Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Вот и этим вечером, Андрей устало опустился в широкое кожаное кресло возле камина. Тлеющие угли погасшего огня. Лёгкие всполохи синеватого пламени пробегали по ним.

Неожиданно для себя он задремал и не услышал, как тихо открылись двери в гостиную.

Сквозь дремоту почувствовал чьё-то присутствие. Андрей медленно открыл глаза.

Прижимая левую руку к боку, напротив, в кресле возле камина, сидел его сын.

Выразительные глаза Арсения, неотрывно глядели ему в лицо.

Не помня себя от радости, Рунич быстро встал и уже хотел ринуться навстречу сыну, но в нерешительности остановился. Арсений тоже поднялся.

Мгновение они смотрели в глаза друг другу. Вдруг Арсений вздохнул, улыбнулся и, сделав шаг вперёд, опустил голову на отцовское плечо.

С нежностью и любовью, Андрей Михайлович обнял своего ребёнка и прижал к сердцу.

– Вернулся, – прошептал мужественный человек и в глазах его заблестели слёзы. – Ты вернулся ко мне, сынок.

***

Петербург погрузился во тьму.

В доме Руничей все давно спали и, только в кабинете хозяина горел свет. Отец и сын, сидели на диване и говорили, говорили, не останавливаясь уже несколько часов.

Как мало они знали друг друга и, как много им нужно было сказать.

Андрей посетовал, что у сына нет настоящего друга.

– Помню, ты говорил, что твой единственный друг умер в Париже.

Арсений, утверждая, кивнул.

– Плохо тебе будет без друга.

– У меня есть друг. Ты, папа.

– Я твой отец и, конечно же, друг. Но я говорю о таком друге, каким был для тебя тот поэт.

– Есть у меня такой друг. – Лукаво улыбнулся Арсений. – Спорим, ты никогда не догадаешься, кто.

Андрей Михайлович обнял сына за плечи.

– Скажи мне, кто он. Я должен знать, с кем ты будешь, когда меня не будет рядом.

– Его имя Александр Краев. – Ответил Арсений на недоумевающий взгляд отца. – Наш доктор.

– Краев – человек, на которого можно полностью положиться. Таких людей в наше время становиться всё меньше. Тебе повезло, что именно он стал твоим другом.

– За время моей болезни, мы сдружились. Сегодня, едва уговорил его отпустить меня к тебе. Я уверен, утра он не дождётся и скоро приедет за мной. Но я никуда не уйду. Моё место здесь. Я и Ксении это сказал. Надеюсь, они поймут меня.

– Потому что они настоящие?

– Да.

– А как же Париж? – удивился Рунич. – Ты всегда мечтал вернуться туда.

– Когда-нибудь мы отправимся туда вместе.

– Конечно! Леонид и Алексей будут управлять заведением, пока мы не вернёмся. Как ты думаешь, они справятся?

– Вполне. Даже не глядя на молодых жён.

Отец и сын рассмеялись. Наконец, собрался с духом, Андрей спросил:

– Почему ты ничего не спросишь о ней?

Арсений отвернулся к окну и промолчал.

– Как же она обожгла тебя, сынок.

– Я много думал о нас и понял, сколько бы я ни старался, всё равно никогда не смог бы дать Лене, то счастье, которое она заслуживает. Когда ты задумал использовать векселя Ушакова, чтобы Даша согласилась на брак, сестры придумали эту авантюру с подменой. Я не смел выдать их тайну, но и не мог допустить этого. Поэтому готов был пойти на всё, чтобы остановить тебя. Не хотел твоего, да и её несчастья.

– Как теперь думаешь жить?

– Попытаюсь построить жизнь с начала. И, возможно, со временем, смогу смириться с потерей.

– У Ксении чуткое и любящее сердце.

– Я никогда это не забывал, но поделать с собой ничего не мог. Любовь к Елене оказалась сильнее чувств, к Ксении.

– Ты опасаешься встречи?

– Боюсь, отец, – честно признался Арсения. – Боюсь, что не смогу совладать с собой.

– Тогда, в дом Ушаковых, я пойду один.

– У меня к тебе просьба.

– Какая?

Сын замялся на минуту.

– Пожалуйста, верни всё Василию Антоновичу.

– Непременно верну. – И осторожно поинтересовался. – Если увижу её, что передать?

– Пусть не винит себя! – горячо заговорил Арсений, сжимая руку отца. – Передо мной, она ни в чём не виновата.

