Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 57 страниц)

– Я собирался выпить Укрепляющего зелья, – солгал Эван.

– Этот травяной сбор намного лучше, – Рей присел на край своей кровати и обхватил собственную кружку красноватыми от мороза пальцами. – Моя бабушка сделала его.

Эван медленно принял сидячее положение и протянул руку. Толстая тёплая ручка кружки приятно легла между пальцами, и Эван подумал, как замечательно бы было отломать её и сохранить, а после использовать как относительно острый и достаточно крепкий предмет.

Когда он взял кружку, Рей улыбнулся и сделал глоток из своей. Эван принюхался – пахло тимьяном, мелиссой и чем-то ещё, куда менее знакомым.

– И ты разбудил меня ради этого?

Расслабленность Рея моментом сменилась напряжением плеч.

– Ты плохо выглядел на трансфигурации. Я хотел помочь.

– С каких пор ты моя сиделка, Мальсибер? – скривился Эван, крепче сжимая пальцами ручку. А ведь её можно глубоко всадить в глаз…

– Не сиделка! – вспыхнул Рей. – Забота характерна для дружбы!

– Дружбы? – переспросил Эван, опешив, а затем расплылся в улыбке. Поднявшись, он неспешно подошёл к кровати Рея – тот вытянулся в струну, опустил взгляд – и остановился перед приятелем. – Я твой друг, Рей? Правда?

– Да, – пробормотал Мальсибер с претензией на уверенность.

Эван заулыбался шире.

– Значит, ты всё-таки глупее Уолтера, – он поставил ногу в ботинке на носок начищенной туфли Рейнальда и надавил. Рей дёрнулся, побледнел, но прикусил губу, не позволяя себе ни звука. – В стае положение каждого хищника определяется его силой, Рей, а не заботой и подачками, – обернувшись, Эван запустил кружку в противоположную стену – та разбилась аккурат над тумбочкой Снегга, сладко пахнущий травяной сбор оставил длинную дорожку капель через всю комнату и безнадёжно испортил неосмотрительно забытые на тумбочке свитки. Рей охнул, и Эван тут же наступил на его ногу сильнее. На своей подстилке вскинулся жалкий бигль и зарычал, но тихо и без уверенности, что хочет ввязываться. – Ещё раз подобное сделаешь, подачка полетит в твою голову. Понял?

– Я… я понял, Эван, – просипел Мальсибер.

С новой улыбкой Эван отступил и вернулся на свою кровать. Как только он отошёл, бигль подорвался с места и бросился к хозяину, заскулил, ткнулся мордой ему в голени. Наклонившись, Рей неловко погладил пса по спине, избегая смотреть на Эвана. А тот вновь растянулся на кровати и прикрыл глаза, теперь уж точно намеренный получить заслуженный отдых. Только заметил перед тем, как расслабиться:

– Рей. Я всё ещё пытаюсь определить, член ли ты моей стаи.

Мальсибер не ответил, но это и не требовалось. С чувством выполненного долга Эван провалился в глубокий сон.

***

Утром в субботу Эван ощутил себя буквально другим человеком. Слабость отступила окончательно, и юноша полон был желания действия. Вылилось оно в продуктивную учёбу: чем глубже в триместр, тем сильнее возрастала нагрузка, и чтобы не иметь хвостов и не писать заданные эссе на коленке в последний вечер, требовалось время.

В библиотеке было светло, тихо и тепло – практически полная противоположность общей гостиной Слизерина, где в последнее время Эван предпочитал не засиживаться. Ему не нравился окрас внимания, обращённого к нему, – преимущественно насмешливо оценивающего, на грани презрения. Пусть на Рождественском балу у Блэков Орион пожал руку Монтгомери Розье, лорд Арктурус ему руки не подал, предпочёл попросту не замечать.

Это не осталось неотмеченным; пошли пересуды. В самом деле, не может ведь так долго держаться неудовольствие лорда Блэка породнившейся с ним чистокровной семьёй, если дело лишь в происшествии, имевшем место более полугода назад – том дурацком случае с подземельями, когда Эван и Уолтер хотели наказать Холмса, а в поле «шутки» неожиданно попал идиот Сириус. Что бы между Блэками и Розье ни происходило, это не могло быть последствием подростковых разборок… Наверное, как раз из-за происходящего у отца и прибавилось седых волос.

