Текст книги "Утро нового века (СИ)"
Автор книги: Дэзирэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)
Елена шагнула к двери.
– Лена!
Она остановилась.
– Прошу, обещай, не делать необдуманных шагов и не торопиться с решением. Не слушай отца! Мне больше ничего не нужно, – он склонился к её лицу и поцеловал в краешек губ. – Обещай мне, Леночка.
Уловив от него запах спиртного, Елена, с брезгливостью, отшатнулась.
– Арсений, ты выпил? – её тёмные брови нахмурились.
– Зачем мне беречь себя, если тебя не будет рядом?! – закричал он. – Пусть моя жизнь сгорит в аду!
– Я не хотела, чтобы так случилось, – её голос задрожал.
– Подожди! – он схватил её за руку. – Хочу запомнить тебя. – Не отрываясь, он пристально вглядывался в её лицо, как будто хотел вобрать её образ в себя. – Ещё одна минута рядом с тобой, любимая. Ещё одна.
Елена не могла больше этого выдержать и, вырвав из его рук свою ладонь, выбежала из комнаты.
***
Маргарита Львовна и Ксения ожидали к обеду с визитом Глеба Александровича в качестве официального жениха.
Посмотрев на притихшую дочь, госпожа Карницкая спросила:
– Ты, правда, хочешь выйти замуж за Измайлова?
Ксения, на секунду, опешила от неожиданного вопроса, но справившись с собой, спокойно ответила:
– Мои надежды на лучшую жизнь связаны с ним.
Маргарита усмехнулась и, обмахиваясь веером, продолжила:
– Дитя моё, одно дело – муж, но я говорю о любви.
– Моя любовь к Арсению, так и не начавшись, исчерпала себя, – задумчиво произнесла девушка. – Потому что оказалась без взаимности.
– И насколько сильно ты любишь своего будущего мужа?
– Мне трудно об этом судить, мама. Арсений – одно. Глеб – совсем иное. С ним я чувствую себя увереннее, а с Арсением. – Ксения замолчала и, покраснев, отвернулась от матери.
– С ним ты чувствовала себя счастливой. Верно?
– Теперь это не имеет значения.
– А тебе не больно, дочка, что свою любовь он отдал другой?
– Мама! – Ксения с укором смотрела на мать.
– Этой наглой кокотке, – возмущённо продолжала, не слушая дочь, Маргарита Львовна. – Содержанке Рунича. Адель говорила, что она красива, мила и обаятельная. Андрей в ней души не чает. Скажу тебе по секрету, – она склонилась к уху дочери и зашептала. – Арсений хочет уехать с ней из страны. Если ему удастся осуществить задуманное, ты его больше не увидишь.
– Уехать? – удивилась Ксения. – А откуда у него деньги?
– Он же издаёт книги, – спохватилась Маргарита Львовна. – Кстати, пишет он не дурно. Читала? Если Глеба опасаешься, можешь у меня прочесть. Понимаю, замучает ревностью. Книга в спальне. – Она похлопала дочь по руке. – Не знаю, как он сможет увезти её из-под носа отца. Адель говорила, эта дрань симпатизирует ему больше чем самому Руничу.
– Вот как, – губы девушки дрогнули.
– Не думай о нём больше. – Обеспокоенно произнесла Карницкая, увидев, как изменилась в лице дочь. – Он совершенно не тот, каким ты его себе вообразила. Он такой, каким был всегда. Распущенный и циничный мальчишка. – Обмахиваясь веером, она возмущенно продолжала. – Вообрази, при всей своей бешеной страсти к этой парвеню, он возобновил отношения с Адель и эта дурочка на седьмом небе от счастья! Одно её огорчает. Арсений, забывая себя, сильно пьёт.
– Нет! – Ксения испуганно схватилась за сердце.
Она встала и отошла к окну, спрятав от матери лицо. На нём отразились огорчение и растерянность. Совладав с чувствами, произнесла:
– Это я виновата. Оттолкнула. Оставила его одного.
– Не занимайся самобичеванием, моя дорогая, – заметила Маргарита Львовна– Ослеплённая любовью, ты просто ничего не замечала. Он всегда был таким.
– Мама!
– Не всё равно, дочка, какой он? Ты полюбила другого мужчину, замуж за него собралась. Арсений встретил другую женщину. И теперь, из-за неё, у него неприятности. Как ни больно тебе это слышать, он сходит с ума по ней, а для тебя он – приятные воспоминания из юности. У кого их не было.
