Текст книги "Утро нового века (СИ)"
Автор книги: Дэзирэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)
– Она лучшая из нас.
– Да, она лучшая.
– Моя маленькая Анюта, приезжай ко мне чаще. Обещаешь?
– Обещаю.
Дарья поцеловала сестру.
– Я буду ждать.
Ксения видела, как сестра Дарья провожала к воротам монастыря какую-то женщину.
– Кто это? – робко спросила она.
– Моя сестра Анна. – Дарья ласково смотрела на любимицу.
– Вы близнецы?
– Да, близнецы. Мы – трое.
========== Глава 2 ==========
Арсений Рунич вышел из дверей Финляндского вокзала и нетерпеливо посмотрел по сторонам.
Экипажа отца нигде не было видно.
«Я же писал ему, что приеду, – думал юноша, оглядываясь. – Придётся добираться до дома самому. Как не хочется! После четырёх дней езды ноги как ватные. Подожду ещё немного. Вдруг Алексей опоздал к прибытию поезда».
Он присел у входа на скамью и осмотрелся по сторонам.
Обычная толпа пассажиров. Кто уезжает. Кто приезжает. Всё как всегда в таких людных местах как вокзал.
Лениво и равнодушно перебегая по лицам пассажиров, глаза его остановились на молодой монахине, которая, продавала у входа полотняные простыни и наволочки.
Несмотря на чёрное облачение, скрывающее её фигуру и почти всё лицо, в ней была видна гибкость и грация.
Когда она подняла глаза и посмотрела в его сторону, Арсений, от неожиданности, замер.
Такой глубокий, проникающий в душу взгляд он встречал только у одного человека. Своего отца.
Бездонные, как глубины океана, выразительные, чёрные глаза.
Он поднялся со скамьи и стал прогуливаться мимо монахини, то и дело, поглядывая в её сторону.
Всякий раз, пытался, словно невзначай обратить на себя внимание, то делал вид, будто не замечает монашенку. Проходя мимо, смотрел как бы сквозь неё рассеянным взглядом.
Приветливое лицо юноши, прохаживающего по перрону, показалось Дарье знакомым. А его отточенные манеры отличали его среди бурлящей, пёстрой толпы пассажиров.
Вот он помог какой-то даме спуститься со ступенек на землю. Наверное, он – иностранец, оттого его манера держаться отличается от других.
– Если позволите. – Из её рук взяли вышитую наволочку.
От звука голоса, Дарья подняла глаза и вздрогнула.
Открытые и яркие глаза, чуть насмешливо, смотрели на неё.
Дмитрий!
То же, правильной формы, овальное лицо. Тонкий, с небольшой горбинкой, нос, высокие брови и выразительные глаза цвета сапфира, чистые и ясные под длинными, как у девушки, тёмными ресницами. Красивое очертание чуть пухлых губ и светло каштановые, с золотым отливом, на мягких колечках кудрей, волосы.
Стройная, невысокого роста, фигура. И та же улыбка!
Сердце молодой монахини упало в пропасть.
– Вы… – едва промолвила она и отпустив край наволочки, уронила корзинку с товаром.
– Ох, сестра, простите! – юноша бросился подбирать выпавшее бельё. – Я так не ловок.
Дарья помогала ему, как могла, пытаясь скрыть растерянность за блуждающей улыбкой.
– Вот. – Юноша подал ей корзинку.
– Спасибо.
Она взяла ручку корзинки и почувствовала лёгкое прикосновение его пальцев к своей руке.
– Разрешите вам представиться. – Сняв шляпу, он, учтиво, поклонился ей. – Арсений Андреевич Рунич. Вернулся домой из Франции. Простите еще раз, сестра, и разрешите попросить вас о помощи. – Его весёлое лицо приняло серьезное выражение. – Мне нужно доехать от вокзала домой, на Аптекарский остров. Надеюсь, в вашем возке найдётся немного места для меня. Мой экипаж не прибыл, а у меня столько вещей. Я давно не был в Петербурге и не доверяю местным извозчикам. Признаться, не знаю, что мне делать.
«Нет, нет! – лихорадочно думала Дарья. – Дмитрий погиб шесть лет назад. Его больше нет! Сколько бы ему теперь было? Двадцать восемь. А этому юноше не более восемнадцати лет. Но они так похожи! Прости меня, Боже! Как он сказал? Арсений Рунич. Это имя мне ничего не говорит».
