала себя так, словно способна горы свернуть одним лишь желанием.

Директор благосклонно кивнул.

– В Хогвартсе тот, кто нуждается в помощи, всегда получит её. Запомните это, Хлоя.

========== Глава 29. Лабиринты разума ==========

Как и Хината, эти каникулы Итачи решил использовать для заполнения важного пробела в знаниях. Пришла пора сделать следующий шаг к разгадке тайны его семьи этого мира – шаг, который Итачи откладывал уже несколько месяцев по одной весьма важной причине.

Летнее расследование привело к необходимости выяснить, в каком банке его «родители» имели счёт. Сделать это с учётом пропажи записей из риелторской конторы, через которую они продали дом, можно лишь одним путём – тщательной проверкой воспоминаний из того времени, когда Итачи ещё жил с четой Грейсон. За почти шесть лет в их доме ему наверняка на глаза попадались письма из банка или чеки.

Вот только если подобные воспоминания и имеются, то хранятся они весьма глубоко. Поверхностное сканирование памяти и медитации ничего не дали, и Итачи пришлось согласиться с очевидным: ему предстоит полноценно погрузиться в свой внутренний мир и попробовать найти необходимое путём банального перелопачивания воспоминаний. Это долго, энергозатратно, нудно – а кроме того, небезопасно. Слишком от многого в своём внутреннем мире Итачи пытался отрешиться в последние годы.

Однако он принял решение и не собирался от него отступать. Сколько по времени займёт сам процесс, Итачи доподлинно не знал: он мог длиться как час, так и несколько дней, в зависимости от того, насколько глубоко придётся копать. С учётом относительно небольшого периода жизни для изучения – пять лет это всё-таки не пятьдесят, – Итачи рассчитывал справиться к утру, максимум к полудню следующего дня. Поэтому он, вопреки обыкновению есть понемногу, в тот день налегал на еду, запасаясь энергией.

Они не пересеклись на завтраке и обеде, поэтому во время ужина Итачи со своего места за слизеринским столом взглядом выискивал Хинату в жидкой толпе школьников. Говоря начистоту, он переживал из-за того, с каким чуточку маниакальным остервенением Хината взялась за решение своих сложностей с трансфигурацией. Тем более тревожило то, что Хината отказалась от помощи: прежде она выказывала исключительно радость, когда Итачи предлагал позаниматься вместе.

Причин подобных изменений в девушке Итачи не видел. Разве только одну…

Всё чаще он гадал, насколько сильное влияние на Хинату Дейдара успел установить с начала их сотрудничества. В прошлом Дейдара никогда не был замечен Итачи в психологических играх – скорее уж сам становился их жертвой. Мог ли научиться на опыте и теперь начать играть с другими? Всё-таки его напарником несколько лет был Сасори, человек, которого Итачи считал – если не по боевой мощи, то по силе ума и хитрости точно – одним из самых опасных нукенинов из всех, с кем его сталкивала жизнь. Как много Дейдара перенял от напарника? Попробует ли использовать что-то из приобретённых навыков на Хинате? Итачи лишь утвердился в своём решении заняться подрывником, когда каникулы закончатся.