Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

– Маргарита Львовна, не слушайте моего сына. Не обращайте внимания на его слова, господа.

– Господа, пейте с удовольствием!

– Арсений! – одёрнул его отец.

– Я умолкаю, папа.

Ксения вспыхнула и, обиженно посмотрела на него. Глеб Александрович поставил свой бокал на стол.

– Вам нравиться театр? – обратился он к девушке.

– Да.

– У меня, в Мариинском театре, своя ложа. На днях представление нового балета с мадемуазель Кшесинской. Мы можем пойти туда, когда вы захотите. Или в оперу…

Сдерживая усмешку, Арсений тотчас поднял свой бокал и обратился к хозяйке дома:

– С Новым Годом, мадам!

– И тебя, Арсений.

Маргарита Львовна отпивала шампанское небольшими глотками, внимательно изучая лицо юноши.

Едва пригубив бокал, он поставил его на стол и поднялся.

– Прошу простить, господа, я ухожу.

– Куда? – обеспокоенно спросил его отец.

– Домой. У меня болит голова. До встречи.

Госпожа Карницкая в недоумении смотрела как сын Андрея, поспешно, покидает её гостеприимный дом.

– Ушёл… – голос Ксении дрогнул. – Почему?

– Ксения Сергеевна, действительно, у сына болит голова, – оправдывался Рунич.– Я это подтверждаю. Он мне ещё с утра жаловался.

– Да уж, ваш сын не очень придерживается светского этикета. – Заметила Маргарита Львовна. – Глеб Александрович, – обратилась она к Измайлову. – Не стойте как столб! Развлекайте свою даму.

Измайлов отвёл, вконец расстроенную Ксению к софе, сел рядом и успокаивающе погладил ладонью по её руке.

– Не печальтесь, Ксения Сергеевна. То, что он ушёл, это даже к лучшему.

Растерянно глядя на Глеба, с дрожью в голосе, она прошептала:

– Сейчас, у меня такое ощущение, что я осталась… в полном одиночестве.

Два часа Ксения невпопад отвечала на вопросы своего поклонника и пыталась улыбаться на шутки матери.

Канун Нового Года не принёс ей радости.

Укладываясь спать, Маргарита Львовна, грустно покачала головой и вздохнула, рассуждая вслух:

– Бедняжка, она всё еще надеется. Никак не хочет понять, что это серьёзно. Я сразу поняла, что мальчишка тоже влюблён в ту женщину. Девочка моя, ты бессильна что-либо с этим сделать. Кому, как не мне, знать этих Руничей.

***

Арсений приехал с визитом в дом Карницких во второй половине следующего дня.

За высокой чугунной оградой, двухэтажный, белый особняк, украшенный, с кичливой роскошью, новомодными архитекторами, смотрелся помпезно.

Когда Ксения вошла в гостиную, он, ожидая её там, встал и, виновато улыбнулся.

– Здравствуй, сестричка. Как ты?

– Здравствуй, – она смотрела на него недоверчиво. – Благодарю, хорошо.

– Кажется, я помешал? Ты, наверное, занята. Извини.

– Ну, что ты! – спохватилась Ксения. – Какие дела? Сегодня же воскресение.

– Я совсем забыл. Ты одна?

– Да. Мама поехала с визитом к княгине Шаховской. Ты к ней или ко мне?

– К тебе.

Она указала не двери будуара.

– Проходи.

Арсений протянул Ксении бонбоньерку с шоколадными конфетами и, коробку пирожных, перевязанную розовой лентой.

– Это тебе. С Рождеством, сестричка.

– Спасибо.

Он сел в кресло и осмотрелся по сторонам.

– Как тебе живётся у родителей?

– Лучше чем в монастыре.

– Ксения, я хотел сказать, верней, попросить у тебя прощения за вчерашний вечер. Так было нужно, чтобы я ушёл. Не мог при посторонних всего тебе объяснить.

Видя его неловкость и смущение, девушка догадалась, что Арсений не может решиться сказать правду.

– Я всё пойму, Арсений. Мы ведь всегда понимали друг друга с полуслова.

– Я…

Ксения быстро взглянула на него и поняла, что он, никак не решается признаться ей. Именно сейчас он неспособен что-либо скрыть и, очень хочет, чтобы она его услышала.

Их духовное родство, как всегда соединяло их, делая их беззащитными перед другими, но не друг, перед другом.

