Текст книги "Не отбрасывая тень (СИ)"

Автор книги: F-Fever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

– Потому что я не являюсь человеком, – резко оборвал Он. – И дело даже не в том, что я был рожден в семье чистокровных демонов без какой-либо примеси человеческой крови на всем генеалогическом древе. Я не человек, Томми, потому что я сделал столько зла, сколько человечество не сделало за все свои тысячи лет жизни.

Он вдруг умолк, а я продолжал смотреть на Него, боясь даже пошевелиться. Его грудь чуть поднималась от пламенной речи и сбившегося дыхания; Он спустил ноги с кровати, скрывая свою наготу одеялом, пока я наблюдал за каждым Его движением с плохо скрытым восхищением.

В конце концов, Он посмотрел на меня и выдохнул. Его лицо ничего не выражало, но глаза сияли, и у меня щемило сердце от одного взгляда на Него.

– Я не считаю себя человеком, – повторил Он.

И вдруг принял человеческий облик.

От удивления я даже остолбенел.

Он не просто принял человеческий облик, Он изменился. Когда я обращался в демона, различий со мной-человеком было четыре – глаза, рожки, когти и клыки. И сейчас на моих глазах Он вдруг изменился так сильно, что я зачарованно, широко распахнутыми глазами, скользил взглядом по Его лицу.

Его кожа стала на несколько тонов темнее, не такой белой, как я привык видеть, и, что странно, внезапно Его веснушки выступили отчетливее на носу и пухлых, бледно-розовых губах, как будто до этого они были спрятаны под молочной белизной. Рожки исчезли, пряди Его шелковых волос падали на идеально гладкий лоб, а руки без когтей казались беззащитными и хрупкими.

Но не это поразило меня больше всего, а Его глаза.

Подсев поближе, я удивленно рассматривал Его глаза, полностью изменившие цвет. Из черных с огненно-красными всполохами они вдруг стали серо-голубыми. Ближе к зрачкам более серые, ближе к краю радужки – голубые, и я отчетливо видел, как эти два цвета плавно смешиваются, перетекая друг в друга, разбавленные едва заметными золотыми лучиками, словно в Его морских глазах утопили солнце.

– Боже, ты такой… – пробормотал я, протягивая руки и ощупывая Его лицо, словно пытаясь найти доказательства того, что это иллюзия или умело нанесенный грим.

– Человеческий? – фыркнул Он.

– Прекрасный, – прошептал я и подался вперед, целуя Его пухлые губы. – Такой красивый… Совершенный…

Я продолжал неразборчиво бормотать описания, какие только приходили в мой затуманенный разум, пока Он не откинул голову чуть назад и не втянул меня в поцелуй. Встав рядом с Ним на колени вплотную, я обнял Его, целуя, и положил ладонь на Его шею, нащупывая пульсирующую вену. Он был теплый, мягкий, удивительный, и сейчас я понял это как никогда отчетливо, прислушиваясь к Его сердцу, которое тоже, как оказалось, умело чувствовать боль и любить.

Обняв меня за талию, Он уложил меня на постель, отстранился и навис надо мной, а потом снова принял демонический облик. Кожа побелела, выступили когти и рожки, а глаза сменили цвет, и мое сердце пропустило удар.

– Почему ты не считаешь себя человеком? Что ты сделал такого, чтобы перестать себя уважать? – спросил я.

– Уважать? – хмыкнул Он и переплел наши пальцы. – Я уважаю себя. Я просто констатирую факт, Томми. Я убил много людей и много демонов. Я нарушил все существующие заповеди во всех религиях. Я был рожден чудовищем, и от года к году я лишь подтверждаю это.

Прижав тыльную сторону моей руки к щеке, Он посмотрел в мои глаза. Я лежал, боясь пошевелиться и едва дыша, и единственное, о чем я думал – пусть эта ночь не кончается никогда.

– Долгие годы войны, – добавил Он тихо, не сводя с меня взгляд, – лишают тебя человечности и превращают в машину.

– С кем ты воевал? – едва слышно спросил я; картина Его шрамов стояла перед моими глазами и не исчезала.

