Текст книги "Не отбрасывая тень (СИ)"

Автор книги: F-Fever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

– Тебе лишь нужно защитить его и девушку. Они оба нужны Судьям. И Судьи не оставят никого из нас в покое, пока не доберутся до них. Тебе нельзя оставлять его одного, потому что встречи с ним они жаждут больше, чем с тобой. До тебя они всегда успеют добраться. А если они заполучат девушку… все будет кончено.

Он холодно и как-то ненатурально усмехнулся, будто заставлял себя, а усмешка больше напоминала оскал зверя – раненого, но готового защищаться до последнего вздоха.

Я видел Его руки и видел, как Он крепко сжал запястье одной руки пальцами второй; так сильно, что когти впились в кожу, но Его лицо осталось спокойным, будто Он не ощущал боли.

Зато ее почувствовал я. Она вдруг отозвалась слабым эхом в моем правом запястье; я почувствовал ее едва ощутимый, но такой реальный след, что с трудом удержался, чтобы не поднести руку к глазам и не убедиться, что моя кожа чиста.

– Беспокоишься? – поддел Он, глядя в глаза принца сверху вниз. – Тебе бы и самому не помешало подумать о спасении. Спасай то, что дорого тебе, потому что они придут и за тобой тоже, когда ты перестанешь представлять для них ценность. А когда они уничтожат нас, ты больше не будешь им нужен.

Он выдержал паузу и добавил, и в темных глазах загорелось пламя.

– Ты нравишься им сейчас, пока ведешь со мной эти кошки-мышки, но когда они поймут, чью сторону ты выбрал… Я обреку тебя на поражение.

– Я не боюсь проиграть, – Виктор склонил голову набок, глядя на Него. – То, что мне дорого, не хочет ни моей веры, ни моего спасения. А ты можешь защитить Томми. И ты прекрасно знаешь как.

Замерший за креслом Сайер пристально посмотрел на принца. На какое-то мгновение маска воспитания и привитых ему манер Англии девятнадцатого века словно бы стала совсем прозрачной, обнажив растерянность и недоверие, промелькнувшие в его взгляде. Я не знаю, почувствовал ли это принц, не сводивший с Него ни на секунду такой взгляд, словно он находился в одной клетке с голодным хищником, но Он точно заметил, потому что в следующий же миг встретился с Сайером глазами. Они посмотрели друг на друга, может, обменялись какими-то своими мыслями, на схожей эмоциональной волне, а потом Сайер опустил глаза, а Он чуть нахмурился и посмотрел на меня. Мне показалось, что Он хочет что-то сказать мне или, может, позвать меня к себе; Он выглядел сосредоточенным и напряженным, будто обдумывая что-то, но Он промолчал, а я, дернувшись было к Нему в готовности подойти, снова застыл у двери, сжимая дрожащие руки в кулаки.

Видимо, Он мысленно спросил что-то у принца, потому что Виктор покачал головой и снова подпер ее рукой.

– Они только подозревают, – вслух ответил он. – Но это ничего не меняет. Они придут уничтожать и им будет все равно. Самое лучшее для вас обоих – уехать, залечь на дно и пожениться как можно скорее.

– Томми не переживет церемонию.

– Ты выжидаешь для повышения шансов, но они сведутся к нулю, если Судьи придут. Они не дадут вам завершить церемонию. Это будет той самой бомбой, которая подорвет их власть. Они это понимают. Если пошли слухи, то скоро они должны будут предпринять меры.

– Эта бомба могла взорваться еще два века назад, когда ты вмешался, – процедил Он.

– Они осудили тебя не за смерть тех демонов, которых ты убил, – холодно ответил Виктор, – а за то, что ты полюбил. Им нужен был предлог.

– И ты его предоставил.

Виктор резко поднялся с кресла и шагнул к Нему. Сайер заметно напрягся и вытянулся, будто по струнке, готовый, если будет необходимо, вмешаться. Я почувствовал, как сводит от боли сжатые в кулаки руки, но был так взволнован переменой атмосферы и нарастанием напряжения, что не мог заставить себя даже разжать пальцы.

Виктор был на полголовы ниже и выглядел более хрупким рядом с Ним, но сейчас, разъяренный, с горящими глазами, казалось, он не уступает Ему в силе.