– Ну что же, юноша, – обретя дар речи, ответила она. – Если вы нуждаетесь в помощи, я вам её окажу. Можете погружать свои вещи в нашу повозку. Пойдёмте, я покажу вам, где она стоит.
В душе Арсений торжествовал. Возвращение домой и, поездка в возке с двумя монахинями обещала быть весьма интересной. Возможно, это был добрый знак перед его появлением в родительском доме.
***
Повозка не торопясь катилась по мостовой.
Дарья сидела напротив юноши. Сестра Екатерина усевшись рядом с возницей, управляющим лошадью, прислушивалась к их беседе.
Первоначальная скованность сменилась спокойствием безоблачного разговора.
– Вы были знакомы в Париже с поэтами, к примеру с Полем Верленом? – поинтересовалась монахиня.
– Нет, – вздохнул юноша в душе удивленный тем, что эта монахиня знает такого скандально известного поэта как Поль Верлен. – К не счастью, нет. Он скончался прежде, чем я поступил в университет.
– Сколько лет вы учились?
– Четыре года. Приезжал на каникулы домой. Но чаще отец навещал меня в Париже. В феврале мне исполнилось девятнадцать лет.
– О-о, – протянула она. – Выходит, вы в довольно раннем возрасте поступили в Сорбонну.
– В пятнадцать. Я сдал в гимназии экзамены экстерном и поступил в университет.
– И какой факультет вы закончили? – не унималась любопытная монахиня.
– Филологический. – Охотно отвечал молодой человек. – Могу работать переводчиком в любом издательстве.
– Предполагаю, вы и стихи пишите?
– Угадали! – рассмеялся Арсений. – Однако предпочитаю держать их в столе. В основном занимаюсь переводами других поэтов. К примеру, вот это.
Юноша закрыл глаза и смолк на мгновение, словно вспоминая строчки, которые знал наизусть. Поль Верлен был поэтом, которого он высоко ценил.
«Дитя, ты не знаешь,
Чувствен, я стал от любви.
Нежность взяла меня в плен,
Словно сеть золотая.
Но, где?
В пространстве, во времени?
В туманных завесах?..
Не смейся!»
– Не очень хорошие стихи! – перебила его Дарья.
Арсений смутился, кашлянул и замолчал.
Молодому человеку очень хотелось завоевать расположение привлекательной монахини, но внимательный и строгий взгляд карих глаз, всякий раз, осаживал его назад.
Всю оставшуюся дорогу они промолчали.
Въехав через Московскую заставу, они издали увидели четырёхярусную монастырскую колокольню с золочеными куполами.
Подъехав к монастырю, остановились возле каменной ограды, за которой тянулись двухэтажные строения монастыря.
Монахини любезно одолжили юноше свой возок, чтобы он мог добраться домой и, простившись, скрылись в воротах монастыря.
Возок с пассажиром покатился дальше к Каменноостровскому проспекту.
***
Ещё издали Арсений увидел за кованной, чугунной оградой, в молодой зелени сада, окрашенный в оливковый цвет дом.
Вернее это был даже не дом, это была усадьба.
Прямоугольный корпус ресторана «Дюссо» был построен в стиле французского ренессанса: высокие арочные проёмы окон и входных дверей располагались в неглубоких нишах.
Над центральным входом в ресторан – две мраморные кариатиды.
Как и прежде «Дюссо» встречал своих посетителей и поклонников ароматом изысканных блюд французской кухни, которые ещё с порога возбуждали аппетит.
Многие, переступая его порог, ощущали внутреннюю дрожь.
Отнюдь, дрожь была не от холода, а от возбуждения, ибо «Дюссо» был не только рестораном.
От вестибюля, направо – зал самого ресторана с отдельными удобными кабинетами и буфетной, со стойкой бара.
Отсюда же вела дверь в большой зимний сад-оранжерею, размером в семьдесят квадратных сажень. Сад был обставлен кадками с тропическими растениями и клетками с поющими канарейками.
Арки, ведущие в залы и пол, из природного, отполированного мрамора, тёмно-красного цвета.
Сцена на два зала. На ней играл небольшой румынский оркестр, выступали арфистки, шансонетки и пели романсы певцы.
Иногда, по желанию посетителей, хозяин «Дюссо» приглашал цыганский хор. И цыгане создавали атмосферу бесшабашного веселья: пели, плясали, играли на гитарах.
