Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)

Эшери сообразил мгновенно:

– Кто – счастливый жених?

– Священный Кесар Фиоля!

– Бездна меня забери! – Эшери запустил пятерню в волосы, взъерошил их, видимо, для стимулирования умственной деятельности, – Молодец, дедок. Вовремя подсуетился.

– Да уж, – Алета поежилась. Только сейчас она поняла, что стоит на каменном полу босыми ногами и сильно замерзла. Но искать носки не стала, опасаясь нарушить концентрацию.

– Я правильно понимаю, тебе эта свадьба никуда не сдалась? – все же уточнил Эшери.

– Я что, с ума сошла?! – забывшись, Алета воскликнула слишком громко, и торопливо зажала себе рот ладонью, даже палец прикусила, – Яд я могу и дома выпить, совершенно незачем ради этого тащиться в чужую страну.

Эшери прикрыл глаза и задумался, так глубоко, что его, обычно живое лицо превратилось в гипсовую маску. Алета терпеливо ждала, понимая, что брат сейчас очень быстро просчитывает варианты решений, и их последствия. То есть делает именно то, на что у нее никогда не хватало ни терпения, ни желания.

– Когда прибывает миссия? – уточнил он.

– Послезавтра, – торопливо повторила Алета.

– Хорошо…

– В каком смысле – хорошо? – насторожилась она.

– Хорошо, что не через полклепсидры. А до послезавтра я успею пробиться на прием к Его Императорскому Величеству. Правда, для этого придется продать твой подарок. Прости…

– Кольцо? – удивилась Алета, – ты его до сих пор не продал?

– Да, вот такой я сентиментальный дурак, – признался Эшери, – хранил презент от девочки, с которой у меня треть общей крови.

– А как же… – Она обвела рукой миску, но кузен понял, что Алета имеет в виду его зеркало.

– После смерти отца делами занялась Ее Светлость… И, представляешь, они пошли лучше!

– Рада за вас. То есть, прости, конечно, соболезную, но…

– Да я понял, – отмахнулся Эшери, – Ты блондинка – я блондин. Два плюс два равно один. Ладно. Ложись спать, утром не подавай вида, ничему не удивляйся. И… будь готова бежать немедленно, в чем есть и откуда скажут.

Если не получится так, как я задумал…

– А может не получится? – испугалась девушка.

– Тогда получится по-другому. Ближе к полудню выезжай на прогулку. У вас ведь там есть знаменитая кондитерская лавка… Как же ее… – Эшери нетерпеливо прищелкнул пальцами, – какой-то мед…

– "Мед Шавари", – торопливо подсказала Алета.

– Вот. Зайдешь туда, попить чаю. Это нормально? Подозрений не вызовет? – Она торопливо замотала головой, – Ну вот и славно. Дальше – не твоя печаль. Все устроим.

– Но, Эшери…

– Алета! – прикрикнул он. Строгость в его голосе смягчалась улыбкой, – Не вздумай бояться. И плакать не смей. Мы рядом. Уже рядом, поняла? Вот с этого самого мгновения – рядом.

– Мы? – совсем растерялась она.

– Все увидишь. А сейчас быстро гаси вызов, иначе утром не встанешь от слабости. Тебя и так-то шатать будет. Но скажешь…

– На балу устала, – быстро сообразила она, – перетанцевала…

– Вот! Мозги включились – сразу стало жить проще. Значит, на балу устала. До обеда проваляешься в спальне, а потом попросишься на прогулку. И все. Дальше у тебя будет совсем другая жизнь. До встречи, сестренка. Ты – большая молодчина, ты поняла меня? Все. Спокойной ночи.

И Эшери исчез, словно приснился.

Но он не приснился. И разговор был. Сомневаться в этом не приходилось, потому что Алету шатало, словно она не спала по меньше мере, неделю. И все это время танцевала, танцевала, танцевала…

Голова вдруг закружилась и девушка едва успела добраться до кровати.

Оставшись один, Эшери сгреб волосы в горсть и потянул. Алета угадала, так и в самом деле думалось лучше.

Времени мало… придется играть с теми костями, которые в руках. Других все равно не дадут. Добраться до Императора – тот еще квест, но – будем есть коня маленькими кусочками.

