Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

– А можешь ты, братец, спеть что-нибудь о Храме? – негромко спросил Марк и подбросил монетку в воздух. До земли она, конечно, не долетела.

Золото – могучий источник вдохновения. Почти такой же, как любовь. Уличный перец перехватил инструмент и с новым воодушевлением затянул:

Каротта милая в огне,

Но крепость наша – вера,

И небеса послали мне

Защитника Эдера,

Чтоб он злодея наказал,

Поправшего законы

И чтоб над нами воссиял

Огонь Святой короны.

Пусть Тьма сильна, сильны враги

Судьба моя светла!

Винкер одобрительно кивнул, развернулся и неспешно направился к лошадям. Вслед ему неслась песня, подхваченная народом на площади:

Эдер, Преславный, защити

Оборони от зла…

– Какие отвратительные стихи, – сказала Алета, едва Марк снова забрался в седло. – С чего тебе вздумалось поощрять эту убогую бездарность чем-то, кроме веревки?

– С того, что лучше всего рыба в мутной воде ловится на золотую блесну. А ты, дорогая сестра, придержи язык. Мы в Каротте, а здесь власть Императора еще более эфемерна, чем защита Небес.

– Святые Древние!

– Вот это правильное настроение, молодец. Народ здесь очень религиозный.

Алета поправила сползающий капюшон рясы.

– У тебя есть золото, – сказала она, – Значит, мы сейчас может уйти зеркалом в столицу?

– Не совсем. – Винкер помрачнел.

– Что нам может помещать?

– Остаточный фон.

– Я не понимаю, объясни, – раздраженно велела Алета.

– Ты знаешь, что такое благословение Храма? – вместо ответа спросил Винкер.

– Это все знают – защита от эманаций магии, которые могут повредить душе.

Марк поморщился, но возражать не стал.

– Какие заклинания благословение творить позволяет?

– Те, что не пятнают душу. Целительские, бытовые – но не все.

– Что между ними общего?

– Жрецы их не одобряют, но и не запрещают… Может быть, потому, что это благое воздействие. Направленное на созидание. Эшери под благословением колдовать вообще не может, огненные заклинания рассеиваются сразу.

– Дай руку. Смотри – вот так работают те заклятья, которые творить можно, – Винкер медленно и осторожно сжал своей широкой ладонью ее – тонкую и узкую. Алета невольно улыбнулась – настолько это было бережно и почти нежно. – А вот так те, которые творить нельзя, благословение их не терпит…

И он стиснул ее пальцы мгновенно, резко и больно. Алета вскрикнула и зашипела, как потревоженная гадюка.

– Ты мне чуть пальцы не сплющил!

– Извини. Но – смотри, в первый раз ты улыбалась, а сейчас съесть меня готова.

– Больно потому что!

– Неприятно, – согласился Марк, – слишком резко. Вывод – сила не при чем. И стихия не при чем. Воздушный щит можно уже со вторым уровнем ставить, а портальная магия требует, минимум, четвертого. Но порталы в Храмах работают, а щиты не развернуть. Дело не в силе воздействия заклятия, а в скорости, с которой оно меняет мир. Если медленно и постепенно – то и в алтаре хоть уколдуйся. А если быстро – получаешь по рукам.

Магическое поле, на которое опираются порталы – это упругая пленка… А что происходит, если нажать на нее слишком сильно и слишком резко?

– Одно из двух: либо по носу щелкнет, либо лопнет, – пожала плечами девушка. – Постой, ты хочешь сказать, что… Но портал ведь сработал!

– Путь был закрыт для всех, кроме жрецов. Барьер. Снять его не зная, как ставили – за такое короткое время было нереально. И я его просто снес. Чистой силой.

– И пленка лопнула? А отдачей нас выбросило на край империи?

– Примерно так, – кивнул Винкер, – будет время, я сделаю точный расчет. Но уже сейчас скажу, что быстро магическое поле не восстановится. Месяц – это минимум. После таких воздействий, я бы и двум не удивился.

– Да-а, – протянула впечатленная Алета, – и у тебя четвертый уровень… Сколько у Эшери – в Храме замерить не смогли, шар на куски разлетелся. Но он ничего даже близко похожего не творил.

