Текст книги "Привычка выживать (СИ)"

Автор книги: alexsik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

Пит задерживает дыхание. Винтер скалится и подходит чуть ближе.

– Конечно, сходство между людьми всегда можно объяснить шуткой природы, Пит. Но столь поразительное сходство, какое можно было наблюдать между Прим и Каролиной, можно объяснить только родством. Недостаточно близким и довольно запутанным, но, – врач разводит руками, – родством.

Врач ожидает бурной реакции со стороны своего единственного слушателя, но остается ни с чем. Качает головой, проклиная все лекарства, тормозящие мыслительные процессы, оправляет свой халат, цокает языком. Затем ему надоедает страдать ерундой и он, проглотив обиду, продолжает рассказ.

– О том, что у меня есть дочь в Двенадцатом дистрикте, я узнал не сразу. Дистрикт мне пришлось покинуть из-за своей племянницы. Мы с нею почти не общались, но проблемы с взаимопониманием у нас были всегда. Зачастую неразрешимые проблемы. Пришлось девочку устранить. Она так яростно протестовала против Голодных Игр, что у меня самого сердце кровью начинало обливаться при мысли о гибнущих на Аренах детях, а ведь я ее даже не любил, чего нельзя было сказать о Кориолане. Совсем скоро бы он обмяк, поддался бы ее влиянию. Результат предсказать было сложно. Вряд ли бы он превратился в доброго короля, но рисковать все же не стоило. В то же время на связь со мной вышел Тринадцатый дистрикт. Они помнили о предательстве лучше нас, но знали, что в нашем с братом тандеме назревают нешуточные проблемы. Тебе никогда не казалось, что в отношении Койн к Кориолану было что-то личное? Она умела, конечно, скрывать свои чувства, но порой проскальзывала в ней излишняя кровожадность. И глупость, какая же все-таки глупость! Чего только стоила ее затея устроить очередные Игры! – Винтер всплескивает руками. – Но Игры всегда были действенным механизмом давления. Игры позволяли устранять всех неугодных, маскируясь под судьбу. Именно так, помимо моего прекрасного лица, – кончиком пальца Корнелиус тыкает себя в изуродованную щеку, – отмстил мне брат, узнав, что у меня есть внебрачная дочь на краю света.

Пит открывает и закрывает глаза, стараясь избавиться от назойливой галлюцинации. Но у него не получается перестать видеть черную дверь с поцарапанной ручкой, стоящую посреди комнаты. Дверь пока закрыта, но Пит чувствует кожей, что что-то, что находится по ту сторону двери, скребется и вот-вот повернет ключ в замочной скважине.

– Здесь, в этой стране, никто не удивляется слепой удаче. Имя моей дочери прозвучало на Жатве 74 Голодных Игр. Уверен, мой брат отказался бы от этой затеи, если бы увидел, как поразительно она похожа на Каролину. Но здесь вмешалась настоящая судьба. И на Игры поехала старшая сестра Прим, Китнисс Эвердин. И ты, – врач делает многозначительную паузу.

Пит поворачивается в его сторону, среагировав не столько на обращение, сколько на повисшую в комнате тишину. Доктор Винтер смотрит на него плотоядно, как хищник, забавляющийся со своей жертвой перед очередным приемом пищи.

– После того, как я поступил со своей племянницей, я находился в изгнании. Но Игры смотрел. Конечно, я не знал, что вскоре мне выпадет замечательный шанс поработать над тобой, но ты сразу заинтересовал меня. Ты и твоя двуличность. Я гадал, кто ты – прирожденный актер или все-таки политик? Никто не ставил на тебя, а я ждал, чем же обернется твое благородство, надеясь, что оно не обернется твоей смертью. И я оказался прав. Заварилась такая история! Мой брат, конечно, сыграл в ней не последнюю роль, превратив себя в беспомощную жертву, но он вновь приблизил меня к себе, позволив мне использовать тебя в качестве расходного материала. И я использовал тебя так, как использовал многих до тебя. Моему брату было плевать, убьешь ты Сойку или нет. Мертвая Эвердин нравилась ему так же, как и Эвердин с поломанной психикой. Он надеялся, что твой охмор если не убьет ее, то сломает. Но из-за охмора сломался и ты.

Вновь пауза. Врач ходит взад-вперед перед Питом, как преподаватель, читающий лекцию.

– Сломался или раскололся, – исправляет самого себя Винтер. – Очень интересная реакция. Было забавно наблюдать за тем, как все носились вокруг тебя, гадая, справился ли ты с охмором или нет. Мне нужно было сохранить тебе жизнь, чтобы продолжить наблюдения за тобой. Я сдружился с Плутархом задолго до начала войны. Это случилось на почве обоюдной неприязни к Кориолану. Плутарх финансировал многие из моих исследований, а затем разработал свой идеальный план с охмором, которому подвергаются все. Это тоже был забавный эксперимент, но я не жалею, что он провалился. Толпы сломанных людей все равно, что толпы отработанного мусора, – врач вздыхает. – Хевенсби желал твоей смерти. Ему нужна была только Эвердин, использовать которую он собирался для высшей цели – для защиты своей дочери, Каролины. Все очень запутанно, не так ли? – Винтер замирает посреди палаты. – Для того чтобы полностью дезориентировать Китнисс, он отправил Прим в смертельную ловушку. Из нас с ним получились довольно скверные отцы, не находишь? – очередной риторический вопрос повисает в воздухе. – Но мы оба спасали своих детей. Я, к примеру, вдохнул в мертвое тело новую жизнь. Сделал это даже дважды, но оба раза мне помешали.

