Текст книги "Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии"

Автор книги: Виктор Пилипко

Соавторы: Джаббар Халилов,Рустам Сулейманов,Юрий Буряков,Геворг Тирацян,Галина Шишкина,Отар Лордкипанидзе,Маргарита Филанович,Юрий Заднепровский,Александр Никитин,Вадим Массон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 60 страниц)

Среди произведений собственно парфянского искусства наибольшее внимание привлекает глиняная скульптура. Сильно фрагментированные остатки этих статуй были найдены при раскопках как «круглого храма», так и «квадратного зала» (Ремпель Л.И., 1949, с. 355 сл.; Пугаченкова Г.А., 1967а, с. 51–52; Кошеленко Г.А., 1966а, с. 60; Кошеленко Г.А., 1977, с. 89 сл.). Статуи изображали фигуры мужчин (в пластинчатых панцирях, плащах и шароварах) и женщин (в легких окутывающих одеяниях). Считается, что они изображали богов или обожествленных представителей Аршакидской династии. В сколько-нибудь целом виде дошла только одна статуя, изображающая стоящую женщину в просторном одеянии. Пластически обработаны только лицевая сторона и бока, сзади фигура уплощена, поскольку она (подобно всем остальным) была пристенной. Техника изготовления нисийской скульптуры следующая: на свинцовый, деревянный или камышовый каркас накладывалась сырая глина зеленого цвета, окончательная отделка производилась более тонко отмученной глиной цвета светлой терракоты; поверх этого слоя иногда наносился еще один тонкий слой обмазки из белого алебастра, затем статуя раскрашивалась. Стилистически нисийская скульптура входит в общий круг среднеазиатской скульптуры античного времени.

Монументальная живопись Северной Парфии почти неизвестна. В храмовых и дворцовых сооружениях Старой и Новой Нисы широко использовалась сплошная покраска плоскостей стен или выделение особыми тонами декоративно-архитектурных элементов. В «Квадратном зале» Старой Нисы обнаружены остатки полихромной росписи преимущественно геометрического характера, покрывавшей верхние части стен. В «Квадратном доме» Старой Нисы было найдено изображение гирлянды на глиняном алтаре. Своеобразной была живопись, остатки которой были найдены при исследовании айвана храма в Мансурдепе; видимо, и технически и стилистически она была близка собственно эллинистической живописи (Кошеленко Г.А., Лелеков Л.А., 1971). Пока уникальным образцом парфянской живописи является эскиз мужской головы из Мансурдепе, выполненный на обломке глиняного сосуда.

При исследовании «Квадратного дома» Старой Нисы найдено некоторое количество произведений прикладного и декоративного искусства; они, возможно, изготовлялись по заказам местной знати или во всяком случае соответствовали ее вкусам. К их числу относятся: серебряная позолоченная пластинка с головой льва, напоминающая сарматские фалары; бронзовое зеркало с рельефным изображением протомы бегущего оленя (также стилистически близкое произведениям искусства кочевников); серебряная с позолотой фигурка птицы-сирены, бронзовая накладная бляшка с изображением кентавра, золотая статуэтка орла, серебряная фигура грифона на прямоугольной подставке и т. д. (Пугаченкова Г.А., 1967а, с. 67–69; Кошеленко Г.А., 1977, с. 115–126). Оригинальным образцом парфянского прикладного искусства является керамический ритон с Кошадепе (у Баба-Дурмаза), имеющий форму лошади (Пилипко В.Н., 1980б).

Наибольший интерес вызывают найденные там же ритоны (общее число их около 40), сделанные из слоновой кости (Массон М.Е., Пугаченкова Г.А., 1954а; 1956). Ритоны – рогообразные сосуды для питья – были разнообразны по своим формам. Нисийские ритоны принадлежат к тому типу, который был особенно популярен в иранском и скифском мире (хотя встречался и в Греции). Он характеризуется удлиненным изогнутым туловом, более широким вверху и суженным у конца, украшенным протомой какого-либо животного. Ритоны из Нисы повторяют естественную форму бивня слона, а сделаны из отдельных кусков кости. Горловина ритона оформлена в виде «карниза», на котором чаще всего расположены рельефные изображения головок, разделенные свободным пространством или декоративным мотивом. Ниже находится отчлененный рельефными полосами фриз, на котором развертывается композиция, выполняемая в высоком рельефе.