– Да-а? – передразнил ее Марк, – а кто тебя из под носа Священного Кесара вытащил и две империи на уши поставил? Святые Древние?

Винкер потер нос и задумчиво добавил:

– Его светлость – очень интересный человек. Хотел бы я хоть одним глазом, хоть в замочную скважину посмотреть на его детство. Уж больно навыки у него для потомственного аристократа…

– Не подходящие? – вскинулась девушка, готовая защищать любимого брата от кого угодно.

– Знакомые. Только вот откуда бы?

Городок оказался небольшим и разговора как раз хватило, чтобы доехать до ворот. Дальше начиналась узкая – в одну телегу, тропа, которая шла лесами, упираясь в предгорья.

Тропа считалась довольно опасной, и ночью по ней не ездили, но Марк решил, что до темноты еще успеет сделать несколько миль, да и воздушный щит на что?

Путники углубились в зеленую арку под кронами, оставляя городок за спиной. Через некоторое время Алета расправила плечи.

– У меня, наверное, мания преследования развивается, – поделилась она, – пока ехали по городу, все время казалось, что за мной кто-то следит… Как будто в основании затылка холодно и оглянуться все время хочется. Неприятное ощущение!

Марк взглянул на девушку с новым интересом:

– Раскрываешься, как цветок, Алета. Оказывается, у тебя хорошее чутье. В моей бывшей службе такие люди очень ценились.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась графиня.

– Только то, что тебе не показалось. За нами на самом деле следили от самой площади и до ворот.

– Серьезно? – изумилась и возмутилась она, – А почему ты мне ничего не сказал?

– А зачем? Враждебных намерений у них не было. Когда выслеживают, чтобы напасть, действуют по-другому. Эти просто хотели узнать, куда мы направляемся и не собираемся ли остановиться в трактире.

– Тогда слава Святым Древним, что мы решили уехать! За стены за нами никто не вышел, это точно. Неприятное ощущение пропало сразу после ворот.

– Разумеется, – спокойно кивнул Винкер, – зачем гонять коней, дорога-то только одна. И ведет она в Ильс. Свернуть мы никуда не сможем, если, конечно, у нас нет намерения утопнуть в здешних болотах.

– Что ты имеешь в виду? – снова насторожилась Алета.

– Только то, что если мы кому-то нужны, то в Иле нас и перехватят.

– Но ведь зеркала не работают?!

– Зеркала – для богатых, – Марк пожал плечами, – а голубиная почта – для всех.

Словно подтверждая его догадку, со стороны оставленного города показались две точки. Они быстро приближались и скоро превратились в двух сизарей. Алета проводила глазами птиц, которые с деловым видом махали крыльями, удаляясь в том же направлении, куда вела дорога.

– И что теперь делать? – растерянно спросила она.

– Нам – ехать, лошадям – везти. – В светло-зеленых глазах отразилась такая гамма чувств: от желания броситься в объятия своего спутника и спрятаться там от всего мира, до немедленной готовности порвать его на ленты за дурацкие шуточки, что Винкер не выдержал и рассмеялся. – Не переживай раньше времени, Алета. То, что за нами следят, это скорее хорошо, чем плохо. Я-то ломал голову, как найти здесь союзников, а они нас, кажется, сами нашли.

Нам ненормально везет, графиня Шайро-Туан. Но, может быть, это потому, что боги тоже неравнодушны к очень красивым девушкам?

– Ты же не веришь в богов, – вспомнила она.

– Не верю. Глупо верить в то, про что точно знаешь – оно есть и у него свои цели и планы. Наши молитвы и наши проклятья действуют на него совершенно одинаково – никак. Это просто сила. А вот такое ненормальное везение – это всего лишь совпадение ее планов с нашими. Скорее всего – временное. Полагаться на него глупо, пугаться этого – еще глупее.

– И что с ним делать?

– Пользоваться, пока дают. Подарок – это же хорошо, разве нет?

Солнце поднялось высоко и пригревало ощутимо, не смотря на то, что в этой части империи климат всегда был довольно суровым. Но теплые шерстяные рясы, как ни странно, отлично грели.