В попытках отрешиться от семейных проблем Эван просидел бы за книгами до самого ужина, если бы с началом сумерек в окно библиотеки не постучала его неясыть.

Многие из посетителей вскинули головы от фолиантов, а библиотекарша ошпарила сову таким взглядом, словно собиралась пустить на митлоуф. Поджав губы, Эван поднялся с места и направился к окну; распахнув его, впустил в согретое пламенем камина помещение морозную свежесть позднего февраля, за что уже сам удостоился уничтожающего взгляда седой библиотекарши. Быстро отвязав записку, Эван вернул птицу в объятия сумерек.

Мой дорогой Эван,

Это кровь, в которой отражается большой огонь. Пожалуйста, береги себя.

С любовью,

Лисанна

– Что ещё к Мордреду за?.. – пробормотал Эван, нахмурившись.

И вдруг его поразил такой удар боли, каких не бывало с раннего детства, когда умерла мама. Вскрикнув, Эван схватился за виски – те словно сдавило раскалённым железным обручем, сжимавшимся с каждым моментом. Грудная клетка вздымалась часто и резко, и Эван, зажмурившись, рефлекторно опёрся на что-то, чтобы не упасть – его шатало, как пьяного, а голова взрывалась, и всё его существо сгинуло в объятиях пламени.

Полутёмная комната, начинающая заполняться дымом, пропахшая смертью и плавленой плотью. Деревянный стол с разбросанными на нём бумагами и одинокой свечой в латунном подсвечнике. Багряная кровь на полу, забирающаяся в щели досок. Занимающийся пожар.

– Ты в порядке?

Эван распахнул глаза – на него смотрела, остановившись рядом, Хлоя Бенсон. Её серые глаза за стёклами очков полнились участия и какого-то ещё чувства, даже более мерзкого, похожего на понимание. Как будто дворняга способна понять чистокровного.

– Не твоё дело, грязнокровка, – процедил Эван, отшатнувшись от неё. Ноги едва держали, но ему хватило сил привалиться спиной к боку стеллажа с книгами.

В отличие от Эванс или Снегга, Бенсон на обзывание не разозлилась. Её пронзительный взгляд похолодел, и то ненамного.

– Ты обронил, – сказала Бенсон и протянула Эвану записку Лисанны. Тот выдернул её из тонких пальцев и сунул в карман брюк.

– Ещё что-то?

Девчонка чуть наклонила набок голову – и вдруг Эвану вспомнилось, что не всегда она носила эти уродские дешёвые очки. Раньше, в самом первом триместре, её глаза не скрывались за линзами, и они были… Эван не смог вспомнить ничего, кроме вечного наклона головы и чёлки, падающей на глаза. Сейчас девчонка, в отличие от первого курса, смотрела прямо и уверенно.

– Оставь в покое Лили, пожалуйста.

Её твёрдый, почти властный тон заставил Эвана встрепенуться. Он резко выпрямился, с растущей злостью глядя на девку в скатавшемся кардигане и самодельной юбке.

– Ты требуешь или угрожаешь, Бенсон?

– Я прошу, – выделила грязнокровка тоном. – Хорошего вечера, – добавила она и удалилась, прихватив заплатанный рюкзачок.

Эван с силой провёл ладонями по волосам, пытаясь вернуть себе равновесие. Однако оно не желало приходить – вид незнакомой, наполненной едким дымом комнаты вновь встал перед глазами, и Эван заскрежетал зубами в бессилии. Головная боль и не думала отступать.

Не выдержав, он пришёл-таки в больничное крыло. Старуха Томсон, едва увидев его, всплеснула руками и разразилась целой тирадой о безалаберных мальчишках, раньше сроку вгоняющих себя в могилы. Параллельно с этим она влила в Эвана не меньше литра различных зелий, после которых, если говорить начистоту, ему всё-таки полегчало.

– От этого должно быть специальное средство, – заявила старуха-целительница в конце, пристально глядя на Эвана.

– Если оно и есть, я о нём не знаю, – солгал Эван и покинул больничное крыло. Голова прояснилась, притупилась боль, и на смену пришла прежде скромно ютившаяся в их тени злоба: на Лис с её сопливым письмом, на дурацкую наследственность… а ещё на Бенсон, заставшую его в минуту слабости. На Бенсон, на которой сходились ниточки стольких проблем Эвана.

