Текст книги "Утро нового века (СИ)"
Автор книги: Дэзирэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)
Арсений не мог отвести глаз от её лица, такого знакомого и такого чужого.
– Не знаю. Сейчас я хочу уехать. Бежать. Бежать не от Елены, а от себя. Ты подумаешь, что я трус? Да. Трус! Потому, что осознаю, если останусь, я не вынесу разлуки, зная, что она рядом. Я тоже хочу, чтобы она была счастлива. Но в тоже время, не хочу этого! Потому что это счастье будет с другим. Мне тяжело пережить это. Пойми меня, сестра Дарья.
– Поступай так, как считаешь нужным.
Даша перекрестила его склонённую голову.
– Бог тебя храни.
Арсений поцеловал её руки и встал с софы.
– Возвращайся.
Дверь за молодым человеком закрылась, и Дарья, без сил, опустилась на стул.
Она так и не решилась нарушить приказ Елены и рассказать ему всю правду.
«Арсений собрался жениться на Ксении и сам подтверждает это, – размышляла она. – И при этом не скрывает свои чувства к Лене, утверждая, что они лишь окрепли. Не сомневаюсь, он – искренен. Однако, возможно, сестра права. Достаточно для него испытаний. Больше не стоит его тревожить».
***
Сжавшись в комочек, Ксения неподвижно сидела на диване в гостиной. В двери постучали.
– Войдите, – отозвалась она.
– Можно? – на пороге возникла Адель.
Француженка вошла и, развязывая ленты модной шляпки, поцеловала Ксению в щеку.
– Здравствуй. Ваша прислуга спит по углам. Пришлось самой о себе докладывать.
– Здравствуй. Я отпустила прислугу.
– Как я устала! Никогда не думала, что приготовления к свадьбе занимает уйму времени, и отбирают все силы.
– Рада за тебя, – нехотя отозвалась Ксения.
Адель удивлённо вздёрнула брови:
– Что с тобой? Ты не в духе, бледна и глаза покраснели.
– Я плохо спала.
Адель обеспокоенно, поинтересовалась:
– Что-то не так с Арсением?
– Он пошёл, – голос девушки звучал бесцветно. – В дом Ушаковых.
– Ксения, – Адель села рядом и обняла её за плечи. – Бессмысленно ревновать его к этой женщине. К тому же между ним всё закончено.
– Чувствую, он никогда не сможет забыть её. Но не это, сейчас, мучает меня.
Ксения упала на грудь француженки и заплакала.
– Не понимаю, – пожала плечами Адель. – Отчего ты так расстраиваешься? Арсений с тобой. Ты должна радоваться, а не мочить слезами моё платье. Забудь прошлое, живи настоящим!
– Забыть прошлое? Я бы хотела. – Ксения с тоской смотрела на неё. – Вначале я думала, что это ошибка и надеялась. Но сегодня всё подтвердилось. Сомнений больше нет. Я жду ребёнка от Глеба Александровича!
– О, мой бог! – ахнула Адель.
Она встала и подошла к окну. Через несколько минут молчания, произнесла:
– Я думала всё скрыть, но раз ты призналась мне. Знаешь, почему я согласилась выйти замуж?
– Александр Лаврентьевич достойный человек. Ты будешь с ним счастлива.
– Не спорю, мой будущий муж, замечательный человек, и я постараюсь быть ему хорошей женой. И потом, годы мои уходят. Меня страшит одиночество, а в сердце любимого мужчины ко мне ничего нет, кроме признательности.
– Знаю.
– Ничего ты не знаешь, Ксения! – воскликнула Адель. – Я так хотела ребёнка!
Ксения широко раскрытыми глазами уставилась на француженку.
– Да, ты правильно поняла, – кивнула она. – Я мечтала увидеть его в маленьком создании.
– Да, – Ксения опустила голову. – Вы же жили вместе.
– Жили? – Адель горько рассмеялась. – Разве это можно назвать жизнью? Нет! Он любил свою снежную королеву, а я никогда не переставала любить его. После того, как, она дала согласие Андрею Михайловичу на брак, Арсений… Боже, это было ужасно! Ты видела финал. Он попал в больницу. Поверь, как могла, я пыталась удержать его, но всё было бесполезно. Он, с упорством отчаявшегося человека, шёл к гибели. Мне никогда не забыть эту ночь. Ночь, после свадьбы его отца. В ту ночь, он был со мной, но он не был со мной. Он был с ней! Я поняла: он не просто любит, он боготворит её. В ту ночь я была самая счастлива и самая несчастна женщина на свете. Жить с мужчиной, который спит с тобой, но не твоё имя на его губах, в его сердце, что его тело жаждет не тебя! Что может быть страшнее? Именно тогда я потеряла всякую надежду.