– Обязательно скажу. – Андрей успокаивающе обнял сына, прижал его к груди. – Как хорошо, что ты есть у меня. Думал, ты никогда не простишь.

– Ещё в прошлой жизни простил. – Арсений прятал, от внимательного взгляда отца, глаза. – Это ты прости меня за всё. Я был очень подавлен. Жил как в бреду и не понимал, что делаю.

– Я вовсе не сержусь и, не хочу, чтобы ты расстраивался. Помни, во всём и всегда рассчитывай на меня.

Андрей поднялся и подошёл к бюро.

– Сынок, хочу отдать тебе одну вещь. Она по праву принадлежит тебе.

Он открыл створку бюро и достал оттуда овальной формы предмет. Протягивая сыну, сказал:

– Возьми. Это твоя мать.

Арсений, с трепетом и волнением, принял из рук отца портрет.

– Мама…

С портрета на него смотрела совсем юная девушка. Светлые волосы, сияющие голубые глаза, пена белых кружев платья, нежные руки. В тонких пальцах – роза. Она слегка улыбалась и озорная, маленькая ямочка была видна на её левой щеке. Совсем как у него.

– Этот портрет был написан вскоре после нашей свадьбы, – произнёс Рунич. – Он твой.

– Скажи, – не отрывая жадных глаз от лица матери, спросил Арсений. – Какой она была?

Андрей опустился рядом на диван и крепко обнял сына.

– Мой дорогой, как жаль, что ты не знал своей матери. Она была… она была как нежная роза. Самое грустное, что ты её не помнишь, и мы не можем поделиться с тобой воспоминаниями о ней. Не можем сказать друг другу: «А помнишь?» Как мне объяснить тебе, какой она была? – он на минуту закрыл глаза. – Я стараюсь вспомнить её, но она с каждым годом отдаляется от меня всё дальше и дальше. Я вижу её облик, словно сквозь марево. – Он прижался губами к голове сына и поцеловал его волосы. – Жестокое время уносит её всё дальше, оставляя лишь смутный образ той, кого мы любили. Время уносит даже боль. Твоя мама… Она была хрупкой, нежной и очень беззащитной. Я безумно любил её, а уберечь не смог.

– Отец… – Арсений во все глаза смотрел на него.

– Знаешь, куст роз на её могиле стал расти. – В глазах Рунича блестела влага слёз. – Твой труд был не напрасен.

– Не засох?

– Нет. Мало того, на нём расцвели три цветка.

– Я хочу навестить её.

– Как только ты сможешь, мы поедем к маме. Хочу поблагодарить её за дар. – Рунич неотрывно смотрел в лицо сына. – Божьим даром была моя любовь к Ольге, пославшая мне тебя.

Они не услышали, как в кабинет тихо вошла Ксения и Краев.

Александр весело заметил:

– Рад видеть отца и сына Руничей вместе за мирной беседой!

– Александр, – Арсений обернулся на голос. – Ксения.

– Это мы, милый, – тихо сказала девушка. – Тебе пора лечь в постель.

– Папа, – Арсений умоляюще смотрел на отца. – Можно, я лягу здесь на диване и положу голову тебе на колени?

– Можно.

Едва его голова коснулась колен отца, он тотчас уснул. Рунич, слегка покачиваясь, баюкал его как ребёнка.

– Ну что, Андрей Михайлович, – шёпотом спросил его Краев. – Вы счастливы?

– Я самый счастливый на свете человек, – глаза Андрея увлажнились. – Господь подарил мне любовь много лет назад, но в своей гордыне я едва не убил её. Знаю, всё случившееся было предначертано на небесах, задолго до рождения моего мальчика. Если бы вы знали, как я люблю его.

– И он остался верен любви к вам. Рядом с вами он видел и рай, и ад. И всё же, не изменил этой любви. Даже ценой собственной жизни. У вашего сына верное и любящее сердце.

– Какую глупость я совершила, – вздохнула Ксения, думая, в этот момент, о чём-то своём.

– Всё, что между вами произошло, было результатом непонимания и давних обид, – убеждённо продолжал врач. – Должно было случиться что-то непредвиденное, чтобы вы простили друг друга.

Он сел возле открытого окна. Закурил.

