Текст книги "Не отбрасывая тень (СИ)"

Автор книги: F-Fever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Его когти чуть впиваются в мои плечи, когда Он сильнее сжимает руки; я затаиваю дыхание и вдруг понимаю, что вокруг стало слишком тихо, будто нас накрыли звуконепроницаемым колпаком.

А потом Он отвечает, и в Его голосе я слышу недоверие, смешанное с чем-то, что я не могу распознать.

– Твой ранг… – тихо произносит Он и смотрит в мои глаза. – Томми… мы можем пожениться.

========== Глава LXXX. ==========

Это наши последние часы в Куруа. На рассвете мы вернемся в Америку и у нас останутся сутки, чтобы подготовиться к церемонии: Он говорит, что это наименьшее время, за которое можно приготовить все, что требуется для свадьбы.

После того, как Он понял, что мой ранг наконец не грозит мне смертью во время церемонии бракосочетания, мы почти не разговаривали. В молчании Он отстранил меня, поднялся с земли, потер пальцами лоб, словно надеясь стереть с него плохо скрытое волнение, и связался с Сайером.

Кровь медленно стекала с Его плеча на грудь, но Он ее словно бы не замечал. Вокруг укуса она уже запеклась, но свежая, насыщенно-темная, выступавшая из раны большими каплями, вызывала у меня отвращение к самому себе даже несмотря на то, что это было единственным способом снять приступ.

По обрывкам Его мысленного разговора с демоном я понял только одно: все должно быть готово к утру следующего дня. Он говорил твердо, отрывисто, холодно, словно весь мир и все, кого Он знал, в мгновение ока стали врагами и преследовали только одну цель: помешать нам пожениться.

«Мы вернемся через несколько часов, – сказал Он, и Его слова в полутьме пещеры-комнаты, казалось, обретают объемную форму. – Через полтора дня все должно закончиться».

Через полтора дня мы поженимся. Через полтора дня демонический мир содрогнется, когда Тьма обретет новую мощь и откроет свое лицо, так долго скрываемое из-за чужих предрассудков за обагренными кровью масками. Через полтора дня я потеряю все, что когда-либо имел, и обрету то, что даже не смогу удержать.

Это выглядело так, словно с горизонта надвигалась огромная черная туча, застилая собой бледно-голубое небо и солнце.

Это были мы. Это надвигались чувства, которым в обычное время не было места.

В молчании Он вернулся после разговора с Сайером, без лишних слов взял меня за руку и потянул на себя, заставляя подняться с земли. Не задавая вопросов, я смотрел на Его лицо, на то, как оно вдруг изменилось, словно наши последние дни в Куруа просто вычеркнули из киноленты времени; словно нас здесь никогда не было, не было всей этой безмятежности и интимности, не было ничего – мы просто возникли здесь из воздуха, пришли из ниоткуда, и теперь нужно было снова возвращаться на войну, даже толком не залечив многочисленные раны.

Ничего не говоря, Он погладил меня тыльной стороной ладони по щеке, убрал за ухо мою челку и прильнул губами к моему лбу. Я боялся заговорить с Ним. Было что-то тревожное в воздухе, в Его движениях; какое-то предчувствие неотвратимо надвигающейся беды, и мне почему-то очень не хотелось знать, какие сомнения одолевают Его.

О том, что церемония уничтожит того Томми, которого Он знает, и превратит в жестокое чудовище, стремящееся подчинить Его, будто дикого зверя? Или о том, что остается шанс, при котором я могу не выжить? Или, что еще страшнее, о том, что мы не успеем пожениться, потому что в любой момент могут нанести визит те, кому не выгодна свадьба темнейшего из демонов?

Отстранившись, Он оставил меня на берегу, а сам вошел в воду, сбросил с себя одеяние и, не оборачиваясь, нырнул. Несколько секунд я видел Его белый силуэт в темных водах, а потом, когда воцарилась тишина и замерла последняя рябь на поверхности, я расстегнул застежку на одеянии и шагнул в воду.

Я расценил это как приглашение и принял его.

