Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Катя была убеждена, для того, чтобы он потерял голову и без сомнения пошёл под венец, нужна необычная женщина. Та, которой, среди других, не будет равных.

Только такая женщина, способна свести с ума этого Рунича.

Нет. Как истинный сын своего отца, Арсений вряд ли способен влюбится по уши, в стеснительную, робкую девушку.

Как выглядит злая судьба, Катя хорошо знала.

Когда-то, её, невысокую, стройную, бойкую, сероглазую девушку восемнадцати лет, из семьи мелкого мещанина, в далёком волжском городке, очаровал молодой барин.

Он был так красив, что когда она, впервые увидела его, то не поверила, что в жизни бывают мужчины с лицом, как у святых на иконах. Его вкрадчивые манеры, его чувственный рот, который говорил мягко и ласково, его бархатные, с поволокой, глаза, восхищали и притягивали Екатерину.

И когда он посватался, она заявила родителям, что лучше останется старой девой, а за другого замуж не пойдёт.

В семье, среди пятерых детей, она была старшей. Жених не особенно настаивал на приданом и поэтому, получив согласие дочери, родители благословили их брак.

Муж увозил её не в какую-нибудь деревенскую глушь, а в Москву, где, по его словам, служил в железнодорожной конторе.

Ничто не насторожило её. Даже то, что муж, в течении трёх дней после свадьбы, так и не выполнил свой супружеский долг. Она по-прежнему смотрела на него любящими глазами.

Глаза открылись в тот день, когда пропахший насквозь винным перегаром, верзила, огромной тушей надвинулся на неё.

– Что ты сидишь, как не живая? – прохрипел он ей в лицо. – Раздевайся и работай!

Он сорвал с её плеч сорочку. Она вскрикнула и инстинктивно закрыла руками обнажённую грудь.

– Какая хорошенькая. Беленькая и чистенькая, – он положил руку на её грудь, больно сжал её и впился губами в её губы.

Катя отпрянула и заплакала.

– В чём дело? – зло бросил мужчина. – Ты что, ломаться надумала, шлюха?! Знаешь, сколько я заплатил за тебя хозяйке?!

Вот тогда она поняла, что попала в ловушку. Что мнимый муж оказался жуликом, который доставлял в столичные бордели девушек из глубокой провинции, оформляя с ними фиктивные браки.

Катерина плакала, умоляла её не трогать и отпустить.

Это только разозлило клиента.

Он решил научить её быть покорной и, указать то место, на котором ей, отныне, придётся находиться.

Избитая, изнасилованная, в разорванной одежде, Катя, зажав рот ладонью, чтобы не закричать от стыда и боли, сползла на пол. Её мутило.

Дрожащими руками кое-как натянула на себя платье. Рядом, развалившись на кровати, храпел клиент.

Она прожила в аду три года.

Хозяйка борделя постоянно пеняла её за то, что она худая. Клиентам больше нравились пышные девочки, а не холодные, тощие селёдки, которые на любителя.

Грозила выгнать её из заведения, если она не будет приносить доход.

Как и всех девочек заведения, её зарегистрировали в полиции и выдали «жёлтый билет». Ежемесячно бывали медицинские осмотры и, боязнь беременности, потому как хозяйка, немедленно, выбрасывала дур с приплодом на улицу.

Её товарки по ремеслу, мечтали подцепить богатого клиента и уйти на содержание, тем самым став дамами полусвета. Такое положение позволяло скопить немного денег и, уехав куда-нибудь, где их никто не знал, доживать спокойно свой век.

Катя даже об этом мечтать не могла. В душе она ненавидела хозяйку, клиентов, мужа и себя, а на деле улыбалась всем, даже своему отражению в зеркале, где видела накрашенную и вульгарно одетую, куклу.

Ей до сих пор неизвестно, каким ветром занесло в тот вечер в их бордель, Андрея Михайловича Рунича.

Сидя в гостиной и наблюдая за девушками он, неожиданно, остановил свой взгляд на ней.

Катя, с деланной улыбкой, прихорашивалась перед зеркалом, когда уловила в отражении этот взгляд.

Оглянулась и замерла.

Мужчина сидел за столиком и просто смотрел. Лицо его ничего не выражало, оно больше бы подошло каменной статуе, но глаза… Они жили.

Под этим взглядом, с лица Екатерины сползла улыбка, она побледнела, а потом, резким движением бросила расчёску на подзеркальник, гордо приподняла голову, и в свою очередь уставилась на мужчину, точно бросала ему вызов.

