Текст книги "Утро нового века (СИ)"

Автор книги: Дэзирэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

Адель ощутила исходящее от него, родное тепло и это заставило её вздрогнуть.

– Я согласна, – невольно прошептали её губы.

Александр не мог поверить тому, что прозвучало в ответ. Он глубоко вздохнул.

– Адель, благодарю.

Она спрятала лицо у него на груди.

«Прошлое поможет нам построить будущее, – подумал он, крепко обняв любимую. – Оно откроет нам дверь в новую жизнь».

***

Тяжёлым взглядом, Андрей смотрел перед собой. У него больше не было сил ожидать чуда и оплакивать сына.

Острая боль, сжавшая его сердце в момент выстрела, не отпускала ни на мгновение.

Только теперь, в эти страшные минуты, он понял насколько глубоко и преданно любил его сын. Любил до самозабвения, до смерти. И какую непомерную нежность он, человек с гордым сердцем, носил в глубине души к своему ребёнку.

С самого рождения, Арсений был самым дорогим для него на свете существом. Смерть жены окрасила эту любовь в мрачный цвет, но от этого сын стал ему ещё дороже.

Почему он отвергал эту любовь? Почему оттолкнул от себя единственного ребёнка и не стал ему другом?

Как все дети, внутренне, Арсений почувствовал это отчуждение и, его детская душа была оскорблена. Каким странным образом, вызывая в отце постоянное раздражение и недовольство собой, он старался заставить его признаться, самому себе, в этой любви.

Андрей закрыл глаза.

Нет, всё это произошло не сразу. В детстве сын был другим. Хрупким, нежным, слабым и болезненным ребёнком. Но вот он стал подростком и, в один прекрасный день, или ночь. Когда же произошла эта перемена, он не помнил, но его сын стал другим.

До чего же довело их непонимание друг друга! До соперничества в любви, как думал

Андрей, к одной женщине. Сёстры сыграли с ним злую шутку. Арсений пытался объяснить ему эту ошибку. Но каким страшным образом.

«Господи! Сынок, почему я позволил тебе упасть на дно? Твоя любовь ко мне, к Елене, привела тебя к гибели. Я не желал замечать твоей боли. Думал: ты – сумасбродствуешь! Думал, всё пройдёт и, ты успокоишься. Ты падал всё глубже, а я не остановил тебя. Алкоголь, наркотики, сумасшедший дом, а теперь… Что же ты сделал с собой? Сыночек мой, мой маленький Сенечка, почему ты так наказал меня?»

Андрей вздрогнул и открыл глаза.

Он понял, что мысленно разговаривает с сыном. С сыном, которого, быть может, уже нет на свете.

Выпив подряд несколько рюмок коньяка, он надеялся опьянением заглушить свою боль. Но коньяк не помогал.

Он не знал, как ему жить дальше, если сын умрёт. Что делать со своей разбитой вдребезги жизнью.

Внутри рвался крик отчаянья и Рунич, со всей силой, на которую был способен, сдерживал его.

***

В доме было тихо. Прислуга, выполняя свою каждодневную работу, безмолвно, бродила из комнаты в комнату

Елена лежала на кровати.

Шторы были плотно закрыты. Бледное лицо девушки почти сливалось с белизной наволочки и простыней. Глаза её были закрыты, и только слабое дыхание говорило о том, что она жива.

Дарья, сгорбившись, сидела возле постели, не выпуская из ладони её руку. Стараясь не потревожить покой сестры, Анна поинтересовалась у неё:

– Как она?

Шёпотом, Дарья ответила:

– Доктор дал ей опиат. Спит.

– Опасаюсь, не стало бы ей от этого хуже.

– Что может быть хуже, этого горя и боли потери.

– Почему, Даша, ты так говоришь? Юноша жив.

– Его увезли в больницу и, оттуда нет никаких вестей. Кто знает, выживет ли он или безвременно уйдёт в лучший мир. – Дарья перекрестилась.

– Не надо так! – запротестовала Анна. – Лена любит его.

Даша осторожно положила руку Елены на кровать.

– Теперь я понимаю, а раньше не знала.

– Чего?

– Что любовь мужчины и женщины может быть всепоглощающей. Она неутолима, как жажда. Она равна любви матери и святой любви к Богу.