И я солгу, если скажу, что не стану скучать по этому месту. Он любит этот маленький уголок в сердцевине Ада, любит саму мысль о том, чтобы в этом проклятом райском саду Он кормил бы яблоками своего падшего ангела, очерняя его тело своими трепетными касаниями. Он любит эту реку, в которой однажды чуть не утонул, и любит отражение в черной воде, в котором Он выглядит таким призрачным, будто точно так же легко зло, которое Он причиняет, становится эфемерным.

Здесь, в месте, где Он открыл мне свое сердце и позволил себе шагнуть навстречу тем чувствам, которые Он хотел испытывать и боялся, наступил тот самый переломный момент, после которого я понял, что погряз в Нем глубже некуда. Здесь, в демоническом Раю, Он сделал последний шаг, чтобы привязать меня к себе – и именно тогда, когда, казалось бы, Он нашел все существующие способы никогда меня не отпускать.

Мы плавали так, будто танцевали под неслышную музыку. Он двигался – и я зеркально повторял Его движения; Он протягивал ко мне руку – и я переплетал наши пальцы; Он касался губами моей шеи – и я обвивал ногами Его тело и прижимался к Нему вплотную, так близко, что ощущал биение Его сердца в своей груди.

Мы плавали и целовались так, будто эти последние часы в Куруа были на самом деле нашим последним желанием перед смертью, словно, как в старых сказках, на рассвете нас велено было казнить.

В неярком свете, пробивающемся сквозь темную поверхность воды, Его глаза словно бы пылали огнем – таким опасным и обжигающим, что казалось, будто можно поджечь само озеро этим пламенем и, клянусь, я бы этого не заметил.

Мы плавали, касаясь ладонями белого песка на дне озера и запуская в него свои пальцы, а потом всплывали, чтобы сделать вдох, целовались и снова уходили под воду. Наши последние часы на Куруа утекали, будто этот самый песок сквозь пальцы, и где-то на подкорке мне подавало сигнал неприятное чувство, что это наш последний раз, когда мы так беззаботно и спокойно проводим время. Я не знал, что изменится после церемонии, но был уверен, что по-прежнему уже никогда не станет, и старался не думать о том, что больше я это место никогда не увижу.

И я понимал Его. Понимал, почему Он ныряет так глубоко, что задевает пальцами песок на дне озера, будто бы так Он надеется, что мы останемся здесь. Миры будут меняться, поверхность озера застынет, власть сменится и реки крови снова потекут по Черной Земле, а мы останемся здесь, под темной гладью, будто в дьявольском зеркале, показывающем наше мрачное будущее.

Клянусь, я бы этого хотел.

Молчание оборвалось, когда мы всплыли, чтобы сделать вдох: Он притянул меня к себе и прислонился своим лбом к моему. Разглядывая капельки воды на Его длинных ресницах, я прислушивался к тому, как Он выравнивает дыхание, и думал о том, что хочу остановить время и остаться с Ним здесь навсегда.

И я спросил Его об этом – едва слышно, словно боясь нарушить этот покой, какой вдруг начинают ощущать люди, смирившиеся со своей скорой смертью.

– Почему мы не можем пожениться прямо здесь и прямо сейчас? Почему бы не провести церемонию вдвоем на берегу, зачем нам возвращаться? Не думаю, что для брака нужен священник.

Он выдержал паузу, прежде чем ответить мне. Открыл глаза, посмотрел на мои губы, чуть слышно вздохнул и отстранился, перехватывая мой взгляд.

– Священник не нужен, – без тени юмора ответил Он, приняв мою шутку всерьез. – Ритуал считается слишком интимным, чтобы на нем присутствовал кто-либо лишний. Только ты и я. Я проведу церемонию сам.

– Ты все на свете умеешь делать? – поддел я и тут же пожалел о своих словах: я не подумал, о том, где и когда Он мог научиться проводить свадебные церемонии. – Ведь ты же…?

– Нет, – перебил Он. – Я никогда не женился. Меня обучили этому и проведению еще сотни других церемоний перед тем, как я взошел на престол.

Он нахмурился и помолчал, подбирая слова.

– Просто мы не можем пожениться на чужой территории. Только в границах нашего Ада. И… нам все же кое-кто понадобится для церемонии.

– Сайер?

