Текст книги "Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии"

Автор книги: Виктор Пилипко

Соавторы: Джаббар Халилов,Рустам Сулейманов,Юрий Буряков,Геворг Тирацян,Галина Шишкина,Отар Лордкипанидзе,Маргарита Филанович,Юрий Заднепровский,Александр Никитин,Вадим Массон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 60 страниц)

История Греко-Бактрии известна гораздо хуже, нежели история Парфии. Известно, что в конце III – начале II в. до н. э. правители этого царства развернули широкую экспансию на юг, в сторону Индии. Значительная часть Северной Индии была включена в состав этого государственного образования. Однако его единство сохранялось недолго. Вскоре начались внутренние распри, приведшие к распаду царства на ряд отдельных владений. Ни число их, ни локализация владений отдельных правителей (весьма многочисленных, о чем свидетельствует множество монетных эмиссий) не могут считаться твердо установленными. В 30-х годах II в. до н. э. на Бактрию с севера надвинулись кочевые племена, и Бактрия оказалась под их властью. Можно полагать, что первоначально сохранялись отдельные мелкие греко-бактрийские владения, признавшие сюзеренитет завоевателей, которые, согласно китайским источникам, назывались юеджами (в греческих источниках употреблялись иные термины для обозначения их). На территории Бактрии и прилегавших землях постепенно создались пять самостоятельных владений юеджей, что, по-видимому, сопровождалось элиминированием старых греческих династий. По всей видимости, в I в. н. э. происходит процесс консолидации этих владений в единую Кушанскую державу. Самой большой сложностью, с которой сталкиваются исследователи, занимающиеся этим периодом, является отсутствие точной хронологии Кушанского царства (см. известные дискуссии о «дате Канишки»). Дата начала правления наиболее известного из кушанских царей Канишки различными современными исследователями определяется по-разному: от 78 г. н. э. до 278 г. н. э. Однако представляется, что наиболее предпочтительной является дата, приближающаяся к первой из них.

Развитие Кушанского царства сопровождалось его активной экспансией. По всей видимости, первоначальное ядро его составляла Бактрия. Позднее, кажется, в состав Кушанской державы были включены и согдийские территории. Хотя до сего времени продолжаются дискуссии о том, входил ли Хорезм в состав этого царства, все же, по-видимому, более предпочтительной является точка зрения, согласно которой Хорезм сохранял свою независимость. Независимыми от Кушанского царства были также Фергана и территории по среднему течению Сырдарьи, где сформировалось государство Кангюй, включавшее как оседло-земледельческие территории, так и кочевые племена. Очень значительными были успехи кушан в южном направлении их экспансии. Под их власть попала большая часть Северной Индии. Кушанское царство стало одной из «мировых держав» древности (наряду с Римской империей, Парфией и ханьским Китаем). Именно на эпоху существования Кушанского царства приходится время наивысшего расцвета древней Средней Азии, ее экономики, культуры, искусства (Ставиский Б.Я., 1977б).

Проблема гибели Кушанского царства также во многом еще не ясна. Можно предполагать, что главный удар по нему нанесли кочевые племена хионитов, хотя определенную роль сыграло и наступление Сасанидов с запада. Во всяком случае, Сасаниды захватили значительную часть территории Бактрии, где и было создано сасанидское «кушанское наместничество», известное нам главным образом на основании монетных серий, выпускавшихся его правителями. Очень многое в истории этого обширного владения еще не ясно, можно только предполагать, что основные территории его находились к югу от Амударьи, в Южной Бактрии. Северные территории были захвачены хионитами. Можно предполагать, что в IV в. н. э. происходило известное возрождение Кушанского царства, что было связано с приходом к власти новой, Кидаритской, династии. Однако уже к V в. н. э. Кушанское царство окончательно гибнет и с его гибелью оканчивается древняя эпоха истории Средней Азии.

