Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

А можно подойти к делу с фантазией. Здешнему начальству, видимо, Боги отсыпали ее с избытком – "домик" поднимался как бы не на три этажа, возвышаясь не только над казармами, но и над храмом.

На последнее Эшери было, откровенно, плевать. Когда мама – жрица Змея, это накладывает отпечаток на воспитание. К официальной религии герцог был глубоко и искренне равнодушен. Но сам факт отметил.

Как и ожидание почти в две короткие клепсидры.

Капитан гарнизона появился на крыльце в сопровождении слуги, державшего полотенце. Невысокого роста, сухопарый, но крепкий. С седыми волосами и заметными залысинами на висках.

Он был в шелковой рубашке и небрежно накинутом камзоле, штанах по форме, но вместо положенных сапог на ногах красовались фиольские домашние туфли, расшитые бисером.

Эшери невольно улыбнулся – штука, действительно, удобная и даже красивая… если не знать, что в Фиоле такие туфли – знак слуги совершенно определенного статуса, а именно – доверенного евнуха в гареме.

– Кто? – коротко спросил капитан. Он был недоволен утренним визитом и не скрывал этого.

– Герцог Монтрез, – кланяться Эшери не стал, не по статусу, – Имею открытый императорский лист.

Густые брови капитана шевельнулись с легким удивлением.

– Открытый императорский лист? До сих пор мне не приходилось видеть такого документа.

– Все когда-нибудь случается впервые, – философски отозвался Эшери, – согласно регламенту, вы обязаны предоставить мне все, что я потребую.

– Хм… – капитан не то, чтобы сомневался, но заметная тень по его лицу пробежала, – и что же вы, ваша светлость, изволите потребовать у капитана не самого богатого гарнизона в Империи?

– Мешок бриллиантов не потребую, – усмехнулся Монтрез, – мне нужен портал до Аверсума.

– Для вас? – уточнил капитан.

– И для еще одного человека.

– Что за человек?

Эшери изобразил удивление.

– Господин капитан… Открытый императорский лист не предусматривает подобных вопросов.

– В городе военное положение, – пожал плечами капитан, – я не могу рисковать.

– А что случилось? Если не секрет.

– Секрета нет, – капитан поморщился, – пропала наследница Кайоры, баронесса Шайро-Туан. Вероятно – похищена. Требований о выкупе пока не поступало, но все портальные точки взяты под наблюдение.

– Вот как, – вежливо удивился Эшери, – это печально. Передайте уважаемым родителям мои соболезнования и надежды, что все разрешится благополучно. Полагаю, дороги и порт тоже закрыты?

– Это секретная информация, – голос капитана стал суше.

– Тем не менее, я имею право не ставить вас в известность о личности моего спутника. И, с вашего разрешения, я этим правом воспользуюсь. – Эшери нетерпеливо разгладил широкие манжеты.

– Но…

– Без "но", любезнейший, – оборвал его Монтрез, – его императорское величество предоставил мне полное и абсолютное доверие. Рекомендую и вам поступить точно так же. Ваша лояльность будет отмечена и, возможно, даже вознаграждена.

– Да? – с сомнением протянул капитан, – что-то не очень верю. Я служу Империи и Императору уже третью "десятку", и все, что получил в награду – пост капитана в такой дыре, где пастухи и разбойники считаются изысканным обществом. Что ж… ваш спутник с вами?

– Она подойдет немного позже.

– Она?

– Это женщина. Вас ведь это не удивляет? Некоторые приказы императора может выполнить только женщина.

– Вам виднее, – пожал плечами капитан, – наверное, чем меньше я об этом знаю, тем лучше. Наш маг настроит зеркало на Аверсум, а вы, пока ждете свою спутницу, можете воспользоваться моим скромным гостеприимством. Разносолов не обещаю, но свиные ребрышки сегодня вполне удались. Ваша спутница пожалует одна, или…

– В сопровождении, безусловно. Кайора не самый безопасный город для дам.

Раскланялись они очень вежливо и почти по придворному.

В трапезной было пусто. Время обеда миновало, для ужина было еще рано, а большинство солдат, тех, кто не нес караулы внутри городка, патрулировали город, пытаясь поймать неуловимую Алету, которой, как надеялся Эшери, уже давно не было на этом континенте.