И первой отвела взгляд, потому что почувствовала, как из глаз брызнули слёзы и, лицо залила краска стыда.

Не понимая почему, она бросилась вон из гостиной и, забившись в угол кровати, в своей комнате, разрыдалась.

Очнулась от того, что кто-то гладил её по голове.

Это был он!

Когда он вошёл, Катя не услышала. Он не требовал от неё ничего и, ни о чём не спрашивал. А на следующий день выкупил её «жёлтый билет» у хозяйки.

Девушки завидовали Кате. Её «папаша» оказался молод, хорош собой и главное – богат.

В вагоне поезда, увозившего их, из Москвы в Санкт-Петербург, Андрей Михайлович, попросил её забыть прошлое и учиться жить заново.

Так она попала в «Дюссо».

От мыслей её отвлёк стук входной двери.

В гостиную вбежала Адель. Француженка была бледна, глаза – заплаканы.

Катя поспешно встала со своего места.

– Адель, как хорошо, что ты пришла.

– Он… – всхлипнула девушка.

– Я не знаю где твой обожаемый Арсен. Алексей сказал – ушёл куда-то.

– Зато я знаю, – едва выдавила из себя француженка. – Я их видела!

Закрыв лицо руками, она побежала в комнату прислуги.

***

Арсений выбежал на дорожку, ведущую в сад. Оглянулся по сторонам.

За кованным, узорчатым забором – улица. На её противоположной стороне дома чиновников, купцов, знаменитых актёров. Ни ландо, ни пролётки, не было видно.

Понурившись, побрёл обратно в дом.

– Арсений, – позвал его тихий голос.

Он поднял голову. Ксения, в голубом, безыскусном платьице, в лёгкой шляпке, стояла в нескольких метрах от него.

Арсений подошёл и протянул ей руку.

– Здравствуй.

– Здравствуй, – прохладные тонкие пальцы, легли в его ладонь. – Прости, я не могла раньше поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня. Мама была постоянно дома.

– Понимаю, – улыбнулся он.

– Вот, наняла извозчика, назвала фамилию, и он привёз меня сюда. Ты здесь живёшь?

– Да. Прислуга сказала, что меня спрашивала какая-то барышня. Я сразу догадался,

что это ты. Никогда не видел тебя без одеяния послушницы, – не скрывая восхищения, признался он. – Рад тебя видеть.

Лёгкий шорох в зарослях сирени заставил её вздрогнуть.

– Ты боишься?

– Немного, – девушка смутилась.

– Всё позади, Ксения. И монастырь и старик жених.

– Да.

– Тогда в чём же дело?

– Мне пришлось пережить неприятные и унизительные моменты у доктора.

– Успокойся, – он сжал её ладонь. – Пойми одно, всё позади.

Ничего не знающие о том, что их подслушивает ревнивая француженка, Арсений и Ксения подошли к скамье и сели.

– Знаешь, – тихо произнесла девушка. – Меня немного пугает то, что происходит в моём сердце.

– Это запах свободы! – воскликнул Арсений. – Он пьянит и волнует! Ты никак не можешь понять, что вырвалась на волю и, твоё маленькое сердечко от этого волнуется. – Видя растерянное лицо девушки, он обнял её и прижал к своей груди.

– Не бойся, сестрёнка. Я никому не позволю обидеть тебя и, всегда буду защищать.

Ксения посмотрела ему в глаза и, вдруг, неожиданно, поцеловав в щеку, прошептала:

– Спасибо.

От неожиданного проявления ласки с её стороны, Арсений вздрогнул.

– Всё будет хорошо.

– Благодаря тебе я вновь обрела свободу. Если бы ни ты, я бы там умерла. Я бы не вынесла монастырь! Это не для меня.

– А я, в тебе, обрёл сестру, о которой всю жизнь мечтал.

***

Андрей Михайлович, из-под нахмуренных бровей, глядел в окно.

На скамье при входе в сад, сидели Ксения Карницкая и его сын. Они о чём-то оживлённо беседовали.

Рунич видел их счастливые лица.

Казалось, только вчера его мальчик делал свои первые шаги в этом саду. Как же быстро пролетели девятнадцать лет!

Он покосился в сторону своей любовницы. Всегда элегантная и величественная, Маргарита Карницкая, поджав губы, не сводила глаз с дочери.