– Не хочу ничего скрывать от вас. Молите бога, друзья мои, чтобы ранение обошлось для

него благополучно. – Он вздохнул. – Запомните раз и навсегда, что я вам сейчас скажу. Вы знаете, у него ранимая психика и слабое здоровье. Опасаюсь, что после ранения, сердечные приступы могут возобновиться. Если такое случиться, не пугайтесь. Со временем всё пройдёт, если конечно, Арсений будет вести щадящий образ жизни. Полгода он должен соблюдать строжайший режим, а не просиживать ночами за рукописями или в заведении. Господин Рунич, примите к сведению, примерно с год, пить спиртное вашему сыну нельзя. Ни капли! И в дальнейшем соблюдать умеренность.

Андрей Михайлович опустил голову.

– Проследите, чтобы он не нарушил запрета. – Краев замялся на несколько мгновений и продолжил. – И ещё… Ксения Сергеевна, что касается вашей свадьбы… С ней придётся повременить. Чтобы не спровоцировать сердечные приступы, на какое-то время, Арсению придётся отказаться от интимной супружеской близости. Понимаете?

Ксения покраснела и потупилась.

– Не смущайтесь, дорогая, вам не о чем беспокоиться. О всех подробностях, я с ним поговорил. Вы – молоды, и успеете подарить господину Руничу внуков.

– Да, – подхватил Андрей. – Я очень хочу, чтобы наш род продолжился.

– Так оно и будет. Ксения смущается. Если бы Арсений не спал, он бы сказал, что постарается продлить род Руничей.

– Лучше скажите, когда ваша свадьба? – уводя разговор от щепетильной темы, поинтересовалась у доктора Ксения.

– Свадьба? – встрепенулся Андрей.

– У него есть невеста, и он всячески скрывает её от нас.

– Вот в этот день, мы с Арсением Андреевичем и выпьем вина. За любовь и дружбу. За наших жён и будущих детей. Тем более что моя невеста, его старая знакомая из Франции.

– Адель? – прошептала Ксения во все глаза, глядя на врача.

– Адель?! – воскликнул изумленный Рунич.

– Да. Видно так распорядилась судьба. Арсению нужно было стать моим пациентом, чтобы я встретил свою любовь, а Адель обрела, рядом со мной, душевный покой. Моя невеста шьёт подвенечное платье и выбирает, какую квартиру нам лучше купить: в центре города или поближе к клинике. Вы, мои гости на свадьбе.

– Как я рада за вас обоих!

– Счастья и любви вам, Александр. – Рунич крепко пожал руку врача. – Адель замечательная девушка. Вы не ошиблись в выборе. Она будет вам хорошей супругой.

– Благодарю, друзья мои. А как же вы, Андрей Михайлович? Софьи Поливановой больше не существует и, вашего брака тоже.

– К сожалению, от судьбы никуда не уйдёшь. Будь что будет! А теперь, пожалуйста, позвольте мне побыть наедине с сыном.

Когда за доктором и Ксенией закрылась дверь, Андрей, глядя на безмятежно спящего Арсения, произнёс:

– Я сделаю всё, о чём ты просишь, сынок.

Он перебирал шелковистые кудри сына и что-то шептал, склонившись к его лицу.

***

Уже несколько недель Елена чувствовала себя нездоровой.

Часто кружилась голова, иногда накатывали приступы лёгкой дурноты. Она списывала это на томительную духоту и волнение.

Вот и этим утром ей совсем не хотелось есть. Поглядывая, как она отворачивается от завтрака, Дарья заметила:

– У тебя нездоровый вид и вовсе нет аппетита.

– Всё хорошо, Даша. Это духота. И, наверное, я съела что-нибудь несвежее. Немного подташнивает.

– Давно ты почувствовала себя так?

– Нет, – неопределённо пожала плечами Елена. – Недавно.

– Прости, конечно, за бестактность, – вмешалась в разговор Анна. – Я думаю, что это может быть совсем другое, нежели жара и несвежие продукты.

– И что же? – беспокойно спросила Елена.

– Мне кажется… – замялась Анна. – Конечно, я могу ошибаться, но эти симптомы очень похожи на беременность.

– Что? – опешила Дарья.

Анна поставила на стол чашку с чаем, встала и, подойдя к сестре, обняла её, шепнув на ухо:

– Думаю, ты уже и сама обо всём догадалась.

Елена подбежала к окну и распахнула створки, чтобы глотнуть свежего воздуха. Придя в себя, произнесла:

– Не может быть.

– Лена, возможно, я ошибаюсь, – забеспокоилась Анна. – В любом случае нужно показаться доктору.