Герцог бросил взгляд на водные часы – два пополуночи. Время самое что ни на есть подходящее для всяких темных дел.

Зеркало было новым, но в раме "под старину". Эшери повернул фигурку пастуха с собакой против хода солнца и стекло отодвинулось, открывая немудрящий тайник.

Немудрящий, потому что почти на виду. В доме воров не было, Ее Светлость за этим следила. А от просто любопытствующих была очень тугая пружина. Кроме герцога никто в замке просто не смог бы ее повернуть, даже вдвоем.

Запустив в дыру руку по локоть, Эшери вытащил небольшое, но тяжелое кольцо из светлого металла, отливающего зеленью. Кольцо было статусным, с баронской короной и гербом Шайро-Туанов – головой орла. Напоминающей, что основное богатство Кайоры – в горах. Правильно. Именно там отец Алеты, скрываясь во время очередного бунта, и нашел анеботум.

Там же, в горах, он и сгинул, спустя два года, пытаясь пройти перевал, выбраться самому и вывести жену. Бунты в Кайоре были как дожди – явлением сезонным и довольно частым.

Кольцо герцог попытался пристроить к месту и, к собственному изумлению, спокойно одел на мизинец. Хмыкнул, больше иронично, чем огорченно. По поводу собственного телосложения (скорее, теловычитания) он давно не переживал. Еще в детстве, сообразив, что ему досталась "тонкая кость", он не стал долго расстраиваться, а приналег на фехтование.

Долгие тренировки не прибавили "рельефности" мышцам и не сделали из Эшери здоровенного амбала… Но кочергу он мог завязать в узел, не особенно напрягаясь, да и любым амбалом, один на один, пол бы вымыл и отжал, как тряпку.

А на все прочие случаи была огненная магия…

Про девицу он, честно говоря, совсем забыл. Да и она о своем любимом "котике", похоже, помнила недолго. Ровно до того момента, как пересчитала монеты.

Господин Пеше спал сном абсолютно честного человека, обняв законную жену, мать своих детей, которой, со времени последней исповеди, даже ни разу не изменил. И поэтому на стук в окно он среагировал спокойно и по-деловому. Как человек, которому в неурочное время принесли заработок.

А для денег, как известно, неурочного времени нет, все вполне хороши.

Служанку Пеше будить не стал. Самовзводный арбалет стоял тут же, у стола, застегнуть на руках хитрые браслеты с двумя быстрыми юкками и прикрыть их длинными рукавами – дело секунды.

Нацепить на лицо приветливую улыбку – еще меньше.

Пеше открыл дверь. На пороге стоял высокий человек, до самых бровей укутанный в плотный плащ.

Почтенный горожанин согнулся пополам, не смотря на внушительный животик.

– Ваша Светлость! Какая честь для моей скромно лавки.

Эшери откинул капюшон.

– На чем я в этот раз прокололся? Вроде все учел…

– Ни на чем, Ваша Светлость. Маскировка безупречна. Поэтому я и решил, что это вы. Я учу вас уже больше шести лет, и в последнее время вы почти не опускаете ошибок. Мне кажется, можно уже сказать – совсем не допускаете. Да-а-а… Мог ли старый Пеше, Пеше-висельник, Пеше Собачье Мясо когда-нибудь подумать, что его лучшим учеником станет сам герцог Монтрез!

И так, чем могу быть полезен, Ваша Светлость?

– Мне срочно нужно в Аверсум.

– Срочно – это с утра? – уточнил Пеше.

– С утра, – кивнул Эшери, – только это было вчерашнее утро.

Пеше задумчиво пожевал губу.

– Ночью – дороже, – объявил он, наконец.

– Знаю, – герцог шагнул к столу, без малейших опасений поворачиваясь спиной к одному из самых опасных людей города. И что-то положил на стол. – Полагаю, этого хватит. По любым расценкам.

Пеше едва успел поймать челюсть.

– Но ведь это…

– Совершенно верно, – невозмутимо кивнул Эшери, забавляясь потрясением бандита.

– Для Братства эта вещь бесценна, – забывшись, прошептал он.

