Текст книги "Утро нового века (СИ)"
Автор книги: Дэзирэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)
Однако Адель чувствовала, что сердце его закрыто для неё.
Любви к ней там нет, и никогда не было. Было постоянное, неудовлетворённое желание, стремящегося как можно больше взять от жизни, быстро взрослеющего юного существа, уже мужчины, но по сути всё ещё мальчика. Всё хорошее и плохое, он впитывал как губка, пропуская через себя. И их роман был одним из способов, как можно быстрее утвердиться в этой жизни, как всё познавший, изведавший, взрослый мужчина.
Вечером, Адель вертелась у зеркала и поправляла рюши на новом платье. Наблюдая за её стараниями Катя, как бы вскользь, спросила:
– Адель, думаешь, сегодня, твой принц снизойдёт до тебя?
– Не начинай, – недружелюбно отозвалась француженка.
– Но ты прихорашиваешься для этого…
– Да, да, для него!
– Думаешь, Арсений Андреевич тебя любит?
– Да, он меня любит.
– Дурочка! – воскликнула Катя.– Зачем себя обманываешь? Ему с тобой хорошо и всё. Встретит другую женщину и адью! Ищи ветра в поле.
Адель, как будто ждала этих слов.
– Тогда я… Я отомщу ему! – она заплакала. – Он никогда не будет с другой!
– Не глупи. Ты сама сказала, он – такой.
– Он – мой, только мой!
Катерина подошла к девушке и обняла её за плечи. Адель, уткнув голову ей грудь, разрыдалась.
***
Со дня самоубийства Ушакова, жизнь в доме Руничей перестала быть размеренной и спокойной.
Арсений делал что хотел, попирая все запреты и, не обращая ни на кого внимания.
Андрей Михайлович злился, однако терпеливо сносил выходки сына.
Катерина и Полина не решалась сказать хозяину, что былая любовная интрижка его сына и француженки возобновилась, и Адель всё свободное время проводит в комнате его сына.
В один из дней, Андрей не выдержал и напрямик спросил сына:
– Чего ты хочешь от меня?
– Ты сам знаешь, – изнывая от жары, лениво отозвался тот.
Рунич сердито уставился на него, и уже было открыл рот, чтобы разразится
очередной поучительной тирадой, но в этот момент вошла Адель.
Испуганно переводя взгляд с отца на сына, залепетала:
– Простите, я не знала, что вы здесь.
Арсений послал ей воздушный поцелуй.
– А-а, вот и птичка моя прилетела!
Рунич метнул гневный взгляд в сторону сына.
Как только за грозным хозяином закрылась дверь, Адель, подошла к софе. Села.
Арсений скользнул на пол и, опустил голову ей на колени. Девушка крепко обняла его.
Закрыв глаза, он наслаждался тем, как прохладные, лёгкие девичьи пальчики
перебирают его волосы.
– Мой друг умер, – не открывая глаз, с грустью вздохнул он.
– Почему?
– Чахотка, – коротко отозвался он. – Сгорел за два месяца. Чувствую, что тоже так закончу. Сгорю.
– Откуда такая страшная уверенность, mon ami? *
– Не знаю, – пожал он плечами. – Только мои предчувствия никогда не обманывали меня.
– Я не умею предчувствовать, – печально призналась она. – Я просто люблю тебя, Арсен, да так, что свет не мил.
Сквозь наполовину прикрытые веки, Арсений смотрел в зелёные глаза девушки.
– Неужели?
– Да.
– И что теперь делать?
– Понимаю, мы не пара. – Адель покраснела до корней волос. – Но я точно знаю, чего хочу от этой любви.
– Чего же?
– Enfant. **
– Разве у тебя его нет? А я? – дурачась, рассмеялся он. – Мамочка, ты мне нужна.
Девушка грустно усмехнулась.
Арсений мягко погладил француженку по щеке, приподнял её лицо за подбородок, заглянул в зелёные глаза.
В её глазах отсутствовала фальшь и гордыня, а только кроткий внутренний свет любви.
***
Маргарита Львовна не могла дождаться вечера, чтобы увидеться со своим любовником.
Она бы могла этим летом поехать на Женевское озеро, в Швейцарию, но ей не хотелось оставлять надолго Андрея одного.
Госпоже Карницкой всегда казалось, что как только она уедет, он заведёт себе другую подружку. В его ресторане появилась новая прислуга, некая Екатерина.
