Текст книги "Пропавший канцлер. Испытания (СИ)"

Автор книги: atat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

========== Часть 1 «Вестник». Глава 1 ==========

Этим летом в Шамброзе стояла необычная тишина. Нигде не было слышно ни песен, ни смеха, ни громкой речи – всё погрузилось в тихую печаль. Даже погожие деньки мало кого радовали, если только ребятишек, купавшихся в речке и на озере, но и они под страхом родительской порки старались вести себя тише. Причина такого общего настроения была простой и до ужаса непоправимой – умерла принцесса Далия, оставившая безутешного супруга и троих уже взрослых детей.

Далии не было и сорока, жить бы да жить, но неумолимый рок призвал её в страну мёртвых, и, как часто бывает, из-за сущей ерунды – из-за пустяковой царапины. Поначалу не обратив на неё внимания, к вечеру женщина слегла, и когда Зэфус забил тревогу и привёл Стасиса, было уже поздно: зараза проникла в кровь и распространилась по всему телу.

Похороны были пышными и продолжались два дня – слишком многие хотели попрощаться с этой женщиной. В Шамброзе её любили, и потеря оказалась слишком тяжёлой и неожиданной. Сидящий возле тела покойной вдовец порой казался неживым: он молчал и только изредка кому-то тихо жаловался, что Далии холодно, брал её руку в свои ладони и растирал, тщетно пытаясь согреть. Его пробовали увести, но он не давался и всё твердил, что не хочет оставлять жену одну, что та скоро проснётся и станет его искать. Домашние, слушая этот бред, плакали.

Хоронили Далию из её дома – она сама так пожелала, перед смертью прошептав, что с ним у неё связано много воспоминаний и что она хочет провести последние часы в родных стенах. Воля покойной – закон, и тело не стали тревожить. Двери дома были открыты настежь, народ шёл и шёл, заваливая помост с носилками цветами. В то лето цветов было море, будто природа хотела сделать прощальный подарок этой милой женщине. Букеты и венки уже устали выносить во двор, чтобы позже сжечь на погребальном костре вместе с телом покойной.

По бокам от Зэфуса сидели его дети: старший, двадцатилетний Борцэус, и восемнадцатилетние близнецы Аридан и Ирна. Девушка нежно обнимала отца за шею, склонив голову ему на плечо, личико у неё было заплаканным и немного опухшим. Юноша сидел ровно, не сводя взгляда с лица матери, и изо всех сил сдерживал подкатывающие к горлу рыдания.

В отличие от старшего брата, почти полной копии своего отца, но только кроме глаз – те у него оказались чёрными, близнецы походили больше на мать: такие же стройные, светлоглазые и белокожие, но с более тёмными волосами, почти как у Зэфуса. Черты их лиц так же повторяли материнские, только губы и подбородки вышли всё же отцовскими.

Перед самым началом погребения приехали короли. Собравшаяся возле дома толпа расступилась, давая им дорогу, Слай и Ниэль приблизились к смертному одру и застыли напротив скорбящего семейства. Вообще-то, они не только сейчас явились сюда, они практически не отлучались из дома мага всё то время, пока Далия болела, а позже – умирала, просто сегодня они ездили во дворец переодеться в надлежащие случаю одежды, а теперь вернулись принять участие в церемонии.

Близнецы заметили Ниэля, сорвались со своих мест и бросились ему на шею. Они любили своего дядю и испытывали к нему нежную привязанность. Собственно, они любили и Слая, но Ниэля – всё же больше, может быть, потому, что тот был похож на их мать, а может быть, ещё за что-то. Король погладил племянников по головам, поцеловал и подошёл с ними к ложу с телом сестры. Сдержать слёзы было невозможно, и Ниэль горько заплакал, раскачиваясь с повисшими на нём близнецами и не сводя взгляда с лица Далии.

Слай обошёл помост и остановился рядом с Борцэусом. Он уже давно пересилил себя, и частые встречи с другим вампиром не беспокоили его так, как это было поначалу. В свою очередь, не «проснувшийся» ещё вампир Борцэус, находясь рядом со Слаем, пока что вообще ничего необычного не чувствовал. Король положил ладонь на плечо юноши и произнес тёплые слова утешения, а потом поинтересовался состоянием Зэфуса. Взглянув на закаменевшего отца, тот покачал головой, мол, без изменений.

