Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц)

Он подумал о тайне, которая скрывала появление её с сестрой в их доме и, нахлынувшее чувство отравленной нежности и, опасения за её жизнь, больше не покидали его.

Встреча с этой девушкой всколыхнула его душу до самой глубины.

Он зажёг свет и из-под пера поэта полились стихи:

«О дитя моё, ты плачешь с горькой нежностью во взоре.

Это сердце можешь снова ты заставить полюбить.

Я гляжу в глаза большие и бездонные, как море,

Руки я твои целую и прошу меня простить.

Вытри слёзы! Обвинение тяжким и напрасным было,

Если даже ты и демон, обесславленный молвой,

То моя любовь в святую, в ангела преобразила.

Я люблю тебя, мой ангел, с белокурой головой».

Окончив писать, Арсений отложил ручку и, положив папку с бумагами под голову, уткнул лицо в ладони.

Закрыл глаза, а губы его зашептали:

– Прекрасный ангел мой. Мой ясноокий гений. Хочу, чтобы ты стала счастливой и обрела покой и радость.

Он спал, подложив под голову папку с рукописью, когда мимо него величественно прошествовала Маргарита Львовна.

Она окинула спящего юношу надменным взглядом и, презрительно скривила пухлые губы.

***

Войдя в кабинет Рунича без стука, Маргарита Львовна, вместо приветствия, заявила с порога:

– Сейчас видела твоё чудовище. Я бы его задушила собственными руками. О, если б это было возможно!

Андрей нахмурился.

– Оставь Арсения в покое.

– Ты его защищаешь? – удивлённо подняла брови женщина. – С каких это пор? Знай, к своей дочери, я его и на шаг не подпущу!

Она осеклась под пристальным, не предвещающим ничего хорошего, взглядом любовника.

– Ты чего-то ещё хотела, дорогая? – сухо спросил он. – Если же нет, то я совершенно не располагаю свободным временем.

– Андрей, что за тон? – опешила Карницкая. – Ты разлюбил меня?

– Я когда-нибудь говорил, что люблю? – Рунич прошелся по кабинету. – Наша связь устраивает нас обоих. Она не прекращается десять лет. Разве этого не достаточно?

– Мне – нет! – вспыхнула Маргарита. – Что бы тут не говорил, а все эти годы, ты не обходился без меня. Так что же произошло? Почему ты, в который раз, отказываешь мне? Этому должна быть причина.

Она приблизилась к Руничу и заглянула ему в глаза.

– До меня дошли слухи, что у тебя живёт какая-то женщина. Ты открыл гостиницу для проезжающих дам? Она что, очень хороша в постели?

– Маргарита.

– Скажи мне, ты спал с ней?

– Не будь цинична, – брезгливо скривился Андрей Михайлович. – Даме из высшего света, это не к лицу.

– Даме может быть и не к лицу, – в голосе Карницкой зазвучала горечь. – А для любовницы господина Рунича – подходит. Я не верю, что твоё терпение может длиться так долго.

– Всё, что связано с ней – свято.

В ответ он услышал хохот.

– Андрей Рунич, разве для тебя существует что-нибудь святое? Ты – лжёшь! Просто хочешь отделаться от меня на недельку, другую, чтобы запереться с этой кокоткой в своей спальне! Только я за волосы вытащу её оттуда.

Она решительно направилась из кабинета. Андрей Михайлович загородил ей дорогу.

– Мне позвать слуг или сама уйдёшь?

– Меня за двери?.. Этого я тебе никогда не прощу, Андрей! – оскорблённая, она презрительно бросила ему в лицо. – И поверь моему слову, сумею отплатить сторицей. Я одна бескорыстно любила тебя. Старайся не старайся, а эта молодая шлюшка скоро бросит тебя. Тогда вспомни об этом!

Когда за Маргаритой Львовной захлопнулась дверь, Рунич подозвал к себе слуг.

– Алексей, смотрите, чтобы эта дама ни в коем случае не прошла к Дарье или Елене.

– Значит, вы ей дали отставку? – поинтересовался слуга.

– Не твоего ума дело, понял?! – прикрикнул на него Рунич.

– Да, Андрей Михайлович, – ответил Алексей.

***

Елена вошла и, остановилась на пороге своей комнаты в недоумении.

Корзинка с нежными белыми розами красовалась на столе.

Откуда эти цветы? Кто сегодня подумал и отгадал её мысли, чего ей не хватает?