Этот вывод молнией пронесся через ее сознание, и она повернулась к Арсению лицом. Тихим голосом спросила:

– Ты нашёл свою любовь?

– Нашёл, – выдохнул он.

– Наверное, я поступаю не правильно и лезу в твою жизнь, – нахмурившись, сказала она. – Но я боюсь, что ты совершишь ошибку.

«Мне и не нужно, чтобы ты в неё лезла», – подумал он про себя, а вслух произнёс:

– Ты всегда скрашивала серость моей жизни.

– Хочу как-то помочь тебе. Ведь ты одинок.

– Моё сердце уже не одиноко, – признался он. – Однако, спасибо. Мне приятна твоя забота.

– Арсений, мы расстаёмся?

– Что ты! Мы всегда будем вместе.

– На небесах, когда умрём?

В его молчании был ответ.

– Спасибо, что не солгал.

Он виновато опустил глаза.

– Так вышло, Ксюша.

– Значит, не судьба.

– Я хочу, чтобы ты тоже нашла свою любовь. – Арсений крепко обнял её. – Клянусь, сестричка, я очень этого хочу! Верь, я всегда буду рядом и защищу тебя от любой беды.

Девушка провела ладонью по его щеке и печально улыбнулась.

– Спасибо… Брат и сестра не по крови, а по духу. Незримой нитью Господь связал нас навсегда.

– Благодарю, что выслушала и поняла.

– Счастья тебе, брат.

Арсений поклонился и поспешил за двери. Едва сдерживая слёзы, Ксения смотрела ему вслед.

========== Глава 4 ==========

С наступившими холодными, хмурыми днями об руку шли приятные дни. Суровость петербургской зимы смягчило великолепие Рождества и приближение Нового Года.

Снег, заваливший город в последние декабрьские дни, не казался надоедливым, портящим настроение.

Наоборот! Даже вечно недовольные дворники, разгребающие снег лопатами, с улыбкой наблюдали, как детвора лепит снеговиков. В спины прохожих, то и дело, попадали, посланные, чьей-то озорной рукой, снежки.

Зима не казалась такой ужасной и грозной, так как была особенной.

Именно в этот год наступал новый двадцатый век.

Верилось, что все неприятности останутся там, в прошлом веке и жизнь будет только радовать и веселить, как сейчас веселил праздничный, яркий и блестящий, от разноцветных огней витрин, Петербург.

***

Накануне нового века, юная дочь Маргариты Львовны буквально расцвела.

Мать заказала для неё великолепное расшитое жемчугом и украшенное тонкими кружевами голубого цвета, бальное платье. Парикмахер причесал волосы девушки, уложив их в модную причёску. Матовая белизна кожи и лёгкий румянец, алые губы и синие глаза из-под пушистых ресниц, дуги чёрных бровей и изящная тонкая шея.

Мадемуазель Карницкая была несказанно хороша.

Ожидая её в гостиной, Измайлов едва не задохнулся от восторга, увидев вышедшую к нему девушку. Глаза его загорелись от гордости, что именно он будет сопровождать её на бал.

– Вы восхитительны, Ксения Сергеевна! – воскликнул он, предлагая ей руку.

Грациозность и изящество во всём: в движении, в словах, в повороте головы.

Скромность и мягкость Ксении Сергеевны нравились Глебу больше, чем жеманство и наивная простота знакомых барышень.

– Едемте на бал, Глеб Александрович, – робко и неуверенно улыбнулась она, беря его под руку.

Маргарита украдкой перекрестила дочь.

***

Тридцать первое декабря, тысяча восемьсот девяносто девятого года, приблизило новый век.

Андрей Михайлович, Даша и Елена спустились по лестнице, и вышли в прихожую.

Среди прислуги послышался шёпот восхищения. От сестёр невозможно было оторвать глаз.

– Вы прекрасны! – вырвалось у Полины. Щебеча комплименты, она бросилась поправлять причёску Дарьи.

– Полина, – Рунич отстранил девушку в сторону. – Разреши, я сам приколю цветы.

Выполняя должность прислуги, произнёс:

– Сегодня вы будите королевами бала.

– Почему ты думаешь, что мы будем лучше всех? – удивилась Даша. – На балу будет столько красивых женщин! Нас никто даже не заметит.

– Думаешь?

Андрей подвёл сестёр к зеркалу.