– Я хотела бы увидеться с ним.
Ксения замолчала на полуслове, так как в гостиную, с букетом роз, вошёл Глеб Александрович.
После обеда, Маргарита Львовна оставила дочь с женихом побыть наедине.
– Ксения, как же всё становиться бессмысленно рядом с тобой, – Глеб Александрович коснулся губами щеки девушки.– Как я люблю тебя! Твоя благосклонность важна для меня. Она даёт надежду.
Девушка печально улыбнулась ему в ответ. Он попытался обнять её.
– Давай назначим день нашей свадьбы.
Ксения высвободилась из его объятий.
– Не торопись.
– Почему?
– Нам надо немного подождать.
– Не вижу причин откладывать венчание.
– Причина есть. Очень важная для меня. – Ксения собралась с духом и призналась. – Сейчас трудный момент жизни у одного человека, который мне дорог. И мой долг помочь ему.
– Кому?
– Арсению Руничу.
– Что? – услышав это имя, Глеб Александрович напрягся. – Какое тебе дело до этого господина?
– Очень большое. Арсений, как и мы, хочет изменить свою жизнь. Он любит. Ты должен знать, что это такое.
– Свет, счастье, радость, наваждение! – воскликнул Измайлов, с обожанием глядя на девушку.
– Ещё боль и мука. Именно это сейчас происходит с ним. Потому что соперник – его отец, которого, он, несмотря ни на что, тоже любит. Ты можешь себе это представить, Глеб?
– Нет. – Честно признался он. – Но, поверь, он это заслужил! Сейчас этот сумасброд платит по счетам. Ксения, не жалей его.
– А ты жесток, – нахмурилась девушка. – Не думала, что ты можешь быть таким равнодушным к чужой беде. Арсений не такой.
– Да, мы разные. – Гордо вскинул голову Измайлов. – Не ищи его во мне.
– Ты обиделся? – встревожилась она.
– Мне неприятно, когда ты говоришь об этом господине.
Ксения покраснела и упрямо повторила:
– Глеб, я не готова назначить дату нашей свадьбы.
Услышав металлические нотки в её голосе, Измайлов спохватился.
– Ксения, любимая. Мы поженимся тогда, когда ты решишь сама.
Он погладил по её склонённой голове.
– Спасибо. Я знала, что ты поймёшь меня.
***
Арсений спустился в зал ресторана. Подойдя к буфетной стойке, оперся локтями об неё и, уронил голову на руки.
Завсегдатаи ресторана и казино, украдкой посматривая на хозяйского сына, перешёптывались между собой.
Каждый вечер он появлялся в зале, с осунувшимся лицом и воспаленными глазами. Взъерошенный, небрежно одетый, он ни чем не напоминал элегантного, красивого и остроумного юношу, который так недавно привлекал внимание посетителей заведения.
Он садился за дальний столик, ни с кем не разговаривал, не следил за игрой. К концу ночи засыпал прямо за столом. Было очевидно, что с юношей что-то происходит и, он стремительно скатывается по наклонной.
У многих посетителей это вызывало недоумение и сожаление. И только господин Рунич относился ко всему с равнодушным спокойствием.
Увидев молодого хозяина, Алексей толкнул под локоть Леонида и, показал глазами в его сторону.
Леонид, тотчас подошёл к юноше и, чтобы не слышали посетители, негромко сказал:
– Арсений Андреевич, вам надо лечь в постель.
Тот поднял голову.
– Ваше неподобающее состояние видят все.
– Ну и что? – младший Рунич, окинул мутным взглядом зал. – Можно подумать, здесь собрались святые. Это сборище пьёт водку, рядиться в шелка, и спит с продажными женщинами. Я хоть честен, а они, лживые подонки, как мой отец.
Стоя на анфиладе лестницы и, засунув руки в карманы, Рунич, брезгливо скривив губы, наблюдал за сыном.
Катерина, заметив хозяина, решительно взяла Арсения за руку.
– Идём, я провожу тебя.
– Нет! – юноша вырвался из её цепких рук.
Девушка многозначительно переглянулась с Алексеем.
– Полина говорила, что Дарья Лукинична, сегодня, собиралась придти сюда.
– Даша? – прошептал он.
– Она придёт, а ты здесь, в таком виде.
– Что она подумает о тебе? – поддакнул Алексей.
– Нет. Не хочу, чтобы она видела меня.
– Вот именно! – убеждала Катя, – Шёл бы ты освежиться, на морозчик.