Молодая девушка, с большими серыми глазами, длинными русыми косами и белой кожей. От Маргариты Львовны не укрылось, что Андрей явно ей симпатизировал.
Однако у Карницкой хватало ума не устраивать любовнику сцен. Ведь у неё был муж, и Рунич мирился с этим.
Она сидела перед зеркалом и, разглядывая себя в отражении, пила утренний кофе, когда без стука и доклада прислуги в её будуаре появился муж.
Господину Карницкому недавно исполнилось сорок восемь лет, и вид он имел весьма солидный.
Он сел в кресло напротив супруги.
Высокий мужчина с плотным сложением и широкими плечами. Полностью лысая голова и крупный нос. Чёрные, широкие брови над зелёными, подслеповатыми глазами.
Характер он имел вспыльчивый, но отходчивый.
Ему не был свойствен чрезмерный пессимизм, равно как и чрезмерный оптимизм. На жизнь он смотрел с деловой хваткой и ужасно не любил когда ему перечили.
Когда за столом, Маргарита Львовна начинала говорить громко, Сергей Фёдорович болезненно морщился.Повышение голоса супруги ничего хорошего не предвещало.
Значит опять нужно оплачивать счета!
Его мадам совершенно не считалась с его мнением и если выезжала в Пассаж или к модисткам, то, буквально, бросала деньги на ветер.
Это мотовство не могло не тревожить Сергея Фёдоровича. Аккуратность, сдержанность и бережливость, являлись неизменным жизненным порядком этого господина.
Сергей Фёдорович остался сиротой в десятилетнем возрасте.
Его родители умерли во время эпидемии холеры, и он оказался на попечении дядюшки, столбового дворянина, вхожего в самые знатные дома Москвы и Петербурга.
Именно его воспитание и в дальнейшем протекция, привели Сергея Фёдоровича в высшее общество.
Последние пять лет своего брака, супруги спали в разных спальнях и на разных кроватях. Иногда, Сергей Фёдорович, осторожно и боязливо взбирался на высокую постель супруги и, прижимаясь к тёплому плечу своей половины, нашёптывал:
– Ритонька, душа моя. Я даже умирать приползу к тебе.
Если Маргарита была в настроении, то ласково гладила его по лысой голове, приговаривая:
– Ах, ты мой покойничек. Вылез из гробика? Ну, иди сюда. Так и быть – согрею.
Если же настроение супруги было плохим, она дёргала плечом и угрюмо молчала.
Вздыхая, Сергей Фёдорович ретировался к себе в спальню и там пил, маленькими глотками, и совершенно безрадостно, шампанское.
Крепких напитков Карницкий не признавал, а коньяк, даже самый дорогой и выдержанный, по его мнению, всё равно пах клопами.
Маргарита Львовна знала, что Сергей, всегда был честолюбив, но была и у него слабость. Он ужасно боялся огласки и публичного скандала. Поэтому она, всячески использовала эту его слабость в своих целях.
– Сергей, – томно протянула она. – Доброе утро, милый.
Муж поцеловал её протянутую руку, и с утренней газетой опустился в кресло.
– Ритонька, ты выглядишь великолепно.
– Серёжа! – Маргарита Львовна встала из-за туалетного столика и обняла его за шею. – Я хочу попросить тебя.
– Всё что угодно для тебя, душа моя.
– Я о Ксении.
– Ну?
– Скоро у неё день рождения. Она всего лишь послушница и, мы можем навещать её.
– Вот и навещай, – насупился Сергей Фёдорович. – Я разве запрещаю?
– Я не об этом. Я хочу сделать дочери подарок. Взять её с собой в кондитерскую, и в магазины. Домой привозить не буду. Знаю, ты сердит на неё.
– Да, сердит! Отцовский хлеб ей был горек, пускай монастырского, сладкого, отведает!
– Тихо. Тебя могут услышать.
– Пусть слышат. Кого мне бояться в своём доме? Слуг?
– Тихо, Сергей, тихо.
– Посидит в монастыре, дурь-то из головы выветрится, сговорчивей станет!
– Сергей, голубчик, не надо так. Она наша дочь.
– В том-то и дело, что дочь. Думаешь, у меня душа не болит о ней?
– Не надо так волноваться.
– Я спокоен, Рита. – Карницкий помолчал и, вздохнув, продолжил. – Поступай, как знаешь. Если хочешь, устрой Ксении праздник. Я не против этого.