Он не спешил с ответом. Повернув голову и прикрыв глаза, Он медленно касался губами моих пальцев, пока я следил, как по Его волосам скользит мягкий свет свечей.

– С собой, – наконец ответил Он. – С другими демонами. С суммусами. С Судом. Я воевал со всем миром и я солгу, если скажу, что это не оставило на мне следов. Есть следы еще хуже, чем шрамы на моей спине. В каком-то плане это даже забавно, потому что пока ваш мир борется за толерантность и гендерное равенство, наш мир борется за любовь.

Мое сердце остановилось.

– Что? О чем ты говоришь?

Он отстранился, отпустил мою руку и сел на кровати. Приподнявшись на локтях, я следил за сосредоточенным выражением Его лица, ожидая, что вот-вот Он снова наденет маску и скроется от меня, но Он лишь молча раскрыл крыло. С тихим шорохом оно возникло за Его спиной, и я тут же забыл все свои мысли, увлекшись тем, как таинственно оно выглядело в легком полумраке покоев.

– Когда-нибудь расскажешь, почему оно одно? – аккуратно спросил я и сглотнул, опуская глаза на Него.

Захотелось откашляться, словно эти слова и ожидание Его ответа выкачали из меня все.

Он перехватил мой взгляд.

– Виктор не рассказал тебе.

Это был не вопрос. Он констатировал факт.

Видя, что Он не злится, я испытал легкое облегчение и тут же одернул себя не радоваться раньше времени.

– Нет, – я качнул головой. – Он сказал, что это не его тайна.

Он всматривался в мое лицо так, словно пытался уличить во лжи, а потом вздохнул и снова протянул ко мне руку. Я с готовностью улегся обратно на спину и взял Его кисть между ладоней, рассматривая тонкие пальцы, длинные когти и массивные серебряные перстни с темными камнями.

– Одно крыло у демонов такая редкость, что считается практически аномалией, – заговорил Он после недолгого молчания, наблюдая за тем, как я играюсь с Его рукой. – Я знаю лишь единицы, у кого было одно крыло… потому что оно раскрывается у однолюбов.

Я замер и перехватил Его взгляд. В первые секунды я чуть было разочарованно не спросил «и это все?», а потом я увидел тоску и плохо скрытую боль, с которой Он смотрел на меня и на свою руку в моих ладонях, и я прикусил язык так сильно, что почувствовал вкус крови.

– Среди демонов однолюбы – это патология, – продолжал Он, не дожидаясь моего ответа. – По своей крови, по своей сущности мы должны сеять раздор, разбивать сердца и рушить надежды, нести хаос и ужас… Когда ты любишь кого-то одного, твое сердце принадлежит только ему. Для тебя нет ни войны, ни хаоса. Не существует.

– И что будет, если все узнают? – тихо спросил я.

– Такое уже было, – Его глаза сияли так ярко, словно Он отчаянно пытался сжечь все воспоминания внутри своей головы, и можно было увидеть языки пламени в бездонной глубине Его глаз. – Виктор рассказал о моем крыле несколько сотен лет назад. Поднялся бунт, потому что демон, который предан только одному возлюбленному, не может быть властителем Ада. Он инвалид. Он не способен променять одно чувство на тысячу постелей.

– Ты убил их?

Я даже не заметил, как машинально понизил голос до шепота. Перед глазами стояла представленная картинка: как Он, со своей хищной и опасной грацией, убивает демонов, которые считают Его слишком слабым для правления.

Я представил, как легко Его когти могут вспороть кожу, и содрогнулся.

– Да, – ответил Он после короткого молчания. – Всех, кто участвовал в бунте. А потом пришел за семьей Виктора. Это не осталось незамеченным для Суда и меня приговорили к запрету подниматься на поверхность.

Не веря в то, что слышу, я смотрел на Него широко распахнутыми глазами и не знал, что Ему ответить. Я вспомнил тоску, которая сквозила в Его воспоминаниях, когда я коснулся Его крыла, и понял, как сильно Ему не хватало мира за пределами Ада.

Мира, который засыпал, просыпался и знал любовь на вкус.

– И что будет, если ты поднимешься? – спросил я, и мое сердце замедлилось так, словно я был на грани жизни и смерти.