Мягкие сиденья стульев, круглые столы, сервированные фарфоровой посудой, хрустальными графинами и бокалами, вазы с живыми цветами летом и зимой. Метрдотели в белоснежных, накрахмаленных рубашках и в чёрных брюках и жилетах.
И главная изюминка ресторана. По французскому обычаю, к шампанскому подавали, за счёт заведения, тёплый жареный миндаль.
Налево от центрального входа – большой зал, с рулеткой и столами для карточной игры.
В отличие от ресторана, стены зала были оливкового цвета, с висящими по ним гобеленами.
Зелёное сукно столов и стульев, стола рулетки, красиво сочетались с этими стенами и золочёной лепниной на потолке.
Три колонны посредине, визуально разделяли его на две половины.
К зданию ресторана примыкал двухэтажный дом, соединённый на втором этаже с рестораном, небольшой просторной галереей.
В залы ресторана, со второго этажа, из галереи, спускалась неширокая мраморная лестница.
В жилом доме, на первом этаже обитала прислуга, располагались просторная прихожая и столовая, на втором – комнаты хозяев.
Дом имел свой, отдельный от ресторана, подъезд и вход. Туда вело невысокое, в несколько ступеней, крыльцо.
Вглубь двора уходили два одноэтажных флигеля с хозяйственными службами: кухней, кладовой, складом, прачечной, зимним ледником и конюшней.
По мнению столичных обывателей «Дюссо» было великолепным заведением, где зеркала отражали свет, музыку, красивых женщин, шампанское, хороший вкус хозяев и, острое ощущение порока и роскоши.
Многие жаждали и стремились к этому разрушительному яду.
Чем ближе повозка приближались к дому, тем тревожнее ныло сердце молодого человека.
Отчего-то в памяти всплыли слова отца, которые он любил часто повторять:
«Посетители нашего „Дюссо“ должны наслаждаться едой и игрой, как любовью. Без запретов, страха и всевозможных ограничений. Нужно жить сегодняшним днём, ибо неизвестно, что ждёт нас завтра».
Когда завернули за угол, Арсений тронул возницу за плечо.
– Приехали.
Повозка остановилась.
Он ступил на тротуар и, подняв голову кверху, посмотрел на окна своей комнаты.
«Вот я и дома», – взволнованно подумал он.
***
Возвращение сына хозяина растревожило всех обитателей дома, которые отдыхали в отведённых для прислуги комнатах.
Леонид, небольшого роста, полноватый, крепкий мужчина, с чёрными усами на круглом лице и седыми висками, сердечно приветствовал молодого хозяина, пожимая его руку.
Полина, раскрасневшись от поцелуя полученного в щеку от Арсения, предложила ему чего-нибудь поесть.
Юный сын Андрея Михайловича смеялся и шутил, отвечая на их рукопожатия и поцелуи.
Хозяина дома не оказалось. Вместе с метрдотелем Алексеем, он был в центральном столичном банке.
Умывшись с дороги и выпив кофе с замечательным печеньем Полины, Арсений попросил не говорить отцу о его приезде.
– Сейчас я хочу выспаться с дороги, а вечером сам объявлюсь отцу. Уговор?
– Как скажете, Арсений Андреевич. – В согласии кивнул Леонид.
Прихватив вещи, вместе со слугой, он поднялся на второй этаж дома, и направился к галерее соединяющей служебные помещения и ресторан со второй половиной дома.
Оставшись один, разделся и прошелся по своей комнате.
За эти годы в ней ничего не изменилось.
Всё так же тихо тикали на стене часы. Письменный стол и стул, зеркало от потолка до пола в простенке между книжным и одёжным шкафами.
Пара кресел, прикроватная тумбочка, на ней – настольная электрическая лампа под зелёным абажуром.
Те же зелёного шёлка портьеры и такого же цвета обои.
Кровать с резными спинками тёмного ореха и темно-зелёным покрывалом.
Гора кружевных подушек и мягкий, пушистый, светлого тона ковер под ногами.
Арсений счастливо рассмеялся и с разбегу повалился на кровать.
В блаженной истоме закрыл глаза.