Маргарита Львовна опустила глаза, чтобы муж не увидел удовольствия в их глубине.
***
Арсений не раз видел выходящую от отца красивую, элегантную даму. Он давно знал кто эта дама.
Любовница отца, Маргарита Львовна Карницкая, принадлежала к высшему сословию петербургского общества.
На днях она ушла от отца явно не в духе. После размолвок и её уходов, отец злился, кричал по любому поводу, был всем и всеми недоволен.
И в этот вечер его настроение было таким же. Рунич сидел за письменным столом в кабинете и, рассматривал деловые бумаги.
– Что за чёрт! – он грохнул кулаком по столу. – Одни неприятности!
Арсений небрежно бросил отцу:
– Если хочешь, я могу поговорить с твоей любовницей.
– Не хватало, чтобы ты вмешивался в мои личные дела! – свирепо процедил сквозь зубы Рунич.
– Мне кажется, да нет, я вижу, как для тебя важна эта дама. Вы поссорились? Попробую вас помирить.
– Нет ничего страшного в том, что мы повздорили! – Рявкнул Андрей Михайлович. – Не лезь ни в свои дела!
– Ну, конечно, господин Рунич. – Юноша, низко склонился перед отцом в поклоне, скрывая за ним обиду.
– Ехал бы ты, на прогулку. Там, – Рунич раздражённо кивнул на окна. – Столько прелестных барышень, а ты сидишь дома, и только надоедаешь мне своими дурацкими вопросами и советами. Ступай, развлекись где-нибудь.
– Как пожелаете, mon seigneur! ***
Юноша вышел из кабинета и, Андрей Михайлович услышал, как хлопнули двери в его комнату.
Мужчину разбирала досада, что сын знает о нём и его любовнице практически всё.
Через два дня любовники примирились.
Арсений это понял по тому, как отец грандиозно, с размахом, праздновал это событие. Шампанское лилось рекой. Клиентов в этот день угощали за счёт заведения.
Он угрюмо посматривал в сторону своего счастливого, весёлого отца.
За всю свою сознательную жизнь таким он видел его не более двух раз. Юноше было горько и досадно.
Это логово, в котором люди кончали жизнь самоубийством, эта женщина, наставляющая рога своему мужу, его отцу были дороже всего на свете. Если бы сейчас, он, Арсений, исчез, отец едва бы огорчился. Он даже не заметил бы этого.
Допив бокал вина, он подошёл к Адель и, смело обняв её за талию, притянул к себе.
От неожиданности француженка вскрикнула.
– Ш-ш, – зашептал он ей на ухо. – Пойдём ко мне.
– Арсений, не сейчас. – Адель вяло сопротивлялась, пытаясь расцепить его пальцы
и увернуться от поцелуев покрывающих её шейку.
– Сейчас… именно сейчас я хочу тебя.
– Арсен, что с тобой? – она внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты чем-то расстроен, нервничаешь.
– Я? – он хохотнул. – Отчего такие мысли? Оттого, что я хочу заняться с тобой любовью? Что за чушь ты говоришь.
– Ты же знаешь, я не могу сейчас. Когда все разойдутся, я приду к тебе, mon ami.****
– Alors, je vais boire du champagne sans vous.*****
– Quoi? ******
– И – напьюсь.
– Пожалуйста, не делай этого! – капризно надула губки француженка. – Вместо занятия любовью, ты будешь спать.
– Так и быть, уговорила. Но, берегись. – Он впился губами в рот француженки.
Заметив чересчур вольное поведение сына, Андрей Михайлович поспешил к парочке.
– Адель! – сурово сдвинув брови, заметил он.
Арсений тотчас разжал свои объятия.
– Простите, месье.
Девушка поспешно удалилась к гостям, оставив отца и сына наедине.
– Арсений, или женись, – серьёзно глядя на сына, продолжил Рунич. – Или оставь её в покое. Что ты всё играешь с ней как кот с мышкой?
Сын достал из кармана папиросы и спички.
– Тебе ли читать мне морали, старичок.
– Ты ведёшь себя отвратительно. – Не обращая внимания на цинизм сына, ответил Андрей. – Я не хочу видеть, как ты пользуешься слабостью этой девушки.
– Мне совершенно наплевать, что ты думаешь по этому поводу! – перебивая, пренебрежительно бросил ему сын.
