Текст книги "Трилистник. Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 57 страниц)

========== Глава 1. Леди из интерната ==========

…Вчера, в пятницу 30 июля 1971 года в небе над префектурой Иватэ в районе Сидзукуиси столкнулись авиалайнер Boeing 727 авиакомпании «All Nippon Airways» и японский истребитель F-86F. В результате столкновения пассажирский самолёт потерял управление и врезался в землю, пилот истребителя успел катапультироваться. На данный момент известно, что в происшествии погибли сто шестьдесят два человека – все, кто находился на борту «Боинга»…

Хината покрутила ручку радио, убавляя звук, и протяжно вздохнула. В последнее время новости не радовали. Постоянно приходили сообщения о всё новых и новых жертвах войны во Вьетнаме, крушений самолётов, переворотов в странах «третьего мира». В какой-то момент Хината зареклась слушать радиопередачи о мировых событиях, однако каждый раз что-то настойчиво тянуло её к приёмнику. Пожалуй, прав Итачи, когда говорит, что шиноби не могут жить без войны.

С момента окончания Четвёртой мировой войны шиноби минуло одиннадцать лет. Шесть – с появления в новой жизни Хинаты… союзника?.. соратника?.. товарища?..

Учихи Итачи.

– Ты вновь слушаешь? – негромко спросил он, тихо войдя в гостиную.

– Не могу не слушать, – опустив взгляд на колени, вздохнула Хината. В распахнутые настежь окна врывался вместе со смехом детей тёплый летний ветер, колыхая ситцевые занавески, но внутри дома всё равно было прохладнее, чем в саду. Почти все воспитанники приюта святой Анны были сейчас там, наслаждаясь солнцем. – В последнее время я всё чаще думаю о той войне.

– Есть предпосылки?

– Кажется, нет. Просто… – Хината снова вздохнула. – Наверное, эти воспоминания никогда не отпустят меня.

Картины крови, раскуроченной земли и тел со страшными ранами, устилающих её. Бледных от усталости и страха товарищей. Учихи Обито, стоящего на голове Джуби. Ужаса на лице Неджи-нии-сана и боли в небесных глазах Наруто-куна, когда она заслонила его собой…

Итачи подошёл ближе и опустился в соседнее кресло.

– Начало переходного возраста и посттравматический шок, накладывающиеся на последние новости, – спокойно произнёс он.

– Посттравматика? – Хината недоверчиво подняла голову. – После стольких лет?

– Всегда, если потрясение глубоко.

Хината сделала паузу, обдумывая.

– Пожалуй, ты прав.

– Хочешь обсудить?

– Спасибо, но я думаю, что нет.

После этого они оба замолчали и занялись каждый своим делом: Хината – вышивкой, а Итачи – изучением учебника по физике. Повисшая тишина была уютной.

За прошедшие годы многое поменялось. Их отношения, начавшиеся страхом и подозрениями, постепенно успокоились, укрепились, плавно перетекли во что-то лучшее, чем сосуществование в отсутствие лучшего варианта напарника. Они по-прежнему много тренировались вместе, но не только в мастерстве шиноби – в математике, физике, географии и прочих предметах начальной школы. В начале отношений боявшаяся оставаться с Итачи наедине, теперь Хината спокойно сидела рядом с ним часами, выполняя домашние задания или обсуждая литературу, медитируя или говоря о доме. Теперь Хината не страшилась закрыть глаза и повернуться спиной. Уснуть в присутствии нукенина. Довериться ему.

За шесть лет изменилось действительно многое, Хината и Итачи прошли сложный путь притирки двух прежде враждовавших шиноби. Тем сложнее было смириться с новой ситуацией. С тем, что пришла пора расставаться.

– Скажи, ты уже знаешь, когда приедут представители школы?

– Всё ещё нет, – отозвался Итачи, мгновенно отрываясь от любимой физики. Его также живо беспокоил поднятый вопрос. – Миссис Стоун не получала письма.

– Вот как… – Хината ковырнула иглой некрасиво лёгшую нить, чтобы расправить крестик. – А хотя бы примерно?