Подойдя к туалетному столику, она, опустив лицо в глубину ароматных бутонов и, увидела между ними сложенную вчетверо записку.

Зажав её в ладони и боясь прочесть, отошла к окну.

Над городом, по небу, разливался закат. Зелёные, лилово розовые полосы. Первая звезда в этом радужном покрывале, переливалась и сверкала, как огранённый бриллиант.

Из-за соседнего дома выехал экипаж. В вечерней мгле громко процокали подкованные копыта лошадей и экипаж покатил мимо «Дюссо» вдаль улиц

Петербурга. Вспыхнули фонари и ярко осветили улицу.

В сумраке комнаты, тонко, нежно и соблазнительно, как грех, пахли розы.

Забравшись в большое, мягкое кресло с ногами, она, не спеша, развернула записку.

На белом фоне чернели аккуратные буквы.

« Всегда помни, радость жизни и весь свет – твои».

Легко закружилась голова, холодок пробежал по телу и, только сердце радостно забилось, а в душе, впервые за долгие годы, запела музыка.

========== Глава 3 ==========

За время своего проживания в «Дюссо», сёстры привыкли и перестали дичиться хозяина, а лице его сына приобрели верного друга. Из женской половины обитательниц дома, больше всего к ним привязалась Полина.

Изредка, их навещала сестра Анна и привозила новости из имения.

Когда Елене становилось невмоготу от тоски, тогда Арсений приходил к ней на помощь. Юноша, как никто другой, умел успокоить и развеселить её.

Только общались они, когда Андрей Михайлович отсутствовал дома по делам заведения. Не успевала за ним закрываться дверь, как юноша тут же спешил в комнату Елены, или она сама приходила к нему.

Слуги часто видели их вместе. Они читали и о чём-то, увлечённо разговаривали.

Иногда, Арсений садился за рояль и, тогда в доме звучала музыка Моцарта и Бетховена.

Слушая, как они смеются, Катерина хмурила брови и качала головой.

Полина поведала сёстрам о том, что Андрей Михайлович с сыном живут не дружно, и часто ссорятся. После таких скандалов Арсения впадает в депрессию и может напиться.

Слушая её, Дарья и Елена не могли этому поверить.

Они никогда не видели молодого человека не трезвым. Не слышали, чтобы он был груб с прислугой. Сын Андрея был деликатен и приветлив со всеми домочадцами, слугами и, посетителями заведения.

От сестёр не укрылось, что прислуга его жалеет, но тщательно скрывают это от хозяина.

***

Полина вышивала и терпеливо выслушивала взволнованную Катерину.

– Если бы я могла, я ушла бы отсюда! – в сердцах говорила девушка.

– Как Адель? – вскинула брови девушка. – Вот уж кто рехнулся-то! Бросить такую выгодную работу. Не знаю, на что она будет жить? И всё из-за этого проклятого барчука.

– Не говори так, Полина, – остановила её Катя. – Я начинаю понимать Арсения. Он не глуп. И так похож на отца! Внешнего сходства мало, но внутренне. Все называют его странным, а он – загадочен и непонятен, как и Андрей Михайлович. Вот увидишь, с годами, Арсений станет его копией. Но в одном ты права, мужчины часто заставляют нас плакать.

– Но как без них жить?

– Да, с ними порой не жизнь – каторга! Как вспомню своего муженька! Хуже его я в жизни никого не встречала. Господа Руничи, вместе взятые, по сравнению с ним – ангелы.

– Катя, – полушёпотом заметила Полина. – Ты бы к Алексею присмотрелась. Он давно с тебя глаз не сводит.

– Хватит, Поля! Не хочу больше слышать о мужчинах.

Взяв сумочку, Катя подошла к зеркалу и стала надевать шляпку.

– Ты куда? – поинтересовалась Полина.

– К Адель. Она не все свои вещи отсюда забрала. Нужно ей сказать. К вечеру вернусь.– Что бы она забрала отсюда с удовольствием, так это своего ненаглядного Арсена.

– Да, но в её сторону он даже не смотрит. К тому же я знаю, где продают самое лучшее в Петербурге кофе. Андрей Михайлович его любит.

Она ушла. Полина усмехнулась и продолжила вышивать.

***

Возле калитки входа в сад, стояла скамья.

Арсений открыл калитку и, кивнув головой, пригласил Елену следовать за ним.