– Не переходи границы! – сквозь стиснутые зубы процедил Рунич. – Если ты не прекратишь вести себя как развращённый наглец…
– Ты выгонишь меня из дома! – перебил его сын. Он явно искал ссоры с отцом. – Я буду этому только рад. Только не забудь обеспечить меня средствами.
– Не советую испытывать моё терпение, сын, – ласково улыбаясь гостям, невозмутимым тоном, в полголоса, ответил Рунич. – И впредь запомни, я не хочу дурной славы моему заведению и требую полного повиновения моим законам. Ты понял? Моим!
Андрей Михайлович отошёл от сына по направлению к клиентам.
Опустив голову, Арсений нервно чиркал спичкой о коробок. Закурил.
Старший Рунич поднялся на анфиладу лестницы.
Не сводивший глаз с отца, юноша нахмурился и, прихватив со стойки бокал, вышел из игорного зала на улицу.
В саду, окружающему дом отца он сел на скамью и задумался.
К четырём часам утра последний клиент покинул заведение.
Андрей устало опустился в кресло и закрыл лицо ладонями. Войдя вслед за ним в кабинет, Екатерина протянула ему несколько пачек денег.
– Вот, Андрей Михайлович, это сегодняшняя выручка.
– Спасибо, Катя. – Он провел по лицу ладонями. – Как я устал сегодня.
– Это всё из-за сына?
Андрей утвердительно кивнул.
– Я понимаю, – улыбнулась девушка. – Арсений Андреевич жаждет вернуться во Францию.
– Кто тебе сказал? – удивлённо вздёрнул брови Рунич.
– Арсений.
– Он что, приставал к тебе?
– О, нет! – рассмеялась девушка. – Нет. Для амурных дел у него есть Адель. Но и с нею, как мне кажется, он лишь играет. Ничего серьёзного к ней, в его душе нет. Ваш сын, будто что-то ищет, то, что потерял, а найти не может. Вам будет легко избавиться от него, разрешив ему уехать.
– Я его жалею, – Рунич подавил вздох. – Он рано остался сиротой. Я ничего не смог ему дать, кроме денег. Ничего. Просто не мог.
– Возможно, вам надо было жениться, чтобы он был согрет материнским теплом.
– Я очень любил его мать. До сих пор даже не могу себе представить, что другую женщину смогу назвать женой. Кто сможет мне, или ему, заменил её? Такой женщины я не встретил, Катя.
Девушка понимающе кивнула головой и, с сожалением, посмотрела на Андрея Михайловича.
Он так и не смог уснуть.
Чтобы как-то скоротать остаток ночи, пошёл в кабинет, чтобы взять книгу. Распахнув двери, он увидел сидящего, с ногами, в его огромном кресле сына. Юноша читал.
Бросив на него короткий взгляд и заметив бледное лицо и покрасневшие глаза,
Андрей Михайлович понял, что Арсений тоже не сомкнул этой ночью глаз.
***
С той грозовой ночи, прошло немало времени.
Дни мелькали за днями, но Анна боялась его приездов в имение Луговое. Однако, когда Василий Ушаков уезжал, девушка грустила и ждала новой встречи, а когда приезжал, она была готова бежать от него, куда глаза глядят.
Анна, в коляске, ехала на дальние поля и не переставала думать о нём. Тронув поводья, повернула коня к броду через ручей.
– Анна!
Этот зов заставил её вздрогнуть. Она не смогла сдержать улыбки. К ней подъезжал Ушаков.
– Доброе утро, Анна.
– Доброе утро. Откуда вы здесь?
– Слуга сказал, куда вы отправились. – Он подъехал к ней вплотную и остановил
лошадь. – Мы с вами разминулись на полчаса. Маме легче, а мне не терпелось увидеть вас.
Анна потупилась и смолчала.
– Вы едите смотреть поля?
– Нет, к управляющему. – Она смотрела вдаль на излучину реки. – Как ваши дела, Василий Антонович?
– Мама никак не может оправиться от утраты. Хоть мой отец был легкомысленный человек, она его любила. – Глаза Ушакова недобро сверкнули. – Рунич должен ответить за всё зло, что он совершил. Он не только мою семью сделал несчастной. Ненавижу его!
– Ненависть не самый лучший друг. – Девушка направили лошадь вдоль реки.
– Анна, подождите! – Ушаков, схватив поводья, остановил её лошадь. —
Выслушайте меня. Анна, я не понимаю… – он перевёл дух и продолжил.– Мы знакомы больше трёх месяцев, но вы, почему-то избегаете меня. Анна, с того момента, как я увидел вас, в моей жизни всё изменилось. Я понял, что люблю вас.