Хотя – чего странного? Монахи же странствуют в них до самых снегов, собирая милостыню для обители и ничего, не мерзнут.

Ближе к вечеру Марк начал выглядывать что-то в густой листве окружавшего тропу редколесья.

– Разбойники? – шепотом спросила девушка.

– Ни души на милю, больше у меня импульс не бьет. Просто пора привал устраивать.

– Пора, – согласно кивнула она. Каждая мышца ныла и просила об отдыхе. Ездить верхом Алета умела, как и каждая благородная девушка, но короткая верховая прогулка по городу или вдоль побережья – и полноценный дневной переход это вещи немножко разные.

Спина ныла, запах лошади въелся в одежду и кожу, а еще – хотелось пить. Фляга, которую передал Марк, уже давно опустела.

Небольшая продолговатая полянка в лесу, в окружении берез, сосен и кустов боярышника, показалась, как ответ на молитвы. В лесочке деловито пересвистывались птицы. Где-то совсем рядом, в нескольких шагах, судя по звуку, журчал то ли ручей, то ли родник.

Алета со стоном повалилась на траву.

– Надо бы лошадей спутать. Справишься?

– Ох… Одну коротенькую клепсидру, – протянула она, – вот только умру, восстану из небытия – и сразу же сделаю. Можно? – жалобный взгляд мог растрогать и камень… Но Винкер оказался крепче.

– Нельзя. Вставай, Алета, пошевелись немного, иначе утром на лошадь не сядешь. Походи чуть-чуть, разомнись. Я в лес за сушняком.

Проклиная все на свете, и все остальное тоже, Алета поднялась, сначала на четвереньки, а потом на ноги. Лошади смотрели на нее с легкой иронией: "Кто тут, собственно, кого вез?"

– Да, вот такая, – огрызнулась графиня, – нежный цветок. К нагрузкам не приучена. И попа, между прочим, болит от седла. И лицо обгорело. А еще я хочу пить, есть и помереть, желательно без мук. Можно в любом порядке…

Если Алета и преувеличивала свои муки, то совсем немного.

Впрочем, скоро все волшебно изменилось. Лошади оказались расседланы, вытерты и спутаны, чтобы не убрели в лес волкам на поживу, на поляне был аккуратно срезан дерн и горел небольшой костерок, а на палочках жарились кусочки хлеба и колбасок, исходя таким аппетитным ароматом, что девушка нетерпеливо сглатывала слюну.

Чтобы не сидеть на голой земле, Марк сотворил невидимую, но ощутимую… воздушную перину? Она была невероятно мягкой и девушка с превеликим трудом удерживала спину прямой, а плечи – ровными. "Воздух" провоцировал совсем на другое…

Марк ненадолго отвлекся, и нетерпеливая Алета цапнула колбаску сначала руками, а потом и зубами.

– Ай! – из глаз брызнули злые слезы, и они стали еще злее, когда она заметила, что Винкер очень старается не рассмеяться. – Горячо!

– Конечно. Я ж их на костре жарил, а не на леднике.

– Не смешно, между прочим, – но ей уже самой хотелось смеяться, – я голодная! Что? Да, я не умею есть руками.

– Госпожа моя, руками умеют есть все, – подбодрил Винкер, – это четырнадцать вилок и четырнадцать ножей нужно осваивать, а две руки даны нам с рождения, а, значит, инструмент вполне удобный, и ты им владеешь. Попробуй – и поймешь, что так даже вкуснее.

Алета махнула рукой на перепачканные жиром пальцы и сунула колбаску в рот, отчего сразу стала похожа на белочку.

– А откуда ты знаешь, что столовых приборов четырнадцать? – поинтересовалась она, справившись с непривычной едой. – Извини, если я бестактна, то ты же вроде говорил, что не аристократ.

– У нас были уроки этикета. Я их ненавидел. Потом осознал, что они полезны и стал даже дополнительно учиться… правда, так и не полюбил.

– Почему? То есть, почему не полюбил, понятно, сама их терпеть не могу – занудство! А чем полезны и чему тут можно учиться дополнительно? Я и с основных-то сбегала купаться.