Когда на аллее появилась Маргарита Львовна, Арсений пожал руку девушки и, поклонившись, пошёл по направлению к дому, оставляя мать и дочь наедине.

Ксения поспешила навстречу матери.

– Мама, прошу тебя, не сердись, – попросила она. – С моей стороны было бы не вежливо не поблагодарить человека, спасшего меня.

– От чего?

– Он не позволил заживо похоронить меня.

Девушка обняла мать и положила голову к ней на грудь.

Маргарита Львовна отстранила дочь от себя и, сквозь зубы, процедила:

– Поехали.

Она пошла к выходу, где их ожидал экипаж. Ксения, молча, последовала за матерью.

***

После встречи с Ксенией, Арсений, задумчиво, сидел в кресле возле камина.

Леонид, понизив голос, чтобы юноша не слышал, заметил:

– Арсений не слишком-то весел. Не нравиться мне его настроение.

Рунич покосился на сына.

– Обойдётся. Я к его настроению и желаниям приноравливаться, не намерен. И тем более, не собираюсь просить у него извинения.

Екатерина постаралась увести разговор в другое русло.

– Как сегодня непривычно тихо, – вздохнула она. – Вот что значит, в заведении не рабочий день.

– Правда, – кивнул Андрей. – Непривычно.

Их разговор был прерван шумом в прихожей. В дверях гостиной, в сопровождении Алексея, обмахиваясь платком, показалась полная дама.

Увидев гостью, Андрей Михайлович, раскрыл объятия и пошел к ней на встречу.

– Сватья, вы как всегда, неподражаемы!

– Здравствуй, дорогой зять.

Дама, трижды облобызала его. Увидев младшего Рунича, ласково произнесла:

– Арсений, голубчик, и ты дома.

Он поднялся с кресла.

– Tata, ** – радость зазвучала в его голосе. – Как давно вы не были у нас.

– Была прошлое Рождество. Это ты, озорник, всё по за границам живёшь. —

Женщина погрозила ему пальцем. – Не сержусь. Тётку Наталью не забывал. И письма присылал и подарки с оказией.

– Вот как? – удивился Андрей Михайлович. – А мне он ничего об этом не говорил.

– Он такой же скрытный, как и ты. Характером в батюшку, а лицом ангельским, в матушку. – Наталья Егоровна перекрестилась. – Царствие небесное племяннице моей.

Арсений потупил взор. Нахмурился.

– Вы верно, Наталья Егоровна, не зря в такую жару в дорогу отправились? – Андрей подвёл женщину к креслу, усадил и подал ей стакан с прохладной водой. – Насколько мне известно, вас из имения не так-то легко выманить.

– Вот ничего от тебя скрыть нельзя, Андрей! – рассмеялась госпожа Савина. – Дело у меня к тебе. Очень важное и щекотливое.

***

Ночь.

За маленьким, решётчатым окном, под самым потолком стены, сливаясь с темнотой ночи, свистел ветер. Что-то нетерпеливо барабанило и бегало по подоконнику карниза.

Дарья подняла голову от подушки, прислушалась. Это дождь.

Она неподвижно лежала на узкой кровати. Её белокурые волосы, спутались и разметались по подушке.

Неделю назад, железная дверь камеры, с грохотом захлопнулась, за нею. По тюремному коридору загрохотали шаги, уходящего прочь, конвоира.

Она села на привинченную к полу кровать. Чувства безысходности и позора, всё время следствия, терзали её душу и приносили невыносимую боль.

Даша чувствовала себя глубоко одинокой и несчастной и, только вера в высшую справедливость поддерживала её.

«Боже, как болит голова… – она открыла отяжелевшие веки. – Ночь. Темно. Неужели я сплю и всё, что произошло, мне приснилось?»

За дверью послышались шаги.

Дарья вздрогнула и села. Но от резкого движения, боль острыми когтями вонзилась в виски. Она опять опустилась на кровать.

«Нет, похоже, я не сплю».

Её мысли прервал скип открываемой двери.

– Проснулись? – сказал глуховатый мужской голос.

Даша не шелохнулась и не ответила. Обладатель голоса подошёл ближе.

– Ну, что вы молчите? Сударыня, неужели вам не интересно, что я вам скажу? – в его голосе не было угрозы. – Повернитесь же ко мне.

Даша повернула голову. Мужчина в одежде полицейского от неожиданности вскрикнул.