Он приподнялся, опираясь на локоть. Мы оба были обнажены и, пожалуй, это был первый раз, когда я не чувствовал смущения. Я смотрел на Его прекрасное тело, на гладкую кожу, на изгиб шеи, талии и бедер, и у меня дух захватывало от Его красоты.

– Я разрушу все, – тихо ответил Он, отворачиваясь.

Мне не понравилось, что Он снова прятался от меня за маской безразличия. Поднявшись, я сел к Нему, подгибая ноги под себя, и оперся руками на Его плечо, положив подбородок на руки. Вблизи я видел веснушки и родинки на Его плечах, будто рисунок, оставленный любвеобильным солнцем еще в то время, когда Он был свободен.

– Не отворачивайся от меня, – пробормотал я.

Каждый вдох рядом с Ним отдавался сладким, будто бы предвкушающим ощущением в моей груди. Сейчас Его запах был еще сильнее, еще вкуснее, еще притягательнее, словно усиленный нашей близостью.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза были такими темными, что практически сливались со зрачком, и лишь огненно-красные всполохи разбавляли эту тьму, будто пробиваясь сквозь бесконечную ночь.

– И ты не боишься сгореть? – тихо спросил Он, будто прочитав мои мысли.

Я смотрел на Его пламя, вдыхал Его жгучий аромат, касался Его мягкой кожи и думал о том, что Его окружает тьма во всем – будь то Его глаза или прошлое, корысть старых врагов и кости союзников, Его боль или крыло, словно потемневшее от всего зла, которое Ему довелось увидеть за всю Его жизнь.

Или совершить.

– Ты уже пообещал меня убить, – напомнил я.

Его взгляд изменился. В одно мгновение Он посмотрел на меня с мудростью всех своих веков жизни, будто на ребенка, и я почувствовал себя неуютно, как если бы Он видел бесконечно много вещей и не знал, как рассказать мне о них.

Например, о том, как люди ошибаются, теряются и отчаиваются.

А затем Он опустил взгляд на мои руки.

– Думаю, их можно снять.

Проследив за направлением Его взгляда, я посмотрел на свои руки и вздрогнул. Сквозь бинт, которым они были перевязаны от локтя до запястья, проступила кровь, и я в ужасе смотрел на алые полосы, пока Он не повернулся ко мне корпусом и не взял за кисти.

– Кровь, – выдавил я.

– Раны раскрылись, когда ты ударил меня, – ответил Он, проводя кончиками когтей больших пальцев по бинтам. – Из-за того, что ты нанес порезы себе сам, я не мог вылечить тебя, пока кровь не остановится.

Он подцепил бинт на правой руке когтем указательного пальца и легко распорол, и я содрогнулся. Почувствовав это, Он поднял на меня взгляд и едва заметно улыбнулся.

– Боишься? – спросил Он.

– А ты… – я сглотнул и выпалил на одном дыхании. – Ты кого-нибудь убивал когтями?

– Неожиданный вопрос, – спокойно заметил Он, разматывая бинт. – Убивал. Разорвал горло. И один раз вырвал сердце.

Я смотрел на Него, должно быть, с таким шокированным лицом, что Он, перехватив мой взгляд, усмехнулся, но ничего мне не сказал. Размотав бинт, Он отложил его в сторону, и я успел увидеть запекшуюся кровь вокруг длинного пореза, когда Он перехватил мою руку за запястье и положил ладонь на вспоротую кожу.

– Томми, – позвал Он, – посмотри на меня.

Я поднял на Него взгляд. Несколько минут Он молча смотрел на меня, пока тепло перемещалось по Его пальцам под мою кожу, касаясь вен и пропитывая собой каждую клеточку. Я не мог отвести взгляд от Его гипнотизирующих глаз, словно зачарованный; я даже подумал, что Он мог бы убить меня сейчас и я бы этого не заметил.

Через пару минут Он, не прерывая зрительный контакт, взял мою левую руку, не глядя, размотал бинт, и накрыл второй порез ладонью. Я ощущал себя так, словно погрузился в транс; мое тело реагировало лишь на касания Его пальцев, на Его тепло, полностью перестав подчиняться, и на секунду мне показалось, что я могу чувствовать нити, привязанные к моему телу, чтобы сделать меня марионеткой.