Подавальщица принесла тарелку свиных ребрышек с земляными яблоками. Незаметно Эшери провел над ней ладонью. Яда не было. Но какое-то воздействие точно было. Его собственный, внутренний детектор, определил его как "условно враждебное". Снотворное? Порошок истины?

Со своей подготовкой, Эшери мог спокойно употребить внутрь большинство известных ядов и прочих "условно враждебных" зелий в любых сочетаниях. Все, что ему грозило – легкое расстройство желудка.

Но навернуть тарелку ребрышек, а потом, как ни в чем не бывало, заявиться в портальный зал, значило бы прямо заявить, что он маг – и не слабый.

– Красавица, – позвал Эшери. Подавальщица мгновенно появилась у стола, словно ее принесло быстрым и доброжелательным вихрем – даже темная челка слегка растрепалась.

– Я терпеть не могу есть в одиночестве, начисто пропадает аппетит, – беззастенчиво оклеветал себя герцог Монтрез. На самом деле, после полуголодного детства он мог есть даже головой вниз, и еду делил даже не на съедобную и условно-съедобную, а только на имеющуюся и отсутствующую. Как маг, он мог употребить в пищу почти любую дрянь и лишней брезгливостью не страдал.

Девица зарделась и спрятала руки под фартук.

– Мой господин, нам не разрешают…

– А если я прикажу? И оплачу твое время, – Эшери кивнул на соседний стул, давая понять, что отказа не потерпит и подвинул большое блюдо поближе к симпатичной подавальщице.

Уговорить того, кто сам этого желает, как правило, не трудно и не долго.

Девушка попалась – просто прелесть и потраченное на нее серебро отработала так, словно это было полновесное золото. Вскоре Эшери уже знал всю подноготную маленького гарнизона: подъем, отбой, штрафы и наказания, мечты и страхи… У главного повара в любовницах была местная травница и герцог невольно подумал, что союз шефа и отравителя вполне логичен.

О капитане девица не сказала ни слова, кроме имени: барон Дзесар. А еще через несколько мгновений откинулась на спинку тяжелого дубового стула и сладко засопела в две дырочки.

На кухне особой суеты не было, да и народа оказалось немного: два повара, как в детской сказке: худой и тучный, пара поварят да три подавальщицы, не считая той, что спала за столиком, уложив кудрявую голову на скрещенные руки.

Не говоря худого слова Эшери подошел к старшему, склонившемуся над кастрюлей и мягко спросил:

– Милейший, кто готовил свиные ребрышки?

– А вам что за дело? – огрызнулся тот, не отрывая глаз от варева.

Отвечать хамством на хамство герцог Монтрез счел ниже своего достоинства. Он просто оттянул ворот и пару раз крутанул так, что повар захрипел и обвис.

Держа его на вытянутой руке, как нашкодившего кота, Эшери обвел взглядом кухонное воинство:

– Кто готовил ребрышки, – так же мягко и спокойно повторил он. Повар под его рукой трепыхнулся, приходя в себя, и Эшери, не вступая в дискуссии, довернул воротник еще раз. Повар захрипел и из красного сделался фиолетовым.

– Мой господин, вы же его убьете, – пискнула одна из подавальщиц, светленькая.

– А он еще до сих пор жив? – удивился Эшери и приподнял повара, чтобы додушить уже до конца.

– Мой господин, – девушка повалилась на колени, – не убивайте Ортре, он не виноват!

– Кто же виноват?

Подавальщица замолчала, заозиралась и отступила назад. Повар уже не скреб ногами по полу, а тихо обвисал и, похоже, отдавал душу Святым Древним.

– Мой господин, вы хотите знать, кто виноват, что в вашем блюде оказалось снотворное, – спросил один из поварят, паренек лет семнадцати, высокого роста, широкоплечий, светловолосый, с необычными светло-голубыми глазами. Он смотрел на герцога без страха, а на повара – без жалости.

– Ты знаешь ответ? – шевельнул бровью Эшери.

– О, да, мой господин. Исчерпывающий, – короткий наклон головы – и паренек снова замолчал.