Он бесцельно брёл по замку, сжимая в кармане волшебную палочку, пока наконец не остановился у какого-то окна и не прижался лбом к его заледеневшему по краям стеклу. Он был один в своём квесте, и никто ему не надёжный помощник: Уолтер слишком глуп, Рей слишком мягок и труслив, Геката – девчонка, а старшие всё ещё не воспринимают его всерьёз. Протяжно вздохнув, Эван прикрыл глаза, ощущая себя котёнком, выкинутым под ноябрьский дождь – вокруг лишь грязь и холод, и помощи ждать не приходится.

Во внутреннем дворе школы мелькнул в вечерней тёмно-индиговой полутьме знакомый блондинистый хвост. Эван отнял лоб от стекла, мрачно уставился на Дэвида Поттера. Тот остановился у одного из столбов, нёсших крышу галереи, и прислонился к нему; Эван видел по лицу, повороту головы, что Поттер разговаривает с кем-то, скрытым от взора из замка крышей.

Не успел Эван задуматься, кто собеседник Поттера, со стороны замка к говорившим направилась ещё одна фигура: невысокая, тонкая и изящная, что даже зимняя мантия была полностью скрыть не в состоянии. Свет вырвавшейся из плена облаков луны отливал серебром иссиня-чёрные, так подходившие тому вечеру волосы. К ним подошли бы и когтевранские цвета, но мантия пришедшей была оторочена алыми лентами.

Пройдя через двор, Бенсон присоединилась к Поттеру и его незримому собеседнику. А Эвана стегнула волна острейшего желания.

Проучить Холмса. Проучить Поттера. Проучить Мальсибера.

Проучить грязнокровку.

Выхватив палочку, он неслышно добрался до находившейся буквально в десятке метров дальше террасы. Остановившись на её пороге, Эван подозрительно оглянулся – никого не было видно или слышно, и он выскользнул на террасу.

Голоса людей в школьном дворе смешивались с ворчливым подвыванием ветра, слов было не разобрать. Но Эван и не стремился. Припав на одно колено, он затаился за парапетом террасы, краем сознания отмечая, что после нужно будет замести оставленные на свежем снегу следы. Эван коротко выглянул из укрытия – люди внизу не замечали его, Бенсон стояла спиной, а Поттер отвернулся, перебрасываясь репликами с силуэтом во тьме галереи – высоким и крупным, большего Эван не разобрал, да и не хотел. Крепче сжав палочку, он вдохнул, медленно выдохнул, собираясь. После второго глубокого вдоха он высунулся из-под прикрытия парапета.

Голубовато-бледный луч – как вспышка потустороннего света – сорвался с его палочки и устремился в сторону Бенсон. Пригнувшись, Эван бросился прочь с террасы, уже за порогом остановился и замёл чарами свои следы на снегу – и скривился в усмешке, по испуганному крику внизу поняв, что заклятие достигло цели.

========== Глава 33. Ответ принцессы. Часть 1 ==========

Во внутреннем дворике гудел ветер, спутавшийся с редким пока снегом. Из-за облаков то и дело проглядывала луна, но быстро скрывалась, чтобы через пару минут возникнуть вновь на мгновение и, заговорщицки подмигнув серым глазом, улизнуть обратно за тучи, уступая место намечающемуся снегопаду. Лестрейндж зябко кутался в мантию и прятался под сводами галереи, тогда как Дейдара прислонился спиной к одному из поддерживавших её крышу столбов, подставляя лицо холодному ветру.

Просто представить было, что он – в вышине. Не мантии хлопают вокруг лодыжек, а мощные крылья глиняной птицы рассекают воздух. Ветер бьёт в лицо, обжигает снег, миссия ведёт вперёд, а рядом Данна…

Дейдара мотнул головой, сбрасывая наваждение.

– Иди под крышу, Поттер, – проворчал сбоку Рабастан. – А то остатки мозга застудишь.

– В отличие от тебя, Лестрейндж, я не неженка, – хмыкнул в ответ Дейдара. – Да и не двоечник. К пятому-то курсу согревающие чары бы выучил.

– Пошёл ты, – обиделся Рабастан и скрестил на груди руки; пальцы, укрытые толстыми кожаными перчатками, красноречиво сжались.