«Как же хорошо! – засыпая, думал он. – Я дома. В раю… а по дороге встретился с ангелом. Сейчас она в монастыре. Не нужно думать о ней. Но, отчего я в мыслях, всё время возвращаюсь к ней. Хочу увидеть… Глупости! Вообще то, недурно было бы приударить за монашкой! Нельзя, нельзя, нельзя! Она – невеста Бога и всё земное ей чуждо. Отчего Богу, всегда достаётся самое лучшее? Такая красавица и под монашеским платком…»
***
Запыхавшись, Адель взбежала по лестнице на второй этаж.
В дверях, ведущих в длинный, тёмный коридор, столкнулась с Полиной.
– Он приехал, Поленька! – обняв и расцеловав её, радостно воскликнула она.– Он приехал!
– Приехал. – Спокойно отозвалась девушка.
От радостного возбуждения, зелёные глаза француженки сверкали, и яркий румянец на щеках соперничал с рыжими кудряшками.
– Господи, какое счастье! Ты видела его?
– Видела.
– Какой он? – Адель перевела дыхание и поправила выбившийся, из-под кружевной наколки на голове, локон.
– Как всегда, элегантный и остроумный.
– Хочу увидеть его. – Девушка ринулась к комнате.
– Стой, сумасшедшая! – удержала её за руку Полина. – Он устал и, наверное, уже спит.
– Ну и что! Я не стану его будить. – восторженный голос Адель перешёл на шепот. – Только посмотрю на моего Арсена одним глазком и всё.
Когда Адель, на цыпочках, вошла в комнату, то увидела, что сын Андрея Рунича, обняв подушку, безмятежно спит и, чему-то улыбается во сне.
Француженка укрыла его одеялом.
Арсений зашевелился и повернулся на другой бок.
Поцеловав его в щеку, она выскользнула из комнаты.
***
Рунич поднялся на второй этаж, оставив Леонида и Алексея самим управлять этим вечером в «Дюссо».
У Андрея Михайловича болела голова.
Своё недомогание и дурное расположение духа он приписывал первой, весенней грозе, налетевшей этим вечером на Петербург. Бушевал шторм.
Сердце Андрея уже несколько дней ныло от тоски и тревоги.
Он ждал приезда сына, а его всё не было. Теперь ещё эта буря.
Пройдя по галерее соединяющей ресторан с жилой половиной дома, он медленно шёл по коридору к себе в кабинет.
Свет не горел. Только сполохи молний на мгновение освещали мрак.
Андрей прекрасно знал расположение комнат и уверенно шагал в темноте.
Но вот всполох молнии выхватил силуэт человека, стоящего на фоне окна и от неожиданности Андрей Михайлович вздрогнул и отшатнулся к стене.
Раздался знакомый, весёлый смех.
– Испугался?
В свете новой вспышки Рунич увидел юное лицо своего сына.
Нахмурив брови, Андрей Михайлович, с минуту недружелюбно разглядывая сына в упор, затем кивнул головой на двери в свой кабинет.
Юноша покорно последовал за ним.
Любимым местом времяпровождения господина Рунича был его кабинет.
Когда он был озабочен, тосковал или же радовался, он всегда закрывался в нём и старался побыть там сам с собою наедине.
Если назревали важные дела, то все его посетители проходили сквозь его «кабинет».
Это был непреложный закон и, никто не смел, нарушить созданный раз и навсегда им жизненный уклад.
Следом за отцом, Арсений перешагнул порог и на мгновение задержался.
В кабинете, среди книжных полок, уставленных фолиантами, наполненном ароматом кожи и папирос, будившим в нём, ещё со времён детства недобрые предчувствия, отец опустился в чёрное кожаное кресло и, кивнул ему, предлагая сесть.
Рунич, стройный и красивый, в чёрном элегантном костюме, при всей своей внешней моложавости, производил впечатление сурового господина.
«Властелин мира», – подумал Арсений, и сердце его тревожно забилось. Он сел в кресло напротив отца.
– Значит, ты, наконец-то вернулся? И когда же изволил прибыть?
– Сегодня.
– Вот как. Я всё еще не верю своим глазам! – с заметной долей сарказма, усмехнулся Андрей Михайлович. – Я просто не вынесу радости, выпавшей на мою долю. Ну, рассказывай, как жил?
Закинув нога на ногу, Арсений взял из портсигара отца папиросу. Закурил.
– А я и не жалуюсь на жизнь. – На губах юноши играла небрежная улыбка. – Прежде чем вернуться домой, решил месяц попутешествовать по Европе. Подышать воздухом свободы.
– Думал, что вообще не увижу тебя, мой маленький преступник. – Мрачно глядя на сына, перебил его Андрей Михайлович.