Нити, принадлежащие Ему.

Через минуту Он, моргнув, отвел взгляд, и я тут же пришел в себя. Комната снова ожила, и, опустив глаза, я увидел, что мои руки чисты, словно не было никакого суицида в помине. Кожа была гладкая, без единой царапинки, и лишь запекшаяся кровь, словно взявшаяся из ниоткуда, напоминала о том, что я сделал. Машинально проведя по ней пальцем, будто сомневаясь в том, что Он действительно меня вылечил, я перехватил Его взгляд и уже собирался поблагодарить за лечение, когда у меня вырвалось совершенно другое.

– Ты ведь знал, что я был у него, правда?

Его лицо ожесточилось и стало таким свирепым, что я испуганно замер, ожидая, когда Он начнет кричать на меня, но Он лишь ответил вопросом на вопрос со злостью в голосе.

– Да, я знал. Почувствовал запах вина. Это он подсказал тебе «выход из положения»?

Я неуверенно кивнул, и Он скривил губы.

– Поэтому я и попросил тебя не приближаться к нему, – сквозь зубы сказал Он. – И моя услуга все еще в силе.

– А то, что ты попросил вместе с ней? – едва слышно спросил я, и мое сердце забилось громче, с потрохами выдавая все мои чувства.

Он улыбнулся, и нежная улыбка моментально смягчила Его прекрасное лицо, убрав все следы гнева.

– И это тоже, – ответил Он, притягивая меня к себе для поцелуя.

========== Глава XXXV. ==========

Под утро Он ушел. Сквозь сон я слышал, как Он одевался, но у меня не было сил попросить Его остаться еще на пару часов, и проснулся я уже в одиночестве.

Постель была смята, одеяло на половину свисало с кровати. Я чувствовал себя таким полным сил, что хотелось горы свернуть, а раз Эмили обещала снять голову с любого, кто не явится на репетицию, то мою энергию хорошо было бы пустить в русло творчества, несмотря на то, что мне казалась заманчивой идея провести день в постели и вечером позвать Его в мои покои снова.

Медленно одеваясь, я всеми силами пытался сосредоточиться на предстоящих концертах, но мысли сами собой перетекали на Него и Его историю.

Ночью Он рассказал мне еще немного о себе – и новый кусочек пазла встал на свое место, приблизив меня еще чуть-чуть к Его тайнам. Теперь я знал, что Он был осужден за борьбу, пытаясь защитить свое право любить, но я честно не мог разобраться, что я чувствовал к Нему после того, что услышал.

С одной стороны Он признался мне, что хладнокровно убил тысячи демонов и семью Виктора, пощадив, однако, по какой-то причине самого принца. С другой стороны Он боролся за себя, защищал свою сущность, возможность отдать свою жизнь и свое сердце кому-то одному и не быть осужденным за это.

Мои чувства к Нему снова начали раскачиваться на весах, перевешивая то одну чашу, то другую, но не склоняясь окончательно ни в одну из этих сторон. Не успевал я начать Ему симпатизировать, как Он тут же выкидывал что-то отталкивающее, и наоборот – не успевал я охладеть к Нему, как Он раскрывался и показывал мне чуть-чуть себя, словно извиняясь за машинальную защиту, уже вошедшую у Него в привычку за тысячу лет жизни.

Чем сильнее я запутывался, тем сильнее я хотел разобраться в Нем, и все это стало напоминать просто болото, в котором я увязал и не пытался вылезти.

И иногда мне даже казалось, что так будет всегда – я просто буду путаться в Нем и Его тайнах, пока не умру от Его рук, потому что бежать от того, кто тебя притягивает, не очень хорошо получается, когда ты Томми Джо и всю жизнь ищешь приключений на задницу.

…

Мы вымотались. Мы полностью вымотались. Группа, конечно, была воодушевлена предстоящим концертом, на котором нужно было выложиться, чтобы не сорвать контракт со спонсором, но работа стала жестче: мы репетировали три с половиной часа, прежде чем было решено, что нам нужно уйти на короткий перерыв.