Даша устало опустился в кресло и окинул сердитым взглядом стройную фигуру сестры.

Елена молчала, а по щекам её поползли слёзы. Увидев эти слёзы, Дарья укоризненно покачала головой и заметила Анне.

– Значит, ты не ошиблась. – Не глядя в сторону Елены, холодно бросила ей. – Напиши мужу.

– Причём здесь он?! – не поворачивая головы, воскликнула Елена.

– Как причём? – удивились Даша. – Ведь он отец. Он должен знать.

– Отец… должен… – прошептала Елена и, теряя сознание, осунулась на пол.

Придя в себя, приподняла голову, прошептав слабым голосом:

– Что со мной?

– Тебе стало дурно.

Она увидела над собой лицо Анны. Сестра стояла на коленях перед ней и глядела с теплом и участием.

Даша растерянно молчала. Заметив, что сестра пришла в себя, протянула ей руку, чтобы помочь. При помощи сестёр, Елена поднялась и села.

– Всё как в тумане, – оправдываясь, произнесла она, прилаживая пальцы к виски.

– Бедная моя, – с горечью говорила Анна, помогая ей встать. – Пойдём, приляжешь.

Елену качнуло. Даша, тот час подхватила её пол локоть, не давая упасть.

– Простите. Что-то мне нехорошо, – извиняющее улыбнулась она. – Так было, когда мы всё рассказали Андрею и вот опять.

– Ты говорила, что с Андреем тебя ничего не связывает! – невольно закричала Дарья, отталкивая ее руку. – Предательница!

– Ты не там ищешь преступницу, – всхлипнула Елена. – И можешь не обвинять меня в нарушении данного слова. Андрей Михайлович для меня чужой. Другой мужчина отец ребёнка.

– Арсений! – догадалась Анна.

– Объясни мне, почему ты бросилась с головой в этот водоворот? – Даша повела глазами в сторону Анны, ища у неё поддержки.

– Что ты называешь водоворотом? – наконец подала голос Елена.

– Твои отношения с этим юношей! – глядя на неё, сухо бросала Дарья. – Ты была наслышана о свободе его нравов, о том, что воздержание от соблазнов и порядочность для него – пустой звук. Конечно и Андрей, далеко не ангел, но Арсений! Знаю, скрытность и упрямство у тебя в крови и всё же я доверяла тебе, надеясь, что вольнодумство французских романов не сможет свернуть тебя с пути добродетели.

– Подожди, Даша! – Анна решительно встала с дивана, подошла к Елене и обняла ее за плечи. – Послушай меня, сестрёнка. Когда погиб Митя, мне тоже хотелось убежать, как Даша, куда глаза глядят.

Слушая признание сестры, Даша потупилась.

– Я смотреть ни на кого не могла. Каюсь, даже мысли дурные в голову приходили. Поэтому не виню тебя. На одном кругу, ты потеряла сына, мужа и вполне естественно, чувствовала себя одинокой. Но, даже встретив Василия Антоновича, я не потеряла головы. Ты всегда была, среди нас, самая осторожная и разумная. Что же с тобой произошло, сестра?

– Я не знаю, – печально покачала головой Елена. – Вначале у меня возникла привязанность к нему, а потом, я поняла, что могу быть счастлива в любви с этим трогательным и нежным юношей. Вы считаете мой поступок ужасным, но разве мы не имели право тоже быть счастливыми? Как счастлива ты с мужем и сыном, как счастлива ты, Даша, с Господом?

– Лена, остановись! – вскрикнула Дарья. – Это слишком жестоко!

– Правда, всегда жестока, сестра. А правда в том, что ты пошла против веления сердца, и теперь упрекаешь меня в том, что я подарила тебе… своё счастье.

– Подумай, что скажут люди? – холодным тоном, не унимаясь, продолжала Дарья. – Какой позор ждёт нас?!

– Даша, – попытался убедить её Анна. – Лена нездорова. Пожалей её. Что бы ни случилось в прошлом, это уже прошлое. Теперь мы должны думать о нём. О нашем маленьком. – Анна обняла и поцеловала Елену. – Господь послал тебе ребёнка. Его невинная душа и сердце теперь с нами. Мы будем любить его. И разве этого мало?

Что-то острое и горячее вонзилось в сердце Дарьи. Она не заметила, как обняла руками сестёр, расплакалась, едва слышно прошептав:

– Бог поймет. Бог простит. Прости и ты меня, сестра. За гордыню – прости.

