Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 42 страниц)

Вернувшись в кабинет и подойдя к окну, он сел на стул и несколько минут смотрел на длинные седые облака, которые едва тянулись по небу. Было четыре часа дня, но уже наступали сумерки. Горело сплошным заревом то место, где село за горизонт солнце.

Становилось всё темнее и темнее. Зима. Под сугробами и снежными шапками спят деревья, животные, леса и поля.

Уже больше года он живёт в имении.

Иногда тишина и томительное ожидание чего-то хорошего, в вяло текущих, однотонных, бесцветных днях его жизни, становились для него, невыносимы.

Тогда он ехал в столицу, чтобы окунуться в её суету, шум, быстротечность жизни. Отходил сердцем возле отца и Александра, сдавал в издательство выполненные переводы стихов модных зарубежных поэтов и, погостив несколько недель, опять возвращался обратно.

К ночи похолодало и, на стёклах появились морозные узоры.

Зябкость пробежала по телу. Арсений поднялся со стула и направился к книжным полкам. Закрыл глаза и, взял наобум книгу.

Со свечой в руке навстречу ему спешил слуга.

– Не изволите ли, Арсений Андреевич, чего покушать?

– Ужинать не буду. Иди спать, Федор, – он взял свечу из рук слуги и, направился в кабинет.

– Я немного почитаю, и тоже лягу.

Он уже было собрался погасить свет, как лежащая рядом с диваном собака, ощетинилась и глухо зарычав, подняла голову.

– Ты что, Лорд?

Собака поднялась и побежала к дверям, ведущим в прихожую.

– Ты куда? – позвал её Арсений.

Собака лаяла у двери.

– Кого-то нелёгкая принесла, – пробормотал он и, взяв свечу со стола, пошёл к дверям.

Увёл собаку в гостиную, вернулся и открыл двери.

Приезд отца несказанно обрадовал его.

– Папа! – он прижал руку отца к сердцу.

– Может, я некстати.

– Ну что ты! – воскликнул Арсений. – Только живя в глуши, начинаешь осознавать и ценить человеческое общение, дружескую беседу и заботу.

– Да ты вовсе стал философом! – Рассмеялся Андрей Михайлович. – Фёдор, скажи кухарке приготовить еду на двоих.

Спустя полчаса глазунья с ветчиной, хлеб, сыр, и кофейник с горячим кофе и сливками, стояли на столе.

Арсений быстро окинул взглядом стол.

– Чего-то не хватает. Фёдор, прикажи подать солёных грибов и огурчиков, мяса и холодной водочки! – он подмигнул отцу и рассмеялся. – Нужно отметить встречу.

– Спасибо! – Андрей Михайлович с удовольствием потёр ладони. – Я проголодался и продрог. От такого угощения не откажусь.

После обеда, они расположились в креслах возле камина и, беседуя, закурили.

– По мнению иноземцев, мы – нелепый и дикий народ, – рассуждал Андрей Михайлович. – У нас, в праздники, начинается чистое светопреставление под названием – разгул. Горланим песни, ломаем половицы в плясках, пьем до потери пульса, устраиваем мордобой под названием «кулачный бой». Чуть ни голые сигаем в ледяные проруби в крещенские морозы, в масленицу, лезем на обледенелые столбы под одобрение объевшейся блинами толпы, катаемся с ледяных гор и, устраиваем гонки на тройках, а летом прыгают через костёр на Ивана Купалу. Где в цивилизованных странах ты видел такое? Там всё причёсано, вылизано и отглажено. Продуманно, почтенно и благородно, под звон колоколов и умиление. Что такое широкая русская душа объяснять там бесполезно. Не поймут.

– Именно так, – в согласии кивнул Арсений. – Из-за того, что праздничное настроение у русских горит высоким градусом, нас, там, не скажу бояться, но опасаются.

– Веселиться наш народ умеет от души, но и скорбеть тоже умеет. И себя от неприятеля защитит. Не одна война это доказала. Вряд ли они сумеют поднять русского медведя на вилы. Вот только червь у нас завелся и въелся вовнутрь махины государства Российского.

– А-а, революционеры. Смутьяны и бунтовщики, как говорит наш старый Фёдор. Ну, и что в Петербурге?

– Неспокойно. Демонстрации студентов, рабочих. Много противоречия и несогласия в обществе, – вздохнул Андрей. – Поэтому социалисты, революционеры заполонили страну.