– Пошёл бы я с удовольствием, только не к кому, – ветер взметнул заметно отросший хвост, и Дейдара поспешил заправить его под воротник мантии. – К тому же, дело само себя не сделает, мм.

Обида Рабастана моментом прошла. Взгляд его стал любопытным.

– Я всё ещё не понимаю, что у тебя на уме.

– Решить проблему компании.

– Я слышал, что ты сказал Эшу, – буркнул Рабастан и потёр шрам на брови. – Но при чём здесь девчонка?

Дейдара не ответил – как, в общем-то, и в предыдущие десять раз. План пока ещё не до конца оформился в его голове, но Дейдара был уверен, что в игре против Слизнорта, забиравшего у парней львиную долю честно заработанных, пригодится Хината с её Бьякуганом. Конечно, он предпочёл бы вести переговоры один – но Лестрейндж увязался, прилип, как команда АНБУ к нукенину. Как сам Дейдара прилипал к Басти, когда тот направлялся на очередную дуэль.

Так и не дождавшись ответа, Рабастан что-то забубнил и запустил руку в карман. На свет явилась небольшая нательная фляга, простая, умно покрытая чёрной эмалью – чтоб на фоне ученической мантии не выделяться.

– Хм, – не одобрил Дейдара.

– Пошёл ты, – повторил Рабастан, отвинчивая крышку. Пахнуло крепким алкоголем – у Дейдары возникла необъяснимая ассоциация с рыбой.

– А твоя мамочка знает, чем ты промышляешь, Басти?

– У кого я, ты думаешь, спиздил это добро? – Рабастан красноречиво покачал флягой из стороны в сторону и коротко приложился. Выразив своё отношение к ситуации закатыванием глаз, Дейдара посмотрел на выход из замка – дверь как раз отворилась, и тонкая фигурка, ненадолго вырванная из черноты вечера светом факелов, скользнула во двор.

– Идёт. Отдрейфуй в сторону и не дыши на неё лишний раз.

– Ты слишком много командуешь для мелюзги, Поттер, – рыкнул Рабастан, но попятился глубже в темноту. Флягу он и не думал завинчивать.

Пропустив его замечание мимо ушей, Дейдара кивнул подошедшей ближе Хинате.

– Спасибо, что пришла.

– Я не видела причин не прийти, – произнесла девушка с толикой вызова, глядя Дейдаре в глаза. Ветер трепал её волосы, снежинки пристали к стёклам заколдованных очков, прячущих Бьякуган, и Дейдара вдруг поймал себя на желании снять их, посмотреть в настоящие глаза Хьюги, без завесы иллюзии. Хината как будто поняла порыв, мимолётно приподняла уголки губ и коснулась тонкой светлой оправы очков.

В темноте шевельнулся Рабастан. У него имелось потрясающей силы чувство момента и не менее мощное желание эти самые моменты портить, произраставшее из паскудства характера.

– У тебя совсем чувства самосохранения нет, малышка? – полюбопытствовал он и приложился к фляге, бураном врываясь в немой диалог шиноби.

Тогда Хината одарила и его спокойно-приценивающимся взглядом – знала о присутствии Лестрейнджа с самого начала, конечно, но теперь взяла паузу, чтобы рассмотреть вблизи: задержала внимание на лице, на фляге, на широких плечах, на чуть оттопыривающему рукав держателю для палочки, закреплённому на предплечье.

– Я вполне способна за себя постоять, – сообщила она вежливо и вновь повернулась к Дейдаре. – Зачем ты позвал меня, Дэвид?

Учтива, словно они у даймё на приёме – вот она, настоящая химе. Какая-то часть Дейдары (по паскудности способная дать фору Лестрейнджу) настаивала на том, чтобы как можно жёстче спустить принцессу до уровня простых смертных; противясь ей, неожиданно всколыхнулась другая – та, что ещё несла отпечаток классического обучения, положенного личному ученику Цучикаге. Ей Дейдара не находил применения уже очень давно, а тут решил блеснуть:

– В первую очередь, я хотел поинтересоваться, всё ли тебя устраивает в нашем сотрудничестве?

– Оно соответствует моим лучшим ожиданиям, – тон вопроса, было заметно, застал химе врасплох, но это не помешало ей выдержать безукоризненную вежливость.