Сразу же за ней, на двух больших цветочных клумбах – разноцветные, зеркальные шары. Клумбы были обложены каменной плиткой, а дорожки посыпаны гравием и жёлтым песком.

На мостике через неглубокую канавку, напротив друг друга, ещё две скамьи. Здесь же был уголок для занятия гимнастикой. Трапеция, кольца и площадка для игры в крокет.

В саду, среди пышной зелени плыл смешанный аромат акации, пионов и диких роз.

Отзвенели весенние трели и, сейчас сад затих и только успокаивающе шумел листвой деревьев, неся умиротворённость и в жаркие дни – прохладу.

Посыпанная гравием аллея вела их в глубину сада. Там разветвлялось несколько дорожек. Они петляли между высоких клёнов, лип, акаций.

Арсений свернул на одну их них. Елена покорно шла за ним.

Поравнявшись, спросила:

– Давно ты вернулся в Петербург?

– Весной прошлого года.

– Жалеешь об этом?

Простодушно глядя на неё широко открытыми голубыми глазами, Арсений ответил:

– Раньше жалел.

Елена глубоко вдохнула чистый, ароматный воздух.

– Чудесный у вас сад.

– Да! – согласился юноша. – Я с детства любил его. Это место просто волшебное. И сейчас… давно не чувствовал себя так хорошо.

– Это всё из-за тёплого солнца.

– Нет. Просто я умею слышать, что говорит дерево, цветок, пчела. Или нежный утренний ветерок. Я слышу их слова. – Арсений взглянул на девушку и смутился. – Извини, я говорю глупости.

– Нет, – остановила его Елена. – Говори. Ты не должен меня стесняться. Говори, всё что чувствуешь и думаешь.

Дорожка провела их мимо старых лип, сквозь густо росший кустарник и вынырнула на просторную, светлую поляну. Посреди неё – небольшой пруд. Две, врытые в землю, деревянные скамьи, стояли по его берегам. Водяное зеркало было чисто от ряски и растений.

– Красиво, – мечтательно произнесла девушка. – У меня сейчас ощущение… как в детстве. Как тогда, всё кажется светлым и чистым.

– Тогда всё казалось ярким! – подхватил Арсений. – Сильнее, после ливня, пахла земля, гром был громче и трава выше. Этот пруд выкопал ещё мой дед. Эти клёны, вязы, липы, тоже посажены им. Они хранят лесную свежесть и укрывают от жаркого солнца в летний день. В детстве мне казалось, что ощущение счастья не уйдёт и, так будет всегда. – Юноша подавил вздох. – Отец поддерживает этот пруд и отдыхает здесь, как он выражается, душой.

– Ты тоже приходишь сюда отдыхать душой?

– Прихожу, когда мне грустно. Здесь красиво в любое время года, в любую погоду.

– У нас в Луговом тоже есть озеро. Ребёнком я с сёстрами приходила туда играть. Но оно не так ухожено и красиво как ваше.

Арсений мельком взглянул на девушку и почувствовал, как сердце забилось в груди от ощущения её близости. А может это воздух, пряный от густого запаха цветов, кружил его голову? Потому что, ему казалось, что Елена как будто тает в колышущемся мареве.

Неведомая сила стискивала ему горло, и сжимала сердце, заставляя его трепетать не от боли, а от счастья видеть эту девушку рядом.

– Это твоя красота осветила всё вокруг. Елена, когда я увидел тебя, я… прости, кажется, я опять говорю глупости.

Девушка стояла неподвижно, взгляд её был вперен в сверкающую водную гладь.

Лицо – серьёзно. Неожиданно она задала вопрос:

– Ответь, почему ты несчастлив?

– Счастье. – Арсений на секунду задумался, и горькая усмешка скользнула по его губам. – Видимо оно не входило в планы Бога, когда он писал книгу моей судьбы. И всё-таки, не смотря ни на что, я верю в счастье. А тебе не кажется странным, что мы разговариваем так, как будто, знакомы всю жизнь?

– Действительно, – согласилась Елена. – Очень странно.

«И я этого боюсь». – Мысленно добавила она.

– Можно мне, завтра, зайти к тебе. Мне нужна твоя помощь и подсказка. У меня не всё получается в книге. Конечно, если ты не против этого.

– Приходи, – не глядя на него, отозвалась она. – До завтра.

Она быстро пошла в направлении дома.

Арсений сел на скамью в тени старой вербы и долго смотрел на воду.