– Поэтому ты выходишь замуж?
– Больше не хочу жить в отчаянье. Я хочу, чтобы у меня был дом, семья, муж, дети! Именно поэтому я приняла окончательное решение.
Посмотрев на горестно склонённую головку Ксении, Адель спросила:
– Ты решишься на операцию?
– Что ты! Никогда!
– Тогда дай ребёнку возможность родиться в семье. Знаю, ложь – это не хорошо, но ради этой крошки, сделай. Арсений ничего не узнает. Клянусь тебе, Ксения! Клянусь, он ничего не узнает.
– Ради ребёнка я пошла бы на многое, – девушка безнадёжно махнула рукой. – Но я в безвыходной ситуации.
– Почему? – удивилась француженка.
– Наша свадьба откладывается на полгода. Какое-то время, Арсений не должен… – она покраснела. – Мы не сможем, из-за его болезни, жить как супруги.
– Тогда выход один. Рассказать ему правду.
– Он не простит.
– Простит, не простит, а сказать ты должна.
– Он уйдёт от меня!
– Послушай. – Адель отвела ладони девушки от заплаканного лица. – Я знаю Арсения давно. Он великодушный, добрый и мягкосердечный человек. Взять хотя бы нашу связь. Он был со мной потому, что жалел меня. Стоило мне заплакать, как он тут же уступал моим слезам и просьбам. А ты не чужая ему. Он не бросит тебя. Расскажи всю правду и дай ему возможность самому принять решение.
– Ты думаешь, это выход из положения?
– Именно так и поступи, – француженка погладила Ксению по склонённой голове. – Я уверена, он не бросит тебя и даст своё имя ребёнку. Вы поженитесь и уедите. Станете жить вместе, родиться ребёнок. Вдали от Елены, душа и сердце его успокоиться. Вы будете счастливы. Я выйду замуж за Александра. Всё наладиться.
Совет Адель мало утешил Ксению. Зачем она поторопилась? Она стояла на пороге счастья и могла бы безоглядно отдаться тому человеку, которого любила. Стала бы его женой. Будь она свободна!
Ребёнок. Эта новость оказалась сильнее грома среди ясного неба.
– Боже мой! – стонала она. – Это ужасно. Что я ему скажу?
Ксения чувствовала себя недостойной доверия Арсения, тем более его привязанности.
От ревности она позволила поселиться в своем сердце чувству к другому мужчине. Не такому как Арсений – непредсказуемому и страстному, зато верному и надёжному.
Глеб не мучил её и не сводил с ума своими выходками. Конечно, она поддалась порыву, но ведь Глеб был её женихом. Был…
Ксения не знала, как себя вести дальше. Наверное, она могла бы обратиться за помощью к матери. Но как объяснить ей, что она умышленно отдалась Глебу до венца и, теперь собралась замуж за того, за кем готова идти на край света, но ждёт ребёнка от брошенного жениха.
В глубине души ей было жаль Измайлова. Она запомнила, с какой тоской и отчаяньем, он выслушал её пожелание расстаться. И уж никогда она не думала, что ей придётся выслушивать слова утешения и совет от бывшей любовницы Арсения, с которой ещё год назад они были не в лучших отношениях.
Ксения чувствовала, что впереди предстоит нелёгкий разговор с Арсением, и возможно ей придётся по капле выпить чашу позора, а быть может презрения и мучений. Однако даже мука от любимого казалась ей сладкой.
Долгие раздумья привели её к выводу, не торопить события. Подождать. И когда Арсений будет в состоянии выслушать её, воспользуется советом Адель.
***
С утра погода была пасмурная и унылая.
Дрожа от волнения, Елена полулежала на софе, укрывшись шалью.
Услышав подъезжающий к крыльцу экипаж, поднялась, поправила спадающую с плеч шаль и поспешила навстречу входящей в дом сестрам.
Она не могла дождаться, когда они распакуют вещи и уложат спать непоседу Митеньку.
Наконец решилась спросить.
– Даша, ты видела?
– Видела.
– Как он?
– Говорит, что ему лучше. Я передала ему твоё письмо.