– Это я тоже знаю. Могу я надеяться, что ты отправишь меня незамедлительно?

Пеше мелко покивал и заторопился, разыскивая ключи от сейфа. Но все же что-то его тревожило. Не того замеса был человек, чтобы утратить невозмутимость только лишь от того, что заполучил кольцо, ценой в половину города. Ну, хорошо, в четверть – но тогда вместе с людьми.

– Что? – спросил Эшери, устав наблюдать за его мельтешением, – Тебя что-то настораживает? Уверяю, кольцо не ворованное, – усмехнулся он.

– Мне плевать, – честно отозвался Пеше, справившись, наконец, с сейфом, – Но если Ваша Светлость решил расстаться с таким сокровищем спустя шесть лет, значит, случилось что-то очень серьезное.

– Шесть лет? – Эшери шевельнул бровью, – Не пояснишь?

– Все просто. Шесть лет назад это кольцо искало все Братство.

– О потере объявили не здесь…

– Искали по всей Империи. И за ее пределами. Сумма вознаграждения была обещана немаленькая, но никто бы на нее не повелся. Если бы кольцо нашли, его принесли бы Старшему Брату.

Но его не нашли.

– Почему ты решил, что не нашли?

– Заказ до сих пор не отменен, – просто сказал Пеше, – это кольцо до сих пор ищут. Хотя, как нам известно, для наследницы анеботовых шахт давно сделали новое.

– Бездна и ад! – ругнулся Эшери, – а это ты откуда знаешь?

– Есть очень мало ювелиров, которые умеют работать с анеботумом. Это своенравный металл. И печь нужна особая – температура плавления у него намного выше, чем у тривиального золота. Мы знаем всех мастеров.

Пеше положил руку на одно из украшений камина, чтобы открыть потайную комнату. Но помедлил.

– Ваша Светлость. Вы заплатили более чем щедро и я доволен сегодняшней сделкой.

– Но? – понял Эшери.

– Если я осмелюсь предложить свои условия?

– Хм… Любопытно. Ну, рискни.

– Они очень простые. Вы забираете свое кольцо назад, а я забываю, что, вообще видел его или вас.

– Очень интересно, – поощрил его герцог.

– А взамен вы откровенно рассказываете мне, что подвигло Вашу Светлость расстаться с подарком вашей очаровательной кузины.

– Предаешь интересы Братства? – шевельнул Бровью Эшери.

– Напротив. Действую сугубо в интересах Братства. У меня хорошая "чуйка". Она не раз спасала меня от виселицы и выводила на очень выгодные заказы. Много лет назад именно "чуйка" сказала мне, что блажь сынка владетельного аристократа нужно поддержать – и я заполучил лучшего ученика.

А сейчас "чуйка" говорит мне, что ответ на этот вопрос для Братства дороже, чем целое кольцо из самого дорогого в мире металла…

– Да уж, – усмехнулся Эшери, – в уме и проницательности тебе не откажешь.

– Сделка?

Мгновение подумав, герцог кивнул – и вернул протянутое кольцо на мизинец.

– В ближайшие несколько месяцев будет война с Фиолем, – тяжело уронил Эшери, оформив словами свои собственные опасения.

– Это… точно? – негромко переспросил Пеше.

– Боюсь, что да.

– Что ж… Ваша Светлость, вы с лихвой расплатились за портал.

Выход из портальной сети был в самом, что ни на есть, неблагополучном районе. Это при том, что столица славной Империи, вообще, излишней любовью и гостеприимством не страдала.

Другими словами, раздеть до нитки тут могли и в районах гораздо более респектабельных, чем Рыбный Тупик. Но опасности ночного города беспокоили Эшери в последнюю очередь. Чтобы дворянин со шпагой да не отбился от уличной гопоты? Не смешите.

Пару раз он даже видел такие группы, таившиеся в тени домов, в тех местах, где узкие кривые улочки пересекали еще более узкие и кривые переулки, или дома имели сквозной проход.

Он даже шаг не сбавил, лишь откинул плащ и демонстративно положил тонкую, изящную кисть на рукоять тяжелой шпаги.

Может быть, сам герцог и не произвел бы на Ночных Братьев Аверсума никакого впечатления, но уверенное, где-то даже наглое поведение и, особенно, оружие насторожило.