Верба свешивала в неё свои гибкие, длинные как волосы женщины, ветви. Сквозь молодую, перистую крону, прорывались солнечные лучики и ложились на землю у ног юноши.

Но Арсений не замечал игры света и тени. Он думал о Елене и, сладкий холодок, лёгкой змейкой проникал в его сердце, заставляя его замирать в томлении от чего-то, неведомого, приятного и волнующего.

***

Войдя в свою комнату, Елена опустилась на кровать.

Через минуту в дверь проскользнула Даша. Увидев бледное лицо сестры, и печальный взгляд, обеспокоенно спросила:

– Леночка, на тебе лица нет! Что случилось? Неужели Андрей, или кто другой, обидел тебя? – сестра повысила голос. – Говори же!

– Нет, всё хорошо, – выдавила Елена. – Андрей Михайлович хороший человек.

Просто, я немного устала, поэтому бледна. Не тревожься, Даша. Отдохну, и всё пройдёт.

Уже подойдя к двери, Дарья обернулась.

– Ты не обманываешь меня?

– Нет. Будь спокойна.

Как только за Дашей закрылась дверь, Елена улыбнулась.

« Я нахожу этого юношу изысканным и очаровательным. – Думала она. – Он – романтик, а в душе – нежный ребёнок».

В душе же призналась себе, что при виде Арсения Рунича, сердце её начинает биться сильнее, отнимаются руки и ноги. При звуке его голоса по спине пробегают мурашки.

Что пользы отрицать очевидное? Юноша ей понравился. Ей хотелось видеть его и, в то же время, при нём, она дрожала от волнения.

И вдруг она поняла. Поняла, что влюблена.

Влюблена не той первой, светлой и радостной любовью, которая притягивала её к Мите, а новой, незнакомой, пробегающей жаром по крови, возбуждающей воображение и сладкие грёзы по ночам. Пугающей своей неизвестностью.

Нет, нет, нет!

Елена поёжилась от этой нелепой мысли.

Она даже не догадывалась, что и Арсений, давно не спит по ночам.

Не смыкая глаз, он ворочается в постели до рассвета, и у него дурное настроение до тех пор, пока утром, он не увидит её.

***

Катерина налила в чашку кофе и протянула её Руничу.

– Спасибо, что сварила кофе, – Поблагодарив, он положив в чашку кусок сахара.

– Ну, что вы. – Катя смутилась.

– Ты отнесла кофе сёстрам?

– Дарья Лукинична ещё спит. Мне не хотелось её будить. У Елены Лукиничны с утра – мигрень и она отказалась от кофе.

– А Арсений? Он любит горячий кофе со сливками.

– Я отнесла ему кофе, но он тоже отказался.

– Странно.

– В последнее время Арсений. – Катя замолчала.

– Что? – вздрогнул Андрей Михайлович.

– Он стал какой-то возбуждённый. То сердиться без причины, то смеётся.

– Арсений. – Рунич с усилием потёр виски.

– Вы не знаете, что с ним?

– Нет. Но вижу, он себя не щадит. – Вздохнул Андрей. – Живёт одним днём. Как в омут с головой!

Допив кофе встал из-за стола.

Расположившись в будуаре, за столом, Арсений читал.

– Вижу, ты не даёшь скучать Елене Лукиничне.

Услышав голос отца, юноша, невольно, вздрогнул. Захлопнув книгу, встал и недружелюбно ответил:

– Уже донесли. Надеюсь, ей приятно меня слушать.

– Советую тебе поостеречься, – не терпящим возражения тоном потребовал отец. – Я не хочу, чтобы ты уделял ей много внимания.

– Должен же кто-то развлекать её, пока ты занимаешь разговорами Дарью Лукинична.

– Дарья Лукинична не здорова.

– Вызови врача. Или ты сам записался в лекари?

– Арсений!

– Папа, поверь, – не скрывая обиды, юноша смотрел на отца. – Я не причиню этим женщинам зла.

– Я сказал – нет! – Рунич грохнул кулаком по столу. – Всем, кто с тобой соприкоснулся, ты принёс только несчастье. Я не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал от тебя. И меньше всего эти женщины.

Ни один мускул не дрогнул на лице Арсения и только глаза полыхнули на отца недобрым огнём.

***

Андрей ехал на окраину Санкт-Петербурга и, в его кармане лежал 4,2 линейный «Смит-Вессон».