– Теперь ты поняла? – Анна вздрогнула и, внутри её сердца полыхнул огонь давней обиды. – Только теперь? Мы не имеем права рассуждать, Даша. Это ради тебя и меня, Лена пошла на жертву. Одного не понимаю, за что кара Господня, страшная и несправедливая, постигал этого несчастного юношу и нашу сестру? Мы должны были отвечать за грехи, а не они. Эта мысль неотступно мучат меня, терзает и грызёт, как зверь изнутри, день и ночь.

– Аня, не надо искать мне оправдание. – Елена открыла глаза. – Я не обвиняю вас ни в чём. Это только моя вина.

– Господь нам всем судья, Леночка.

С этими словами Дарья вышла из комнаты, закрыв за собою дверь.

– Что с ним? – в голосе Елены слышалась мольба.

– Остаётся уповать на Бога. Идёт операция. Ты поспи, сестра.

Анна, было, направилась следом за Дашей, но отчаянный крик остановил её:

– Нет! Не уходи! Мне страшно оставаться одной.

Анна вернулась назад. Нежно погладила Елену по рукам.

– Я буду молиться, чтобы Господь не оставил его.

– Конечно, дорогая.

– Милый, милый Арсений, это я убила тебя, – лихорадочно заговорила Елена. – Я принесла тебе погибель. Хотела счастья для нас, а принесла – несчастье. Я уйду с твоего пути, уйду в тот мир, откуда пришла. Мы не встретимся более. Будто ничего не было. Не было нашей любви, не было твоего отчаянья. Ничего не было. Ты только останься жить!

– Леночка. – Анна обхватила руками отчаявшуюся сестру. – Если ты хочешь, то можешь покинуть этот дом и жить со мной или поселиться в нашем имении. Успокойся, родная моя.

Он выживет.

– Боже, помоги! Не забирай его, всемилостивейший Боже. Не забирай.

Вернувшись, Дарья обняла обеих сестёр.

– Я уеду.

– Ты не хочешь увидеть его?

– Он осознанно решил уйти навсегда. От всего! И от меня тоже. Его любовь сгорела в адском огне отчаянья и потерь. Можно ли переступить через ужас, что пришлось ему вынести из-за меня? Я не имею права и дальше мучить его. Уверена, ему будет легче, если мы больше не встретимся. Хочу, чтобы он обрёл счастье с той девушкой. Если, вдруг, он придёт, – Елена вложила в руку Дарьи сложенный вчетверо листок бумаги. – Отдай ему это.

– Хорошо, – со всем, соглашалась Даша, лишь бы как-нибудь успокоить сестру.

До последней минуты у неё была надежда на то, что к Елене вернётся счастье, но после её слов, надежда угасла. Она не могла и не смела, даже пытаться, переубедить сестру.

Елена уткнулась лбом в её плечо и затихла.

***

Ксения в нерешительности остановилась на пороге палаты.

Медленно отворила дверь и, увидела доктора Краева, сидящего на стуле возле неподвижно лежащего на кровати Арсения Рунича.

Собравшись с духом, шагнула в комнату и, всё же нерешительно остановилась на пороге.

Робко спросила:

– Доктор, мне можно побыть с ним?

Краев поманил её рукой, приглашая подойти.

– Он ещё под действием наркоза, без сознания, но вы можете остаться Ксения Сергеевна. Только, пожалуйста, без слёз.

– Нет, – тот час заверила его девушка. – Нет.

Она подошла к изголовью кровати. Не отрывая глаз от бледного лица Арсения, прикоснулась рукой к его холодной щеке.

– Теперь мы опять вместе.

Александр, давая Ксении, возможность побыть наедине с дорогим человеком, отошёл вглубь палаты, к окну.

– Родной, прошу тебя, – Ксения приблизила свои губы к его губам. – Вернись.

Робкий поцелуй, и она почувствовала, как дрогнули его губы. И едва уловимый вздох, был ей ответом. Она посмотрела на Арсения, и лицо её озарила улыбка.

– Очнулся.

Сквозь пелену застилающую взор, Арсений увидел милое, заплаканное личико, склонившейся над ним, Ксении.

– Сестрёнка, – вместе со вздохом, чуть слышно, произнёс он и, глаза его широко распахнулись в мир.

– Александр Лаврентьевич, – обернувшись в сторону врача, позвала Ксения. – Скорей идите. Он пришёл в себя.

Доктор поспешил к больному. Грудь юноши судорожно поднималась и опускалась.

– Слава Богу, ожил.– Краев схватил девушку за руку. Как себя чувствуешь, друг мой?