– По моим ожиданиям, в конце этой недели. Может быть, на неделю позже. Но явно не позднее начала августа – в порядке зачисления в этот интернат значится, что с кандидатом будет проведено личное собеседование. Финальное решение о принятии на учёбу должно быть вынесено не позднее середины августа.

– Хорошо, – брякнула Хината и отвернулась.

Итачи закрыл учебник и чуть наклонил голову к плечу.

– Расстроена?

– Чувствую себя некомфортно, – прошептала Хината, стыдясь признаваться в этом чувстве. – Я… очень привыкла, Итачи.

Повисла мимолётная пауза.

– Я понимаю, – в конце концов сказал Учиха.

Хината шумно вздохнула и посмотрела на него. Во взгляде Итачи не было лжи – лишь усталость и толика грусти.

Они смотрели друг на друга долю секунды, а после быстро вернулись к прежним занятиям. Шиноби нелегко говорить о чувствах, а бывшим врагам, сплочённым чужим миром, – и того труднее. Быть может, Хината и хотела бы обнять его, уткнуться носом в плечо и попросить не ехать в престижную школу в Глазго, остаться в Лондоне с ней – но не могла. Быть может, Итачи бы прижал её к себе и пообещал остаться – она так и не узнает.

В приюте святой Анны воспитанники содержались лишь до одиннадцати лет, а после перенаправляясь в другие детские дома или закрытые школы-интернаты – в зависимости от талантов и успеваемости конкретного ребёнка и текущих финансовых возможностей руководства приюта. Итачи и в этом мире показывал блестящие результаты в учёбе; кроме того, его «родители», даже сдав в приют, оставили ему определённую сумму денег, которую миссис Стоун также пустила в дело брони для Учихи места в одном из лучших интернатов Шотландии. Хинату, проявлявшую себя на занятиях не столь блестяще, но весьма хорошо, собирались направить в закрытую школу для девочек в пригороде Лондона.

В последние недели призрак скорого расставания тёмным облаком висел над шиноби.

***

Каждый день, пробуждаясь, Хината вздрагивала от мысли о том, что сейчас она спустится на завтрак в приютскую столовую, по привычке сядет рядом с Итачи, а он повернётся к ней и скажет, что за ним пришли. Но пока каким-то чудом каждый раз страх не сбывался – она спускалась на завтрак, подсаживалась к нему, и они в молчании ели, чтобы после уйти от прочих детей и засесть за книги или разговоры о вечном-насущном. Поэтому и в этот день Хината вздохнула с облегчением, когда обнаружила Итачи со всегдашним спокойствием на лице, обращённом к очередному учебнику.

– Доброе утро, Майкл.

– Доброе утро, Хлоя.

За столом, рассчитанным на четверых, они сидели вдвоём. В приюте Хината была серой мышью, изгоем, а Итачи с самого начала дал понять, что не ищет компании сверстников. Дети быстро это смекнули, и их интерес к закрытому молчаливому мальчику сменился неприязнью и нежеланием связываться. С тех пор, как приют покинул Ланс, милый мальчик, бывший одним из соседей Итачи по комнате, шиноби всегда ели одни.

Хината жевала варёные яйца и тосты и смотрела в окно. Июль стремился к концу, красивый и жаркий, так напоминавший лето в Конохе. А ещё – приносивший воспоминания о том, что прежде, когда ещё была жива миссис Пламм, основательница и прежняя директор приюта, в этом месяце для детей устраивались поездки в Брайтон, к морю. Но больше у приюта не было денег на это: миссис Стоун, теперешняя директор, считала, что устройство детей в хорошие средние школы важнее, чем отдых у моря. В отличие от многих детей, досадовавших, не умея заглянуть в будущее, Хината считала так же. И всё же порой она ощущала укол грусти от невозможности выбраться за пределы удушливого Лондона.

– Как насчёт позаниматься сегодня на улице? – неожиданно предложил Итачи, когда они допивали морс. – Погода хорошая.

– Конечно, давай, – кивнула Хината и, договорившись встретиться с ним на любимом месте под старым каштаном, побежала наверх, в свою комнату, за шитьём.

