Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Если, – снова кивнул Эшери и очень мягко повторил, – Если, господин посол…

– Но Кайора не может эффективно противостоять всей мощи Фиоля, – глаза посла потемнели, – И далекая северная Империя, чей протекторат вы так неосмотрительно приняли, просто не успеет помочь. У нее нет для этого ни ресурсов, ни возможностей. Это очевидно для всех…

"Кроме поэтов и ублюдков!" – вслух ничего сказано не было, но фраза повисла в воздухе.

– Природные катаклизмы в Кайоре не редки, – задумчиво произнес Эшери.

– Это угроза? Не важно. Наши жрецы умеют с ними справляться. В Фиоле тоже много… сейсмоопасных районов. Было.

Вместо очередной тихой и убийственной реплики Эшери взял карандаш и провел линию по карте Кайоры.

– Аренда. На пятьдесят лет. Дорого. В конце концов, нам еще заново открывать шахты, деньги не помешают.

– Это шутка? – удивился посол, бросив на карту мимолетный взгляд, – не смешная, право. Даже для поэта. Империя желает возобновления военных действий?

– Не желает, – мотнул головой Эшери, – нужно быть ненормальным, чтобы желать войны.

– Ах, да… Вы же поэт… – снисходительно кивнул посол. – А вы, маркиз? Тоже устали воевать? Я слышал, ваша карьера сложилась совсем не плохо.

"…Карьера? Они спятили? Привилегия командира – первым сдохнуть на раскаленных как божий гнев, Каевых пальцах или стать добычей хищных призраков Демоновой Песочницы? Вскрывать "рыбкой" собственную вену и аккуратно пить кровь, когда нет воды? Сдирая ногти, голыми руками откапывать солдат из под завалов? В пекло такую карьеру!"

– Это так, – ровно кивнул Маркиз, – но на повестке дня у нас мирное соглашение, а не моя карьера. Давайте все же вернемся к нему.

– Слова настоящего военного, – пурпурный сверкнул акульей улыбкой.

…Переговоры? Встреча на высшем уровне? Торговля, вот как это называлось в переводе с высокого дипломатического языка на общедоступный.

Не то, чтобы это не было занятно… Будь Маркиз просто сторонним зрителем, он бы млел от такого спектакля. Но на кону стояла земля, где жили его родители и вскоре появится на свет его брат.

А демоновы проигравшие фиольцы почему-то держались как победители, уверенно диктовали условия, не просили – а требовали. Перли зверем Лефаратом, не желая уступать даже в малости.

И Эшери, железный Эшери неохотно, со скрипом прогибался, уступая и отступая. По шагу, но все дальше и дальше по карте Кайоры. Когда деревня Катиаша осталась за мертвой линией, Маркиз извинился и вышел.

Ему потребовалась почти клепсидра, чтобы совладать с собой.

Когда он вернулся, мирные переговоры уже подошли к концу. "Бритые" выглядели очень довольными и даже разговорились, в основном, между собой. Фиольский язык Маркиз понимал с пятого на десятое, но то, что соглашение оказалось для них очень выгодным, понял.

– Пятьдесят тысяч золотых эров за аренду, господа, – напомнил Эшери, – мой император должен получить их в течение трех месяцев. После этого договор вступит в силу.

Посол подвинул себе лист дорогой бумаги. Нахмурился.

– Но почему на имперском? Мы на земле Фиоля, и, значит, государственный язык – фиольский. Документ должен быть составлен на нем.

– Господа, – возразил Эшери, – дата! Пока еще мы находимся на имперских землях, до того, как они перейдут под юрисдикцию Фиоля, еще три месяца. Язык должен быть имперским.

– Какая глупость, – сверкнул зубами Тревия, – Господа, неужели из-за формальности мы сорвем подписание мира? Ну, давайте составим документ на третьем языке.

– Картаэльский? – с сомнением предложил Эшери, – он широко распространен в этих землях и, насколько я знаю, в ближних провинциях Фиоля тоже.

– А вы знаете картаэльский? – в первый раз удивился посол.

– Относительно. Но мне ведь и не потребуется слагать на нем стихи. Только перебелить деловое соглашение. Полагаю – я справлюсь. А вы, господа, проверите, чтобы я не запутался в падежах. Насколько я знаю, в картаэльском их целых пятнадцать.