– Этикет везде разный, – Марк откинулся, облокотившись на ствол сосны и подтянув колено к себе. Девушка заметила, что и камзол у него тоже неровно разрезан и так же небрежно зашит, но снова поднимать запретную тему не рискнула – с Немым Огнем не шутят. – В степи, например, считается недопустимым осквернять пищу железом. Там правила приличия требуют все есть как раз руками.

В Фиоле знатные господа придерживаются правил, похожих на наши, но у жрецов в ходу только один прибор – ложка. Они считают, что ложкой ты насыщаешь голод, а вилкой – тешишь плоть, а, значит, ущемляешь дух. В Полуночи свой, очень сложный столовый этикет, там принято не меньше тридцати перемен блюд.

– Но зачем тебе знать все это, ты же не дипломат? – Алета склонила голову на бок, любуясь Марком. Она никогда и не скрывала от себя, что страж резиденции привлек ее в первые же минуты знакомства. Он был красив, понимал это не хуже, чем Эшери, но если кузена собственная внешность порядком выбешивала, то Винкер просто умел… оставить ее за скобками.

Сейчас Алета очень четко понимала, что если бы Винкер был страшен, как грех, нестираемый даже на скрижалях Хаоса, он бы и тогда держался с ней точно так же: спокойно, иронично и слегка, самую малость провоцирующе… И, да простят ей Святые Древние, нравился бы ничуть не меньше.

– Это помогает. – Когда он заговорил, девушка даже сначала не поняла, о чем речь. Засмотрелась так, что о собственном вопросе забыла, – Обычно в империи гости стараются следовать нашим правилам. Но если человек боится, волнуется, чего-то ждет, неуверен… надо немного вывести его из равновесия и наружу вылезают привычки, усвоенные с детства. А когда ты понимаешь, кто перед тобой, как он рос, какое воспитание получил, каким богам молится и что считает важным – договориться с ним становится на порядок проще.

– Но это уже не этикет. Это политика, – возразила Алета.

– Политика. Наука. Шпионаж, – кивнул Марк, ничуть не смущенно, скорее – довольно, – Так и есть, Алета. Все вместе – стратегия. Наука о том, как в любой ситуации принимать самое выгодное решение. Выгодное не сиюминутно, а в долгосрочной перспективе.

– То есть ты стратег – по зову души?

– Безусловно.

– Счастливец, – вздохнула девушка, – я вот никогда толком не могла сказать, чего мне на самом деле хочется.

– Может быть, тебе просто не дали это выяснить? – спросил Марк и улыбнулся с таким пониманием, что внезапно и до жути напомнил кузена, – Что ты видела кроме детской и классной комнаты? Когда нет выбора – его и не сделаешь. Берешь то, что кладут в руки, а потом проживаешь всю жизнь в смутной тоске по тому, что даже не можешь назвать по имени.

– Откуда ты это знаешь? – выдохнула Алета, – вот так точно… словно прожил рядом со мной всю мою нелепую жизнь.

– Все тот же этикет. Удивишься, когда сообразишь, насколько полезная наука. Женщины в разных странах живут по разным правилам и империя – это не худший вариант, по сравнению с тем же Фиолем. Но и не лучший.

В стране Полуночи, например, девочки могут получить любое образование наравне с мальчиками, в том числе и военное. И поступить на государственную службу. Или открыть свое дело. Там была знаменитая женщина Хаети из дома Эйри. У них очень сложные имена, но ее имя я запомнил: Хаети Као Кин Тиоми Фан Риано Шей Сунио тель Эйри. Женщина – полководец. Она водила в бой армию и не проиграла ни одного сражения.

– И воины подчинялись ей? – изумилась Алета.

– Как императору.

– Звучит как какая-то сказка…

– И тем не менее – это реальность. Которая лежит на полночь от Аверсума, всего в четырех – пяти месяцах езды на хороших лошадях.

Алета рассмеялась, отхлебнула из протянутой фляги ягодный взвар и снова зашлась в нервном, немного истеричном хохоте. Марк не мешал ей, понимая, что девочке нужно как-то выплеснуть страх и напряжение последних дней.

– Такое впечатление, что ты подбиваешь меня на побег. Рассказал, где лежит страна моей мечты и как туда добраться.