– Государственный совет и Сенат подчиняются только государю, верно?

– Да. И эти одиннадцать министров не способны на успешные реформы. Разве что только Витте, но и его, я думаю, скоро сместят. Плеве всячески очерняет его перед императором.

– Почему? Ведь Витте возглавил комиссию по изучению потребностей сельского хозяйства. Разве это плохо для страны?

– Государь крайне ревностно относиться к любому талантливому министру.

– Как будто они отнимут у него трон! – хохотнул Арсений.

– Они не отнимут, – резонно заметил Андрей. – А вот кто подогревает недовольство народа, устраивают забастовки и демонстрации, те – могут. Убийство в апреле министра внутренних дел, Сипягина, неким эсером Балмашёвым, тому подтверждение. Ну, Бог с ней, с политикой! – махнул он рукой. – Знаешь, что Ксения родила дочь?

Арсений глубоко затянулся горьким папиросным дымом.

– Знаю.

– Измайлов в жене и дочери души не чает.

– Истинно так, – отозвался юноша. – Главное, сестрёнка обрела счастье.

Андрей неуверенно заговорил:

– Ты не возражаешь, если я попрошу тебя провести эту зиму в Петербурге? Мне тревожно, что ты здесь один. В имении хорошо летом, но зимой лучше жить в городе. Особенно в наше неспокойное время. Я не чуждаюсь новинок техники. Теперь у нас есть телефон, и ты можешь звонить в редакцию, не выходя из дома. К весне думаю приобрести автомобиль.

Арсений удивлённо взглянул на отца.

– Сколько стоит эта забавная игрушка?

– Не слишком дорого. Семь тысяч. Марка «Лорен-Дитрих». Алексей и Леонид уже учатся управлять этой чудо машиной.

Арсений, невозмутимо слушавший отца, сделал глоток вина, но тут же, спохватившись, отставил бокал в сторону. Поднялся с кресла, подошёл к печи и, прислонился спиной к тёплому кафелю.

– Папа, я уже привык к деревне.

– Сделай это, ради меня.

Вместо ответа сын опустил голову.

– Ну, хотя бы в рождественские праздники скрась моё одиночество. – Рунич умоляюще смотрел на сына. – А потом, если захочешь, можешь вернуться сюда.

– Согласен, – кротко произнёс Арсений, подняв на отца усталый взгляд.

Подойдя к сыну, Андрей, с нежностью, обнял его.

– Я люблю тебя, мой мальчик.

– И ты мой единственно близкий человек.

Далеко за полночь они разошлись по своим комнатам. Когда на небе поднялось яркое, зимнее солнце, оба Рунича ещё крепко спали.

***

Несколько ночей подряд Елену не покидала бессонница.

Летом, она могла прогуливаться с Ванечкой и его няней в саду, парке, сидеть в беседке, любоваться зорями и цветами, слушать пение птиц. Это отвлекало её от тоскливых мыслей.

Но пришла зима. На улице было морозно и снежно.

И ничто, даже радостное лопотание сына, его первые шаги, не могли утешить её сердце.

Она плохо спала по ночам.

Вставала с постели, укутывалась в большую пуховую шаль, и подолгу стояла возле окна, вглядываясь в тёмную даль, ожидая чего-то несбыточного, но такого желанного.

Если долгожданный сон приходил к ней, то ей снился один и тот же сон. Её любимый.

Она просыпалась, садилась на кровати, обхватывала руками колени и, опустив на них голову, тихо плакала.

Елена осознавала, что не может изгнать его из памяти, вырвать из сердца.

Она была женщиной, которая любила. Которая вспоминала ту греховную радость и грёзы о счастье, которые выпали на её долю. Она помнила этот удивительный сон, который растянулся на четыре ночи, а потом был страх, боль, отчаяние и одиночество.

И только Ванечка, с каждым днём, всё разительнее напоминал ей о том счастье, которого уже никогда не будет.

***

Лишь часть гостиной освещалась, полыхающим в камине огнём, свечами на ёлке и столе, где скоро накроют рождественский ужин.

Это был традиционный обычай в доме Руничей, не зажигать электричество в эту волшебную ночь. Лестница, ведущая на второй этаж дома, терялась в темноте.