Вместо ответа юноша опять закрыл глаза.

– Трудно говорить? – торопливо спрашивал Краев. – Голова тяжёлая, как гиря и подташнивает. Да? Это от наркоза. Скоро пройдёт. Расслабься.

– Где я?

– В больнице. Это не важно! Ты жив. Вот это – главное.

Арсений чувствовал боль в груди и тошноту. По телу разлилась предательская слабость, волны жара и холода сотрясали его. Даже говорить было неимоверно трудно.

***

Александр Лаврентьевич торопился в дом Руничей с хорошими вестями.

– Андрей Михайлович! – закричал он, рывком распахивая дверь в кабинет хозяина.

Андрей, без сил, полулежал в кресле. На столе стояла рюмка коньяка. Ящик стола был открыт и врач заметил лежащий в нём пистолет. Потухшим взором Рунич неотрывно смотрел на оружие.

– Я это предвидел! – Краев выхватил пистолет из ящика и сунул его в карман своего пиджака. – Зная, в каком вы состоянии я спешил.

Он сел напротив и перевёл дух.

– Зачем? Что бы сказать, что его больше нет?.. – разжал губы Андрей. – Вся моя радость ушла вместе с моим мальчиком. Я хочу к нему. Напрасно вы убрали пистолет. Существует сотни способов уйти из жизни. У меня к вам просьба, доктор, – он погладил, стоящую в рамке на столе, фотографию сына. – Похороните нас вместе.

– Вы что надумали? – Александр заглянул в пустые глаза Рунича. – Хотите убить сына на самом деле? Я спешил к вам, сказать, что операция прошла успешно. Арсений жив.

– Жив, – не веря своим ушам, Андрей поднялся с кресла. – Вы сказали… жив?

– Да.

– Когда? – Рунич схватил его за руку. – Когда я смогу его увидеть?

– Успокойтесь.

– Да, да, сейчас… я… сейчас… как он себя чувствует, доктор?

– Странно спокоен. Молчит и смотрит на двери. Его жизнь вне опасности, но из-за потери крови он слаб. Небольшой жар. Думаю, через неделю он сможет подняться с постели.

– Вы пришли ко мне, – заволновался Андрей Михайлович. – А с кем вы оставили моего сына?

– С ним Ксения Сергеевна.

– Я хочу его видеть.

– Андрей Михайлович, не спешите. После всего случившегося, я не знаю, как он отреагирует, столкнувшись с вами, лицом к лицу. Давайте дадим ему время. Но я уверен, Арсений тоже хочет вас видеть.

– Вы думаете?

– Абсолютно! – улыбнулся врач. – Мне пора возвращаться к моим пациентам. Как только я перестану опасаться за здоровье вашего сына, вы увидите его. А пока, ему нужен врач и покой.

***

Город ещё спал, когда они, в четыре часа утра, двинулись в путь.

«Это бегство? – думала Елена, глядя на пустынные ранним утром улицы. – Да, бегство».

Ей хотелось поскорее уехать от временного прибежища в «Дюссо», увидеть родной дом в имении, остаться одной в своей комнате, и вволю поплакать над своей судьбой, надеждами, сомнениями, страхами и над тем призраком, который называется – счастье.

«Всё имеет свой конец, – думала она, не отводя глаз от окна, за которым мелькали улицы Петербурга. – Конец моей любви к Арсению. Конец его мучениям».

Елена запрещала себе думать о человеке, который сейчас спал, после операции, на другом конце города и от которого её всё дальше увозил экипаж.

Постепенно город исчезал за полями, лесом. За поворотами бескрайней дороги. Он исчезал из её жизни, как ей думалось – навсегда.

========== Часть седьмая. Потерянное счастье. Глава 1 ==========

Арсений открыл глаза и вздрогнул.

С момента, как он очнулся от беспамятства, прошло белее трёх суток. Сегодня доктор Краев осмотрев и перевязав его рану, объявил, что опасный период миновал и через несколько дней он сможет вставать.

Всё это время Ксения не отходила от него. Помогала врачу и, молча, подавала ему лекарство. Она не поднимала на него глаз, и он боялся встретиться с нею взглядом.

День и ночь, после ранения, в которые Арсений пробыл в бреду, Ксения не отходила от него. С отчаяньем она смотрела в его исхудавшее землисто-бледное лицо, на ввалившиеся щёки, заострившийся нос и закрытые глаза.