– Почему бы нет?

Алета вздрогнула и внимательнее вгляделась в своего спутника. Уже стемнело, и в отблесках костра был виден только его силуэт, руки, ловко нанизывающие на веточки очередные колбаски и лицо, которое ночные тени сделали резче, грубее. Независимее.

– Я наследница Кайоры и невеста Императора, – глухо сказала Алета, в сторону. Сказала – как выплюнула, – Меня никогда не оставят в покое и никогда не позволят решать свою судьбу самой – слишком многое завязано на этой руке, – графиня подняла узкую ладонь и резко сжала ее в маленький, бессильный кулак. – Меня всегда будут искать.

– Все это так, – кивнул Винкер так спокойно, словно обсуждали они не судьбу империи, а меню на завтрак, – но сейчас война. Это плохое время… с одной стороны. А с другой – если захочешь повернуть колесо своей жизни – лучшего и желать нельзя. Столько судеб оборвется и перепутается, что кончик еще одной ниточки вполне может и потеряться…

Он сидел в свободной позе, вытянув длинные ноги и смотрел на нее своими совершенно потрясающими темными глазами-омутами, в которых плясали бесы. Бездна! Так не искушают. Должны же быть какие-то правила, даже для совращения невинных прихожанок храма. Не так открыто, прямо, недвусмысленно.

Искушают так, чтобы можно было в любой момент отойти в тень, состроить невинную мину, сделать вид, что ничего не было и его, беса, просто не так поняли… Жрецы об этом говорили постоянно, мозоли на ушах натерли.

Не бывает на свете демонов-искусителей, которые смотрят прямо в глаза и готовы разделить с избранной жертвой не только сладость греха, но и муки искупления…

– Ты хочешь сказать… – ее голос оборвался, слишком невероятно все это выглядело.

– Я все уже сказал, Алета. Если понадобиться помощь делом – помогу.

– Мне? – сглотнула она, – не империи?

– Тебе, – подтвердил Марк.

– Но почему?

– Это я тоже уже говорил, – он улыбнулся уголком губ, в темноте почти незаметно, но низкий голос стал удивительно теплым, – если хочешь – повторю еще раз, мне не сложно. Я помогу, потому что люблю тебя, Алета.

– А как же ты? Твоя карьера?..

– Разберусь.

Искры взметнулись над костром, осветив на мгновение лицо человека, который только что взвесил на невидимых весах благополучие целого мира и одно единственное сердце… и оно оказалось весомее.

Глава 35 ПАЛАЧ И ЖРИЦА

– Что угодно, только не фиольское? – спросил Его Величество, открывая шкафчик. Эшери на этот симпатичный резной секретер все еще косился со здоровым подозрением, а вот Рамер Девятый проследил, чтобы сняли «лишнюю деталь» в виде самострела и хорошо протерли от редкого яда и… все. Продолжил пользоваться, как ни в чем не бывало.

Видно, змеев не зря считают хладнокровными, что-то у них с нервной системой не так, как у людей.

За несколько дней удалось кое-как наладить голубиную почту и выяснить, что зеркала "умерли" не только в Атре и окрестностях. Катастрофа распространилась далеко за пределы провинции. Как с этим жить, было пока не ясно.

– Радуйся, твой Маркиз получит подкрепление, – повелитель внимательно осмотрел батарею бутылок и вытянул "Шарди". Показал бутылку своему маршалу, тот одобрительно кивнул.

Райкер качнул головой, а потом – собственной флягой. Полковник Шалто двинул бокал вперед, он тоже не жаловал сладкого.

– У командующего корпусом есть прямой приказ двигаться в Кайору, если в течение трех дней он не получит других распоряжений, – пояснил Рамер, – он их не получит. Через море голуби не летают.

– Одной заботой меньше, – довольно кивнул Эшери, смакуя вино. Бледно-желтая кислятина ему и в самом деле нравилась.

– А то, что мы тут остались с тремя тысячами против… если верить разведке – семидесяти, это ничего? – оскалился Дайстри. – Я оцениваю сложившуюся ситуацию как политическую и военную катастрофу и предлагаю поднять вопрос о казни виновных.