Археологическое изучение памятников древней Средней Азии началось в конце XIX в., после присоединения ее к России. Однако результаты тех работ были чрезвычайно скромными. Подлинное начало археологического изучения памятников древности в Средней Азии приходится на советское время, в частности на 30-е годы, когда развернулись работы в Хорезме (А.И. Тереножкин и С.П. Толстов), в Фергане (Б.А. Латынин), на Зеравшане (А.Ю. Якубовский), в Бактрии (Термезская комплексная экспедиция под руководством М.Е. Массона) и др. Великая Отечественная война прервала эти работы, но уже вскоре после ее окончания археологическое исследование памятников древней Средней Азии возобновилось. Они достигли вскоре очень значительных масштабов, охватив все области древней Средней Азии. Не претендуя на исчерпывающую полноту, отметим только самые основные экспедиции и районы их деятельности: Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (М.Е. Массон) – Ниса и Мерв; античный отряд Института истории им. Ш. Батырова АН Туркменской ССР (В.Н. Пилипко) – сельские памятники парфянского времени в подгорной полосе Копет-Дага; Маргианский отряд (Г.А. Кошеленко, А. Губаев, С.В. Новиков) – памятники северной части Мервского оазиса. Огромны масштабы работ Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции, исследовавшей города, сельские поселения и иные типы памятников на территории Хорезмского оазиса (С.П. Толстов, затем М.А. Итина). На территории Согда работы ведутся главным образом силами различных отрядов Института археологии АН УзССР (на Афрасиабе – В.А. Шишкин, А.И. Тереножкин, Г.В. Шишкина, в Кашкадарьинском Согде – С.К. Кабанов и Р.Х. Сулейманов, в Бухарском Согде – А.Р. Мухаммеджанов). Здесь же проводились работы специальной экспедицией Ташкентского Государственного университета (М.Е. Массон). Ряд экспедиций изучает древние памятники Бактрии: огромную роль сыграла Таджикская экспедиция (А.Ю. Якубовский, М.М. Дьяконов), отметим также Бактрийскую экспедицию ИА АН СССР и Института археологии АН УзССР (В.М. Массон), Узбекистанскую искусствоведческую экспедицию (Г.А. Пугаченкова), раскопками буддийского памятника Каратепе руководит Б.Я. Ставиский. На той же части территории Бактрии, которая ныне входит в состав Таджикской ССР, археологические работы осуществляют Южно-Таджикистанская археологическая экспедиция (Б.А. Литвинский), особенно важны для изучения античного периода исследования одного из отрядов этой экспедиции под руководством И.Р. Пичикяна. В периферийных районах древней Средней Азии большие исследования осуществляются экспедициями под руководством Н.Н. Негматова (Ленинабад), Ю.Ф. Бурякова (памятники Ташкентского оазиса), М.И. Филанович (Ташкент), Ю.А. Заднепровский, Н. Горбунова (Фергана).

В результате этих археологических работ накоплен огромный документальный материал, позволивший наметить решение ряда важных и ранее совершенно не изученных вопросов истории древней Средней Азии. Благодаря материалам, полученным в ходе этих работ, стало ясно, что в I тысячелетии до н. э. Средняя Азия переживает период становления классового общества и государственности, археологические материалы помогают осветить этот процесс. Они демонстрируют многообразие типов поселений, существовавших в Средней Азии в древности, показывая тем самым усложнение характера общества: крупные и небольшие города, крепости, сельские поселения различных типов и т. д. В ходе археологических исследований вскрывались дворцы, храмы, жилища различных категорий населения, были получены значительные материалы для исследования характера производства, особенно керамического. Для каждой области Средней Азии составлена достаточно надежная и подробная стратиграфическая шкала на основе главным образом керамических находок. Изучен ряд некрополей, что позволило выявить особенности погребального обряда в ряде областей и их эволюцию во времени. Археологические исследования определили характер и эволюцию систем орошения в ряде областей Средней Азии. Наиболее подробно изучена система орошения Хорезма, много сделано в исследовании ирригационных систем Бухарского Согда. В результате многолетних исследований установлена в основных чертах картина монетного дела и денежного обращения в основных областях древней Средней Азии, получены значительные материалы для суждения о характере обмена как международного, так и внутреннего, наконец, для понимания характера обмена между оседлыми областями и кочевыми народами.

Огромный, ранее совершенно неизвестный материал для понимания всех сфер культуры древнего населения Средней Азии был добыт в ходе археологических раскопок; памятники архитектуры, скульптуры, живописи, мелкой пластики, декоративно-прикладного искусства были обнаружены во всех областях Средней Азии, что позволило уже в настоящее время не только наметить основные этапы эволюции культуры Средней Азии данной эпохи, но и понять локальное своеобразие отдельных областей. Новые материалы получены для изучения религиозных верований народов Средней Азии.