Он не отступил, лишь поджал губы, надменно и с презрением глядя на принца; они стояли практически вплотную друг другу, и создавалось ощущение, будто даже воздух между ними искрит.

– Я никогда не хотел его убить, – сквозь зубы произнес Виктор, не сводя с Него тяжелый взгляд насыщенно-фиолетовых глаз, которые, казалось, даже еще сильнее потемнели. – Он поддался.

– Люди более неустойчивы к твоим чарам, – жестко ответил Он. – И ты должен был знать, что если он поддастся, то ты его убьешь. Ты должен мне – и я говорю не только о его смерти. Я говорю о том, что я пощадил тебя. Твоя жизнь принадлежит мне и я заберу ее тогда, когда сочту нужным.

Виктор выдохнул. Я не знаю, что почувствовал или увидел Сайер, но он вдруг чуть подался вперед, будто хотел броситься между Ним и принцем; его губы шевельнулись и тут же сжались в тонкую линию, и я неожиданно для себя понял: у него вырвалось имя. На одно мгновение Сайер потерял свой вековой контроль и беззвучно позвал принца, но тут же пожалел об этом.

Если бы я не следил за ним, я бы ничего не заметил, но я не был уверен, что это ускользнуло от Него или от самого Виктора, который, услышал он этот зов или нет, однако отступил на полшага назад.

– Это был мой ход в нашей войне, Адам, – принц скользнул взглядом по Его лицу, опустился по скулам на губы и по щекам поднялся обратно к глазам. – Я собирался сделать ход, но я не собирался ставить шах и мат.

– А кто сказал тебе, что игра закончена? – жестко усмехнулся Он. – Она продолжается и сейчас. Она будет продолжаться всегда. Всегда это будут не отношения, а ходы. Всегда ты будешь пытаться ранить, а я буду тебе отвечать. Это никогда не изменится.

– В твоих силах изменить правила игры. Если бы Томми не попал в мои владения тогда и не нарвался на моих демонов, что было бы сейчас? Ты не справишься один против Судей. Я должен тебе и я выбрал сторону, но они уже прокляли тебя один раз, им ничего не стоит убить тебя, чтобы ты не создавал проблем и дальше.

– Они не любят убивать, – холодно улыбнулся Он и чуть опустил голову.

– Ты хочешь видеть Томми таким же проклятым, как ты сам? Ты переживаешь свое заключение, но спроси у него, выдержит ли он.

Он поджал губы. Виктор посмотрел на меня, и я вздрогнул, увидев, как потемнели его глаза.

– Как ты думаешь, – сухо обратился он ко мне, – что будет с тобой, если ты застрянешь в Аду, проклятый и одинокий? Что будет с тобой, если они заберут твою любовь, твою свободу и все, что у тебя есть? Что с тобой будет, если они убьют Адама у тебя на глазах или, что еще хуже, заставят тебя убить его?

Кровь отхлынула от моего лица; я почувствовал, как побелел и как язык вдруг распух во рту, мешая мне сказать хотя бы слово в ответ.

А в следующую секунду Он резко схватил Виктора за плечо, сжимая пальцы, и принц повернулся к Нему. Воздух вокруг них взорвался снопом электрических искр; с минуту они всматривались в глаза друг друга, будто мысленно боролись, а потом принц прошипел, даже не пытаясь вырвать свою руку.

– Мы падем против них. Мы все обречены, если вы не поженитесь.

– Почему?

Вопрос вырвался у меня раньше, чем я успел его осознать; голос прозвучал хрипло из-за долгого молчания. В наступившей после него тишине никто из демонов не шелохнулся; Сайер не сводил взгляд с Него и Виктора, словно сканируя атмосферу вокруг них и улавливая мельчайшие перемены.

А потом Он отпустил плечо принца и улыбнулся. Сухо, бесстрастно, больше демонстрируя клыки, чем действительно улыбаясь.

– Скажи ему, – произнес Он, и Его голос прозвучал насмешливо, будто Он хотел, чтобы Виктор рассказал мне какую-то смешную шутку.

Лицо принца оставалось непроницаемым, когда он переспросил, передернув плечами.

– Разрушить между вами то, что тебе удалось наладить?

