Текст книги "Не отбрасывая тень (СИ)"

Автор книги: F-Fever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)

Она улыбнулась так, словно знала, что я не выдержу.

– Почему ты на его стороне? – спросил я.

– Потому что в девятнадцатом веке, после смерти моего отца, я потребовала свои права на трон, и почти весь Ад был против, потому что я полукровка. Адам встал на мою сторону.

– Тогда от кого он защищал меня, когда я приезжал к родителям? Он приставил ко мне Пола.

– От Судей. С того момента, как ты появился в Аду, он боялся только одного: что рано или поздно они доберутся до тебя.

– Но он мне ничего не рассказал, – произнес я и почувствовал, как от обиды дрогнул голос.

– Я знаю, как это прозвучит для тебя, но он всегда хотел для тебя только лучшего. Всегда. Он одержим тобой и его одержимость на самом деле не знает границ, кроме одной: ты должен быть счастлив.

– Томми, – негромко позвал меня Пол.

С трудом отвернувшись от Ирлен, я посмотрел на него, крепче сжал меч в руках и поднялся по ступенькам на Мост.

Меня шатало.

Пол внимательно посмотрел на меня, но я избегал его взгляд. Остановившись рядом с ним, я протянул ему руку и он сжал мою ладонь.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнул.

– Он на самом деле любит тебя, – тихо произнесла Ирлен; так тихо, что я едва ее услышал. – Очень сильно.

Я не обернулся и не ответил. Пол потянул меня за руку и я зажмурился; сердце дрогнуло и голова взорвалась от хаотичных мыслей, когда Мост исчез из-под моих ног и на несколько мгновений мы повисли в воздухе, падая в бездну. Я даже не успел испугаться или крепче сжать руку демона, когда через несколько секунд невесомости мои ноги вдруг коснулись земли и я распахнул глаза.

Мы стояли на Мосту, который вел к широкой площади, заполненной по меньшей мере сотней демонов. Потолок здесь был так высоко, что я не мог его видеть; он был скрыт за едва заметной пеленой, похожей на туман, и освещалась площадь таким количеством факелов, что казалось, будто здесь светит солнце.

Площадь была выложена ровными черными камнями. Тут и там я видел длинные каменные столы и скамьи, широкие колонны, уходящие высоко в потолок, и, как ни странно, цветы.

Лилии. Они были везде – на колоннах, на стенах, в волосах демониц. Здесь стоял такой тяжелый и плотный запах лилий, что казалось, будто все пропитано им – запахом лилий и пепла.

– Медулла, – констатировал Пол и посмотрел на меня. – Добро пожаловать в сердце Ада, Томми.

========== Глава LXXXIX. ==========

Накинув капюшон одеяния на голову, я поспешил вслед за Полом, стараясь не отставать, и некоторое время мы шли в молчании: я опасался, что нас могут услышать. Отчего-то мне казалось, что в этом городе уши у Судей на каждом шагу и если я открою рот, то все мои слова тут же будут подслушаны, но Пол заговорил первым и быстро развеял мои опасения.

Не самым лучшим образом, правда.

– Они тебя ждут, – угрюмо произнес он, не глядя на меня, и прошел мимо лифтов в широкий коридор. – Если они забрали Его и подготовили для тебя целое представление, то они знают, что ты придешь. Не удивлюсь, если они уже знают о том, что ты здесь.

При мысли об этом меня замутило.

– Разве они не попытаются меня остановить? – спросил я.

– Им это ни к чему, – он качнул головой. – Они хотят разыграть представление. Если они остановят тебя до того, как ты переступишь порог Домуса, то оно так и не состоится.

Я скользнул взглядом по лицам демонов, шедших нам навстречу, и спросил себя – как много из них уже знают о том, что на улицах Медуллы два чужака?

И не захотел знать ответ на этот вопрос.

«Адам», – мысленно позвал я, но он не ответил.

– Может, расскажешь, – заговорил я после короткого молчания, пытаясь отвлечься от тишины в голове, – как так получилось, что ты живешь в Британии, женат на Британском суммусе и ни разу не упомянул об этом за все то время, которое ты меня охранял?