Археологические исследования последних десятилетий ознаменовались весьма впечатляющими успехами, в результате которых появилась возможность для написания историй отдельных республик Средней Азии. Но эти успехи не означают, что в изучении древней Средней Азии не имеется нерешенных проблем и «белых пятен». Позволим себе указать только на некоторые из них.

До сих пор еще остается дискуссионным вопрос о природе социальных отношений в Средней Азии в древности. В 30-х годах С.П. Толстов выдвинул тезис (позднее поддержанный М.Е. Массоном и А.Н. Бернштамом, а затем получивший самое широкое распространение среди советских ученых) о рабовладельческом характере общественных отношений в Средней Азии в древности. Вместе с тем указывалось, что рабовладельческие отношения здесь были переплетены с отношениями первобытнообщинного типа. Эта концепция (в различных вариантах) стала на многие годы господствующей в советской науке. Однако недостаточность источниковой базы все же не позволяет считать этот тезис окончательно доказанным (хотя и наиболее вероятным). В последние годы обострилась дискуссия вокруг этой проблемы. А.М. Беленицкий попытался доказать, что в Парфии господствующими были феодальные отношения, ему возражал Г.А. Кошеленко, стремившийся показать, что на формирование социальной структуры парфянского общества определяющее воздействие оказал факт парнского завоевания, в результате чего основная масса эксплуатируемого населения оказалась в зависимости типа спартанской илотии. Новое направление дискуссии придал А.П. Новосельцев, анализировавший социальную природу обществ двух регионов: закавказского и среднеазиатского. А.П. Новосельцев полагает, что здесь можно говорить о существовании особой «архаической формации», медленно эволюционировавшей в сторону феодализма. Французский ученый П. Бриан, рассматривая обширный регион от Малой до Средней Азии, стремился доказать, что в древности здесь существовал «азиатский способ производства».

Наличие столь большого диапазона мнений свидетельствует не только о сложности теоретических дефиниций, но еще больше о недостатке документальных письменных источников, исследование которых может дать ответ на эти насущные вопросы. До сего времени значительные документальные материалы были получены только при раскопках Нисы и Хорезма. Однако парфянские материалы (при всем их значении) все же очень мало сведений содержат о социальной природе парфянского общества, хорезмийский же материал сравнительно немногочислен, фрагментарен и труден в интерпретации.

Другой сложной и важной проблемой, еще не имеющей удовлетворительного решения, является проблема среднеазиатского города. Несмотря на ряд исследований, осуществленных в последние годы, все же характер города как особого социального организма остается в значительной мере неопределенным. Это объясняется даже не столько недостатком письменных материалов, сколько малой археологической изученностью городов. Если для среднеазиатской археологии раннесредневекового периода своего рода эталонным памятником стал Пенджикент, где осуществлены раскопки на очень значительных площадях, то для древней Средней Азии такая изученность отдельного города остается еще недостижимым идеалом. Единственный город этой эпохи, где раскопки произведены в довольно больших масштабах, – это Дальверзин, однако степень его изученности такова, что социологические выводы здесь пока невозможны.

Близкая картина и в исследованиях среднеазиатских деревень эпохи древности. Только несколько деревень различных областей и различных периодов раскопаны достаточно полно, что позволяет делать некоторые выводы о социальной природе среднеазиатской деревни, однако их число совершенно недостаточно для общеисторических выводов. Вызывают определенные сомнения и методы социально-исторической интерпретации материалов, в частности использование источников, характеризующих индийскую деревню, для понимания (по аналогии) деревни Средней Азии.

Можно назвать еще ряд сложных и недостаточно разработанных проблем: характер становления цивилизации раннего железного века; причины поразительного единообразия материальной культуры, особенно керамики основных районов Средней Азии в ахеменидскую эпоху; границы селевкидских и греко-бактрийских владений в Средней Азии к северу от Амударьи; хронология кушанской эпохи; характер кризиса, поразившего Среднюю Азию на рубеже древности и средневековья, и т. д.