В этом мире Хината открыла для себя прелесть рукоделия. В прошлой жизни максимум, что она творила руками – икебана, традиционное и обязательное умение для девушки её положения. Однако здесь, в приюте, Хината научилась и нашла необычайно полезным умение вязать и шить; денег у приюта немного, и предпочтительно сохранять одежду пригодной для носки как можно дольше. Теперь Хината могла сама пришить оторванную пуговицу, починить порванную одежду или связать что-нибудь тёплое на зиму. В прошлом году перед Рождеством Хината участвовала в школьной ярмарке и даже заработала пусть небольшие, но всё же деньги своими поделками. Деньги было решено не тратить (хотя так и хотелось пустить их в ход, накупить сладостей к Рождеству…) и отложить про запас; они и по сей день спрятаны на чердаке, вне зоны доступа прочих детей.

Считанные минуты спустя она присоединилась к Итачи, с удовольствием устроилась на ещё прохладной после ночи земле. Сегодня она принесла с собой иголки, набор ниток и выходное платье, в котором на боку появилась прореха – дешёвые нитки распались, теперь нужно прошить заново. Несколько минут Итачи понаблюдал за скольжением иглы отрешённым взглядом человека, думающего о чём-то другом; после отвернулся и принялся чёркать в тетрадке.

Вокруг носились, играя, дети, но шиноби почти не обращали на них внимания. Подняли головы они – в один момент, глядя в одном направлении – лишь когда характерный скрип ворот возвестил о том, что пришёл посторонний. И верно: по дорожке от высоких кованых ворот шла в сопровождении сторожа мистера Мэтьюза высокая статная леди в причудливого кроя летнем пальто из шотландки. Этой женщине не было ещё и сорока, но строгая оправа очков, пучок на затылке и собранное выражение лица добавляли ей лет. То, как она шла, выдавало решительность и определённую властность характера.

Проводив её взглядами до дверей приюта, Хината и Итачи переглянулись. Сердце тревожно забилось, и Хината с трудом взяла под контроль дрожь в руках. Итачи вновь посмотрел на неё со странным, но искренним чувством.

Они попытались вернуться к работе, но стежки у Хинаты совершенно не шли. Боясь испортить платье, она отложила его в сторону и прислонилась спиной к каштану, запрокинув голову и глубоко дыша, очень стараясь не расплакаться. «Вот и всё». Все шесть лет сотрудничества и притирки будут перечёркнуты, канут в небытие. Хината не питала иллюзий. Разделённые расстоянием и сиротским безденежьем, они не смогут видеться часто, может, раз или два в год. Они лишатся связи с родным миром, прошлыми «собой» – Хината боялась этого, поэтому так цеплялась за Итачи все эти годы.

Хината не хотела окончательно превращаться в безликую Хлою Бенсон, и Итачи был единственным фактором, удерживавшим её от этого превращения.

Оторвавшись от записей, Итачи внимательно посмотрел на Хинату, оценивая состояние. После негромко распорядился:

– Иди сюда.

Хината придвинулась ближе, думая, что он хочет её обнять, но Итачи лишь щёлкнул её пальцами по лбу.

– Всё будет хорошо, – произнёс он удивительно успокаивающим тоном.

– Я хотела бы в это верить, – прошептала Хината, прижав ладошку ко лбу.

– Всё будет хорошо, – повторил Итачи. – Всё будет так, как мы того захотим, Хината. В этом мире на нас не давят правила и долг. Здесь мы сами вершим свои судьбы.

– Мы сами… – проговорила Хината, широко распахнув глаза.

Её перебил крик:

– Майкл, Хлоя, подойдите сюда!

Хината дёрнулась, Итачи слегка нахмурился, но оба встали и подошли к окликнувшей их с порога приюта миссис Гибсон.

– Поднимитесь в кабинет директора, – немедленно сказала она, явно торопясь. – Миссис Стоун хочет поговорить с вами.

– Обоими? – пискнула Хината удивлённо.