Что другое, а отличать боевое оружие от парадной железки здесь умели с двадцати шагов и в темноте.

Обе компании, переглянувшись, остались на месте, а предводитель второй, невысокий, коренастый мужичок в неброской одежде горожанина даже уважительно приветствовал герцога тайным знаком.

Эшери ответил, небрежно и не сбавляя шага и заметил, что Собачьи Дети (так звали себя Братья Аверсума) неслышно пошли следом.

Не слежка. Не нападение. Эскорт.

Выходит, информация, которой герцог поделился с Пеше уже дошла до Старшего Брата. И была признана настолько ценной, что бандиты выделили Эшери охрану. Трогательно, аж до слез. И – небесполезно. В том плане, что сэкономит бездну времени, которое утекало, как вода в клепсидре, только с гораздо большей скоростью.

Миновав мост, гордо названный Императорским (на самом деле низкий и горбатый, только и величия, что широкий), герцог свернул в большой и запутанный лабиринт, которым был в городе Рыночный квартал. Или Лавочный – как кому удобнее.

Никаких табличек здесь отродясь не было, зато вывески имелись. И, что показательно, многие из них даже с буквами. То есть не просто здоровущая намалеванная на деревянной плашке иголка с ниткой, а полноценная надпись "ПАРТНОИ МУЖСКА И БАБСКА ПЛАТИА". Не хухры тебе мухры, а образованные люди! Почти все буквы знают. Ну, во всяком случае, самые нужные – твердо!

Герцог несколько раз сворачивал в переулки, два раза пересек узкую канаву, гордо именуемую "притоком Альсоры", с какого перепугу – непонятно, канава эта, на две трети рукотворная была больше сточной, чем каким-то там притоком.

Наконец он подошел к дому, который среди нагромождения деревянных построек выглядел даже респектабельно. Во-первых, он был каменным. Во-вторых, крыша его была крыта железом. В-третьих, над этой крышей торчало целых две трубы.

Ставни были плотно закрыты, но Эшери постучал в одну из них условным стуком, ничуть не сомневаясь, что хозяин проснется. И проснется, и встанет, и не заставит визитера ждать слишком долго.

Среди тех, кто время от времени стучал в этот дом, были ребята с гонором. За лишние полклепсидры ожидания могли хозяина прямо над крыльцом повесить, вверх ногами. И ничего бы им за это не было. Мало ли: шел человек, видит – веревочка. Дай, думает – покачаюсь. А она возьми и затянись. Несчастный случай – дело житейское.

– Кот? – не на шутку изумился хозяин, низенький, худой, в широченном восточном халате, в который он заболтался, похоже, три раза. – Каким ветром?

– Ураганным, – хмыкнул Эшери. – Пропустишь? Доброй ночи не желаю, самому не досталось.

– И ты решил, в отместку, ее всем остальным испортить? – поднял бровь хозяин и посторонился, пропуская герцога в дом.

Внутри домик оказался еще интереснее, чем снаружи: никаких тебе отдельных комнат, все помещения сквозные, даже ванная, наверняка, имела второй выход. Но как раз это обстоятельство вызвало у герцога Монтреза полное понимание.

Пеше, только начиная его учить, раз десять повторил: "Прежде, чем куда-то влезть, продумай по меньшей мере три возможности вылезти".

– Императорский дворец, – без обиняков сказал Эшери, едва они расположились в небольшом, но прекрасно обставленном кабинете. – Я должен туда попасть. Как можно скорее. В идеале – прямо сейчас.

Хозяин домика на своем, довольно долгом, веку повидал немало сумасшедших. И всякой ереси и чуши наслушался столько, что на три жизни хватит. Но от заявления Эшери челюсть не просто отвалилась. Ее, похоже, еще и заклинило в положении: "Ну, ничего себе?!!"

– Не знаю, что ты пил или нюхал, и знать не хочу. Но скажи, хотя бы, как выглядит. Чтобы самому по глупости не встрять, – произнес он, наконец одолев словесный паралич.

– Давай рассмотрим это как чисто теоретическую задачу, – мягко предложил Эшери, – вот есть дворец. Как он охраняется, ты знаешь великолепно, это часть твоей работы. Как пройти охрану?