– Вы…вы? – начал он запинаясь. – Как?.. Одно лицо.

– Вы шокированы?

– А вы как думаете? – придя в себя, ответил мужчина.

На его вопрос Дарья отреагировала лёгкой улыбкой. Так было всегда с теми, кто видел её и сестёр.

– Вы голодны?

– Немного. Почему вы заботитесь обо мне?

– Почему бы не позаботиться, если мне очень щедро заплатили. – Полицейский поставил перед нею тарелку с гречневой кашей и куском хлеба. – Ешьте и слушайте меня.

Дарья, молча, кивнула головой и начала есть.

После разговора с охранником полицейским, она успокоилась. Скоро она уйдёт из этого каземата на волю. И в этом ей помогают её сёстры.

Этой ночью Даша долго молилась.

Она молилась за своих сестёр, за упокой умерших родителей и Дмитрия, за здравие своих духовных сестёр в монастыре, за свои несбывшиеся мечты и надежды. Она просила у Бога счастья для Ксении Карницкой.

И ей казалось, что именно этой ночью Господь слушает её мольбу и обязательно защитит её родных и близких от беды.

Даша уснула и, ей приснился странный сон.

Она стояла у алтаря, в подвенечном платье.

Её жених был рядом, но в полумраке, она никак не могла рассмотреть его лицо. Взглянула на священника, но вместо него, увидела зеркало, а в нём своё отражение.

Да, это была она! Вот она протянула руку, и кто-то надел ей на палец обручальное кольцо. Закрыв глаза, почувствовала, как поцелуй коснулся её губ и, она ответила на него. С замиранием сердца, улыбаясь, открыла глаза, взглянула на жениха, и… вздрогнула от неожиданности.

Рядом с ней стоял Арсений Рунич!

Вскрикнув, Даша проснулась. Схватилась рукой за сердце, которое бешено, колотилось в груди. Она почувствовала за собой греховные желания. Да, именно так!

Можно ли обмануть Господа? Он читает в наших душах и видит наши помыслы.

– Господи, ты всё видишь, всё знаешь, – неистово взмолилась она. – Я виновата! Я согрешила, и ты знаешь это. Моя вина неискупима. Это призвание моих сестёр: любить и быть любимыми, а моё – молиться во имя искупления и за их счастье. Прости меня за греховные помыслы! Прости.

Даша молилась до рассвета.

Знать бы ей, что её судьба, судьбы Арсения и Андрея Руничей, Василия Ушакова, Ксении Карницкой, Анны и Елены, через короткое время, переплетутся воедино.

***

Прислуга, в доме Ушакова, как всегда с упоением, обсуждала городские сплетни.

Агаша, женщина лет пятидесяти пяти, усердно месила тесто и рассказывала:

– Вчера зашла в церковь, думала поставить свечу Богородице за упокой души нашего хозяина и, кого вы думаете, видела? Маргариту Львовну Карницкую с дочерью.

Молоденькая горничная Лиля, удивлённо уставилась на Агашу.

– Ты, наверное, ошиблась. Я слышала, дочь Маргариты Львовны находиться в монастыре.

– Находилась.

– Насколько я знаю, девушка готовилась принять постриг.

– Как видишь это не так. Она ушла из монастыря. И ещё, там был этот неприятный господин, Андрей Михайлович Рунич.

– Не вспоминай его имя всуе, – перекрестилась Лиля. – Это дьявол воплоти! Из-за него умер хозяина.

– И вовсе не из-за него, – поворчала старая няня Василия Ушакова, Тина, до этого, молча, перебиравшая фасоль. – Старого хозяина погубила страсть к азартным играм. Он всю жизнь играл! И приданое нашей хозяйки проиграл и всё что у них было, тоже. Больше проигрывать было нечего! Тогда он и душу Дьяволу проиграл.

– Ты только при Василии Антоновиче такого не скажи. – Посоветовала ей Агаша и, увела разговор от щекотливой темы. – Я думаю, девушка просто сбежала в монастырь от тирании матери.

– Нет, там дело в ином. – Тина усмехнулась. – Там, едва грех не случился.

– Не болтай глупостей! Девушка жила в монастыре. Не с кем было там согрешить.

– Она хочет остаться с ним, – женщина провела рукой по рассыпанной по столу фасоли. – Напрасные надежды.

– Откуда ты всё знаешь? – недоверчиво глядя на старуху, проворчала Агаша.