Сдерживая слёзы, меняла на горячем лбу смоченные в холодной воде с уксусом, куски ткани. Она слышала, как Арсений, неразборчиво и быстро, говорит кому-то что-то, переходя с русского языка на французский. На какую-то минуту он пришёл в себя и, Ксении показалось, что он узнал её. Прошептав: «Это ты?» снова впал в бред.

Сегодня, оставшись одни, они продолжали молчать.

Арсений попытался заснуть, но это ему никак не удавалось. Наконец, он погрузился в какую-то дремоту. Сквозь сон ему почудилось, что хлопнула дверь.

– Ксения! – он хотелось крикнуть громко, но голос дрогнул и зазвучал глухо.

– Я здесь, – раздался рядом тихий голос.

Он повернул голову и увидел кроткие, синие глаза, сидящей у его изголовья девушки. Она смотрела спокойно и в её взгляде сквозила доброта и нежность.

Приподняв его за плечи, дала ему немного воды. Когда он напился, она осторожно уложила его на подушки.

Он был совершенно беспомощен и, Ксения, со своей заботой, оказалась отличной помощницей для сиделки-немки.

– Знаешь, – Арсений взял её ладонь и крепко сжал в своей руке. – Я твой должник, сестрёнка.

Какое-то время он смотрел куда-то вдаль, сквозь стены.

– Когда я был там…

Склонив голову к её руке, опять умолк. Было видно, с каким трудом даётся ему этот разговор. Переведя дыхание и, собравшись с силами, продолжил.

– Я блуждал в потёмках и слышал разные голоса. Мне было страшно и очень больно. Вдруг я услышал женский голос. Женщина плакала, звала меня, а я не мог вспомнить, где я слышал этот голос. И вдруг… свет. Я пошёл к нему и увидел тебя. Это ты помогла мне вернуться обратно.

Арсений не мог больше говорить и умолк. И она молчала, только губы её дрожали.

***

Елена проснулась в слезах, от собственного крика.

Опять этот ужасный сон! Он преследует её еженощно. Её любимый в луже крови на полу…

Она села и с облегчением вздохнув, перекрестилась. Это всего лишь сон. У него всё будет хорошо. Ну и что, что он не с ней. Главное, теперь Арсений спокоен и счастлив.

За завтраком, краем глаза Дарья покосилась на неё. Елена не поднимала глаз от своей тарелки.

– Глаза красные. Припухли, – не выдержала Дарья. – Плакала?

– Мне сон дурной приснился, – поспешно ответила Елена.

Она скрывала свои слёзы от сестры и если плакала, то украдкой, чтобы она не замечала.

– Приложи на глаза примочку из тёплого чая, – посоветовала Даша.

Когда за Еленой закрылась дверь, пробормотала:

– Плохой сон так просто не сниться.

***

Сегодня Александр сообщил ему, что Елена уехала.

Это известие нисколько не удивило Арсения. Трезвое осознание своих поступков вызвало в его душе презрение и злость на себя.

Как можно обвинять Елену, если он сам позволил ей совершить этот шаг?

Потому что, своими руками убил их любовь! Вначале изменив ей, а потом и вовсе, предал попыткой ухода в иной мир.

Арсений понимал, что сам обрёк себя на одиночество, а любимую поверг в разочарование.

Да, он был влюбчив и романтичен. И легко попадал под шарм и очарование женщин. Даже первое его увлечение – Адель, когда-то показалась ему неотразимой, хотя и не обладала яркой внешностью или живостью ума.

Тайная страсть к нежной кареглазой гостье, захватила его с первого взгляда. Его любовь к Елене была бескорыстная, искренняя, верная и, сводила его с ума. Как это было не похоже на романтические или плотские чувства, которые он испытывал к женщинам раньше.

Взрослое чувство и настоящее счастье, которое он искал.

Рядом с Ксенией он такого не чувствовал. Да, она согревала его внутренним теплом, оберегала и жалела, но совсем не этого ждало всё его существо.

Страстная и порывистая в постели, пьянящая сладостью поцелуев, жаром объятий, весёлая и серьёзная, как мать – строгая и ласковая, участливая как верный друг, всё это была она, женщина, о которой он грезил, которую заочно прощал и любил.

Он пытался, но так и не мог представить себе хрупкую, милую Ксению в образе своей спутницы жизни.

Вечером, скрестив руки на груди, он стоял возле окна и всматривался вдаль.