– Сколько стоит этот секрет? – правильно понял герцог Монтрез.

– Двести эров.

Эшери присвистнул. Сумма была вполне приличной, чтобы не сказать – солидной. Столько стоил хороший конь. Или меч картаэльской ковки. Или раб, наделенный каким-то редким талантом.

– И жизнь повара? – уточнил Эшери.

– Поварешка меня не волнует. Можете хоть с кашей его сесть.

Блондинка ахнула и, похоже, сомлела. Вокруг нее немедленно захлопотали подружки. Герцог отбросил повара от себя, отстегнул кошель и перебросил пареньку, прямо через стол.

Тот не разочаровал – поймал, левой рукой. Взвесил, улыбнулся очень нехорошей, совсем не доброй улыбкой.

– Капитан гарнизона, барон Дзесар, приказал насыпать вам, мой господин, снотворного, а потом связать – и в пыточную.

– Он врет! – захрипел повар, который не вовремя очнулся – не слушайте этого шлюхина сына!!!

Ударом ноги герцог заткнул его может на время, а, может и навсегда. Настроения соразмерять силу и осторожничать не было совсем.

– У тебя была возможность высказаться, теперь помолчи, – бросил он и обвел глазами кухню. – Крепкая кладовка есть?

– О, да, мой господин. Погреб. Хороший.

– Запри там всю эту команду отравителей и следуй за мной.

Поваренок бестрепетно кивнул и, прежде чем приступить к делу, вооружился тесаком побольше.

Глава 7 УДАР МОЛНИИ

Рамер Девятый смотрел перед собой пустым, ничего не выражающим, взглядом. Меж расставленных ладоней лежал обычный, очень просто ограненный топаз. А напротив стоял паренек: невысокий, плотный, молодой… слишком молодой. Который все прекрасно понимал.

По глазам, карим, умным глазам видно было – понимал.

И что с ним, таким понимающим, делать? Съесть по-тихому, прямо тут, в кабинете?

Император поднял взгляд. Черные глаза встретились с карими, и властелин двух континентов с неудовольствием сообразил, что его последнюю мысль, ту самую, на счет "съесть по-тихому", прочли так же легко, как и прочие. Причем, безо всякой ментальной магии.

Рамер пристальнее вгляделся в лицо парня, но страха или паники не увидел. Как и вполне обычной и привычной уже, такой специальной религиозной брезгливости. И овечьего смирения там тоже не было.

Шаари Малье (так он представился) спокойно ждал, что решит император. И был готов действовать, исходя из вводной.

– Ты тоже принес Монтрезу личную присягу? – вырвалось у императора.

Шаари чуть наклонил голову.

– Вы проницательны, Ваше Императорское Величество.

– Станешь тут… когда нет другого выхода, – Рамер поднялся из-за стола, одновременно сметая камень в ящик и сделал несколько шагов к дверям – и обратно. Он уже заметил, что так лучше думается.

– Ты понимаешь, что об этом никто, вообще никто не должен знать?

Обжора снова наклонил голову, выражая полное согласие.

– Убивать тебя вроде не за что. Но и отпускать… С такой информацией…

– Вы можете наложить на меня заклинание Немого Огня, – предложил Шаари.

– Это все равно, что убить, – отмахнулся император, – если тебя захватят, то все равно попытаются вытрясти сведения, в надежде, что ты успеешь сказать хоть что-то раньше, чем окочуришься.

– Я постараюсь не попасться, – дипломатично отозвался Шаари.

– Сделаем по-другому. Все равно больше пяти дней эта тайна не продержится…

– Эти пять дней мне придется просидеть в Лонгери?

– Это самое защищенное место в Империи. И я гарантирую самые комфортные условия, какие только можно создать.

Шаари улыбнулся. Просто сдержанно улыбнулся, а не заржал в голос! Рамер оценил. Действительно, комизм зашкаливал – Его Величество уговаривал подданного немного посидеть в тюрьме, обещая самые комфортные условия.

– Если мне будет позволено высказаться, – Рамер резко кивнул, – Лонгери – не лучшее место для сохранения тайн. И носителей тайн. Шпионажа и предательства не отменял никто. И, если такой шпион найдется, в Лонгери он достанет меня без труда. А у меня не будет возможности ни бежать, ни защититься.