– И он тоже. Но ты все увидишь сам. Не хочу раскрывать тебе все карты. И, Томми…

Его голос изменился; Он произнес мое имя на выдохе, будто мигом лишившись всех сил. Я вдруг почувствовал, как похолодели до кончиков пальцев мои руки, которыми я обнимал Его за шею. Так резко и внезапно холод поднялся по венам и покрыл мурашками мою кожу, что я машинально крепче прижался к Нему и Он перехватил мой взгляд из-под длинных ресниц с замершими на них капельками воды, словно почувствовав все то же, что ощутил я.

Не знаю, что отразилось на моем лице – опасение, страх, волнение или беспокойство, но Он вдруг мягко улыбнулся.

– Знаю, что ты и я… скажем так, не самая обычная пара, – заговорил Он, и Его глаза вдруг загорелись шутливыми огоньками. – Но я был воспитан в старомодных, пусть и не самых милосердных традициях. Конечно, моя мать была бы не в восторге, узнай она, что я силой обручил себя с демоном, даже не предупредив его о том, что из себя представляет церемония обручения. Особенно, если бы она знала, на что теперь я обрекаю тех, кого выбираю…

Он помолчал и обвел своды потолка взглядом, словно искал там едва видимые глазу подсказки для того, что Ему следует сказать дальше. Меня разрывало от любопытства; чтобы не перебить Его, я закусил кончик языка так сильно, что чуть не прокусил его острыми зубами.

– Моя мать вложила много сил в то, чтобы привить мне наши вековые традиции, – продолжил Он. – Она стала мне особенно близка после того, как отношения с отцом испортились в десятом веке: она стала моим лучшим другом и понимала, что я собственноручно уничтожил почти все шансы на то, что я буду счастлив и смогу занять место отца на престоле. У меня не было никого ближе и я… чту традиции больше из уважения к ней, чем из искреннего желания. Даже те войны, через которые я прошел, не смогли выбить их из меня.

– К чему ты ведешь? – настороженно спросил я.

Он разорвал объятия и взял меня за плечи. Мокрые волосы прилипли к Его лбу и стекали по Его лицу; Он запрокинул голову, глядя на меня из-под полуприкрытых век, и едва слышно выдохнул.

– Я веду к тому, что сейчас поздно что-либо исправлять, – Он заговорил чуть быстрее, словно боясь лишиться решимости, и мое сердцебиение ускорилось, будто неосознанно пыталось угнаться за Его словами. – Мой вопрос ничего не изменит, потому что все уже решено и я перешел слишком много черт, гоняясь за тобой, чтобы сейчас, спустя столько времени, позволить тебе уйти. Это просто данность, традиция – одна из тех, которые моя мать привила мне, и…

Он отпустил одно мое плечо, а по второму аккуратно опустился пальцами вниз по руке, под темную воду, до запястья. Не сводя с Него взгляд, я прислушивался к ощущению Его пальцев без когтей, мягко ощупывающих и касающихся моей кожи; к тому, как Он чуть сжал мое запястье, обхватил кисть и на краткое мгновение задержал ее в своих ладонях.

Я затаил дыхание и чуть не задохнулся, когда почувствовал, как Он мягко перехватил мою руку и растопырил мои пальцы, и как безымянного пальца коснулся прохладный, металлический ободок.

– Ты серьезно? – выдохнул я и часто заморгал.

Темные глаза игриво заблестели.

– Мне нужен только один твой ответ, – ответил Он.

– А мне нужен только один твой вопрос, – парировал я и закусил губу, чтобы не улыбнуться.

– Не хочу напоминать, но ты все равно не можешь отказать мне.

– Твоя мать учила тебя традициям «надень кольцо и скажи, чтобы он сразу соглашался»?

Он усмехнулся и опустил голову. Я почувствовал, как Он надел кольцо на мой безымянный палец и тут же крепко перехватил мою руку за запястье, не позволяя мне вытащить ее из воды и посмотреть.

– Сначала, – тихо ответил Он, – я хочу услышать твой ответ… И, Томми, еще кое-что…

Услышав перемены в Его голосе, я не рискнул Его перебивать. Обвивая Его талию ногами и шею одной рукой, я переплел под водой наши пальцы и склонил голову, наблюдая за тем, как Он подбирает слова, упорно не встречая мой взгляд.