Глава девятая
Северная Парфия
Серахский оазис

Северная Парфия.

(В.Н. Пилипко, Г.А. Кошеленко).

В древности Парфией первоначально называлась область исконного обитания парфян. Наиболее раннее документальное ее упоминание зафиксировано в надписях ахеменидских царей, в частности в Бехистунской надписи. В этих надписях и сочинениях более поздних греческих и римских историков и географов нет четкого описания границ Парфии. Но из их содержания ясно, что это была небольшая страна, занимавшая Туркмено-Хорасанские горы и прилегающие к ним участки Большой Соляной пустыни и Каракумов. Названные пустыни ограничивали пределы Парфии с юга и севера, на западе она граничила с Гирканией, а на востоке с Ареей[10]10
  Гиркания – область, занимающая юго-восточное побережье Каспийского моря, Арея – область в верховьях реки Теджен-Герируд (область Герата).


[Закрыть] (подробнее см.: Массон М.Е., 1949а).

После образования Парфянского государства (середина III в. до н. э.) и превращения его в мировую державу (середина II в. до н. э.) этот термин потерял свою первоначальную четкость. Он стал употребляться для обозначения как области обитания парфян, так и всего их обширного государства. Кроме того, как явствует из «Географии» Страбона (XI, IX, 1), произошло не только «раздвоение» самого названия Парфия, но подверглись ревизии границы исконной Парфии – области обитания парфян. Описанная Страбоном «Парфия» включает в себя практически всю Гирканию и даже часть Мидии. Однако отраженная Страбоном точка зрения на границы собственно Парфии не получила всеобщего признания, и другие авторы продолжали рассматривать Гирканию как самостоятельную историко-географическую область[11]11
  Страбон сам неоднократно упоминает Гирканию как отдельную от Парфии область.


[Закрыть].

Собственно Парфия делилась на ряд более мелких историко-культурных областей. Из дорожника Исидора Харакского (Isid. Char. Mans. Parth., 11–13) известно, что таких областей, возможно, соответствующих сатрапиям административного деления, в Парфии было по крайней мере три: Астауэна, Парфиена и Апаварктикена. Большинство современных исследователей считает возможным Парфавнису Исидора Харакского отождествлять с городищами Старая и Новая Ниса вблизи Ашхабада. Соответственно Парфиена помещается в пределах современных Ашхабадского и Геоктепинского районов ТССР, а расположенная восточнее Апаварктикена рассматривается в целом как соответствующая современному Каахкинскому району. Эта гипотеза в настоящее время является наиболее приемлемой, однако следует отметить, что у нас нет бесспорных доказательств для отождествления городища Новая Ниса с Парфавнисой (Нисаей) Исидора Харакского.

Нерешенным остается также вопрос о местонахождении области Нисайя, неоднократно упоминаемой Страбоном[12]12
  Различные точки зрения о местонахождении этой области и Нисайи Авесты рассмотрены М.Е. Массоном (1949а, с. 17–20).


[Закрыть] (XI, VII, 2; XI, VIII, 3). Нисайя упоминается также Плинием, но о ней ничего не сообщает Исидор Харакский и Птолемей. Имеется также серия парфянских драхм, относящаяся к I в. до н. э., упоминающая название области NICAIA. Некоторые монеты II в. до н. э. – II в. н. э. содержат обозначения: N, NI, NICA, NICAK. Ряд нумизматов склонен видеть в этих надписях и буквах обозначение монетного двора в городе Ниса, некоторые из них прямо указывают на городища Новая Ниса в Багире (Sellwood D., 1976, р. 13–14). Если допустить, что все имеющиеся в нашем распоряжении источники отражают реальную действительность, вернее, разные ее стороны, то можно сделать следующие предположения, снимающие противоречия источников: 1) Парфиена и Нисайя – разные названия одной области с главным городом Ниса; 2) Парфиена и Нисайя – разные области с главными городами, имеющими одинаковое название; 3) Парфиена и Нисайя – названия соподчиненных административных единиц. Парфиена, например, могла быть сатрапией, а Нисайя – марзианством, а столицей той и другой была Ниса. Нельзя исключить также, что Нисайя – это общее название всех трех областей (сатрапий), указанных Исидором Харакским или название части Парфии, расположенной к северу от Копет-Дага[13]13
  В связи с этим уместно вспомнить о «потусторонних» парфянах Плиния (VI, 25).