– Тогда возьму на себя смелость предложить углубить сотрудничество, мм.

– Мне одному кажется, что это прозвучало пошло? – хохотнул Рабастан и прижал флягу к губам.

Дейдара сжал и разжал кулаки. Резко повернулся к нему.

– Завязывай.

– Для согреву! – запротестовал Лестрейндж, многозначительно потрясая флягой.

Тут уж Дейдара не выдержал – ученик Цучикаге был запихан обратно в тень подсознания.

– Не беси меня, – Дейдара угрожающе шагнул к Рабастану. – Либо стой молча, либо съебись нахуй.

– Пиздец ты выражаешься при даме, – икнул охреневший Лестрейндж. Зарычав, Дейдара зашёл глубже под крышу, намеренный как минимум дать этому придурку хорошего пинка.

Чувство опасности вдруг забило тревогу, и Дейдара круто развернулся, ставя блок от тайдзюцу, не глядя, – и зацепил взглядом момент, когда, прорвавшись сквозь снегопад, бледно-голубой луч ударил Хинату сверху-сзади и в голову.

Серые глаза не расширились, но куноичи качнулась вперёд. Бледный свет замер, сконцентрировавшись, на её затылке, после чего растёкся по шее сияющим обручем. Он проник под кожу, и тогда Хината схватилась за горло.

– Какого Мерлина?! – заорал Рабастан.

Выхватив палочку, Дейдара нырнул под прикрытие столба; за следующий спряталась Хината. Прикидывая траекторию, Дейдара мимолётно выглянул – увидел террасу парой этажей выше, где на первый взгляд не было никого.

– Проверь террасу! – приказал он Рабастану, а сам, держась под крышей на случай развития атаки, бросился к Хинате. Обогнув столб, за которым она укрылась, он увидел химе всё так же держащейся за горло. Силящейся сделать вдох.

– Гомнемум…

Дейдара всё моментально понял. Магия перекрыла ей дыхательное горло.

– Где? – отрывисто спросил он, усаживая химе на каменную плитку. Хината провела пальцем по верхней трети шеи. Хорошо.

– Гоменум Ревелио! – со второй попытки Рабастану удалось сотворить чары. – Там никого нет!

– Давай сюда! – позвал его Дейдара, доставая нож. Скользнув по нему взглядом, Хината облизнула губы – и кивнула. Сама легла на холодный камень, и Дейдара, сорвав мантию, быстро скатал, опустился на колени и поместил под плечи химе. Она запрокинула голову, давая доступ к шее. – Пока ещё держишься?

Хината мелко кивнула. Рядом затормозил Лестрейндж.

– Какого?!..

– Дай флягу, – требовательно протянул руку Дейдара. Другой положил на живот Хинаты – удобное пространство перед собой – нож и палочку. Почти не замешкавшись, Рабастан подал флягу, Дейдара отвинтил крышку и поставил рядом. – Платок.

– Сейчас… – пока Рабастан шарил по карманам, Дейдара взялся за палочку. Для процедуры ему требовалась полая трубка. Таковой при себе, само собой, не имелось – нужно было трансфигурировать. Но из чего?..

Под руку попался гриффиндорский галстук. В пару движений сняв его с химе, Дейдара зажмурился, строя в уме формулу.

Хината слабо хлопнула его по бедру – сигнализировала, что без воздуха становится трудно. Шиноби более выносливы, чем обычные люди, но и у них есть предел.

Ощущение того, как правильно сотворить превращение, пришло как всегда из глубин ума, и Дейдара быстро, но чётко проговорил формулу. Распахнув глаза, с облегчением увидел вместо галстука длинную и полую резиновую трубку. Та издевательски сохранила гриффиндорские цвета.

– Платок, – Рабастан сунул ему требуемое, и Дейдара смочил ткань в джине, после чего быстро протёр лезвие ножа и трубку, затем – горло химе. Хината уставилась на него из-под ресниц без отчётливого выражения; её взгляд начал плыть.

– Подожди, – сам не понимая, к чему, пробормотал Дейдара. Глубоко вдохнул.