Еще через две короткие клепсидры на договор легли четыре подписи и две печати. Подписывая документ со своей стороны, Маркиз чувствовал себя предателем и мечтал только об одном – чтобы весь этот неуместный фарс поскорее закончился.

За окнами шумно гуляла Кайора, празднуя победу. И даже не догадывалась о том, что двое "народных героев" за столом переговоров продали ее за пятьдесят тысяч золотых эров.

В карете Маркиз сам плотно задернул шторки. Видеть ликующие лица ему было мучительно. А еще мучительнее – смотреть на своего сеньора и кумира. Эшери, похоже, понимал, что происходит с молодым вассалом, и в душу не лез.

Так, в тягостном молчании они доехали до казарм гарнизона, где их, временно, разместили. Эшери немедленно ушел мыться и переодеваться, а Маркиз бросился на кровать ничком и принялся долго, нудно и неизобретательно ругаться.

Войну они выиграли. А мир, кажется, проиграли.

Глава 51 ЧЕСТЬ НЕ ПРОДАЕТСЯ. ЕСЛИ ДАЮТ МАЛО…

Желудок напомнил о себе громким бурчанием. Но настроение было – хоть вешайся и Маркиз решил телесные нужды гордо проигнорировать, первый раз что ли?

На адъютанта, который явился с приглашением к ужину, он глянул так, что тот освоил стихийный телепорт без зеркала: испарился из комнаты прямо через закрытую дверь.

Но если Кайтер надеялся, что теперь его оставят в покое, то, право… Такой наивности следовало удивиться и поаплодировать. Можно подумать, он первый день знал Эшери! Нет, и такт, и деликатность, и даже что-то похожее на совесть у Его Светлости, безусловно, присутствовали. Но не доминировали.

Кот появился в его апартаментах без стука, зато с бутылкой шиарского – жуткой кислятины, вяжущей рот.

– Как ты можешь это пить? – скривился Маркиз.

– Ртом, – отозвался Эшери, – Отличное вино, что тебя не устраивает? Только не говори, что тоже предпочитаешь эти сладкие сиропы? Вот объяснил бы мне кто эту вашу тягу к сублимации. Если хочешь варенья – так бери ложку и наворачивай, зачем же его по бокалам-то разливать?

Вассала передернуло.

– Пей сам, а.

– Маркиз, если тебя не мучает ностальгия и не тянет прогуляться по местам, где нас в прошлый раз чуть не убили, тогда пойдем просто на террасе посидим. Не нравится мое вино – пей свое. Отличный день. И он, кстати, еще не закончился.

Маркизу показалось, что он ослышался. А, внимательно присмотревшись к Коту, он с изумлением понял, что настроение у того болтается где-то в районе отметки "превосходно".

Даже не так. От Кота ощутимо тянуло боевым азартом, как от прогоревшего костра тянет жаром и дымом.

– Что-то случилось? – понял он.

– Еще нет. Но, полагаю, вот-вот случится. И ты мне понадобишься. Так что собирай себя в кучу – и вперед: пить и любоваться звездами.

Если маршал приказывает пить вино и любоваться звездами, боец ослушаться не может…

На просторную террасу они выбрались прямо через окно. Эшери было лень обходить дом вокруг, он обожал плевать на условности везде, где можно, и, с особым удовольствием – где нельзя. Маркизу вообще условности были чужды.

Их уже ждал небольшой столик, накрытый почему-то но троих и три же удобных плетеных кресла.

– Мы кого-то ждем?

– О, да. Он достаточно умен и предусмотрителен и у нас есть хорошие шансы его дождаться если не сегодня вечером, то завтра.

Эшери осмотрелся своим особым взглядом, вроде скользящим и слишком быстрым, но подмечающим малейшие детали. Так Кот смотрел в поиске. На бедре маршала уютно и привычно пристроилась не статусная "ковырялка", а тяжелая, боевая шпага.

Маркиз машинально проверил оба кинжала.

– Такое ощущения, что нас сейчас придут убивать, – поделился он.