Два года назад, Андрей Михайлович приобрёл этот маленький, удобный для ношения в кармане, револьвер. Эта дорогая игрушка обошлась ему не дёшево.

Однако азарт подчинял себе господ всякого сословия, и достать такое оружие для хозяина «Дюссо» не составило особого труда. Он всего лишь потратил деньги.

Полугодовое расследование скандального случая с кражей в монастыре, не дали Андрею никаких результатов.

Он долго колебался, прибегать ли к услугам своих старых знакомых, но видя не уходящий страх и слёзы в глазах Даши, замечая, как она вздрагивает при малейшем шуме в доме, или стуке в двери, решился.

Недалеко от Волкова кладбища, он приказал Алексею остановить экипаж. Велев ему ждать, направился вдоль улицы с деревянными домами, лавками и трактирами.

Возле трактира «Бочка» остановился и, недолго думая спустился по ступенькам вниз, к полуподвальному входу в питейное заведение.

Из отдельного кабинета, слышался сочный голос Шаляпина, певший о разбойнике Стеньке Разине.

Граммофонному пению вторил мужской бас.

Рунич усмехнулся.

– Здравствуй, Гриша джан! – с порога крикнул он. – Вижу, ты не изменяешь своим вкусам. Плаваешь в любимой бочке.

Грузный человек с рыжей шевелюрой повернул голову на звук голоса за своей спиной и удивлённо вскинул брови.

– Вот это встреча! – он столкнул с колен пышногрудую девицу и поднялся навстречу. – Андрюшка Рунич! Тебя ли я вижу?

– И я рад встрече, Гриша. – Андрей пожал руку мужчины. Кивнул в сторону девицы. – Вижу, ты и в этом не изменяешь себе.

– Не люблю худосочных баб, мне по вкусу жаркие и пышные! Как я сам! – раскатистым басом, расхохотался Гриша. – Твои вкусы, вижу, тоже не меняются. —

Он окинул Рунича изучающим взглядом. – Как и прежде, франт и сибарит.

– Ты совершенно прав.

– Что привело тебя сюда? Зря ты не навещаешь старика Гришку-Армянина.

– Ну, не здесь же вести нам разговоры.

– И то верно. Едем ко мне на Лиговку. Там у меня «блатокая».

В молодости Гришка-Армянин был знаменитым «шнифером» и обворовывал крупные магазины за что, десять лет осваивал матушку Сибирь.

Несколько лет назад он вернулся в столицу и принялся за профессию «подводчика». Со знанием дела он разрабатывал обнос магазинов и принимал товар для распределения его по продавцам.

На Лиговке и на Сенной площади у него было несколько квартир « блатокаев» где он отсиживался после дела.

Выслушав Андрея, Гриша покачал головой.

– Так что, говоришь, было украдено из монастырской церкви?

– Злоумышленники похитили несколько старинных икон в золотых и серебряных окладах, панагию, кресты и утварь.

Армянин разлил водку по рюмкам.

– Выпьем по старому, Андрей. Давай, дёрнем, без твоих барских замашек.

– Будь здоров, Гриша.

Рунич и его сотрапезник выпили.

– Эта кража – кощунство! Сам знаешь мои знакомые в нашем деле всё больше громилы и домушники. Квартиру там обнести, магазины, евреев пощупать. Они чистые воры. Грабёж церковных ценностей это не их рук дело.

– Я знаю, что у вас жестокая дисциплина, но вдруг.

– Нет! Вдруг не может быть! Если кто провиниться сам знаешь, что будет.

– Думаешь гастролёры?

– И не просто гастролёры. А те, кто промышляет контрабандой и антиквариатом.

– Гриша, у тебя авторитет в воровском мире, ты умеешь подчинять себе нужных людей. И свои доверенные лица у тебя везде есть.

– Ну?.. Андрей не ходи вокруг да около. Короче говори.

– Подкупи нужных людей. Разузнай мне, кто похитил эти ценности. Но самое главное, кто в монастыре был наводчиком. Денег на это не пожалею. Никаких.

– Очень нужно?

– Да. Это касается лично меня.

– Если ты так говоришь, значит, сильно они тебя задели. Дружба наша давняя. Помнишь, как мой и твой батюшки, от статей 927 и 776, «Уложения о наказании» императора Александра Николаевича отвертелись? И ещё семь миллионов умудрились прихватить?

– Да! – рассмеялся Андрей принимая очередную рюмку водки. – Такое не забудешь.