– Там за этим парком и каскадами улиц Петербурга – море, – наконец произнёс он. – Море. Оно кажется таким тихим и спокойным, свободным и вольным. Посмотри, какой сегодня светлый вечер. Как будто вовсе не июль, а наши белые ночи. И свет с неба – жемчужный. В этом свете дома Петербурга становятся лёгкими и как будто парят над каналами. Город спит и видит сам себя во сне. Такого нет нигде, даже в Париже.

Он умолк.

– О чём ты думаешь? – прервав молчание, спросила Ксения.

Не поворачивая головы, Арсений усмехнулся.

– Думаю о том, что мне не хватило сил бороться за любовь, потому что я слабый человек.

– Неправда! – пылко возразила девушка. – Это она, наигравшись, бросила тебя.

– Я бы сказал иначе. Не бросила, а пожелала уйти.

– Узнав о том, что ты… – Ксения всхлипнула. – Я не хотела жить без тебя.

Вперив остановившийся взгляд в окно, Арсений, вдруг, резко повернулся и направился к дверям. Ксения проводила его взглядом.

« Что-то он очень бледен. Ходил сегодня много. Слабый он ещё. Уж хорошо ли ему?» – промелькнули у неё тревожные мысли.

Она последовала вслед за ним. В больничном коридоре догнала.

– Арсений.

Он не ответил и не остановился.

– Постой! – девушка загородила ему дорогу. – Ты куда?

Он отвернулся и медленно произнёс:

– Мне нужно к доктору.

– Это неправда! – голос Ксении задрожал. – Зачем тебе к доктору? Ты почти здоров.

– Нет!

– Ты не должен так…

– Вот именно – не должен! – оборвал он её. – Никто никому больше не должен. Мы, теперь, в расчёте, Ксения. Когда-то я уберёг тебя, ты – спасла меня.

– Послушай.

– Подвернулся случай отблагодарить, и прекрасно! – голос его звучал как натянутая струна.

– Арсений, не говори так! – пытаясь остановить, она схватила его за руку, – Как же ты без меня?

– Вот только этого не надо, Ксения Сергеевна. Не надо меня жалеть!

– Арсений, ну что ты говоришь? – голос девушки сорвался.

– Больше ничего не надо. А твоя привязанность ко мне, – он закусил губы и отвернулся. – Это пройдет.

– Господи, какой же ты…

– Договаривай. Что же ты не говоришь – глупый? Пойми же, наконец, я не могу, не должен губить твою жизнь. Воровать то, что не мне предназначено. У тебя ещё будет хорошее, светлое счастье. Будет! А ко мне, а со мной… это только от твоей доброты, сестрёнка ты моя, милая. – Арсений взял в ладони её лицо. – Ты прости меня, Ксюша. Действительно, я был слепым глупцом.

Он отстранился и пошел дальше по коридору. Из глаз Ксении брызнули слёзы.

– Вот именно! – закричала она ему вслед. – Ты – эгоистичный, думающий только о себе, глупец! Тебе бы только тешиться своим благородством, терзание своё лелеять! – от волнения голос её дрожал. – А я? Вот ты сейчас говорил – хватит! А обо мне ты подумал, Сенечка?

У Арсения дрогнуло сердце. Он не сразу узнал её голос. Что-то небывалое прозвучало в её голосе и, в том, как она произнесла его имя. Он остановился и повернулся к ней.

– Ксения…

Девушка приблизилась к нему и ласково, чуть понизив голос, произнесла:

– Ну что, Ксения? Бестолковый какой… Неужели, так трудно догадаться? Я не жалею. Я… ведь я люблю тебя, – она не отводила робких, сияющих глаз от его лица. – Люблю и всё… И никто другой мне не нужен.

В эти минуты своего признания в любви, она поняла, что любит Арсения с такой силой, о которой и не подозревала.

Он проглотил вставший в горле жёсткий ком. Неожиданно спросил:

– Поедешь со мной?

– Куда?

– В Париж.

– Поеду, – отозвалась она. – Я поеду с тобой, куда захочешь.

– И тебе не страшно связать со мною жизнь?

– Страшно? С тобой? – она взяла его за руку и просто сказала. – Нет! Я не расстанусь с тобой, если, только, ты сам не прогонишь меня.

Ксения обняла его и положила голову на грудь.

– Теперь, когда ты свободен, я хочу стать твоей… совсем твоей и жить с тобой.

– Что ты сказала? Повтори.

– Я хочу стать твоей женой. С нашей первой встречи, я всегда этого хотела.