– Обоими, – подтвердила миссис Гибсон и погнала их наверх.

У дверей кабинета директора шиноби замерли на секунду и обменялись взглядами. Уверенность Итачи придала сил, и Хината мелко кивнула. Он постучал.

– Войдите, – миссис Стоун повернулась к двери и кивнула детям. За годы, прошедшие с принятия ею должности директора приюта святой Анны, она заметно постарела, чуть сгорбилась от повседневных забот и схоронила мужа. Впрочем, её решительный нрав это изменить не смогло.

Леди в шотландке тоже обернулась. Она действительно была далеко не стара, но смотрела строго и в то же время как-то участливо-понимающе. Странное сочетание, но Хинату оно не оттолкнуло – наоборот. Птица надежды затрепетала в душе.

– Майкл, Хлоя, – заговорила миссис Стоун, – это профессор МакГонагалл. Она здесь для того, чтобы обсудить ваше будущее.

– Если быть точнее, предложить вам обоим места в школе, которую я представляю, – продолжила профессор МакГонагалл. Её голос также был строгим с тонкой примесью заботы. – Миссис Стоун сказала, что для вас уже забронированы места в других школах, однако я хочу попробовать переубедить вас. Хогвартс – прекрасное место для получения образования. Наша школа расположена в Шотландии и представляет собой смешанный интернат…

«Смешанный интернат!..» – повторила про себя Хината. Надежда в ней всё росла, душа сомнения.

– Уклон в какие дисциплины имеется в вашей школе, профессор? – спросил тем временем Итачи.

– В Хогвартсе представлены все основные дисциплины, – ответила профессор МакГонагалл. – Перейдя в старшую школу, ученики сами выбирают себе специализацию.

– Школа предоставляет общежития, так? Какова стоимость проживания?

– Пребывание в общежитиях бесплатно для всех учеников. Комнаты рассчитаны на от трёх до пяти студентов в зависимости от типа. Также есть возможность за небольшую плату снять отдельную комнату, но ею редко кто пользуется.

– Вот как… Что ж, и, пожалуй, самый важный вопрос, – Итачи чуть сузил глаза. – Сколько стоит обучение в Хогвартсе? Видите ли, мы – сироты и не обладаем большими средствами.

– Я постараюсь вернуть деньги, потраченные на брони в Глазго и Лондоне, – заверила миссис Стоун, видя, как загорелась Хината.

Профессор МакГонагалл чуть улыбнулась и сказала:

– Обучение в нашей школе детей из приютов спонсируется правительством и частными лицами. Вам не стоит волноваться о стоимости обучения.

– Ух! – шумно выдохнула Хината, тут же под взглядами смешалась и неловко потупилась. Она и представить себе не могла, что кто-то предложит им такие поистине королевские условия!

Однако Итачи, казалось, после этой информации стал настроен более скептично.

– Тогда, к сожалению, я вынужден задать ещё один вопрос, профессор. Почему именно мы двое?

Прежде чем дать ответ, профессор МакГонагалл бегло покосилась на миссис Стоун.

– Я могу поговорить с детьми наедине?

– Конечно, – на удивление просто согласилась миссис Стоун и тяжело поднялась из-за стола. – Я проверю, чем заняты остальные ребята, – и она вышла, а шиноби сосредоточенно повернулись к профессору в шотландке. С минуту она молчала, вслушиваясь в удаляющиеся шаги миссис Стоун, а затем произнесла:

– То, что я вам скажу теперь, может сильно удивить вас, даже напугать. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и дождитесь, когда я всё объясню.

Хината и Итачи молча кивнули, обратившись в слух.

– Случались ли, – заговорила профессор, явно прощупывая почву, – с вами странные, необъяснимые вещи?

Хината удивилась вопросу и в то же время напряглась; она открыла было рот, чтобы дать отрицательный ответ, но Итачи сказал раньше неё:

– В возрасте пяти с половиной лет родители отдали меня в сиротский приют без каких-либо объяснений, – и тон, которым он это произнёс, был полон вежливой прохлады, скрывающей обиду и ярость.