Чаще всего встречается композиция, представляющая двенадцать олимпийских божеств. Исследователи (Массон М.Е., Пугаченкова Г.А., 1954 а) указывают, что стиль изображений божеств – не чисто греческий, в нем сказываются и определенные восточные влияния, особенно в изображении богинь. Среди других сюжетов, представленных на ритонах, – дионисийские шествия, жертвоприношения, миф о Пенфее. Наиболее ярко слияние греческих и восточных черт видно в фигурах, завершающих ритоны. К числу чисто греческих сюжетов, видимо, можно отнести только изображение женщины с амфорой и менады, сидящей на плече у кентавра. Все остальные мотивы – синтетичны, в них слились и греческие, и местные черты. По технике исполнения эти фигуры целиком находятся в русле эллинской художественной культуры. Однако сами образы в большинстве случаев чисто восточные, иногда даже определенно связанные с миром иранских религиозных представлений (например, человеко-бык – «Гопатшах»). Нисийские ритоны являлись парадными сосудами, употреблявшимися при различных торжествах. Хотя обычно их считают самым ярким образцом раннепарфянского искусства, иногда высказывается мнение, что местом их производства является Бактрия эллинистической эпохи (BernardР., 1970; GhirshmanR., 1962; Сергеева Т.В., 1972).

Из слоновой кости выполнена парадная мебель, более тридцати фрагментов которой также были найдены при раскопках Старой Нисы совместно с ритонами (Пугаченкова Г.А., 1969, с. 161–171). Видимо, это детали трона, тахты и скамеечки. Г.А. Пугаченкова полагает, что в оформлении парадной мебели можно различить особенности, восходящие к ахеменидским прототипам, и эллинские черты. Она также высказывает предположение, что трон был создан во время царствования Митридата I. П. Бернар, исследовавший аналогичные фрагменты, найденные при раскопках Ай-Ханум, подчеркивал, что значительная часть мебели и Нисы и Ай-Ханум в своих основных чертах чисто греческая. Он также (хотя, правда, в очень осторожной форме) высказывает предположение, что нисийская мебель – бактрийского происхождения (Bernard Р., 1970, р. 327–343).

Известное представление о парфянской глиптике дают оттиски печатей, обнаруженные при раскопках Старой Нисы (Массон М.Е., Пугаченкова Г.А., 1954б). Оттиски характеризуются небольшими размерами и четкостью форм. Поражает разнообразие сюжетов. Часть печатей восходит к ранним ахеменидским образцам, например, сцена единоборства царя со вставшим на задние лапы чудовищем. Ряд печатей связан с зороастрийской и древнеиранской традицией (изображение двух животных, стоящих в геральдических позах по обе стороны от «священного дерева», священные животные и культовые предметы). Наконец, третий цикл – изображения, связанные с прославлением царя (например, Ника, венчающая царя). Имеются сюжеты и чисто греческие – изображения эллинских божеств (Зевс, Афина, Афродита и т. д.).

При раскопках рядовых поселений найдены печати и их оттиски (Изгант, Гарры-Кяриз); их характеризует большая простота исполнения и полное отсутствие «официальных» сюжетов (табл. LXXXIX).