[Закрыть]. Однако, поскольку все эти предположения не могут быть подкреплены убедительной документацией, в настоящей работе для обозначения области обитания парфян в пределах границ Советского Союза применяется нейтральный термин Северная Парфия. На основе относительного единства материальной культуры III в. до н. э. – III в. н. э. в нее включена подгорная равнина Южного Туркменистана на участке между селениями Кызыл-Арват и Чаача, а также горные долины северных отрогов Копет-Дага.

История изучения. Целенаправленное изучение памятников парфянского времени в подгорной полосе Копет-Дага началось с 1930 г., когда совместная экспедиция Института туркменской культуры (Туркменкульта) и Наркомпроса РСФСР приступила к раскопкам на городищах Нисы в селении Багир близ Ашхабада. В 1930 г. экспедиция работала под руководством А.С. Башкирова при участии А.А. Марущенко, С.А. Ершова, П.В. Арбекова. В последующие годы (1931, 1934–1936) раскопки проводились силами сотрудников Туркменкульта при научном руководстве А.А. Марущенко. На городище Старая Ниса раскопки носили разведывательный характер и осуществлялись путем закладки многочисленных траншей и шурфов. Работы этих лет явились важным этапом в изучении парфянской культуры[14]14
  Однако их ценность в значительной мере снижается отсутствием научных публикаций и утратой полевой документации. История изучения городищ Нисы наиболее полно изложена в специальной работе М.Е. Массона (Массон М.Е., 1949а), там же приведена библиография.


[Закрыть]. Они документально подтвердили принадлежность городища к парфянской эпохе и дали обильный археологический материал. Во время этих исследований были частично вскрыты основные архитектурные сооружения Старой Нисы, получившие, однако, не совсем правильное определение (см.: Массон М.Е., 1949а, с. 30–35).

Раскопки на Новой Нисе проводились в течение трех сезонов (1930, 1934 и 1936 гг.) и также носили разведывательный характер. В 1934 г. в шурфе, заложенном в центральной части городища, обнаружен ряд предметов, бесспорно относящихся к парфянской эпохе. В 1936 г. в северо-восточной части городища расчищено несколько полуразрушенных склепов парфянского некрополя.

Помимо раскопок на городищах в селении Багир, в довоенный период проводилось рекогносцировочное обследование подгорной полосы Копет-Дага. В этой работе принимали участие местные археологи А.А. Марущенко, С.А. Ершов, П.В. Арбеков, ашхабадские краеведы и ученые из других научных центров (Робинзон В., 1930; Семенов А.А., 1931; Ершов С.А., 1944). При этих разведках наряду с памятниками других эпох были обследованы некоторые археологические объекты, содержащие слои парфянского времени. Однако в силу слабой изученности материальной культуры парфянской эпохи этот факт не всегда осознавался самими исследователями. В этот период было установлено наличие слоев парфянского времени на городищах Анау, Хосровкала, но остались неопознанными или незамеченными материалы парфянского времени на Кунякале в Кешах, Геамикале, Кошадепе у Баба-Дурмаза, Куня-Каахке.

Следующий этап в изучении памятников Северной Парфии связан с деятельностью Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ). В 1946 г. ЮТАКЭ возобновила работы на городищах Старая и Новая Ниса[15]15
  Раскопки осуществлялись В.А. Булатовой, М.И. Вязьмитиной, Е.А. Давидович, С.А. Ершовым, Д.Г. Зильпер, Б.А. Литвинским, Н.И. Крашенинниковой, М.С. Мерщиевым, Н.Б. Немцовой, Г.А. Пугаченковой, Л.М. Рутковской под руководством начальника экспедиции М.Е. Массона.


[Закрыть]. На Старой Нисе было продолжено исследование объектов, выявленных разведочными раскопками довоенных лет. В 1946–1953 гг. было осуществлено полное вскрытие «квадратного зала» и «круглого храма» в дворцово-храмовом комплексе и большого «квадратного дома» в северной части городища. Кроме того, были проведены некоторые дополнительные вскрытия во «дворце», осуществлены разведывательные раскопки фортификационных сооружений и начаты работы по изучению хозяйственного комплекса в северной части городища (Массон М.Е., 1965б; 1974б, в).