– Вижу, – она вперила взгляд на рассыпанные зёрна. – Беда любить падшего ангела.

– Очередной бред нашей Тины. Лилия, не слушай глупости, а иди мне помогай печь пироги.

Агаша пригладила замешанное тесто.

***

По своей излюбленной с детства привычке, облокотившись о подоконник, Арсений, задумчиво, смотрел в окно.

– Арсений!

От раздавшегося за спиной, крика, он вздрогнул и оглянулся. В дверях стояла Адель.

Француженка была пьяна.

– Ты обманул меня и завёл себе новую подружку! – вытирала она горькие слёзы.

– Адель, прошу тебя, не начинай. Сегодня был тяжёлый день. – Как можно мягче произнёс он. – Мне и так не сладко.

– Не сладко? Нет! Она поцеловала тебя очень сладко.

– Это не то, что ты подумала.

– Эта змея хочет украсть тебя у меня! – закричала девушка. – А я могу быть счастлива только с тобой!

Арсений хмуро сдвинул брови. Чеканя каждое слово, медленно произнёс:

– Запомни хорошенько, радость моя, я не потерплю сцен ревности и, вообще никаких сцен. К тому же ты пьяна.

– А-а, ты решил бросить меня? – не унималась француженка.

– Чего ты хочешь? Услышать, что всё закончилось? Изволь. – Он равнодушно пожал плечами. – Всё закончилось.

– Что? – испуганно заморгала француженка.

– Мне жаль, – тем же спокойно-невозмутимым тоном продолжил он.

Девушка подошла ближе и заглянула ему в лицо.

– Жаль? Тебе жаль?

– Послушай, Адель.

– Тебе не было жаль, когда ты, вот здесь, на этой постели использовал меня? А теперь ты говоришь «мне жаль».

– Послушай, – начал он, но разгневанная девушка перебила его.

– Как ты мог? Права была Катя, ты пользовался моими чувствами. А теперь что, можно и бросить?!

– Я не пользовался тобой.

Арсений с трудом сдерживался, чтобы не накричать на Адель. Ему, до тошноты, надоело выслушивать упрёки и оправдываться перед ревнивой любовницей.

– А как тогда всё это называется? – сквозь слёзы, горько усмехнулась девушка. – Зачем ты затаскивал меня в постель?

– Ты всегда, сама хотела этого.

Задетая его насмешливым, холодным равнодушием, Адель закричала:

– Если ты бросишь меня, я – отравлюсь! Ты станешь моим убийцей, и твоя жизнь

будет проклята!

– Что ты говоришь, глупая?

Девушка обняла его за шею.

– Embrasse moi. ***

– Прекрати! – Арсений, раздражённо, оттолкнул её.

На крик в комнату заглянули Катя и Полина. Тревога читалась на их лицах.

– Что случилось? – полюбопытствовала Катя. – Чего вы расшумелись на весь дом?

– А-а, девочки. – Адель покачнулась. – Хочу целоваться, а мой любовник не в духе. Он последнее время всегда не в духе. Даже в постели.

– Хватит, я сказал! – заорал Арсений.

Девушка испуганно заморгала глазами. Она редко видела любовника в гневе и, его резкий тон, привёл её в трепет, заставив умолкнуть.

Арсений сел на стул и уставился в бледное лицо француженки. Адель всхлипнула.

Оправдываясь, прошептала:

– Это всё из-за ревности и от любви к тебе.

Он погладил её руку.

– Не надо.

– Ведь только я понимаю твою душу.

– Адель, успокойся.

– Дай мне сказать. – Захлёбываясь слезами, Адель быстро заговорила. – Я – женщина плоти и, я буду тебе нужна, как бы ты этого не отрицал. Потому что, именно я была твоей первой женщиной и, ты всегда будешь нуждаться во мне, возвращаться ко мне. Знаю, не я твоя любовь. Любовь придёт… Так пусть она принесёт тебе горе!

– Как же я устал от тебя. – Арсений закрыл ладонями уши.

– Знаешь что? Я, я проклинаю тебя, Арсений Рунич! Вспомнишь мои слова, когда и тебя бросят, как ты бросаешь меня! – злорадно рассмеялась ему в лицо француженка. – Когда-нибудь ты познаешь те же муки, боль и горе, какие испытываю сейчас я! Сердце твоё будет рваться на куски от бессилия и отчаянья! Но и тогда… и тогда я буду любить тебя, хотя ты этого…

Она не договорила, без сознания повисая на его руках.