Только что вернувшийся с Алексеем с Николаевского вокзала, Арсений, протянул к пламени озябшие ладони. Он встречал приехавшую в гости, на Рождество, Наталью Егоровну.

– Мороз крепчает. – Заметил он. – Папа, тётушка просила передать, что через полчаса присоединится к нам. Прикажи Полине подавать к столу.

– Отлично! – Андрей Михайлович лукаво посмотрел на сына. – Думаю, можно будет позволить себе, по случаю праздника, немного вина.

– Хорошее предложение, – улыбнулся Арсений и обратился к Алексею. – Лёша, спустимся в подвал. Я сам выберу вино к столу. Папа, какое вино любит тётенька? Французское, испанское или греческое?

– Наталья Егоровна пьёт только мадеру или лафит. А дома наливку! – засмеялся Андрей. – Малиновую. Собственного приготовления.

– Неплохо.

– Прихвати для меня «Моэт».

– Пожалуй, и я, грешным делом, пригублю шампанского.

Через час, поздравив друг друга с Рождеством, Андрей Рунич с сыном и Натальей Егоровной, сидели за столом и наслаждались праздничным ужином.

Выпитое вино согрело и развязало языки.

– Хорошо, что ты пригласил меня, Андрей, и Сенечку вытащил из заточения в Петербург. – Говорила Наталья Егоровна. – Мне, старухе в радость, повидаться с вами. Хотя, по правде говоря, не люблю столицу с её холодными туманами и ветрами. Иное дело жить в деревне. – Она посмотрела на притихшего Арсения. – Правда, сынок?

– Да, тата, правда, – поднял он голову. – Помню, во Франции, я очень хотел поесть нашего ржаного хлеба и солёных огурцов с капустой. И вода у нас особенная – сладкая и студёная. Нет этого там. И умирать у нас лучше.

– Голубчик, откуда мысли о смерти? – испугалась Наталья Егоровна. – В твоём-то возрасте и так думать. Грех!

– Да нет, – смутился юноша. – Это я к слову.

Андрей Михайлович поджал губы.

– Тебе, мой друг, думать надо об ином. Жениться, да детишками обзавестись. Андрей, как ты думаешь, пора Сене о семье задуматься?

Арсений поперхнулся и закашлялся. Рунич рассмеялся.

– Время, сватья, ещё не наступило.

– Почему нет? – не унималась госпожа Савина, строго посматривая на юношу.

– Молод он, пускай ещё порезвиться на воле.

– Молод. – Наталья Егоровна покачала головой. – И то верно. Что это я, в самом деле, пристала к вам. Андрей, надеюсь, ты не забыл, как по моей просьбе помог сестре моей невестки?

Андрей Михайлович бросил быстрый взгляд на сына. Тот, как ни в чём не бывало, смотрел на Наталью Егоровну.

– Нет, не забыл.

– Так вот, до меня дошли радостные вести от моей дорогой невестки Елены.

Арсений вздрогнул и напрягся. Проследив внутреннее движение сына, Рунич поспешно задал вопрос:

– И какие же вести от Елены Лукинишны и её очаровательных сестёр?

– Муж Анны, отправился по делам в Москву. Бедняжка, она очень переживает за него. В Москве опять неспокойно. Эти революционеры. – Наталья Егоровна вздохнула и смахнула с глаз невольные слёзы. – От них можно всего ожидать.

– Дарья Лукинишна, – голос Рунича невольно дрогнул. – Она вернулась в монастырь?

– Нет. Пока у неё нет возможности это сделать. Ей необходимо заботиться о Елене.

Заметив удивлённый взгляд Андрея и испуганный Арсения, женщина поспешно добавила:

– Нет, нет. С Еленой всё в порядке. Она благополучна и здорова. Просто, этой весной она родила ребёнка и стала матерью.

– Ребёнка?! – воскликнул Рунич.

Арсений промолчал, но Андрей заметил, как побледнело лицо сына.

– Да! Ванечка славный, крепкий мальчик. Она и Даша, поглощены заботами о ребёнке. Он, да Митя, сын Анны, всеобщие любимцы.

– Елена… вышла замуж? – наконец выдавил из себя Арсений.

– Нет, – огорчённо вздохнула Наталья Егоровна.

– Кто же отец ребёнка?

Арсений смотрел на Наталью Егоровну и чувствовал нарастающее напряжение во всём теле.