– Я не могу ничего тебе дать, – заговорил Он после недолгого молчания. – У меня есть престол, сотни тысяч демонов в моем подчинении, практически безграничная сила и власть. Ты видел мои фантазии, ты знаешь, что я вижу тебя жестоким, отвернувшимся от своих чувств и пытающимся меня приручить. Такое будущее я представляю у тебя. Не потому, что я хочу превратить тебя в чудовище, каким стал я, – Он перехватил мой взгляд и выдержал секундную паузу, – а потому, что, несмотря на свои радикальные и кровавые методы, на мое умение идти по головам и предавать, я… верю в чистоту чувств. Я однолюб и чувства всегда будут священны для меня. Я боюсь, что ты поддашься им, поддашься той силе, которая тянет тебя ко мне, – а она очень, очень мощная – и она начнет тебя уничтожать. Я боюсь, что любовь к чудовищу сделает тебя самого чудовищем, а я… я не смогу бороться против тебя. Я знаю, что если ты начнешь меня подчинять, я не смогу сопротивляться. Я плохо переношу влияние тех, кто мне небезразличен, потому что глубоко внутри я хочу любить. И так получилось, что моя покорность – это единственное, что я могу дать тебе в обмен на все опасности, которые откроет перед тобой брак со мной. Я не знаю, передается ли мое проклятие, но после обручения может оказаться, что ты тоже не сможешь подняться на поверхность. Ты не увидишь своих родных и друзей. Не сможешь заниматься музыкой профессионально. Не увидишь мир. Или же Судьи доберутся до нас и обратят все, что нам дорого, в кошмар наяву. Я не могу ничего изменить. Это просто вопрос, он ничего не решает, но… Томми, ты выйдешь за меня? Осознавая все зло, которое я причиняю тебе и причиню еще, ты можешь честно и от всего своего любящего сердца сказать мне «да»?

Он замолчал и я скользнул взглядом по Его лицу: очертил чуть нахмуренные брови, скулы, пушистые ресницы и прямой нос, линию губ и подбородка… А потом снова перехватил Его взгляд. Он был идеален каждой черточкой своего лица и тела и до смешного сильно сомневался в моем очевидном ответе.

– Ты думаешь, – спросил я и неосознанно понизил голос, – что я могу отказаться? Нам поздно думать о нормальности, дорогой, и о соблюдении традиций, если ты делаешь мне предложение за день до церемонии.

– Если бы я спросил это до обручения, я бы испортил сюрприз.

Я вспомнил свою реакцию, когда Он рассказал мне об этом, и с трудом удержался от саркастичного комментария, но в то же время мне захотелось улыбнуться и я закусил губу, чтобы сдержаться. На мгновение Его взгляд метнулся к моим губам, а потом Он снова исподлобья взглянул на меня, будто заранее ожидая отказ.

И я честно был намерен расстроить Его ожидания.

– Твой ответ ничего не изменит, – произнес Он, – мы обручимся, когда вернемся домой, так или иначе, и, возможно, я не создаю впечатление глубоко ранимого человека, но если бы у меня было сердце, твой отказ разбил бы его.

– А почему ты думаешь, что у тебя его нет?

– Ты не ответил на вопрос.

– Ты тоже.

Он подавил вздох.

– Потому что в свое время я сделал все, чтобы оно обратилось в камень, – ответил Он и посмотрел в мои глаза. – Я сделал все, чтобы боль ушла, и я не жалею. До некоторых пор не жалел…

Перехватив мою ладонь под водой одной рукой, пальцами второй Он бережно убрал челку с моего лица и заправил ее за ухо, и капли воды потекли по моему лицу, по скулам и щекам. Он проследил за ними взглядом до тех пор, пока они не повисли на подбородке, и тогда Он осторожно стер их большим пальцем, поднимая мою голову за подбородок. Темные глаза скользнули взглядом по моему лицу; я задышал чаще и Он улыбнулся.