– Он хочет знать, – процедил Он, – а ты единственный, у кого нет интереса в том, чтобы его обманывать. Мне он не поверит.

Меня вдруг бросило в жар; я задохнулся и почувствовал, как заколотилось в груди сердце, придавленное тревогой. Не сводя с Него взгляд, Виктор склонил голову набок и заговорил громче, явно обращаясь ко мне, но даже не повернувшись в мою сторону.

– Судьи не допустят того, чтобы Адам вступил с кем-то в брак, потому что он один из самых сильных демонов в Аду и он очень обособлен от демонического сообщества.

Выдержав паузу, принц посмотрел на меня, и, словно по команде, ко мне повернулись Сайер и Он. Я посмотрел на лица всех троих – чуть взволнованное, надменное и не выражающее никаких эмоций, – и вдруг понял, что выражение своего лица не осознаю вообще, и даже не имею представления, какая из эмоций на нем отражается.

– И если даже Адам заключит брак с кем-то вроде тебя, – продолжил принц и мягко улыбнулся, будто пересказывал мне свое любимое воспоминание из детства, – я имею в виду твою посредственную демоническую натуру, – это сделает вас обоих самыми могущественными демонами за всю историю существования Ада. Сильнее всех суммусов. Сильнее Судей.

Я перехватил Его взгляд и проглотил рвущийся из горла вопрос «это правда?». Наверное, Он все же заметил недоверие в моих глазах, но ничего не сказал; нахмурившись, Он отвернулся, и Сайер, уловив движение с Его стороны, тут же обернулся к Нему. Они снова встретились глазами и промолчали.

– Поэтому ты так меня оберегаешь? – спросил я; голос дрогнул.

Он даже не повернулся в мою сторону.

– Но… если все так просто, – я снова посмотрел на принца, – то почему я? Почему не любой другой демон? У Него было два века, чтобы выйти замуж.

Насыщенно-фиолетовые глаза принца загорелись. Я еще не слышал его ответ, но он мне уже не нравился.

И я не ошибся.

– Потому что он не может обручиться с кем попало, – ответил Виктор так, словно это было смешной шуткой. – Часть проклятия, которую на Адама наложили Судьи, заключается в том, что Он может заключить брак только с обращенным демоном… и в человеческой жизни он должен быть музыкантом. Адам может обручиться только с тем, чья музыка привлечет темный мир.

Наступила тишина. Такая непроницаемая, что, создавалось впечатление, будто если я попробую заговорить, то не услышу и звука. Ни Сайер, ни Он не взглянули на меня, а я, открыв было рот, тут же его закрыл, даже не представляя, что я могу сказать.

Голова словно бы опухла от количества информации и мыслей, которые вдруг забурлили в ней так сильно, что казалось, будто из ушей вот-вот дым пойдет.

Захотелось открыть дверь, выйти из комнаты и зайти снова, когда атмосфера в покоях изменится, может, выгорит в камине или впитается в гладкий камень, но не будет обматываться удавкой вокруг моей шеи.

Я сделал глубокий вдох носом и почувствовал запах тлеющего дерева.

– О, – только и смог вымолвить я. – О. Музыка. Это… многое объясняет.

Почему-то вспомнилось, как я впервые увидел Сафину на концерте, как перехватил ее взгляд, когда она подошла поближе к сцене. Тогда я отметил, помимо ее сногсшибательной внешности, еще и крадущуюся походку. В то время мне казалось, что в этом была часть ее очарования.

Сейчас, после того, что я услышал, мне казалось, будто бы тем вечером в клубе, в лице Сафины ко мне крался весь темный мир, обрекший меня на боль, слезы, лезвия чужих мечей и холодное безразличие.

Она кралась ко мне, привлеченная музыкой, чтобы затащить меня под землю и принести Ему, как лиса приносит пойманного зайца своему выводку – еще живого, раненого, чтобы они сами учились охотиться и убивать.

– О, – растерянно повторил я, прикрывая глаза.

Рука сама дернулась к глазам; я не знаю, чего я хотел – потереть переносицу, закрыть их, коснуться лба и убедиться, что он не горит от всех этих кипящих мыслей, и что лихорадка, терзающая мое тело, так и осталась не более, чем просто фантазией, но моя кожа была холодной, а пальцы дрожали.