– Обручен, – поправил он и усмехнулся. – Он запретил тебе говорить. Я перебрался в Британию из Америки два с половиной года назад, здесь меня обратили в демона и я встретил Ирлен. Он пришел к ней просить защиты для тебя, когда ты захотел поехать к родителям, и Ирлен предложила ему меня.

– А что ты знал обо мне, когда мы встретились?

– Только то, что мне рассказал Он: тебя необходимо защитить любой ценой. Только потом, после того, как ты получил наводку от Виктора поехать в Ирландию и рассказал мне о том, что обручен с Ним, я спросил у Ирлен, что за чертовщина здесь происходит. И она рассказала мне, что ты Его прошлое.

«Я его настоящее, – хотел добавить я. – И стану его будущим».

Но промолчал.

– А Ирлен? – спросил я вместо этого. – Она была там. Она встретила нас, когда мы были в Ирландии.

– Я предупредил ее о твоих планах. Ты собирался тащиться через полсвета, не сказав ему; я не мог оставить это без ее ведома.

Мы свернули в другой коридор. Я почти не следил за дорогой, позволив Полу вести меня, и когда за поворотом он вдруг остановился, я чуть не врезался в него и вздрогнул, когда он обернулся ко мне. Взгляд ярко-бирюзовых глаз, похожих на линзы, скользнул по моему лицу; он поджал губы.

– Что случилось? – спросил я, глядя на его напряженное лицо.

С минуту он колебался, разрываемый сомнениями, а потом вдруг раскрыл крылья – так резко и неожиданно, что я отпрыгнул в сторону. Они раскрылись с громким шорохом, контрастно яркие – оранжево-синие, до колен, и оранжевые перья торчали среди сапфирово-синих такими причудливыми пятнами, будто брызги апельсиновой краски.

Пол повернулся и перехватил мой взгляд, и я понял без слов. Шагнув к нему, я обернулся по сторонам, чтобы убедиться, что мы не привлекаем внимание, и с готовностью положил ладонь на его крыло.

И увидел Адама.

Я не привык, что чужие воспоминания возникают перед моими глазами сразу; обычно они всплывали из темноты, словно через помехи как на телеэкране, но сейчас я увидел его в ту же секунду, как закрыл глаза.

Я увидел его и почувствовал, как защемило от отчаяния сердце, стоило мне вспомнить, что это всего лишь воспоминание и сам он сейчас где-то здесь, в маленьком городке, пульсирующем темнейшим злом.

Где-то здесь, в сердцевине Ада, он умирает, расплачиваясь за свою борьбу, и где-то там, в воспоминаниях Пола, он стоит, холодно глядя на меня, и в его черных глазах загорается знакомое яркое пламя, когда Он расправляет плечи и делает шаг ближе ко мне, так, что я неосознанно затаиваю дыхание. Меня словно бы на мгновение возвращает обратно в прошлое сильным чувством дежавю, когда он отталкивал меня и не давал мне оставить его; притягивал и скрывал от меня все чувства.

– Мне нужно, чтобы ты защитил его во что бы то ни стало, – тихо произнес он, не мигая, и я почувствовал, как стало тяжело дышать.

– От кого я должен его защитить? – спросил я голосом Пола.

Он склонил голову, и блики от пламени факелов скользнули по его волосам. На секунду его лицо стало напряженным, словно он боролся с собой, чтобы не сказать правду.

– В первую очередь от него самого, – наконец ответил он, соединяя руки в широких рукавах одеяния; от его длинных ресниц на белую кожу падала тень. – Не подпускай к нему никого и не давай ему творить глупости. Ни один волос не должен упасть с его головы. Ты встретишь его в аэропорту с документами и деньгами и не выпустишь его из виду, пока он не вернется домой.

– Домой?

Адам вскинул на меня горящие глаза.

– Ко мне.

Пол не рискнул уточнять. Я ощущал его колебания, пока он боролся с собой, когда Адам вдруг добавил.

– И… задержи его там на несколько дней.

– Зачем тебе это? – с подозрением спросил я. – Он обычный демон. Зачем ты его так защищаешь?

– Это, – он покачал головой, – не твое дело. Твое дело – защищать его. Любой ценой. Если с ним хоть что-нибудь произойдет, я не оставлю от тебя ничего.