– Я провожу тебя.
Алексей, обняв сына Андрея за плечи и, заглянув ему в лицо, тихо, чтобы никто не слышал, произнёс:
– Не теряй лицо, малыш. Поверь моему опыту, это не достойно мужчины.
Кивнув в согласии головой, Арсений поплёлся с ним к выходу. Катерина вздохнула и осуждающе покачала головой.
***
Утром, в кабинете хозяина, Катя протянула ему конверт.
– Это письмо для Дарьи Лукиничны от её сестры.
– Я передам. – Рунич взял конверт и положил его на край письменного стола.
Катерина несмело села напротив и пряча за ресницами блестящих серых глаз не прошеные слёзы, попросила:
– Подумайте о сыне.
– Что о нём думать?
– Вчера он ничего не ел и сегодня от еды отказался.
– С ним всегда что-нибудь происходит. И что из этого?
– Андрей Михайлович, это очень серьёзно. Если вы женитесь на ней, что с ним будет?
– У него, наконец, появится мать. Мне очень жаль, что он не смог построить отношений с мадемуазель Карницкой. – Рунич пожал плечами. – Хотя, возможно, было бы лучше, если бы он связал свою жизнь с Адель. Эта малышка, всегда его любила, оберегала и прощала. Впрочем, мне сейчас не до него. Я наконец-то хочу счастья и покоя для себя.
– Вы не слышите меня. Ваш сын любит эту женщину!
– Повторяю, Катя, всё это – пустое. Когда-то он любил Адель. Где теперь его любовь? Прошла. Потом он волочился за Еленой. Она уехала и всё закончилось. К Даше то же самое. Его страсть как вспыхнула, так и погаснет. Как только мы поженимся, он успокоится. Влюбится ещё в кого-нибудь, – за шуткой Андрей спрятал раздражение. – Да хоть в тебя!
– Возможно, Арсений любил Адель первой, юношеской любовью. И Елене Лукинишне хотел понравиться из-за сестры. Поверьте, у него настоящее, сильное, взрослое чувство. Это не вспыхнувшая страсть, которая, со временем, пройдёт.
– Катюша, дорогая, Арсений любить, не способен. Он понимает любовь, как физическое удовольствие. Любовь души ему не понятна. Страстное увлечение, которые ты, ошибочно принимаешь за любовь, всего лишь прихоть избалованного женщинами мужчины. Скоро всё пройдёт.
– Боюсь, – с сожалением вздохнула она. – Как бы вам не пришлось пожалеть об этом.
Беспокойство, которое, утром, поселила в его душе Катерина, не покидало Андрея весь день.
Не увидев Арсения за обедом, он встал из-за стола и прямиком направился к сыну.
Толкнул дверь. Она оказалась не запертой.
Шторы на окне плотно закрыты. Тонкий луч зимнего дня едва пробивался в комнату, освещая в полумраке кровать, на которой лежал Арсений.
Решив, что он спит, Рунич повернулся, чтобы уйти, но тут его остановил хрипловатый голос.
– Зачем ты пришёл?
– Ты не ешь вторые сутки.
– Катя сказала? Не хочу.
– Опять пьян. – Рунич брезгливо оглядел сына. – Это уже вошло у тебя в привычку.
Арсений оскалился в злобной усмешке.
– Ну, и что дальше?
– Неужели это из-за тебя, когда-то, я потерял любимую? – презрительно глядя на сына, мрачно заговорил Андрей. – Из-за тебя! Никчемного человека, приносящего всем одни несчастья. И за такое ничтожества, как ты, Ольга отдала свою жизнь.
– Ничтожество? Может быть. Но в отличие от тебя я никогда и никого не убивал!
– Прохрипел в лицо отцу, Арсений. – Это ты уничтожаешь всех вокруг себя!
– Знаешь что? – не обращая внимания на злобу сына, продолжил Рунич. – Не тебе, становиться у меня на пути! – он сжал кулаки. – Ты понял?
Арсений угрюмо смотрел на отца.
– Ты не живёшь. Ты – прозябаешь. – Андрей, с нескрываемым омерзением, мерил его взглядом. – Думаешь, она полюбила бы тебя?
– А ты думаешь, она полюбит тебя? – ответил ему вопросом на вопрос сын.
– Не мешай нам. Даша достойна счастья.
– С тобой?
– Я сделаю для этого всё.
– С тобой ей не будет счастья. Ей нужен не ты.