Понаблюдав за магом некоторое время, Слай вернулся к Ниэлю: он понимал, что близнец, потерявший свою вторую половинку, переживал утрату острее, чем если бы это была его старшая или младшая сестра. Ниэль плакал, совершенно не стесняясь своих слёз. Плакали все вокруг, заплакал и Слай, один лишь Зэфус неподвижно сидел на своём месте, не сводя сухих глаз с любимого профиля.

– Ниэль, – позвал Слай, – как думаешь, Зэфус позволит кремировать Далию?

– Что? – вытер тот лицо. – Ты прав – не позволит, он же не в себе и не понимает, что Далии уже нет с нами, – слёзы вновь потекли из покрасневших глаз.

– Что будем делать?

– Я не знаю, Слай.

– Вот и я не знаю, – тяжело вздохнул Слай. – Может быть, его как-то отвлечь?

– Как? Он же, посмотри, даже не моргает, уставился в одну точку. Я опасаюсь, что как только тронут тело, он нас тут всех сожжёт.

– И я о том же подумал, – кивнул Слай. – Надо его как-нибудь увести, чтобы не видел ничего.

Тут подала голос Ирна:

– Дядя, а если мы с Ариданом попробуем его уговорить?

– Хорошо, дети, давайте, а то уже за полдень, пора уже… – Ниэль отпустил плечо девушки и прикрыл ладонью рот – рыдания вновь подкатили к горлу.

Близнецы подошли к отцу, попытались его как-то расшевелить, шепча что-то нежное и придерживая под локти, но тот не замечал их и продолжал смотреть только на Далию. Все вокруг напряжённо следили за происходящим, готовые сию секунду броситься на помощь. У брата с сестрой ничего не получилось, и они беспомощно оглянулись на королей. Никто не знал, что делать.

И тут произошло неожиданное: Борцэус вдруг отстранил близнецов и встал напротив отца, загородив собой носилки с телом. Обнаружив перед собой препятствие, Зэфус наклонился в сторону, пытаясь вновь увидеть любимое лицо, но юноша не дал ему этого сделать, удержав за плечи.

– Перестань так убиваться, Зэфус, прошлого не воротишь, Далии с нами нет.

– Что?.. – маг взглянул вверх, плохо понимая услышанное.

– Я говорю, Далия уже в другом мире, она сейчас в стране королей.

– Королей… – эхом повторил несчастный.

– Да, она с Морцэ и Питом, и ей там хорошо.

– Хорошо? – глаза Зэфуса повлажнели. – Ты правда думаешь, что ей там хорошо?

– Да.

– Без меня?.. – хлынули долгожданные слёзы. – Почему? Почему она оставила меня здесь? Я не могу без неё, отпустите меня с ней!

Зэфус стал заваливаться назад, близнецы повисли на его руках, не давая свести вместе ладони – они прекрасно знали, что именно может за этим последовать. Им на помощь бросились короли. Прижав мага к спинке кресла, крепко обхватили его предплечья. В воздухе запахло озоном – вот-вот могли появиться шаровые молнии. И вновь удивил Борцэус.

– Зэфус, ты не должен так убиваться, – вновь заговорил он, – то время, что прошло с моего рождения, было моим подарком тебе за твою любовь к моей матери. Я пять месяцев сидел голодным в её утробе, без капли крови, испытывая адскую жажду, но ни разу не раскрыл рта, чтобы наброситься на её беззащитную плоть. И всё только ради того, чтобы Далия выжила. Те двадцать лет, которые вы прожили вместе, их не должно было быть вообще, но они были, и ты должен благодарить судьбу, что всё сложилось так, а не иначе. Успокойся и отпусти Далию, её уже ждут. И не сомневайся, она тебя всегда любила, и до сих пор любит, и хочет, чтобы ты был счастлив. Вечно счастлив.

Зэфус перестал биться и затих, из глаз его, не переставая, текли слёзы, из-за них он видел всё расплывчато. Ему вдруг показалось, что сверкнул синий камень, или это было что-то другое, только он всхлипнул и проговорил:

– Спасибо вам, Борцэус, вы всегда были добры к этой девочке. Я этого никогда не забуду. А теперь, прошу вас, – обернулся он к королям, – отпустите меня к ней. Пожалуйста.