– Что ты предлагаешь?

– Пьесторра, – Шаари еще раз поклонился со всей почтительностью. Не смотря на полное телосложение, эти поклоны выходили у паренька очень изящно и безо всякого подобострастия, он словно танцевал балет. – Если вы отправите меня зеркалом в Пьесту, я дам обещание на эти пять дней укрыться в горах так, что меня никто не сможет найти.

– Твоему обещанию можно верить?

– Ваше императорское величество. Если вы не готовы мне верить, то самый разумный выход, действительно, уничтожить тайну вместе с носителем.

И снова поклон. Показалось или нет, что в наклоне каштановой головы проскользнула едва заметная ирония. Скорее всего. Кто будет иронизировать, стоя в трех шагах от смерти?

– И ты готов покорно подставить шею под нож ради блага империи? – сощурился Рамер Девятый.

– Это гипотетический вопрос?

– Риторический, – буркнул Рамер, – вот скажи мне, где младший Монтрез берет таких вассалов, а?

Шаари легко пожал плечами. На этот вопрос он ответить мог, никаких секретов тут не было.

– Это просто. Берет тех, которые есть – и дорабатывает под себя.

Император думал еще ровно одно мгновение. Потом тронул колокольчик и отдал распоряжение появившемуся слуге.

– Зеркальщика в кабинет, срочно.

Шаари перевел дух. Драться насмерть со змеем не хотелось. Умирать хотелось еще меньше. Но камень он должен был доставить. Пришлось рискнуть, положившись на свою удачу и вменяемость Рамера Девятого.

Хотя… кто поручиться за вменяемость власть имущих, когда ставка в игре – целая империя?

Первый, второй… пятый, еще трое… Интересно, сколько всего? Вот, просто – интересно.

Любопытство грызло герцога недолго. Капитан гарнизона, барон Дзасар, явился в сопровождении двух десятков. Если учесть усиленные патрули… всех оставшихся, что ли, собрал? А кто за воротами доглядывает?

Неизвестно, что он ожидал увидеть, но точно не бодрого Эшери и поваренка с тесаком. Однако, сориентировался быстро.

– Взять изменников. Обоих!

Эшери быстро выхватил из-за отворота камзола конверт. Тяжелая печать качнулась на шнурке. Цвет этого шнурка знали все – красный с золотом. Цвет императорских приказов. И то, что конверт быт вскрыт, ничего не меняло.

– Открытый Императорский Лист на любые действия до захода солнца, – веско уронил Эшери.

Солдаты замешкались. И то сказать: когда вам приказывают сразу двое – сержант и генерал, кого послушаетесь? Да замрете сусликом.

Двадцать сусликов застыло у стены, положив ладони на короткие арбалеты.

– Они подделали императорский приказ! Взять предателей!!! – рявкнул Дзесар и, подавая хороший пример, потянулся к шпаге. – Живьем!

Эшери прищелкнул пальцами и арбалетчиков впечатало в стену мощным воздушным ударом.

– Ты – маг? – сообразил Дзесар. Спеленутый воздушными жгутами, он не мог дернуться, но глазами жег, не хуже, чем стрелами с горящей паклей.

– Извини, не предупредил. Так получилось, – развел руками Монтрез, – Этого берем с собой, пригодится. – и заткнул ему рот воздушным кляпом.

– Портальный зал рядом, – правильно понял поваренок.

– Я знаю, – кивнул Эшери.

– Но маг-зеркальщик…

– Я и зеркальщик тоже.

Поваренок кивнул, сунул тесак за пояс и взвалил капитана на закорки.

– Тяжелый, сволочь…

– За сволочь доплачу отдельно. Ты ведь со мной? До Аверсума?

Услышав о столице барон захрипел и задергался, но воздушный кляп работал не хуже, чем обычный. Слушать пустые угрозы у герцога не было ни времени, ни желания. А поваренок не спорил – ему же проще.

– Я только до зеркала.

– После того, что я тут натворил, тебе не позволят остаться и спокойно служить.

– Мы, – поправил поваренок, – Мы натворили. А что до остального… У меня нет ни малейшего желания становиться поваром. Если честно – терпеть не могу готовить.