– Врача! – подхватывая её, закричал юноша. – Скорей!

– Беги за доктором! – приказала Катерина Полине.

Девушка кинулся за двери.

Арсений положил обмякшую француженку на кровать. Катя удивлённо смотрела на него.

– Что она говорила?

– Напилась! – фыркнул он. – Вот и несла всякий вздор.

– Она очень любит тебя.

Он виновато опустил голову.

– Мне её жаль.

Катя присела возле лежащей без сознания француженки.

*Ton compartment est en dehors des limites de la décence. – Твоё поведение выходит за рамки приличия. (фр.)

**Tata. – Тётушка (фр.)

*** Embrasse moi. – Поцелуй меня. (фр.)

========== Глава 11 ==========

Маргарита Львовна в волнении прохаживалась по комнате дочери. Присев на край полукруглой софы, та следила за ней умоляющим взглядом.

– В конце концов, всё разрешилось к лучшему. – Наконец, заговорила женщина. – Нам удалось избежать скандала.

– Мама, я хочу быть счастливой! – взмолилась Ксения.

– По-твоему ты заслуживаешь счастье? – фыркнула мать.

– Даже матушка игуменья говорила, что отречение от мира должно быть добровольным.

– Она обещала сохранить эту тайну ради твоего будущего. И что я вижу? – глаза Маргариты Львовны метали молнии. – Ты опять путаешься с этим греховодником!

– Арсений Андреевич не греховодник! – щёки Ксении залил румянец возмущения. – Ты не можешь его так называть.

– Глупышка, – Маргарита Львовна села рядом с дочерью на софу. – Ты же ничего о нём не знаешь.

– Мама, – Ксения подняла на мать наполненные слезами глаза. – Мама, я люблю его.

– Что?

– Люблю, – тихо и просто произнесла дочь.

– Бог мой! – женщина схватилась за сердце. – Ты влюблена в этого бесстыжего мальчишку?

– Не опасайся, – печально вздохнула Ксения. – Он воспринимает меня как сестру.

– Ксения, ты в своём уме?

– Если бы он ответил мне взаимностью. Однако, для него я всего лишь сестрёнка и, более ничего. К сожалению.

Пока дочь говорила слова признания, Карницкая успела прийти в себя от потрясения.

– Нет ничего удивительного в том, что ты влюбилась в этого проходимца, – уже спокойным тоном произнесла она. – Даже Андрей признаёт, что его сын очень опасен для женщин. Обаятельный и остроумный. Обворожителен. Если захочет, умеет себя вести. Но, милая моя, ведь он не свободен.

Ксения удивлённо подняла брови.

– Не свободен?

– Да, – подтвердила Маргарита Львовна. – Есть женщина, с которой он состоит в любовной связи.

– Какой связи?

– Твоя наивность меня поражает! – всплеснула руками женщина. – Скажу проще, он открыто живет со своей любовницей.

– Неправда… – губы Ксении задрожали.

От слов, сказанных матерью, по её спине пробежала дрожь.

В ужасе, во все глаза, смотрела она на мать.

Она смутно представляла, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне, но чувствовала, что слова любовница и любовник, это нечто постыдное и греховное.

И вот её мать сказала то, о чём она стыдилась даже слышать. И о ком? Об Арсении!

Невольные слёзы потекли из её глаз.

Маргарита Львовна рассмеялась легким, звенящим смехом.

– Мне всегда казалось, что ты уже взрослая, – сказала она. – А ты, по-прежнему, ребёнок.

Когда Ксения отказалась выполнить волю родителей, она плакала и протестовала, говоря им, что сейчас не старинные времена, и родители не могут выдавать своих дочерей замуж, за кого им вздумается.

Но родительница остановила её отчаянье, и ледяным тоном заявила:

– Если ты не подчинишься, то отправишься в монастырь.

Смотря в ужасе в суровые материнские глаза, Ксения, поняла, что родители загоняют её в угол, из которого есть один выход – под венец со стариком. Или второй.

Она поняла угрозу матери.

И это не шутка!

Мир – в котором есть неудобства, в котором не выполняются её прихоти и требования, отсутствие роскоши, которая ей жизненно необходима, был миром, в котором, Маргарита Львовна, жить не могла.

И если кто-то, или что-то угрожает этому миру, она уничтожит это препятствие.