– Я буду любить его за двоих. – Горькие слёзы катились по щекам Елены. – Пожалуйста, не говорите об этом никому. И его отцу в первую очередь.

– Почему? – удивилась Дарья.

– Я так хочу. Я требую этого от тебя, сестра! Думаю, это небольшая услуга стоит того, что я сделал для вас.

– Конечно, Лена. – Дарья опустила глаза. – Мы выполним всё, что ты пожелаешь.

Оставшись одна со своими мыслями, которые раздирали ей душу, Елена вышла в сад и, недолго походила по аллее.

Однако неожиданное и радостное известие, переживания, взяли своё. Она почувствовала, что буквально валится с ног от усталости. В спальне легла на край кровати, натянула на себя одеяло и, согревшись, скоро заснула.

Через день, оставив сестру на попечении местного врача и слуг, Дарья в сопровождении Анны, отправилась в дорогу.

***

В волнении Андрей переступил порог дома Ушаковых.

Дарья сидела в гостиной и вышивала.

При виде её Андрея как током ударило. Замерев возле порога, он смотрел на точёную, девичью фигуру, изящные, тонкие пальчики, проворно порхающие с иголкой над пяльцами. На таинственный внутренний свет, озаряющий нежное существо, которое он любил.

Наконец, подавив внутреннюю дрожь, произнёс:

– Здравствуй, Даша.

– Андрей… – Дарья поднялась в кресле.

И не смогла удержать слёз радости, когда увидела его.

– Андрей! – бросилась ему на встречу.

Он обнял её и, нежно касаясь ладонью волос, произнёс:

– Тише, Дашенька, тише.

Несколько минут они безмолвно смотрели друг на друга.

– Ты простил меня? – с горечью спросила она, не замечая бегущих по щекам слёз.

– Простил.

– Я поступила низко, гадко, потому что, – она вытерла слёзы. – Я испугалась.

– Меня?

– Нет. Себя. Я почувствовала, что если останусь, то… никогда не смогу уйти от тебя, Андрей.

– Теперь всё закончилось. Я больше не стану неволить тебя и ты полностью свободна. Твои враги наказаны, обвинения сняты. Отец Николай говорит, что ты можешь вернуться в монастырь. Ты же этого всегда хотела.

– Нет, не могу, – покачала она головой. – Раньше могла, теперь нет.

– Ты передумала?

Надежда зазвучала в голосе Рунича.

– Я нужна сёстрам. Возможно, потом, спустя время я смогу вернуться в лоно церкви, но не сейчас.

Он с грустью смотрел на неё.

– Ты так смотришь на меня, что мне становиться стыдно. – Дарья опустила глаза.

– Извини. Я давно тебя не видел и, просто не могу налюбоваться.

– А я никогда не смогу забыть то время, когда жила в твоём доме, под твоей защитой и заботой. Самое лучшее, что было в моей жизни, это встреча с тобой, Андрей. Мне не забыть твоей любви.

– Даша, и я… – взволнованно вздохнул Рунич. – Я тоже, по-прежнему, люблю тебя.

– Всё произошло так неожиданно. Нелепо.

Андрей обнял её мягко и нежно.

– Я защитил тебя, но… плохого и опасного так много в мире. А меня не будет рядом.

Даша молчала, чувствуя, как он гладит её волосы. От этого прикосновения, голова её закружилась, и она явственно ощутила, как тёплое и сильное течение неизвестной ей реки, под названием любовь, увлекает её за собой.

И вот его губы на её губах и, она не оттолкнула, не прервала эти длившиеся, как ей показалось, вечность, поцелуи. Не понимая, почему и зачем, она сама обняла Андрея за шею и ответила на них.

Как же ей не хотелось разжимать объятия и возвращаться в действительность.

– Не плачь, – услышала она его шепот. – Не надо.

Усилием воли они оторвались друг от друга и разжали объятия.

– Моя любимая…

– Господи! – её глаза с ужасом смотрели на него. – Что это было? Отчего так?

– Не страшись своих чувств.

Она встрепенулась, прогоняя наваждение и, быстро спросила:

– Как Арсений?

– Уже дома. Ещё слаб. Я надеюсь, он поправится.

– Я буду молиться за него, за тебя. Ты не представляешь, как я хочу видеть тебя счастливым!

– Да, да, конечно. Мы будем счастливы, Дашенька. Что Елена?

– Она в имении. Тоскует. Винит себя во всех бедах и несчастье с Арсением.