– Во всем виновата кровь, – произносит Пит с большими паузами.

Врач окидывает его презрительным взглядом.

– В это верят только глупцы, – резюмирует с чувством. – Глупцы, вроде Пэйлор, которая свято верит в то, что сумеет воспитать в Каролине хорошего человека. Она потерпит поражение, вот увидишь. Воспитанием Каролины с самого детства занимался мой братец, а это что-то, да значит.

– Во что же верите вы? – спрашивает Пит, поднимаясь на ноги и направляясь к двери, действующей ему на нервы. – В то, что вы – Бог и творец?

Короткий смешок застревает в горле врача.

– А разве нет? – спрашивает он совершенно серьезно. – Вы все – мои пешки, я управляю вами. Я остаюсь приближенным лицом Пэйлор. У меня всегда есть шанс воздействовать на нее, если не словами, то охмором. У меня есть возможность общаться с Каролиной, хотя она недолюбливает меня, даже боится. Знаешь, о чем я думаю, глядя на нее? – спрашивает Винтер с мечтательными нотками в голосе. – Я думаю, как будет забавно внушить ей ненависть сначала к отцу, затем к деду, а на десерт добавить еще и презрение к матери-шлюхе, которая бросила ее в детстве. Уверен, эта девочка далеко пойдет, если задать ей нужный курс. О том, какой курс нужный, ей подскажет дурная кровь. И я, – добавляет он с усмешкой. – Мы сможем воплощать в жизнь великие дела, Пит.

– Зачем вам это? – спрашивает Пит, забыв о существовании двери.

Доктор потирает вспотевшие ладони.

– Я всего лишь ученый, Пит. Мне нравится прятать сыр и наблюдать за тем, что творят мыши, сходя с ума из-за запаха.

Лицо Пита искажается.

– Почему вы рассказываете это мне? – спрашивает Мелларк, чувствуя какую-то слабость во всем теле. Черная дверь чуть приоткрывается.

– У меня большие планы на тебя, Пит, – говорит доктор совершенно открыто. – Уверен, ты будешь замечательно смотреться в тени Каролины Сноу, когда она займет положенное ей по крови место, – Винтер закатывает глаза. – И не нужно делать вид, что тебя заботит судьба Китнисс Эвердин! Она сыграла свою роль. Она представила всему Панему Каролину и спокойно может убраться со сцены.

– Вы все решили, – подытоживает Пит и выпрямляется. Его и доктора разделяют несколько шагов. – Но я – не ваша марионетка. Быть может, он был вашей марионеткой, но я – не он.

Винтер фыркает и машет рукой.

– Он, ты, – восклицает доктор с нетерпением. – У вас одно тело на двоих. Никто не верит в то, что Пит Мелларк действительно раскололся на Пита Мелларка и капитолийского переродка. Никто не знает о том, что после долгой и мучительной борьбы верх одержал именно капитолийский переродок. Я никому об этом не расскажу, – врач смотрит на Пита и качает головой. – А ты не успеешь никому ничего рассказать.

Пит молчит.

– У охмора и гипноза много общего. Я нашел способ управлять тобой. Сейчас я просто выключу тебя. Сейчас у меня на тебя совершенно нет времени. У меня интересный эксперимент во Втором Дистрикте. Туда уже прибыла бомба замедленного действия, – в глазах доктора появляется нездоровый блеск. – Руками Энорабии я могу натворить много дел, чтобы нынешний Президент не успевал расслабиться. Ну, что ты так смотришь! – восклицает Винтер с нескрываемой злостью. – Попробуй вспомнить, как ты мотался из дистрикта в дистрикт, таская за собой хвост из соглядатаев, после того, как вышел из больницы. Таким бесплатным шоу мог гордиться даже Плутарх, но придумал это Шоу я!

Винтер всегда был мерзок, но не настолько. Есть ли в этом человеке хоть что-то человеческое? Пит не знает. Но Пит и не хочет знать. Одна лишь мысль о том, что каждое его действие может быть результатом больной фантазии бесчеловечного ученого, приводит его в ярость.

В холодную и расчетливую ярость, если такая существует в природе.

– Вы говорите так, будто собираетесь жить вечность, – говорит Мелларк, приближаясь к высохшей фигуре в белом халате.

Корнелиус Винтер пожимает плечом.