Мне вдруг до безумия сильно захотелось проснуться в своей постели, обнять своих родителей и взять в руки гитару.

Мне вдруг дико захотелось исчезнуть и никогда не вспоминать об этом мире.

– Я должен вернуться в свои владения, – негромко произнес Виктор.

Я поднял на него взгляд. Принц неотрывно смотрел в Его глаза, словно ожидая ответа, но Он лишь равнодушно повел плечами.

– Я распорядился отвести девушку в темницу, – добавил Виктор, и его глаза блеснули. – Думаю, у тебя к ней есть вопросы.

А затем он вдруг повернулся ко мне.

– И тебе ей тоже есть что сказать.

– Мне? – переспросил я. – Но…

– Мы спустимся к ней, – холодно перебил Он. – А Сайер проводит тебя к Мосту.

Принц улыбнулся. Он переступил с мыса на пятку, повернулся на каблуках и посмотрел на Сайера. Демон спокойно перехватил его взгляд и убрал руки из-за спины, разминая затекшие пальцы; он снова выглядел непоколебимо спокойным.

– Я буду держать тебя в курсе происходящего, – добавил Виктор, снова повернувшись к Нему. – Но время идет и оно играет против нас. Медлить нельзя.

– Приму во внимание, – отозвался Он.

Я отступил от двери, пропуская Виктора и Сайера, идущего следом за принцем. Ноги стали ватными; я переступил на месте, поморщился, почувствовав покалывание, и вздрогнул, когда Он вдруг коснулся моей руки. Он задел ладонь длинным когтем, а потом неуверенно, будто боялся, что я отдернусь, взял мою руку, выпрямил мои пальцы, вложил в свою ладонь и накрыл второй рукой сверху.

Я перехватил Его взгляд. Он выглядел кротким, словно бы даже сожалеющим.

– Хочешь поговорить? – тихо спросил Он.

Я в смятении смотрел на Его лицо и не знал, чего я хочу – накричать на Него, исчезнуть, ударить или сказать, как сильно я…

Как сильно я что?

Я запутался во всем этом. Это как один непрерывный ночной кошмар.

– Все это время ты знал, – так же тихо ответил я. – Знал, что не собираешься меня убивать или бросать. Знал, что я единственный, кто может обойти твое проклятье, потому что я человек, обращенный в демона, и я привлек музыкой демонический мир. И все это время ты издевался надо мной.

Он затаил дыхание.

– Томми…

– Не сейчас, – я резко вырвал руку из Его пальцев и опустил голову, прячась от Него за челкой; захотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать ни единого слова. – Мне надо… переварить это. Я не хочу говорить. И не хочу слышать твои оправдания.

Он помолчал.

– Тогда я собираюсь к Грете. Думаю, тебе стоит пойти со мной.

Несколько мгновений я колебался, но потом неуверенно кивнул. Мне хотелось побыть в одиночестве и обо всем подумать, но в то же время я был заинтригован словами Виктора о том, что она хочет что-то мне сообщить, учитывая, что я видел ее впервые в жизни, а вот она, судя по всему, слышала обо мне.

А еще теперь, когда открылась правда о том, почему Он так помешан на мне, я, выходя из комнаты, вдруг поймал себя на мысли, что не смог бы взлететь даже при всем желании, словно эта раскрытая тайна еще одним грузом легла на мои плечи.

========== Глава LXXI. ==========

Мы спустились в подземелье в молчании. Без слов Он отворил тяжелую кованую дверь и так же молча отступил в сторону, пропуская меня внутрь и глядя на меня, но я не перехватил Его взгляд.

В первую минуту я машинально затаил дыхание и застыл, ожидая, пока глаза моего человеческого обличия привыкнут к темноте. Помимо нечеловеческого холода, здесь стоял запах затхлости и смрада, словно на болоте; я попробовал дышать через рот, а не через нос, и выдохнул так тяжело, что Он посмотрел на меня, но ничего мне не сказал. В привычке ли дело или в том, как хорошо Он скрывал все эмоции, я не знаю, но Его как будто бы запах и вовсе не смущал.