Ниэль со Слаем переглянулись и разжали хватку. Маг с трудом поднялся из кресла и шагнул к ложу. Взяв в руки холодную ладонь Далии, нежно её поцеловал и положил на грудь усопшей.

– Прощай, моя любимая, прощай. Я присмотрю за нашими детьми, как ты и просила. Они у нас замечательные, особенно старший. Представляешь, он мне всё так хорошо объяснил, что теперь не так горестно с тобой расставаться. Увидишь там своего предка, передай ему, что мы его помним. А теперь, любовь моя, я тебя оставлю, но ты не сомневайся, скоро мы с тобой встретимся. Прощай.

Зэфус поправил складки платья, переложил кое-какие цветы и отступил назад, давая возможность вынести носилки с телом к ожидавшей возле дома траурной повозке – та должна была отвезти Далию на террасу дворца, где кремировали всех особ королевской крови. За повозкой потянулась процессия, к которой всё прибывали и прибывали люди, бросавшие свои дела и спешившие проводить в последний путь любимую принцессу.

Солнце клонилось к закату, когда носилки были установлены на специальном помосте. Родственники покойной и придворные столпились вокруг невысокого кургана из дров и цветов. Появился слуга с факелом, он нерешительно застыл на месте, не зная, кому этот факел передать. Зэфус покачал головой, дав понять, что уж он-то ни за что не воспользуется законным правом поджечь сухое дерево, отказался и Ниэль, и даже Слай молча посмотрел себе под ноги, стараясь не замечать устремлённых на него взглядов. Тогда Борцэус тихо проговорил, что нужно быть мужественным, чтобы творить добро, взял у слуги факел и положил под помост с телом. Вернувшись к Зэфусу, обнял того за плечи и слегка тряхнул, заставляя смотреть на ярко вспыхнувшее пламя.

Когда останки принцессы сгорели дотла и их подхватил ветер, развеивая над Шамброзом, все пошли во дворец, там были накрыты столы с поминальной трапезой. Долго в тот вечер звучали речи о покойной, о её добром нраве и отзывчивом сердце. Зэфусу подливали вина с примешанным снотворным, тот пил, слушая хвалебные слова, и кивал, размышляя о том, что никто, кроме него, не знал Далию лучше, и что все эти речи не отражали и десятой доли того, какой та была на самом деле. Где-то после третьего кубка маг обмяк и уронил голову на стол. Его тут же подхватили под руки и отвели отдыхать в королевские покои. Оставшиеся же люди продолжали вспоминать так рано ушедшую любимую принцессу.

========== Глава 2. ==========

Время шло, а Зэфус всё никак не мог обрести покой: он то безвылазно сидел в своём доме, перебирая платья и украшения Далии, то вдруг пропадал на несколько дней и потом возвращался весь потрёпанный и обожжённый, иногда избитый. В такие дни его дети перебирались жить во дворец под дядино крыло, там они получали заботу почти такую же, как от покойной матери.

Очнувшись от пьяного угара, Зэфус шёл их разыскивать. Он угрюмо сносил все выговоры от королей, пользовавшихся удобным случаем образумить потерявшего себя мага. Возвратившись домой, какое-то время вёл себя как примерный семьянин, но затем вновь срывался и надолго исчезал.

Наблюдая за мучениями деверя, Ниэль даже как-то предложил Слаю воспользоваться кровным заклятием и не возвращать Зэфусу память о чувствах к покойной жене. Но тот отказался, пояснив, что бедняге столько раз стирали память, что будь на его месте обычный человек, он давно бы сошёл с ума, к тому же маг забыл бы о своих детях. Ниэль лишь вздыхал и согласно кивал, мол, да, положение непростое. Ещё он заметил, что Зэфус стал как-то странно на него посматривать. Слай только пожимал плечами: ну что взять с убитого горем человека.

А время шло и шло, но улучшения не наступало. Мало того, что Зэфус в приступах уныния шатался по кабакам, он стал таскать в дом уличных девок. Не в силах вынести творившегося с отцом, близнецы начали замыкаться в себе, и короли, опасаясь совсем потерять племянников, решили с ними поговорить, а может быть, и рассказать им всю правду. Борцэус же и так всё знал, только молчал, часто погружённый в свои воспоминания.