Погребальные памятники. В подгорной полосе Копет-Дага, помимо курганных погребений, в настоящее время известны лишь одиночные, случайно обнаруженные захоронения античного времени и некрополь на городище Новая Ниса. Некрополь расположен в северо-западной части городища у внешней его стены (Вязьмитина М.И., 1949, 1963; Крашенинникова Н.И., 1978). В III в. до н. э. здесь существовал небольшой храм (Пугаченкова Г.А., 1958а, с. 60–66), вокруг которого в последующие столетия сложилось кладбище зажиточной части горожан. Некрополь сильно разрушен промоинами, грабителями, поздними ямами, поэтому четкого представления об архитектуре погребальных сооружений и обряде захоронения составить не удалось. Предполагается, что некрополь состоял из громоздящихся друг на друга массивных прямоугольных сооружений (11,5×5,5; 9×6; 8×5 м), внутри которых располагались одна или две сводчатые погребальные камеры размерами 2×3; 2,3×3,2 и др. (Пугаченкова Г.А., 1958а, с. 68; Крашенинникова Н.И., 1978, с. 123). Сложены они из сырцового кирпича, стены и пол покрыты специальной красной штукатуркой. Некоторые камеры имели вымостки из тонких керамических плит. Отсутствие непотревоженных погребений и фрагментарно представленный сопроводительный материал[34]34
  Находки мелких золотых бляшек и оригинального эллинистической работы бронзового светильника указывают на принадлежность некрополя зажиточной части горожан. Находка монеты Орода II (57–37 гг. до н. э.) позволяет уточнить один из этапов функционирования этого древнего кладбища.


[Закрыть] не позволяют составить четкого представления об обряде захоронения. Одиночные погребения парфянского времени обнаружены при работах на Ярыкдепе и неолитическом поселении Чопандепе. В обоих случаях погребения совершены в групповых ямах, костяки расположены в вытянутом положении. Погребение на Ярыкдепе без инвентаря, оно датируется стратиграфическими данными, а погребение на Чопандепе сопровождалось находками бронзовых наконечников стрел.

На территории Северной Парфии имеются также курганные могильники. Часть из них раскопана. Это курган у Безмеина, Кизыл-Чешме и Хас-Кяриза (Марущенко А.А., 1959), Мешрепитахтинский и Пархайский могильники (Мандельштам А.М., 1963). Все эти могильники состоят из невысоких земляных насыпей. Захоронения совершены в овальных подземных камерах (катакомбах), сообщающихся с поверхностью с помощью прямоугольной ямы – дромоса. Покойники укладывались в катакомбы в вытянутом положении на спине. Ориентация преимущественно южная. Наряду с одиночными захоронениями встречаются коллективные. Причем установлено, что совершались они неодновременно (Мандельштам А.М., 1963, с. 30). Сопровождающий материал невелик, некоторые покойники были вообще его лишены. Среди находок из погребений имеются сосуды, в том числе каменные, курильницы, оружие. Анализ находок позволяет говорить о том, что культура этих кочевников имеет черты, сближающие ее с культурой племен сарматского круга (Мандельштам А.М., 1963, с. 33). Вместе с тем в погребениях имеются предметы, изготовленные местным земледельческим населением, а также предметы импорта. Расположение могильников на территории, занятой земледельческим населением, возможно, свидетельствуют об оседании части кочевников.

При рассмотрении погребальных памятников Северной Парфии нельзя оставить без внимания могильники кочевого населения Узбоя, хотя этот район территориально не входит в состав Северной Парфии. Среди погребений этого района изредка встречаются катакомбные захоронения, находящие прямые аналогии в подгорной полосе Копет-Дага (Юсупов Х., 1978, с. 59–60), но большинство погребений совершено в каменных наземных сооружениях, являющихся своеобразными семейными усыпальницами (Юсупов Х., 1972; 1973; 1977а, б, в, 1978). Эти различия в способе захоронения кочевого населения подгорной полосы Копет-Дага и приузбойских районов могут быть отражением этнической неоднородности населения этих мест.

Памятники письменности. С раскопками на городищах Нисы связано одно из крупнейших открытий в археологии Средней Азии – находка более 2700 парфянских хозяйственных документов на обломках сосудов. Шесть из них найдены на городище Новая Ниса, остальные при раскопках северного хозяйственного комплекса Старой Нисы (Массон М.Е., 1951 а; 1955 б). Документы составлены на парфянском языке с использованием арамейской графики с большим количеством арамейских идеограмм. Большинство остраков является учетными документами, связанными с деятельностью царских складов в Михрдаткирте (Старая Ниса), в первую очередь винохранилищ. Все документы в настоящее время переведены на русский и английский языки и прокомментированы М.М. Дьяконовым, И.М. Дьяконовым и В.А. Лившицем (Дьяконов И.М., Дьяконов М.М., Лившиц В.А., 1951; 1953 а, б, 1954; Дьяконов И.М., Лившиц В.А., 1956; 1960а, б; 1966; Diakonoff J.М., Livchiz W.А., 1976–1978).