– Смотрите. Кто ещё может сравниться с вами? Грация, обаяние! Этого не скроешь даже под масками.

– Ну, хорошо, – снисходительно рассмеялась Елена. – Пусть мы будем королевами бала. – Она посмотрела по сторонам. – А где Арсений? Неужели на бал он собирается дольше, чем мы с сестрой?

– Он с нами не поедет, – спокойно ответил Рунич.

– Почему? – встрепенулась девушка.

– Сегодня, вашим ангелом-хранителем буду только я. – Андрей взял сестер под локти. – Так будет спокойней, дорогая. Прошу, не спорь.

– Пусть будет по-твоему, – пытаясь казаться равнодушной, пожала плечами Елена.

– Ты здесь хозяин и твоё желание – закон.

– Вот именно.

Стоя за колонной, Арсений, от негодования, прикусил губы до крови.

– Экипаж готов. Пойдёмте, милые дамы.

Рунич взял девушек под руки и, направился к выходу.

***

Одеваясь перед зеркалом, Анна думала о своих сёстрах, о муже и, радовалась предстоящей встрече на маскараде.

Стройная и нежная, в нарядном бальном платье, она выглядела великолепно.

– Не могу, перестать, тобою восхищаться. – Василий Антонович поцеловал руку жены. – Признаюсь, я хотел бы уединиться с тобой, а не ехать на этот маскарад, но ради Нового века так и быть, – притворно вздохнул он. – Придётся соблюдать внешние приличия.

– В таком случае пора на бал!

Шурша шёлком платья, Анна, величественно, направилась к выходу из дома.

***

Маргарита Львовна, любезно улыбаясь, глядела на своего нежданного гостя.

Уже час, как Арсений Рунич развлекал её, говоря о пустяках.

В чёрном фраке из тонкой материи, в таком же жилете и галстуке, в белоснежной рубашке сшитой по последней моде. Аккуратно причёсанные на лбу и висках, светлые вьющиеся волосы, красиво обрамляли его лицо с тонкими аристократическими чертами. Только в голубых глазах юного сына Андрея затаилась печаль.

Отпив шампанское, Арсений посмотрел на свет через бокал и рассмеявшись, заметил:

– Шампанское – волшебный яд!

– Андрей говорил, ты любишь только хорошие напитки, – подключившись к беседе, подала голос Маргарита Львовна.

– Раньше я выбирал. Теперь предпочитаю пить всё, что доставляет наслаждение или развевает тоску.

– Ты пьёшь для того, чтобы забыться?

– Нет. Ради удовольствия. Помимо удовольствия, вино вызывает во мне, то исступлённое состояние, которое придаёт мне силы и заменяет подчас веселье. Когда я выпью, всё так упрощается. Становиться легче на душе.

– Вот ты и сознался! – смеясь, воскликнула женщина. – И всё-таки ты пьёшь для того, чтобы забыться.

– От вас невозможно ничего скрыть, Маргарита Львовна.

– Давно ты понял прелесть «волшебного яда»?

– Ещё в Европе. На наших литературных диспутах в кабачке «Элизе-Монмартр».

– Где это? Я не раз бывала в Париже, но о таком месте не слышала.

– Это на Монмартре. Бульвар Рошешуар, дом номер восемьдесят. Этот район не для светских дам.

– Я не дружу с богемными местами.

– Бульвар Клиши, площадь Пигаль.

– Это же район Красных фонарей! – воскликнула Маргарита.

– Кабаре-бар «Мулен Руж», где танцуют Кан-Кан. В этом месте стирается граница между высоким и низким.

– Арсений, это вульгарно!

– Да, не спорю. Но… манящий взгляд, движения дразнят, пена взлетающих вверх юбок, стройные, обнажённые ножки. Эта изюминка Парижа давала весёлое, шумное гулянье, ухаживания… любовные истории.

– Боже! Ты меня вгоняешь в краску.

– Маргарита Львовна, – сощурился юный Рунич. – Это вульгарное зрелище стало предметом восхищения и, как ни странно, символом изысканного вкуса французской столицы. Я часто вспоминаю то время. – Арсений встал и, держа в руках бокал с шампанским, медленно прошёлся по гостиной. – Оно было самым счастливым в моей жизни! Приехав из Франции, я не переставал удивляться, и никак не мог понять, отчего люди так равнодушны ко всему? Половина нашего населения безграмотно. – Он пожал плечами и отпил из бокала. – Нас, русских, часто обманывали и предавали из-за нашего легковерия и невежества.