Левой рукой он нашёл щитовидный хрящ и зафиксировал его. Правой нащупал выемку под ним. Выдохнул. Взялся за нож на вдохе и с новым выдохом ввёл его кончик на пару сантиметров в выемку между хрящами. Хината не дёрнулась, застыла, как тренировочный труп, но её сердце гулко стучало, а кожа была тепла. Осторожно повернув лезвие на девяносто градусов, Дейдара вставил трубку в разрез, про себя молясь, чтобы она вошла легко – и она вошла, он верно определил положение дыхательных путей. Возбуждённая дрожь бросилась в руки, но Дейдара сумел подавить её на несколько секунд, чтобы вынуть из шеи химе лезвие, чуть глубже протолкнуть трубку и отстраниться.

С резким поднятием грудной клетки Хинаты вздохнул и он сам. Вокруг разгорался буран, но вовсе не он вызвал озноб.

– Блядь… – пробормотал Рабастан, пялясь на трубку во все глаза. – Что ты только что сделал?

– Те чары перекрыли ей дыхание, мм, – Дейдара провёл подрагивающей рукой по лицу, вытер пот с верхней губы, не в силах оторвать взгляд от дела рук своих. – Тебе повезло, что я тебя не укокошил, принцесса. Я никогда раньше не делал этого на живом человеке, да.

Хината слабо улыбнулась и показала: «Спасибо». Дейдара гортанно выдохнул и привалился спиной к столбу.

– Басти, – окликнул он беспокойно бормочущего Лестрейнджа. – Наколдуй носилки. Нам нужно доставить её в больничное крыло.

– Ага, – дёрнул головой Рабастан, но прежде, чем взяться за палочку, поднял с земли свою флягу. Резко опрокинул в себя остатки джина и слизал с горлышка последние капли.

Дейдара зло пнул его в голень.

– Пошевеливайся, твою мать!

***

Сидя под дверями больничного крыла, Дейдара капал талой водой с волос на мантию и бездумно пинал грязным носком ботинка пол. Будь его воля, Дейдара давно бы уже вернулся в общежитие, может, даже и спал – однако директор не отпускал ни его, ни Лестрейнджа, и Дейдара ждал. Он понимал, что будут расспросы. Пока на них было категорически наплевать.

– Дэвид, – окликнул его Рабастан, сидевший рядом.

– Мм?

– Ты спас девочке жизнь.

– Правда? А я-то не заметил, – механически бросил Дейдара и опустил взгляд на руки. Те перестали трястись, но от волнения рты на них так и норовили проявиться. Дейдара пожалел, что не прихватил с собой перчатки – оставалось только сжать кулаки и, поднявшись, сунуть в карманы брюк.

Спас жизнь… Сколько раз с ним случалось подобное? Рефлекторно, во время миссий, – наверное, немало, но вот ни единого осознанного акта подобной добродетели Дейдара припомнить не смог. Он всегда, что в родной деревне, что в Акацуки, был боевиком, причём боевиком кровавым и разрушительным.

– Это не шутки, – неожиданно серьёзно сказал Рабастан, наблюдая за неспешным вышагиванием Дейдары от стены к стене и обратно. – По законам магии, жизни спасшего и спасённого переплетаются, пока долг, соразмерный услуге, не будет уплачен.

– Охуенно рад. Свадьба в мае, будешь моим шафером.

– Я не шучу, Поттер.

– А я хочу тишины, Лестрейндж.

Насупившись, Рабастан вытащил палочку и принялся крутить в руках – его нервная привычка. Не прекращая курсировать по коридору, Дейдара всё же задумался над словами Лестрейнджа. Правда ли то, что он сказал, или очередные байки волшебников навроде меча Гриффиндора, посоха Мерлина и Даров Смерти? Если Хьюга-химе в самом деле станет должницей Дейдары не только в моральном плане… Он мечтательно улыбнулся, стоило представить выражение лица Учихи.

Как раз в этот момент распахнулись двери больничного крыла, и Дейдара поспешил стереть улыбку с лица. Он и вскочивший со скамьи Рабастан подались навстречу группе, вышедшей из лазарета. Та была колоритна: директор Дамблдор сверкал звёздами на индиговой мантии, МакГонагалл выглядела безгранично обеспокоенной, но в то же время раздражённой. В контраст ей, Флимонт Поттер был встревожен сдержанно, а вот суровый на вид волшебник, которого Дейдара видел в первый раз, надёжно глушил даже тени эмоций.