– Ты! – рука Рунича взлетела над головой сына.
– Ударь! – выдохнул Арсений, смело глядя ему в лицо. – Ну, что же ты остановился? Давай! Выплесни наконец-то свои истинные чувства к единственному сыну. Можешь убить меня.
Рука Андрея Михайловича задрожала и опустилась. Сын криво усмехнулся, не отводя взгляда от разгневанного лица отца.
– Мой тебе совет, прекрати пить и выброси глупые мысли из головы. Иначе…
– Что иначе? – взгляд сына был холодным и отчуждённым.
– Твоя участь будет плачевной, сын. Если не бросишь пить, то очень скоро умрёшь. И смерть твоя будет мучительной и страшной.
Ничего не ответив отцу, Арсений устало закрыл глаза.
========== Глава 3 ==========
Доктор Краев ответил на рукопожатие Рунича и, расположившись в кресле, напротив, принял из рук хозяина рюмку.
– Благодарю, – он смотрел сквозь стекло на цвет напитка. – Но я поднимаю бокал символически. Алкоголь – это не для меня, – врач поставил рюмку на стол. – Чего не скажешь о вашем сыне.
– Видели его?
Врач утвердительно кивнул.
– Что мне с ним делать, доктор?
– Разве вы не знаете? Выход есть. Не жениться.
– Я не намерен потакать его капризам! – вспылил Рунич.
– Извините, но должен признаться, я не понимаю кто вы, циник или романтик?
– Я обыкновенный человек. И сейчас я пытаюсь стать счастливым.
– Ну что же, дерзайте.
Доктор, то ли поздравляя, то ли сочувствуя, пожал ему руку.
***
Из-под дверей спальни Елены бил луч света. Арсений, в нерешительности, остановился возле них.
Глубокая ночь, а она не спит.
После их последней встречи, он старательно избегал её, а сейчас ему неодолимо захотелось увидеть Елену, быть может, в последний раз.
Тихо постучал в двери и, не решаясь без разрешения переступить порог, спросил:
– Можно войти?
Елена отложила книгу и, быстро выбравшись из постели, подбежав к дверям, распахнула их.
За руку, ввела Арсения в комнату.
– Отчего ты не приходил? – упрёк прозвучал в словах.
– Я не мог, – он покраснел и опустил глаза. – Не мог.
– Почему?
Широко распахнутые, карие глаза удивлённо смотрели на него.
– У тебя есть право, не спрашивая ни у кого разрешения, приходить ко мне. Я говорила тебе, в наших отношениях ничто не изменится.
Елена пыталась скрыть волнение от неожиданного ночного визитёра, так как понимала, что причина его отчаянья и душевных терзаний – она. Ей очень хотелось увидеть его, поговорить, утешить.
Несколько раз, тайком, ночью, она приходила к нему сама. Только дверь в комнату Арсения всегда была закрыта на ключ.
Вечерами же, без разрешения Андрея, входить в залы ресторана, чтобы, хоть мельком, увидеться с ним, она не решалась.
И вот, он сам пришёл.
Захлопнув дверь, запахнула атласный халат и села на край кровати.
Арсений стоял и, не сводя с неё глаз, молчал. Его взгляд всегда глубоко волновал девушку и заставлял трепетать сердце.
Наконец, он подошёл, присел возле на корточки и, взял в руку её ладонь.
– Лена, умоляю тебя, – в голосе его звучала затравленная нежность. – Прошу, не делай этого.
Она печально смотрела на него и молчала.
– Возможно, ты увлеклась им. Отцом можно увлечься. Да, он помогает вам. И берёт, за это, высокую цену! – Арсений схватился за голову и покачнулся.
– Сядь, – она быстренько усадила его рядом с собою.
Наступило тягостное молчание.
– Ну, не могу я поступить по-другому! – воскликнула она.
– Неужели эта бредовая идея помочь сестре совсем овладела твоим здравым смыслом, Лена? – с глухим стоном вырвалось из груди юноши. – Скажи, только правду, – пряча своё лицо, он отвернулся к окну. – Что мой отец значат для тебя?
От неожиданности, запинаясь, она, возмущенно, заговорила:
– Ты считаешь, что я и Андрей? Почему ты, находишь возможным?.. Что если мы… мы с тобой… Одним словом: кто дал тебе право, так бесцеремонно мною распоряжаться?