– На самом деле вариантов три: либо убивать, либо покупать, либо договариваться. Первый для нас самый неинтересный. Второй можно рассмотреть. Третий будет означать, что мы все-таки выиграли эту войну.

– А… разве уже не все?

Кот сверкнул одной из арсенала своих ослепительных улыбок. Когда он улыбался так, хотелось бегом бежать на огненную равнину и падать на грудь первому же демону пострашнее с воплями: "Мамочка, спаси!"

– Все? Дорогой мой, я еще даже не начал.

Эшери опустился в кресло и ударом ладони по дну выбил из бутылки пробку. Он, действительно, собирался это пить, и, да простят его Темные Боги, кажется с удовольствием.

– Ты еще не передумал учиться на дипломата?

– Ну… если честно…

– Понятно. Тогда слушай дальше. Никогда не играй по чужим правилам, иначе обязательно проиграешь. Навязывай свои.

Адъютант точно был в родстве с демонами. Он возник за их спинами абсолютно неслышно.

– Ваша Светлость, там, у ворот карета. Вас хочет видеть господин… Кажется, это кто-то из фиольской делегации.

– Проводи его сюда, – распорядился Эшери.

Маркиз уставился на Кота, требуя объяснений.

– Жаль, что ни с кем не поспорил, – маршал плеснул себе вина.

Фиолец, немного нелепый в своем халате и шамайте – Маркиз все таки вспомнил, как называется этот головной убор, появился со стороны двора. Умный адъютант без указаний провел его так, чтобы никому не попасться на глаза.

Гость по-прежнему широко улыбался, но сейчас в его улыбке сквозила натянутость.

– Господин Монтрез, господин Тарьен.

– Добрый вечер, господин Тревия, – меланхолично кивнул Эшери, – присаживайтесь. Вина? Правда, не фиольское. Для нас вина вашей прекрасной родины слишком приторны. Какая неотложная нужда привела вас сюда в столь… странное время?

– Недоразумение, господин Монтрез. Всего лишь крохотное недоразумение, – посол опустился в кресло с таким видом, словно его вынудили присесть на десяток ежей. – Я надеюсь… И глава нашей делегации надеется, что оно быстро разрешиться к нашему общему удовольствию.

– Недоразумение? – темно-золотая бровь маршала медленно поползла вверх, а в зеленых глазах заплясали огненные демоны.

– Когда вы переписывали текст договора на картаэльском языке… Это ведь не родной для вас язык?

– Нет, но, смею думать, я знаю его достаточно хорошо.

– Увы, – Тревия всплеснул руками, – вы сделали ошибку. Небольшую, не критичную. Но подобные документы не должны допускать двоякого толкования.

– Что за ошибка? – спросил Маркиз, ощущая тот же самый азарт.

– Вот здесь… – фиолец споро развернул лист договора, – сущая мелочь, право. Даже неудобно вас беспокоить после такого напряженного дня. Но вот эту строчку следует исправить поскорее. Священный Кесар ждет документ уже утром.

Вызывающе неторопливо Эшери протянул изящную руку, вытянул из под ладони Тревии лист договора. Прищелкнул пальцами, вызывая светляк. Над столиком мгновенно закружились привлеченные светом мотыльки.

– Не вижу никаких ошибок, господин Тревия.

– Ну, как же, Ваша Светлость. Вот здесь: империя предоставляет землю в аренду сроком на пятьдесят лет за пятьдесят тысяч золотых эров.

– И что здесь неправильного?

– Земля… Видите ли, картаэльский язык… он несколько более конкретный, чем фиольский или даже имперский. Вы употребили слово "тера" – "земля" вместо "тера и ора" – "земля и недра". Просто "тера" в картаэльском означает – территория. Граница на карте. Термин для межевания.

Маркиз вцепился в десертную вилку, остро жалея о необходимости сохранять невозмутимость. Ржать хотелось, как коню. Чтобы не испортить Коту игру, он принялся с преувеличенным старанием разрезать спелый персик ножом для фруктов. Согласно неписанным правилам, разрезать его следовало на восемь ровных частей и никак иначе, причем, ни в коем случае не брызнуть соком. Задача была нетривиальной и поглотила юношу целиком. Оставив только глаза и уши…

– Из текста этого договора следует, что мы имеем право на землю Кайоры, но не на ее недра. Если даже мы посадим виноградники…

– Урожай будет считаться нашим, – подтвердил Эшери, – Так и есть, господин Тревия.