Юноша невольно вздрогнул.
Это прозвище, которым отец называл его в минуты гнева с тех пор, как он себя помнил, как плетью хлестнуло его.
И все же он сделал вид, что не замечает сарказм отца. За беспечным смехом скрыл обиду.
– Однако тебя интересно слушать. – Хохотнул он и, потянулся к стоящему на столе коньяку. – Почему я не вернусь? Разве наше имущество принадлежит только тебе одному? – он отпил глоток. – Насколько мне известно, этот дом – приданое моей матери. Я здесь такой же хозяин, как и ты.
– И что кроется за этим предисловием? – недобро спросил Рунич. – Тебе, как всегда нужны деньги.
– Пока нет, – в глазах Арсения мелькнула злость. – Но скоро понадобятся. Я ведь сокровище… и сокровище бесценное.
Андрей Михайлович поджав губы, ещё больше нахмурился.
– Моя дорогая птичка-певунья, Адель, всё ещё служит у тебя?
– Арсений, довольно паясничать. – Презрительно скривился Рунич. – Не терплю когда ты изображаешь из себя шута.
Юноша умолк.
Андрей встал из-за стола и, подойдя к сыну, внимательно осмотрел его с ног до головы.
– Вырос. Возмужал. Раздался в плечах. Настоящий взрослый мужчина! – он привлёк сына к себе и крепко обнял. – Рад тебе. Ты здоров?
– Да. – Мягко, без былой иронии и колкости в голосе, ответил Арсений. – А как ты, папа?
– Я в порядке. Как добрался?
– В поезде укачивало сильно, кусок в рот не лез. До сих пор пол под ногами колышется. Какие у нас новости?
– О прошлых, я тебе писал, а новых никаких нет.
Отец и сын удобнее расположились за столом. Андрей Михайлович разлил по рюмкам коньяк.
– Давай выпьем за встречу, сынок.
– За встречу. – Юноша взял в руки рюмку. – Как идут дела в «Дюссо»?
– Клиентура отличная! Развлекаться и играть любят все. Благодаря этому, мы живём. Ты, к примеру, окончил университет, я объездил пол-Европы. Это нас кормит.
– Это нехороший хлеб. – Поморщился Арсений.
– Однако ни ты, ни я, от него не отказываемся. – Рунич постарался увести разговор в другое русло.– Ты отдохнул с дороги?
– Да.
– Поужинаем вместе, сынок. Нужно же отметить твоё возвращение. Полина приготовит.
– Полина всегда была искусница. Я заметил у нас новую девушку. Кто она?
– Зовут Екатерина. Приехала в Петербург в поисках работы. Работает у меня третий год. Умеет ладить с клиентами, недурно поёт русские и цыганские романсы. Я доволен её работой. Живёт в одной комнате с Полей. Предупреждаю, она серьёзная, лишённая легкомыслия девушка.
– С чего ты взял, что я буду её соблазнять?
– Мимо красоты ты не пройдёшь.
– Как и ты, папа, – отпивая коньяк, рассмеялся Арсений, подмигивая отцу. – Мы, Руничи, знаем толк в женской красоте.
– Сеня, может, ты определишься с Адель?
– А ты определишься со своей любовницей?
Дерзость сына нисколько не покоробила Рунич. Он громко расхохотался.
– Она замужем, а Адель свободна.
– По-моему для этого нужна ещё и любовь.
– Ты знаешь, что это такое, сынок?
– Догадываюсь. – Нахмурился Арсений. – Кстати, как поживает дочь Маргариты Львовны?
– Дочь? – брови старшего Рунича поползли вверх. – О ком ты?
– О той девочке. – Юноша невольно смутился. – Ну, помнишь, когда я был на каникулах дома, и ты провожал меня. Помнишь? Маргарита Львовна приехала на вокзал не одна, а с дочерью. Маленькая, худенькая девочка с длинной косой.
– Её Ксения зовут.
– Наверное. Я не помню.
– В монастыре она.
– В монастыре? – Арсений не мог скрыть своего удивления. – Госпожа Карницкая отправила дочь в монастырь?
– Да. Ксения теперь послушница. Маргарита Львовна говорила, что дочь сама изъявила такое желание.
– А-а, вот оно что. – Поджал губы юноша. – Сама.
– Хватит говорить о них, лучше пошли ужинать, – Рунич дружелюбно улыбнулся. – Вечером будет интересная игра. Придёшь смотреть?