– Надеюсь, ты пришёл ко мне не для того, чтобы философствовать, рассказывать о своей сумасбродной жизни в Париже, или читать лекции по литературе? Давай поговорим о чём-нибудь другом.

– О-о! – лукаво сверкнул на неё глазами Арсений. – Только не о любви к моему отцу.

Маргарита Львовна расхохоталась:

– Совершенно не зачем об этом напоминать.

– Вы правы, мадам, теперь это незачем, – согласился он. – С новым годом!

– И тебя, дорогой, с новым годом.

Они выпили шампанское до дна. Арсений налил ещё.

– А почему ты не дома? – полюбопытствовала Карницкая. – До полуночи осталось не так уж и много времени.

– Дома никого нет, – поморщился молодой человек. – Все разошлись.

– А отец?

– Его тоже нет. Он уехал на бал-маскарад. Он сейчас… – на полуслове юноша умолк и отвернулся.

– Что же ты не договариваешь? Он с ней.

– С ней.

– А мы с тобой здесь. Мы лишние там, верно?

Арсений молчал.

– Скажи, я подурнела?

– Должен признаться… – Арсений замолчал на полуслове.

– Ты как всегда – искренен. Знаю, я подурнела. – Она махнула рукой и отвернулась. – Мне даже не хочется смотреть на себя в зеркало.

– Нет, Маргарита Львовна, – он попытался взбодрить упавшую духом женщину. – Вы всё та же!

– Не утешай. Я не так тщательно слежу за собой как раньше. И всё потому, что не для кого.

Она задумалась. Арсений тоже не возобновлял разговор. Каждый из них думал о своём.

Неожиданно, Маргарита Львовна предложила:

– У меня есть билеты на бал. Мой Карницкий встречает новый год в Москве. У него дела. Если хочешь, его билет твой.

– Не откажусь! – обрадованно, оживился Арсений.

– Тогда подожди. Я быстро.

Через полчаса, она вышла из своей спальни в гостиную, где её ожидал младший Рунич.

***

На углу Михайловской площади и Итальянской улицы показался скромный с простым фасадом дом.

Ещё в экипаже, сёстры надели маски. В гардеробе сняли манто из плотного шёлка, отделанного по подолу и широким рукавам, мехом. Такой фасон не позволял измяться платью. На плечах у них остались короткие накидки под названием «Сорти-де-баль». Продели руки в петли на подоле платьев и, подобрав их, чтобы не мешали двигаться.

Парадная лестница и вестибюль.

Сёстры в сопровождении Андрея Рунича, ступили в большой, бальный зал, украшенный коринфскими колоннами белого мрамора.

– Как красиво!

Дарья не могла оторвать взгляда от раззолоченных рам зеркал парадного зала, от гирлянд, из живых цветов источающих тонкий аромат, от огоньков электрических лампочек в хрустальных люстрах и от вензеля при входе в вестибюль «1900».

Она схватила Елену за руку.

– Да, Дашенька, я тоже волнуюсь, – поняла её порыв Елена.

– Надеюсь, это приятное волнение? – поинтересовался Рунич.

– Мы попали в сказку?

– Мы попали на бал-маскарад.

– Никогда раньше, в те времена… – Даше трудно было скрыть волнение. – Во времена моей юности, я не видела ничего подобного. Как всё великолепно!

– Хотя балы мне не в диковинку, – Елена оглядывалась по сторонам. – Но и я на этом фоне блистательного шика и лёгкости, места, где царствует мода, чувствую себя неловко. Балы в Москве не сравнить с балами в столице. До чего же всё чудесно!

Блестящие туалеты, переливы драгоценных камней на изящных шеях, в ушах, в причёсках дам. На запястьях их затянутых в перчатки ручек – браслеты, а пальчики в кольцах.

Казалось, петербургские дамы высшего света, решили, на этот новогодний бал, выставить напоказ всё богатство, которое сияло всеми цветами радуги.

– Смелее, милые дамы, на бал под названием «В царстве роз».

– Андрей, – заверила Даша, обдав его ласковым светом глаз. – Мы уже справились с первым волнением.