– Ошибку нужно исправить.

– Нужно, – неожиданно согласился Кот, – только не мою. Я не допустил никакой ошибки и составил именно тот договор, который хотел составить. Вы же сами несколько раз назвали меня поэтом. Хорошим поэтом. Поэты знают силу слова и умеют им пользоваться… Прошу меня простить, господин Тревия, но в нынешнем виде договор устраивает империю больше.

Улыбка фиольца погасла. Глаза сверкнули недобро.

– Так, значит, это была не ошибка, а…

– Лингвистическая диверсия, – учтиво подсказал Кот. – Ловушка. И вы в нее попались.

– Вы хорошо понимаете, что сейчас похоронили надежды двух народов на мир? Завтра же боевые действия возобновятся и на этот раз мы все же дойдем до Аверсума. – Тревию трясло и он больше не считал нужным сдерживаться.

– Послезавтра, – невозмутимо поправил его Эшери.

– Что?

– Я говорю, боевые действия возобновятся послезавтра. Если возобновятся. Завтрашний день будет посвящен молитвам и казни. Насколько я знаю Священного Кесара, такой договор он вам не простит. Предательство интересов государства… Как минимум. Четвертование на площади Шариера. Всей делегации, включая младших писарей, хотя их-то за что? Вот уж, воистину, без вины виноватые.

– Для поэта вы неплохо подкованы в законах, – скрипнул зубами гость.

– Он еще танцует здорово, – встрял Маркиз, не выдержав роли бессловесного подсвечника.

– Господин Тревия, – Кот внезапно стал абсолютно серьезным, – мы с вами неплохо развлеклись, поиграв в грозный победивший Фиоль и слабую, проигравшую Империю. А теперь давайте уже работать по-настоящему. И вы, и я знаем, кто на самом деле выиграл эту войну.

Эшери прищелкнул пальцами два раза. Из темноты возник уже привычный адъютант и подал тонкую папку.

– Вот текст договора, который мне бы хотелось увезти в Аверсум. Ознакомьтесь.

Мотылек подлетел слишком близко к осветительному шару, вспыхнул, с треском скукожился и осыпался пеплом на лист, который фиолец держал в руках. Договор был составлен на фиольском языке.

– Границы в довоенных пределах. Пятьдесят тысяч золотом в качестве компенсации… финансовое участие в восстановлении анеботовых шахт в размере половины расходов… десять процентов от добычи в течении… шести лет?!!! Но это…

– Это анеботум, господин Тревия. Миллионы только прямой прибыли. Вы умеете считать до миллиона? – улыбнувшись выпученным глазам посла, Кот мягко закончил, – Это очень выгодный договор. В течение шести лет он окупится, минимум, шесть раз. Вы это почувствуете. А потом… если Империю устроит внешняя политика Фиоля, он может быть продлен.

Я вам искренне советую его подписать.

– Вы советуете мне предать собственный народ?

– Я советую вам не совершать ошибку за компанию с недалекими политиками, а подарить своей стране будущее.

Серьезным, вдумчивым Тревия понравился Маркизу гораздо больше, чем с этим своим нездоровым оскалом.

– За такой договор Священный Кесар нас всех отставит от двора, а то и сошлет в дальние провинции.

– По крайней мере, не казнит, – пожал плечами Эшери. – А дальше – жизнь переменчива. И благосклонна к терпеливым.

– На счет миллионов – это серьезно?

– Предельно, – заверил Кот.

– У вас найдутся перо и чернила?

Стук колес по мостовой давно стих в ночи…

– Будешь мое вино? Или другое найти?

– Я из твоих рук сейчас даже лошадиную мочу выпью, – откровенно признался ошарашенный Маркиз. – Ну ты и жук!

– Убеждение, компромисс, угроза. Всего три средства… но больше и не нужно.

– А тот договор, который ты навязал послу… Он в самом деле выгоден Фиолю?