«И как ему удаётся?..» – восхитилась про себя Хината, понимая, что делает Итачи. Подобным ответом он намерен заставить профессора МакГонагалл почувствовать себя виноватой за отсутствие такта в общении – крайне неприятное чувство для британцев, как успели выяснить шиноби. Если же женщина будет ощущать себя виноватой перед ними, добыча информации облегчится.

От ответа Итачи профессор МакГонагалл на мгновенье опешила, а после отвела глаза. «Как по учебнику».

– Это очень печально, Майкл, – тихо сказала она. – Мы ничего не можем сделать с прошлым. Однако теперь и тебе, и Хлое открывается возможность стать частью новой семьи. Семьи Хогвартса и волшебного мира.

Хината в растерянности расширила глаза, но быстро заставила себя собраться. Что значит «волшебного»? Населённого, как в легендах и сказках, феями, гномами и великанами? Где воины с волшебными мечами борются с драконами и злыми колдунами, держащими в плену принцесс? Где ведьмы в полнолуние собираются в сердце леса, варят отвары и ворожат, призывая чуму?..

Мысли оборвались, стоило посмотреть на Итачи. Застывшее на его лице выражение ледяной сосредоточенности говорило, что он обдумывает что-то, быстро составляет план… и, судя по тени узнавания в глазах, фундамент этих размышлений был заложен довольно давно. А это означало – Хината вздохнула – в числе прочего, что её товарищ утаивал от неё информацию. Закономерно, хотя и грустно.

– Вы не могли бы объяснить, что имеете в виду, профессор? – попросил Итачи, перехватив взгляд МакГонагалл. На долю секунды Хината испугалась, что он применит Шаринган, но потом укорила себя за глупость – Итачи не пойдёт на подобный риск, не зная силы оппонента. Волшебницы, если правда то, что она говорит.

– Конечно, – профессор достала из внутреннего кармана пальто тонкую недлинную палочку из тёмного дерева, чем-то напоминавшую учительскую указку. – Помимо обычного мира, к которому вы оба привыкли, в тесном соседстве с ним существует также другой, магический, – она сделала лёгкое движение палочкой в воздухе, и из её конца посыпались цветные искры, обратившиеся в искрящихся животных: собак, птиц и котов. – Населяющие его волшебники используют особую энергию – магию, чтобы творить заклинания. Вингардиум левиоса, – произнесла профессор МакГонагалл, сделав взмах и указав палочкой на подставку для карандашей. Та взмыла на несколько дюймов и зависла в воздухе, после чего пролетела немного в сторону и опустилась обратно на столешницу. – При помощи магии возможно многое, – продолжила профессор. – Превращение одних предметов в другие, перемещение на большие расстояния, создание сложных зелий – это лишь маленькая часть того, на что способны волшебники. Того, чему учат в Хогвартсе.

– Стало быть, Хогвартс – школа волшебства? – педантично уточнил Итачи.

– Именно так, – кивнула профессор МакГонагалл. – Вы оба были записаны в Хогвартс с рождения, так как обладаете магическим талантом. Возможно, за эти годы он неким образом проявлялся в вас… – она сделала паузу, намекающую на то, что собеседники могут добавить свою информацию в разговор. Коротко взглянув на Итачи – он говорить явно не собирался, – Хината сказала:

– Вы правильно сказали в начале, профессор МакГонагалл. Странности. Они с нами случаются иногда.

– Какие же, Хлоя? – участливо спросила МакГонагалл.

– Ну… – Хината с лишь отчасти наигранной нерешительностью посмотрела на сложенные на коленях руки. – Когда я карабкаюсь на дерево, даже на самое сложное, что-то словно не даёт мне упасть, держит на ветках. Или когда рядом со мной кто-то уронил со стола вилку или ложку, я могу заметить и поймать ещё до того, как упавшее долетит до пола.