«Говори, говори, моя милая, – сокрушённо думал Рунич, не отводя от неё взгляда. —

Слушать тебя, ловить твой взгляд, просто смотреть на тебя, это уже счастье. Я думал, так бывает в юности, а люди моего возраста ограждены от этого. Думал, привычка менять женщин убила во мне все романтические чувства, и я перестал замечать любовь. Но вот произошло. Случилось… и мне приятно наблюдать за тобой, любимая, а твоя неуверенная улыбка для меня как награда».

***

Маргарита Львовна и Арсений Рунич уселись в сани с низкой спинкой и укрыли ноги меховой полстью.

– Гони к дворянскому собранию! – приказал юноша кучеру.

На Невском проспекте царила праздничная толчея.

Сани, экипажи, тройки с веселящимися компаниями купцов.

Снег сиял и искрился на свету электрических фонарей и витрин булочных, кондитерских, магазинов и лавок, которые располагались на первых этажах зданий и, в которых до сих пор велась бойкая торговля.

Поглядывая на серьёзное и сосредоточенное лицо юноши, Маргарита Львовна заметила:

– Должна тебя предупредить, там будет Ксения. Не одна. С некоторых пор за ней ухаживает Глеб Александрович Измайлов.

– Знаю, – рассеянно смотря перед собой, спокойно отозвался он.

– Знаешь?

– Желаю ей счастья.

– Неужели тебе всё равно? – Карницкая не сводила удивленного взгляда с его побледневшего лица.

– Если она так решила – пусть будет так, – выдавил Арсений. – Счастья Ксении

Сергеевне.

– Знаешь, что? Не лги! – возмутилась женщина. – Случись это раньше, ты бы так не рассуждал. Я тебя знаю.

– Вы говорите так, мадам, будто вас очень волнует моя жизнь, или жизнь Ксении. Кто из нас здесь лжёт, так это вы, сударыня! Вы решили поехать туда и, своим присутствием, побесить отца. Я вам помогаю. Чего же вам ещё?

– Не злись, пожалуйста, – отступила Маргарита Львовна. – Только прошу. Не устраивай сцену Ксении, если увидишь её с этим господином.

– Не волнуйтесь, сцен не будет.

Особняк губернского собрания и примыкающий к нему, утопающий в снегу, сад, были огороженный кованной чугунной оградой. На площади вдоль ограды – ряд экипажей, а чуть поодаль – извозчики. Фасад особняка был украшен электрическими вензелями «ХХ век»

– Эффектное зрелище! – заметила Карницкая.

Арсений задумчиво молчал.

***

Андрей Михайлович со своими дамами сидели за столиком, недалеко от входа.

Играла музыка, сверкали гирлянды и разноцветные фонарики. Весёлые пары кружились в танце.

Елена молчала, а глаза Дарьи тревожно блестели в прорезях маски. Рунич, легонько коснулся пальцами её руки.

– Тебя что-то волнует, Даша?

– Нет. Просто у меня странное чувство. Как будто я уже видела это… в другом мире. А сейчас наблюдаю со стороны. Ещё минута и я проснусь… – она нервно передёрнула плечами. – Неприятное ощущение.

– Посмотри, Даша. – Елена кивнула головой на двери. – Приехала Аня с мужем.

В бальный зал под руку с Василием Ушаковым входила Анна.

– С мужем? – сузил глаза Рунич. – Я не знал, что Василий Ушаков стал мужем вашей сестры.

– Она недавно вышла за него замуж.

– Я нахожусь в нескольких шагах от своего врага. – Осклабился он и бросил вызывающий взгляд в сторону Ушакова. – Хотел бы я увидеть его лицо, если бы вы сняли маски.

Даша беспокойно посмотрел на него.

– Он знает, что у Анны есть сёстра. Он уверен, что сейчас Елена живёт со свекровью, в имении покойного мужа. Но то, что нас трое, этого он не знает.

– Почему?

– Мы так решили. Для безопасности. – Елена и поправила на лице маску. – Пригласи меня или Дашу танцевать.

– Нет, нет, – запротестовала Дарья. – Я не хочу. Иди, Леночка, танцуй.

Входя в танцевальный зал, Елена уловила на себе пристальный взгляд синеглазой девушки. Когда их взгляды пересеклись, хорошенькое личико девушки покрыла бледность.

Ксения во все глаза смотрела на женщину, принесшую её матери и ей, потерю любимых мужчин и, не могла прийти в себя от обиды и горечи. Это она забрала их сердца, стала предметом поклонения, обожания и тайных желаний. Изысканная красота.