– Да, очень, – кивнул Эшери. – Я мозги наизнанку вывернул, чтобы сделать его именно таким. В дипломатии нет и не может быть интересов во-первых – сиюминутных, во-вторых – личных, и в-третьих – выгодных только одной из сторон. Если ты заключил договор, выгодный лишь тебе и не выгодный твоему партнеру – это плохой договор.

– Но почему? – изумился Маркиз.

– Потому что в ближайшее время он будет пересмотрен при помощи армии. Ты сэкономишь тысячи жизней, если сразу бросишь его в огонь.

Где-то поблизости залаяли собаки.

– А помнишь?

– О, да… Отлично повеселились. Давай свою кислятину. Надеюсь, у меня не будет от нее изжоги.

– Давай сюда свой приказ. И почему эти клятые петли всегда так невероятно скрипят, а? Смазываешь их, смазываешь…

– Традиция, – открыть сейф коменданта Рахты оказалось той еще задачей. Не смотря на то, что все присутствующие имели право и обладали необходимым навыком. Но охранные заклинания такого уровня – не шутка, и, когда дверь, наконец, открылась, двое из троих украдкой облегченно вздохнули.

А третий сделал это открыто.

– Сколько раз вскрываем этот сейф, и каждый раз осеняю себя кругом, что опять пронесло.

– Ключ от корпуса, ключ от камеры, ключ от антимагического браслета. Порядок. Удивительное, все же, дело. Сколько служу, а такого не видел.

– Ну, не гони. Помилования были. На коронации, на рождение наследника… В этот раз, похоже, на свадьбу?

– Тут другое. Не помилование. Признание невиновным и полное восстановление в правах.

– Смертника? – выпучил глаза тот, кто осенял себя кругом у сейфа.

– Да, вот так. Смертника. За два дня до казни. Повезло парню.

Весь дальнейший путь они проделали в молчании. Старший мысленно репетировал речь перед невинным узником – слова не складывались, толковые мысли разбежались. И когда перед носом возникла тяжелая, низкая дверь камеры, он махнул рукой и решил, что для приговоренного к казни сама жизнь и свобода – уже такой подарок, что никакая речь не понадобиться.

Речь и в самом деле не понадобилась. Камера оказалась пустой.

Абсолютно и совершенно пустой. Узник исчез. Троица добросовестно обшарила взглядом все небольшое пространство, заглянули под кровать… Осужденного Винкера словно прибрали демоны.

Как издевательство, или просто странный знак, на столе лежал расстегнутый наруч. Тот самый, снять который невозможно без серьезной травмы. Подобно обычному пресс-папье, он прижимал стопку исписанных листов бумаги.

Но никакой ясности эти "записки приговоренного" не внесли. По той простой причине, что из тридцати плотно исписанных и жестко исчерканных листов понятными… ну, относительно понятными оказались лишь три последние строчки.

По крайней мере, они были написаны буквами.

"Расчет индивидуального портала, подобного тому, который демонстрировал Святой Эдер, сделать не удалось. Сопряжения сходятся только в частных случаях, при значении Джи больше девяти, а это невозможно для большинства магически одаренных, так как личный резерв больше десяти – огромная редкость. Тупик. Пока альтернативы анеботуму нет…"

Бал в честь победы обещал стать самым грандиозным событием года, и затмить даже традиционный Летний. Портнихи сбились с ног, искололи руки а некоторые дамы высшего света получили нервный срыв, сообразив, что им придется появиться на балу в платье, которое они уже надевали!!!

Увы, приглашение на бал в честь победы – не то, что можно отклонить под предлогом нездоровья. Вы не патриотка, империи госпожа моя? А тогда, простите, патриотка чего? Интересно, а что поделывает ваш супруг и не связан ли он с иностранными шпионами?

После того, как цвет дворянства второй раз за лето получил апартаменты в замке Лонгери, так рисковать не хотел никто.

Императрице, конечно, нервный срыв из-за старого платья не грозил. Платье ей сшили. С мстительным удовольствием Алета потребовала ту же самую портниху и понаблюдала, как у той валятся из рук булавки, а губы нервно прыгают и никак не могут сложиться в этикетную улыбку.

Императрица держалась с ней подчеркнуто холодно, глядела сквозь и не проронила лишнего слова, чтобы противная тетка, не дай Святые Древние, не решила, что ее простили и помиловали.