– Право? – поворачиваясь к ней, переспросил Арсений. – Кто дал право? Но ведь я… – он опустил голову. – Действительно, я не имею никаких прав. У тебя была прихоть приласкать меня, теперь ты вправе оттолкнуть. Конечно, для тебя всего дороже покой и благочестие сестры, ради которой ты готова, уничтожить всё. Всё! Даже меня.
– Боже мой, Арсений, да ты, ты просто ревнуешь.– Елена удивленно смотрела на него. – Самым низким, пошлым и постыдным образом – ревнуешь.
Арсений почувствовал себя уязвлённым. Обида всё глубже въедалась в его сердце.
– Да! – воскликнул он и, щёки его побледнели. – Да, люблю и ревную. И почему, ты называешь это пошлым и постыдным? Сожалею, Елена Лукинична, но я оказался обыкновенным человеком, у которого есть сердце и душа. Да, мне больно, когда меня, не раздумывая, сметают с дороги, во имя какой-то необыкновенной, невероятной любви к сестре! Ты, без сожаления приносишь меня ей в жертву. Почему, Лена?
– Потому что ты, ничего не понимаешь, – она, с упрямством, глядела ему в глаза. – И не хочешь понимать.
– Да где уж мне понять! Я теологию не изучал. Только знаю одно: нет большей праведницы, чем раскаявшаяся грешница.
– Что ты сказал? – сверкнул в его сторону гневный взгляд.
Арсений посмел обидеть Дашу, скрыв за словом грешница, более оскорбительное слово – блудница.
Обида и гнев затмили её сознание.
– Любезный Арсений Андреевич, вот что я вам скажу. Не требуйте от меня, чтобы я отказалась от сестры, в угоду вам!
Жгучая горечь, с удвоенной силой, тотчас нахлынула в сердце Арсения.
– В угоду мне? – он заговорил быстро и отрывисто. – Вспомни, как ты уверяла, что единственно близкий тебе человек это я. Мне сейчас плохо, но ты, как будто, не видишь этого. Ты говорила, в наших отношениях ничего не измениться. Уже изменилось! Лена, как же так?
Она отвернулась. Упрямо произнесла:
– Знаете, кто вы, Арсений Андреевич? Вы – ужасный… феодал, мечтающий превратить меня в свою неотъемлемую собственность. – Губы её дрожали. – Какое место ты мне уготовил? Я должна сделаться твоей вещью, да?
– Полно, Лена, что ты такое говоришь? – закрывая ладонями уши, простонал он. – Ты считаешь меня, таким жестоким лишь потому, что я, умоляю тебя, умоляю, не совершай ошибку? Это безумно опасная афера!
– Однако твои условия слишком категоричны.– Брови девушки нахмурились над тёмными глазами. – Не терзай меня! Не надо… не надо пользоваться моим тяжёлым положением. Пользоваться тем, что у меня нет другого выхода!
От её последних слов, Арсений пошатнулся, словно получил удар.
– Нет выхода? – глядя на неё, охрипшим голосом переспросил он. – Нет другого выхода?! И это ты говоришь мне… после всего, что произошло? После всего, что у нас было.
Он зажмурился и прерывисто, задышал.
Перед глазами поплыли красные круги. Хотел сказать ещё и не смог. Только руки стиснул так, что хрустнули суставы пальцев.
«Всё, – промелькнуло у него в голове. – Всё кончено».
Собравшись с силами, продолжил:
– Пожалуй, вы правы. И в самом деле – довольно. Больше не хочу становиться преградой на вашем пути. Отныне, вы можете быть свободны, Елена Лукинична. Поступайте так, как считаете нужным. Я отпускаю вас.
Арсению стало жутко, точно он, сейчас, произнёс приговор над собою. Закрыв глаза, сжал её ладонь своей руке.
Елене было больно, но она терпела.
Придя в себя, отпустил ладонь, встал и пошёл к дверям. Оглянулся. Его взгляд обжигал её как огонь.
– Простите меня, Елена Лукинична, за всё, что было. И за всё, что будет.
Прикусив губы, с глазами полными слёз, Елена смотрела на него.
Он ушёл, оставив её одну.
Арсений чувствовал полное внутренне опустошение. Больше ему нечего было ждать от жизни.
Осознав, что всё закончено, ему, со страшной силой, захотелось уйти в блаженное небытие алкогольного или опиумного дурмана.
Но так, не жить, а существовать, тоже было тяжело, тошно и больно.
Ощутив нарастающую дрожь в теле, посмотрел на себя в зеркало. Бледное лицо, расширенные зрачки, под глазами – тёмные круги.