Эшери шевельнул бровью, поощряя паренька на дальнейшие откровения. И тот не подвел.

– Я хочу быть магом.

– Есть дар?

Поваренок кивнул.

– И в храме Змея я был. Мамка водила. В двенадцать, как положено, – Эшери придержал дверь, но то ли проем оказался узковат, то ли тут сыграли личные счеты между бароном и поваренком, но тот несколько раз чувствительно приложил свою ношу об дверные косяки, и – столько же, об перила.

Эшери подумал, и решил, что ничего не видит. Иллюзий он не питал – Дзесара ждал допрос в Лонгери, который тот вряд ли переживет… А значит и беспокоится о состоянии тушки не за чем.

– В храме Змея?

– В Аверсуме. Мы родом оттуда.

– А сюда как занесло?

Вопрос оказался из разряда неприятных.

– Мамку… продали.

– Она рабыня?

– Танцовщица.

Эшери кивнул. Танцовщицами стыдливо называли дам не самой уважаемой профессии. Но, судя по всему, сын ее любил.

– А отец?

– Пес его знает.

– Исчерпывающе, – кивнул Эшери, – двести эров чтобы выкупить мать?

Дверь в портальную комнату оставила на ногах и спине Дзесара еще несколько синяков и ссадин. Наконец "скорбный" путь закончился, и поваренок с облегчением скинул свою ношу на пол. Ноша вращала глазами и извивалась как червяк, но Эшери доверял своим заклинаниям.

– Закрой дверь и, на всякий случай, заложи засов, – сказал он, – Зря не уходишь. Скоро здесь такое начнется – небу станет жарко.

– Тогда мне точно нужно остаться.

– Мог бы вернуться позднее…

– Она будет волноваться.

Зеркало характерно потемнело. Эшери был почти универсалом, из всех стихий ему решительно отказывалась подчиняться только вода, но настройка зеркала требовала не столько силы, сколько умения и опыта, а с последним у Монтреза было не очень. Не так уж часто приходилось играть с такими дорогими игрушками.

Тем не менее, основной принцип он знал, а если примерно представляешь, что должно получиться, то и повторить сумеешь.

– Как только заберешь мать, советую бежать из Кайоры. Лучше – зеркалом.

Поваренок, теперь уже точно бывший, кивнул – но как-то неуверенно. Эшери усмехнулся, сдернул с пальцев еще одно кольцо, предпоследнее.

– Этого хватит, чтобы вернуться в Аверсум.

– Но я…

– Отработаешь. Маг никогда лишним не будет. Тем более – принятый Змеем. Удачи! И постарайся не попасться.

Зеркало обрело цвет и глубину, показывая, что все получилось и портальный переход провешен. За дверью по-прежнему было тихо, видно, солдатиков Эшери приложил крепко.

Ухватив Дзесара, как кота, за шкирку, Монтрез без особых усилий подтащил его к зеркалу, толкнул вглубь и шагнул следом.

Он и так сильно задержался. Интересно, как там Алета.

Алета сидела в шикарной приемной и безуспешно делала вид, что ей все равно и даже нравится. На самом деле она жутко нервничала, пришлось натянуть перчатки, чтобы не грызть ногти.

Мимо нее то и дело ходили незнакомые люди. Один раз прошел Обжора – девушка потянулась, было, за ним, но тот сделал знак оставаться на месте, и она повиновалась. Назад Обжора не вышел, и это напугало. Сильно.

Алета уже начала подумывать, а не зря ли она затеяла всю эту авантюру с побегом. Может быть, у Великого Кесара было бы не так плохо? По крайней мере, таких нервов бы точно не было – какие нервы у одурманенных зельями покорности жен и наложниц?

Потом двери в кабинет отворились еще раз, и сухопарый, похожий на рыбу, чопорный мужчина кивком пригласил ее следовать за ним.

Короткий коридор – и баронесса Шайро-Туан переступила порог личного кабинета Его Императорского Величества.

Чего она ждала? Роскоши, сводящей с ума и вызывающей зависть? Коленопреклоненных придворных? Задрапированную в золотую парчу величественную фигуру на троне, вокруг которой суетятся десяток слуг?