– Никак, – твердо сказал хозяин дома.

– Быть того не может, – улыбнулся Эшери, – Храм Святого Кесара в Несбере тоже обворовать было совершенно невозможно. Однако церемониальный кинжал с сорока тремя рубинами на рукояти сперли.

– Так там же было сорок три рубина на рукояти, – осклабился хозяин, и взгляд его, из озабоченного стал откровенно жадным, – и само железо оказалось стоящее. А тут…

Эшери еще раз улыбнулся и выложил на стол большой золотой перстень с изумрудом.

Взгляд хозяина метнулся с лица гостя к перстню – и обратно.

– Всего один… камешек-то, – проговорил он.

– Так в этот раз тебе шкурой рисковать не нужно. Только крепко подумать.

– Крепко подумать – на две трети исполнить, – возразил тот.

– Аванс, – еще мягче предложил Эшери. – Если додумаемся до чего-нибудь годного, расплачусь по-королевски. Но вперед платить не буду. Знаю я вашу братию. Ободрать глупого приезжего как ягненка, а потом скинуть страже – это ж у вас любимая шутка. Самая смешная.

Хозяин глазами, ладонями, всем телом изобразил: "Да что ты, дорогой! Да мы никогда и вообще, как ты подумал!!!" – но при этом даже не постарался сыграть хоть чуть-чуть убедительно. Так, ритуал отработал.

Он знал, что Эшери знает, а тот, в свою очередь не сомневался, что хозяин не сомневается… Канцонетта, сальта, куранта. В Братстве тоже были свои танцы с довольно сложными па, и танцевали "братья" кто лучше, кто хуже. Но все под музыку, которую заказывал один человек.

И этой ночью он отдал приказ – беречь странного пришельца. И по возможности, помочь.

– С магией даже не пробуй, – сказал, наконец, хозяин. – Там заклинание по всему периметру. В такое превратишься, что сам долго гадать будешь, где у тебя хвост, а где ухо.

– Зеркалом?

– Еще не раже! То же самое будет, только бегать тебе не по улицам, а по сопряжениям. А там ни воды, ни жратвы.

– Печальная история, – кивнул ничуть не обескураженный Эшери, – ну а внутри дворца? Все так же жестко? С магией? Например, невидимость или отвод глаз?

– С этим – порядок, – живо возразил хозяин, – вовсю пользуются. Если бы по-другому, так Его Богоспасаемое Величество просто не поняли. Представь, идет под утро кавалер от дамы… Или, Темные Боги упаси, дама от кавалера… ну как тут без невидимости? Ведь урон чести…

Эшери не выдержал и рассмеялся, настолько забавным стал вид у старшины городских Мастеров (проще говоря, ворья).

– Я тебя понял, – сказал он, – и услышал.

И поднялся.

Кольцо осталось лежать на столе.

Глава 3 ИМПЕРАТОР

Рамер Девятый, милостью Святых Древних, Император величайшей страны этого мира за последние несколько месяцев привык вставать не просто рано, а задолго до солнца.

Сейчас, проснувшись, в полной темноте и, бросив быстрый взгляд в окно, он, по звездам, определил, что до восхода остается почти три длинных клепсидры. И, вместо досады – обрадовался.

У него есть лишнее время. Почти целая лишняя клепсидра для того, чтобы разобраться с делами, до которых не дошли руки вчера.

Не просто не дошли – Его Императорское Величество изволили уснуть за столом. И, добро бы, спьяну – это можно как-то если не простить, то хотя бы понять. Так ведь нет! Рамер просто уработался до такой степени, что, на мгновение опустив голову на сложенные руки, вырубился.

И, похоже, так крепко, что в спальню его левитировали, а потом раздевали и разували слуги…

Нет, последнее как раз было вполне "в берегах". Дармоеды, небось, прыгали от удовольствия. С тех пор, как умер Его Богоравное Величество Рамер Восьмой, им такого счастья не перепадало – одеть и раздеть императора…

Старший принц как привык в воинской школе, куда определил его суровый дед, заботиться о себе сам – так и не смог отвыкнуть. Даже взяв в руки бразды правления страной. Особенно тогда.