Ксения поняла, мать не оставила ей выбора. Испуг сменился бунтом.

«Ну что же, монастырь?! Пусть будет монастырь!»

Своё решение она немедленно объявила родителям.

Год, проведённый в стенах Новодевичьего монастыря, показался ей длинной в десять лет.

Бунт, сменился чувством обречённости и отчаяния.

Молитвы и утешительные разговоры с сестрой Дарьей, приносили кратковременное облегчение. Приходили ночи, а с ними бессонница и слёзы в подушку.

Родители оставались неумолимы, а после сообщения, что постриг неминуем, Ксения, обломав серные спичечные головки, растворила их в воде.

В тот вечер, стоя на пороге своей кельи, она решилась.

Лучше смерть, чем вечная тьма медленного умирания!

Арсений…

Он пришёл к ней, как луч света, который озарил потёмки, в которых она блуждала. Брат по несчастью, брат по духу. Брат, в которого она влюбилась.

Ей думалось, он так же не равнодушен к ней.

Выходит, это только ей казалось.

У Арсения была своя жизнь, в которой нет места Ксении Карницкой.

Из ступора её вывел голос матери.

– Ты побледнела, милая? – Карницкая, с сочувствием, смотрела на дочь. – Ты не знала. Видишь, этого он тебе не сказал. Не такой уж Арсений Андреевич искренний человек, как ты думала. Прости, но я вынуждена была сказать тебе это. Забудь о нём! А чтобы ты не грустила, мы сегодня же закажем для тебя самые модные платья. Я куплю тебе лучшие драгоценности. Ты будешь блистать, девочка моя! Только забудь об этом проходимце, Арсении Руниче. – Она с чувством погладила дочь по рукам. – Ты очень бледна. Позвать доктора? Я пошлю за ним людей.

– Нет. – Выдавила из себя девушка. – Не нужно доктора.

– Как знаешь.

Маргарита Львовна направилась к двери. Ксения безучастно смотрела ей вслед.

***

Полина и Катерина, расположившись вокруг стола, в своей комнате, ужинали и, обсуждали ссору между молодым хозяином и Адель.

– Бедняжка, Деля, – вздыхала Катя. – Так убиваться из-за этого дурака.

– Катя, можно у тебя спросить? – полюбопытствовала обычно молчаливая Полина.

– Спрашивай.

– Вот ты сейчас сказала – дурак. Отчего же тогда, ты с ним водишь дружбу, о чём разговариваешь часами?

– Арсений Андреевич образован и много знает. Мне интересно беседовать с ним.

– И всё? И между вами, – замялась девушка. – Ну, я не знаю…

– Договаривай.

– Ты что, не поняла? Было ли у вас что-нибудь?

– Прости, Поля, я не понимаю.

– Как это не понимаешь? – зашептала, залившись румянцем девушка. – Не понимаешь, спала с ним или нет?

Катерина расхохоталась.

– В нём нет того, ради чего я стану с ним спать. Нет, ничего не было!

Её веселье подхватила Полина.

– Он симпатизирует тебе больше всех. Это заметно. Совсем не то, что Делька. Ты могла бы стать мадам Рунич. И хозяин бы на него не сердился.

– Нет, нет, Поля, – замахала руками Катерина. – Нет! Не Арсений Андреевич мужчина моей мечты. – По лицу её пробежало облачко печали. – И вообще, нельзя мужчин серьёзно воспринимать, иначе всю жизнь себе испортишь.

– Да. – Согласилась Полина. – Как-то там бедная Адель?

– Она много выпила. Врач промыл ей желудок. Сейчас спит.

– Мне её жалко.

– Ты такая добрая, Поленька. Бог должен послать тебе счастье.

– Чувствую, – печально призналась девушка. – От Леонида я никогда обручального кольца не дождусь.

– А ты брось его. Да. Так и сделай!

– Легко тебе говорить, Катя. Я ведь его люблю.

– Вот! И еще удивляемся, глядя на Адель.

Девушки переглянулись и опять рассмеялись.

***

Андрей Михайлович, пройдя от своего кабинета по коридору, заглянул в комнату сына. Он знал, что Арсений ночью спал в будуаре, на софе.

Адель, сидела на кровати и гладила рукой шелковое покрывало. Рунич остановился в проёме двери.

Девушка подняла на него покрасневшие, заплаканные глаза.

– Малышка, – ласково произнёс грозный хозяин. – Он заставил тебя ревновать?