– Я не думаю, что Ирлен это понравится, – парировал я.

– Ирлен посоветовала мне тебя как лучшего бойца, – холодно перебил он. – Вот и делай свою работу. Остальное тебя не касается. Достать его домой в целости и защити его, во что бы то ни стало. Больше мне от тебя ничего не нужно.

Воспоминание оборвалось; Пол отступил от меня на шаг. Распахнув глаза, я уставился в одну точку и почувствовал, как стало тяжело дышать.

– Он всегда был таким, – негромко сказал Пол, не глядя на меня. – Его никогда ничего и никто не волновал. Только ты.

Я сглотнул ком в горле и резко одернул свое одеяние, заставив его всколыхнуться. Руки дрожали.

«Адам», – снова позвал я.

Но в ответ была тишина.

– Поэтому я и пошел с тобой сюда, – вдруг добавил Пол, повернувшись ко мне, и я, на мгновение перехватив его взгляд, тут же отвел глаза. – Потому что он просил меня защищать тебя от тебя самого, а ты вознамерился отправиться в сердце Ада, понадеявшись на удачу.

– Потому что он запретил мне идти за ним, – тихо произнес я, и боковым зрением заметил, как он нахмурился. – Когда его уводили, он сказал, чтобы я оставил его там… умирать. У него была демоница, которая видела будущее, и она предсказала его смерть, если я не приду.

– А если ты придешь? – спросил Пол.

– Лучше тебе этого не знать.

Он пристально посмотрел на меня, но ничего не ответил. Скрыв крылья, он быстрым шагом направился вперед по коридору, и я, постояв несколько мгновений и ощущая, как болезненной тяжестью накрывает сердце, двинулся за ним. Два широких коридора мы прошли спокойно, но чем дальше мы заходили вглубь Медуллы, тем Пол становился неспокойнее. Он часто оглядывался, время от времени подгонял меня идти быстрее и, чуть что, тут же хватал меня за руку, останавливая.

А примерно через десять или пятнадцать минут плутаний по коридорам и лестницам он вдруг остановился и я сначала не понял, что случилось, пока не увидел его лицо и не проследил за его взглядом.

Мы стояли перед широкими, высокими, расписными дверьми, и я, к своему ужасу, вдруг понял, куда они ведут: это были те самые двери из видения Греты, которые закрывались за мной и обрывали мое будущее. Увидев их, я вдруг почувствовал, что стою на краю пропасти.

– Домус, – выдохнул Пол.

Я почувствовал, как по коже пробежали мурашки, в следующую секунду вдруг сильный толчок в спину опрокинул меня на живот и от неожиданности я выронил меч. Все произошло так быстро, что я даже не успел сориентироваться; только выставил перед собой руки, чтобы не разбить лицо, и сильно ударился ладонями. Напавший на меня демон попытался скрутить мои руки за спиной; я обратился в демона и полоснул его по рукам, а еще через мгновение Пол столкнул его с меня и я смог перевернуться на спину.

Ящер-анимон, прервавший нашу с Адамом церемонию, поднялся с земли и сжал руки в кулаки, не сводя с нас желтых глаз с вертикальными зрачками. Тяжело выдохнув, он шагнул к нам навстречу, и Пол встал передо мной, скидывая капюшон одеяния с головы. Его руки сжались в кулаки; он склонил голову, пристально глядя на демона и готовясь отразить атаку.

Я поднялся с земли и отступил на несколько осторожных шагов назад, поднимая меч, отскочивший в сторону при падении; ящер неотрывно смотрел на меня, но не нападал. Я мог буквально кожей ощущать, как напрягся Пол рядом со мной, словно натянутая струна.

– Я все равно войду в Домус, – произнес я, глядя в глаза анимона. – Я все равно попытаюсь вытащить его отсюда, даже если это будет стоить мне жизни. Ты не сможешь меня остановить.

– Он знал, что ты придешь, – прищурился ящер, скрещивая руки на груди. – Он не ошибся.

При упоминании Адама знакомая тяжесть легла на сердце; я встряхнул головой, отгоняя мысли и пытаясь проигнорировать боль где-то глубоко внутри, стоило мне подумать о том, что он, запертый здесь наедине со своим худшим кошмаром, знает о том, что я вот-вот приду за ним.