Разговор пришёлся как раз на “Пик зимы”, когда Ниэлю исполнился сорок один год и в Шамброзе только что отшумел праздник по этому поводу. Все сидели в королевских покоях возле камина и устало смотрели на трепещущие и выбрасывающие вверх искры языки пламени.

Первым нарушил молчание Слай:

– Аридан, отец так и не возвращался?

– Нет, дядя, – дети Зэфуса в неформальной обстановке обращались к королям по-родственному. – Он уже десять дней как ушёл. Мы волнуемся, так надолго он ещё не пропадал.

– Мы тоже волнуемся, мы тоже, – вздохнул Слай.

Король посмотрел долгим взглядом на Борцэуса: тот сидел в кресле, словно тень – проснувшаяся в нём в день похорон матери личность Канцлера поглощала теперь всё его внимание. Вспоминая и вновь переживая события вековой давности и совсем ещё свежие, юноша уходил в себя, совсем отгораживаясь от внешнего мира. Вот и сейчас можно было подумать, что в кресле сидит не человек, а кукла.

– Что будем делать, Борцэус? – окликнул его Слай. – Ты наш с Ниэлем советник, вот тебе наш первый вопрос.

Юноша очнулся от размышлений и, покосившись на удивлённо переглядывающихся близнецов, проговорил:

– Думаю, нам пора всё рассказать.

– Что рассказать, брат? – воскликнул Аридан.

– Всё, абсолютно всё.

Разговор тогда затянулся надолго, но никто не собирался идти спать, пока не будут получены ответы на все вопросы. Пятеро сидели возле уже потухшего камина и говорили, говорили, не упуская ни одной подробности из давних событий. Никто из них не замечал, что за неплотно прикрытой дверью ещё кто-то был, а когда тонкий слух Слая и Борцэуса уловил подозрительный шорох, оба вампира сорвались со своих мест и мгновенно оказались возле выхода – в коридоре тихо всхлипывали. Рывком распахнули дверь: это оказался Зэфус, весь в земле, мокрый от растаявшего снега, он сидел, привалившись спиной к одной из створок двери, и горько плакал.

Борцэус бросился к нему и обнял за плечи. Слай позвал всех остальных, и вскоре мага подняли с пола и завели в покои. Ловкие руки освободили его от перепачканной одежды, наскоро обтёрли от грязи, накинули на плечи что-то тёплое и мягкое, заботливо убрали с лица слипшиеся волосы, а потом обняли и долго-долго не отпускали.

Зэфус всё плакал и плакал, зарывшись лицом в мех, а потом затих. Все молча ждали, не решаясь нарушить тишину. Наконец маг глухо проговорил:

– Я был у Далии, ведь сегодня её день рождения.

Все вокруг шумно вздохнули. Под дверью кто-то заскрёбся, а потом послышался скрип и тяжёлое дыхание. Прямо перед Зэфусом возник огромный волк, он тоже был весь в земле. К нему от камина подбежал ещё один волк, мирно до этого дремавший, и дружелюбно заскулил, обнюхивая товарища.

– А, это ты, Снег, – вздохнул мужчина, притягивая к себе огромного зверя. – Всё-таки отыскал меня. А я вот тут, со своими сижу.

Снег лизнул хозяина в щёку и тихо заскулил. Волк был таким же огромным, как и его предок с таким же именем. Прежний Снег давно умер, на полгода пережив Ушки. Вдвоём они прожили десять лет, оставив после себя детей, внуков и правнуков. Те первые и единственные двое волчат, что с таким трудом произвела на свет собака, позже объединились в пару, дав жизнь новому потомству. Когда совсем старые волк и собака умерли, их хозяева взяли себе щенков из последнего помёта их детей. У Ниэля появился Великан, у Зэфуса – Снег-второй, Герой и Кошка пошли жить в Хэц к Каллину, Рыжий поселился у Стасиса, а единственную в помёте собаку забрала Розалин, назвав Ушками.

– Плохо тебе без нашей хозяйки? – шептал на ухо волку Зэфус. – Вот и мне плохо. Но ты не грусти, Далии сейчас хорошо, она мне сама об этом сказала.

В этом месте все присутствующие одновременно вздрогнули и переглянулись между собой. Ниэль обеспокоено спросил:

– Ты сейчас о чём, Зэфус?