Тем не менее, с платьем напуганная женщина справилась. Цвета красной меди, с кружевными вставками, глубоким вырезом и очень пышной юбкой из переливающегося, тяжелого шелка… на несколько мгновений оно почти примирило Алету со вздорной женщиной. Все же – талант.

Но природная мстительность взяла верх и Алета примеряла платье с таким недовольным лицом, словно ей принесли власяницу и вериги.

Его Величество выбрал именно этот момент, чтобы навестить супругу перед балом.

– Тебе помочь зашнуровать платье дорогая? – черные глаза светились торжеством. Рамер Девятый только что получил пакет из Кайоры и прочел мирный договор. На такие "пряники" он даже не рассчитывал.

Увидев повелителя, пестрая стайка девушек торопливо сделала удивительно синхронный реверанс и покинула комнату.

– Дела государства так плохи, что вы решили ввести режим жесткой экономии и уволить всех моих камеристок? – ровно осведомилась Алета. – А одевать меня будете сами?

– Интересная мысль, – мурлыкнул император, – я над этим подумаю.

– Тогда мне придется подумать о том, чтобы ввести новую моду: платье со шнуровкой спереди.

– Не все сразу, дорогая Алета. На сегодняшнем балу общество и так ожидает шок, – Рамер бросил взгляд на голову жены. Маленькая, аккуратная диадема крепилась шпильками и магией к короткой стрижке. От услуг ведьмы Алета отказалась наотрез. Надо сказать, этот пушистый золотой шлем шел ей необычайно, гораздо больше, чем традиционные локоны.

Пожалуй, после этого бала мода и в самом деле сменится… По крайней мере, его подданные перестанут косо смотреть на девушек с обрезанными косами. Мода была причиной более уважительной, чем болезнь или несчастный случай.

– Добро должно побеждать постепенно, – улыбнулся он. – На самом деле я зашел поблагодарить…

– Меня? – изумилась Алета.

– Возможно, судьбу в твоем лице.

– За что?

– За твоего кузена. Если б не твоя просьба о помощи, я бы не стал приближать к себе герцога Монтреза. После скандала с его матерью… Но Кот и в самом деле – находка. Я собираюсь дать ему титул Первого Герцога и Регента, на случай моей внезапной кончины.

Внимательный взгляд вцепился в лицо Алеты, ища хотя бы тень беспокойства. Но девушка лишь пожала плечами.

– Прекрасный выбор, Ваше Величество. Эшери не способен на предательство. Ему этого просто не позволят ни кровь, ни воспитание.

– Хотел бы я сказать то же самое о членах своей семьи, – вздохнул Рамер. Отличное настроение растаяло, как Верхняя Гавань с появлением солнца.

– Я имею право распорядится частью своего приданого? – поинтересовалась Алета.

– Безусловно. Правда, шахты еще не восстановлены, но, твой кузен отлично поработал, и деньги на это у нас есть.

– Я хочу отписать Эшери долю. Пять процентов.

Император качнул головой:

– Алета, это анеботум. Стратегический ресурс. Пять процентов…

– Он отвоевал для вас все. Дважды. Сначала в горах, а потом за столом переговоров.

– Дорогая моя, дело не в моей жадности. Доля закрепляется как фамильное владение, а мы не вечны. Неизвестно, какими будут наши потомки. Тот, у кого пять процентов в добыче анеботума, неизбежно влияет на политику государства. И твой кузен понимает это, как никто. Он просто не примет такого подарка.

– Посмотрим, – пожала плечами Алета. – Надеюсь, приглашения отправлены всем героям этой войны?

Рамер Девятый остался совершенно невозмутим, но правое веко дернулось. Один раз.

– Ты сильно рискуешь, дорогая, – негромко заметил он.

– Ничуть, – сухо рассмеялась она, – Ваш зверь пообещал, что не тронет меня. Ему я верю. В отличие от некоторых. А теперь, если вы намерены игнорировать мои вопросы, извольте покинуть комнату. Мне нужно закончить туалет.

Рамер развернулся и направился к дверям. Но у самого входа, уже привычно, задержался.