Помимо сведений об экономике царского хозяйства, документы являются важным источником для изучения парфянской административной системы, топонимике, ономастике, календаря и политической истории. Следует отметить, что грамотность в Парфии, вероятно, не была достоянием лишь узкого круга профессиональных чиновников. В настоящее время, помимо находок из Нисы, памятники парфянской письменности известны из Кунякалы в западном пригороде Ашхабада, поселении Кошадепе у Баба-Дурмаза и крепости Игды, расположенной на Узбое. Краткие надписи имеются на парфянских печатях (Дьяконов М.М., 1954в). Надписи из Игды и Кунякалы фиксируют принадлежность сосудов (на которых они исполнены) определенным лицам. Содержание подобных надписей превратилось в стандартную формулу, употреблявшуюся в разных концах Парфянского государства (Лившиц В.А., 1978). Два острака с Кошадепе являются хозяйственными записками, один из них, возможно, относится к числу эпистолярных памятников. Плохая сохранность документов не позволяет полностью уяснить их содержание. Устанавливается, что в обоих документах сообщается о выдаче (или получении) муки определенной группе лиц, названных по именам. Употреблявшиеся при этом термины находят аналогии в нисийских документах, хотя кошадепинские остраки датируются несколько более поздним временем.

Серахский оазис.

(Г.А. Кошеленко).

История Серахского оазиса, как уже отмечалось, теснейшим образом связана с историей Гератского. В силу этого можно полагать, что те исторические события, которые развертывались в Арейе, задевали и Серахс. Арейя была одним из центров сопротивления Александру Македонскому, и эти события нашли достаточно подробное освещение у историков. (Оразов О., 1973). Видимо, справедлива точка зрения о том, что Серахский оазис входил в состав Греко-Бактрийского царства и что недалеко от него произошло первое столкновение войск греко-бактрийского царя Евтидема и селевкидского царя Антиоха III, о котором рассказывает Полибий (Марущенко А.А., 1956, с. 200; Оразов О., 1973, с. 103). В позднепарфянское время Серахский оазис носил название Сиракена, как об этом свидетельствует Птолемей (Оразов О., 1973, с. 109).

В парфянское время происходят значительные изменения в. системе расселения, существовавшей в оазисе. В это время прекращается жизнь на поселениях Бешдепе и Мовлекдепе, одновременно перестают функционировать и те длинные архаические каналы, которые обеспечивали их существование. В это время ирригационная сеть приобретает новые черты: каналы стали короче, но их сеть – гуще (Оразов О., 1973, с. 109). Резко увеличилось число поселений. Помимо городища Старого Серахса, слои этого времени зафиксированы еще на ряде поселений: Агачлыдепе, Менглидепе, Акчадепе, Огулнияздепе, Безымянное депе слева у дороги из Серахса в с. Ялавач, Меле-Хейран, Гуйруклыдепе, холм к востоку от Ярты-Гумбяз (Оразов О., 1973, с. 99). Старый Серахс в это время в общем сохраняет свою старую структуру: укрепленный центр на месте цитадели и неукрепленная застройка вокруг – на территории шахристана. Выделяется несколько вариантов сельских поселений: а) поселения, имеющие внешнюю стену (Агачлы – внешняя стена имеет толщину около 2 м, сложена из сырцового кирпича размером 39×34×10 см; Огулнияздепе – внешняя стена шириной 2,5 м сложена из сырцового кирпича 44×41×10 см; Гуйруклыдепе – квадратное в плане размером 120×120 м, окружено стеной); б) поселения, имеющие небольшую цитадель в центре неукрепленного поселения (Меле-Хейран); в) поселения, не имеющие укреплений вообще (Менглидепе, Акчадепе, Безымянное).