– Приду.
– Что после ужина думаешь делать?
– Спать. – Арсений шёл за отцом в столовую. – Всё время хочу спать.
– Отдыхай. – Рунич похлопал его по плечу. – Ты дома, сынок.
========== Глава 3 ==========
Зал замер в ожидании развязки.
Завсегдатаи ресторана и казино «Дюссо» смотрели на господина Ушакова. Только что он поставил на кон последнее, что у него было за душой.
И выпало «Зеро».
Всё его недвижимое имущество, отныне перешло в собственность Андрея Михайловича Рунича.
Ушаков обратил воспалённые глаза в сторону хозяина заведения.
Рунич приближался к столу с рулеткой.
Он, молча, собрал со стола закладные и пачку векселей Ушакова. Когда его рука потянулась за последним векселем, Антон Денисович не выдержал и, схватил его за руку.
– Нет! Рунич, оставьте хотя бы этот вексель!
– Почему? – холодно усмехнулся тот.
– Что я скажу жене и сыну? Это по моей вине они стали нищими!
– Об этом надо было думать раньше. – Невозмутимо отозвался хозяин. – Тогда, когда вы садились за этот стол.
Господин Ушаков готов был зарыдать, глядя на него.
Подойдя к отцу, Арсений, в пол голоса, попросил:
– Оставь ему хоть что-нибудь, папа.
– Не лезь не в свои дела, дорогой мой Арсений! – прикрикнул на него отец.
– Посмотри на господина Ушакова, – не унимался юноша. – Он на грани. Нельзя так жестоко.
– В этом мире всё жестоко, сын, ибо такова жизнь. – Андрей Михайлович высокомерно смотрел на проигравшего мужчину и добавил. – Господин Ушаков, пройдёмте в мой кабинет.
***
В кабинете Антон Денисович продолжал умолять:
– Господин Рунич, ради вашего сына, пощадите моего! У меня больная жена. Как они будут жить? Жалованья моего сына едва хватает. Пощадите, умоляю вас.
– Пощадить вас? – холодно бросил Андрей Михайлович.
– Нет! Не о себе прошу, о своих родных. У вас сын и, у меня тоже.
Рунич нахмурился еще сильнее.
– В отличие от вас, сударь, я думаю о будущем своего сына. И не хочу оставить его по вашей милости нищим. Извините.
– Что же мне делать? – растерянно глядя на него, прошептал Антон Денисович.
– По-моему, таким людям, как вы, не место не только в обществе, но и в жизни. – Рунич презрительно смотрел на мужчину. – Как можно быть таким бесхарактерным! Вы просили у меня денег в долг под залог своего имущества, вы садились играть, вы не думали о том, что вас может ожидать в случае проигрыша!
А теперь вы просите пощады? Вы мне глубоко не симпатичны. И прошу вас, господин Ушаков, покинуть моё заведение. В противном случае вас выведут отсюда.
– Вы правы. – Антон Денисович тупо смотрел в одну точку. – Мне здесь не место.
С трудом поднявшись, он вышел из кабинета.
Нетерпеливо меряя каридор шагами, его поджидал младший Рунич.
Увидев бледное лицо мужчины, юноша подбежал и обеспокоенно спросил:
– Могу я быть вам чем-то полезен, господин Ушаков?
– Благодарю вас, молодой человек, – мужчина поднял на него опустошенные глаза. – Вы сделали всё что могли. Ваш отец… берегитесь его! А я знаю, как мне поступить. Прощайте.
Пошатываясь от слабости, мужчина побрёл к выходу.
Арсений ворвался в кабинет отца.
– Папа! – с порога закричал он.
– Что? – Рунич невозмутимо смотрел на него.
– Почему ты так поступил с господином Ушаковым? Разве нельзя было по-другому?
– Нельзя. – Андрей Михайлович встал из-за стола. – Ты поймешь это, когда, вместе со мной, займёшься делами нашего заведения.
– Наживаться на чужих пороках и слабостях? Я не хочу такого хлеба!
– Вот как! – иронично вскинул брови Андрей. – При всей твоей брезгливости, именно это кормит тебя всю жизнь.
– Я хочу не этого.
– Чего?! – возмутился Рунич. – Чего же ты хочешь, сын?