– А разве мы их не всех?.. – удивился Райкер.

– Генерал, я имею в виду не жрецов. А непосредственных виновных в ситуации с зеркалами. А именно – стратега Винкера и герцога Монтреза. Хотя, если Его Светлость ничего не знал о диверсии, которую готовил Винкер, то казнь можно заменить отстранением от должности и удалением в родовое поместье под домашний арест.

– Благодарю, полковник, вы очень добры, – кивнул Эшери, – я этого не забуду. И в ближайшее время расплачусь. Не в моих правилах ходить в должниках.

– В любое время и в любом месте, – кивнул Дайстри, – выбор оружия за вами. Я не маг, так что любая сталь.

– Дайстри, никто не говорил о дуэли. В военное время она приравнивается к государственной измене, – Райкер сделал глоток из своей фляги прижмурился от удовольствия, – Вы этого не знали?

– Тогда как, во имя Неба, понимать ваши слова, Монтрез? – насторожился полковник.

– Как хотите. Пусть будет интрига, – Кот обвел стратегический совет взглядом и понял, что некоторые мечты сбываются. Хотел покомандовать трусами? Получи и распишись! Половина "совета" просто не понимала серьезности положения: эти полировали ногти. Вторая половина была поумнее – они лихорадочно думали, как исчезнуть отсюда и избежать обвинения в дезертирстве. Здесь Эшери мог им помочь, потому что знал точный ответ и он был предельно прост: "Погибнуть на поле боя". Других вариантов не существовало.

– Господа офицеры, искать виноватых просто, но контрпродуктивно, – вмешался Рамер Девятый, негромко, но его услышали. Императоров всегда слышат. – Мы с вами собрались, чтобы подумать и найти решение.

– Какое решение? – Годри выглядел удивленным, – мы ведь не колдуны? И не можем починить зеркала…

– Военное решение, – мягко подтолкнул мальчика Кот.

– Как с тремя тысячами разбить семьдесят? – вскинулся Дайстри, – да никак. Это идиотизм, в который мы все вляпались по вашей, Монтрез, вине!

– Вы можете подсказать решение, как семьдесят тысяч разбить с пятью? – Эшери приятно улыбнулся бесившемуся полковнику, демонстративно игнорируя его выпады. – Излагайте же. С интересом послушаем. Возможно, оно спасет империю.

– Почему с пятью?

– Потому, что в Кайору аркой отправлены две тысячи бойцов. Три плюс две будет пять… если я ничего не путаю.

– Насколько я знаю, есть войска в Пьесторре, там хорошая, боеспособная армия под командованием барона Аньера и она одерживает победы, – огрызнулся Дайстри.

– Вашего ученика и вассала, маршал. Насколько я знаю, – абсолютно нейтральным тоном вставит Шалто.

Дайстри осекся, но ненадолго.

– Наконец, есть гарнизоны на границе со Степью. Имея зеркальное сообщение, мы смогли бы стянуть их сюда…

– И спровоцировать вторжение еще по трем направлениям: Пьесторра, Степь и Каротта, – кивнул Эшери. Взгляд бутылочных глаз был так же холоден и светел, – великолепный, я бы даже сказал, эпичный способ самоубийства целой страны. Опишите его, Дайстри, не дайте пропасть вашему военному гению. Он войдет в учебники по стратегии как наглядное пособие: какие решения принимать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Можно подумать, у вас есть лучшее!

– Разумеется.

Если бы Кот бросил на стол светошумовую гранату, он не смог бы привлечь внимание вернее, чем уронив в тишину одно негромкое слово.

– И… как?

Эшери подавил совершенно детское желание ответить: "жопой об косяк", главным образом потому, что в шатре командующего никаких косяков не было.

На столе с шумом развернулись карты.

– Господа, основное преимущество армии противника только в численности, – негромко заговорил Кот, – артиллерии у него нет, магической поддержки нет, оружия, превосходящего наше – нет. Если свести это преимущество к нулю…

– Каким образом можно свести к нулю семьдесят тысяч религиозных фанатиков?