Оно переходило в дрожь и ему пришлось сцепить пальцы, чтобы никто не заметил их дрожания.

– Кто он, Елена мне не говорила. Это и не важно! Я поговорю с нашим священником, отцом Николаем. Подниму все свои связи. Правда придётся раскошелиться, но мы дадим мальчику имя. Ванечка будет моим внуком. Савин Иван Владимирович, в честь моего покойного Володеньки.

– Сватья, я к вашим услугам! – взволнованно произнёс Рунич. – Деньги, связи, всё что нужно. Располагайте мной.

– Спасибо, Андрей. Я знала, что ты всегда придёшь на помощь.

– Когда он родился? – последовал новый вопрос Арсения.

– В конце марта. Ему девять месяцев и он делает первые шаги.

– Марта. – Арсений посмотрел на отца и поднялся из-за стола. – Простите, тётенька, я должен откланяться и покинуть вас. Голова разболелась. – Он поцеловал руку женщины. – Пойду к себе.

– Ты бледен. – Наталья Егоровна перекрестила его. – Иди, дорогой, отдыхай.

Андрей Михайлович ничего не сказал, проводив сына взглядом до дверей.

***

Спустя полчаса, Андрей вошёл в комнату сына.

Арсений не спал. Он сидел за столом, опустив на руки голову.

– Вот это сюрприз! – посмотрев на него, произнёс Рунич.

– Почему же? – юноша не поднял головы с крепко сцепленных в замок рук. – Так может быть, если женщина замужем.

– Замужем? Насколько мне известно, да и Наталья Егоровна сказала, Елена не замужем.

– А твой с ней брак, уже не в счёт?

– Арсений, да ты что? – удивился Андрей. – У меня с Еленой чисто формальный брак.

– Я видел, папа, – в голосе юноши слышалась едва сдерживаемая горечь. – Видел, в тот день… как ты обнимал и целовал её. Так целует только муж.

– Или влюблённый мужчина. Я целовал не её, а Дашу, потому что был влюблён. Безответно. Ты ошибался, сынок, думая, что между нами что-то существует. – Он склонился к сыну и заглянул ему в лицо. – Позволь и мне спросить. Мне показалось, или… между тобой и Еленой? Скажи.

Напряжённое лицо Арсения ещё больше побледнело.

– Нет, не надо, – беспокойно заговорил Рунич. – Не говори. Я догадываюсь, что вас связывало гораздо большее, чем взаимная влюблённость.

В его глазах засветилось сострадание.

– Я любил Елену! – в отчаянье воскликнул Арсений. – Любил! Самые лучшие мгновения моей жизни, прошли возле неё. Но между нами всегда стоял её долг перед сестрами! Значит, тогда… – он запнулся на полуслове. Подошёл к окну. – Мне не привиделось.

Сделав несколько шагов, покачнулся. Андрей успел подхватить сына под локоть.

– Сердце?

– Сейчас, пройдёт. – Арсений коротко и хрипло дышал. – Ребёнок…

Он поднял на отца растерянный и радостный взор. Схватил за руку.

– Папа, это мой ребёнок. Понимаешь?

Рунич старался успокоить его.

– Конечно.

– Неужели, правда, у меня есть сын. Мой сын!

Арсений повернулся к окну и, припал лбом к холодному стеклу.

– Вот и ты стал отцом.

– Я не знал, – широко открытыми глазами Арсений смотрел в окно, на чёрный бархат неба, усеянный крупными, яркими звёздами. – Не знал, что у меня, от любимой женщины, будет ребёнок. Та, которую я хотел видеть своей женой, не вернулась ко мне. Она ушла.

Андрей положил ему руку на плечо.

– Если женщина от тебя уходит, это не значит, что на вашей любви поставлен крест. Как видишь, ваша любовь имеет продолжение. По божьей милости, она воплотилась в ребёнке. Как насчёт того чтобы… поехать к ней?

Арсений посмотрел в глаза отца.

– И к сыну.

– Счастье ещё вернётся к вам, сынок.

– Нет, не говори больше ничего. Не сейчас.

– Не буду, если ты этого не хочешь. Только позволь поехать с тобой. Как-никак, а там растёт мой внук Иван.

Руничи провели бессонную ночь.