– Папа. – Арсений, в волнении, прошёлся по кабинету. – Я знаю несколько иностранных языков, знаком с журналистикой. Поэтому, хочу пойти работать в редакцию какой-нибудь газеты или журнала. И потом, – он на минуту замялся. – Я не говорил тебе об этом. Я пишу книгу… о женщине…
– Ну, вот мы и пришли к финалу! – перебивая его, рассмеялся Андрей Михайлович. – Книга о женщине! Поэтому ты и мечтаешь вернуться в Париж. Спешишь, к шлюшкам с Монмартра?
– Папа… – Арсений побледнел.
– Ну, что – папа! – Андрей махнул на сына рукой. – Замолчи! Я стерпел, когда ты связался с Адель. Мне было понятно, что ты взрослел и, тебе была нужна женщина. Но хватит, слышишь? Не желаю больше слышать, ни о Париже, ни о стихах, ни о книге! Нет, нет, и нет!
– Профессор филологии прочел мои наброски к книге и стихи. Он сказал, что у меня есть способности к литературному труду, и я должен развивать их. – С дрожью в голосе, Арсений пытался убедить отца. – Он обещал мне помочь найти себя. Советовал остаться в Париже, поступать в аспирантуру. Пойми, мне это необходимо!
– Пустая болтовня! – твёрдо отпарировал Рунич. – Выброси всё это из головы. Я создал своё дело не для того, чтобы после моей смерти «Дюссо» пришёл в упадок. Вникай в дело! Твоё образование только поможет в этом. Не знаю, какие у тебя литературные способности, а вот талант к игре у тебя есть.
– Папа, неужели так трудно понять, это – не моё!
– Вот это и твоё! Я уверен, ты сумеешь вести дела. Только у тебя есть слабости, которыми ты не умеешь управлять.
– О чём ты?
– Не прикидывайся, что не понимаешь меня. Не забывай, о чём тебя предупреждали доктора. Не умеешь пить, не берись!
Он сел опять за письменный стол и занялся векселями Ушакова.
Заметив, что сын, засунув руки в карманы и поджав губы, молча, стоит возле стола, указал рукой на дверь.
– Спустись в зал, к нашим гостям. Извинись за недоразумение. Алексей поможет тебе. Мне надо поработать с документами.
Арсений хотел возобновить разговор, но, поразмыслив, решил, что это бесполезно.
У отца был железный характер и если он говорил: «Нет!», то ничто не могло заставить его изменить своё решение и сказать «Да».
Огорчённо кивнув головой, он покинул кабинет отца.
***
Ночь подходила к концу.
Посетители ресторана и казино стали расходиться по домам.
Арсений полулежал в кресле возле музыкантов и прислушивался к тихо играющей музыке.
Случай с господином Ушаковым произвёл на него гнетущее впечатление. Он пытался оправдать отца, и не находил оправдания его бездушному поступку.
Юноша повел глазами по залу.
Катя и Поля обслуживали клиентов, предлагая им сигареты и спиртное.
Возле Леонида кокетливо улыбалась Адель.
Всё так же как много лет назад.
Ничто не изменилось за время его отсутствия. И всё-таки что-то не так. Наверное, изменился он сам.
Незаметно для себя юноша задремал.
Его заставил очнуться громкий хлопок и женский визг. В игорном зале поднялся переполох.
Арсений вскочил на ноги и бросился к толпе, сгрудившейся в углу зала в тесный кружок. Они заслоняли собой лежавшего на полу человека.
Когда юноша, растолкав клиентов, взглянул на на лужу крови и мужчину в ней, ему стало дурно. Все предметы поплыли перед глазами, а к горлу подкатила тошнота.
С пистолетом в руке и с пулей в сердце на паркетном полу, лежал господин Ушаков.
– Что здесь произошло?
К ним подходил хозяин.
Арсений пошатнулся и побежал к выходу из зала. Адель бросилась следом за ним.
Она отыскала юношу на заднем дворе, возле конюшни. Его тошнило.
Они вместе вернулась в дом.
Залы были пусты. Посетители разошлись. С пола убрали окровавленный ковёр и всё вымыли.
Юноша сел за стол и опустил голову на руки. Через минуту над ним прозвучал участливый голос метрдотеля Алексея.
– Сеня, ты очень бледный.
– Бледность от дурноты.
– Тут и здоровому человеку не по себе, а с твоим сердцем…
– Оставь! – раздражённо махнул рукой юноша.
Неожиданно, двери с треском распахнулись и, в зал ворвался молодой мужчина.