«Кажется, я переоцениваю свои силы, – тревожно подумал он. – Опиум – опасный друг».
Он вынул из бюро письменного стола тёмный пузырек с желтоватой жидкостью и надписью на этикетке «Лауданум».
Пройдя в туалетную комнату, вылил содержимое флакона в унитаз.
***
Елена открыла шкаф. Он был набит женской одеждой.
Платья летние: газовые, батистовые, ситцевые и шелковые. Платья зимние: шерсть, хлопок и бархат. Тонкое женское бельё, корсеты, чулки, шарфы, печатки, шляпки и веера. Туфельки, ботиночки, меховые боа, манто и палантины.
Что и говорить, Андрей Михайлович знал толк в модных женских штучках.
Она захлопнула шкаф. Посмотрела на туалетный столик с духами, женскими безделицами и шкатулку с драгоценностями.
«Золотая клетка, – подумала она. – И мне из неё не вырваться».
Перевела взгляд в зеркало на своё отражение. Спрашивая саму себя, произнесла вслух:
– Зачем я это делаю?
– Ах, Дарья Лукинична. Вы такая счастливая! – щебетала, проворно порхавшая вокруг, Полина. – Выходите замуж за весьма достойного господина. Многие дамы в Петербурге об этом столько мечтали, а он выбрал вас.
– Меня? Нет, не меня.
Глаза Елены смотрели куда-то вдаль, в зазеркалье, в прошлое.
– Когда-то, давно, я любила одного человека. Его не стало, но я любила воспоминания о нём.
– Надо жить и любить живое, а не мертвое. Ведь человека больше нет. Нельзя любить бесплотный дух! – Полина перекрестилась. – Иначе такая любовь способна убить.
– Со временем я смирилась. Теперь в моей жизни появился другой мужчина.
– С этим мужчиной у вас будет счастливая жизнь. – Поля с улыбкой смотрела на неё.
– Я могу стать счастливой с Андреем Михайловичам? Нет. Я могу быть счастливой… но только с другим Руничем.
– Арсений! – ахнув, Полина схватилась за сердце. – Дарья Лукинична.
– Я не Дарья! – из глаз Елены брызнули слёзы. – Я – Елена.
– Бог мой! А я всё думаю, что с молодым хозяином произошло? Ведь он так любил Елену и вдруг. Теперь всё понятно.
– Поленька, не выдавай меня, пожалуйста!
– Нет, нет, что вы. Я никому не скажу.
Подумав минуту, Елена спросила у притихшей девушки:
– Если я во всём признаюсь Андрею, неужели он не поймёт меня?
– Не поймёт. Господин Рунич очень жестокий, – вздохнула Полина. – Просто вы этого не знаете. Он не простит вам обмана.
– Не может быть! – не поверив, Елена решительно встала. – Я пойду к нему и во всём признаюсь. Он отменит свадьбу.
– Идите. И вы увидите дьявола в облике человека. – Полина заставила Елену сесть. – Не губите себя.
– Неужели ничего нельзя изменить, и я должна выйти замуж? – безнадёжность читалась в глазах Елены.
– Должны.
Елена склонилась к лицу девушки и шепнула:
– Скажи, как он?
– Кто?
– Ты знаешь, о ком я говорю.
Полина грустно покачала головой
– Он очень страдает и по-прежнему чудит.
– Я не должна его видеть. Нельзя! Но когда-нибудь, мы снова будем вместе. Я верю в это.
– Дай Бог, Елена Лукинична, – вздохнула великодушная девушка.
***
Андрею Михайловичу нелегко давалось объяснение с сыном.
Не находя себе места, в страшном волнении, Арсений метался из угла в угол по кабинету. Рунич тяжёлым взглядом следил за ним.
– Как ты мог, пойти на такое вероломство? – голос юноши дрожал. – Заставить её согласиться на брак для того чтобы спасти имущество сестры!
– Тот банк, которые сорвали эти проходимцы, почти разорил нас. Мне нужны деньги, чтобы уехать с Дашей в Швейцаприю.
– У тебя что, кроме этих векселей больше ничего нет? Как ты сейчас без денег Василия Ушакова обойдёшься? – Арсений перегнулся через стол и впился сверлящим взглядом в лицо отца. – Лжёшь ты всё, папенька! Не деньги тебе нужны.
– Постарайся понять, сынок, – Андрей терпеливо убеждал готового сорваться в крик сына. – Я искренне люблю Дашу.