– И что?
– Он прочёл и пожелал тебе счастья. Леночка, как ты и просила, я ничего ему не сказала.
– Благодарю. – Елена нервно сжала пальцы.
– Не думай больше о нём, сестра, – вступила в разговор Анна. – В обществе говорят о его скором браке с Карницкой Ксенией. Тем более, это очень выгодная партия для него.
– Что ты сказала? – перебила её Елена.
– Лена, – Дарья схватила её за руку, метнув в сторону Анны укоризненный взгляд. – Не надо волноваться. Умоляю!
– Я… я спокойна. Чего же я хотела? Всё правильно. Так будет лучше.
– Не принимай всё близко к сердцу. – Спохватившись, Анна обняла её. – Юноша жив и Андрей Михайлович нас простил. Хватит переживать!
– И, правда. Прости, Аня, – по бледным губам Елены скользнула улыбка. – Я действительно зря волновалась.
Голос её звучал приглушённо. Она попросила сестёр не беспокоить её, ссылаясь на необходимость переодеться и отдохнуть.
Мучительная тоска не давала Елене покоя в эту бессонную ночь.
Услышав известие о скорой женитьбе Арсения, она едва не разрыдалась. Усилием воли, не показала своего отчаянья сестрам. Хотя понимала, что может, в любой момент, лишиться чувств.
Лёжа в постели, она смотрела в темноту и думала:
«Как я могла оставить его в такое тяжёлое время? Мне было страшно, и я сбежала. Второй раз, я сама, собственными руками, разлучила нас. Теперь, уже навсегда».
Она вспоминала тонкие, изящные пальцы Арсения и ей хотелось почувствовать их нежное прикосновение. Хотелось услышать, как бьётся его сердце, когда её голова лежала на его груди. Чувствовать кончиками пальцев гладкую кожу и вдыхать её аромат. Хотелось перебирать пальцами мягкие, шелковистые волосы, видеть ясные глаза, чуть пухлые губы, улыбку. И голос, которым он ласково позовет, так, как только он один умеет: « Леночка».
Он был весь её. Единственный. На всю жизнь.
Он бывал разным. Вспыльчивым и по-детски обидчивым, ревнивым, язвительным, резким и самолюбивым. Но, он же, был мягок и доверчив, наивен, честен и прямодушен. Ранимый и открытый. С благодарностью, льющейся из его глаз за малейшее проявление любви с её стороны.
И во всех проявлениях, этот юноша был необыкновенно искренен. Именно это когда-то притянуло Елену к нему.
«Если бы могла, я побежала бы к нему. И ничего мне не страшно. Только бы вместе. Сказать ему, что люблю. Что частица его навсегда останется со мной. Теперь я поняла, что значит истинная любовь. Теперь. Теперь, когда я опоздала».
Она переводила взгляд с лампы на тумбочке, на зеркало, висевшее в простенке между окнами. Там, за окном мерцали звёзды, но их свет начинал таять и меркнуть в набегающих на глаза слезах.
Мысли путались.
– Свершилось… – с трудом пролепетала она.
И как маленькая, испуганная девочка, укрывшись, с головой, одеялом, от немыслимой в своей суровости, реалии жизни, тихо заплакала.
***
По настоянию Александра, Арсений, в сопровождении Леонида, каждый день выезжал на прогулку.
Ему нравилось вдыхать сладковатый аромат осенних цветов, исходивший из скверов, парков и садов.
Улетело паутинкой последнее тепло бабьего лета и, золотая осень вступила в свои права. Кругом зелень, золото, багрянец. Мазки великого художника, с этим именем, ложились на листву пятнами, полосами, чудными разводами, складываясь в удивительные и неповторимые узоры.
Вскоре небо покрылось серыми тучами, в которых скрылось осеннее солнце и, над остывшей Невой поплыла белёсая дымка тумана.
Выйдя за ворота высокой чугунной ограды Александровского сада, Арсений направился к пролётке, когда услышал за спиной, что его окликнули:
– Господин Рунич, можно вас побеспокоить?
Он оглянулся. На углу стояло лондо, а рядом с ним, на краю тротуара, Глеб Александрович Измайлов.
Одет он был в добротное пальто тонкой шерсти, шляпу, шёлковое кашне, лакированные ботинки и лайковые перчатки. Держался легко и уверенно.
– Вы узнаёте меня? – спросил он.