– Вот именно. Только мой папашка, бестия, всю свою долю в картишки продул, а твой в имущество, да в дело вложил.

Рунич перекрестился.

– Царствие небесное родителям нашим.

– От них, окаянных, у тебя в крови – авантюризм, а у меня – мошенничество. Ты уважаемый владелец ресторана и казино, господин Рунич! – рыжий богатырь расхохотался. – А я Гришка-Армянин, шнифер и подводчик.

– Ты бы поберёг себя, Гриша. Не мальчик уже.

– Завяжу, Андрей. Опасаюсь, фараоны заметут, а я уже не молод. Сибири могу и не вынести. Вот сразу же в новом веке и завяжу. Мечту свою осуществлю. Открою рыбный промысел в Астрахани. Приезжай меня навещать чаще.

– Обязательно.

– Ну, по последней.

– По последней.

– Мальчишку твоего как-то видел. – Закусывая водку квашеной капустой, как бы между прочим, заметил Гриша. – Заходил в «Бочку».

Андрей удивлённо поднял брови.

– Ну что смотришь? Мои орлы, Ляльку Чижову к нему за стол подсадили. Она страсть как красавчиков любит. Через неё пощипать его хотели. Он Ляльке имя своё и назови. Я как услышал, сказал своим, не трогать барина. Он купил у Матюшки Шепелева папирос с травкой.

– Спасибо, Гриша, за предупреждение. – Нахмурился Андрей Михайлович.

– Я поищу залётных гастролёров, Андрей. Как что проведаю, дам тебе знать.

Возвращаясь в «Дюссо» он обдумывал разговор со старинным приятелем.

Его невольно покоробило сообщение о сыне. На память пришёл день, когда в ресторане застрелился старик Ушаков. Именно в ту ночь Арсений бродил неизвестно где и вернулся домой нетрезвый, о чём Алексей, докладывая ему, пошутил: « Он изрядно где-то натянулся».

Значит, в ту ночь Арсений был в «Бочке».

Однако Андрея больше волновало не прошлое, а настоящее. Рассеянность, бессонница и нервозность сына, стала заметна даже для него.

«Что с ним происходит?» – ворчал он себе под нос.

***

Тем временем, воспользовавшись отсутствием грозного хозяина и, расположившись,

рядом друг с другом, на софе, Елена и Арсений читали вслух.

Когда чтение было закончено, он задумчиво произнёс:

– Наша вера и церковники утверждают, что душа человека бессмертна. Но и творения искусства, человеческого гения – тоже бессмертны.

И услышал в ответ:

– Да. В них воплощение бессмертия души человека.

Арсений, доверчиво глядя на собеседницу, поинтересовался:

– У тебя есть мечта?

– Как и у всех. Есть.

– И о чём ты мечтаешь?

– Трудно сказать, – пожала она плечами. – А вот вчера Полина говорила, что твоя мечта – уехать. Это правда?

– Да, – он старался уловить её взгляд. – И если раньше я мечтал уехать один, то сейчас моя мечта совсем другая. Ну, всё же, какая у тебя мечта? Расскажи мне.

– Ещё не время. Когда-нибудь, когда я буду уверена, я расскажу тебе о ней.

Насвистывая весёлую песню, Арсений вошёл в гостиную.

Протирая пыль и заметив на его губах улыбку, Полина, поинтересовалась:

– Что вы такой весёлый?

Юноша не ответил. Сев в кресло и, уставившись на пылающий в камине огонь, продолжал мечтательно чему-то улыбаться.

Неожиданно, задал девушке вопрос:

– Поля, а ты веришь в любовь с первого взгляда?

Она непонимающе уставилась на него.

– Вы о чём?

– Вот и я раньше не верил. Думал, всё это – сказки.

Он вздохнул и замолчал на полуслове. Приблизившись к нему, девушка, предупреждающе, прошептала:

– Арсений Андреевич, будьте осторожны. С Катериной не откровенничайте.

– Понятно. У папеньки кругом одни шпионы.

От его хорошего настроения не осталось и следа. Полина с тревогой посмотрела на сына хозяина.

***

Дарья не чувствовала себя чужой в доме Андрея Рунича. Потому что именно здесь она увидела добрую заботу и, постоянное внимание радушного хозяина.

Андрей был строг с прислугой, серьёзен и угрюм наедине с собой, но при встрече с ней, на его лице, тут же, появляется мягкая улыбка. Когда они разговаривали, в его чёрных глазах мелькала нежность.