– А она? Как можно жениться на женщине, которая не любит тебя, не хочет быть твоей и останется тебе всегда чужой? Она сказала, что ты дал ей обещание не прикасаться к ней как к супруге. Но это же – абсурд. Ты лжёшь! Думаешь, я поверю твоим обещаниям? Ты обманешь её! Откажись от этого фарса.
– По какому праву ты будешь мне указывать, как поступать? – едва сдерживая себя, отпарировал Андрей.
– По праву мужчины, у которого ты украл любимую женщину! – негодуя орал Арсений.
– Да что ты говоришь? Не так давно, ты утверждал, что влюблён в Елену. – Не замечая темноты ненависти в глаза сына, иронично усмехнулся Андрей. – Ты точно не в себе.
– Твои поступки смахивают на шулерство, господин игрок! Ты знал, что значит эта женщина для меня. Знаю, ты можешь всё… но за что, ты так со мной, отец? Неужели это плата мне, за смерть мамы?
Это было уже слишком. Арсений начал переходить границы всего дозволенного.
– Ты ведёшь себя, как идиот! – глухо прорычал Андрей.
– Правда тебе никогда не нравилась.
– Да ты ополоумел! Хватит. – Рунич указал сыну на двери. – Уходи.
– Никогда. Слышишь? Никогда не прощу тебя! – бросал Арсений в лицо отца. – Я больше не стану тебе подчиняться! У тебя больше нет сына! Ты слышишь?! Я тебе не сын!
Впервые, за жизнь, Андрей видел на лице сына безудержную ярость.
***
Ночью, накануне субботы, Арсений не спал, временами впадая в какое-то непонятное оцепенение. Утром встал очень рано, сел на кровати и так просидел, неподвижно, несколько часов.
Он смотрел, как за окном забрезжил рассвет и как летит над Петербургом снежная круговерть. Огляделся и почувствовал, что замёрз.
Из глубины сознания выплыло: «Зима. Сейчас – зима».
Память возвращалась в реальность, будто с его сознания, медленно, сдёрнули тонкую завесу и он стал осмысливать окружающие его предметы и звуки.
В доме постепенно просыпались его обитатели. Раздавались голоса и беготня по коридору от одной комнаты в другую.
Впереди был день хлопот и приготовлений к завтрашнему свадебному торжеству.
========== Глава 4 ==========
Дом сверкал роскошью. Гостиная была ярко освещена и по-праздничному убрана. Кругом благоухали гирлянды цветов. Но самым красивым и нежным цветком была невеста.
В белоснежном, расшитом жемчугом и бисером, украшенном тончайшими кружевами, с длинным шлейфом, платье. Фата, с венком из белых роз, на золотых волосах. Новобрачная казалась богиней сошедшей с неба.
К десяти часам Арсений нашёл в себе силы подойти к окну.
Андрей Михайлович, в чёрной фрачной паре, в белом жилете и таком же галстуке, с букетиком белых цветов в петлице, в накинутой повез фрака шубе, протянул невесте руку.
Сквозь кружевные занавески Арсений видел, как отец и Елена усаживались в сани. Укутав невесту в горностаевый палантин, Рунич помог ей сесть и сам расположился рядом.
Елена оглянулась на дом и, откинув с лица фату, посмотрела на окна.
Арсений не отшатнулся. Он замер, пристально смотря ей в глаза.
Елена поняла, что он здесь, рядом, за этой зыбкой кружевной стеной.
Мгновение они смотрели друг на друга.
Сани тронулись с места, и молодожёны отправилась в церковь на венчание. Полина, Леонид, Екатерина и Алексей, повара, кухарки и сторож, махали руками им вслед.
Арсений стоял у окна и остановившимся взглядом смотрел на колею саней, по которым ветер мёл крупку февральской позёмки.
***
Отец Даниил, священник городского собора святого Петра, приступил к обряду венчания.
Он обратил свой внимательный взор на пару новобрачных, стоявших перед аналоем.
Девушка, одетая в белое подвенечное платье и фату, не поднимая глаз, держа в руках зажжённую свечу, стояла рядом с Андреем Михайловичем Руничем.
Ещё не старый мужчина, с проседью в тёмных, слегка вьющихся волосах, с проницательными чёрными глазами, внимательно смотрящими, из-под бровей. Прямой профиль. Стройная, подтянутая фигура в черном фраке. И рядом с этим мужчиной – сияющее молодостью и красотой создание.