– Да, Алета. Всем. Кое-кому даже магическим гонцом. Мои дворяне совершили ошибку с этим судом. Или подлость, я еще не разобрался, но непременно разберусь.

Не стану скрывать, я бы охотно съел твоего верного рыцаря. Просто, чтобы больше не беспокоиться о репутации императорской семьи… Но подданные не должны сомневаться в том, что власть справедлива и верная служба вознаграждается честью, а не виселицей. Он будет там. Ты довольна?

– Да, Ваше Императорское Величество. Благодарю вас.

– Никаких глупостей. Ты поняла, Алета? Мое терпение не безгранично. Я, в отличие от своего зверя, никаких обещаний не давал.

– А как же брачная клятва? – невинно поинтересовалась она.

– Если ты ее не нарушишь, все будет хорошо.

И вышел. Хлопать дверью Рамер Девятый счел дурным тоном. Но – хотелось.

Глава 52 БЕЗУМНЫЙ ЭЛЬС

– Я демонски рад, что все выяснилось, – маркиз Лесанж сиял улыбкой и поражал наградами: рядом с очень престижным «Мужеством» сияла еще более престижная и редкая «Честь и Верность».

– А уж как я рад, – Марк покрутил головой. Людской поток на лестнице был таким плотным, что единственным способом не превратиться в щепку в нем, было – прижаться к перилам и держаться за них изо всех сил. – А где наша славная троица?

– Где-то, – Лесанж пожал плечами, – я их видел внизу, пускали пыль в глаза каким-то девицам. Те закатывали глаза, ахали и охали и, гадом буду, уже мысленно примеряли розовые платья*.

(розовые платья* – свадебные)

Внезапно Винкер вытянулся струной и сощурился, словно смотрел в прицел арбалета.

– Что случилось?

– Друга заметил. Подойти бы, поздороваться да в морду плюнуть. Но, боюсь, на расстояние плевка он меня не подпустит.

– Где?

– А вон там. С двумя Ласси.

– Темные боги, можно подумать, я помню всех Ласси, их же как собак нерезаных. Даже без учета тех, кого в начале лета пересажали. Всегда завидовал твоей памяти.

– Было бы чему, – поморщился Марк, – иногда хорошая память это не дар, а проклятье.

– Ну, всегда есть способ устроить себе амнезию…

– Ты имеешь в виду – напиться до танцующих собак? Хорошая идея. Если после бала у тебя не пропадет желание, я, пожалуй, упаду тебе на хвост. А сейчас… кажется, народ немного рассосался. Идем.

Винкер ловко вклинился в толпу, пройдя ее как хорошо разогретый нож кусок сливочного масла. Причем, ведь даже не помогал себе кинжалом – про себя восхитился Лесанж.

…Этой встречи Марк не ждал и не боялся, ему было на нее откровенно плевать. Он вообще пришел сюда с четкой и ясной целью. Поэтому, когда голос, надоевший еще на суде, с характерным оттенком брезгливости произнес: "А этот мерзавец что здесь делает? В Рахте день открытых дверей? Или виселица сломалась?" – он лишь скользнул взглядом по вытянутому лицу князя Гевора, чуть склонил голову, показывая, что признал, но подходить не считает нужным, и развернулся спиной.

Длинное лицо князя вытянулось еще больше. Он вскинул руку, намереваясь подозвать кого-то из охраны. Но на запястье легли тонкие, по-девичьи изящные пальцы и легко, почти не прилагая усилий, потянули вниз.

– Добрый вечер, – улыбнулся Монтрез. На нем был мундир с нашивками маршала и впечатляющей коллекцией наград. Рубинового пламени, правда, не было. Зато сиял пафосный Бриллиантовый змей, которым отмечали за успехи на дипломатическом поприще.

Все это князь, конечно, заметил. Но, либо решил, что ему чудится, либо – что все эти цацки ничего не значат.

– Святые Древние, во что превратился императорский дворец? – вопросил он, прикрывая глаза руками, – сначала я встречаю здесь преступника, который каким-то образом избежал виселицы, потом со мной наглым образом осмеливается заговорить сын бродяжки, которого раньше не пускали дальше порога. С тех пор, как у Его Величества сменился секретарь, в резиденцию стало просто невозможно зайти.