– Ты так и не ответил, – тихо сказал Он, – выйдешь ли ты за меня.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что мне не встречалось более упрямых демонов, чем ты, – тихо засмеялся Он. – Ты был рожден, чтобы стать демоном…

– Да.

Я вдруг заволновался и сердце заколотилось оглушительно громко в груди. Он поднял на меня взгляд и Его улыбка застыла, обратив Его лицо в неживую маску.

– Что? – переспросил Он.

– Ты слышал, – я сглотнул и почувствовал, как задрожали от волнения руки. – Да. Не «да, я был рожден, чтобы стать демоном», а «да». Ответ. Который ничего не меняет, конечно же, но…

Я опустил взгляд на Его укус и коснулся его кончиками пальцев руки, которой обнимал Его за шею. Он не сводил с меня взгляда неожиданно почерневших глаз, показавшихся мне вдруг такими бездонными и огромными, словно в них можно было упасть и потерять голову.

– …это мой ответ. От всего моего любящего сердца твоему сердцу из камня.

Он ничего не ответил мне. Не сводя с Него взгляд и едва дыша, я осторожно высвободил руку из Его пальцев и вытащил из воды.

Обручальное кольцо казалось массивным на моих тонких пальцах, но когда я увидел его, то почувствовал, как странное теплое ощущение разрастается в груди, вытесняя сердце и легкие. Я сделал порывистый вдох и поднес руку ближе к глазам, чтобы рассмотреть.

Кольцо было большим: тонкий, но широкий металлический ободок из переплетенных завитушек, складывающихся в маленькие узоры, и почти на всю фалангу пальца большой прямоугольный черный камень. Когда я шевельнул пальцами, что-то в кольце вдруг изменилось и сначала я не поверил своим глазам: это оказался не камень. Это было тончайшее, темное стекло, внутри которого была маленькая горстка чего-то темно-серого, похожего на…

– Это пепел, – едва слышно произнес Он, пристально наблюдая за мной. – Пепел от сожженного пера из моего крыла.

Я чуть не задохнулся. Когда я медленно поднял на Него взгляд, пытаясь уложить это в своей голове, Он казался спокойным, только чуть более бледным. Осторожно, словно моя рука вместе с кольцом могла рассыпаться в прах, я положил ладонь на Его плечо.

– Оно… – начал я, пытаясь проглотить ком в горле. – Оно прекрасно.

Он подался вперед и мягко поцеловал меня в губы, а потом обхватил меня обеими руками, кладя ладони на мою спину, и крепче прижал к себе. Обвивая Его шею руками, я коснулся кольца большим пальцем, провел им по гладкому стеклу и сжал руку в кулак, ощущая между пальцами тонкие завитки ободка.

Несмотря на свои размеры, оно почти не чувствовалось на руке, и я подумал, что точно так же легко и неощутимо я только что потерял голову.

========== Глава LXXXI. ==========

Чувство, которое я испытал при виде родных голых стен, почти не поддавалось контролю и не исчезло даже тогда, когда черный дым окончательно рассеялся и Его крыло бережно коснулось моего плеча, будто успокаивая: Он, несомненно, почувствовал этот всплеск эмоций.

Несколько дней, проведенных в Куруа, сплелись для меня в одну большую ленту из красочных воспоминаний, перетекающих одно в другое. Закрывая глаза, я все еще слышал тихий всплеск воды, когда Он плыл к берегу, шорох раскрываемого крыла и одеяния, сброшенного на песок и гальку, которая под Его ногами чуть слышно хрустела. Я настолько потерялся во времени, что мне казалось, будто мы провели там, по меньшей мере, несколько лет, прежде чем вернулись домой – и мне все еще было очень странно называть это домом.

А вместе с нашим возвращением пробудилось и ожидание беды, которое кружило, будто хищная птица, над нами в Куруа, пока мы целовались на берегу или плавали в теплой воде. Оно то отступало, напуганное брызгами, когда Он нырял и исчезал под черной поверхностью, то возвращалось, словно стервятник, привлеченный падалью – это разлагались наши мечты и надежды на нормальную жизнь, и этот запах привлекал липкое ощущение надвигающейся катастрофы.