Девушка почувствовала силу её притяжения и вздрогнула. В этот момент, она поняла, что навсегда потеряла Арсения.

Андрей Михайлович, прошёл мимо, даже не поздоровавшись с ней. Как будто она была пустое место.

Губы её задрожали, но Глеб Александрович, крепко сжал её локоть.

– Ксения Сергеевна, разрешите вас пригласить на танец.

– Да, – она справилась с волнением. – Пойдёмте танцевать.

***

Василий Ушаков не сводил глаз со своего недруга.

Скоро два года, как по вине этого человека его отец лежит в земле. Нервы мужчины не выдержали, и он сказал жене:

– Этот мерзавец тоже здесь!

– Кто?

– Рунич!

Анна посмотрела в сторону, куда указывал её муж и внутренне ахнула.

Рядом с господином Руничем сидели две молодые женщины, лица которых закрывали маски, но в которых она тотчас узнала своих сестёр.

– Не обращай на него внимания, любимый, – она облизала вмиг пересохшие губы. – Не надо портить наш вечер. Ведь новый век наступает.

– Конечно, я понимаю, – не слушая её, рассуждал вслух Ушаков. – У него влиятельные друзья. Он – силён. Дьявол!

Прохладные пальцы коснулись его руки.

– Вася, пожалуйста.

Василий Антонович внимательно присмотрелся к дамам, сидящим рядом с Руничем и, невольно вздрогнул.

– Говорят, у него новая любовница. Которая из этих двоих?

Анна вспыхнула и, поджав губы, промолчала.

Подойдя к ним, доктор Краев, поздоровался и, поцеловал руку Анны, спросил:

– Как себя чувствует моя несравненная пациентка?

– Спасибо, Александр Лаврентьевич. Хорошо.

– Берегите себя, Анна. В вашем положении нельзя много танцевать.

– Я постараюсь, – пообещала молодая женщина.

Доктор сел к ним за стол.

– Не расстраивайтесь, Василий Антонович. Рунич во всём и всегда привык быть первым. Это смысл его жизни.

– Ходят слухи, что он где-то выкопал необыкновенную красавицу? – недобро ухмыльнулся Ушаков.

– Верно, – кивнул Краев. – Многие посещают его заведение не только чтобы отобедать в ресторане или сыграть в казино, но и полюбоваться на эту женщину. Иногда, она посещает его заведение.

– И он ужасно ревнует её ко всем!

Анна, дрожащей рукой налил себе в бокал воды.

– Доктор, – всё больше раздражаясь, не унимался Ушаков. – Вам не кажется, что дамы, которые с ним, похожи на мою жену и её сестру Елену Лукиничну?

– У тебя от расстройства галлюцинации, – обмахиваясь веером, Анна спрятала за ним покрасневшее лицо.

– Посмотри! – он кивнул в сторону женщин. – Волосы, рост, осанка и грация.

– Этого не может быть! – Анне трудно было скрыть волнение. – Я здесь, а Елена далеко. Дорогой, похоже, сегодня тебя интересует не бал, а только господин Рунич.

Не обращая внимания на обиженную жену, Василий Антонович продолжил разговор с доктором Краевым.

– Вы знаете лучше меня, что заведение Рунича – рассадник порока. А теперь половина мужчин столицы сошли с ума. Они ходят туда для того, чтобы хоть мельком увидеть эту даму.

– Да, но Рунич никого близко к ней не подпускает.

– Всё общество обсуждает одну пикантную подробность. Говорят, эта дама, не только его любовница. Она… Как бы это сказать деликатнее. Она делит постель и с младшим Руничем.

– Что?! – вскрикнула Анна.

– Вообрази, дорогая, второй любовник этой дамы, сын этого низкого господина. Очень опытная кокотка!

Слушая речь мужа, Анна не сводил глаз со столика, где сидели её сёстры. Она видела, как они весело разговаривают между собой, как смеются и, чувствовала, что сейчас заплачет.

– Что с тобой, милая?

– Мне неприятно, когда ты, поддавшись злым чувствам к этому господину, пересказываешь всякий вздор и говоришь гадкие вещи о женщине! – голос Анны дрожал. – Я не ожидала, что ты способен верить светским сплетням.

– Анна. – Ушаков испуганно смотрел на жену. – Бога ради, извини меня. Ты права, это всё ненависть к этому чудовищу.