Не могу с уверенностью сказать и о том, что Грета ждала нас, но когда Он отворил дверь и отступил на шаг, пропуская меня вперед, я почувствовал на себе ее взгляд еще до того, как мои глаза привыкли к темноте. Настороженно заглянув, я переступил порог, поймав себя на том, что пытаюсь двигаться бесшумно, и тут же обернулся к Нему. Он закрыл дверь за нами, на мгновение перехватил мой взгляд и повернулся к девушке.

Грета смотрела на нас; ее ярко-зеленые глаза чуть светились в темноте, как у ночных животных. Она сидела на полу, в полукруге тусклого света от настенного факела; когда Он прикрыл дверь, сквозняк ворвался в темницу, и пламя, напуганное резким порывом, затанцевало, удлиняя и уменьшая бледные тени, окружившие девушку, будто шакалы. Скованные кандалами руки лежали на ее коленях, словно неодушевленные предметы; капюшон был снят, и длинные рыжие волосы на фоне черного одеяния напоминали покорный огонь, хищника, которого ей удалось приручить.

Он подошел к клетке первым и остановился, всматриваясь в ее лицо через прутья. Я замер чуть позади Его плеча, почти не дыша и забыв даже про отвратительный запах.

С секунду она настороженно и с опаской смотрела на Него, а потом улыбнулась и заговорила тихим, бархатным голосом, разогнавшим мурашки по моей коже.

– Давно не виделись, Владыка.

– Я представлял себе нашу встречу немного иначе, – отозвался Он.

– Не надеялся увидеть меня живой? – поддела она.

– Ты всегда умела выбираться из сложных положений, но увидеть тебя в заключении у Виктора, пожалуй, я не ожидал. Прошу извинить его, он бывает не слишком снисходителен к тем, кто ниже по рангу.

Она откинула голову, прислоняясь затылком к стене, и негромко рассмеялась, демонстрируя ровные белые зубы… с короткими, человеческими клыками.

Я в недоумении потянул носом воздух и неожиданно для себя выпалил.

– Она – человек?

Девушка перестала смеяться и с улыбкой посмотрела на меня. Заинтересованный взгляд скользнул по мне с ног до головы и остановился на моем лице; она улыбнулась шире, словно ребенок, предвкушающий подарок, и чуть передернула плечами.

– Дьявольского во мне не меньше, чем в самых страшных исчадиях Ада, милый, – ответила она, сверкая ярко-зелеными глазами.

– Зачем Судьям нужен человек? – спросил я, переводя на Него взгляд.

Он помолчал. Перехватил взгляд Греты, будто предостерегая ее от ответа, Он вытащил откуда-то из складок одеяния темно-серые перчатки.

– У нее редкий дар, – после паузы ответил Он, и Грета склонила голову набок, с интересом наблюдая, как Он их надевает. – Она… может предсказывать то, что произойдет в ближайшем будущем. Единицы демонов способны к этому, потому что считается, что приподнять завесу будущего могут только воины добра. Они считаются редкими бриллиантами в нашем мире; сколько я помню, за наших всегда шла борьба. Подойди ко мне.

Последнюю фразу Он произнес, обращаясь к девушке и просунув руки в темно-серых перчатках через решетку.

Грета же лишь усмехнулась.

– Не зайдешь в клетку? – насмешливо спросила она. – Не сожгу ведь я тебя.

Шутка осталась без внимания; Он не ответил. Подавив вздох и придерживаясь за стену, Грета поднялась с пола. Тяжелые цепи, лежащие, будто змеи, на ее коленях, громко лязгнули, когда она выпрямилась, а первый шаг она сделала с таким трудом, словно ее удерживала невидимая сила.

Когда она подошла, я увидел, что ее одеяние местами истончилось и протерлось, а на рукавах виднелись серые следы грязи и пыли, несмотря на то, что сама она была чистой и аккуратной, а от волос слабо пахло травами – теми самыми и знакомыми, которыми меня омывала демоница во владениях Виктора, когда приводила меня в порядок после драки с его подданными.

Вблизи я вдруг заметил, что в левом уголке над верхней губой у нее маленькая родинка; что ее глаза не чисто-зеленые, а разбавлены светло-коричневыми пятнышками; что рядом с правой бровью у нее виднеется маленький и узкий шрам, похожий на царапину.