Материальная культура изучена еще недостаточно. Керамика первых веков до н. э. отличается довольно высоким качеством, изготовлена на круге быстрого вращения, глина тонкой отмучки красного или розового цвета, ангоб обычно светлого цвета, изредка – красного. Наиболее типичные формы: низкогорлые горшки с прямым и ровным краем или округлые чаши с прямым утолщенным краем. В небольшом количестве встречается лепная керамика. Керамика первых веков н. э. отличается довольно высоким качеством, изготовлена также на круге быстрого вращения. Довольно часто встречается зеленоватый ангоб. Обычным становится употребление резного орнамента – чаще всего в виде лент из двух – трех параллельных полосок, опоясывающих венчики или шейку сосуда. Появляется волнообразный узор того же типа, горизонтальные лепные валики. Типичные формы: чаши, кувшинчики, хумчи (Марущенко А.А., 1956, с. 175 сл.; Оразов О., 1973, с. 54). Часто встречаются обломки каменных зернотерок. На дне некоторых лепных сосудов отмечено наличие отпечатков тканей.

Интересны монетные находки (Оразов О., 1975). Все монеты, найденные здесь, относятся к мервскому чекану (позднепарфянскому или раннесасанидскому), что заставляет думать о том, что в конце парфянской эпохи Серахс политически и экономически зависел от Мерва. Находки фрагментированных оссуариев (Оразов О., 1973, с. 103) позволяют предполагать, что существовали зароастрийские верования.

Глава десятая
Маргиана
(З.И. Усманова, М.И. Филанович, Г.А. Кошеленко)

Маргиана – одна из древних историко-культурных областей Средней Азии, располагавшаяся в глубине пустыни Каракум, на территории Мервского оазиса, орошавшегося водами дельты р. Мургаб. Возможно, что в состав этой области входили и территории по среднему течению Мургаба, но слабая археологическая изученность этого района не позволяет делать каких-либо позитивных выводов по этому вопросу. Археологические наблюдения показывают, что в связи с изменениями режима реки (вызывавшимися в значительной мере деятельностью человека) менялось местоположение и конфигурация оазиса. В эпоху бронзы он располагался на несколько десятков километров севернее современного оазиса, однако уже в эпоху раннего железа центр оазиса сместился южнее и находился на северной окраине современного оазиса (поселение Яздепе), в ахеменидское время происходит дальнейшее перемещение его на юг – в район городищ Эрккала и Гяуркала. В это время активно обживаются территории вокруг этих городищ, а Яздепинский район переживает последний этап своего расцвета (Усманова З.И., 1960б, с. 37; Усманова З.И., 1963 а, с. 27 сл.; Филанович М.И., 1974, с. 24 сл.). В первые века до н. э. и первые века н. э. зоной, наиболее полно освоенной человеком, была территория от Гяуркалы до Яздепе, Яздепе прекратило свое существование, в этом районе проходила граница между культурными землями и пустыней. Ряд памятников античного времени зафиксирован и к югу от Гяуркалы, однако недостаточная изученность этого района не позволяет надежно определить южные границы оазиса в античную эпоху (рис. 7).

Рис. 7. Основные памятники Маргианы. Составители Г.А. Кошеленко, А.Б. Никитин.

а – памятник.

1 – Гяуркала; 2 – Дэвкала; 3 – Одэнчидепе; 4 – Сычаннык (Чичанлык); 5 – Куруклы; 6 – Кишман; 7 – Гарры Кишман (Старый Кишман); 8 – Дурнали; 9 – Чанглы; 10 – Гебеклы; 11 – Яздепе; 12 – Джиндепе; 13 – Кыркдепе; 14 – Чильбурдж.

Мервский оазис в «Авесте» называется Моуру, в древнеперсидских текстах – Маргуш, античные авторы употребляют термин Маргиана, в среднеперсидских сочинениях появляется уже термин Мерв. Свидетельства письменных источников по истории Маргианы чрезвычайно ограниченны. Несколько раз упоминается Мервский оазис в «Авесте», в Бехистунской надписи царя Дария I в очень краткой форме сообщается о восстании, происшедшем здесь в начальные годы его царствования (Дандамаев М.А., 1963). Свидетельства античных авторов о судьбе Маргианы в годы походов Александра Македонского очень незначительны. Некоторые сведения о Маргиане можно почерпнуть у Страбона, Плиния Старшего, Исидора Харакского, Птолемея. Китайские источники (Бичурин Н.Я., 1950) также малоинформативны. Поздняя персидская и арабская традиция (см. МИТТ, т. 1) концентрирует свое внимание на легендарных и полулегендарных событиях, в частности связанных с основанием Мерва.