Сидя с бутылкой воды и прислонившись спиной к колонке, я прислушивался к тишине в своей голове, ожидая, когда прозвучит Его голос. Я думал о Нем целый день и надеялся, что Он почувствует это и свяжется со мной, потому что я с Ним на связь выходить не умел. К тому же, я по-детски хотел, чтобы Он первый заговорил со мной после того, что было между нами ночью.

Но Он молчал, воздух вокруг меня был спертым и кожу не согревало ощущение накинутого на плечи пледа. Он не думал обо мне и не появлялся, и я чувствовал себя так плохо, что не хотел даже думать о причинах, по которым Он может молчать, ведь ночью Он был так…

Меня бросило в жар так сильно, что бутылка, которую я держал в руках, чуть запотела от моих горячих ладоней.

Он был удивителен ночью. Он раскрылся мне с новой стороны. Он позволил мне касаться Его, обнимать, целовать и даже рассказал мне немного о своем прошлом, и меня все еще немного колотило при мысли о том, через что Он прошел за всю свою жизнь.

Рядом с Его жизнью, мои тридцать лет казались жалкими, будто песчинка в океане времени.

Время… Каково быть его другом?

– Томми, не спи, – проронила Эмили, проходя мимо меня, и остановилась, чтобы потрепать меня по волосам. – О чем думаешь, котенок?

О своем женихе-демоне, которому стукнуло больше тысячи лет, и число его жертв перешагнуло лимит всех вместе взятых войн, когда-либо происходивших на Земле, а я имел несчастье заинтересоваться Им, когда Он хочет лишь моей смерти – и поинтереснее.

Я хмыкнул, подумав об этом, и качнул головой в ответ на вопросительный взгляд Эмили.

– Ты по-прежнему один?

Я поперхнулся водой и посмотрел на нее, но она лишь улыбалась.

– Что это за интерес такой, а, Эм?

– Не видела тебя ни с кем после той девицы в клубе. Не думал заняться своей личной жизнью?

– Это не моя прерогатива.

Больше не моя.

Эмили весело рассмеялась над моей шуткой, даже не представляя, какая большая и весомая в ней доля правды.

А потом ее отвлек Джош, и она отошла от меня. Проводив ее взглядом, я поднялся и собирался уже выйти проветриться, подышать свежим воздухом, потому что задор Эмили грозил нам всем смертью в этом зале во время сотой репетиции, когда я вдруг понял, что что-то не так.

В моем теле вдруг что-то смутно шевельнулось, что-то скрытое, глубокое, будто интуиция, почуявшая ловушку, подавала сигнал. Я застыл, прислушиваясь к своему телу, к своим ощущениям, а потом вдруг услышал голос, но не Его, а Виктора. Он прозвучал глухо, словно через толщу воды, но это не было похоже на мою мысль, фантазию или воспоминание, это как если бы он разговаривал со мной в моей голове прямо сейчас. Он позвал меня по имени один раз, а затем еще раз, спустя несколько секунд, и в его голосе отчетливо зазвучала знакомая, лукавая улыбка, и мне даже показалось, что я чувствую запах вина и солнца.

И он повторил мое имя.

– Томми! – вдруг крикнула Эмили.

Я сделал неосознанный шаг назад, попятившись, и репетиционный зал вдруг закружился перед моими глазами и начал стремительно отдаляться, словно я падал в пропасть. Голос венгерского принца зазвучал отчетливее, а кислорода вдруг стало так мало, словно кромка воды сомкнулась над моим лицом, и что-то тянет меня на дно, обмотавшись вокруг моей шеи. Я успел лишь зажмуриться, ожидая худшего и практически паря в воздухе несколько секунд, потеряв равновесие, а в следующее мгновение я вдруг резко ударился спиной обо что-то металлическое. Мне показалось, что мои кости хрустнули; я хватал ртом воздух, пытаясь вдохнуть, но каждая попытка отдавалась лишь мучительной болью в спине и вибрацией переходя в грудную клетку.

– Томми, – раздался где-то рядом со мной голос Эмили.