Потому что, чуть-чуть разобравшись в делах, вникнув в реальное, а не показное положение дел в стране, Рамер схватился за голову. Хвост! Полный и окончательный…

В бюджете концы с концами настолько не сходились, что Рамер сначала подумал – его специально путают и подсовывают не те концы. Оказалось – все правильно. Только… до чего ж бестолково!

Попробовал ввести новую систему учета, аналогичную той, которую давали в школе, для расчета снабжения армии. Простую и понятную даже законченным воякам – и неожиданно столкнулся с глухой стеной даже не протеста – недоумения.

Попробовал надавить… и получил разъяснения. В мягкой форме. Явился с ними незаметный человечек в серо-зеленом костюме, с незапоминающимся лицом и тихим голосом, в котором звучали нотки подобострастия… Рамер в упор не помнил этого человека. А после разговора и помнить оказалось некого. Потому что Его Императорское Величество так разозлился, что рявкнул на человечка, не сдерживая… ничего.

Ни злости. Ни магии.

Достали потому что. Вода терпения кончилась в клепсидре. Выходит, так тоже бывает.

Словом, осталось от неизвестного человечка мокрое место. В буквальном смысле. И даже растирать не пришлось – само высохло.

Пятно на плитках в кабинете Рамер Девятый стирать запретил. В назидание.

Нет, они что, всерьез думали, что стоит молодому Императору просто и в доступной форме разъяснить, что такая система принята специально для господ вельмож, чтобы им было удобнее воровать… И он сразу все поймет? И оставит как есть?

Совсем берега попутали?

В день бесславной гибели неизвестного человечка случилось еще четыре казни. А через декаду, когда Император уже радостно праздновал победу и с удовольствием рассматривал новый бюджет, насквозь понятный (хоть и печально нищий) – вспыхнул бунт.

На этот раз отличилась не Кайора, на ту уже рукой махнули, сколько стояла империя, столько эта провинция пыталась "отложиться".

Вспыхнули сразу четыре провинции на юге. Как раз те, чьи правители особо отличились в деле расхищения бюджета и попали под карающую длань.

Поначалу Рамер даже обрадовался. После всех этих заморочек с деньгами, которых как бы нет, но на самом деле они как бы есть, только трогать их как бы нельзя, хотя если нужно поощрить какого-нибудь вельможу (читай, дать взятку), так даже не просто можно, но и нужно… После всей этой дикой и грязной зауми простая и чистая война с огнем, кровью и смертями, казалась хрустальным источником, к которому хотелось припасть – и не отрываться, пока не позовут в Облачный Рай Святые Древние.

В приподнятом настроении Рамер выехал к войскам… И пережил второе крушение светлого идеала.

В армии был бардак. Даже не так. Там были Бардак, Бордель и Бедлам. Как отец вообще с ней воевал? Еще и победы какие-то одерживал? Трупами врага заваливал?

Нет, воровство и нехватка самого элементарного Императора уже не удивляли. Этого он ожидал. Поразило в самое сердце, что генералы оказались до изумления невежественны. Ничего, кроме как саблей махать, не знали и знать не хотели – и даже приказы за них строчили адъютанты, потому что сами Генералы из сорока трех букв удосужились выучить дай Боги – половину.

Зато родословную свою могли перечислить аж до Святого Древнего Покровителя… Интересно, где были все те молодые и образованные парни, выпускники военной школы, его одноклассники?

Рамер уже не удивился, когда понял, что от его выпуска осталось меньше десятка. Кто погиб в пограничных стычках – почему-то туда молодых и сильно умных посылали особенно часто, кто сложил голову в дуэлях. А кто просто спился, не выдержав столкновения с реальной жизнью.

И с этой армией Рамеру предстояло воевать четыре мятежные провинции. Как?

Генералы снисходительно объяснили, как сие будет происходить. Они подойдут к столице провинции, встанут под ней лагерем, вызовут наследника… И будут долго торговаться, за какую виру молодому и неопытному владыке простят родную кровь.

Ответом на этот, с позволения сказать, военный план было еще семь пятен на полу походного шатра. Как раз по числу оставшихся в живых одноклассников.