Дружба отца исцеляла душу Арсения. Разговоры с ним спасали от напряжения, от неуверенности в себе. Он знал, что больше ему не надо ничего доказывать или требовать от отца.

Он был в предвкушении скорой встречи с Еленой и сыном. Он вспоминал свою любимую, её руки, её прекрасные глаза, её улыбку.

Неужели еще не кончена жизнь, любовь, неужели счастье впереди? Юноша поразился своему горячему желанию жить. А сейчас, он просто любил и ждал встречи.

На следующий день, отец и сын отправились в дорогу.

========== Глава 7 ==========

Снег перестал валить, хотя погода не думала улучшаться. Небо по-прежнему было хмуро. Серый день накладывал еще более мрачный отпечаток на душу.

Уложив сына спать и, оставив его на попечение няни, по деревянной лестнице Елена поднялась в мезонин, в свою комнату.

На окнах цветы в горшках. Преимущественно любимая сёстрами, пышно цветущая яркими корзинками, герань. Клетки с парой канареек, корзинка с рукоделием и книги, на столе.

Утром ей нездоровилось. Настойка доктора помогла мало, голова раскалывалась от мигрени.

Уставшая от дурного самочувствия, Елена не заметил, что Даша как-то странно на неё поглядывает и улыбается каким-то своим мыслям.

Только к вечеру боль стала утихать, но в сердце закралась тревога и ожидание чего-то непонятного и волнующего.

Она посмотрела в окно. Там, среди разрывов туч, багровела тонкая полоса заката.

И так ей захотелось оказаться сейчас в Петербурге, в «Дюссо», войти к нему в комнату и, сказать, что любит его до боли во всём теле, до темноты в глазах. Что её сводит с ума даже его жест, когда он убирает прядь непослушных волос со лба, что она почти теряет сознание, а внутри всё напрягается, когда видит его улыбку и взгляд, обращённый на неё. Что ей стоило огромной силы воли не выдать их и, не рассказать его отцу и сёстрам всю правду.

Но разве можно рассказать кому-то сны, которые так сладостны и, проснувшись понимать, что они не возможно наяву?

От нахлынувших воспоминаний ей стало грустно, появилось ощущения, что этой ночью она простится с чем-то очень дорогим в её жизни и, что очень скоро начнется новая жизнь.

Бубенцы прозвенели сквозь завывание вьюги.

Елена приподняла голову от подушки и прислушалась.

«Кто-то сбился с дороги». – Подумала она и набросила на плечи тёплую шаль.

Зажгла свечу и прислушалась. Возле крыльца послышались голоса мужчин.

«Путники. Нужно распорядиться, чтобы их пустили на ночлег. В такую вьюгу недолго и замерзнуть».

Со свечой в руке, она спустилась вниз, открыла дверь и вгляделась в полутёмную прихожую.

Двое каких-то мужчин сняли верхнюю одежду и, передавая её на руки слуги, вполголоса переговаривались между собой.

Один из них повернулся. Елена всмотрелась ему в лицо и вдруг, улыбка осветила её лицо.

Арсений услышал голос. Кто-то позвал его по имени. Оглянулся.

Стоит в дверях, в ночной сорочке, босая, в теплом пуховом платке на плечах. Свеча дрожит в её тонких пальчиках.

– Лена…

Нет, она не верит, что слышит его голос. Губы едва слышно и растерянно прошептали:

– Ванечка… наш папа приехал.

Арсений устремился к ней. Елена бросилась навстречу и упала в его объятия.

– Арсений!

– Леночка моя!

– Ты приехал, – она плакала и гладила его лицо. – Приехал… Я знала, что ты жив и, ты вернёшься ко мне. Я ждала… так ждала тебя.

– Я с тобой. – Арсений нежно поцеловал её заплаканное лицо, руки и, бережно прижал к груди. – Милая моя, никому не отдам. Никому больше… Любимая, не плачь. И… покажи, покажи мне сына.

– Ты знаешь?

– На днях узнал. Где он?

– Спит в детской. Он уже большой. Ты увидишь, у него твои глаза.

Они не могли разомкнуть объятия. Внутренний свет, свет любви, озарял их лица.

Андрей Михайлович, отвёл глаза в сторону от сына и Елены. И замер.

В проёме дверей стояла точная копия Елены. Она улыбалась, а по щекам её текли слёзы.

– Даша, ты?

– Андрей.