Рассматривая ее, я неосознанно сделал глубокий вдох и почувствовал смесь ее запахов – хлопка, трав и листьев, как пахнет воздух осенью, ближе к октябрю, и ни капли демонического запаха. Ни когтей, ни клыков; она словно и в самом деле была человеком.

Но… если она не человек и не демон, то кто?

Неотрывно глядя на Него, Грета подняла руки на уровне груди и протянула к Нему так осторожно, словно была готова в любое мгновение отдернуться. Он бережно взял ее руки через прутья, поддерживая их под запястьями, и перевернул ладонями вверх. Кожа на руках у нее была чистая, но со следами царапин в основании кистей, словно кто-то слишком крепко сжимал ее руки, а она вырывалась. Эти бледно-розовые следы поднимались по белой коже от ее запястья и пересекали линии на ладонях, будто внося свои поправки в ее судьбу. Будто догадываясь об их происхождении, Он задумчиво коснулся царапин большим пальцем, провел по ним к середине ладони и слегка надавил.

Она даже не поморщилась. И тогда Он вставил ключ в замочную скважину на кандалах и снял их, обнажая ее кожу. Под железными браслетами и цепями кожа была разодрана до мяса и висела тонкими лоскутами; от запястья до середины руки кожа была покрыта запекшейся кровью, похожей на перчатки, а свежая кровь, едва выступив из ран, потекла по рукам. Первые капли упали на землю, и в спертом воздухе отвратительный запах гнили разбавился солью и ржавчиной.

Она не сводила с Него взгляд.

Ее кровь мгновенно впиталась в Его перчатки, зловеще расползаясь по рукам в замысловатых пятнах. Я почему-то не мог заставить себя отвести взгляд от того, как темно-серая ткань пропитывалась кровью и становилась бордовой, практически черной.

Снятые кандалы повисли на уровне ее коленей, уходя цепями в рукава одеяния. Я смотрел на них до тех пор, пока они не прекратили раскачиваться и не замерли, будто притаившиеся хищники.

– А ты изменился, Владыка, – тихо сказала Грета, без намека на шутку в серьезном, бархатном голосе.

– Это проклятие меня изменило, – поправил Он, задержав ее руки в своих пальцах, и бережно погладил ее ладони большими пальцами. – Когда день ото дня видишь свою гробницу и не можешь из нее выбраться… это убивает. А ты продолжала за мной следить?

– Не без этого.

Он подавил вздох.

– Значит мне нечего тебе рассказать. Ты видела все сама.

– Видела, – подтвердила она. – Все смешалось для меня за эти века в один большой сон.

– Века? – вырвалось у меня.

Она перевела на меня взгляд, будто только что вспомнила о моем существовании, и одно долгое мгновение она выглядела так, словно пыталась вспомнить, где могла меня видеть.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Где-то около десяти веков, – спокойно ответила она.

– Тебе десять веков и ты не демон? И кто ты тогда?

Вместо ответа она лишь улыбнулась. Я посмотрел на Него, но Он тоже не спешил отвечать, рассматривая ее руки, словно на них отпечаталась вся ее история за то время, которое Он ее не видел.

– Корабли, – пробормотала она, – и струны арфы, белые перья и цепи, солдат, который теперь работает на тебя… Все переменилось, а?

– Только не для тебя, – спокойно ответил Он. – Ты по-прежнему видишь чуть дальше, чем все мы. Мы слепы.

– Тебе не нужно зрение, чтобы ощущать запах дыма, Владыка, – она прильнула ближе к решетке и склонила голову, лукаво глядя на Него. – Знаешь, чем пахнет этот дым? Лилиями. Горящими лилиями.

Грета повернулась ко мне. Отняв свои руки от Него, она выпрямилась, глядя на меня, и я сглотнул, не отводя взгляд и не моргая.

– Ты знаешь, как пахнут лилии? – вдруг спросила она меня.

– Лилии? – растерянно переспросил я.

– Лилии – цветы смерти, – пояснил Он. – Горящая лилия – это символ на гербе Судей.

Я вспомнил анимона, напавшего на меня после репетиции, и его медальон с огненным цветком на шее, и почувствовал, что окончательно перестаю понимать этот мир, где вокруг меня разворачивается война, в которую я по случайному стечению обстоятельств оказался втянут; где Дьявол борется за любовь, а ангелы разбиваются за равнодушие.