– О чём? – маг поднял тяжёлый взгляд на короля и пристально посмотрел. – О том, о чём сказал. Далии хорошо. И… она меня… отпустила.

– Как это отпустила?! – ахнули все. – Разве такое возможно, чтобы разговаривать с умершими?

– Возможно, не сомневайтесь. Мы же разговаривали с Борцэусом, когда тот был привидением, почему бы и мне было не поговорить с Далией?

– Я понял! – воскликнул Борцэус. – Всё просто – это появился морок! Я всё думал, куда это он запропастился, а он где-то спал всё это время, а сегодня, значит, проснулся. И первое, что он сделал, это съел эмоции Зэфуса. Оттого он и смог поговорить с матерью.

– Не называй меня так, – буркнул маг, – я тебе пока что ещё отец.

– Извини, папа, – покраснел юноша, – я иногда путаю прошлое и настоящее.

– Прощаю. Иди сюда, – Зэфус протянул руку и обнял склонившегося к нему сына. – Здоров ты стал, совсем взрослый, – отпустив парня, вздохнул: – Вот переженю вас всех, и можно будет умирать, надоела такая жизнь.

Общий вздох негодования заставил Зэфуса отпустить волка и зажать себе уши.

– Даже слушать ничего не желаю, можете не стараться, я всё равно сделаю, как сказал. То, как я живу – это не жизнь, а по-другому я не могу. А ты, Слай, – Зэфус отнял ладони от ушей и взглянул на короля, – даже не думай применить ко мне то заклятие, о котором сегодня здесь рассказывал, если только почувствую, что делаю что-то не по своей воле, то просто сожгу себя.

Все вокруг замерли, не зная, что сказать. Молчали долго и тягостно. Зэфус вновь притянул к себе волка и обнял за шею. Ниэль вдруг обошёл кресло с магом и встал напротив.

– Зэфус.

– Что?

– Ответь мне на один вопрос. Только честно. И я клянусь, что Слай ни за что не применит к тебе то заклятие.

– Точно?

– Да.

– Ладно, спрашивай.

– О чём ты думаешь, когда на меня смотришь?

Маг резко вскинулся, испугав Снега, и впился взглядом в лицо Ниэля.

– Почему ты хочешь узнать именно это?

– Просто хочу, и всё. Итак?

Зэфус тяжело вздохнул и отвёл взгляд.

– Ты… напоминаешь мне её… вот почему. Ты не заметил, что Далия за двадцать прошедших лет изменилась?

– Нет, не заметил, – покачал головой король, – по-моему, она осталась прежней.

– Это ты смотрел на неё глазами сердца, – вздохнул маг, – а они не замечают изменений в любимом человеке. Вот если бы я не видел тебя каждый день, Ниэль, я бы тоже ничего не замечал, а я видел, что вы с каждым годом отличались всё больше и больше. Далия увядала, Ниэль, а ты оставался прежним, точно таким же, как и в ту ночь, когда вы оба впервые повстречались нам со Слаем.

– Что ты хочешь этим сказать? – побледнел Ниэль.

– А то, что ты не старишься. Впрочем, как и я.

Все присутствующие напряжённо вслушивались в этот диалог, не смея ни перебить его, ни прекратить.

– И… ты поэтому так на меня смотрел? Сравнивал?

– И да, и нет, – горько усмехнулся Зэфус. – Сравнивал, что уж греха таить, уж больно разница была заметна. К концу… – маг замолчал.

– И это всё?

– Нет, – вздохнул Зэфус, – не всё. Понимаешь, Ниэль, я… как бы это сказать… я завидовал тебе.

– Завидовал?!

– Да, завидовал, – кивнул маг, – тому, что ты не меняешься, что годы идут, а ты по-прежнему остаёшься молодым и красивым, тогда как твоя сестра-близнец постепенно взрослеет и увядает. Я считал это несправедливым и даже подумывал попросить Слая сделать…

– С ума сошёл! – воскликнул Слай.

– Может быть, и сошёл, – пожал плечами маг, – но я невыносимо страдал, понимая, что через несколько десятков лет Далия превратится в дряхлую старуху…

– Тебя беспокоило это?! – вознегодовал Слай. – Ты ведь любил её, значит, тебе должно было быть всё равно, как она выглядела бы, сам же говорил про глаза сердца.