Чьи-то руки помогли мне приподняться и ощупали мое лицо. Из темноты перед глазами выступили очертания сцены, стен и лиц; я схватился за руку, поддерживающую меня, и почувствовал на запястье ремешок от наручных часов – Джош.

– Что… случилось… – выдавил я, пытаясь сделать полный вдох и игнорируя боль.

– Ты начал отступать и оступился, – ответила мне Эмили. – Упал со сцены. Что с тобой происходило? Ты как будто призрака увидел… Томми?

Я покачал головой и, опираясь на поддерживающую руку Джоша, поднялся на ноги. Группа обеспокоенно смотрела на меня, а я продолжал прислушиваться к своим ощущениям, пытаясь снова услышать и почувствовать лукавый голос в своей голове, и понять, что происходит.

– Я в порядке, в порядке, – пробормотал я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Пойду подышу воздухом…

– Ты уверен, что сможешь играть? – обратился ко мне Ксавьер.

– Он прав, – согласилась Эмили, – может, лучше вызвать вра…

– Не надо врачей, – оборвал я, – все в порядке. Я просто упал. Может, немного ударился… Это пройдет. Я подышу и вернусь, тогда продолжим репетицию.

И только на улице, облокотившись на перила и опустив голову, я смог сделать глубокий вдох, тут же отозвавшийся болью в спине на уровне лопаток, и мне захотелось, чтобы Он почувствовал мою боль и заговорил со мной, успокоил меня, но в моей голове была тишина, и я с трудом отогнал ощущение тревоги.

Мне нужно было держать себя в руках, под контролем, и сейчас контроль казался мне самым недостижимым из всего, что было мне необходимо.

Кроме, разве что, Его присутствия.

========== Глава XXXVI. ==========

Репетиция закончилась поздно вечером. После целого дня в студии, неудачного падения со сцены и стертых в кровь пальцев я ощущал себя едва живым и с трудом передвигающимся. Мне не терпелось вернуться в Ад, к Нему, но прежде нужно было поохотиться, потому что ноющая боль в спине практически не замолкала и я надеялся, что охота придаст мне сил.

Сев в автобус, я отъехал на несколько остановок от зала, в котором мы репетировали, вышел на первой попавшейся улице и пошел куда глаза глядят. Уже стемнело, вдоль почти пустой дороги горели фонари, и я шел почти вплотную к линии домов и магазинов, словно подсознательно держась подальше от их разоблачающего света. Я шел быстро, не оборачиваясь и не глядя по сторонам; улицы были безлюдны и я мог не бояться случайных свидетелей.

Но прогулка не заняла много времени: я встретил человека. Он шел так же, как и я – не глядя по сторонам, опустив голову и натянув капюшон на глаза, а его руки были убраны в карманы. Я бесшумно следовал за ним вплоть до узкого поворота между домом и закрытым магазином, а когда он повернул туда – я мгновенно принял демоническое обличие, бросился на него и тут же свернул ему шею, чтобы он умер быстро и без мучений.

Когда тело ослабло в моих руках и начало оседать на землю, я с трудом подавил приступ отвращения к себе: несмотря на свое нежелание убивать, я старался нападать лишь на плохих парней, воров и хулиганов, и чувствовал себя еще хуже, чем обычно, когда страдали невинные люди. Я убеждал себя, что так нужно для меня и так будет лучше, что это закон джунглей, но это не работало, когда я обхватывал поперек груди только что убитого человека, зная, что его кровь навсегда останется на моих руках. В прямом смысле.

Аккуратно положив его на землю, я перевернул его на спину и, стараясь не смотреть на лицо, принялся расстегивать его одежду. За кучу тренировок я научился быстро управляться с одеждой своих жертв, но все так же немного нервничал, касаясь еще теплого тела только что убитого человека.

Почувствовав под слоем одежды его кожу, я вспорол плоть когтями, запуская их в солнечное сплетение, подцепил его душу и осторожно потянул к себе. От предвкушения и тревоги подгибались колени: последняя охота едва не стоила мне жизни, и воспоминания о моей слабости, о моих мольбах, обращенных к Нему, все еще пугали меня.