– Как она? – первым порывом, не думая, спросил Рабастан и тут же поёжился под взглядом сурового мага, с которым имел однозначное сходство черт (в особенности этот нос с горбинкой и упрямый подбородок).

– Жизни мисс Бенсон ничего не угрожает – всё благодаря вам двоим, – профессор Дамблдор одарил обоих парней тёплым, проникновенным и в то же время подспудно испытующим взглядом. Таким умел смотреть во всём мире только он один.

– Вы оба проявили себя с лучшей стороны, – отец подошёл и опустил руку на плечо Дейдары, сжал с гордой улыбкой. – Вы спасли человека сегодня.

– Я почти ни при чём, – пробормотал Рабастан, всё ещё избегая смотреть на собственного отца. В его могучей тени обычно дерзкий, шебутной Басти пытался казаться максимально незаметным. – Это Поттер сделал… то, что сделал.

– Где вы научились проводить магловскую хирургическую процедуру, Дэвид? – спросила МакГонагалл.

Дейдара бросил быстрый взгляд на отца. По выражению его глаз понял, что Флимонт поддержит, что бы Дейдара ни сказал.

– До шести лет я жил в магловском приюте, мм. В нём была медсестра, которая показывала воспитанникам, как оказывать первую медицинскую помощь, используя подручные средства.

– То, чего нашему образованию не хватает, – как бы невзначай заметил Дамблдор и тут же сменил тему: – Флимонт, Келвин, я надеюсь, вы сообщите остальным членам Совета попечителей о том, что произошло, – директор многозначительно посмотрел на Флимонта. – Судя по всему, силы, недружелюбные маглорождённым…

– О чём вы говорите, Дамблдор? – процедил Келвин Лестрейндж. – Нет гарантии, что чары предназначались мисс Бенсон, а не юному мистеру Поттеру или моему сыну.

Повернувшись к нему, Дамблдор медленно наклонил голову. А вот МакГонагалл вспыхнула:

– Вы правда в это верите, мистер Лестрейндж?!

– Мы не можем отметать никаких вариантов в угоду некой… политической повестке, – старший Лестрейндж коротко поджал тонкие губы. Рабастан порой делал в точности так же. – Так или иначе, я сегодня же свяжусь с Абраксасом. Экстренное заседание Попечительского совета будет назначено вскоре, а до тех пор мы рассчитываем на то, что вы проведёте предварительное расследование в стенах замка, профессора.

– Можете не сомневаться, – сказала МакГонагалл, хотя крылья её носа всё ещё гневно трепетали.

– Но прежде, чем устраивать какие-либо расспросы, стоит дать молодым людям отдохнуть, – отец напоследок сжал плечо Дейдары и отнял руку. На короткий миг Дейдара пожалел об этом. – Им довелось пережить то, через что проходит не каждый взрослый волшебник, сохранив присутствие духа, – Флимонт снова улыбнулся Дейдаре, а затем и испуганно-сконфуженному Рабастану. – Повторюсь: вы спасли человека сегодня. Гордитесь собой.

– Пятьдесят баллов Гриффиндору и Слизерину, – негромко сказал Дамблдор. На лице Келвина Лестрейнджа не отразилось ничего, а вот Рабастан отчётливо побледнел. Ему явно не улыбалось объяснять наутро товарищам по факультету, чем заслужил столько баллов за раз.

– Если позволите, я вернусь в общежитие, – пискнул Рабастан, и это была самая вежливая фраза в его исполнении, услышанная Дейдарой за всё время знакомства.

– Ты имеешь позволение, – обронил Келвин Лестрейндж, и Басти как ветром сдуло. МакГонагалл неодобрительно покачала головой, Флимонт как будто слегка погрустнел.

– Я вам ещё нужен? – куда более независимо уточнил Дейдара, гордо вскинув подбородок.

Проницательный взгляд Дамблдора прошёлся по нему – Дейдара не видел, так как увлечённо рассматривал вышивку на мантии отца, но почувствовал так же, как ранее вечером – атаку невидимого врага.

– Не сегодня, мистер Поттер, вам в самом деле следует отдохнуть. Однако завтра я бы хотел побеседовать с вами.

– Само собой, сэр, – кивнул Дейдара и коротко покосился на вход в больничное крыло.

На плечо вновь опустилась широкая ладонь.

– Я провожу тебя до гостиной, – нарочито лёгким тоном произнёс отец. – Если уважаемые профессора не возражают.