Первые надежные факты в истории Маргианы появляются в период ее вхождения в состав Ахеменидского царства. Мервский оазис, видимо, был завоеван персами (как и другие области юга Средней Азии) в VI в. до н. э. В 522 г. до н. э. здесь вспыхивает восстание под предводительством некоего Фрады (одно из цепи восстаний, которыми ознаменовалось начало правления Дария I). Указание Бехистунской надписи на огромное количество убитых повстанцев истолковывается (по всей видимости, справедливо) современными исследователями, как свидетельство подлинно народного характера восстания, направленного против ига Ахеменидов. По приказанию Дария восстание было подавлено сатрапом соседней Бактрии, и с этого момента Маргиана включается в состав Бактрийской сатрапии (Струве В.В., 1949).

В результате похода Александра Македонского Маргиана стала частью его державы. Здесь создаются греко-македонские поселения: сообщается, в частности, об основании Александрии Маргианской (Plin. Nat. Hist., VI, 18, 47) и шести укреплений (Curt. Ruf. VII, 10, 15). Позднее Александрия была разрушена и восстановлена царем Селевкидской династии Антиохом, переименовавшим город в свою честь (Plin. Nat. Hist., VI, 18, 47). В составе государства Селевкидов Маргиана находилась до середины III в. до н. э., а затем после возникновения независимого Греко-Бактрийского царства стала одной из областей его. Известно, что позднее Маргиана вошла в состав Парфянского царства, но точная дата этого события неизвестна. Согласно одной из существующих точек зрения, это произошло в период царствования Митридата I (171–138/7 гг. до н. э.) (Толстов С.П., 1948 а, с. 241; Воробьева М.Г., 1963, с. 308), согласно другой – Митридата II (123-88/7 гг. до н. э.) (Массон М.Е., 1951 б, с. 147). Ни одна из них не подкрепляется достаточно надежными данными источников. В сущности определение времени этого события целиком зависит от датировки серии парфянских монет с легендой ΚΑΤΑ ΣΤΡΑΤΕΙΑ («в походе») и названием Маргианы. Считается, что эти монеты чеканились в период парфянского завоевания Маргианы. А.К. Марков относил их к чекану Митридата I (Марков А.К., 1892, с. 279 сл.), М.Е. Массон – чекану Митридата II (Массон М.Е., 1951 б; с. 147; Массон М.Е., 1955 а, с. 12), В. Рос и Р. Мак Дауэлл считали эти монеты еще более поздними (Wroth W., 1903, р. XXXI–XXXII; McDowell R.Н., 1935, р. 52).

На протяжении нескольких веков Маргиана оставалась крайней северо-восточной областью парфянского царства Аршакидов. Согласно свидетельству Исидора Харакского (Isid. Char. Mans. Parth. 14), парфянская «царская дорога», шедшая от западных рубежей государства, именно в Маргиане круто поворачивала на юг, в Арею и Систан. Со второй половины I в. н. э. происходит известное обособление Маргианы. Именно в это время на Мервском монетном дворе начинают чеканиться монеты, отличающиеся от общегосударственного чекана (Пилипко В.Н., 1980а). Одна из серий этих монет несет легенду «царь Санабар». Однако это обособление не означало полного разрыва с государством Аршакидов. Династия потомков Санабара (Массон В.М., 1957 а, с. 34 сл.) управляла Маргианой вплоть до конца парфянского периода. Даже после падения Аршакидов, как показывают официальные сасанидские документы, при первых Сасанидах, Мерв сохранял свою автономию и свою династию. Только при Шапуре I было окончательно покончено с автономией Мерва и он более органично входит в состав Сасанидского государства.