Рунич подошёл к девушке и склонился к её руке. Она поцеловала его в лоб.

– Неужели я вижу тебя, Дашенька. Признаюсь, получив твоё письмо, я был напуган и встревожен. Потом вспомнил про сватью Наталью. Собственно, благодаря ей мы здесь.

– А моё письмо? – смущенно пролепетала Даша. – Ты сжёг его?

– Прости, не смог. Оно дорого мне. Но если хочешь, – он достал из нагрудного кармана небольшой конверт. – Вот оно.

Трясущимися от волнения пальцами Дарья развернула лист.

«Дорогой, Андрей.

Мне было сложно перешагнуть через себя и написать эти строки. Но на самом деле это был грех гордыни и сейчас я понимаю, что моё письмо ступень не вниз, а вверх. Я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за минуты счастья изведанные рядом с тобой. Раньше я не умела так радоваться. Спасибо тебе за то, что научил меня любить не только Господа нашего. Эта любовь несравнима ни с чем. Она как глоток воздуха, без которого мы задыхаемся. Спасибо тебе за то, что научил меня прощать. Спасибо, за нежность и любовь. Никогда не думала, что смогу испытывать к мужчине такое же ответное чувство. Спасибо за подаренное мне бесценное время, которое невозможно измерить. Спасибо за всё. Теперь, когда ты знаешь, что и я люблю тебя, мне осталось открыть тебе самое важное. Это касается моей сестры и твоего сына. Анна написала мне, что Арсений не связал свою жизнь с мадемуазель Карницкой и уехал. Я в растерянности…и даже не знаю, как тебе сообщить. У Елены родился мальчик. Думаю, ты догадываешься кто его отец. Андрей, умоляю, помоги! Необходимо, как-то осторожно, так чтобы не навредить его здоровью, сообщить Арсению об этом. Сестра не показывает вида, но я знаю, как она страдает и ждёт его. Андрей, наш с тобою долг соединить их жизни. Только ты сможешь это. Не оставляй это письмо, сожги. Твоя Даша».

Она протянула его обратно Руничу. Улыбнулась.

– Бумага оказалась смелее меня.

– То, что там написано, – неуверенно переспросил Рунич – Правда?

– Ты единственный кому я это сказала.

Она не сводила глаз со счастливого лица Елены.

– Как хорошо, что ты привёз его.

– Я всё готов отдать, лишь бы Арсений был счастлив. Больше мне ничего не надо. Ты понимаешь меня?

– Понимаю. Твой сын вольнодумец и оригинал, но сестре хорошо с ним. Они любят друг друга. Теперь она будет счастлива.

– Они будут счастливы.

Даша печально посмотрела в его глаза.

– А мы, мы будем счастливы, Дашенька?

– Андрей…

– Как и прежде, я люблю тебя и ничего не могу с собой поделать. Мне плохо, одиноко без тебя.

Дарья заплакала и уткнулась головой в его грудь.

Андрей обнял девушку и погладил её дрожащие плечи.

Четверо потерявшихся людей, нашли друг друга во мраке вьюжной ночи.

***

Наконец, к утру, все разбрелись по своим комнатам. Ванечка тихо посапывал в кроватке, под присмотром няни.

Елена и Арсений остались одни. Он без конца целовал руки любимой.

– Подожди, дай мне посмотреть на тебя.

Её ладонь коснулась его щеки.

– Твоё лицо… твоё незабываемое лицо. Как часто я видела его во сне. Ты изменился.

– Постарел?

– Нет. Повзрослел. Раньше ты брился. Теперь усы и эта бородка эспаньолка. Тебе идёт. Господи! – она обвила его шею руками. – Если бы ты знал, какую боль я испытала в тот день. Мне не хотелось жить.

Арсений задал мучивший его вопрос:

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Если бы тогда я знала об этом.

– А потом, когда узнала?

– Я думала… боялась потревожить тебя. – В её голосе зазвучало отчаянье. – Опасалась вновь погрузить тебя во тьму безумия, ведь я полагала, что ты не один. Что ты счастлив с той девушкой. Так я пыталась убежать от прошлого и сберечь твой покой.

– Хорошо, хорошо, – успокаивая, Арсений обнял её. – Не огорчайся. Что же поделаешь, если судьба у нас такая. Теперь мы вместе. Ты, я и наш сын. И никто не сможет разлучить нас. Ни люди, ни Бог. Мы будем счастливы всегда.