Столицу мятежной Рамтьерры Рамер со злости и с разгона спалил до тла, дав жителям ровно одну клепсидру, чтобы выйти в том, что на себе. Кто не успел – тот опоздал. Ибо нечего бунтовать, когда в Империи жрать нечего и война на пороге…

Вторая – почти уцелела, отстраиваться ей придется долго… Третья благоразумно сдалась, как только увидела армию Его Императорского Величества.

А до четвертой Рамер не дошел.

Получил новость – бунт в столице, императрица – мать брошена в тюрьму и, по словам верного человека, в очень плохом состоянии.

Вот тогда оно в первый раз и свершилось. В первый раз на глазах подданных.

Его Императорское Величество Рамер Девятый обернулся громадным змеем. И, разметав палатки хвостом, полетел к Аверсуму. Полетел в переносном смысле, змеи не летают – но двигался он так быстро, что армия так и не смогла его догнать. Ни на второй день. Ни на четвертый, когда столица уже горела…

Армия подоспела как раз к похоронам вдовствующей Императрицы, которую сын только чуть-чуть не успел спасти.

И очень вовремя подоспела. Потому что в Империи подняла голову третья сила. Жрецы… И быть бы смене династии, но… Армия успела оценить молодого вождя, с которым она впервые попробовала вкус победы. Правда, горьковатый – победы в гражданской войне – они такие. Но солдаты признали Рамера своим – и Страх Божий их напугал… не сильно. Зато Жрецы призадумались.

Конфликт в конце концов разрешили миром, но мир этот был зыбким, как мостки, провешенные над черным окном болотной трясины. Шаг влево, шаг вправо – и смерть.

С тех пор мало что изменилось. Разве что орать стали потише. Зато шепот за спиной слышался все чаще и чаще, и Рамер ловил себя на мысли, что предпочел бы какой угодно громкий вопль, пусть даже нецензурный – но в лицо. Мечты… мечты…

В таких условиях лишняя клепсидра времени, когда никто не мешает и не отвлекает, была, воистину, даром богов. Которым Рамер и поспешил воспользоваться.

Император очень быстро оделся, благо, не в парадное и не в церемониальное, и прошел короткой анфиладой в кабинет, по пути проверяя охрану.

Парни бдили. Ни один не дремал, это хорошо. Правда, толку с этой Неспящей Стражи немного. Колдовские способности редки, амулеты видят далеко не все, да и… некоторые привычки придворных дам и кавалеров оказались воистину неискоренимы…

Здравые мысли – они тем и отличаются от всех остальных, что подтверждаются рано или поздно. Эта подтвердилась прямо сейчас.

Войдя в кабинет, Рамер привычно прищелкнул пальцами, зажигая светляк. И обнаружил в углу фигуру, закутанную в темный плащ по самые брови.

Светляк мгновенно превратился в огненный шар четвертого уровня и почти сорвался с пальцев Императора, когда фигура, на долю мгновения опередив смертельный удар, вдруг опустилась на одно колено и склонилась в почтительном поклоне, подняв локоть на высоту глаз.

– Ваше Императорское Величество, – произнесла фигура.

Голос был незнакомый, но интонации – самые почтительные.

Рамер на это уже давно не покупался. Тот, первый сморчок, которого он испарил вместе с сапогами и шпорами, тоже был почтителен так, что дальше некуда. Однако, для разговора с Богами Данным Владыкой припас отравленный стилет.

Что припас этот?

Не дожидаясь приказа, ночной гость откинул капюшон.

– Сиятельный герцог Монтрез? – Рамер не на шутку удивился, – К чему такой эпатаж? Вельможа вашего уровня может получить аудиенцию в течение трех дней. Герцогам не отказывают… даже императоры.

– У нас нет трех дней, Ваше Императорское Величество.

Голос Монтреза звучал мягко… Но Рамер был уже учен, и учен жестко, и догадался, что за этой мягкостью пряталась сталь. Мальчишка, но после смерти отца этот мальчишка сумел удержать свою полунищую провинцию. В Монтрезе так и не случилось ни одного бунта, а это заслуживало уважения.