«Он вежлив и воспитан, – убеждала она себе. – Поэтому с любой женщиной будет так себя вести. Мне показалось».

Внешне он не был тем красавцем, который способен сразу и бесповоротно покорить женское сердце.

Но он был красив! Красив той необычной красотой, которая светится у человека изнутри.

Именно этот внутренний свет притягивал Дашу к нему.

Когда-то, в юности, она грезила встретить именно такого мужчину. Однако такого она не встретила.

И вот теперь, он – рядом.

Вечером, отдыхая в гостиной, они слушали музыку, доносившуюся из ресторана.

Когда последний аккорд затих, Андрей поинтересовался:

– Тебе нравиться?

– Нежная мелодия, – задумчиво отозвалась Дарья.

– Отчего Елена не пришла?

– Сказала, что устала.

Улыбка промелькнула по его губам.

– Твоя сестра очень тактична и понимает, что иногда третий бывает лишним.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду?

– Я о музыке, которая звучит в моей душе. – Признался Рунич. – Она похожа на грустную историю любви.

– Историю любви?

– Она о женщине, которая думает о возвышенной любви, совершенно не замечая любви земной.

– И что же делать этой женщине?

– Обратить свой взор на того кто рядом с ней, здесь, на земле.

– На земле… – глядя в чёрные глаза Андрея, как эхом отозвалась Даша. – Но ведь насильно мил не будешь.

– Именно это постоянно твердит мой Арсений.

– Арсений. – Дарья опустила глаза. – Мне кажется, он очень несчастлив.

– Ты ошибаешься. – Андрей нахмурился. – Арсений жесток и эгоистичен. Когда-то он соблазнил Адель, а потом бросил её. Ещё одна девушка испытала горечь разочарования и боль из-за него. И всё это сделал тот, кого ты называешь несчастливым.

– Соблазнил, бросил?..

– Из-за него, смертельно заболела моя жена.

– Не говори так! – вспыхнула Дарья. – Ты же не знаешь, что происходит в душе твоего сына, поэтому ты не можешь судить его. Долгие годы, мои сёстры думали обо мне, то же самое. Они считали, что из-за эгоизма и жестокости, я допустила смерть дорого нам человека. Но это – неправда! Это была роковая случайность. Ошибка! От этого жизнь для меня стала мукой. Только вера в Бога и его милосердие спасли меня. Возможно, в душе, твой сын переживает сейчас, то же самое.

– Нет, Даша, нет! – поспешил возразить Рунич. – Выброси такие мысли из головы. Арсений может погубить кого угодно. Прошу не подпускайте его близко к себе.

– Удивляюсь я тебе, Андрей. Ты, который первым должен понимать своего ребёнка, совершенно его не понимаешь. При всей своей, как ты говоришь, взбалмошности, у него – чистая душа. Ему не суждено было знать мать. Он был лишён того, что так необходимо любому человеку, тем более такому ранимому как он. Что из того, что у него есть ты? Прости, но это ты должен был уберечь его от ошибок, объяснить и защитить от жестокости жизни. А если он ошибся – помочь ему возродиться, найти себя, обрести уверенность и душевное спокойствие.

– Подумай, чего мне стоит хотя бы не наказывать его за выходки.

– Андрей, неужели ты настолько слеп, что ничего не видишь?

– Даша, милая…

– Я знаю, что чувствует человек, когда от него навсегда уходит тот, кого любишь больше всего на свете. Когда от него отворачиваются те, кто ему дорог. Эта боль знакома твоему сыну.

– Я тоже узнал её, когда потерял жену.

– Но у тебя оставался он! Плоть от плоти, кровь от крови, той, которую ты любил. Арсений и твоя кровь, не забывай об этом.

Голос Дарьи дрогнул, а на глаза навернулись слёзы.

– Даша. – Рунич обеспокоенно поднялся с кресла и взял в ладони её руки. – Успокойся, дорогая моя.

Бывшая монахиня отвернулась от него и горько заплакала.

***

Утром его ждал неожиданный сюрприз.

Катерина, на правах доверенного лица, рассказала ему, что происходит в доме во время его отсутствия.

Андрей, не перебивая, внимательно выслушал её. Несколько минут молчал. Наконец, разжал губы.

– Это правда?