Елена положила голову ему на грудь.

– Помнишь нашу первую ночь на постоялом дворе?

От неожиданного вопроса, она рассмеялась.

– Зачем напоминать о моих грехах?

– Нет! Все твои грехи я взял на себя. Помнишь? – он во все глаза смотрел на неё. – Самую первую. Я признался тебе в любви.

– А я села к тебе на колени. Вот так. – Елена забралась к нему на колени. – И сказала: «Любовь не грех, а благодать Божья. Бог простит нас, ведь мы – его дети».

– Я ответил, что отныне, считаю тебя своей женой. Боже мой! – он зарылся лицом в её волосы. – Два года разлуки. Каждый день, я писал тебе письма, а отправить, не смел. Писал и жёг. Думал, что не выдержу этой пытки. Всё время было чувство, что сердце вот-вот остановится.

Когда его тёплые губы мягко прильнули к её губам, Елена крепко прижалась к нему.

– Мой родной.

Оторвавшись от неё, Арсений серьёзно сказал:

– Хочу назвать тебя женой перед Богом и людьми.

– Я согласна.

– Да?

Её поцелуй был лёгок как прикосновение бабочки к лепестку цветка.

– Теперь, ты веришь мне?

– Ещё, – попросил он. – Мне всегда будет мало твоих уверений.

Елена рассмеялась.

– Леночка, единственная моя.

Он торопливо привлёк её к себе, почувствовав, что начинает проваливаться в какую-то пропасть, откуда слышится её голос.

Когда огненный каскад поцелуев осыпал её лицо, шею, грудь, плечи Елене показалось, что чувство любви, жившее в нём всё это время одиночества, вырвалось наружу.

– Господи, что я делаю? – прошептал он, в порыве страсти целуя её. – Наверное, я опять сошёл с ума.

– Тогда, мы оба сумасшедшие, – притворно вздохнула она.

– Я не могу владеть собой.

– И не надо, милый! – засмеялась от радости Елена, почувствовав, как Арсений, теряя голову, всё сильнее обнимает её и прижимает к своему бешено стучащему сердцу. И уже серьёзно, добавила. – Всё это время, я помнила тебя, любимый.

Совершенно не стесняясь, они полностью отдались своим чувствам.

В сладком дурмане от прикосновения её рук и губ, перед глазами Арсения всё стало раскачиваться и кружиться. Такое случилось с ним впервые в жизни. Слегка отстранившись от неё, задыхаясь, прошептал:

– Постой. Погоди… – и закрыл лицо руками.

– Что? Что случилось? – испугавшись, Елена отвела ладони в сторону и заглянула ему в глаза. – Что с тобой?

– Так, – смущенно улыбнулся он. – Я пьянею без вина. Какое-то наваждение.

Он подхватил её на руки и опустил на наволочки с кружевным шитьем, лежащие на убранной тонким постельным бельём, кровати. Кровать жалобно скрипнула под тяжестью их тел. Елена вновь рассмеялась.

Её ночная сорочка рвалась в его руках. Она позволила ему раздеть её. Ей были приятны его нетерпеливые порывы страсти, которые плавно переходили в нежные ласки, и долго скрываемая неистовая сила любви, вырывалась наружу.

Всё крепче, всё длительнее становились их поцелуи, и настала минута, когда все слова стали излишни.

Они не знали, прошли минуты или века. Оба были словно в забытьи.

– Ты стала еще красивее, – прошептал Арсений, нежно целуя её. – Я так истосковался по тебе. Ты простишь мне, если сегодня что-то было не так?

– Все было прекрасно, любимый, – у молодой женщины кружилась голова от его близости. – Я так счастлива с тобой.

Он привлёк её к себе. Елена смущенно спрятали лицо на его груди.

Погрузив ладонь в её густые волосы, Арсений стал перебирать каждый локон. Помолчав, признался:

– С тобой я узнал любовь и почувствовал, что такое страсть, на грани умопомрачения.

Отныне мы больше не потеряем друг друга.

Щёки Елены залил яркий румянец. Она отблагодарил его улыбкой – немного грустной, немного светлой.

Под лаской успокоилась и вскоре уснула.

Арсений лежал рядом и смотрел на светящееся в темноте лицо любимой женщины.