– Я – реалист, Пит, – отвечает он не без ехидства. – Если со мной что-нибудь случится, Каролина Сноу получит на свой восемнадцатилетний день рождения подарок – почти все мои знания. Все наше с Кориоланом прошлое в одном флаконе. Уверен, этим даром она сумеет распорядиться в собственное удовольствие. А еще она получит тебя, – доктор бросает самодовольный взгляд на Пита. – Совсем скоро ты заснешь, капитолийский переродок. То лекарство, которое я ввел тебе, пока ты был без сознания, сотрет часть твоих воспоминаний. Только так, пожалуй, и можно вернуть к жизни добродушного Пита Мелларка.

– А где буду я? – спрашивает Пит и доктор только сейчас понимает, что пациент находится слишком близко к нему.

– Ты? – переспрашивает Винтер в небольшом смятении. – Ты будешь там же, где был все это время. Ты ведь помнишь, где ты был?

– Да, – Пит медлит. – Там темно. Мы с ним меняемся местами, – говорит он уже самому себе. – Я не хочу туда.

– Все уже решено, – отвечает Корнелиус и бросает странный взгляд в сторону двери. Кожей врач чувствует опасность и уже ищет пути к отступлению.

– Я не хочу туда, – повторяет Пит.

В его голосе нет ни паники, ни угрозы. Он лишь констатирует факт – равнодушно и спокойно. А потом быстро преодолевает разделяющее его с доктором расстояние, уже полностью управляя своим телом, преодолевая сонливость, в которой вот-вот начнет вязнуть, как в меде.

– Я доказал, что сильнее его, – Пит стискивает локоть доктора и тянет того в свою сторону. – Я выиграл это тело.

Винтер шепчет что-то совершенно бессвязно, впервые выглядя испуганным и затравленным.

– Только я могу включить тебя назад, Пит, – уговаривает врач, используя не те аргументы, которые говорят в его пользу. – Я обязательно сделаю это, когда наступит подходящий момент.

Его мольбы встречаются равнодушием и презрением. Винтер может любоваться своим пациентом, как произведением искусства, полностью лишенным всяческих шероховатостей. В голубых глазах не отражается ничего, кроме уже принятого решения, являющегося не подлежащим обжалованию приговором.

– Не только вы, доктор, – говорит Пит с улыбкой. – Есть еще и Каролина.

– Каролина? – смеется мужчина, которому не хватает сил, чтобы справиться с переродком. – Ей еще не скоро исполнится восемнадцать лет, если ты помнишь.

Смех его жалок и заканчивается всхлипом. Пит стискивает пальцы на тощей шее врача, наблюдая за тем, как тот беззвучно хватает пересохшими руками воздух. Винтеру удается несколько раз сильно ударить Пита по лицу, но на нерезкую боль можно не обращать внимания, наслаждаясь постепенно прекращающимся сопротивлением. Пита уже начинает водить из стороны в сторону, когда Винтер обмякает окончательно.

В глазах рябит. Пит отбрасывает в сторону бездыханное тело и переступает через него, направляясь к матовому стеклу. Руки безвольно висят вдоль тела, ноги заплетаются. Темнота накатывает душными волнами, но мысли не мечутся, как вспугнутая стая птиц. Капитолийский переродок держится за стену, чтобы не упасть и рассматривает свое нечеткое отражение в матовом стекле.

Этот врач выключил его. Этот врач пытался манипулировать им. Дурак! Капитолийских переродков не держат в неволе без цепей, ему следовало об этом знать. За такие ошибки платят жизнью, не иначе.

Пит смотрит своему отражению в глаза. Тот, другой, что открывает сейчас черную дверь, не вспомнит о его существовании. Он будет, возможно, чувствовать дверь, но не будет помнить, что ждет его по ту сторону дверного проема. Переродок помнит, что находится там. Темнота. Неприветливая и холодная, сводящая с ума тишиной. Но переродок знает и другое: он уже выбирался оттуда. И, если Каролина Сноу откажется от подарка своего родного дяди, переродок найдет способ вновь победить слабака, который обещал убить его, но так этого и не сделал.

Потому что переродка нельзя убить. Как не крути, теперь они – одно целое. Расколовшаяся надвое личность, запертая в одном теле.

Переродок скалится своему – их – отражению.

Он уверен, Каролина примет подарок. Ею будет управлять кровь.

А им будет управлять месть. Он с равнодушием уничтожит то, что дорого тому, другому Питу Мелларку, изорвет в клочья, сожжет, расплавит, распотрошит или же, наоборот, всего лишь займет его место, позволяя побежденному пленнику изредка наблюдать за всем происходящим через оставленную узкую щель в двери.

Переродок еще не решил, как поступит. У него будет время решить. Много времени.

Но, главное, он выживет.

Он привык выживать.

А пока дверь перед ним захлопывается, и он оказывается в кромешной темноте.

Невидимые часы начинают обратный отсчет.

Занавес.

Комментарий к ПРОПУЩЕННАЯ ГЛАВА для тех, кто, как и автор, не верит в счастливый конец

Вот и долгожданный статус. Завершен. Я счастлива.

Новинки и продолжение читайте на сайте библиотеки https://www.litmir.club/