– Ну и что, ну, говорил, но я рассказываю сейчас о своих чувствах, а не о поступках, – завёлся маг, – на деле же я ничего такого и не предпринимал, и Далия ни о чём не знала. Я опоздал, Слай, понимаешь, просто опоздал поделиться с ней своими мыслями. Уверен, она бы согласилась.

– Согласилась быть молодой и красивой? Ценой…

– Нет! – воскликнул Зэфус, сбрасывая на пол меховую накидку. – Дело не в этом, как ты не поймёшь, Слай! Я хотел, чтобы Далия жила вечно, так же, как мы. Как ты, как Ниэль, как я и как Борцэус. Я хотел для неё бессмертия.

Близнецы тихо вскрикнули и переглянулись. Зэфус грустно посмотрел на них и покачал головой.

– Даже не думайте просить Слая или Борцэуса об этом, вы не представляете, какая это мука. Быть смертным лучше, гораздо лучше. Посмотрите на меня, дети, посмотрите, как я страдаю, потеряв вашу мать и мою горячо любимую супругу. Будь я таким же, как она, смертным, давно бы уже летал прахом вместе с ней, но я вынужден влачить существование возле её брата, невыносимо похожего на неё, каждый день видеть это лицо, эту фигуру, задыхаться от отчаяния… и ненависти… Я ненавижу тебя, Ниэль! – Зэфус сжал кулаки и уткнулся в них лицом. – Ненавижу, что ты жив и будешь жить дальше, а Далия… моя маленькая Далия… – плечи Зэфуса затряслись в рыданиях.

Аридан и Ирна, не сговариваясь, бросились к отцу и, обняв его, зашептали ласковые слова. Зэфус ещё какое-то время плакал, кусая костяшки пальцев, а потом стал успокаиваться. Обняв близнецов, затих. Борцэус какое-то время стоял рядом истуканом, а потом опустился на корточки перед отцом и взял его за руку.

– С вершины прожитых лет могу дать тебе совет, Зэфус, – маг открыл мокрые от слёз глаза, а Канцлер продолжил: – Далию уже не вернёшь, а тебе предстоит ещё очень долгая жизнь, и ты должен с этим смириться. Я не призываю тебя забыть Далию, я прошу отложить решение на год.

– Почему именно на год? – спросил маг. – Разве близнецы за это время достигнут совершеннолетия и свяжут себя узами брака, чтобы одновременно развязать мне руки?

– Я не знаю будущего, – покачал головой Борцэус, – но у меня богатый жизненный опыт, ведь я намного старше тебя, юноша, намного. И вот я советую тебе подождать один год. Всего один год, а потом делай что хочешь. Дети твои не пропадут, я за ними присмотрю, короли за ними присмотрят, а ты волен будешь поступать как хочешь. Ровно через год, в этот же день – в “Пик зимы” – мы снова поднимем эту тему, и вот тогда ты скажешь нам своё решение. Договорились?

Зэфус долго смотрел в угольно-чёрные глаза юноши и медленно кивнул.

– Я согласен, Канцлер, только… только я не уверен, что сдержу слово.

– Я помогу тебе, – кивнул Борцэус и, оставив руки мага, полез к себе в карман. – Вот, держи.

– Что это?

– Это календарь. Видишь, он похож на маленькую книжечку, на каждой странице по семь рисунков с датами, это недели. Всего их пятьдесят две. Твоя задача: каждый вечер зачёркивать вот этим карандашом, – Борцэус вынул из корешка книжицы тонкий деревянный стержень, – всего один день. На, попробуй. Первый день уже миновал, а завтра вечером зачеркнёшь следующий. Когда зачеркнёшь все семь дней, можешь вырвать из книжечки ненужную страницу. Зачёркивай, Зэфус, эта книжечка не простая, начавший ею пользоваться обязан дойти до самого последнего дня. И не вздумай вычёркивать дни раньше срока, а не то отсчёт вернётся снова к первому дню, а ты потеряешь время.

Зэфус долго смотрел в замысловатые рисунки на первой странице, а потом тяжело вздохнул.

– Ты хочешь привязать меня к календарю на целый год?

– Угадал, – улыбнулся юноша. – Не буду тебя обманывать, книжка – ловушка для твоего ума, но, понимаешь, Зэфус, так я хоть буду уверен, что за предстоящий год ты ничего с собой не сделаешь. А мне этот год очень нужен, и без тебя я навряд ли справлюсь.