Уж точно не просторного и очень лаконичного кабинета, отделанного в темных тонах – и единственного человека за большим, дубовым столом.

При ее появлении он встал, и Алета машинально отметила, что Его Императорское Величество высок ростом. Отсюда, от порога, нельзя было сказать точно, но, кажется, он выше ее на целую голову.

Темные волосы, подстриженные довольно коротко, по плечи. Вороная прядь падает на смуглый, высокий лоб, уже прорезанный морщиной, хотя император молод… Резкие черты лица. Черные глаза смотрят пристально, испытующе. Словно спрашивают: "Кто ты? Какая от тебя может быть польза? Какая опасность?"

Алета опомнилась, сообразила, что проявляет жуткую невоспитанность. А, возможно, даже совершает государственную измену – и торопливо присела в глубоком реверансе.

– Встаньте, баронесса, – губы, плотно сжатые, чуть расслабились. Он не сердится?

– Прошу меня извинить, Ваше Императорское Величество. Я растерялась, увидев вас так близко, – Алета смешалась, хотя до сего дня смущалась редко.

– Ничего. Не страшно. Прошу вас садиться, баронесса.

Это была немыслимая милость. Как на нее следовало реагировать?

– Подчиниться, – подсказал Рамер Девятый, – это лучшая политика. Вам подадут горячего вина с печеньем и вы подробно расскажете мне, как одна из моих провинций докатилась до прямого предательства.

Алета, как стояла, упала на колени, глядя на Повелителя огромными ярко-зелеными глазами:

– Все в вашей воле, Ваше Императорское величество, но я поклянусь любой клятвой, что невиновна в измене Империи. Я ничего не знала…

Прозвучало это так невозможно по-детски, что Рамер, невольно, улыбнулся.

– Поднимайтесь, баронесса. Вы стоите прямо на историческом пятне.

– Историческом пятне? – переспросила Алета. Слезы еще катились по щекам, образовывая мокрые дорожки, но любопытство оказалось сильнее.

– Здесь нашел свой конец мерзавец и казнокрад, который в сговоре с некоторыми придворными разорял страну.

– Именно здесь? Где я стою? – уточнила Алета. Рамер кивнул. Два раза. – А… как?…

– Сжег.

– Вы – маг огня?

– Я – оборотень, баронесса. Змей.

Огромные зеленые глаза стали еще больше. Из них плеснуло диким страхом, пополам с таким же диким восторгом.

– А что нужно, чтобы вы обернулись? – выпалила Алета раньше, чем включились мозги. Сообразив, что именно ляпнула, она снова дико смутилась, замотала головой. Но вдруг поняла, что высокий смуглый мужчина не сердится. Совсем не сердится. Кажется, он даже чем-то доволен.

– Попросить, – с короткой, едва заметной улыбкой ответил он. Улыбка эта жила больше в пристальных антрацитовых глазах, почти не затрагивая лицо. Но Алета разглядела ее. И когти страха чуть-чуть разжались.

– Пожалуйста, – тихо, почти шепотом проговорила она, – мне безумно интересно, как вы выглядите, когда… змей… Простите, ваше императорское величество, но женское любопытство – неодолимая сила.

– Да я уже понял, – хмыкнул Рамер Девятый, – и, раз уж вы так умильно и смиренно просите… Только, будьте добры, отойдите к дверям.

– Вы такой большой? – изумилась Алета, выполняя просьбу императора.

Он снова хмыкнул.

– Обычно, хорошенькие женщины говорят мне это в других обстоятельствах. Но так даже интереснее.

Обращение в змея обходилось без спецэффектов – ни тебе хруста костей, ни разрывов плоти и кровавых ошметков по углам. Просто – был высокий мужчина, одетый в темный костюм – стал змей. Здоровущий, свитый крупными кольцами – он едва помещался здесь, и до баронессы только дошло, что такие размеры кабинета – вовсе не дань тщеславию.

Одно из колец оказалось слишком близко. Алета невольно подобрала юбки, но змею было тесно – и кольцо снова подвинулось. Яркий геометрический узор на плотно прилегающих чешуйках из темно-коричневого, медового, черного и белого или, скорее, сливочного гипнотизировал Алету. Она смотрела во все глаза…

– С-с-страш-ш-но?