– Конечно, Глеб Александрович, я вас узнал.
– Возвращаетесь с прогулки? – он смерил молодого человека ироничным взглядом с улыбкой, которую нельзя было назвать приятной.
– Как видно и вы, месье Измайлов, не свет ни заря, совершаете променад, – лениво процедил Арсений.
– Ваша болезнь не слишком вас обременяет?
– Благодарю, – сухо бросил юноша. – Надеюсь, благодаря медицине, я навсегда избавился от неё.
– Может, я не вовремя. Извините.
– Нет, отчего же, – Арсений пошёл ему навстречу. – Чем могу вам служить?
– Я хочу поговорить с вами о личных делах. Но не здесь. Пройдёмте со мной. Вон там, – Измайлов указал тростью за угол. – Вполне приличное заведение.
Арсений вздохнул, вынул из прорези жилета карманные часы, взглянул и, громко щёлкнув крышкой, слегка нахмурился. Времени оставалось не так уж и много. К обеду его ожидала Ксения.
– Как пожелаете, – пожав плечами, он последовал за Измайловым.
Торопливым шагом Глеб Александрович направился в глубину петербургской улицы, в сторону небольшого двухэтажного каменного здания, с колоннами в классическом стиле при входе.
Они сидели в трактире, за круглым, покрытым белой скатертью столом. Арсений выжидающе смотрел на Измайлова и ждал начала разговора.
– Сейчас нам приличную закуску принесут, – потёр ладони Глеб. – Как вы насчёт водочки?
– Раньше, под хорошую закуску не отказался бы. – Арсений махнул рукой. – Сейчас, иное дело.
– Так значит, вы, её, не потребляете боле. А если через «не хочу»? Давай пей! – бесцеремонно, перейдя на «ты», Измайлов поднял рюмку. – Выпей за то, от чего до конца дней своих не излечишься!
На явное, ни чем не прикрытое оскорбление, Арсений только усмехнулся и, перевернув свою рюмку вверх дном, спокойно ответил:
– Не могу, Глеб Александрович. Спасибо за угощение.
– Как хочешь.
Измайлов залпом выпил водку и закусил ломтиком копчёной грудинки.
– Вы хотели поговорить, – напомнил ему юноша.
– Хочу. Ты держись от мадемуазель Карницкой подальше. Она хоть и смирёна с виду, а если пойдёшь у неё на поводу, она будет из тебя верёвки вить.
Арсений удивлённо взглянул на захмелевшего собеседника.
– Интересное наблюдение, но оно, ни о чём мне не говорит.
Вперенный в него, проницательный взгляд Измайлова, казалось, проникал вовнутрь. Его высокая, величественная фигура на целую голову возвышалась над Арсением.
– Меня тоже интересует один вопрос, Глеб Александрович. Когда вы думаете возвращать долг моему отцу?
– Долг? – брови Глеба поползли вверх. – Эти деньги были выиграны…
– Вы ещё скажите – честно выиграны, – оборвал его тихим голосом Арсений. – Бросьте! Я и вы отлично знаем, каким путём они попали к вам. Мне доподлинно известно, что Маргарита Львовна свою долю у вас не брала.
– И как мне это сделать? – с деланным смехом спросил Измайлов.
В глубине души он опасался «Великого Рунича». Если Андрей Михайлович узнает всю подноготную этого выигрыша, он может дать ход делу о мошенничестве и, репутации Измайлова наступит конец.
– Не извольте беспокоиться, Глеб Александрович. Вашего имени, равно как и мадам Карницкой, отец не узнает. Всю ответственность за это я возьму на себя.
Измайлов сердито фыркнул в тонкие усы.
– Адель называла тебя дьяволом, Ксения – братом, Маргарита Львовна – порочным обольстителем. Но ты не тот за кого они тебя принимают! – раздражённо начал Глеб. – После того, как Ксения ушла к тебе, я мучительно думал, чем ты подкупил её безграничное доверие? А сейчас гляжу на синюшные круги под глазами, на выражение наивного, почти детского, простодушия на твоём лице и, понимаю, почему? В тебе есть то, что называться «обаянием благородства», вот только благородство-то твоё с душком. Ну, что же ты молчишь? – взревел он и швырнул на стол салфетку. – Отчего не скажешь: врёшь, мол, подлец?
И, правда, младший Рунич всё ещё оставался худ и бледен, с синяками под глазами, которые выражали крайнюю усталость. Он мало походил, на двадцатилетнего, жизнерадостного юношу.