– С чем?

– С собой, Зэфус, с собой. Ты думаешь, зачем я просил тебя не оставлять Далию ещё тогда, когда стал с вами разговаривать?

– Ну и зачем?

– Затем, что почувствовал в тебе именно того человека, единственного человека, могущего стать мне родным. Я связан с тобой.

– Что?! – маг отшатнулся. – Ты… о чём это, Борцэус?

– О том, что ты мне отец, вот о чём. Я потерял мать, но отец-то остался, пусть не вампир, как я, но родной. А то, что ты обычный человек, ну, почти обычный, это такое счастье, что не передать. Мне не требуется тебя ненавидеть, как заведено в семьях вампиров, не требуется тебя убивать, я могу познать радость семейных отношений, не опасаясь получить себе смертельного врага. Мы с тобой связаны, и ты должен был это понять, когда я ещё только родился. Я показал тебе это, став похожим на тебя. Я люблю тебя, папа, и сделаю всё возможное, чтобы ты был счастлив.

– Она тоже это говорила, – прерывисто вздохнул Зэфус, – про счастье. Вечное. Что ж, давай свой календарь и карандаш тоже давай, – Зэфус медленно, крест-накрест перечеркнул первый рисунок, потом перевернул несколько страниц и, вздохнув, захлопнул книжечку. – Значит, год, говоришь?

– Да.

– Хорошо, сын, я сдержу слово, можешь на меня положиться. И вы тоже, стрекозы, – Зэфус похлопал близнецов по рукам. – Чего облепили меня, словно водоросли, а ну, кыш!

Брат с сестрой неуверенно заулыбались, но объятий не разжали. Тогда Зэфус оглянулся назад и спросил Слая:

– У тебя есть чем перекусить?

– Найдётся.

– Тогда давай, а то я что-то проголодался, да и времени уже… С ума сойти, дети, вы почему не в постелях? Думаете, раз отец где-то шляется, так можно самим порядки нарушать? Мигом спать! Я с вами завтра ещё разберусь.

Поцеловав близнецов и крепко тряхнув руку Борцэусу, Зэфус проследил взглядом, как все трое покинули комнату. Когда за ними закрылась дверь, помрачнел.

– Я всё понимаю, можете мне ничего не говорить, об одном прошу, Слай, сделай так, чтобы мы с Ниэлем больше не пересекались. Только без обид. Просто я сам не знаю, что могу вытворить в припадке ярости, и мне не хотелось бы лишать тебя твоего возлюбленного.

– Хорошо, Зэфус, обещаю, Ниэль не будет тебе мешать, – кивнул король.

========== Глава 3. ==========

После того памятного разговора жизнь этих шестерых немного изменилась, и хоть Зэфус иногда срывался в загул, близнецы уже не бежали под кров дяди, а терпеливо дожидались его дома. Ниэль теперь старался не попадаться магу на глаза, и когда подходила его очередь уступить место в покоях вампира, шёл ночевать в другое место. Слай перестал стирать Зэфусу память, оставив возможность помнить все события своей жизни – Далии не было, а дети обо всём знали.

Пока отец отсутствовал, за старшего в доме оставался Борцэус. Близнецы безоговорочно приняли его старшинство и беспрекословно слушались, а тот делился с ними знаниями, почерпнутыми из глубин памяти. Больше всего Аридана с Ирной интересовал морок, они буквально прилипли к старшему брату, расспрашивая о легендарном змее, и тот охотно им рассказывал всё, что знал и помнил, чему был свидетелем, заставляя колотиться молодые сердца от переполнявших их чувств.

Зэфус, как и рассчитывал Борцэус, не расставался с календарём, он добросовестно вычёркивал день за днём, фанатично проверяя правильность своих расчётов, а то вполне могло случиться, что из-за своей разгульной жизни он мог что-то и напутать. Листки с неделями он не выбрасывал, а аккуратно вырывал из книжицы и вешал на стену, ревниво следя, чтобы никто не смел к ним прикасаться или не дай бог, снять. Он жил, будто приготовившись к отъезду: вещи собраны, распоряжения отданы, оставалось дождаться кареты.