– Нет… То есть, да. Я не знаю, – призналась девушка, стараясь не смотреть в круглые, янтарные глаза на массивной плоской голове. Между тяжелыми челюстями мелькал черный раздвоенный язык.

– По крайней мере, че-с-сно, – голос змея походил на шорох его тела по песку. Она слышала его не ушами, он звучал внутри головы и казалось, что голос отдельно, а этот свист отдельно. – Если ты вытерпиш-ш-шь еще одну вещь…

– Какую? – с трудом подавив дрожь, спросила Алета. Была ли это дрожь страха или любопытства, она бы не сказала и сама.

– Ес-с-сли ты позволиш-ш-шь кос-с-снуться тебя ясзыком… Я сзапомню твой сзапах-х-х… И узс-с-наю во второй форме, даже ес-с-ли буду в ярос-с-сти. Тогда я тебя никогда не с-с-съем.

– Звучит заманчиво, – баронесса нервно облизнула губы, – что я для этого должна сделать?

– С-с-смелая девочка, – змей качнул тяжелой головой, – ничего… Прос-с-сто ссстой…

Голова приблизилась. Раздвоенный язык мелькал все быстрее. Алета уже не могла следить за ним глазами – это было за пределами ее возможностей. Она судорожно вздохнула и зажмурилась.

Прикосновение длинного, невероятно гибкого языка удивили. Он не был мокрым и холодным, как ждала девушка. Язык змея оказался теплым, мягким и невероятно осторожным. Словно ее касалась нежная рука ребенка.

– Как приятно, – забывшись, прошептала Алета.

– Серьезно? – изумление в голосе Рамера Девятого можно было разливать по бутылкам и раздавать на площади.

Алета открыла глаза.

Перед ней стоял император. В своей человеческой форме – и гораздо ближе, чем это допускали приличия. Она хотела отступить, но сзади была стена.

Черные глаза смотрели на нее с жадным вниманием, словно вот сейчас, в эту самую минуту, баронесса сделала повелителю дорогой подарок. И он, этот подарок, оказался тем дороже, что никто его не ждал.

– Вы удивительная девушка, – тихо, словно сам себе не веря, проговорил император.

– Это вы… самый удивительный мужчина, – отозвалась она, улыбаясь мечтательно и немного нервно.

Рамер Девятый шевельнул бровью, переваривая это сенсационное заявление. Качнулся вперед. Чуть-чуть, едва заметно.

Алета отпрянула и оперлась ладонями о стену… нет, одной рукой о стену, а второй – о дверь. И дверь, скрипнув, подалась назад.

– Простите…

– Простите…

Два голоса прозвучали в унисон.

Рамер торопливо шагнул назад, Алета перевела дух. Что это только что было? Она, серьезно, сомлела от странных прикосновений нечеловеческого, даже, пожалуй, нереального существа? Существа, которое могло ее… съесть?

– Но ведь не съело же! – встрял внутренний голос.

– Потому что сытое, – отозвалась вторая, благоразумная половина.

Рамер коснулся колокольчика. Появился секретарь.

– Устройте баронессу Шайро-Туан так, чтобы она ни в чем не нуждалась, – сухо распорядился повелитель, – девушка прибыла сюда без багажа. Позаботьтесь, чтобы ей доставили все, что нужно.

– Вы бесконечно добры, ваше императорское величество, – опомнилась Алета и, сообразив, что аудиенция закончена, присела в реверансе.

Ноги ее все еще подрагивали и реверанс получился не таким глубоким, как нужно. Секретарь это, конечно, отметил и неодобрительно поджал губы, но Рамер Девятый качнул головой, налагая запрет на любые разговоры на эту тему.

Золотоволосая баронесса покинула кабинет. Дверь плотно закрылась.

Рамер Девятый присел на стол, задумчиво глядя в одну точку. Сказать, что он был изумлен или шокирован, не сказать ничего. Он был потрясен до сердцевины сознания, где бы та ни находилась в этой ипостаси.

Женщин, готовых разделить постель с Его Величеством всегда было предостаточно, даже в те времена, когда он был только старшим принцем. Находились среди них и те, кто знал о втором облике императора.