«Адам», – безмолвно позвал я, но он не отозвался.

– Он просил их не трогать тебя, – добавил демон. – Обменять свою жизнь на тебя. Прекрасно знал, что ты не послушаешься и придешь играть в героя.

Я кинулся на него, но Пол перехватил меня поперек груди.

– Он тебя провоцирует, – произнес он, сдерживая меня, и я, сжав зубы, дернулся, пытаясь вырваться. – Не слушай его, Томми.

– Не слушай меня так же, как ты не послушал Его, – прищурился анимон.

Я выдохнул сквозь сжатые зубы и попытался расслабиться, и Пол медленно разжал руки, готовый, если что, снова меня остановить.

– Ты можешь обороняться сколько угодно, – негромко добавил ящер, – но живыми вам отсюда не уйти.

– Попробуй меня остановить, – прошипел я.

– Томми…

– Довольно! – вдруг раздался чей-то голос.

Ящер не обернулся, узнав голос демона, который нас прервал, и, когда он приблизился, я вдруг узнал в нем старого знакомого – того самого с медальоном, который увел Адама с церемонии. На секунду я испугался, что если мы начнем биться, то долго нам против них не продержаться, но демон перевел взгляд с Пола на меня, а потом на ящера и произнес – спокойно, прохладно и твердо, словно убеждал ящера, что так нужно.

– Судьи желают видеть Энтенэбре. Они приказали не трогать его.

– Меня? – переспросил я и почувствовал, как пересохло в горле.

Демон с медальоном перевел на меня равнодушный взгляд и окинул с ног до головы ничего не выражающим взглядом, словно я был частью мебели.

– Да, – после недолгого молчания ответил он. – Они знают, что ты здесь, и хотят видеть тебя. Одного. Сейчас.

Демон махнул рукой за мою спину, и я обернулся, а вслед за мной повернулся Пол.

Огромные, расписные, тяжелые двери Домуса медленно открылись. За ними была кромешная темнота; сколько ни вглядывался, я не видел ни проблеска света, и у меня по коже побежали мурашки при мысли о том, что нужно зайти туда и остаться один на один с теми, кто наводит ужас на весь мир.

Пол посмотрел на меня, но я не перехватил его взгляд.

– Томми, – тихо сказал он. – Если та предсказательница видела, что ты входишь в двери Домуса один, то это плохо кончится.

– Если ты войдешь со мной, все закончится еще хуже: они убьют тебя сразу же. Иди домой, Пол. Я справлюсь один.

Ящер громко и демонстративно фыркнул, но я его проигнорировал. Пол не сводил с меня взгляд.

– Он сказал мне защищать тебя, – произнес он.

– Я снимаю с тебя его приказ.

– Ты не понимаешь.

– Это ты не понимаешь, – я повернулся к нему. – Он там. С ними. И если Грета видела, что у меня нет будущего рядом с ним, если она видела, что я умру от их рук, то пусть так, но я не брошу его там. Я умирал в пяти разных жизнях, но неизменно возвращался к нему. Вернусь и в этот раз.

– А ты подумал о том, каково Ему терять тебя каждый раз? – вспылил он. – Он предупредил тебя, зная, что ты погибнешь, если придешь за Ним!

– И он все равно знал, что я пойду против его приказа.

– Томми…

– Отправляйся домой, – перебил я. – Я не пойду с тобой. Я снимаю с тебя твое обещание защищать меня. Что бы ни произошло за этими дверьми, оно больше не имеет значения.

Пол поджал губы, но промолчал. Скользнув взглядом по лицам демона и анимона, я крепче сжал рукоять меча в руке и повернулся к дверям.

– Иди домой, Пол, – повторил я и добавил чуть тише. – Я справлюсь.

Но уже не обернулся, чтобы увидеть, исчезнет ли он, перенося себя к Мосту. Прислушиваясь к каждому шороху за спиной, я медленно направился к дверям и возле них помедлил, рассматривая их. Они были почти вдвое выше меня, украшенные расписными узорами, без ручек, а на косяках, рядом с большими тяжелыми петлями, виднелись странные символы.