– Ксюша, я не знаю, как буду дальше жить.

– Разве нет выбора?

Сейчас, было необходимо вырвать Елену из сердца, иначе он не сможет вступить в новую жизнь с Ксенией. Жизнь, где не будет места былой любви. Любви до исступления, до полного растворения друг в друге.

Его руки заключили в объятия тонкий стан девушки, прильнувшей к нему. Арсений осторожно коснулся губами её тёмных, лёгких волос.

Ксения так долго мечтала об этом мгновении нежности и ласки, что не могла поверить в его реальность. Вздохнув, с выражением кротости и тихого счастья в глазах, ещё крепче прижалась к его груди.

– Возьмёшь меня с собой, в свою жизнь?

Он не ответил. Не знал, что ответить. Только крепче обнял девушку и прижался губами к её голове.

Обнявшись, они вернулись в больничную палату, подошли к окну и долго стояли возле него.

В небе раскинулся розово-сиреневый с оранжевыми полосами веер заката.

***

Близилось окончание короткого лета.

Ночи конца июля, парные и тёплые, ещё обещали длительное тепло.

Осторожно подступал вечер. Когда в наступающих сумерках, в траве, начинали стрекотать цикады, а над озером поднимался туман, Елена выходила на веранду, садилась в плетёное кресло и всматривалась вдаль.

Звуки летней ночи завораживали её и уводили в волшебный мир тайн ночи, с её неясными шорохами. Как красиво небо с мерцающими звёздами. Тишина, окутанного прозрачной дымкой тумана, ночного сада.

И как всегда, в эти вечера, её одиночество скрашивала Дарья.

– Я мечтаю открыть в имении школу, – сказала она, когда Даша присоединилась к ней на веранде. – Сама буду учить детей и взрослых словесности и математике. Это стыдно, что наши крестьяне безграмотные.

– Да, – согласилась Дарья. – Василий Антонович обещал помочь. Расходы по организации и содержанию школы он возьмёт на себя.

– Ещё нужно заняться парком и садом. Устроить цветники, газоны. Скамьи для отдыха вдоль аллей.

– Несколько беседок.

– Да, непременно.

– Лена, на днях я собираюсь поехать в Петербург. Вернусь вместе с Аней и Митенькой.

Последние тёплые дни ребёнок должен провести на воздухе. Заодно закажем в столице всё необходимое для устройства нашего сада. Ты сможешь побыть эти дни одна?

– Поезжай, Даша. – Елена постаралась скрыть волнение от сестры. – Конечно, я справлюсь.

***

Войдя в палату, Александр Лаврентьевич остановился на пороге. Ксения Карницкая и Арсений Рунич сидели рядом на краю кровати, и о чём-то беседовали.

– Не помешаю? – спросил он.

Девушка покраснела и смутилась, а Арсения обернулся и сказал:

– Входи, Саша.

– Рад, что вы вместе. – Краев сел на стул напротив и попросил. – Дорогая Ксения Сергеевна, позвольте мне поговорить с Арсением наедине. Мне многое нужно ему сказать.

– Я буду в приёмном покое, – девушка поспешно направилась к дверям. – Если понадоблюсь – позовите.

Арсений проводил её взглядом. Александр уловил этот взгляд.

– Признаться впервые в жизни встречаю такую преданность.

– Я обязан Ксении жизнью. Она вытащила меня с того света. – Арсений устало провёл рукой по лицу. – Если бы не она…

– И, не смотря на это, ты думаешь о Елене?

Юноша смолчал.

– Она уверена, что виновата перед тобой и твоим отцом. Во всём, что произошло. Её единственное желание, видеть тебя счастливым.

– Какой мне в этом смысл без неё?

– Неужели, после всего что произошло, ты продолжаешь любить эту женщину?

– Я любил бы её и на том свете. Хотя, она имеет право так поступить, и я не смею ей противоречить.

Несколько минут прошли в молчании. Арсений прервал его первым:

– Как отец?

– Ждёт тебя.

– Ждёт? – юноша недоверчиво посмотрел на врача.

– Его отчаянью не было конца. Ещё несколько минут и, я не застал бы его в живых.

– Нет! – младший Рунич ринулся с кровати.

– Успокойся! – Схватив за локоть, Александр остановил его. – Господин Рунич жив, здоров и ждёт тебя.

– Мне стыдно. – Арсений уткнулся лбом в плечо друга. – Если бы ты только знал, как я стыжусь смотреть в глаза отцу, Адель, Ксении. Что со мной было?