Почти полное вскрытие отдельных архитектурных объектов и высокий методический уровень раскопок создали прочную научную базу для воссоздания истории построек, их интерпретации и реконструкции.

На Новой Нисе из-за наличия мощных средневековых напластований и сильной перемешанности культурных слоев вскрытия на больших площадях не производились. Пробные раскопки (сезоны 1946–1949 гг.) в разных частях городища выявили остатки сооружений парфянского времени и позволили высказать некоторые предположения о топографии города парфянского времени. Наиболее крупные работы проведены на территории парфянского некрополя в северо-восточной части городища, где, помимо нескольких погребальных сооружений, вскрыты остатки небольшого раннепарфянского храма. В разных частях городища продолжались работы по изучению его стратиграфии, но результаты этих исследований полностью не опубликованы (Вязьмитина М.И., 1949, 1953).

С 1953 г. объем археологических работ на городище Старая Ниса значительно сокращается. В 1954–1967 гг. продолжаются раскопки хозяйственного комплекса, и проводится ряд дополнительных работ по доследованию архитектурных сооружений дворцово-храмового комплекса. Важнейшим достижением раскопок этих лет является обнаружение в северном винохранилище Старой Нисы более 2,7 тысяч парфянских документов, содержащих ценнейшие сведения по истории, экономике и культуре Парфии.

Раскопки на Нисе сочетались с разведывательными исследованиями. В 1947 г. была организована специальная поездка из Багира в Теджен с целью ознакомления с археологическими памятниками Ашхабадского и Каахкинского районов и отождествления пунктов, упомянутых в дорожнике Исидора Харакского, с реальными археологическими объектами[16]16
  Подобная работа ранее была частично проделана А.А. Марущенко, который предлагал Готар отождествлять с городищем Анау, а Апаварктику с Хосровкалой у Каушута (Массон М.Е., 1953б, с. 27; Марущенко А.А., 1956, с. 142–143).


[Закрыть]. Городище Анау было отождествлено с городом Готар, Кунякала в Гяурсе – с Сироком, Куня-Каяхка – с Апаварктикой (Массон М.Е., 1953б, с. 27). Помимо трех указанных городищ, к парфянскому времени было отнесено еще одно безымянное поселение, расположенное к югу от станции Каушут. При повторной поездке по этому маршруту, осуществленной в 1962 г. Г.А. Кошеленко, З.И. Усмановой, М.И. Филанович, не было открыто новых памятников, но на поселении у Каушута этой группой проведена разведывательная расчистка одного из мелких всхолмлений, позволившая в общих чертах выяснить планировку небольшого жилого дома (Массон М.Е., 1963а, с. 48; Кошеленко Г.А., 1966а, с. 17).

Парфянские памятники фиксировались сотрудниками ЮТАКЭ также попутно при выполнении иных археологических задач. Ряд памятников парфянского времени зафиксирован в 1947 г. при разведывательных исследованиях в подгорной полосе Копет-Дага на участке между Ашхабадом и Бахарденом (Литвинский Б.А., 1951). М.Е. Массоном были осмотрены парфянское сельское поселение вблизи устья Чулинского ущелья, безымянная крепость в Геоктепе, поселение Бакы-Кумбет в окрестностях Мурчи (Массон М.Е., 1955б, с. 225–226).

Значительная работа по изучению памятников парфянского времени в Ашхабадском районе была проделана местными краеведами под руководством А.А. Рослякова. В 1948–1950 гг. ими в окрестностях Ашхабада зафиксировано 42 памятника с материалами парфянского времени (Росляков А.А., 1955а, с. 77–84). Несмотря на то что результаты этих исследований опубликованы очень обобщенно, они имеют большую научную ценность, поскольку многие из этих памятников в последующие два десятилетия были уничтожены и повторно археологами не обследовались.