Когда он уснул, в окно уже заглядывал рассвет.

***

Помпезную свадьбу решили не праздновать. Скромное венчание в небольшом храме, недалеко от имения Луговое и тихое торжество в окружении родных и близких.

Елена была счастлива, а душа Арсения ликовала. Они, не скрываясь, купались в любви. Она была видна в каждой их улыбке, взгляде, смехе, в движении глаз и рук.

Арсений, на правах отца, возился с Ванечкой. Но едва в детскую заходил Андрей Михайлович, малыш слазил с колен отца и, уверенно переставляя ножки, шёл к нему. Елена и Арсений смеялись над тем, как быстро мальчик привязался к деду.

Анна поправила на голове Елены фату.

– Ну, вот, всё готово.

Новобрачная окинула себя взглядом в зеркале.

– Какое роскошное платье.

– Андрей Михайлович постарался. Желаю тебе счастья. – Анна поцеловала сестру в щеку. – Арсений хоть и со странностями, но он не плохой.

– Спасибо.

В дверях появилась Даша. Увидев на её глазах слёзы, Елена подошла к ней.

– Дашенька, прошу тебя, не плачь, – попросила она. – Я так счастлива! Мечта сбылась, я выхожу замуж за любимого человека. Судьбе было угодно испытать нас всех. Перестань плакать, – она обняла сестру и положила голову к ней на грудь.

– Я всегда буду молиться за тебя, Леночка, – Дарья вытерла невольные слёзы.

Во дворе стояли запряжённые экипажи. Пора было ехать в церковь.

***

Такой счастливой невесты отец Николай давно не видел.

В центре церкви, перед аналоем, на белом полотенце и держа в руках венчальные свечи, стояли жених и невеста. Церковный хор пел псалом: « Слава тебе, Боже наш. Слава тебе».

Горели зажжённые свечи, в мягком свете которых, молодожёны казались юными, почти детьми. На аналое: венцы, Евангелие и крест.

Андрей Михайлович неотрывно смотрел в счастливое лицо сына.

Начался обряд венчания. Взгляды всех присутствующих на брачной церемонии устремились к отцу Николаю.

Громким возгласом: «Благословенно царство» он начал обряд. Ровным голосом спросил у жениха:

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твёрдое намерение быть мужем рабы Божия, Елены, которую видишь здесь перед собою?

Последовал незамедлительный ответ:

– Имею, честный отче.

– Не связан ли ты обещанием другой невесте?

– Нет. Не связан.

Отец Николай продолжил, обратившись к невесте:

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твёрдое намерение быть женою раба Божия, Арсения, которого видишь перед собою?

– Имею, честный отче, – тихо ответила невеста.

– Не связана ли ты обещанием другому жениху?

– Нет, не связана.

– Брак заключается между дворянином Арсением Руничем и дворянкой Еленой Савиной по законам священной, православной церкви.

Отец Николай вознёс венчальные молитвы.

Андрей скользнул взглядом в сторону и, нашёл среди гостей ту, которую искал. Сложа молитвенно руки, Даша устремила блестящие, бездонные глаза на молодожёнов. Лёгкая улыбка радости трогала её губы.

Прочтя три молитвы, отец Николай взял в руки венец, перекрестил им жениха и дал ему поцеловать образ Спасителя, находящийся на передней части венца. При этом он произнёс:

– Венчается раб Божий Арсений рабе Божией Елене во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

После этого он благословил невесту. Елена приложилась к образу Пресвятой Богородицы, который находился на её венце.

– Венчается раба Божия Елена рабу Божию Арсению во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Дарья почувствовала чей-то пристальный взгляд. Она подняла глаза. Андрей. Он смотрел, не отрывая печальных глаз от её лица. Даша смутилась и потупилась.

Отец Николай произнёс: «Господи, Боже наш, славою и честью венчай их!»

Все присутствующие в церкви закрестились, повторяя за батюшкой: «Господи, Боже наш! Славою и честью венчай их!»

Отец Николай помолчал, выжидая и, продолжил:

– Арсений и Елена помните, что церковь, показывает вам путь в Царство Господне и благословляет вечность вашего союза, нерушимость его, как сказано в писании: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Брак честен и ложе непорочно, ибо Христос благословил вас на брак, вкушая пищу плотию и претворив воду в вино, – явив это первое чудо, чтобы душа наша, изменилась».