– Очень интересно, – сказала МакГонагалл, выглядевшая и в самом деле заинтригованной. Хината испугалась – неужели она облажалась? Может, способности, названные ею, такие, на её взгляд, нейтральные, являются странными для волшебников и возбудили подозрение в профессоре?.. – Обычно у маленьких волшебников спонтанные выбросы магии – те странности, которые происходят, пока дети не научатся контролировать свою энергию и творить заклинания – направлены во внешнюю среду: предметы вокруг летают или случайно разбитая ваза склеивается… – профессор погладила Хинату по плечу, и впервые её строгие лицо приняло мягкое выражение. – Всё хорошо. В Хогвартсе вам не придётся прятаться и сдерживать себя.

«Значит, обычно у маленьких волшебников проявления энергии уходят внутрь, на самозащиту или развитие, только если магию подавляют», – догадалась Хината и бросила быстрый взгляд на Итачи. Он, судя по всему, был доволен полученной информацией – едва заметно кивнул.

– Из ваших слов, профессор, выходит, что наше поступление в Хогвартс – дело решённое.

– Мы очень бы хотели видеть вас двоих среди учеников, Майкл, – ответила профессор МакГонагалл, убирая руку с плеча Хинаты. – Поймите, научиться контролировать магию самостоятельно сложно, для детей – почти невозможно! Это опасно не только для вас, но и для окружающих.

«Таких «одарённых» детей лучше держать под присмотром, – закончила про себя за профессора Хината и вспомнила о прозвучавшем в начале разговора: – Школа спонсируется правительством и частными лицами… Значит это, что волшебники имеют собственное правительство или же что их мир подчиняется законам обычного?» Впрочем, это сейчас не главное – можно будет обдумать и позже, когда появится больше сведений. Появится же?..

Хината снова посмотрела на Итачи, на этот раз – почти с мольбой. Она совершенно не чувствовала себя в праве принимать решения, тем более такие большие. И в то же время ей отчаянно хотелось вцепиться в возможность не разлучаться с последним человеком, связывавшим её с домом.

Итачи, конечно же, с лёгкостью прочитал её неумело скрытые эмоции. Чуть нахмурившись на миг, обдумывая, он лаконично сказал:

– Полагаю, для всех будет лучше, если мы примем ваше предложение, профессор МакГонагалл.

========== Глава 2. Долгожданное письмо ==========

С самого раннего утра Дейдара устроился на крыше дома, прихватив с собой утянутые с кухни бутерброды и термос с чаем. В последнюю неделю ожидание почты превратилось для них с Джимом в занятную игру-тренировку: каждому хотелось первым завладеть письмом из Хогвартса.

Что письма придут, не было сомнений. В позапрошлом году также в конце июля заветный конверт был принесён совой Джейкобу Абботу, соседскому мальчишке на два года старше Поттеров. Теперь на каникулах, когда Джейкоб возвращался домой, Джим буквально заваливал его вопросами обо всём – с тех пор, как выпустился Брайан, Джим ощущал страшный голод по части информации о жизни Хогвартса. Его любопытство и настойчивость в добыче сведений были похвальны, и Дейдара всячески их стимулировал. «Фактически, – смеялся про себя подрывник, – ращу себе напарника, да».

Вот уже неделю между ними было молчаливое состязание по захвату утренней почты. Пока счёт был пять – один в пользу Дейдары, в свой единственный проигрышный раз банально проспавшего из-за того, что до поздней ночи обмозговывал один план… Впрочем, сейчас не до него. В кроне высокой яблони Дейдара приметил тёмную макушку Джима, затаившегося среди буйно-зелёной листвы с рогаткой наготове. Подрывник усмехнулся этим приготовлениям братца и устремил взгляд в северном направлении. За то, что заметит сову первым, он не волновался – в глазастости Джим был ему не соперник, особенно теперь, когда основательно посадил себе зрение за книгами. Юфимия, когда выяснила, не знала, то ли ей радоваться, что сын так много читает историю и знает чуть ли не наизусть все художественные произведения о Годрике Гриффиндоре, то ли причитать из-за его ухудшегося здоровья. Впрочем, стоит отдать ей должное, Юфимия прекрасно совместила похвалы с мягким журением, после чего повела Джима к целителям. Те осмотрели его, временно прописали очки и пообещали разработать решение проблемы, подходящее конкретно Поттеру-младшему. Дейдару это насмешило до слёз (особенно с учётом того, что рассказ исходил от недовольно сопящего Джима, ежеминутно теребящего очки в тонкой оправе, примостившиеся на носу), но всё же делиться лайфхаками по тренировке глаз, которые знал каждый шиноби времён Академии, и более сложными методиками за авторством ирьёнинов не стал. Хорошие отношения хорошими отношениями, однако палиться не стоило.