Грета смотрела на меня с мягкой улыбкой, немного нервировавшей меня; она словно бы понимала, что происходит у меня в голове, и не хотела помочь мне понять таинственные загадки.

– И что все это значит? – спросил я, поднимая на Него глаза. – Запах дыма с горящими лилиями?

– Что Виктор прав, – ответил Он, – и Грета видит то же самое: они идут. Попутный ветер несет нам дым от огня, который разгорается сейчас в Медулле, пока мы подбрасываем им сухие ветки слухами. Когда они примут решение, они придут.

– Они не придут, – Грета покачала головой, и Он перевел на нее взгляд. – Они не покинут Медуллу. Вне своего сердца они бессильны, они живы только в нем, пока оно бьется. Они не покинут границ города, потому что они заставят вас прийти к ним.

– Это исключено, – вырвалось у меня. – Никто из нас не будет так глуп, чтобы добровольно идти в логово зверя!

Девушка посмотрела на меня и сделала шаг ко мне, склоняя голову набок. Ее оценивающий взгляд прошелся по моему лицу; она протянула ко мне руки через прутья клетки, и я неосознанно отступил на шаг назад, а в следующую секунду Его рука предостерегающе легла поперек моей груди, готовая в любое мгновение оттолкнуть меня в сторону и защитить.

Такая реакция удивила меня: судя по их разговорам и туманным фразам, они были знакомы не первый век, но Он отстранил меня в сторону так, словно в любую секунду ожидал от нее подвоха.

– Мальчик Энтенэбре, – усмехнулась Грета и указала на меня пальцем; кровь из ее раненных рук потекла по ржавой решетке. – Ты думаешь, что ты защищен? Они как дым. Они проникают в щели. Душат. Они страшнее всех кошмаров. От них нельзя защититься.

– Виктор сказал, что у тебя есть предсказание насчет Томми, – холодно перебил Он, не сводя с нее взгляд, и Его рука на моей груди едва ощутимо напряглась. – Если ты что-то видишь, расскажи без загадок.

Грета прищурилась.

– Он, – произнесла она и указала на меня пальцем, – окружен дымом. Черным дымом. Он задыхается.

– Я знаю, – глазом не моргнув, ответил Он. – Я защищаю его. Пока разгорается пламя, их интерес к нему возрастает, но они не доберутся до него. Я не позволю.

– Не будь наивным, Владыка, – хмыкнула она. – Он сам пойдет к ним. Ты не сможешь заставить его подчиниться. Он не послушает.

– Я не пойду, – возразил я.

– Что они должны забрать, – спросила она, – чтобы заставить тебя прийти к ним? Корни ведут в Медуллу, маленький мальчик, уходят глубоко под Черную Землю. Когда они заберут все, ты сам затянешь удавку на своей шее. Они ждут только этого. Они хорошо тебя знают.

– Корни? – переспросил я.

– Символ родителей, – чуть слышно ответил Он.

– Твои корни, – улыбнулась она, снова показывая на меня пальцем и неотрывно глядя в мои глаза, будто гипнотизируя. – Дым просачивается в щели, но ему не нужно добираться до тебя, чтобы задушить. Ты сам придешь к ним, потому что туда уходят твои корни. Или сколько стоит твоя жизнь?

Оттолкнув Его руку, я бросился к клетке и вцепился в решетку, и тут же почувствовал, как Он обхватил меня за плечи. Девушка, не ожидавшая от меня такой реакции, в первое мгновение отшатнулась, но не отступила, держась израненными руками за прутья. Вблизи она еще сильнее пахла травами, кровью и хлопком; я неосознанно сделал глубокий вдох и затаил дыхание.

– Томми, – начал Он.

– Мои родители, – выдохнул я, пытаясь сохранять спокойствие, – у них? Судьи ждут, когда я приду за ними?

– Что бы ты сделал, если бы хотел поймать мышку в ловушку? – игнорируя мой вопрос, спросила она. – Выманил ее из безопасной норки? Мальчик Энтенэбре, ответ на поверхности, присмотрись.

Я почувствовал, как Его руки сжали мои плечи. Грета отступила на шаг от решетки, соединила руки под длинными рукавами и склонила голову.