– Та девушка…

– Ему она просто знакомая. Или ты и мне не веришь?

– Я смирилась, Андрей Михайлович и, буду терпеть от него всё. Только бы не бросал.

– Что мне тебе сказать? – Рунич сел рядом обнял плечи девушки. – Заставить разлюбить его, я тебя не могу. Но и заставить его любить тебя, я тоже не могу. Признаюсь, я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива. Слышишь?

Уткнув лицо в его плечо, Адель плакала.

– Отпускаю тебя на недельку. Дам денег. Поезжай за город, на дачи. Отдохни, развейся. Тебе это пойдёт на пользу.

Оставив Адель оплакивать свою разбитую любовь, с тяжёлым сердцем, Андрей

Михайлович спустился в ресторан.

Прошелся по залам, свернул в буфетную. Леонид, расставляя по полкам бутылки с вином, поинтересовался:

– Вам что-нибудь налить?

– Да. – Андрей Михайлович облокотился на стойку бара. – Наталья Егоровна ещё спит?

– Нет. Как вы приказали, Катя отнесла ей чай и завтрак. Она спрашивала, что за шум был ночью?

– И что вы ответили? – мужчина взял в руку рюмку.

– В ресторане, подвыпившие клиенты повздорили.

– Правильно. Нечего сватье знать, что у нас происходит.

– Может Арсению Андреевичу уехать в имение пока она у вас гостит?

– Наталья Егоровна приехала на два дня. Один уже прошёл. Дело у неё ко мне. Да и не хочу, чтобы сын уезжал. Наказал его, как мог. Отправить его с глаз долой? Нет, Лёня. Я боюсь за него. Он ведь совершенно не приспособлен к жизни. – Рунич подавил вздох и, взъерошил волосы. – Я жалею своего непутёвого сына.

Леонид понимающе кивнул.

– Пойду, послушаю, с каким делом приехала сватья.

***

Наталья Егоровна, попивая чай, рассказывала жадно слушавшему её Арсению.

– Вот так мы и жили в деревне, пока не поехали в Москву, на ярмарку невест.

Она умолкла, вспоминая.

– А дальше, – юноша робко коснулся её руки. – Тётушка, что было дальше?

– Богатства у нас, сам знаешь, не было. Зато была красота. Каролина быстро нашла себе партию, богатого немца Леффа и вышла замуж. От этого брака, третьим ребёнком и родилась твоя маменька. Я же подалась в гувернантки. Вовсе не надеялась, что составлю своё счастье с Матвеем Ивановичем. Думала, останусь старой девой.

– Мама. Как она с отцом познакомилась?

– Он её, в светлое пасхальное воскресение, в церкви увидел и вскоре приехал сватать. Лефф хоть и немчура был, а быстро смекнул, какие выгоды ему и дочери сулит этот брак. Благословил и Оленька согласилась.

– Так быстро, даже не познакомив их?

– Сенечка, воспитание нам не позволяло думать о высоких чувствах? Как родители скажут, так и поступали. Сейчас наступили иные времена. Своевольные дети стали.

– Возможно, она не любила отца.

– Она была очень скромной и никогда не говорила о чувствах к мужу. Но сестра моя была убеждена, что она была счастлива в замужестве. С твоим отцом жила она дружно. За пять лет брака, Ольга ни разу не пожаловалась матери или мне. Нет, она не пожалела что вышла замуж за Рунича. Этот дом в Петербурге был куплен ей в приданое.

– Я знаю. Отец любил маму?

– О, да! Он жил только ради Ольги. Всё было для неё. Сонечка, твоя сестра, умерла в годик от детской лихорадки. Здоровье Ольги никогда не было сильным, но она очень хотела иметь ребёнка. К тому же это могло утешить её в горе от потери первенца. И когда родился ты, счастью её не было предела.

– Это после моего рождения мама заболела?

– Наверное, её сердце не выдержало счастья.

– Я совсем её не помню. – Арсений понурился.

– Миленький, ты же был младенцем. Всего-то годик тебе был, как маменьки не стало.

– Я её не помню, – его тихий голос дрожал. – Но, кажется, я помню день похорон. Падал снег… шли люди и несли гроб… красного цвета.

– Девятнадцатого января. Твоя маменька преставилась в великий праздник Крещения господня. Верно, снег сильный шёл, и гроб был алого бархата. Отец рассказал?