Обезумевшим взглядом он окинул присутствующих.
– Где он?!
Арсений молчал. Алексей и Леонид загородили мужчине дорогу.
– Господин Рунич, где вы?!
– Василий Ушаков, – догадавшись, кто перед ним, прошептал юноша.
– Успокойтесь! – ответил Леонид. – Мы вам сочувствуем.
Ушаков оттолкнул Леонида и ринулся в комнаты.
Алексей подставил ему ногу, и молодой мужчина упал на колени.
Слуги быстро заломили ему руки за спину.
– Уходите. Хозяина нет дома.
– Лжёте! Вы покрываете убийцу моего отца! Отпустите меня!
– Хватит! – окрик хозяйского сына заставил слуг отпустить разбушевавшегося Ушакова.
Арсений подошёл к убитому горем мужчине и представился:
– Арсений Андреевич Рунич.
– Это чудовище…
– Мой отец.
– Ваш отец – мерзкий убийца!
– Я к вашим услугам.
– Какие услуги, молодой человек?
– Любые. Господин Ушаков, вы в горе. Я понимаю вас.
– Вы не вернёте мне моего отца, а другой услуги от Руничей мне не нужно.
– К сожалению, – юноша опустил голову. – Не верну.
– Господин Ушаков. – Вмешался в разговор Алексей. – Никто вашего отца не убивал. Он пришёл, начал играть и вдруг… Поверьте, мы сами крайне удивлены случившимся. И хозяин расстроен. Такие неприятности! Кто мог предположить. Солидный, уважаемый господин и вдруг совершил такой ужасный поступок. Ваш отец был человеком взрослым и ответственным. Он знал, что делает.
– Нет, он не знал! – Ушаков закрыл лицо ладонями. – Он был беспомощен, из-за своей проклятой болезни. Почему он не пришёл ко мне? Я бы понял и простил его, лишь бы он был жив… – молодой мужчина заплакал. – Отец!
– Хозяин уехал в полицейский участок. – Вставил слово Леонид. – Туда же забрали тело вашего отца. Для освидетельствования.
Василий Ушаков поднялся и кинулся в выходу из «Дюссо».
***
Полковник сыскной полиции Николай Данилович Филонов кивнул головой своему помощнику, давая знать, чтобы он записывал то, что будет говорить Андрей Михайлович Рунич, проходивший свидетелем в деле о смерти Антона Денисовича Ушакова.
Он сидел во главе длинного стола в прокуренном и душном кабинете. Напротив него, всегда невозмутимый и самоуверенный, господин Рунич. Чуть поодаль – сын покойного и, в углу кабинета, помощник записывающий протоколы допросов.
Андрей Михайлович внимательно рассматривал крупные и выразительные черты лица Василия Антоновича Ушакова.
Высокий ростом, широкоплечий, сероглазый и темноволосый.
Особенно притягивали внимание Рунича, крепкие ладони с длинными пальцами. Умные глаза внимательно следили за каждым его движением.
И никакого сходства с отцом!
«Видимо внешностью он пошёл в мать», – мысленно подумал Андрей.
– Господин Рунич, как вы думаете, что побудило Антона Денисовича Ушакова самоубиться в вашем заведении? – задал ему вопрос полицейский.
– Это нужно спросить у него самого. – Усмехнулся краем губ Андрей Михайлович. – Мне это неизвестно.
Присутствующий на допросе сын покойного, поднялся со стула и обдал его ненавидящим взглядом.
– Что вы разговариваете с этим мерзавцем, господин полицейский? – отрывисто и чётко произнося слова, сказал он. – Его нужно арестовать и посадить в тюрьму!
– Объяснитесь, молодой человек. Где моя вина?
– Это вы довели моего отца до отчаянья! Вы, как стервятник поджидали его гибели!
– Нет! – Рунич тоже поднялся с места. – Не я довёл, а его страсть к игре. Я, первый, пытался отговорить вашего отца продолжать игру, но это было невозможно.
– Убийца!
– Щенок!
Чувствуя, что атмосфера допроса накалена до предела, полковник стукнул кулаком по столу.
– Господа! – его рассерженное лицо покраснело. – Успокойтесь. Немедленно! Не хватало ещё устроить здесь драку. Андрей Михайлович, скажите, умерший много вам задолжал?
– Много. – Рунич перевёл дух.
– Если не секрет, сколько?