Всё это так бы и тянулось, если бы в один прекрасный майский день в Шамброз не пожаловал Каллин. Он приехал не один, а с дочерью Олри и десятком солдат сопровождения. Хоть время было мирное, но отец волновался о безопасности дочери, так что солдатам выпал внеочередной отпуск, причём неизвестно, на какой срок. С отрядом прибежала пара волков – потомков Снега, это были Герой и Кошка. Герой был таким же крупным самцом, как и его знаменитый предок, а Кошка хоть и уступала ему в росте и силе, но не в преданности юной хозяйке.

Узнав, кто приехал, Слай с Ниэлем чуть ли не бегом бросились навстречу, но этикет требовал сдержанности, и оба короля, ругая шёпотом дворцовые порядки, еле дождались, когда смогли остаться с гостями наедине. Чуть не задушив Каллина в объятиях, радостные Слай с Ниэлем по очереди трясли и обнимали покрасневшего от смущения военного. Когда радость немного поутихла, короли поприветствовали и девушку. Олри, поначалу сильно смущавшаяся, увидев, как приняли отца, осмелела и смогла даже без ошибок сделать реверанс, которому её учили весь день перед отъездом – среди новых «служанок» Хэца оказались две, знакомые с манерами, а девушке очень хотелось не ударить в грязь лицом, так что всё прошло хорошо.

Усадив дорогих гостей и угомонив Великана, ревниво охранявшего хозяев от своих позабытых родтвенников, короли заняли места напротив. Некоторое время все молча разглядывали друг друга. Пятидесятипятилетний Каллин, наполовину уже седой, с удивлением смотрел на совершенно не изменившихся Слая и Ниэля, хотя первому сейчас должно было быть сорок пять, а второму – сорок один, оба выглядели как прежде – на двадцать пять и двадцать. Решив, что причиной этому могла быть та давняя история, свидетелем которой он был, Каллин не стал ничего спрашивать, а молча ждал вопросов.

– Ты к нам по делам или просто так? – начал Ниэль.

Каллин поёрзал в кресле, глухо кашлянул и ответил:

– По делам, ваше величество.

– Называй меня как раньше – Ниэлем, – улыбнулся король.

– Э… благодарю… Ниэль, – смутился военный.

– И какое же у тебя дело? Наверное, что-то из ряда вон выходящее, раз ты самолично пожаловал к нам впервые за двадцать лет.

– Да, дело, кажется, важное. Оно касается вас… тебя, Ниэль.

– Что?! – воскликнули хором оба короля. – Рассказывай.

Каллин вновь заёрзал в кресле и зачем-то потрогал пуговицы на камзоле – ради такого случая он оделся, как на парад.

– Всё дело в том, что в Хэц пришёл некий человек, он был серьёзно болен и добрался до нас просто чудом. Он пришёл из Лирии, что по ту сторону гор.

– Из Лирии? – удивился Слай. – Хм, больной лириец в нашей пограничной крепости?

– Уже не больной, – покачал головой Каллин, – мёртвый. Он умер на следующий день, как пришёл, даже Стасис был бы бессилен, не то что наш лекарь.

– Чем же он был болен?

– Не знаю, он был покрыт пятнами и угас на глазах.

– Пятнами? Он что-нибудь сказал? – прищурился Слай. – Думаю, ты не поехал бы в такую даль из-за мелочи.

– Всё верно, ваше величество, – кивнул Каллин, – человек принёс послание.

– Послание?

– Да, – военный вновь коснулся пуговиц камзола, – и оно адресовано… я решил, что оно для Ниэля.

– Ты решил? – Ниэль подался вперёд. – Оно что, было без подписи?

– Да, вы и сами можете на него взглянуть.

Каллин наконец расстегнул пуговицы и вынул небольшой плоский свёрток.

– Это оно? – Ниэль протянул руку.

– Да, можете его как следует рассмотреть, может быть, что-то и поймёте.

Ниэль принял свёрток, больше похожий на толстый конверт с письмом, повертел в руках, развернул и удивлённо замер. Сидевший рядом Слай недоуменно взглянул на сложенную вчетверо тряпицу и обернулся к Каллину.

– Что это?

– Это и есть послание, ваше величество, – пожал плечами военный.

– Тряпка какая-то, – недоумевал король. – И стоило ради неё пробираться через горы, да ещё будучи смертельно больным? Может быть, человек что-нибудь сказал?