– Это не так! Увидишь её, скажи, я и он помним её. Всё прощено. Она должна быть спокойна.

– Я буду в Петербурге ещё три дня. Передай Арсению, если он сможет… если захочет, пусть навестит меня.

– Скажу.

Андрей протянул ей конверт.

– Вот. Отдай это своему зятю и Анне.

– Что это?

– Векселя, закладные и расписка господина Ушакова. По праву, это принадлежит им, а не мне.

– Андрей, но покойный Ушаков должен был тебе не малые деньги.

– Денежный долг старика Ушакова, Василий Антонович выплатил мне процентами за эти два года. Я не в претензии. Больше мы друг другу ничего не должны.

– Как благодарить тебя, не знаю.

Рунич задумчиво смотрел на неё. Дарья поняла его взгляд. Подобие улыбки, улыбки сквозь слёзы, мелькнуло по её губам.

– Неужели никогда, Андрей? – осторожно, не веря своим догадкам, спросила она.

– Не знаю. Наверное, – не сводя глаз с её лица, отозвался он. – Так будет лучше для нас. Для всех нас.

– Для всех, – печально повторила Даша, и глаза её медленно потекли слёзы.

Оставшись одна, наедине с невеселыми мыслями, Даша чувствовала, что тревога с души не ушла.

Наконец она может не бояться выходить на люди, не опасаться тюрьмы и бесчестья. Казалось бы – счастливое избавление, о котором она так мечтала – свершилось. Только радости нет в сердце и покоя это известие в душу не добавило.

Потому что… Андрей ушёл.

Она упала ничком на софу и долго плакала, уткнув лицо в подушку, чтобы никто не услышал её плача.

Она плакала об Андрее, о себе, о Елене и Арсении. Плакала о потерянном счастье.

***

Рунич вернулся домой и, открыв двери в кабинет, увидел сына.

Арсений стоял возле окна, и смотрел на улицу.

Весь день, ожидая возвращения отца, он сидел на полу, в своей комнате, среди разбросанных листов бумаги и тетрадей со стихами. Читал и опять перечитывал стихи для неё.

Зачем? Ведь все их он знал наизусть.

Прошлое. Всё это теперь – прошлое. И его надо уничтожить, чтобы оно не тянуло назад. Не мешало жить заново.

«Даже если я всё сожгу, сумею ли вырвать её из сердца? Или его тоже надо сжечь в пепел. Пепел… от него и так остался только пепел. Оно не живое».

На скрип открывающейся двери, сын оглянулся и, от Андрея не укрылась бледность его лица.

– Не спишь? – спросил он. – Сынок, доктор сказал, ты должен больше отдыхать. Тебе рано так много ходить.

– Сейчас лягу. – Арсений прерывисто вздохнул: – Ты видел неё?

– Нет. Елена не вернулась в Петербург. Она живёт в родительском имении. Она здорова.

Ступай к себе, отдыхай. Завтра я расскажу тебе о своём визите к господам Ушаковым.

– Я не смогу уснуть.

Рунич обнял сына за плечи.

– Не волнуйся. У неё всё хорошо. Видел сына Анны. Славный мальчишка. Их семья в порядке.

– Семья. Да, всё верно. Это их семья.

Понурившись, направился к дверям.

– Сынок.

Он обернулся. Увидев его потухшие глаза, Андрей нехотя произнёс:

– Даша хочет видеть тебя. Просила, как только тебе станет лучше, навестить её.

***

Маргарита Львовна с восхищением смотрела на преобразившуюся дочь.

Тоненькая фигурка Ксении отражалась в огромном зеркале в примерочной комнате Пассажа, самого модного магазина столицы.

– Великолепно! – не удержавшись, воскликнула Карницкая. – Тебе так идёт.

– Японский шёлк. – Девушка погладила ткань платья. – Мама, это очень дорого.

– Не думай о таких мелочах. Мадемуазель, – позвала она продавщицу. – Принесите, пожалуйста, шубку, из чернобурки, которую я вчера видела.

– Нет! – запротестовала дочь.

– Ты должна подчеркнуть свою красоту. – Не приняла её протеста мать. – К тому же в Париже, как и у нас, зимой – холодно. Это тебе пригодиться.

Ксения приложила к себе шелковое платье золотистого тона.

– Как ты думаешь, – мечтательно глядя на своё отражение, спросила она. – Ему понравиться?

Маргарита Львовна заглянула ей в глаза.