Оно прилипало к Его пальцам, когда Он касался моего лица. Оно оседало на Его губах, когда Он целовал меня. Оно обнимало мои плечи и заставляло дрожать даже рядом с Его теплым телом. Оно потащилось за нами, будто паразит, сначала к островку посреди темных потоков Амазонки, куда мы переместились и исчезли в одиночестве, не попрощавшись ни с кем из амазонок, а затем и через Мост в Америку, где смогло раскрыть свои костлявые крылья и снова взмыть над нашими головами.

Нас встретил Сайер. Обнимая меня своим крылом, Он нес меня на руках; я чувствовал себя слишком опустошенным даже для того, чтобы просто поднять голову от Его плеча. Мне чудился в окружающей тишине шорох крыльев, то приближающийся и бьющийся прямо над самым ухом, а то резко поднимающийся вверх, под самый потолок, освещенный неярким сиянием Моста, и мне казалось, что я вот-вот почувствую острый клюв и когти, впивающиеся в мои руки, которыми я обнимаю Его за шею.

– Я слышал, – невозмутимо произнес Он, сходя со ступенек.

Сначала я подумал, что Он обратился ко мне, а потом сделал глубокий вдох и почувствовал в тяжелом горячем воздухе тонкие нотки гвоздики, сильно терявшиеся в Его сильном аромате. Его крыло, обнимавшее меня за плечо, чуть ощутимо дрогнуло и прижалось сильнее к моей коже, и я открыл глаза, едва уловив это легкое движение.

Сайер стоял в дверях комнаты вызовов, заложив руки за спину. Перехватив мой взгляд на несколько мгновений, он чуть склонил голову в знак приветствия и тут же снова посмотрел на Него.

В воцарившейся тишине я слышал только Его ровное дыхание прямо над ухом. Он ступал медленно и осторожно, будто шел по раскаленным углям, и глаза демона, неотрывно следившие за каждым Его шагом, чуть блестели. Прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем я догадался, что они разговаривали мысленно, не сводя друг с друга взгляд, и мне не понравилось выражение, мелькнувшее на лице Сайера, когда Он чуть покачал головой и произнес, останавливаясь в нескольких метрах от демона, будто почуяв опасность.

– Она в курсе.

В этом выражении я на мгновение увидел и предостережение, и тревогу, и волнение – и все это так перемешалось, что я вдруг буквально на своих плечах ощутил давление оставшихся до церемонии часов, на которые теперь шел счет. Словно вся оставшаяся жизнь сжалась до одного дня и одной ночи, и завтра, на рассвете, все перевернется с ног на голову и больше никогда не станет прежним.

Меня вдруг почему-то прошибло холодным потом.

– Что с Медуллой? – холодно осведомился Он.

– Становится жарко, – спокойно ответил Сайер и бросил быстрый взгляд на меня.

Поджав губы, Он чуть качнул головой, будто отвечал на какой-то мысленный вопрос, и бросил на меня предостерегающий взгляд.

– Жди меня у камина, надо отправить весточку, – тихо произнес Он, обращаясь к демону. – Я сейчас приду.

Но Сайер не сдвинулся с места. Он вдруг сильно побелел и плотно сжал губы, будто убеждая себя промолчать. Я посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Его лицо и почувствовал, как мое сердце пропустило удар и споткнулось, и мне стало трудно дышать.

– Они знают, – чуть слышно сказал Сайер. – И они в ярости. Почему ты не сказал?

На мгновение Он застыл, будто громом пораженный, и мне показалось, что я почти физически почувствовал волну недоверия, окружившую Его тело, будто плотной аурой. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, а глаза почернели; Он рвано выдохнул, будто Его колотило от ярости, но молчал до тех пор, пока не вернул себе видимое спокойствие.

– Это не касается никого из вас, – отрезал Он.

– Что ты сделал? – шепотом спросил демон, не сводя с Него пристального взгляда широко раскрытых глаз, словно не слышал Его. – Они в бешенстве. Ты… Ты не понимаешь, что…

– Я сделал то, что должен был сделать очень давно, – прорычал Он и понизил голос до шипения. – И я не буду отчитываться за свои поступки.

– Ты должен был сказать мне! – вдруг повысил голос Сайер и шагнул к Нему ближе. – Это было неосмотрительно!