Мои угрызения совести на мгновение утонули в блаженстве и удовольствии, которое я получил, когда поглотил его душу и ощутил, как она распадается на языке и питает меня, будто глоток свежего воздуха после долгого пребывания в затхлой комнате. За эти секунды, за чистую феерию фантастических ощущений, без раздумий можно было отдать жизнь, но когда я убивал, я думал лишь о том, что я лишаю кого-то жизни и возможности почувствовать то же самое, что я чувствую при поглощении душ, от других вещей.

Ведь вполне возможно, что еще куча вещей в этом мире могут вызывать такие же потрясающие ощущения – например, любовь. Свобода. Его крыло…

Я встряхнул головой так сильно, что челка упала на лицо, и на несколько секунд я смог видеть лишь свои волосы, подсвеченные стоящим неподалеку фонарем, а потом выпрямился, убрал их за ухо и подавил вздох: мне нельзя о Нем думать. Не на охоте.

Ощущения от поглощенной души кружили мне голову. Эта энергия снимала напряжение, боль и усталость, она питала меня, будто бесконечный источник силы, и когда я почувствовал эту мощь внутри себя, моим первым желанием было переместиться в Ад, к Нему, как ни старался я игнорировать эти мысли.

Увидеть Его. Увидеть как можно скорее.

Я запрокинул голову, раскинул руки и глубоко вдохнул, ощущая эйфорию от ночи, этой энергии и предвкушения встречи с Ним, и тут вдруг почуял в свежем ночном воздухе демонический аромат совсем рядом. Инстинкты взвыли сиреной в голове, я резко обернулся и застыл, всматриваясь в темноту и осторожно втягивая воздух через нос, чтобы определить его местоположение.

Он стоял в паре десятков метров от меня. Демон. Низшего ранга. Я увидел его, когда он сделал шаг ко мне и тут же остановился, словно сомневаясь в своем решении приблизиться.

Усиленное зрение пыталось вырвать из темноты детали его внешности, но я отчетливо видел лишь темный силуэт, словно он втягивал в себя любой источник света и поглощал его без следа.

– Я не трону тебя, – негромко сказал я и почувствовал, как дрогнуло мое сердце от ощущения дежавю: я уже убеждал одного демона не нападать на меня месяц назад.

Он меня не понял, а я вышел из себя и чуть не погиб от собственной глупости вкупе с несдержанностью.

Демон сделал еще два шага вперед, вступая в круг света от фонаря, и мне удалось его рассмотреть. Он был анимоном: тело покрывала крупная болотно-зеленая чешуя, чуть серебрящаяся по краям каждой чешуйки, а янтарно-желтые глаза с вертикальными зрачками, не мигая, уставились на меня. В толстых пальцах с короткими когтями он сжимал рукоять небольшого меча.

Знания биологии подводили меня в определении типа его сущности, но я подумал о крокодиле и остановился на этом варианте.

– Ты претендовал на этого парня? – спросил я, пытаясь его отвлечь, и поднял руки, чтобы показать ему, что у меня нет оружия. – Что ты делаешь здесь и что хочешь от меня?

Подул ветер, донося до меня его запах, напоминавший траву после дождя, а вместе с ним едва ощутимые нотки металла – запах его оружия; запах опасности, тревоги, бегства, защекотавший мое обоняние.

Демон подобрался ко мне еще на шаг вперед и чуть повернул меч, по лезвию которого скользнул неяркий свет фонаря, выхватив нарисованные на нем неизвестные мне иероглифы. Я практически не дышал, наблюдая за каждым его движением, но он не предпринимал никаких попыток пойти на контакт, а раздражать его и снова попадать в передрягу мне не хотелось.

Он переступил с ноги на ногу, перемещая вес, и свет фонаря скользнул по его груди, выхватив из тени очертания медальона. Я успел увидеть рисунок цветка с языками пламени вместо лепестков, и, несмотря на то, что символ был мне неизвестен, я вдруг выпалил.

– Тебя послал Он?

Демон не ответил, и я чуть прищурился, затаив дыхание.