Подобного же характера работа, но в более широких масштабах, проделана в 1950–1952 гг. сотрудником Музея истории ТССР С.А. Ершовым. Им было осуществлено рекогносцировочное обследование всей подгорной полосы Копет-Дага. Результаты этих поездок нашли частичное отражение в рукописной работе С.А. Ершова «Археологические памятники Туркмении». Он учел в подгорной полосе Копет-Дага 50 памятников парфянского времени[17]17
  Рукопись хранится в отделе археологии Института истории АН ТССР. Следует отметить, что ознакомление с коллекциями, собранными С.А. Ершовым (хранятся в Музее истории ТССР), и повторное обследование сохранившихся памятников показали, что предлагаемые С.А. Ершовым датировки не всегда точны.


[Закрыть].

С 1952 г. в изучение памятников подгорной равнины Копет-Дага включился сектор археологии Института истории АН ТССР. В 1953 г. А.А. Марущенко провел стратиграфические исследования на городище Хосровкала, которые подтвердили его предположение о наличии слоев парфянского времени как на самом городище, так и на его цитадели. На основании результатов этих раскопок А.А. Марущенко предложил считать Хосровкалу остатками древнего города Апаварктика, а городище Куня-Каахка – городом Рагав (Марущенко А.А., 1956). В этом же году А.А. Марущенко совместно с Ф.Я. Коське провел разведывательные раскопки на безымянной крепости в Геоктепе. Памятник был признан однослойным и отнесен к раннеэллинистическому времени[18]18
  Рукопись статьи Ф.Я. Коське, специально посвященной этому памятнику, хранится в отделе археологии Института истории АН ТССР. Датировка памятника раннеантичным временем не нашла подтверждения при дальнейшем его изучении (Кошеленко Г.А., 1966а, с. 13, прим. 9; Пилипко В.Н., 1968, с. 34–35).


[Закрыть] (Коське Ф.Я., 1962, с. 120, 124). В 1955 г. Д. Дурдыев занимался изучением стратиграфии городища Куня-Каахка. Удалось установить, что древнейшие культурные слои городища относятся к античному времени и достигают толщины 4 м. Тогда же был расчищен участок древней стены со стреловидными бойницами и башнями треугольной формы (Дурдыев Д., 1959а, с. 12). В 1959–1963 гг. Д. Дурдыев в широких масштабах проводит раскопки крупного архитектурного комплекса парфянского времени (Мансурдепе) в нескольких километрах севернее городища Новая Ниса, но изучение этого памятника не было завершено, материалы не опубликованы. В кратких предварительных отчетах он определялся как «рабовладельческая усадьба I в. н. э.» В 1967 г. А. Губаев и Г.А. Кошеленко провели контрольные раскопки на поселении Гашдепе, датированном позднеантичным временем, и заложили шурф на расположенном рядом небольшом поселении Шордепе (Губаев А., 1968а; Губаев А., Кошеленко Г.А., 1968). В 1970 г. эти же исследователи предприняли разведывательные раскопки на поселении Ишан-Кяриз на 53 км шоссе Ашхабад-Красноводск (Губаев А., 1970). В 1975–1976 гг. Х. Юсупов впервые осуществил раскопки крепости Игды, расположенной на левом берегу Узбоя. Материалы из этих раскопок заставили пересмотреть ранее предлагавшуюся датировку памятника (Толстов С.П., 1959, с. 29–31), так как наряду с керамикой раннесасанидского периода здесь обнаружены материалы бесспорно парфянского времени (Юсупов Х., 1972, с. 125–126; 1977в).

Ряд памятников парфянского времени открыт сотрудниками отдела археологии Института истории АН ТССР при разведывательных поездках. В 1958 г. А.А. Марущенко в 4 км восточнее Геоктепе обнаружил памятник парфянского времени Ортадепе, в том же году им было установлено наличие слоев античного времени на городище Сунча. В 1967 г. О. Бердыев и А.А. Марущенко во время специальной разведывательной поездки по трассе III очереди Каракумского канала осмотрели несколько античных поселений севернее поселков Каахка и Каушут и в Геоктепинском районе. В 1967 г. А. Губаев обследовал небольшое античное поселение Гулалекдепе в окрестностях ст. Артык (Губаев А., 1968б, с. 89). В том же году И.С. Масимов обнаружил новое безымянное поселение парфянского времени между станциями Артык и Баба-Дурмаз. В 1970 г. А. Губаевым и Г.А. Кошеленко при разведывательной поездке между Геоктепе и Бахарденом осмотрено несколько парфянских поселений, в том числе ранее не обследовавшееся поселение Ет-Агачдепе II в зоне Копетдагского водохранилища[19]19
  Перечисленные выше открытия сотрудников отдела археологии сделаны, как правило, попутно при выполнении иных задач и в большинстве своем не нашли отражения в печати. Сведения о них почерпнуты из отчетов и дневниковых записей.