На уровне своего лица на дверях я увидел, что завитки узора складываются в рисунок горящей лилии, и почувствовал, как мурашки пробежали по коже: этот символ внушал мне безотчетный ужас.

Не оборачиваясь, я шагнул за порог и сделал еще несколько шагов вперед, глубоко во тьму.

Тяжелые двери медленно закрылись за моей спиной, а потом вдруг пол под моими ногами засиял: клеточка за клеточкой загорелись квадратные плиты, образуя подсвеченную дорожку, и я, стараясь подавить чувство тревоги, пошел по ним, совершенно не представляя, куда ведет этот путь. Я даже не знаю, сколько я прошел; когда я оборачивался назад, то видел, что квадраты за моей спиной больше не горят и все погружено во тьму.

А потом, за одним из поворотов, дорожка погасла, приведя меня к еще одним дверям. Они были не такими высокими, как главные двери, и единственным украшением на них были большие металлические кольца и нарисованные над ними горящие лилии.

Ощущая, как колотится мое сердце, я шагнул к дверям, уперся в них ладонью, неловко сжимая меч во второй руке, и толкнул.

И они со скрипом открылись.

Помещение, в котором я очутился, было так ярко освещено свечами и факелами, что в первое мгновение после долгого пребывания в темноте меня ослепило. Когда зрение вернулось, я увидел огромную комнату, по размерам напоминавшую наш церемониальный зал. Она была круглой; по периметру стен располагались деревянные скамьи и высокие столы, а пространство в центре, напоминавшее арену для боя, было освобождено от мебели.

У стены входа, между скамьями и стенами, на земле был начерчен полукруг, а в нем, прикрепленный к стене, черный крест. По бокам от креста и над ним к стене крепились факелы; едва дыша, я смотрел, как блики от света пламени и неровные тени танцуют вокруг тела Адама.

Стоя на коленях на черной земле, он был распят на этом кресте; широкие рукава его одеяния были сдвинуты, и его запястья показались мне такими хрупкими в массивных серебряных кандалах, приковывающих его к кресту. Я увидел его склоненную черноволосую голову, расстегнутую застежку одеяния и обнаженную шею, будто кто-то позаботился о том, чтобы ему было удобно и он не задыхался от тугой застежки, напоминающей ошейник.

Мой Адам. В человеческом обличии.

Стало трудно дышать.

Он не поднял головы, когда я вошел. Я сделал несколько шагов к нему и остановился: он был без сознания.

– Адам… – тихо произнес я.

А потом за моей спиной вдруг прозвучал незнакомый голос, и я вздрогнул, когда услышал его, потому что мое жестокое воображение всегда рисовало мне их машинами для убийств, ничего не чувствующими и никогда не сожалеющими.

Но этот голос не был механическим. Он был полон тепла, словно я пришел не на Суд, а на встречу с друзьями, которых не видел сто лет, хоть по нему и нельзя было определить пол говорившего – он не был ни мужским, ни женским, словно его хозяин был бесполым.

– Здравствуй, Энтенэбре.

И я обернулся.

========== Глава XC. ==========

Застыв на месте и крепко сжимая рукоять меча, я откинул волосы со лба и пробежался взглядом с ног до головы, осматривая стоявшего передо мной Судью.

Мое воображение недалеко ушло, когда я представлял себе их: черное одеяние в пол с широкими рукавами и большим капюшоном, надвинутым на лицо так, что оно оставалось в тени и рассмотреть его не удавалось. Он был примерно моего роста и моего телосложения; я представлял себе их вытянутыми вверх, словно тени, угрожающе нависающие над головой и зачитывающие приговор механическим голосом, и был удивлен, когда увидел невысокую и хрупкую фигуру.

– Узнаю эти глаза, – произнес Судья.

Он сделал шаг ко мне и я в ужасе шарахнулся в сторону, но он словно бы даже не отреагировал на это. Медленно, будто находясь в клетке с хищником, он прошел мимо меня, направляясь к Адаму, и, обернувшись, я увидел, что в нескольких шагах от круга стоят еще двое Судей – тоже в одеяниях и с надвинутыми на лица капюшонами. Единственное их отличие друг от друга было в росте: один из Судей был выше остальных примерно на полголовы.