Девушка вскрикнула и отвернулась.
– Люблю. Вы вернули мне жизнь, свет и радость. – Голос Василия Ушакова звучал нежно и доверительно.
– Это должно было случиться и ты это знаешь. Так не может продолжаться. Даже если ты запретишь мне бывать у тебя с визитами, ты не заставишь меня забыть тебя.
– Почему?
– Потому что я тебе тоже не безразличен, – Ушаков взял её за руку. – Ты, владеешь моим сердцем. И я хочу связать свою жизнь с той, которую полюбил.
– Василий…
– Обещай мне, что твоё сердце никто не займёт.
– Оно свободно, вернее не свободно. – Анна подняла на него полные нежности глаза. – Там живёшь ты.
Их лошади стояли рядом в воде, а они не могли оторвать друг от друга любящего взгляда.
* mon ami – Мой друг (фр.)
** Enfant. – Ребёнок (фр.)
*** mon seigneur! – Мой господин. (фр.)
**** mon ami. – Мой друг. (фр.)
***** Alors, je vais boire du champagne sans vous. – Тогда я буду пить шампанское без тебя. (фр.)
****** Quoi? – Что? (фр.)
========== Глава 6 ==========
Мать и дочь расположились за столом в самой модной кондитерской Петербурга на улице Большая Морская, под названием «Cafe Parisian».*
Обшитые деревянными панелями, с резьбой в виде виноградных лоз, стены, экзотические растения в горшках на полу, мягкие кресла и стулья, высокий потолок.
Настенные бра с плафонами в виде каскадов лилий, неярким, мягким светом освещали столики, за которыми сидели любители кофе и лакомств, изготовленных кондитером-французом.
По заказу, хозяин кондитерской отправлял в дома аристократов, безе, ванильное и миндальное пирожное, в коробках перетянутых разноцветными ленточками.
Кондитерская удовлетворяла самые изысканные пристрастия петербуржцев.
Только удовольствие это было не из дешёвых.
По мнению Маргариты Львовны, день рождение дочери стоил таких расходов.
Это палевого цвета атласное платье, эта модная шляпка, которые ей, в качестве подарка, привезла в монастырь мать, Ксения считала насмешкой.
Какие модные вещи, если она не сегодня-завтра наденет чёрный платок и облачение монахини?
Стараясь избегать смотреть на мать, ковыряясь ложечкой в десерте, она не могла проглотить и кусочка пирожного. Рядом остывала чашка кофе.
Маргарита Львовна, как ни в чём ни бывало, с довольным видом, рассматривала публику кондитерской и наконец задала дочери вопрос:
– Ксения, как тебе здесь, нравится? – улыбка скользила по её губам. – Правда, хорошо.
– Хорошо, – тихо отозвалась дочь.
– Ты не в настроении, голубушка? Плохо спала?
– А вы, маменька? – Ксения кинула на мать укоряющий взгляд. – Вам не сняться кошмары?
– Ты выбрала сама, – спокойно произнесла Маргарита Львовна. – Станешь супругой Алексея Александровича Тапилова и проблема моментально решиться. Он, друг отца, талантливый государственный деятель, богат, знатен, его уважает император и просто, он – хороший человек.
– И вы с отцом действительно хотите, чтобы я это сделала? – с горечью спросила девушка.
Мать многозначительно посмотрела на неё.
– Да.
– Зачем вы так со мной, мама? – глаза девушки наполнились слезами.
– Ксения…
– Замолчите! – крикнула девушка. – Как вы можете так поступать со мной? Как?!
– Ксения, прекрати! – Грозно проговорила Карницкая, заметив, что посетители кондитерской смотрят на них.
Возглас девушки привлёк внимание молодого человека, сидевшего в дальнем углу кондитерской. Юноша писал в тетради, время от времени попивая кофе.
Он обернулся, чтобы посмотреть на тех, кто нарушил тишину и увидел двух женщин за столиком недалеко от входа. По его лицу скользнула лёгкая улыбка узнавания.
– Разве вы не слышали, что я вам раньше ответила? Нет! Монастырь? Вы не оставили мне выбора.
– Немедленно замолчи, – дрожащим от гнева голосом приказала Маргарита Львовна.