– Нет, ну что вы, – откликнулась МакГонагалл.

Флимонт натянуто улыбнулся и, раскланявшись с профессорами и Лестрейнджем-старшим, направился вместе с Дейдарой в сторону лестниц. Через пару коридоров, когда эхо голосов оставшихся у лазарета перестало быть слышно, он заметил:

– Я ведь просил тебя быть осторожнее, Дэвид.

– А я пообещал, что не дам Джеймсу вляпаться ни во что опасное, – напомнил Дейдара. – Он не вляпался. Сам же я, как и говорил, в состоянии справиться с любой ситуацией.

– Уверен, твой брат о себе того же мнения. Хотя, признаю, то, что ты сделал для девочки, поразило меня, – отец бросил на него взгляд из серии «Ты даже взрослее, чем я думал».

Дейдара предпочёл отшутиться:

– В критической ситуации проявляются скрытые возможности, мм.

– Хотел бы я знать, как много ещё в тебе скрыто, – с затаённой печалью сказал отец и, не дав смешавшемуся Дейдаре ответить, продолжил: – А сейчас послушай внимательно. Ситуация в стране, как ты, я заметил, уже осознал, ухудшается стремительными темпами. Некоторые в среде чистокровной аристократии считают, что с ростом числа не-чистокровных волшебников в социуме их положение во главе стола под угрозой. Однако пугает не это, а появление человека, достаточно сильного и радикального, чтобы придать их возмущению опасный окрас…

Дейдара вскинул голову, пристально уставившись на отца. Вот оно. Вот какой опасностью пахло уже много месяцев.

– Кто он?

– Опасный маг, – тоном отец подчеркнул, что не собирается ничего добавлять к этому определению. – Среди его самых верных последователей многие Блэки и Лестрейнджи. Поэтому я так обеспокоен твоими и Джеймса приятельствами.

– За Джимова Блэка можешь не переживать, – Дейдара постарался говорить взвешенно и ровно, но знал: сарказм просочился в голос. – Сириус слишком глуп и вспыльчив, чтобы двигать какую-то там про-чистокровную идеологию, да. Кроме того, люто ненавидит как минимум мать.

– Вот как, – произнёс отец, беря на заметку. – А что юный Лестрейндж?

– Папа, – Дейдара редко когда обращался к Флимонту настолько фамильярно, но тут уж себе позволил. – Этот Лестрейндж помог мне спасать маглорождённую. Мне кажется, это его отцу следует волноваться за изменения идеологии сына под влиянием приятелей.

Отец улыбнулся так, словно у него отлегло от сердца.

– Я рад это слышать, сын. Но всё равно, сохраняй бдительность.

– У меня она в подкорке, – постучал Дейдара пальцем по виску. Они как раз добрались до портрета Полной Дамы, и та, сонно разлепив веки, буркнула:

– Пароль?

– Хочешь зайти? – спросил Дейдара отца.

– Нет, – он отступил на шаг. – Это ни к чему. Кроме того, мне пора возвращаться.

– Передавай привет маме, – отсалютовал Дейдара и, назвав пароль, исчез в общежитии Гриффиндора.

И без того сомнительной начинки вечер сделался ещё мрачней.

***

Первым делом после завтрака Дейдара оказался на ковре у директора – не лучшее начало воскресенья, но всё же с неотвратимым хотелось покончить как можно скорее. В этом странном кабинете, наполненном жужжанием бесчисленных приборов, Дейдара был впервые и вовсе не испытывал желание когда-либо вернуться.

Дамблдор был задумчив, как способны быть задумчивы лишь старые, опытные, прожжённые политики – Дейдара таких по сенсею знал. Так что на всякий случай от чая отказался (и от печенья, и от лимонных долек, и от лакричных конфет…), в глаза старику не смотрел. И вообще, силился изобразить из себя примерного и весьма встревоженного произошедшим накануне мальчика – насколько хватало актёрских способностей.

– Как вообще вышло, что вы, мистер Лестрейндж и мисс Бенсон оказались вместе на улице в столь поздний час, Дэвид?

– Мы с Лестрейнджем прогуливались, Бенсон, видимо, тоже. Заметив друг друга, мы остановились перекинуться парой слов. Тогда-то на неё и напали, сэр.