– Я не силён в театральных жестах, Глеб Александрович, – равнодушным тоном отозвался он. – Оставьте это.
Измайлов помрачнел.
Блестящие, в полумраке зала, казавшиеся тёмными, голубые глаза Рунича смотрели на него внимательно и даже как-то дружелюбно. Прядь светло русых, волнистых волос упала на лоб, сделав его красивое и спокойное лицо совсем юным. Без всяких модных ухищрений и стараний, Арсений Рунич выглядел просто и в то же время изящно.
Глеб сцепил пальцы замком и, хотя мысли его вертелись в голове вихрем, он старался сохранить душевное спокойствие, чтобы привести их в равновесие и, продолжить начатый, очень важный для него, разговор.
В сердце творился хаос, но он уже не сомневался в себе. Ему хватит сил пережить всё, даже нелёгкое объяснение с человеком, которого не переносил.
– Я, конечно, многое в этой девушке не понимаю, но то, что ты встал на моём пути, ясно как день. Зачем, Рунич? – Глеб насупился. – Что ты хочешь от неё? Может, скажешь, любви? Так её любовь тебе не нужна.
– Ты это верно подметил, – отозвался юноша. – Ладно, ближе к делу. Выкладывай всё, что ты думаешь, по этому поводу и чего хочешь от меня.
Измайлов окинул его насмешливым взглядом.
– Вот выпью ещё и скажу.
– Давай, набирайся смелости.
– Ишь ты! – Глеб с интересом посмотрел на молодого человека. – Ты не так прост, как кажешься. Вон как умело Ксению Сергеевну под себя загрёб. Ну, давай не забивать друг другу головы. – Он невольно сжал руку в кулак. – Не скрою, я бы хотел вытрясти из тебя душу, но я помню о чести дворянина.
– Ты хочешь, чтобы я не докучал Ксении Сергеевне своим вниманием?
– Большего хочу!
– Резонно, – кивнул головой Арсений. – Чего?
– Клянусь, мне никто кроме неё не нужен!
– В жизни у каждого из нас есть минуты, когда мы клянёмся. И, кажется, что ничего другого и быть не может. У меня тоже так было.
– Я думал, что весь внутри выгорел до черноты, но в моей жизни появилась эта чистая, светлая девушка. Этот ангел! Пойми это, Рунич.
– Ангел. И ты захотел родиться заново. Захотел быть достойным её любви и не обмануть её мечты. Верно?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Знаю, – задумчиво произнёс Арсений. – Любовь слишком великий дар и не все справляются с ним. Мне известно, что Ксения не легкомысленная кокетка. Именно в ней я обрёл сестру и друга. И если она выбрала тебя и стала твоей невестой, то значит, ты чем-то тронул её сердце.
– Наверное, любовь творит чудеса. Но в моём случае чуда не произошло. Почти из-под венца она ушла к тебе.
– Ушла? – сомнение звучало в голосе юноши.
– Не говори, что не знал этого! – воскликнул Измайлов.
– Глеб Александрович, я понимаю тебя, и постараюсь сделать так, чтобы Ксения Сергеевна хорошо всё взвесили и обдумала.
– Понимает он!
– Понимаю. – Арсений опустил голову. – Чем больше проходит времени, тем она мне ближе.
– Ксения?
Молодой Рунич отрицательно покачал головой.
– Елена. Ведь мы искренне говорим с тобой?
– Я без Ксении жить не в силах.
– И моя тоска не исчезает.
– Верни мне Ксению!
– Я не держу её.
– Обещай, что не поведёшь её к венцу!
– Лучшее, что ты можешь сделать, Глеб Александрович, это поговорить с ней начистоту. И я думаю, не стоит это откладывать надолго. – Арсений поднялся из-за стола. – Едем со мной.
***
Её размышления прервал шум в прихожей. Стукнула дверь.
Ксения вздрогнула и очнулась от дремоты, в которую погрузилась, ожидая возвращения Арсения.
Выбежав из гостиной, вышла на анфиладу лестницы.
– Это ты?
Арсений стоял у входа и держался за ручку двери, молча, смотрел на неё.
– Обед давно готов. Я прикажу Полине накрывать на стол.
Скользнув по мраморным ступеням вниз, быстро подошла к нему. Присмотревшись, ахнула.
– Арсений, ты выпил?
– Нет.
– Боже, а мне показалось.