– Ты был болен.

– Был?

– Теперь твоё тело, твой дух выздоравливают, и скоро ты совсем поправишься.

– Выходит, я ещё не совсем в себе?

– Ты никогда не был душевнобольным. Расшатанные нервы, не более.

– С момента выстрела я ничего не помню, – произнёс юноша. – Только сон. Я, Елена и широкая дорога. Мы идём к какому-то дому. Лена весела, она смеётся, а в моей душе – радость пополам с болью. Я ввёл её в этот дом. Там были её сестры. Она, пошла к ним. Дальше, всё исчезло. Я блуждал в темноте. Темнота. Затем, яркий свет… и я услышал голос Ксении. Вспомнил отца. И мне так захотелось увидеть его. Хоть один-единственный раз увидеть. Успокоить сестрёнку.

– И ты вернулся. – Александр крепко обнял его. – Друг мой, тебя любят столько людей. Ты им нужен.

– Я? – Арсений удивлённо вскинул брови. – Наверное, я и правда сумасшедший.

– Просто раньше ты не понимал таких вещей.

Юноша грустно улыбнулся.

– Знаешь, смотрю я на тебя и не узнаю. – Александр с тревогой поглядывал на друга. – Передо мною ты и в тоже время не ты.

– И у меня ощущение как будто я – это не я. Непонятное чувство.

– Ты заново родился. – Краев строго смотрел на пациента. – Арсений, другой человек и живёт по-другому. Твоё здоровье как не было сильным, таковым и осталось.

– Нервы и сердце ни к чёрту. Знаю.

– Хорошо, что нет нужды повторяться. Если хочешь жить долго, ты не должен больше рисковать. Твой организм больше не выдержит подобное испытание.

– Я понимаю, алкоголь не для меня.

– Как ты мог так глупо воспользоваться моим советом относительно опиума?

– С ним мне было легче.

– Глупость! Нельзя облегчать душевную боль другой болью! Ты хоть понимаешь, что едва не стал наркоманом?

Молодой человек кивнул головой.

– Нет, не понимаешь! – вспылил Краев. – У тебя было наркотическое и алкогольное отравление. Я едва вытащил тебя! Если бы Адель, в тот день, не привела меня к тебе, а купила опиум, то никто бы тебя не спас! Ты хоть что-нибудь помнишь из тех дней?

– Смутно помню свадьбу отца и ночь, которую себе никогда не прощу. Помню утро, Елену, Маргариту Львовну. Дальше, провал в памяти.

– Пришлось увезти тебя в больницу.

– Я очнулся от ужасной боли. Невыносимая душевная боль, которая заглушала боль физическую. И так изо дня в день.

Александр с сочувствием смотрел на друга.

– Арсений, больше такое не должно повториться.

– Саша, – попросил юноша. – Давай не будем больше говорить о прошлом. Лучше скажи, когда пустишь меня к отцу?

Краев расхохотался.

– Чуть жив, а всё тот же! Скоро.

Он помолчал и смущенно спросил:

– Как ты отнесёшься к тому, что я и Адель, – он не договорил и умолк.

– Ты и Адель? – в голосе молодого Рунича зазвучало удивление. – Какие я имею права на неё?

– Ты был её…

– Любовником.

– Пойми, я очень серьёзно отношусь к этой девушке.

– Адель хороший человек и достойна счастья.

Радость засияла в глазах Краева.

– Я сделал ей предложение, и она приняла его.

– Если свяжешь с ней свою жизнь, не пожалеешь.

– Скоро наша свадьба. Будешь моим шафером?

– Конечно. Поздравляю. Выходит, скоро ты, станешь женатым человеком. Останется, очередь за мной.

– Ксения?

– Возможно.

Улыбка Краева погасла.

– Не торопись. Любовь это не слова, а поступки, – неуверенно начал он. – Сохрани себя во имя любви. Послушай своё сердце.

– Сердце? – горько усмехнулся юноша. – Нет! Моё сердце нельзя слушать. Оно слишком доверчивое и слабое. Это оно сказало мне однажды, оставить прежнюю жизнь, любовные интрижки и всё случайное. Всё, что меркло рядом с Еленой. Послушав его, я захотел покончить навсегда с ложным блеском, с угаром столицы, уйти от безалаберной и рассеянной жизни. Я мечтал, рядом с ней, родиться заново. Отдаваясь любви целиком, я ничего не оставил себе. Моя любовь оказалась яркой и скоротечной. Её огонь спалил мою душу. Вместо сердца – кровоточащая рана. Я потерял себя, живя с постоянной болью и медленно умирая. Наверное, я должен был пройти этот путь.