– Всё время думаешь о нём?

– Да.

Служащая магазина внесла в комнату заказ.

– Примерь. – Маргарита набросила меха на плечи дочери. – Какая ты у меня красавица!

Ксения грустно улыбнулась.

– Ну, что ты, доченька, такая печальная? – Маргарита Львовна погладила её по голове. – Всё прошло, успокойся. Конечно, ты переволновалась. Так много пережито за два года. Но всё прошло. Ты стоишь на пороге новой жизни. Обвенчаешься и уедешь с мужем в свадебное путешествие, а мы с Андреем будем вас ждать.

– Мама, я за Глеба переживаю.

– Ну, что же, милая, все мы ошибаемся. Тебе было необходимо выйти из-под гипноза Арсения Рунича, воскреснуть и вернуться к жизни. Глеб помог тебе. Так бывает. Прошлое, сейчас, для тебя не имеет значения.

Шагнув к зеркалу Ксения, вдруг побледнела и, качнулась.

– Дочка! – мать подхватила её под руку. – Что с тобой?!

– Голова закружилась и, всё поплыло перед глазами, – прошептала девушка.

Маргарита усадила её на стул и поднесла к носу флакончик с нюхательной солью.

– Вызвать доктора? – обеспокоенно спросила она.

– Нет, нет, не надо! – поспешно остановила её Ксения – Я здорова. Просто волнение, духота, пережитое, бессонные ночи сказались на моём самочувствии. Мне уже лучше.

– И всё же нужно посоветоваться с врачом.

– Я покажусь Александру Краеву. Мама, пожалуйста, не беспокойся за меня. Я отдохну и, всё пройдёт.

– А покупки?

– Распорядись, чтобы их, курьером, прислали в дом к Руничам.

Госпожа Карницкая поспешила к хозяину магазина, чтобы расплатиться за купленные вещи.

***

Сидя за письменным столом, аккуратно причесанный, выбритый и элегантно одетый, Арсений что-то старательно писал. Увидев его не в домашней одежде, Ксения поинтересовалась:

– Ты куда-то уходишь?

– Да.

– В издательство? Я могу пойти с тобой.

– Нет. – Он поднялся из-за стола. – Мне нужно нанести визит в дом господина Ушакова.

– Ушакова? – упавшим голосом переспросила она. – Тебя пригласила его жена? Или…

Арсений промолчал.

– Она. – Ксения и без сил опустилась в кресло. – Она позвала и ты идёшь.

Он присел на корточках возле её кресла.

– Ксения, обещаю, я скоро вернусь.

– Да?

– Да.

Ксения растерянно, смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

***

Маргарита Львовна в удивлении остановилась на пороге гостиной. В кресле сидел Глеб Измайлов.

– Глеб Александрович! – невольно вырвалось у неё. – Не ожидала.

– Здравствуйте, Маргарита Львовна, – голос Измайлова звучал глухо. – Мне захотелось ещё раз придти в ваш дом. Возможно, в последний раз.

– Отчего такой пессимизм? Вы знаете я всегда рада вас видеть.

– Где Ксения Сергеевна? – без обиняков спросил он.

– Она… она уехала с визитом к Руничам.

От её слов Измайлов весь поник, схватился за голову и всхлипнул.

– Глеб Александрович, – Маргарита тронула его за плечо. – Прошу вас. Не надо, чтобы прислуга видела вас в таком состоянии. Перестаньте.

– Простите. Почему она ушла к нему?

– Вы же знаете мою дочь!

– А я? Как же я?

– Её не переубедишь. Она жалеет этого безумца.

– Почему, почему Ксении нет со мною рядом?

Карницкая сочувственно вздохнула и промолчала.

– А он?

– Кто?

– Он! – воскликнул Измайлов. – Он, наверное, сейчас празднует победу! И самое ужасное, Маргарита Львовна, что он никогда по-настоящему не любил и, не любит её. Он не достоин Ксении!

– Ты ошибаешься. Он вовсе не рад.

– Как это? – мужчина поднял заплаканное лицо.

– Прежнего Арсений Рунича больше нет.

Измайлов решительно встал с кресла.

– Пора мне поговорить с этим господином начистоту.

– Будь осторожен. Если Андрей почувствует угрозу сыну, он уничтожит любого.

– Откуда у него такая забота о сыне? – ухмыльнулся Измайлов.

– Так было всегда. Просто Рунич никогда не показывал на людях, что для него значит Арсений. Увидев его страдания, я поняла, сын для него – всё.