Я втянул носом воздух и не почувствовал никаких запахов, кроме Адама – совсем тонкого и слабого аромата, едва различимого в пепельном воздухе, и я подумал, что это, должно быть, связано с тем, что он без сознания.

– Как мне его не хватало, – тепло произнес Судья, останавливаясь перед чертой круга, за которой на кресте был распят Адам. – Сколько времени прошло…

– Не хватало? – чуть слышно переспросил я.

Не сводя взгляд с остальных двух Судей и держа наготове меч, я подошел поближе и тоже остановился перед чертой. Я не мог видеть лица, скрытого за капюшоном, но почти физически ощущал волны тепла, исходящие от этой невысокой фигуры, когда она чуть повела плечами.

– Мы все способны на эмоции, Энтенэбре, – тихо произнес он. – Скучать по кому-то – это не преступление.

– А похитить его и удерживать насильно? – спросил я сквозь сжатые зубы. – А пытаться его убить? Это тоже не преступления?

Судья тихо усмехнулся.

– Убить? – переспросил он и чуть качнул головой, будто отгонял навязчивые мысли.

А потом он вдруг удивительно легко перешагнул черту нарисованного на земле круга. Просто занес ногу над чертой и перешел ее, будто она была всего лишь рисунком на земле, и в несколько шагов преодолел расстояние от черты до Адама, останавливаясь рядом с ним вплотную. Словно зачарованный, я следил за тем, как Судья положил тонкую, хрупкую ладонь с длинными пальцами и черными когтями на макушку моего демона и как-то любовно погладил его по склоненной голове.

– Это ведь мой любимый ангел, – тепло произнес он. – Это мой любимый ребенок, мое дитя, влюбленное в человеческий мир и короткую человеческую жизнь. Это мой возлюбленный, убаюканный на моей груди, когда его мир начал рушиться, когда он потерял свою семью, свою любовь, себя. Это божество, ради которого в сердце Ада зацвел бы Рай. Убить его? Нет, милый Энтенэбре, я не дарую ему его последний вдох.

Судья задержал ладонь на склоненной голове демона и повернулся ко мне. Я по-прежнему не мог видеть его лицо, но ощущал на себе его взгляд – и у меня от него по коже мурашки бежали.

– Это сделаешь ты.

На несколько мгновений воцарилась тишина, пока до меня доходил смысл его слов. Я перевел взгляд на других Судей, будто пытался понять, не послышалось ли мне это, но они молчали, глядя на меня, и я качнул головой, заставив непослушную челку снова упасть на глаза.

– Я? Убью его? Никогда.

– Ты убьешь его сам, если не захочешь увидеть его смерть. Один раз мы уже даровали ему милосердие, но он им пренебрег. Мы не даем третьих шансов даже тем… кого любим.

Голос Виктора всплыл в моей голове: «если будет необходимо, убей его. Одно нахождение рядом с ними – уже пытка».

Я передернул плечами и крепче сжал меч в руке, широко распахнутыми глазами глядя на то, как черная фигура из моих кошмаров задумчиво гладит по голове того, за кого я бы умер, не раздумывая.

– Мне бы хотелось сохранить ему жизнь, – тихо сказал Судья, легонько взъерошив иссиня-черные волосы Адама, – но он не хочет моей помощи.

– Поэтому вы рассчитываете на то, что его убью я? – спросил я сквозь зубы и добавил чуть резче, с трудом скрывая ярость в голосе. – И уберите руку, ваша честь. Вы трогаете моего мужа.

Судья тихо рассмеялся, но руку отнял и тут же соединил их в широких рукавах, поворачиваясь ко мне.

– У тебя все тот же бойкий характер, как в твоих предыдущих жизнях, – с хорошо слышным в голосе восхищением произнес он. – В тебе всегда был огонь, Энтенэбре. Адам летел на этот огонь как мотылек на пламя. Кто бы мог подумать, что ты его и погубишь…

Я сделал резкий шаг к нему и вдруг натолкнулся на преграду – такую же, какую возвел Адам вокруг нас с Гретой на церемонии. Понимая, что в полукруг мне не попасть, я в бессильной ярости несколько раз ударил по невидимой стене ладонью и почувствовал, как к гневу примешивается отчаяние.