– Сестрёнка, – перебил он её. – Я не знаю, что мне делать.
Минуту Ксения испуганно молчала. Наконец, спохватившись, принялась расстёгивать пуговицы на его пальто.
– Давай помогу раздеться.
Осторожно, чтобы не причинить ему боль, помогла снять пальто, пиджак и развязать галстук. Взяв под руку, помогла подняться по лестнице на второй этаж и, проведя в гостиную, усадила на диван.
– Хочешь воды?
Арсения тяжело дыша, кивнул головой.
Он был ещё слаб и, малейшее физическое усилие, утомляло его.
Налив в стакан холодной воды, поспешно протянула ему.
– Выпей.
Отпив глоток, Арсений задал ей вопрос:
– Зачем ты хочешь связать свою жизнь с никчемным человеком? С неудачником.
– Это неправда. Отчего, ты так говоришь?
– Для того чтобы ты тысячу раз подумала, с кем хочешь остаться, с ним или со мной.
– Он здесь? – вздрогнула Ксения.
– Возле дома, в экипаже. Глеб Александрович был так убедителен и требователен, как будто имеет на тебя какие-то права. Возможно, у вас были отношения иного рода. Прости, – спохватился он на полуслове. – Прости за грубость, сестричка. Нельзя мерить тебя, девушку с чистой душой, по себе. Глеб Измайлов успешный промышленник. Богат, умён. Не перебивай. И самое главное – он любит тебя. А я, – Арсений безнадёжно махнул рукой.
У Ксении дрогнули губы. Это было то мгновение, когда она могла сделать ему признание и повинится, но услышав его следующие слова, промолчала.
– Я не хочу портить тебе жизнь. Не хочу, чтобы ты завяла рядом со мной, понимая, что твой муж, не любит тебя. Помнишь, ты говорила, что мы всегда будем связаны между собой?
– Помню.
– Мы будем связаны, Ксения, будем. Как брат и сестра, – нежно говорил он. – Нет! Ты не думай, я не отрекаюсь от того, что было. И никогда не отрекусь. Я всю жизнь буду помнить нашу юность и наши несбывшиеся мечты. Мне ли это забыть? Я обязан тебе всем.
– А я тебе.
– Выходит мы квиты.
– Квиты. Ужасное слово.
– Мы сполна расплатились по своим долгам.
– Это означает, что ты, – голос Ксении дрогнул.
– Я отпускаю тебя. Ты не должна жертвовать ради меня своей жизнь, своим будущим. Ты мне ничего не должна, сестрёнка.
– Но я не чувствую себя должницей! – воскликнула девушка. – Не скрытничай. Скажи, прямо, что ты не можешь забыть эту женщину. Любишь её?
– Люблю. – Он опустил голову. – Я пытаюсь вырваться из замкнутого круга, но, у меня не получается.
– Позволь мне помочь тебе забыть её. – Ксения обняла его. – Не прогоняй меня из своей жизни.
– Я не гоню. – Арсений уткнулся лбом в её плечо. – Но и не имею права лгать тебе, потому что не смогу сделать тебя счастливой. Прошу, объяснись с Глебом Александровичем. Ему сейчас очень тяжело.
Арсений встал.
– Иди к нему, Ксения.
Девушка нерешительно подняла на него глаза. Робко спросила:
– Идти?
– Он ждёт тебя.
Ксения крепко обняла его и расцеловала. Арсений смотрел на неё с улыбкой, за которой светилась тоска человека, которому больше нечего терять.
Когда за нею закрылась дверь, Арсений, встревоженный и измученный событиями дня, опустил голову на руки и мысленно попросил:
« Господь, всемилостивый, прошу тебя. Если должна свершиться беда или иное несчастье, молю, Боже, обрати их на меня. Сбереги рабу твою Елену. Спаси её от любой напасти. Молю тебя».
***
Ксения сразу же увидела Глеба Измайлова, который нетерпеливо прохаживался вдоль кромки тротуара.
Заметив её, он двинулся навстречу.
– Здравствуй. Ты хотел видеть меня, Глеб? – спросила Ксения.
– Ксюша, дорогая, – Измайлов осторожно взял её за руку. – Как же так?
– Разве ты пришёл за тем, чтобы упрекать меня?
– Нет. Я пришёл сказать, что не могу без тебя жить! Даже твой Рунич понял меня.