Многочисленная свита Князя подвинулась ближе.

– Так может быть вы, Ваша Светлость, лучше дома посидите? – Эшери был сама галантность и предупредительность, – на южном континенте. Тем более, бритых мы там зачистили, жара спала. Скоро лаванда зацветет.

– Наслышан о ваших подвигах, – Князь чопорно оттопырил губу, – Господа, это тот самый Монтрез, сын еретички, который сжег живьем две сотни благочестивых жрецов, а уж сколько смиренных послушников, я даже и не знаю…

– Около двух тысяч, – любезно подсказал Эшери. – Хотите узнать подробности из первых рук? Я к вашим услугам, правда, ненадолго.

– Спешите еще кого-нибудь убить?

– Как получится, – приятно улыбнулся Эшери. – Пока я планирую только танцевать. Но если у кого-то вдруг возникнет желание нанести визит своему святому покровителю – обращайтесь. Я всегда рядом, господа, и всегда рад оказать услугу.

Кот обежал всю свиту взглядом, еще раз улыбнулся, развернулся на каблуках и, подхватив под руку какого-то светловолосого незнакомца, исчез в толпе.

– Ну и взгляд у сопляка, – передернуло пожилого барона, – словно метку поставил…

– Не слишком ты с ним круто? – поинтересовался Маркиз, – кто это?

– Князь Гевор, владетель Айшера.

– Серьезный мужик. Чего он тебе сделал? Нет, прошелся, конечно. Но ты, вроде, такие вещи мимо ушей пропускаешь.

– Просто я терпеть не могу, когда что-то пропадает зря, – откровенно ответил маршал, – а в данном случае зря пропадает великолепный череп. В нем трагически отсутствуют мозги. А Винкера нужно найти. У меня четкое ощущение, что он собирается свернуть себе шею.

фанфары, отмечая выход императора. В этот раз – под руку с императрицей. Кот закрутил головой, пытаясь отыскать Марка, но толпа уплотнилась до фактуры качественного гранита. Какое – искать, когда платок не достать.

Эшери впился глазами в венценосную пару, которая появилась в конце дорожки и медленно пошла вперед. Повелитель был в своем обычном "светском" настроении: скука и досада в пропорции сорок на шестьдесят. Или семьдесят на тридцать.

А вот кузина… Она ступала легко, выпрямив спину и вздернув подбородок, и, на первый взгляд, была всем довольна. Но Кот не был бы Котом, не умей он подмечать детали. Цветущий вид был "нарисован" на сестричке искусным придворным мастером поверх мертвенной бледности, даже с какой-то прозеленью.

Ей бы сейчас лежать и чай с травами пить, а не бал.

Но, не смотря на явное недомогание, Алета была настроена по-боевому, это маршал тоже понял. И непрерывно искала кого-то в толпе. Взгляд зеленых глаз метался от одного лица к другому но, похоже, не находил…

Оркестр играл марш.

– Любезнейший… – дирижер вздрогнул от неожиданности, но с ритма не сбился. Он бы не сбился даже если с неба полетели камни.

– Что вам нужно, господин…

– Винкер. Шевалье.

– Итак, я слушаю вас, шевалье, – не поворачивая головы бросил один из самых известных придворных музыкантов.

Марк говорил тихо, почти не разжимая губ, казалось, музыка полностью забьет слова. Но стратег прекрасно знал, насколько тонким слухом наградило Небо этого человека.

– У вас есть карта танцев и все они расписаны, так? Поменять невозможно?

– Точно так, – ответил мэтр.

– Когда я приглашу на танец девушку в рыжем платье, вы будете играть эльс.

– Тогда я потеряю место при дворе.

– Вам знаком мой мундир?

Мэтр чуть повернул голову…

– Черная Сотня? Бессмертные.

– Именно так.

– Это меняет дело, шевалье. Мы сыграем для вас эльс.

– Если будут проблемы, говорите, что я угрожал вам… скажем, переломать пальцы.

Мэтр усмехнулся, не переставая дирижировать оркестром. Он вспомнил этого человека. Вспомнил и недавний скандал.

– Почему на вас не все награды, шевалье?

– Все пока не получил. Был занят. Сидел в тюрьме.