Но, по умолчанию, об этом старались не говорить, словно о какой-то постыдной тайне. И ни разу, ни одна из дам, которых он на время приближал к себе, не была так безрассудна, чтобы попросить его показаться.

А когда он делал это сам… По правде сказать, это и было всего два раза, и кончилось плохо. Дурочка Констанса, дочь мажордома, попыталась выкинуться в окно, а когда Рамер все же успел и перехватил ее, свалилась в глубокий обморок.

В тот же вечер она сбежала из дворца в храм Святых Древних и приняла обеты младшей жрицы.

Второй раз был веселее – шпионка сопредельного Фиоля, увидев Рамера во втором облике, попыталась запустить в него огненным заклинанием. Хорошо, что он все равно собирался ее казнить.

И ни разу, даже во сне, император не мог представить, что найдется женщина, которой прикосновения Змея будут… приятны.

Это было как удар молнии! Рамер сидел на столе, перебирая какие-то, без сомнения, важные бумаги, но видел перед собой только зеленые, "бутылочные" глаза и слышал тихое, изумленное: " вы удивительный мужчина".

– К демонам Бездны политику, – произнес Рамер Девятый, – я сам на ней женюсь.

Гулкое эхо императорского кабинета так изумилось, что не решилось повторить эту ересь.

Глава 8 ЭЛЬС

Всю следующую неделю Аверсум наслаждался спокойствием и миром, не представляя, как ему повезло.

О том, что это – затишье перед бурей, догадывались только несколько человек из ближайшего окружения императора. А точно знали еще меньше.

Поэтому Большой Летний Бал был объявлен в свой черед. Дамы и господа, получившие приглашения, не были разочарованы: им не пришлось прятать обратно в сундуки наряды, которые начали шить еще в прошлом году.

Чтобы избежать столпотворения экипажей, мажордом распорядился открыть все четыре подъезда к резиденции – и все равно, карет было много.

В сгущающихся сумерках Альсора расцвела тысячами огней – так, традиционно, придворные маги подсвечивали главный вход, возле которого река делала красивую петлю – пуская по ней магические светлячки.

Баронесса Шайро-Туан приехала на бал одной из первых. Не важно, насколько ты богата, но если титул невысок, изволь быть у ворот уже к пятой клепсидре, иначе после кто-то из более титулованных вельмож сочтет себя оскорбленным…

Не то, чтобы Алета так уж боялась дуэли – напугать кайорскую барышню дракой было еще труднее, чем ежика обнаженным афедроном. Просто драться в такой вечер не тянуло. А тянуло танцевать, блистать, кружить головы.

Его величество был так добр, что предоставил Алете портниху из тех, что одевала высшую знать. Та приехала в личной карете (без герба, но с посеребренными спицами), недовольная всем вообще, и всем остальным тоже и держалась так, словно ее позвали к посудомойке.

Раз пять намекнула, что только Личная Воля Его Императорского Величества заставила ее отказать графине Н. и перенести заказ герцогини Д., чтобы одеть на бал какую-то баронессу из южной провинции.

Кротостью нрава Алета не отличалась никогда, хотя из уважения к императору, терпела достаточно долго. Примерно, одну короткую клепсидру. А потом холодно велела портнихе выйти и зайти снова, но уже как подобает даме из низкого сословия, когда ее приглашает дворянка, а заказ заранее оплачен.

Невоспитанная и неумная женщина сначала распыхтелась и выскочила во двор, громко вопя, что ей нужна карета, дабы ехать назад, а эта… выскочка пускай хоть в занавеску заматывается и так едет на бал…

Но оказалось, что неприметные ребята в сером уже распорядились распрячь лошадей и поставить их в стойла, а карету закатить в сарай, так что ждать портнихе, минимум… долго. Потому что Резиденция Императора – это не модное ателье, тут у всех дел хватает и очередь до ее прихотей дойдет не скоро. Если дойдет вообще.

После того, как трое или пятеро человек основательно потоптались по ее гордости, дама немного остыла и решила вернуться и снисходительно заметить, что ладно, так и быть, она уж потратит немного своего бесценного времени, все равно из-за местного тупого быдла оно пропадает…