Он склонился к руке жены и, успокаивая, с чувством поцеловал её.

***

Ксения кружилась, с Глебом Александровичем в вальсе, когда заметила входящую в зал мать под руку с Арсением Руничем. По окончании танца, подошла к ним.

– Мама, ты всё-таки решила приехать на маскарад?

– Моя мигрень прошла и я решила, что встретить новый век в таком шикарном обществе не так уж и плохо.

– Вижу, в последнее время, общество Арсения Андреевича тебя уже ни сколько не тяготит. – Девушка выразительно посмотрела на молодого Рунича. – Я бы сказала даже наоборот.

– Ваша мать, Ксения Сергеевна, просила меня сопроводить её на бал. Только и всего. – Ответил на её немой вопрос Арсений. – Пожалуйста, не делайте из этого никаких выводов.

Он окинул взглядом её кавалера.

– Чувствуйте себя свободной, и наслаждайся обществом господина Измайлова.

Любезно поклонившись, поспешно отошёл, ища кого-то по залу глазами.

– Мама!

– Дитя моё, не волнуйся. – Маргарита Львовна ласково потрепала дочь по щеке. – Иди, танцуй. Глеб Александрович, почему вам всегда надо напоминать, чтобы вы развлекали вашу даму?

Больше не обращая внимания на дочь, Маргарита Львовна расположилась за столиком своей подруги, княгини Шаховской.

Она поздравила подругу с праздником, любезно отвечала на комплименты, весело поддерживала непринуждённый светский разговор.

И при всём этом, весь вечер, украдкой, наблюдала за бывшим любовником. Лицо Маргариты Львовны улыбалось, но если бы кто мог заглянуть в душу униженной и оскорблённой женщины.

«Итак, он веселиться. – С горечью думала она, отвечая на тост и пригубливая шампанское. – Что же, надо признать, она грациозна, стройна, красивые формы. Лицо под маской, однако, кожа, волосы – великолепны. Думаю лицо её безупречно и всё остальное – тоже. Он всегда любил и ценил красоту. О-о, как он распускает павлиний хвост, перед своею белокурой лебёдушкой! А что же ей нужно от него? Молодость его прошла. Пылкость и страсть поутихли. Мне-то хорошо это известно. Значит, в нём, её привлекает иные достоинства. Какие? Ну, конечно же, деньги! Если денег не станет, она бросит его. Представляю, какой урок получит мой невозмутимый и самоуверенный любовник. Ну, что ж, господин Рунич, я не могу тебе отплатить той же монетой. Значит, отплачу иначе».

***

Охваченный нетерпением Арсений нырнул в море гостей.

Дамы в вечерних платьях, господа во фраках проходили по залам мимо него.

Отовсюду произносились тосты за процветание в двадцатом веке Российской империи, за августейшую фамилию. И за то, чтобы жизнь российских подданных в новом веке была подобна жизни в царстве благоухающих роз.

Наконец он увидел тех, кого искал. Как ни в чём не бывало, подойдя к их столику, весело воскликнул:

– А вот и я! Извините за опоздание.

От неожиданности, Андрей встрепенулся и, бросил в сторону сына гневный взгляд.

– Мой дорогой сын, мы не могли дождаться тебя. И ты это знаешь. Прошу за наш столик.

Елена сидела, ни жива, ни мертва.

Отвернувшись в сторону, она чувствовала, как при звуке милого голоса, затрепетало её сердце. Пальцы девушки нервно сжали бокал.

От Андрея не укрылось её волнение.

– Нельзя, сынок, поддаваться безудержным порывам. Не советую тебе ставить на кон больше того, что у тебя есть. И ещё один совет в канун нового века. Для тебя. Не смешивай воедино сразу несколько вещей. Я хорошо знаю, чем это может закончиться.

От последних слов отца, Арсений вздрогнул и, взглянул на него с такой неприязнью, с которой тот за двадцать лет жизни с сыном, ещё не сталкивался.

Этот взгляд несколько ошеломил Рунича, но он сохранил самообладание, а на губах улыбку, хотя в его сощуренных глазах мелькнул лёд.

За время общения с Андреем Михайловичем, Елена успела понять, что Наталья Егоровна, была права.

Характер у господина Рунича не мягкий и вполне соответствует его внешности.

В его чёрных глазах иногда появлялся опасный блеск и хотя, с ней и Дашей, он был терпелив и добр, чувствовалась его жёсткость и властность.