У меня не хватало духу произнести вслух Его имя, наводящее на меня страх даже после всего, что между нами было. Какие бы границы ни стирались, какие бы воспоминания ни оживали, какие бы истории ни рассказывались, а Его имя и Его облик продолжали внушать мне величественный ужас, который я испытал в нашу первую встречу и который плотно ассоциировался с Ним, несмотря на Его нежность.

Демон чуть пригнулся, неотрывно глядя на меня, и я, неожиданно даже для себя, отступил на шаг назад, пытаясь увеличить между нами расстояние и дать ему понять, что я не хочу драться, но он вдруг кинулся на меня. Это произошло так внезапно, что я растерялся: он стоял там, а потом внезапно прыгнул на меня и замахнулся мечом, и я отскочил на шаг назад, но лезвие прорезало толстовку у меня на груди и оцарапало кожу.

Брызги первой крови попали на его руку и асфальт; я почувствовал запах железа и соли, и к горлу подступила тошнота. Выпрямившись, я повернулся к нему и едва успел пригнуться, когда лезвие его меча прошлось по стене над моей головой, обрушивая комочки штукатурки на мою голову, и, встряхнувшись, я резко оттолкнул его. Он отступил на шаг, явно не ожидая этого от меня, а я вызвал пелену, собираясь переместиться. Она сомкнулась перед моим лицом и я судорожно представил себе гладкие стены Ада, но в следующую секунду резкая, обжигающая боль пронзила мое правое плечо под ключицей и ослепила меня на несколько секунд.

Пелена разорвалась, моя концентрация полетела к чертям; я схватился за ручку меча, чтобы выдернуть его из своего плеча, но рукоять вдруг вспыхнула темно-зеленым светом и иероглифы на лезвии засветились так ярко, что их, казалось, можно было увидеть в километрах отсюда. Они буквально ослепили меня своим светом, а потом раздалось тихое шипение, как если бы на раскаленное железо плеснули воды.

От лезвия начал подниматься едва заметный пар, словно оно испарялось у меня на глазах, и я изумленно смотрел, как меч начал плавиться. Моя кровь текла по нему, словно кислота, и лезвие шипело и таяло под ней. Прошло несколько секунд и меч расплавился, а темно-зеленая рукоять рассыпалась в пепел, и я застыл в оцепенении, не веря своим глазам.

Кровь стремительно пропитывала мою рубашку, боль стучала в моей грудной клетке, словно второе сердце, а я в немом удивлении смотрел на то, как ветер несет пепел, сдувая его вниз по улице, а потом я перехватил взгляд анимона. Его глаза так светились, что напоминали два фонарика; он выпрямился, сомкнул зубы и исчез в пелене, и я выдохнул через приоткрытые губы, глядя на то место, где он стоял секунду назад.

Стало холодно.

«Томми?» – в тревоге позвал меня голос в моей голове.

Я был так ошарашен и оглушен резкой болью в плече и исчезновением демона, что не мог даже ответить. Вокруг было так глухо, словно улицу накрыли вакуумным куполом, и я вдруг подумал о том, что в своих домах сейчас спят люди и даже не представляют, что творится у них под окнами.

«Томми», – повторил Он. – «Томми.»

– Все в порядке, – выдавил я, даже не уверенный, что это правда. – Я в порядке…

«Боль под моей ключицей говорит об обратном.»

– Он меня ранил… Я в порядке, правда.

Секунда молчания. Я прислушался к своему сердцу, к тишине вокруг, к своему сбивчивому дыханию и боли в плече, а потом вдруг Он заговорил снова. Его голос прозвучал жестко, твердо, беспрекословно; это приказ, и у меня подогнулись колени, когда я услышал его, потому что я не имел права ослушаться – и дело было даже не в браке и тяге, которая возросла в разы, принуждая меня подчиниться.

Дело было в тоне, которым Он сказал это.

Что-то между Его словами, что-то… холодное и пугающее, несмотря на загоревшийся во мне огонек тепла от предвкушения нашей встречи.

«Немедленно ко мне.»

========== Глава XXXVII. ==========

Но Его я все-таки ослушался: сначала переместился к себе домой, чтобы выпить обезболивающего. Мне почему-то не хотелось, чтобы Он узнал о моем падении со сцены, а таблетки, которые я выпил на репетиции, уже перестали действовать.