– Утопить, как котят. Взгляните на карты, господа. Это соседняя с нами провинция Виенте и две ее главные реки: Виен и Нера. Здесь, – вместо указки Эшери использовал узкий стилет, – они сливаются в огромный поток и этот поток несет свои воды в море. Чуть левее и, обратите внимание, ниже – Нерская равнина. Если заманить армию нашего противника сюда, а потом перенаправить поток…

– Это возможно? – облизнул узкие губы Годри.

– Для меня – да.

– Бездна! Эшери, это может получиться!!!

– Если ни у кого нет других предложений, значит принимаем этот план, – кивнул Кот, – выдвигаемся завтра вечером. Будьте готовы, господа.

– Почему так поздно? – удивился пожилой полковник Нерги: здоровый как лось, с головой лысой, как колено и огромными, как у кузнеца, волосатыми руками, – мы можем подняться за одну клепсидру.

– Торопиться некуда, во-первых. А во-вторых, здесь осталось одно дело. В окрестностях объявилась банда, которая грабит купцов и крестьян.

– И что? – искренне удивился Нерги, – Это дело местного графа, а никак не наше.

– И кто же у нас местный граф? – шевельнул бровью Золотой Кот. – Не тот ли парень, что сгорел в Атре вместе со своими коллегами по ордену? Так что уж простите, полковник, но местные разбойники – теперь тоже наше дело. Зачистить банду – дело одного дня. Думаю, ваши ребята не откажутся со мной прогуляться?

Массивный, как медведь, полковник покраснел от ярости и выбросил вперед здоровенный кулак. Где-то по пути кулак трансформировался в фигу и остановился в ладони перед лицом Эшери.

– Вот что ты получишь, а не моих парней, сопляк. Палач! Людоед! Тебе бы только вешать!!!

Полковник орал, наливаясь кровью и не особо заботясь о том, что его могут услышать за пределами шатра. А брови Кота с каждым словом поднимались все выше и взгляд становился веселее…

– Какая интересная фигура. – Двумя пальцами Кот взял Нерги за запястье и аккуратно отвел руку от своего лица. Никто ничего не понял, даже Райкер, сидевший рядом. Движение выглядело спокойным и плавным.

Наверное, Рамер Девятый был единственным, кто заметил натянувшиеся жгутами мышцы полковника… Пустое усилие. Монтрез мог, не особо напрягаясь, кочергу бантиком завязать.

– Зачем же так волноваться, любезнейший. Не хотите – как хотите. Арк, ваши "Бессмертные" не желают размяться? Условия прежние: офицерам – "Сова", всем рядовым бойцам по двадцать золотых эров.

– Пятьдесят, – набросил император.

– Собственно… на таких условиях мои тоже не откажутся погонять бандитов, – подал голос Годри.

– В следующий раз – обязательно, – Кот взглянул на него с симпатией, – не переживайте, на ваш век человеческой дряни хватит. Господа офицеры, все свободы. Останется Райкер.

Последний из приглашенных покинул шатер, адъютант бесшумно и быстро убрал посуду, а Эшери тихим щелчком активировал "Бормоталку" – заклинание, не позволяющее подслушать разговор.

– Еще твоей любимой кислятины?

– Пожалуй, но позже.

Райкер зыркнул на молодого маршала без восхищения.

– Ты молодец, Кот. Одним ударом расколол армию накануне сражения – а нас и так мало.

– Было бы лучше, если бы в решающий момент наши же полки повернули оружие против нас?

– Да все я понимаю, – поморщился старик, – но… противно.

– Война пахнет розами только когда хоронят героев, – пожал плечами маршал, – зато уже к завтрашнему утру мы будем точно знать, сколько человек в этой армии действительно готовы сражаться за своего императора.

– Предполагаешь массовое дезертирство? – резко спросил Рамер.

– Почти уверен.

– Но… если мы не успеем их перехватить?

Эшери на мгновение прикрыл глаза, напомнив себе, что "железная выдержка – фундамент победы". А в политике это еще и стены, и крыша, и каминная труба и палисадник с забором. Словом – все и все остальное.

– Мы не будем заниматься такой ерундой, – абсолютно спокойно произнес Кот, словно не кипел только что, как вулкан, готовый взорваться, – У нас нет на нее ни времени, ни ресурсов.