В этот момент над их головами прозвучал голос:
– Здравствуйте, Маргарита Львовна. Рад вас видеть!
Госпожа Карницкая вздрогнула от неожиданности и повернула голову к стоящему у их столика мужчине.
– Здравствуйте, – пробормотала она, с деланной любезностью протягивая юноше руку для поцелуя.
– Мадам, вы – обворожительны.
– Я очень рада. А мы здесь с дочерью лакомимся пирожными. Знакомься, Ксения, это сын моего старинного друга.
– Очень приятно. – девушка протянула ему руку.
– Мне тоже, – целуя кончики её пальцев, произнёс он. – Вы прелестны.
– Благодарю вас… – она замялась, не зная как обратиться к молодому человеку.
– Арсений Андреевич Рунич, – поняв её неловкость, поспешно произнёс он, слегка кивнув головой.
– Ксения…
– Ксения Сергеевна, – он не отрывал взгляда от её лица. – Я знаю.
– Мне очень приятно познакомиться с вами, Арсений Андреевич, – сильно сконфузившись, от его взгляда, проговорила Ксения. – Я вас помню. Когда вы уезжали во Францию на учёбу, нас уже знакомили.
– Да, да! – подхватив, улыбнулся он. – Припоминаю этот случай. Девочка с длинной косой и куклой в руках. Должен сказать вам, что с тех пор вы так выросли и расцвели.
Госпожа Карницкая, нахмурившись, слушала их и наконец, прервала беседу.
– Ксения, идём, – она поднялась из-за стола. – Прости Арсений, нам приятно твоё общество, но пора проститься. Дочери нужно возвращаться в монастырь. Там строгие порядки и отпущенное нам, для прогулки, время истекает.
– В монастырь? – недоуменно переспросил юноша.
– Я послушница. – Покраснев, опустила глаза Ксения. – Прощайте, Арсений Андреевич.
– Прощайте, – отозвался он, провожая взглядом мать и дочь.
***
Арсений сидел в кресле возле камина и молча, смотрел на пламя.
Погружённый в свои мысли он никого и ничего не замечал. Он думал о Ксении Карницкой. Понятия не имел почему, но думал.
«Как она красива. Нет! Что за мысли? Она как ангел. Фу, ты чёрт! Что за мысли в голове? Глупости».
Его раздумье прервал Алексей. С ласковой насмешкой в голосе, спросив:
– Хандришь?
– А-а, – махнул рукой юноша и, с опаской посмотрев по сторонам, доверительно прошептал: – Я встретил сегодня одного человека.
– Держу пари – женщину.
– Девушку. Я помнил её маленькой девочкой.
– А она за эти годы выросла и стала красавицей. Верно?
– Не шути, Алексей! – одёрнул его Арсений. – Тут дело серьёзное. Она ждёт счастья, а её заживо загоняют в могилу. В монастырь! И кто? Мать! Если, после этого, её можно назвать матерью.
– Почему нет? – пожал плечами мужчина. – У её матери на это свои причины могут быть.
– Какие причины?! – возмущённо воскликнул юноша. – Дочь обладает молодостью, свежестью, красотой и невинностью. Она – живая! А мать хочет убить её!
– Ну, ну, тише. Разошёлся! – Алексей похлопал его по плечу. – Возможно, девушка сама не против этого. Ведь тебе это не известно. Пойдём, лучше сыграем партию в карты.
***
Маргарита Львовна и Андрей Михайлович обедали в будуаре.
– Этот глупец, мой муж, едва не осмелился требовать у меня объяснений, – улыбаясь, рассказывала Маргарита.
– Хочешь сказать, что он, наконец, понял, что ты ведёшь с ним двойную игру? – потягивая из рюмки коньяк, лениво отозвался Рунич.
– Он? – Маргарита рассмеялась.
– Рита, ты не предполагаешь, что, вдруг, найдётся доброжелатель и просветит его о нас.
– Кто?! Кто осмелиться на такое? – Госпожа Карницкая расхохоталась и потянула Андрея за руку, – Я больше не хочу говорить ни о нём, ни о ком-то другом. Я пришла к тебе, чтобы забыть обо всём и всех, милый.
Любовники обнялись и направились из будуара в спальню Рунича.
Когда Андрей Михайлович, проводив Маргариту, спустился в гостевой зал, то застал там слуг и сына.
Арсений и Алексей перекидывались в карты, Леонид, сидел рядом с ними и наблюдал за игрой.