– Его нельзя убить! – воскликнул я, опускаясь на колени перед чертой и не сводя взгляд со склоненной головы моего демона. – Высвободится слишком много энергии, он рассказывал мне… Вы не можете…

– Медулла поглотит ее, – безмятежно ответил мне Судья. – На то она и сердце Ада. Сердце Ада уже знавало боль утраты. Оно выдержит.

– Я не стану убивать его. Если понадобится, я буду защищаться, но его я не трону.

– Глупый малыш Энтенэбре, – тепло произнес Судья.

Он вышел из круга и остановился рядом со мной. Я не сводил взгляд с Адама и лишь ощущал, как между глухими ударами сердца напрягается, словно пружинка, мое тело: Судья остановился почти вплотную ко мне, возвышаясь надо мной, будто фигура из моего кошмарного сна, и я был готов отразить любую внезапную атаку.

– Зачем, ты думаешь, принц дал тебе меч, обагренный его кровью? – спросил Судья; его голос звучал тихо и высоко надо мной, будто через толщу земли и небеса. – Зачем отправил тебя к ангелу? Ты пришел не вершить правосудие, маленький храбрый демон, ты пришел даровать милосердие. Ты пришел избавить его от боли.

– От какой боли? – чуть слышно спросил я, не поднимая головы. – Вы единственные, кто причиняет ему боль.

– От той, с которой он живет и которую держит на своих плечах. Я знаю его давно, Энтенэбре. Единственное, чем ты можешь отплатить ему за его вековую любовь – это дать ему покой. Ты можешь дать ему умереть, а можешь оставить его здесь и смотреть, как он угасает, лишившись всего.

– Не всего, – я покачал головой и поднял глаза, снизу вверх глядя в его лицо, скрытое тенью капюшона. – Он не лишится меня. Я никогда не предам его.

Судья склонил голову набок. Мне показалось, что он заинтересовался моими словами, потому что после короткой паузы он заговорил снова и в его голосе звучало любопытство.

– Попробуй оправдать его, не приводя в аргументы любовь. Скажи, почему он должен жить, но не опирайся на то, что ты любишь его. Он потерял мир. Он лишился любви и семьи. Он заточен под землей.

– Он не лишился меня. Я его любовь и я здесь, всегда буду здесь. И я откажусь от всего, если понадобится, и запру себя здесь рядом с ним, но он – единственное, что у меня есть, и я не убью его.

Судья отвернулся. Он сделал несколько шагов в сторону, прошел мимо других двух Судей, о чем-то раздумывая, а потом остановился и повернулся ко мне. Я так напряженно ожидал его ответа, что почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– И ты предпочтешь смотреть, как он мучается? – спросил он. – Ты можешь убить его быстро, а можешь смотреть, как он медленно гаснет, теряя все, что у него осталось, включая тебя. Когда ты обрекаешь его на такие пытки, ты помнишь о том, через что он прошел и что может выдержать? Он сломается. Он не выдержит.

Ком в моем горле вдруг раздулся так сильно, что показалось, будто он занимает всю мою глотку и мешает мне вдохнуть.

– Значит я буду защищать его, – ответил я. – Я не знаю, для чего на самом деле Виктор дал мне это меч, но, если понадобится, я буду биться. Я защищен кровью ангела, никто из демонов не может меня и пальцем тронуть.

– Твоя смелость похвальна, Энтенэбре, – ответил мне Судья. – И глупа ровно настолько же, насколько героична. Ты не победишь в этой битве. Никакие небеса не смогут защитить тебя от нас. Ты можешь умереть, защищая его, а можешь сохранить жизнь тем, кого ты любишь, отпустив его.

Затаив дыхание, я неотрывно смотрел на него, ощущая, что мы подошли к тому вопросу, которым я мучился все это время: зачем я им на самом деле и чего они хотят от меня, если Адам намного сильнее и опаснее всех моих жизней вместе взятых.

Внезапно пробежавший по спине холодок не помешал мне съязвить, оскалив зубы.

– Отпустив – то есть убив? Просто потому, что вы не можете допустить, чтобы он стал сильнее вас? А он станет. Если мы поженимся.