– Он весь светиться при ней. Часто сидят в уголке и воркуют. Опасаюсь, что добром это не кончится. – В голосе девушки зазвучала обида. – Я хотела вас предупредить.

– Нет, нет, Катя, ты правильно поступила. Но, ты уверена в этом?

– Достаточно внимательно понаблюдать за ним. Всё так очевидно. Арсений увлёкся одной из ваших, появившихся ни откуда, гостий.

– Честно говоря, я думал, он неравнодушен к Ксении Карницкой. Казалось она для него свет в окне.

– Увы, – развела руками девушка. – А причина кроется, вон в той комнате.

– Елена Лукинична не Адель. Я не потерплю!

– Нет, нет. – Катя успокаивающе дотронулась до его руки. – Никаких вольностей с ней он себе не позволяет. Он – сама деликатность и порядочность. Но меня настораживают их встречи и, её благосклонность к нему. Если не хотите в дальнейшем неприятностей, остановите его.

– Спасибо, Катя, что предупредила.

– Я опасаюсь беды из-за этой женщины.

– Она не виновата. Как же я не хотел этого знакомства.

– Этого невозможно избежать, когда люди живут под одной крышей.

– Если он у себя, скажи, чтобы пришёл ко мне.

Девушка с довольной улыбкой вышла из кабинета хозяина.

Спустя несколько минут в двери постучали.

– Папа, можно?

– Входи.

Андрей Михайлович мельком оглядел сына с головы до ног. Молод, красив, элегантен. Даже в домашней одежде, он выглядел безупречно.

– Садись, – кивнул на стул.

Сын сел и выжидающе посмотрел на него.

– Я не буду ходить вокруг и около и скажу прямо.

Заложив руки за спину, Андрей Михайлович прошёлся по кабинету и остановился напротив сына.

– Я запрещаю тебе, в моё отсутствие, видеться с Еленой Лукиничной.

Арсений побледнел.

– Почему?

– Не собираюсь отчитываться перед тобой в своих требованиях, – холодно бросал Андрей. – Это моя воля, мой приказ. Понятно?

– Я ничего плохого… – поднявшись, начал Арсений, но грозный окрик отца оборвал его.

– Хватит! Это не Адель, и не прочие твои увлечения. По-хорошему предупреждаю тебя: остановись. На мой взгляд, тебе стоило бы вернуть себе расположение Ксении Сергеевны. Она красива, молода, умна. Такая партия принесла бы тебе счастье. Опасаюсь, что очень скоро кто-нибудь, скрасит её досуг. Маргарита Львовна прилагает к этому все усилия. Предупреждаю, если ты потеряешь мадемуазель Карницкую, то больше такой женщины в твоей жизни не будет. Останешься с Адель, которая во всём тебе потакает, или будешь подбирать шлюх?

– Папа!

– Ну, что папа?

– Как ты можешь, вот так?..

– Понимаю, тебе неприятно это слышать, но время хотений и желаний прошло. Если уж настала такая необходимость, займись устройством своей личной жизни, а Елену Лукиничну оставь в покое.

– Почему ты решил, что у меня на неё какие-то виды?

– Я знаю тебя.

– Папа, это неправда! Я смотрю на Елену Лукиничну не как на женщину, а как… – под взглядом отца Арсений осёкся и замолчал.

– Ну, договаривай, сынок, на кого ты там смотришь, не как на женщину? – насмешливо произнёс Андрей, глядя сыну в глаза. – Пожалуйста, не смеши меня. Я не хочу неприятностей ни себе, ни тебе, ни ей. Если ты не оставишь свою затею, я приму другие меры. Я сказал всё, что хотел. Ступай, и хорошенько подумай.

Рунич кинул короткий взгляд на сына. Арсений был бледен. Замерев возле дверей и, подперев плечом косяк, он, молчал, уставившись в пол.

***

Холодная петербургская осень была уже не за горами.

Об этом, накануне, вечером, напомнил проливной дождь, перешедший в отвратительную морось. Промозглый, туманный рассвет встретил последнюю неделю этого, необычно жаркого, лета.

«Последний летний ливень», – думала, глядя в окно, Елена.

В густом тумане, контуры домов были размыты, улицы походили на корабли, плывущие в этой туманной мгле. Свет фонарей, как мерцающие глаза мистических существ. Казалось, Нева не сможет вместить в себя всю тяжесть рухнувшего в неё неба. Под плавным изгибом мостов, каналов – рябь воды.