– Он не мой! – резко оборвала его Ксения. – И никогда моим не был. Как и я не была его. Или ты, по-прежнему, не доверяешь мне?
– Я только тебе и верю, Ксения! – воскликнул он.
– Ну, раз так, хочу сказать тебе. – В нерешительности девушка покусывала губы. – Не знаю, обрадую ли. Наша любовь не прошла бесследно. – Она покраснела и, понизив голос, прошептала. – У нас будет ребёнок.
– Правда?
– Ты усомнился? – в её глазах блеснуло презрение.
– Ксюша, радость моя! – Глеб Александрович нежно привлёк любимую к себе. – Ни минуты я не усомнился в тебе. Наше дитя. Моё дитя! Слава Богу! Родная моя!
Он подхватил Ксению на руки и усадил в лондо.
– Едем! Сейчас же едем домой! Я сделаю всё, чтобы ты и наш ребёнок были счастливы!
Ксения посмотрела на Глеба. Конечно, у неё не было сомнений. Измайлов, по-прежнему продолжал любить её.
Она перевела взгляд на окна «Дюссо».
– Прощай, Арсений, – прошептала она. – Я тоже не смогу обмануть тебя. Моя любовь к тебе не угаснет никогда.
Арсений видел, как отъезжает от дома экипаж Измайлова, увозящий Ксению. От её скользящего по окнам взгляда ему захотелось закричать, броситься вслед, остановить… но он только крепко сжал зубы и остался неподвижен.
Когда коляска скрылась за поворотом, он, не раздеваясь, упал на постель и уставился, не мигая, в украшенный лепниной потолок.
***
Пришла осень. Серая и сырая. С проливными дождями и густыми утренними туманами.
Елене всё чаще казалось, что ничего не было. Ни возвращения в родной дом, ни несчастья с сестрой, ни жизни в столице, ни «Дюссо», ни этого неожиданно вспыхнувшего чувства к Арсению Руничу. Как будто из её жизни вычеркнули эти полтора года.
Накрапывал мелкий дождь. Не обращая на него внимания, Елена вышла в сад.
«Почему я полюбила этого юношу? – в который раз задавалась она вопросом. – И разве можно любить за что-то? Нет. Любят потому что, любят. Ни за что. Я понимала Арсения с первого слова, взгляда, даже молчания. Мне всегда было с ним хорошо. Он смотрел на меня, говорил, улыбался и, я улыбалась ему в ответ. Между нами сразу же возникло чувство привязанности, желание быть рядом. Что могло быть прекраснее этого? Нас удерживало рядом что-то духовное, а потом и физическое. Его поцелуи, объятия, сводили меня с ума. Это был грех! Но я умирала от счастья, переполнявшего мою душу и забывала о грехе. В его глазах я видела океан любви и, мне хотелось утонуть в нём. Теперь смысл моей жизни, сохранить его покой и воспитать нашего ребёнка».
Вскоре она промокла, но всё равно продолжала бродить по аллеям. Вернулась в дом. И только тогда почувствовала холод. Переоделась и села возле окна.
Дождь не переставал. Девушка смотрела на сад сквозь него. В расположенной недалеко деревеньке, в церкви, зазвонил к вечерне колокол. Елена слушала этот как бы плывущий в дожде, густой и тяжёлый звон. Вместе с каплями дождя он падал на землю, стучал по подоконнику, гулко отдавался в её сердце пульсирующими ударами.
========== Глава 4 ==========
Ксения уже несколько недель не видела Арсения Рунича. Накануне свадьбы, она заявила матери:
– Мама, я беспокоюсь о его здоровье.
– Не переживай. За ним присмотрят Андрей и доктор.
Однако, посетив днём «Дюссо», вечером, за ужином, Маргарита Львовна рассказала дочери, что сын Андрея Михайловича никуда не выходит из дома и все дни проводит в своей комнате.
– В доме тишина и покой. Даже голоса его не слышно. Не могу поверить, он и вдруг – затворник! – пожимала она плечами. – Ещё немного и я не удивлюсь, когда узнаю, что Арсений Рунич постригся в монахи.
Ксения решительно встала из-за стола.
– Я хочу его навестить.
В ответ получила хмурый взгляд матери.
– Ксения, будь же ты осторожней! Ты накануне замужества, и хоть Глеб Александрович ещё не муж тебе, но если он узнает, что ты продолжаешь опекать Арсения, беда будет.
– Мама, о чем ты?