История изучения. Памятники древнего Мерва уже в XIX в. неоднократно привлекали внимание путешественников, с той или иной степенью подробности и точности описывавших их. Особенно часты стали посещения Мерва после присоединения его к России (подробнее см.: Массон М.Е., 1980). В 80-х годах на территории Эрккалы А.В. Комаровым были произведены первые археологические раскопки (Усманова З.И., 1963 а, с. 21; Массон М.Е., 1980). В 1888 г. на заседании Восточного отделения Русского археологического общества им был прочитан доклад об археологических памятниках Закаспийской области. В этом докладе А.В. Комаров упоминает и памятники Мерва. Важную роль в исследовании прошлого Мерва сыграли работы В.А. Жуковского (Жуковский В.А., 1894) и В.В. Бартольда (Бартольд В.В., 1966), но они были посвящены практически только средневековью. Мерву древней эпохи было уделено в каждой из них по нескольку строк. Американская экспедиция, работавшая в южной Туркмении в начале этого века, проводила исследования и на территории Мервского оазиса. Помимо поездок по северной части его, регистрации памятников («курганов»), сбора подъемного материала, ею было заложено несколько шурфов на территории Мерва, в том числе на Гяуркале и Эрккале (подробнее см.: Усманова З.И., 1963а). В частности, на территории Эрккалы до сего времени видны штольни, прорезавшие сплошной массив кладок платформы центрального холма. Несмотря на то что монетные находки были определены А.К. Марковым, а надписи разобраны В.В. Радловым, никаких наблюдений над стратиграфией не было сделано. Производители работ ограничились признанием единства и синхронности культуры, открытой на Эрккале и на Гяуркале, которая была названа ими сасанидской и отнесена ко времени не ранее III в. н. э. (хотя при раскопках были найдены парфянские монеты I–II вв. н. э.). Несовершенство методики работ неоднократно отмечалось в литературе (Массон М.Е., 1951в, с. 90; Массон М.Е., 1980; Усманова З.И., 1963, с. 22; Филанович М.И., 1974, с. 18 сл.), но богатые вещественные материалы, полученные экспедицией, сейчас, когда создана стратиграфическая шкала Мерва, могут быть использованы в качестве дополнительного сравнительного материала (Филанович М.И., 1974, с. 19).

Археологические работы в древнем Мерве возобновились только в 1937 г. Б.Б. Пиотровский заложил тогда шурф на северо-восточном холме Эрккалы (Пиотровский Б.Б., 1949). В результате изучения материала, полученного в ходе этих работ, было высказано предположение о возникновении поселения на месте Эрккалы во второй четверти I тысячелетия до н. э., что получило подтверждение в дальнейшем. Датировка верхних слоев, предложенная Б.Б. Пиотровским, позднее пересматривалась (Усманова З.И., 1960 б, 1963 а, с. 24). В том же году А.А. Марущенко проводил исследования на центральном бугре Эрккалы и в центральной части Гяуркалы. К сожалению, отчеты об этих работах не сохранились.

Широкое исследование Мерва и Мервского оазиса началось только в послевоенное время, когда была создана Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ) под руководством М.Е. Массона. Основным объектом работ ЮТАКЭ в 50-70-х годах были городища древнего Мерва, в частности Эрккала и Гяуркала. На территории этих двух городищ было заложено несколько стратиграфических шурфов, осуществлялось изучение городских стен, раскапывались отдельные сооружения и комплексы их. Меньшее внимание ЮТАКЭ уделялось памятникам оазиса. В ходе разведочных поездок был зафиксирован ряд древних населенных пунктов, собран значительный подъемный материал, осуществлено изучение памятников архитектуры и древних караванных путей, остатков стены, окружавшей в античную эпоху Мервский оазис. Однако стационарные археологические исследования проводились на очень ограниченном числе памятников. Наиболее важные результаты были получены при исследовании Яздепе (руководитель В.М. Массон), ставшего эталонным памятником для исследования эпохи бронзы и раннего железа на юге Средней Азии (Массон В.М., 1959). Меньшее значение имели раскопки Джиндепе, Мунондепе. В эти же годы некоторые археологические исследования в Мервском оазисе осуществили и сотрудники Института истории АН Туркменской ССР (раскопки Кыркдепе, Кишмана, Байрамалийского некрополя).