– Нет трех дней на что? – так же мягко уточнил Рамер Девятый и рукой предложил гостю занять одно их кресел, а сам опустился в соседнее, – кстати, не развеете мое недоумение? Как вы попали во дворец? Маг утверждал, что защита безупречна.

– Она такая и есть, – почтительно склонил золотую голову Эшери, теперь Рамер вспомнил и имя молодого герцога, – ни по периметру, ни сверху она непроходима.

– И тем не менее вы здесь. Только не говорите, что вы прошли под землей. Маг земли, достаточно сильный, может… но сигналка бы все равно сработала и подняла тревогу.

– Я прошел Альсорой…

Только сейчас Рамер заметил, что золотые волосы герцога слегка влажные. Похоже, одежду он высушил магией, а волосы – не рискнул. Или не посчитал нужным.

– То же возражение, – Рамер протянул руку и достал из встроенного бара пузатую бутыль с крепким настоем на травах, – Прошу вас, герцог. И – жду подробностей. Без этого никакого разговора у нас с вами не получится. Безопасность дворца – это очень серьезно. Кроме меня, которого можно заменить, здесь находятся ключевые фигуры Империи, которых заменить… тоже можно, но, во-первых, сложнее, а во-вторых, не всех сразу.

– Я не применял магии, – просто пояснил Эшери, – всего лишь нырнул на Императорском мосту и в фонтане вынырнул.

– Но это… почти клепсидра, – Император был потрясен, и даже не считал нужным это скрывать, – Человек не может выдержать столько времени без воздуха.

– Человек – не может, – легко согласился Эшери, – но я Монтрез. Можно сказать, наполовину рыба. Я вырос на берегу моря и мальчишкой нырял за жемчугом каждый раз, когда нужны были деньги на личные расходы. У нас есть грот, который полностью заливает во время прилива, и волна там такая, что с ней сладит не каждый. Самый лучший жемчуг был там…

Рамер прикрыл глаза.

– Понимаю, – сказал он. – Сегодня же прикажу поставить решетки и сигналку. Но… ради чего вы так рисковали?

Вместо ответа Эшери сдернул с мизинца перстень и положил на край стола. В свете магического огонька металл выглядел темным, почти черным. Но император мгновенно сообразил, что это такое.

– Анеботум?

– Анеботум, – согласился Эшери, – кровь и сила новой Империи. Абсолютное стратегическое преимущество… Если только мы сумеем его отстоять.

– Мы?

– Я – герцог этой Империи.

– Похвально, – Рамер слегка наклонил голову, разглядывая кольцо, – Оно – детское. С гербом баронского рода Шайро-Туан.

– Ваше Величество знает наизусть весь гербовник? – удивился Эшери, – Простите. Мне казалось, что это невозможно.

– И это мне заявляет человек, который задержал дыхание почти на целую клепсидру, – невольно улыбнулся Рамер, – но, кстати, вы правы. Весь гербовник наизусть я, конечно, не знаю – там пять толстых томов, включая личных дворян, нетитулованных дворян и дворян Пьесты, Шатерзи и прочих диких горцев… Не говорю, что его в принципе невозможно выучить, но не вижу практического смысла в этом грандиозном свершении. Впрочем, герб самого богатого баронства в Империи я, конечно, знаю. Откуда у вас кольцо? Помнится, между вашими семьями какое-то дальнее родство?

– Не такое уж и дальнее, – возразил Эшери, – Алета моя троюродная кузина. И она в беде.

Темный взгляд Рамера Девятого требовал продолжения. И, по мере того, как Эшери рассказывал, лицо императора менялось. От легкой заинтересованности к недоумению, недоверию, от него к раздражению и далее – к полному и абсолютному спокойствию.

…Так вот как выглядит императорский гнев? Как полное и расчетливое спокойствие змеи перед броском.

Не хотелось бы испытать на своей шкуре. Кажется, опекунам прелестной Алеты каюк пришел. Ну, скажем так – уже в пути…

Рамер Девятый потянулся к небольшому зеркалу в характерной толстой раме.

– Нет! – Слово вырвалось против воли, раньше, чем Эшери осознал, что, вообще-то, говорит с владыкой огромной части мира и своим сюзереном.