– О дуэли! – возмутилась Маргарита Львовна. – Конечно, Андрей не допустит этого и лучше сам примет вызов, но, кто знает этих мужчин!
– Я поставила Глебу условие, – заверила её дочь. – Если он хочет видеть меня своей женой, но должен принимать мою любовь к Арсению, как любовь сестры к брату. В противном случае, никакого венчания не будет! Сейчас моему брату плохо, и я иду к нему!
– Ох, дочка, – с тяжёлым сердцем уступила ей Карницкая. – Иди, если так надумала.
***
Ксения переступила порог и огляделась по сторонам.
Арсений лежал на кровати, отвернувшись к стене. На столе белел лист бумаги. Она, в нерешительности, стояла у порога. И вдруг услышала глухой голос:
– Это ты, сестрёнка? Проходи.
Он не удивился приходу Ксении. С трудом поднялся, сел, устремив на неё потухший взор.
– Письмо, – девушка указала глазами на листок. – От неё?
Арсений кивнул.
– Хорошее?
– Прочти, если тебе интересно.
Ксения взяла в руки лист, на котором было написано только две строки. Это было даже не письмо, а короткая записка от женщины, из-за которой страдает её друг.
Прочтя, покачала головой и услышала глухой голос.
– Я изменил ей. Поэтому она ушла.
– Адель, – догадалась она. – Но ты же был болен и не понимал что делал!
Он горько усмехнулся и отвернулся.
– Такое простила бы ты, но не она.
Ксения села рядом с ним и уловила ясный взгляд, смотрящий куда-то вдаль, мимо неё.
– Понимаешь, без неё моя жизнь – пустая жизнь.
Желая утешить и ободрить друга, Ксения положила руку на его склонённую голову.
– Арсений, милый. Если ты, действительно, не можешь жить без неё, отчего же не едешь к ней, или не напишешь?
– Не могу! – отозвался он. – Я хочу, чтобы она, без давления с моей стороны, всё решила сама.
– Из этих строк видно, она не забыла тебя и… любит.
– Возможно, всё ещё любит. Однако я ей больше не нужен.
Преодолев смущение, Ксения задала ему давно мучивший её вопрос:
– Скажи, если бы я призналась тебе в любви раньше, до того момента как ты встретил её, – она перевела дух и продолжила: – Если бы я стала твоей ещё там, в монастыре, мы бы смогли быть вместе до сих пор?
– Но ведь этого не случилось.
– А могло?
– Могло, – честно признался Арсений. – Я был увлечён тобой.
– Я совершила ошибку, – тоска звучала в голосе Ксения.
– Никто не даст совет, как прожить жизнь без ошибок, сестрёнка. Такого рецепта нет.
« Я люблю его! – с болью в сердце думала Ксения, с сожалением глядя на его понуренную голову. – Я его люблю, и отдаю другой. И сама навсегда ухожу к другому мужчине. Почему? Потому, что он мог стать моим. Мог! Но моим, он никогда бы не был. А Глеб?.. Милый Глеб, он же пропадет без меня».
Она крепко поцеловала его в щеку, прошептав:
– Прощай, мой брат.
– Спасибо, сестрёнка, что была со мною рядом. Счастья тебе.
После ухода Ксении, бросившись на постель лицом вниз, Арсений пролежал так около часа.
Было очень тяжело. Было невыносимое ноющее и грызущее ощущение пустоты, пустоты в самом себе, вокруг, повсюду.
Он опять почувствовал, что его увлекает, подхватывает что-то неведомое и холодное. На него нашло оцепенение, потом овладел ужас при мысли, что будущность опять заволакивается мраком. Ясность мысли, что его жизнь перерублена как канат, не давала ему покоя.
В сотый раз Арсений задавал себе вопрос: «Остаться в Петербурге или уехать в Париж?»
Сейчас об этом и речи быть не могло.
До самой темноты он оставался неподвижен. Наконец, поднявшись, снял жилет и повесил его на спинку стула.
В темноте пошарил рукой за портьерой и, нащупав пальцами рычажок, повернул его. Щелчок и, комнату залил электрический свет.
Арсений задёрнул шторы, расстегнул жёсткий воротник-стойку и запонки на рубашке.
Закатал рукава и, опустившись на кресло, осмотрелся.
Ровными рядами книжные корешки в шкафу, на столе стопка бумаги, нож для её нарезки, чернильный прибор с ручкой и металлическими перьями, пресс-папье, чистая пепельница.