– Не указывай мне, – жестко оборвал Он.

Он по-прежнему держал меня на руках и я буквально ощущал себя меж двух огней. Неожиданная реакция всегда спокойного и уравновешенного Сайера против Его холодной ярости, и я мог только догадываться о том, что произошло и что Он сделал, если даже всегда преданный Ему слуга сейчас вышел из себя – впервые на моей памяти.

– Это было глупо, – тихо сказал Сайер, чуть опуская плечи, словно под давлением Его обжигающего взгляда. – Ты дал им повод прийти. И они им воспользуются. Ты должен был предупредить меня. И Виктора. И, в конце концов, ты должен был рассказать Томми. Это касается его напрямую.

Его когти впились в мое тело и я вздрогнул, неосознанно крепче обхватывая Его шею и не сводя с Него взгляд. Я боялся, что Он поставит меня на ноги, чтобы убить демона – настолько разъяренным Он выглядел в эту минуту, что на мгновение я даже усомнился, что Судьи могут быть страшнее.

Но Он, словно только что вспомнив о моем присутствии, бросил на меня короткий взгляд, поджал губы и расслабил руки. Я ощущал покалывание на коже в тех местах, где Он впился когтями, и надеялся, что Он этого не ощущает через нашу связь.

Выдохнув, Он расправил плечи и взглянул на Сайера.

– Жди меня у камина, – твердо сказал Он; голос звучал спокойно, но глаза пылали. – Я буду через несколько минут.

Демон поджал губы и коротко кивнул. Прежде, чем я успел остановить Его или сказать хоть слово, нас окутало черным дымом, а когда он буквально через мгновение рассеялся – мы уже стояли посреди Его покоев, неярко освещенных пламенем настенных факелов. Я был здесь всего один раз, когда Сайер привел меня к Нему и я проснулся, разрываемый жаром. Тогда тяга привела меня к Нему в покои, в Его объятия.

Не говоря ни слова, Он подошел к кровати и аккуратно опустил меня на покрывало. Нехотя разорвав объятия, я поднял на Него взгляд и, скрепя сердце, тихо спросил.

– Ты не хочешь, чтобы я знал, да?

Он перехватил мой взгляд, и ярость, отразившаяся на Его лице, вдруг сменилась волнением. Он нахмурился и закусил губу, а потом выпрямился; так медленно, словно на Его плечах лежал груз весом в целый мир. На мгновение Его руки дернулись, словно Он не знал, куда их деть, а потом чуть сжались в кулаки и когти исчезли. Следом Он скрыл крыло и рожки, и, когда Он чуть опустил голову, пряди иссиня-черных волос упали на Его глаза.

– Это не стоит твоего внимания, – ответил Он. – Тебе нужно отдыхать. Церемония будет… тяжелой.

– Но оно стоит твоего внимания.

Я сел на кровати, поджав под себя ноги, и протянул к Нему руку. Он проследил за тем, как я коснулся Его запястья и аккуратно погладил сжатую в кулак руку, а потом осторожно обхватил ее ладонями и мягко разжал Его пальцы. На какое-то мгновение Он стал выглядеть так свирепо, будто собирался вцепиться мне в горло за это невинное прикосновение, а потом заметно расслабился. Его пальцы едва ощутимо дрогнули в моих ладонях; я сжал Его руку и коснулся губами ее тыльной стороны.

– Расскажи мне, – попросил я. – Я не хочу больше никаких секретов между нами.

С минуту Он колебался, а потом, так и не отняв руку, опустился на кровать рядом со мной, и я придвинулся вплотную к Нему, прижимаясь к Его плечу.

– Пока нас не было, сюда наведалось несколько шпионов, – ответил Он наконец. – Их удалось засечь, но не удалось поймать. Сайер сказал мне об этом, когда еще мы были в Куруа.

Он помолчал, а потом продолжил, отвернувшись. Его взгляд стал рассеянным, будто Он смотрел в будущее, видимое только Ему.