– То есть, твой блестящий план?..

– Блестящая глупость, Ваше Величество. Я же не идиот, чтобы сражаться на болотах с пехотой, превосходящей меня числом в тридцать раз. С местной пехотой, заметьте. Которая знает эти болота как собственные огороды. Но, надеюсь, эта глупость блестела достаточно ярко.

– Меня ты не ослепил, – буркнул Райкер, – а остальных… Посмотрим.

С первого взгляда деревня показалась самой обычной. Три десятка домов, расположившихся вдоль ручья, да еще пара десятков – вдоль дороги. В основном – деревянные, не слишком большие. И не потому, что не хватало древесины – ее тут как раз было до затылка, лесной край.

– Зимы здесь суровы, большой дом не протопить, – пояснил Кот, которому в детстве попался хороший учитель землеописания. Любивший розги, это – да, но и науку вкладывающий на совесть. Хоть и через "задние ворота".

Небольшой отряд, всего шесть всадников, остановился на взгорке, прежде чем двинуться вперед.

– Странно, – сказал Гай, – вроде бы на первый взгляд деревня зажиточная, дома хорошие, крыши чинены и заборов поваленных не видно… А кругом только бабы. Не может же быть, чтобы вообще всех мужиков забрали, так не делается. Сеньор должен это понимать.

– А что тебя удивляет? – не понял Абнер, – мужчина – защитник и воин, женщина – работница. Нет врагов у родных заборов – мужики по домам сидят, вот их и не видно.

Шедек и Квентин посмотрели на бывшего придворного мага… конечно, не как на дурачка, но близко к этому.

– Что? – не понял тот.

– Это не Аверсум, – сжалился Квентин, – в деревне бездельников нет. Тем более – летом. Пахать, сеять, дрова на зиму заготавливать – все это мужская работа. А мужиков нет. И поля заброшены.

– Что ж, сейчас выясним, куда они все делись, – сказал Эшери и набросил на голову капюшон плаща.

Кавалькада неспешным шагом спускалась с холма. Золотой Кот ехал впереди, направляя коня коленями и почти не трогая повод. Веселая троица, отчего-то притихшая, держалась за ним, Абнер с любопытством поглядывал по сторонам – он никогда не был в деревне. Замыкал отряд Беда. Наемник, по его же собственным словам, давно вырастил лишнюю пару глаз не только на своей заднице, но и на лошадиной.

Женщины, копошившиеся в огородах, поднимали глаза, но, вместо радушных улыбок и простодушного деревенского кокетства отряд видел страх, а кое где – неприкрытую ненависть.

Так, в молчании, доехали до колодца – и встали.

– Что теперь? – спросил Гай.

– Ничего. К нам подойдут.

Ждать пришлось меньше короткой клепсидры. К всадникам, буквально, кинулся древний, седой как сама зима, дедок. Он путался в длинных штанах, явно чужих и пытался сто-то лопотать совершенно беззубым ртом.

Абнер прищелкнул пальцами. Дед схватился за лицо скрюченными, перемазанными в земле руками и взвыл так, словно его в пыточный сапог зажали.

– Что ты с ним сделал? – спросил Беда.

– Ничего смертельного, немножко больно, да. Я ему зубы новые вырастил. Ничего же не понять, рот как кашей набит…

Через несколько мгновений боль утихла, паника улеглась – и дед со страхом и недоверием принялся ощупывать новые зубы. Естественно, хотя бы обтереть руки ему и в голову не пришло.

Наконец он нашел в себе силы смириться с чудом и, заискивающе спросил:

– Добрый господин, а зубы-то насовсим, али поговорим – и снова разваляццы?

– А это смотря как поговорим, – сказал Эшери, – может и оставим. Тебя как зовут?

– Калем зовут. А как в книгу записали, того не знаю, не грамотный я.

– Скажи мне, Каль, староста деревни кто? Почему не вышел?

– Нету яго, – развел руками дед, – ни яго самого, ни сына старшего яго, никаго нету.

– Куда ж делся староста?

– Уехамшись. Усе уехамшись. Как есть усе – собрались и уехали.