С существованием в роли приёмного сына в семье Флимонта и Юфимии Поттеров Дейдара свыкся, даже находил в нём удовольствие. Мысли о побеге и вольном бытии, в первый год нет-нет да забиравшиеся в его беспокойную голову, сейчас совсем сошли на нет. Слишком уж сильно его свободу никто не ограничивал, в то же время Дейдара имел в этом доме множество приятных бонусов вроде крова, еды, практически любых «игрушек», какие он пожелает, и приятной компании. Стоит признать, что на Поттеровских харчах Дейдара откровенно разленился. Отчасти поэтому подрывник ждал поступления в Хогвартс: как он надеялся, школьные группировки и активное участие в их противостояниях вернут всё на круги своя.

Ну а пока бывший нукенин S-ранга деградировал, ловя сов. Одна, кстати, как раз показалась на горизонте – большая, тёмнопёрая птица, тащившая в клюве два или три конверта. Дейдара прищурился. Эта сова не принадлежала ни его приёмной семье, ни Карлусу и Дорее, ни Брайану, ни Скамандерам или Ковальски. Конечно, это могла быть и деловая почта для Флимонта, но шанс был мал – обычно рабочую почту ему доставлял домовик в тряпице с логотипом компании, основанной Флимонтом. Так что велика вероятность, что на сей раз птица была в самом деле из Хогвартса.

Притаившийся на яблоне Джим, судя по всему, пришёл к тем же выводам. Зарядив рогатку небольшим камнем, он стал целиться сквозь ветки, аж высунув язык от старательности. Дейдару это позабавило, предпринимать что-либо он не спешил – пусть братец попрактикуется! Значительно улучшивший свой навык с тех пор, как Дейдара отобрал у пытавшихся наехать на них магловских мальчишек из соседней деревни и вручил Джиму рогатку, мальчишка попал пролетавшей над ним птице точно в брюхо. Та ухнула от неожиданности – письма выпали из разжатого клюва и устремились к земле. Они упали ровно посередине газона между домом и небольшим яблоневым садом.

Ещё прежде, чем листки коснулись земли, Дейдара снялся со своего места и подскочил к водостоку. По трубе он в мгновение ока спустился вниз и, легко перескочив усаженную лилиями клумбу, ступил на газон в тот момент, когда Джим был почти на траве. Следующие несколько секунд всё решили: Дейдара добежал первым и ухватил письма, а Джим, прыгнувший за ними, растянулся на траве.

– Я победил! – громогласно сообщил Дейдара.

– Нечестно! – заорал Джим, быстро садясь и поправляя очки. – Я сову подстрелил!

– А разве это было нашей целью? – лучезарно улыбнулся Дейдара. – По-моему, задача была заполучить письма, мм.

– А-а-а! – с этим воинственным кличем Джим бросился на Дейдару в стремлении повалить его на землю. Но подрывник без труда увернулся и отскочил в сторону, хохоча и помахивая трофеем, пока Джим поднимался с земли. После этого они устроили догонялки по двору, прерванные окликом высунувшейся из окна Юфимии:

– Мальчики, к столу!

Показав Джиму язык, Дейдара первым вбежал в дом. Задняя дверь из сада открывалась в коридор, и Дейдара минуту спустя, свернув из него направо, оказался в просторной кухне – одном из любимейших его мест в этом мире.

– Доброе утро.

– Доброе утро, милый, – Юфимия одарила его мягкой улыбкой и потрепала по влажным от пота волосам. – С самого утра бегаете?

– А то как же, – усмехнулся Дейдара и положил перед Юфимией конверты с печатью Хогвартса как раз в тот момент, когда в комнату ввалился Джим. – Письма наконец пришли.