Он расположился в кресле возле камина и, измерив сына строгим взглядом, спросил:
– Ну, и чем всё-таки думаешь заняться? Время идёт.
– Не знаю, – не смотря на него и продолжая игру, ответил тот.
– Я понимаю, вникать в дела «Дюссо» тебе не интересно…
Он не закончил свою мысль, сын перебил его:
– Пап, пожалуйста, не надо криков, угроз или просьб. Я уже всё тебе сказал. Ты знаешь, у меня твой характер. – Арсений лукаво улыбнулся став похожим на хорошенькую девушку и, обратился к Алексею. – Вот тебе туз! Ты должен мне червонец!
– Чёрт! – выругался Алексей. – Сеня, ты не человек, а сам Сатана!
– И вовсе нет! – рассмеялся юноша.
– Тогда как можно обыграть человека шесть раз подряд?
Слова Алексея вызвали взрыв хохота. Даже на лице Андрея Рунича мелькнула сдержанная усмешка.
– Я понял! – воскликнул мужчина и указал на своего противника. – Либо он – гений игры, либо я – дурак!
– Лёша, ну ты и сказал! Я не гений и ты не дурак, – утешил его юноша. – Тебе просто сегодня не повезло.
Алексей недоверчиво посмотрел на раскрасневшегося от смеха юношу и сказал:
– Хочу отыграться и требую реванша.
– Ладно, – махнул рукой Арсений. – Реванш так реванш.
Через час он брёл в свою комнату. Ночь уже опустилась на Петербург.
«Как холодно, – войдя в комнату и поёжившись, подумал он. – Окно открыто».
Арсений захлопнул створки окна и задёрнул тяжёлые портьеры. Быстро разделся и лёг в постель.
Закрыл глаза и с мыслями: « Завтра подумаю, как её увидеть и расспросить. Завтра.
Всё дела – завтра…» – моментально уснул.
***
Утро стучалось в дом, летними, яркими лучиками проникая сквозь плотные занавески.
Этот свет, прокравшись в окно, озарил лицо Елены.
Солнце ярко светило в окно.
Она грациозно потянулась и взглянула на часы. Было около десяти утра.
Сегодня Елена проснулась поздно. Она – проспала. И не могло быть иначе ведь она
– дома. В своём родовом имении, Луговом.
Она села на кровати и, взяв черепаховый гребень, стала причёсываться. Как было хорошо, сидеть и неспешно разбирать лёгкие пряди волос. И никуда не спешить.
На столе тикали часы, лежала книга. Тепло, уютно и приятно.
В этом, последнем году века, зима выдалась довольно поздняя, холодная и долгая. И вдруг, сразу, наступила весна. Яркое, теплое солнце, быстро начало отогревать замёрзшую землю.
И её застывшее сердце стало отогреваться, как только она переступила порог родного дома и встретилась с сестрой.
Как же ей не хватало этого тепла!
Длительная дорога из Москвы в Петербург, а из столицы в имение, почти не утомила её. Обычно дороги и переезды она переносила плохо. Но как ни странно, на этот раз она не чувствовала себя разбитой. Встреча с родным домом, с сестрой, радовала её, заставляя сердце биться чаще.
Елена встала, привела себя в порядок и в хорошем расположении духа вышла к завтраку.
Анна уже была в столовой и ждала её.
– Леночка, я так счастлива! – защебетала она. – Наконец ты дома и я не одна.
Елена улыбнулась и, обняв сестру в который раз поцеловала её.
Допивая чай, спросила:
– Когда можно увидеть Дашу?
– В монастыре свидание с родственниками возможны два раза в месяц, если нет поста. Это касается только монахинь. Послушницы более свободны. Их родственники могут посещать чаще. – Анна потупилась и тихо добавила. – Надеюсь, мы увидим её в полном здравии.
– И я – надеюсь. Вероятно, мы совершили ошибку, столько лет наказывая сестру своим презрением. Это грех гордыни. И мне кажется, Бог указал нам на это. Вначале наши родители, потом мой мальчик и Владимир.
Неприятный холодок пробежал по спине Анны от слов сестры.
– Не нужно, Леночка.
– Я понимаю её положение. Столько лет прошло. Знаешь, в моей голове не укладывается, что наша весёлая затейница, наша изнеженная сестра, в чёрном платке.
– На себя прежнюю она мало похожа.
– Я так хотела домой, к вам. В последнее время это желание стало невыносимым.