– Что же, я буду тактичным и не обижу его любимое чадо.

Когда за ним закрылась дверь, Маргарита Львовна покачала головой и принялась выкладывать на софу покупки.

========== Глава 3 ==========

По длинному коридору, каменного, двухэтажного, построенного предком Василия Ушакова на Крестовском острове, ещё во времена императора Николая Павловича, особняка, раздавались гулкие шаги.

Толкнув тяжёлую дверь и, держа гостя за руку, Дарья ввела его в гостиную.

В руках он держал трость с набалдашником из слоновой кости и летнюю соломенную шляпу канотье.

– Вот здесь я и живу, – улыбаясь, говорила она. – Я так рада, что ты пришёл! Анна с Митей и няней на прогулке в саду. Муж Ани, не разрешает нам, без него, выходить из дома. Как ты?

– Хорошо, – Арсений замялся, смущенно кашлянул и потупился. – Ранение было не тяжёлым.

– Ты так нас напугал. Андрей был в отчаянье! Он очень любит тебя.

– И я люблю отца.

– Я всегда это знала. Что думаешь делать дальше?

– Писать. Не могу без этого.

– Я не об этом. Арсений, ходят слухи, что ты и Ксения Карницкая. Это, правда?

– Не знаю. – Арсений запнулся и перевёл дыхание. – Помнишь, когда-то ты сказала мне одну фразу: «Я обязана ему жизнью»?

– Да, помню.

– Вот и я обязан жизнью Ксении. Хотя моя любовь всегда будет с Еленой. – Он быстро заговорил. – Сестра Дарья, я люблю твою сестру, и всегда буду любить только её. Я сказал тебе то, что из трусости не смею сказать Ксении.

Произнося слова признания, Арсений, наконец, поднял глаза и прямо посмотрел в лицо Даши.

– Прости меня, – голос Дарьи дрогнул. – Я не хотела, чтобы ты страдал. Так всё нелепо получилось.

– До встречи с твоей сестрой, в моей жизни всё было по-другому. Была связь с Адель. Потом я познакомился с Ксенией. Ты оказалась прозорлива. Да, тогда я был увлечён Ксенией и даже подумывал сделать ей предложение. И ни о чём ином, в то время, я не помышлял. Но с момента встречи с Еленой моя жизнь изменилась.

На мгновение он замолчал. Лоб его покрылся испариной. Дарья видела пересохшие от волнения губы юноши, его потерянный взгляд.

– Я не просто влюбился. Нет. Я полюбил твою сестру так сильно, что свет мерк перед этим чувством. Какая ирония судьбы! – Арсений горько усмехнулся. – Когда я вернулся из Франции домой, то стал свидетелем гибели отца мужа Анны. В тот день я ушёл из дома. Не находя себе места, долго бродил по улицам. Мне не хотелось возвращаться к отцу. Забрёл в какой-то трактир, выпил. Недалеко от него, столкнулся с молодой монахиней. Я узнал её. За неделю до этого дня, она помогла мне, на монастырском возке привезти вещи с вокзала домой. Это была ты, сестра.

– Тебе известно, мы – близнецы.

– Близнецы. Но вы не похожи.

– Не похожи?

– Да, у вас одно лицо, но души разные. Я никогда не забуду твоих наставлений беспутному молодому человеку. Это было сказано таким тоном. – Вспоминал Арсений. – Елена другая. Кроме нежности и чуткости, в её сердце жило сострадание ко мне. Я всегда чувствовал это, и никогда не путал вас. При встрече с тобой, я испытывал недоверие, а её любил.

Повисла тишина и, только чириканье канарейки в клетке, нарушало его.

– Ты как всегда – искренен. – Прервала молчание Дарья. – Елена очень страдала из-за этой ситуации.

Она достала из бюро сложенный вчетверо листок и протянула его юноше.

– Когда с тобой случилось несчастье, она была безутешна и просила передать, если ты придёшь.

Арсений, торопливо развернув, приблизил лист бумаги к глазам и, и пробежался по строкам.

«Я всегда буду помнить первое утро нового века и твою любовь. Прощай. Будь счастлив».

Спрятав письмо в карман, произнёс:

– Я уеду.

– Куда? – встрепенулась Дарья.

– Во Францию. Вернусь туда, где прошла моя юность.

– Ты хочешь сказать, что, – девушка не могла поверить своей догадке. – Мы больше не увидимся?