[Закрыть].

С целью систематического и планомерного изучения памятников парфянской эпохи в 1967 г. в Институте истории АН ТССР организован специальный античный отряд, который продолжает свою деятельность до настоящего времени.

За период 1967–1979 гг. экспедицией проведено широкое разведывательное обследование подгорной полосы Копет-Дага. На безымянной крепости в Геоктепе (Пилипко В.Н., 1968, с. 34–35), поселениях Ортадепе, Яндаклыдепе (Пилипко В.Н., 1968, с. 30–34), Коша-Хаудан (Пилипко В.Н., 1972а, с. 76–78), Ярыкдепе проведены разведывательные раскопки. В 1968–1972 гг. осуществлены раскопки парфянского сельского поселения Гарры-Кяриз в Геоктепинском районе (Пилипко В.Н., 1975). В 1973–1976 гг. раскопано крупное, отдельно стоящее здание раннепарфянского времени на поселении Кошадепе в окрестностях ст. Баба-Дурмаз. В 1976–1979 гг. осуществлялись раскопки укрепленного поселения Чакандепе вблизи селения Шоркала Геоктепинского района. В результате проведенных исследований накоплен материал для типологической классификации парфянских поселений не только по внешним признакам, но и на основе учета результатов раскопок некоторых из них.

Наряду с изучением памятников оседлого населения в подгорной полосе Копет-Дага проводились раскопки курганных погребений кочевого населения.

В 1951 г. А.А. Марущенко провел раскопки двух групп курганов между станциями Бами и Кодж и одиночных курганов в районе г. Безмеина. На основании анализа сопровождающего инвентаря А.А. Марущенко сделал вывод о связях кочевников предгорий Копет-Дага с племенами сарматского круга (Марущенко А.А., 1959). Этот тезис был поддержан А.М. Мандельштамом, раскопавшим в 1961 г. два небольших могильника в Каракалинском районе (Мандельштам А.М., 1963, 1971). В 1970–1971 гг. Х. Юсупов проводил раскопки цепочки из четырех крупных курганов в районе ст. Кодж, но эти раскопки не дали положительных результатов (Юсупов Х., 1972, с. 133–134). Территориально не относятся к Северной Парфии, но очень важными для понимания взаимосвязей оседлого населения подгорной полосы со своими северными соседями являются могильники северо-западной Туркмении, которые в 1962–1964 гг. раскапывались А.М. Мандельштамом (Мандельштам А.М., 1976), а с 1969 г. систематически изучаются Х. Юсуповым (Юсупов Х., 1972, 1977а, 1977б).

В итоге всей этой работы в настоящее время в подгорной полосе Копет-Дага известно около 140 археологических объектов, относящихся к парфянской эпохе[20]20
  Эта цифра лишь приблизительно отражает общее количество парфянских памятников в подгорной полосе Копет-Дага. В нее не включена группа памятников Каахкинского района, обобщенно датированных первой половиной первого тысячелетия нашей эры в силу малочисленности и невыразительности подъемного материала. Кроме того, число памятников парфянского времени в дальнейшем может быть значительно увеличено за счет изучения стратиграфии многослойных памятников, имеющих кроющие слои средневекового времени.


[Закрыть]. Современный уровень изученности подгорной полосы Копет-Дага позволяет рассматривать памятники середины III в. до н. э. – начала III в. н. э. как принадлежащие к одной археологической культуре, которую на основании данных письменных источников о расселении здесь парфян можно назвать парфянской. При дальнейших исследованиях, возможно, будут выделены два ее варианта, соответствующие древним историко-культурным областям Парфиене и Апаварктикене, но в настоящее время материалов для подобного деления еще недостаточно. В хронологическом отношении также намечается выделение нескольких периодов в развитии культуры, но пока мы вынуждены рассматривать ее памятники нерасчлененно, особенно при типологической классификации поселений (табл. LXXIII).