– Лена, всё позади. Мы будем жить в нашем имении. Вместе вести хозяйство, навещать сестру. У нас всё будет хорошо.
На часах было около одиннадцати.
Отгоняя плохие мысли, сёстры закончили завтрак и покинули столовую. Впереди был целый день хлопот.
***
Арсений безошибочно отыскал монастырь.
И хоть с того вечера, когда он впервые увидел Ксению Карницкую прошла неделя, он помнил всё отчетливо, будто это произошло накануне.
Он прогуливался по улице против монастырских стен.
Солнце пекло нещадно, всё вокруг млело и поникало от зноя, но это, казалось, нисколько не беспокоило юношу.
С утра и до полудня, он сидел в маленьком кафе на улице, пил кофе и неотрывно смотрел на каменные, высокие стены обители.
Иногда он переходил через дорогу и медленно прохаживался вдоль стен монастыря.
Ксения видела его уже несколько дней.
Наконец она осмелилась подойти к монастырским воротам. Заглянула в щель между досками забора.
Арсений Андреевич переходил на другую сторону улицы. Ксения тихонько ахнула и схватилась за сердце.
Внезапно юноша остановился, и резко обернувшись, посмотрел в её сторону.
Девушка быстро отпрянула в сторону.
«Она! – с головы до ног его обдало жаром. – Как же мне увидеть её?»
От раздумий его отвлёк смех и громкие голоса компании рабочих, направляющихся к монастырю. Они остановились возле калитки сада.
Юноша решительно подошёл к ним, протянул портсигар, угощая их папиросами, предложил выпить чего-нибудь покрепче и, поинтересовался, что привело их в монастырь.
Оказалось, мужчины работали на строительстве монастырской надвратной колокольни.
Молодой Рунич предложил им выпивку после работы, если они сделают для него копию ключа от калитки, которая ведёт в монастырский сад.
Мужчины хохотали, отпускали скабрезные шуточки, но всё же, согласились.
Мало ли какие причуды бывают у молодых, богатых господ, а от бесплатного угощения, после трудового дня, никто еще не отказывался.
Арсений уговорился встретиться с ними завтра после работы.
***
Француженка с грустью рассматривала себя в зеркале. Катя гладила платья. Полина вышивала. Все молчали.
Вдруг Адель вздохнула и вслух произнесла:
– После каждой встречи с Арсением, я чувствую себя такой опустошённой. – Её рыжеволосая головка горестно поникла. – Как будто из меня выпивают жизнь.
Не прерывая работу, Катерина фыркнула:
– Он просто использует тебя! Неужели не видишь сама? – она погрозила француженке пальцем. – Смотри, Аделька, сделает он тебе подарок в виде живота.
– Катя, зачем ты так?
– Что удивительного? – пожав плечами, подхватила слова Кати, Полина.– Все мужчины одинаковые. От них одни неприятности.
– Что вы вообще понимаете? – едва не плакала француженка. – Я была бы рада ребёнку, но он не хочет.
– Милая моя, ты забыла, кто он и кто ты. – Заметила Полина. – Зачем ты себе усложняешь жизнь? Многие посетители на тебя засматриваются. Найди себе другого мужчину и будь с ним счастлива.
– И Андрею Михайловичу ваша интрижка не нравится. – Поддержала подругу Катя.
– Дождёшься, что он рассердиться и выгонит тебя с работы.
– Катя права. Молодой хозяин не достоин таких жертв. Дорогая, оставь его.
– Как я могу его оставить, если, если… – из глаз девушки брызнули слёзы. – Я люблю его!
Катя и Полина переглянулись и замолчали.
***
В полдень Ксения вошла под прохладную сень сводчатого потолка церкви и в нерешительности остановилась у порога.
Она тотчас узнала молящегося человека.
Услышав лёгкие шаги, Арсений оглянулся. Заметив девушку, улыбнулся, и пошёл ей навстречу.
– Здравствуйте, Ксения Сергеевна.
– Здравствуйте, Арсений Андреевич.
– Простите меня, – пристально глядя ей в глаза, тихо и быстро произнёс он. – В прошлый свой приход сюда, я не узнал вас.
Смутившись, Ксения ответила:
– Это не удивительно. Вы запомнили меня ребёнком.
– Когда заходишь сюда, – взгляд юноши скользнул по иконам, развешенным по стенам часовни, – думаешь о других вещах. Ничего не замечаешь вокруг.