Андрей сжимал в своей крепкой руке хрупкую ладонь своей невесты.
В кармане его фрака лежал, доставленный ему Гришей-Армянином паспорт на имя Софьи Поливановой. Именно под этим именем, Дарья Уварова выходила за него замуж. Не оправданная перед законом, она не могла появиться в обществе под своим именем.
В сущности, Андрею был безразличен закон и общество. Всё что он делал, было во благо его любимой женщины. Главное сейчас свершалось. Даша теперь свободна и она с ним рядом. Ни о чём другом он больше не мечтал.
Перед алтарём Елена стояла, ни жива, ни мертва. Рядом – Андрей. Над их головами шаферы держали венцы. На клиросе пели, а отец Даниил возносил молитвы. Наконец он взял венец и провозгласил:
– Венчается раба божья Софья рабу божьему Андрею.
Елена прикоснулась губами к распятию.
– Венчается раб божий Андрей рабе божьей Софье.
Поцеловав крест, Андрей Михайлович посмотрел на свою избранницу. Она не поднимала глаз.
Подали венчальные кольца. Елена протянула дрожащую тонкую руку, в кружевной перчатке, Андрею и он одел ей на безымянный палец правой руки маленькое колечко со сверкнувшим, в свете свечей и лампад, бриллиантом.
Рука её задрожала ещё сильнее, а лицо побледнело. Чувствуя, как силы покидают её, Елена покачнулась. Андрей тут же подхватил её под руку.
– Полно, Дашенька. Понимаю – духота, волнение. Успокойся.
– Прости, Андрей, – извиняющим тоном отозвалась она. – Это всё нервы.
Её тонкие пальцы в его руке слегка дрогнули, когда он коснулся губами её губ. Они были бесстрастны и холодны как лед.
***
Крик, и звон стекла, раздавшийся со второго этажа из господских комнат, заставил слуг вздрогнуть. Переглянувшись, Леонид и Алексей поспешили наверх.
Арсений стоял возле окна и, опершись двумя руками о рамы, смотрел, как кортеж новобрачных отъезжает от дома. Озноб сотрясал его тело.
На полу валялась скатерть с грудой стекла, когда-то бывшего посудой. Леонид принялся собирать осколки, а Алексей подошёл к молодому человеку и тихо позвал:
– Сеня, может тебе лечь?
Юноша не ответил. У него кружилась голова, и он, покачнувшись, едва не упал. Крепкие руки Алексея подхватили его и прижали к груди.
– Что с ним? – вскрикнул Леонид.
– Слишком много волнений для него, – заметил Алексей. – Поезжай-ка ты за этой, как её… за этой французской проходимкой.
– За Адель?
– Да. Нам работать надо, а его одного не оставишь.
Привезённая Леонидом француженка, дотронулась до лица, казалось спящего юноши.
– О, боже, Арсен!
Услышав знакомы голос, он приоткрыл воспалённые глаза и прохрипел:
– Адель…
– Что с тобой?
– Помоги мне, – он говорил сбивчиво, как в лихорадке. – Пожалуйста, помоги мне!
– Господи, что они с тобой сделали?
– Она сказала, что идёт на это ради своей семьи. Пусть! Всё равно… люблю её, даже больше чем раньше.
– Разве больше возможно? – печально вздохнула девушка.
– Где мне взять силы пережить это? Она жертвует собой. Я с ума схожу, – застонал он. – С ума схожу!
– Успокойся, mon ami. Мой друг. (фр.)
– Почему, Лена, почему? – задавал он вопрос кому-то невидимому. Через секунду, схватил француженку за руку. – Адель, я не знаю, что мне делать. Я ненавижу! Отец. Он уничтожил меня… и теперь смеётся надо мной. Я ненавижу, ненавижу его!
– Тихо, милый.
Адель крепко обняла рыдающего от горя и бессилия сына Рунича.
***
Елена сняла подвенечный наряд и, переодевшись в домашнее шелковое платье, сидя перед зеркалом, расчёсывала волосы.
Увидав вошедшего Андрея, улыбнулась его отражению.
– Дашенька, как ты прекрасна! – он поцеловал её в плечо.
– Я устала, Андрей. – Елена отстранилась от него.
Он отступил на шаг. Отвёл глаза в сторону, чтобы не видеть ослепительной красоты жены.
– Да, конечно. Понимаю. В зале накрыли праздничный стол. Нас ждут.
– Сейчас приду.