– Замечательно! – обрадовалась Юфимия. Взмах её волшебной палочки притянул с разделочного стола пузатый чайник в горошек, из которого в чашки полился ароматный ягодный чай. – Сегодня же и отправимся за покупками!

Глаза Джима мгновенно загорелись.

– Мам, мам, а можно мы заглянем во «Всё для квиддича», а? Уже должны были прийти новые полироли…

То, что время от времени в отсутствие родителей дома ребята таскали из сарая старую «Серебряную стрелу», для Поттеров-старших, конечно же, в определённый момент перестало быть тайной. На удивление Дейдары, Флимонт и Юфимия отнеслись к этому с большим пониманием и разрешили ему и Джиму брать метлу, но ввели определённые правила. В числе прочего, мальчишки были обязаны содержать «Стрелу» в хорошем состоянии – у Флимонта не было на это времени, а Юфимия ничего не понимала в мётлах; повёрнутый же на квиддиче Джим и с любопытством вливающийся в этот культ Дейдара заставили старую метлу сиять новыми красками. Сейчас на неё было любо смотреть: блестящая рукоять, прутик к прутику, новые крепления… В общем, довольны остались все.

– Папа опять с нами не позавтракает? – уже менее радостно поинтересовался Джим, когда они сели за стол.

– Нет, милый. Папа уже ушёл на работу, – покачала головой Юфимия. – У него важные переговоры.

Важные переговоры. Они теперь случались у Флимонта постоянно. Будь на его месте кто-то другой, Дейдара бы уже давно заподозрил любовницу… но это Флимонт Поттер. Он в жене души не чает.

На самом деле, ситуация с отлучками Флимонта и то, каким морально замученным он приходил после своих «переговоров», начинало Дейдару порядком напрягать. Это накладывалось на сообщения: их приносил обычно мрачневший с каждой встречей Карлус, «Ежедневный пророк» предпочитал замалчивать – о нападениях на маглорождённых волшебников, исчезновении пары министерских сотрудников. За кулисами радостного и дружелюбного магического мира явно что-то происходило, и у Дейдары чесались руки от желания выяснить, что да как.

Но с этим, скорее всего, придётся ждать до Хогвартса. Ни приёмные родители, ни Карлус, ни даже Брайан, начавший службу в Отделе правопорядка Министерства магии, не желали делиться с Дейдарой сведениями об изнанке мира. Оберегают, вот же ж. Как полагал Дейдара, в Хогвартсе разжиться информацией будет проще – главное наладить контакт с правильными людьми, в идеале старшеклассниками. Это был, определённо, один из основных пунктов плана того, как следует обустроиться в новом обществе.

Сейчас, когда до Хогвартса ещё целый месяц, можно ещё немного повалять дурака и додумать в деталях ещё кое-что касательно пребывания в школе. В прошлом октябре ему в общей сложности стукнуло тридцать, и Дейдара неожиданно стал ощущать себя чертовски взрослым. Он никогда не планировал жить так долго. Тем более не планировал, что его ментальный возраст будет больше физического почти на двадцать лет. К сожалению и определённой злобе подрывника, это накладывало отпечаток на то, как он теперь мыслил: стал больше строить планов, думать о последствиях. Эх, жаль, Сасори-но-Данна не дожил – порадовался бы преображению безбашенного в прошлом напарника.

Завтрак прошёл под бодрую трескотню волшебного радио, а когда тарелки и чашки опустели, Поттеры направились в свои комнаты собираться. У Дейдары это не заняло много времени – на переодевание во что-то не замызганное травой у него ушла минута от силы, а на то, чтобы провести рукой по торчащим во все стороны светлым волосам, имитируя расчёсывание, и того меньше, – и он первым спустился вниз. Воспользовавшись одиночеством, Дейдара утянул с кухни пару булочек с малиновым джемом, над которыми трудилась домовая эльфа Лолли, и с удовольствием и некоторой показушностью принялся их поглощать, стоило на лестнице зазвучать шагам Джима.