Судья чуть опустил плечи. Он сделал несколько маленьких и осторожных шагов ко мне, словно приближался к дикому зверю и не знал, чего ожидать.

– Ты когда-нибудь задумывался о том, почему ты? – спросил он, понижая голос и склоняя голову набок.

Я растерялся.

– Потому что он любит меня?

– Потому что он сделал тебя таким, – мягко поправил он. – Он полюбил тебя. Своей любовью он вылепил из тебя произведение искусства, Энтенэбре. Из века в век он находил тебя, все твои перерождения, чтобы снова потерять – и это делало сильнее вас обоих. Нахождение рядом с нами пытка потому что мы напоминаем ему обо всех его поражениях. Ты не знаешь, через что он прошел, когда терял тебя. Он пожертвовал всем ради тебя. Если вы обручитесь, ты сделаешь его самым могущественным демоном за всю историю, потому что ты – орудие небес. Твоя любовь не знает границ. Ты обратишь его в чистый источник силы. И это единственная причина, по которой твой с ним брак не может быть допущен. Он – разрушение. Он – смерть. Если он получит такую силу, он уничтожит все.

– Не прикрывайтесь благими намерениями сохранить мир, – ощетинился я. – Вы хотите убить его. Убить его моими руками. Я не пойду на это.

– Мы хотим помочь тебе сохранить тех, кого ты любишь, – он сделал еще шаг ко мне и вдруг опустился на землю рядом со мной, подгибая под себя ноги. – Ты – свет, Энтенэбре. Никто из нас не хотел бы так глупо уничтожить столь храброе и чистое сердце, как твое. Мы предлагаем тебе наше милосердие.

– И чего оно будет мне стоить?

Судья развел руками.

– Это зависит от тебя. Ты можешь убить его и избавить от мучений, а потом вернуться домой. Можешь биться за него и проиграть. А можешь… присоединиться к нам.

Я сделал порывистый вдох и чуть не поперхнулся воздухом.

– Присоединиться к вам? – изумленно спросил я.

– И сохранить жизнь всем, кого ты любишь, – сказал Судья и мягко добавил. – Кроме него.

– Я не понимаю…

– Единственная цена нашего милосердия – это твое согласие. Ты можешь присоединиться к нам и стать еще одним Судьей, а можешь вернуться домой и занять престол своего супруга. Все его земли перейдут к тебе. Все твои друзья останутся живы. Мы не придем больше ни за кем; мы не тронем тебя и тех, кто тебе дорог. Ангел и принц получат статус неприкосновенности. Мы никогда не вмешиваемся в войны между империями, но если ты присоединишься к нам, твое слово всегда будет решающим, а наша сторона – определена заранее.

– И единственное, что я должен сделать…

– Убить его. Убей его или дай свое согласие на его смерть. Никто из нас не причинит ему боли. Мы хотим отпустить его. Ты лучше других знаешь, через какой кошмар он прошел; ты видел его суд в его воспоминаниях.

– А если я откажусь?

Судья помолчал. Я испытующе смотрел на него и боялся даже пошевелиться, сжимая меч в онемевших пальцах.

– Как бы ни было нам жаль, – произнес он наконец, – но ты падешь вслед за Адамом.

– А после меня Европейская и Британская империи, – пробормотал я.

Судья неопределенно повел плечами.

– Это цена, которую мы назначаем за наш дар, за то, чтобы ты получил неограниченную силу и власть. Твое сердце чисто и открыто, милый Энтенэбре; тебя ждет большое будущее, но оно не может быть связано со тьмой. Адам погубит тебя так же, как губил твои предыдущие перерождения. Его любовь – это яд. Он душит тебя, пытаясь сохранить твою жизнь. Неужели он стоит того, чтобы пожертвовать всем ради него?

– Вы назвали меня светом, – сказал я. – Из этого разве не следует, что я не смогу существовать без тьмы? Она нужна мне. Он нужен мне. Без него я не свет.

– Это твой ответ?

– Да. Это мой ответ. Мои друзья не ждут, что я вернусь живым из Медуллы, но, если бы хоть кто-то из них знал, что я принял ваше предложение, они бы предпочли видеть меня мертвым.