Однако в целом Маргиана исследована еще недостаточно. До сего времени нет археологической карты оазиса, время существования ряда населенных пунктов определено (как показали работы недавнего времени) не всегда правильно, наконец, чрезвычайно незначителен сам масштаб раскопок вне пределов Гяуркалы и Эрккалы.

Населенные пункты. На территории Маргианы зарегистрировано значительное число пунктов, где существовали поселения исследуемой эпохи. Однако проблема их типологии и динамики развития не может считаться решенной. В большом числе случаев ранние слои перекрыты более поздними, и облик поселений на античной стадии представить сейчас нельзя. Определение ряда населенных пунктов, как, например, парфянских, произведенное в ходе разведок в 50-х годах, сейчас нуждается в пересмотре, как это показали работы 1980 г. на Чильбурдже. Наконец, необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что только на очень небольшом числе пунктов Маргианы производились стационарные археологические исследования. Все это делает решение вопроса о характере населенных пунктов Маргиана древней эпохи чрезвычайно трудным. Значительные по масштабам работы были проведены только на территории самого Мерва (городища Гяуркала и Эрккала). Однако размеры городищ столь велики, что эти раскопки позволили только получить представление о характере эволюции города в самых общих чертах (Усманова З.И., 1969; Филанович М.И., 1974) (табл. ХС).

В конце II – начале I тысячелетия до н. э. на севере Мервского оазиса существовало несколько небольших оазисов (Яздепинский, Арвалидепинский, Тахирбаевский). Среди них выделялся яздепинский с поселением Яздепе, укрепленным цитаделью. Он, видимо, был столицей всей области (Массон В.М., 1959). На VII–VI вв. до н. э. приходится наивысший расцвет всех оазисов северной Маргианы. Возможно, в это время (в связи с усовершенствованием ирригационной техники) делаются попытки освоения новых территорий в среднем течении р. Мургаб. Видимо, тогда и появляется небольшое поселение на протоке Разик, на территории будущей Эрккалы и частично Гяуркалы. Археологически здесь зафиксированы остатки культурного слоя с единичными фрагментами керамики, погребенными под илом и песком. По всей видимости, жители того времени еще не могли средствами своей ирригационной техники регулировать водный режим большого протока и поселение было размыто мургабскими водами.

Возрождение жизни на берегах Разика связано прежде всего с территорией Эрккалы. Здесь при стратиграфическом исследовании повсеместно обнаружен мощный культурный слой периода Яз II и Яз III. От того же времени сохранились две платформы (высотой 15 и 8 м), сложенные из сырцового кирпича (размер 52×31×10 см). Центральная (более высокая) платформа, видимо, выполняла роль стилобата, на котором располагалось дворцовое или храмовое здание. Поселение окружается оборонительной крепостной стеной, сложенной из пахсы. В плане оно имеет овальную форму и размеры 400×500 м. Вне стен также продолжается застройка, она тянется на восток и на юг. По приблизительным подсчетам общая площадь поселения 1800×500 м, что значительно превышает размеры самого крупного центра северной Маргианы Яздепе (700×400 м). Можно думать, что это поселение имело уже в то время городской характер и было центром всего оазиса. В конце периода интенсивность жизни усиливается: фиксируется активное наполнение культурного слоя в северо-восточной и центральной частях территории городища Гяуркала. К этому времени складывается и система внутригородского водоснабжения. Зафиксировано, в частности, ложе одного из городских каналов, идущее с севера на юг. По всей видимости, именно этот населенный пункт и был взят греко-македонскими войсками в период похода Александра Македонского. Сообщение Курция Руфа (VI, 10, 15–16) о том, что Александр, «перейдя реку Ох и Окс, прибыл к городу Маргиана», явно относится к данному населенному пункту. Судя по археологическим данным, подчинение этого города носило мирный характер и не отразилось на процессе урбанизации. Именно этот город и был переименован и назван Александрией.