Он всегда говорил ровным тоном, редко повышая голос, но сейчас сердце Елены затрепетало.

Андрей вёл себя с сыном, как домашний кот, в любой момент, при малейшем неудовольствии, готовый превратиться в дикого зверя.

Андрей Михайлович сумел совладать с собой и сдержать раздражение от внезапного появления сына на балу.

Арсений взглянул на танцующие пары и как бы, между прочим, заметил:

– Следующий танец вальс.

И правда, в наступившей тишине откуда-то сверху, справа, слева, со всех сторон послышалась музыка.

Елена, не понимая почему, протянула ему руку.

Арсений вывел её на середину зала. Они оказались в первой паре.

На мгновение девушка зажмурилась, словно хотела прогнать наваждение, потом открыла глаза и увидела рядом ласковый взгляд голубых глаз.

Её губы приблизились к его лицу и Арсений почувствовал их обжигающее дыхание.

Глаза Елены сверкали в прорезях маски как два драгоценных камня. С замиранием сердца, он склонился к ней ближе.

Проверив, не соскользнула ли с лица маска, Елена приподнялась на носочки, и её бальные, туфельки легко заскользили по паркету, в чарующем танце.

Атмосфера праздника, его дурманящая красота, зеркальный зал, сверкающий паркет с танцующими парами. Блеск глаз, лукавые улыбки, шепот смелых слов, аромат изысканных духов, разжигал воображение и уносил в прекрасную неизвестность будущего.

Они закружились по залу в вальсе.

Арсений был прекрасным партнёром и, танцевал легко и непринуждённо. Он вел девушку, уверенно направляя и ловко поддерживая.

– Ты превосходный танцор, – заметила ему Елена.

– Что ты, нет! – он встал на одно колено, и придерживал её за пальчики, пока она кружила вокруг него. – Это ты легка и грациозна. Танцевать с тобой одно удовольствие. Только, отчего ты сегодня грустишь?

– Я не грущу.

– Леночка, – шепнул он ей на ухо. – Пожалуйста, улыбнись.

Она улыбалась ему. Арсений был счастлив и горд.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружиться?

– Нет. Всё в порядке.

Вальс закончился, а они, стояли, пристально глядя друг другу в глаза, в центре зала.

– Благодарю тебя, ты божественно танцуешь, – спохватившись, что на них смотрят, произнёс Арсений.

Раскрасневшись от быстрого танца, Елена улыбнулась и присела перед ним в реверансе.

Арсений понял значение её улыбки и подал ей руку. В этот момент он забыл не только о неприятностях, отце, но и о самом себе.

***

Анна подошла к зеркалу, чтобы поправить ленту в причёске, но тут в отражении увидела танцевальный зал и сестру, танцующую вальс…

Анна оглянулась и, сердце её едва не остановилось.

По зеркальной глади паркета скользила её сестра и Дмитрий!

В их танце была увлечённость, страсть, полёт, блаженство и гармония. В этом танце сквозила любовь.

Пол стал уходить из-под ног молодой женщины. Стоявший рядом муж обнял её за талию, поддержал, что-то озабоченно спрашивая. Она плохо поняла, что он говорит, но чтобы успокоить его улыбнулась и закрыла глаза.

Прозвучал последний аккорд вальса. Усилием воли, Анна взяла себя в руки.

«Успокойся, милая, – уговаривала она себя. – Этот человек просто похож. Не более. Мёртвые не воскресают».

Открыла глаза. То, что она увидела, больно кольнуло её в сердце.

Елена, а это была именно она, шла под руку с молодым человеком разительно похожим на покойного Дмитрия Бакаева.

Проходя мимо, сестра наклонилась и грациозно подобрала подол палевого с золотым шитьём платья. Её глаза в прорезях маски ласково посмотрели на Анну. Она слегка кивнула головой и тотчас повернула голову к своему кавалеру.

Анна перехватила его взгляд. И увидела в глазах этого юноши восторг и отрешённость от окружающего мира. В его мире царила только она, его женщина, с которой он шёл рядом.

– Ну, я же говорю, вы очень похожи. – Прозвучал рядом голос Василия.

– Что? – очнулась Анна.

– Я говорю о любовнице Рунича. Она только что прошла мимо нас.

– А-а, ты об этом. – Анна сделала равнодушный вид. – Ты говоришь Рунича. Разве с ней был он?