– Тебя так огорчил её отъезд.

– Отъезд? – хмыкнул молодой Рунич. – Если это можно назвать отъездом. Что же, Елена так решила, пусть будет так. Это её возможность разобраться в своих чувствах и в себе. Я тоже буду учиться жить заново. Ксения с её душевной преданностью, тихое, неяркое, но само – счастье.

Александр нахмурился. Его друг был готов совершить, быть может, самый непоправимый в жизни поступок.

«Я должен остановить его любым путём. Даже ложью». – Подумал он, а вслух, произнёс:

– Скажу тебе прямо, как врач. Какое-то время тебе придётся воздержаться от интимной близости с женщиной. Это может вызвать сердечный приступ. Понятно?

Арсений вздрогнул и опустил голову.

– Да.

– Поэтому, чтобы не разочаровать молодую жену, со свадьбой тебе придётся повременить.

– Я поступлю так, как ты скажешь.

– Вот и прекрасно. – Краев похлопал его по руке. – Это всё, о чём я хотел предупредить тебя. Набирайся сил.

– Спасибо. – Арсений удобнее устроился на кровати и добавил. – А к отцу я пойду завтра.

– Упрямец! – рассмеялся Александр.

***

С того момента как Краев сообщил ему о том, что сын жив, Андрей не переставал ждать.

Иногда с визитами приезжала Ксения Карницкая.

Вот и в это раз, заботливо наливая ей кофе, Рунич, как бы вскользь, поинтересовался:

– Как Арсений?

– К нему возвращаются силы, – отпивая из чашки, ответила Ксения. – Он уже ходит по палате. Однако, доктор не разрешает ему покидать больницу.

– Вспоминает обо мне?

– Он не говорит о вас.

– Я полагаю, Арсений не хочет меня видеть. – Андрей Михайлович не смог скрыть тяжёлый вздох.

– Он придёт сюда.

– Когда? – встрепенулся Рунич.

– Не знаю.

– Спасибо, Ксения, – он с чувством поцеловал руку девушки. – Если бы ты знала, как я хочу увидеть сына. Я должен просить у него прощение.

– Боже мой, – покачала головой Ксения. – Как же вы похожи.

***

Сюда он приезжал ежегодно в один и тот же день.

В этот день их венчали.

Ноги сами вели его по знакомой дорожке Смоленского кладбища.

Остановившись возле креста со склонённым ангелом, Андрей снял шляпу и прошептал:

– Здравствуй, Оленька.

Он стоял неподвижно, затем достал из кармана фотокарточку.

Снимок пожелтел от времени, но его память не стёрла событий двадцатипятилетней давности.

Флёрдоранж на её светло-пепельных, вьющихся волосах, свет голубых глаз. В них светился восторг и счастье. Тонкий стан и пленительная ямочка на щеке. Нежный смех, манящий в полумраке спальни, пылкий поцелуй.

Всё меркнет в этом мире и, только память, своей безжалостной услужливостью, мгновенно переносит нас в прошлое.

Андрей горько усмехнулся.

Оленька… Его первая любовь из далёкой юности.

Странно. За свою жизнь он переспал не с одной женщиной. Видел всяких. Но не мог забыть глаза и губы жены.

И вот казалось, когда его жизнь, как уголёк, дотлевала, он встретил такую же сильную как боль, любовь.

Он повстречал Дашу.

Женщину, которая так и осталась ему чужой и, из-за которой, он, едва не потерял того, кто связывал его живого, с мёртвой. Сына.

Рунич коснулся рукой золочёных букв на белом мраморе. Склонился, погладил пальцами нежные лепестки расцветшей розы.

– Спи, милая, – тихо произнёс он. – Мы придём к тебе вдвоём. Клянусь, Оленька. Я приду… вместе с сыном.

Держа в руке шляпу, не оборачиваясь, он пошёл прочь, подальше от кладбищенской тишины, на свет жизни.

========== Глава 2 ==========

Несколько дней у Андрея Михайловича от бесконечного ожидания и нетерпения замирало сердце. Он прислушивался к малейшему движению в прихожей и ожидал звонка, но Арсений не приходил. Он уже отчаялся увидеть сына.