– Сердце Ада бьется все быстрее… – чуть слышно произнес Он. – Они понимают, что у нас осталось мало времени и скоро нанесут визит. Сделают все, чтобы нам помешать… Если они уже знают, что мы вернулись…

Пауза после Его слов была такой неуютной и холодной, что я неосознанно передернул плечами: мне показалось, что незаконченная фраза прозвучала зловеще, будто предчувствие беды уже настигло нас и вонзило в наши тела свои когти и клюв, оглушительно хлопая крыльями высоко над нашими головами.

– А Сайер? – спросил я, поглаживая Его руку кончиками пальцев. – О чем он говорил? Что ты сделал, что так разозлил их?

Он решительно покачал головой.

– Это точно не стоит твоего внимания.

– Потому что касается только тебя?

Повернув голову, Он посмотрел на меня и я перехватил Его взгляд. С минуту Он рассматривал мое лицо, будто пытался Его запомнить, а потом протянул руку и осторожно убрал мою челку за ухо, мимолетно коснувшись кончиками пальцев моей щеки. Не сводя с Него взгляд, я склонил голову набок и потерся щекой о Его руку, и Он мягко улыбнулся.

– И поэтому тоже, – ответил Он.

– Но он сказал, что это касается и меня тоже.

– Он ошибся. Это был вопрос моего долга. Я сделал то, что должен был сделать, а мои желания не всегда совпадают с желаниями Судей.

Я не решился спорить с Ним дальше. Отстранившись, я чуть встряхнул головой и в следующую секунду теплые пальцы вдруг ухватили меня за подбородок и повернули мою голову к Нему. Пристально вглядываясь в мои глаза, словно пытаясь прочесть мои мысли, Он как-то сурово поджал губы, будто недовольный тем, что у Него не получается, и прохладно улыбнулся одним уголком губ.

– Знаю, что ты подумываешь спросить об этом Сайера, – мягко произнес Он, – но будь уверен – он тебе не расскажет.

– Если ты ему запретишь, – напомнил я.

– Это в твоих же интересах, – последовал ответ.

Подавшись ко мне, Он поцеловал меня в лоб, задержавшись на мгновение, а потом поднял мою голову за подбородок и поцеловал в губы. Когда Он чуть сжал пальцы, я почувствовал Его острые когти, а следом раздался тихий шорох раскрывшегося крыла.

– Я скоро вернусь, – тихо пообещал Он, отстранившись. – Нужно отправить весточку о нашем возвращении. Если мы переживем следующие сутки, это будет чудо.

Я против воли улыбнулся.

– У меня хорошо получается избегать смерти в последнюю минуту, – отшутился я, и Он заметно расслабился. – Кому ты собираешься писать?

– Виктору и кое-кому еще.

– Другому суммусу?

– Британскому.

От удивления я растерялся.

– Ты же говорил, что ты в напряженных отношениях с британским суммусом… – пробормотал я.

– Я говорил, что тебе ни к чему знакомиться со всеми отпрысками королевских семей, которые правят сейчас, – поправил Он. – Но, пусть это и прозвучит удивительно, у меня не со всеми испорченные отношения. Это наш союзник в войне против Судей.

Поднявшись с кровати, Он отнял руку, и я сцепил пальцы, которые вдруг перестал ощущать, словно это был последний раз, когда я держал Его за руку. Отгоняя эти мысли, я поднял на Него взгляд и слабо улыбнулся, надеясь, что Он не почувствует мою нарастающую тревогу.

– Отдохни, Томми, – мягко произнес Он. – Я вернусь к тебе сразу же, как только со всем разберусь.

С этими словами Он растворился в воздухе, обратившись в черный дым, и я, глядя на то место, где Он только что стоял, так, будто Он мог вернуться, залез под одеяло и накрылся им с головой.

Меня почему-то знобило.

========== Глава LXXXII. ==========

Музыка, напоминающая мне когтистые прохладные ладони с большими перстнями, невесомо касается моего тела, перебегает кончиками невидимых пальцев по рисунку вен на внутренней стороне моих рук, сжимает мои плечи и оставляет на коже мурашки, а следом, в том же самом месте, будто касания становятся видимыми, до меня дотрагиваются теплые руки. Они гладят меня по щекам и волосам, накрывают мои ладони и ложатся на мою грудь.