– Рано или поздно, малыш Энтенэбре, – нараспев сказала она, – ты переступишь границы Медуллы. Это лишь вопрос времени… и цены, которую ты не сможешь заплатить.

Она отвернулась.

С трудом разжав руки, я отпустил решетку и позволил Ему развернуть меня за плечи к себе. Слова девушки, будто раненые птицы, бились о череп изнутри моей пустой головы; мне хотелось закрыть уши руками, закричать и выпустить их на волю.

– Отпусти меня, – тихо сказал я, невидящим взглядом уставившись на застежку Его одеяния. – Отпусти меня, я…

– Исключено, – перебил Он. – Тебе нельзя покидать Ад.

– Мои родители…

Я почувствовал, как спертый воздух темницы душит меня, будто дым, о котором говорила Грета. Казалось, я не смогу сделать вдох и заговорить; я стоял и ловил ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег, и Его руки, сжимавшие мои плечи, чуть ослабли. Не говоря ни слова, Он приобнял меня за плечи и вывел из темницы, и только когда тяжелая дверь захлопнулась за нами, я вздрогнул и почувствовал себя так, словно весь мой самоконтроль остался там, в полутьме, и испуганно, будто собака, скребся в дверь с той стороны.

– Томми, Грета видит не настоящее, а будущее, – произнес Он, держа меня за руку. – Твои родители в порядке.

– Значит они придут за ними! – я повысил голос и дернул рукой, но Он меня не отпустил, крепче сжимая мое запястье. – Им угрожает опасность из-за меня, из-за того, что я стал демоном. Я должен защитить их.

– Этого они и будут ждать, – возразил Он, покачав головой – Я отправлю защиту к дому твоих родителей, но тебя я не отпущу. Сейчас тебе категорически нельзя быть далеко от меня. Мы должны быть готовы.

Я сжал зубы и снова попробовал вырвать руку, и на этот раз Он безропотно отпустил меня. Злость клокотала во мне; я сделал глубокий вдох и резко, до темноты в глазах выдохнул, но это не помогло.

Стены коридора заволокло красным от агрессии, пульсирующей в моих висках.

– Ты не имеешь права, – прошипел я, – черт тебя подери, удерживать меня здесь, когда моим родителям угрожает опасность. Я должен защитить их.

– Не имею, – согласился Он, – но если это ловушка и они заманивают тебя, мы обречены. Они убьют твоих родителей и разлучат нас, и если мы не поженимся, вслед за тобой паду я, Виктор и Сайер, и все, кто примет нашу сторону. Я позабочусь о них, но тебя я не отпущу.

– Это мои родители.

– Это ловушка. Грета видит то, что еще не произошло; с ее помощью мы можем предотвратить то, что должно произойти. Мы будем готовы. Я защищу их, Томми, но твоя безопасность превыше всего.

Я понимал, что Он прав. Я понимал, что все закончится, если я попаду в их руки. Я понимал даже причины, по которым Он не хотел меня отпускать, и, если подумать, я бы мог согласиться с Ним, но в то же время я был слишком взвинчен из-за Его нежелания пойти мне навстречу.

Я был зол из-за того, что, втянув меня в это опасное переплетение, Он продолжал решать за меня и не оставлял мне выбора даже тогда, когда по моей вине опасность угрожала моим родителям.

Я даже не понял, как ударил Его. Просто я вдруг замахнулся, а Он прижал руку к щеке, и даже под Его пальцами я видел покрасневшую от моего удара кожу; на мгновение меня захлестнуло таким мстительным чувством радости, что я ткнул Его пальцем в грудь, чеканя каждое слово.

– Не смей приближаться ко мне. Не приходи. Я не хочу тебя видеть.

И развернулся, чтобы уйти.

…

Возвращаясь в своей памяти к этому разговору спустя время, я испытываю смесь угрызений совести с сожалением. Может, и тогда я понимал, что мной управляли эмоции, когда я ударил Его по лицу и сказал, что Он не может решать за меня, будто я домашний зверек. Время притупило эмоции, сгладило злость, исказило мою память – и мне стало казаться, что я был не прав и не должен был так резко реагировать на Его желание защитить меня.