Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

Старик неопределенно махнул рукой сразу и на полдень, и на полночь.

– Врет? – спросил Гай и потянулся к ручному арбалету, висевшему на поясе.

Дед, похоже, на своем долгом пути потерял только зубы, а глаза сохранил, да и соображалка работала – дай Небо молодому. Углядев движение Гая, он проворно кинулся вперед, да и подлез под брюхо Абнерова жеребца.

– Господа хорошия, не надь меня с арбалету стрелять, нету моей вины ни перед амператором, не перед Храмом…

Маг перегнулся, пытаясь перехватить деда, но тот кульком повалился на землю и, сверкнув глазами, бесстрашно пригрозил:

– А коли стрельнешь, так я же на тебя Святому Древнему Квентину обязательно и нажалуюсь, он мучеников сильно любит. Послушат меня старого, да как даст тебе молнией промеж гляделок. А я-то с облаков полюбуюсь!

– Страшная угроза, – признал Кот, сдерживая смех, – а скажи, Каль, жрец у вас в деревне есть?

– Нету жреца, – старик сообразил, что гроза прошла стороной, из под лошадиного брюха вылез, но глядел настороженно. – Девка была малая, немая. Навроде чегой-то там молилась про себя, уж кто знат, кому, а лечила. Зубы, правда, не росли, но боль унять могла.

– И что случилось с ней?

– Так с собой увели, оне ж, дело такое, лихое. Удруг стрельнут кого, али порежут… – сообразив, что ляпнул, старик немедленно проклял новые зубы и попытался запихать в рот бороду, на манер кляпа. Но было уже поздно.

– Значит, все мужики в деревне, во главе со старостой, в разбойники подались, – кивнул Кот, – и лекарку с собой прихватили. А что, у старосты жена или дочка остались?

Но Кель смотрел на них с ужасом, словно опять разучился говорить – жаль, не клепсидрой раньше.

– Собирай народ, – велел Кот. – Да передай, если кто в доме спрячется – ему не жить. Прямо с домом в Облачный Сад отправлю, Святому Древнему Квентину на нас жаловаться.

Он вытянул руку вперед – и старая, засохшая яблоня вспыхнула огненным факелом, так, что жаром достало до маленького отряда. Миг – и прогорело… Лишь горячая горстка пепла осталась.

Только сейчас спутники Кота заметили, что повсюду из-за заборов, плетней, сараев, поленниц выглядывают любопытные деревенские, в основном девки да детишки.

Эшери рывком снял с головы капюшон. Золотые волосы шлемом сверкнули на солнце, почти ослепив даже привычных Бессмертных.

– Я – Монтрез. Палач Атры. И я хочу знать, где разбойники. Если через одну короткую клепсидру я этого не узнаю – деревня загорится. Вся. Вместе в жителями. Точно так же, как горела Атра.

Некоторое время спустя, отряд опять оказался на дороге, но теперь их было не шестеро, а семеро. Седьмым оказался пацан лет шести – семи, не больше. Каль клялся, что малец дорогу знает. Откуда…

– Сговорились разбойники с младшими жрецами из Атры. А может и старшие в доле были. И как только из какой деревни голубя посылали: собрали двадцатую часть, сделайте милость, приезжайте, святые братья венчать, отпевать да в книгу записывать – так жрец сюда приезжал, якобы помолиться. А мелкий мухой летел в банду – сообщить, в каком храме серебро лежит, – рассказывал своим спутникам Гай. – Они мешки на головы оденут, в храм вломятся, серебро заберут… ну и со жрецами делились, как иначе.

А потом приезжают братья в деревню: где серебро храмовое? Нет серебра! Как нет? Украли? Так что ж вы, такие-разэтакие, храмовое добро не уберегли?! Не будет вам ни благословения, ни свадеб, ни поминовений. Либо серебро за весь год… Либо молодых парней в послушники. Фактически – в рабы. Сейчас-то они все по деревням вернутся…

Бессмертные ехали по двое, по-другому узкая лесная дорога не позволяла и, на всякий случай, держали наготове щиты.

Мальчишка был связан воздушными жгутами, уж больно резво по сторонам зыркал, как бы не сбежал.

– Абнер, – бывший придворный маг приблизился к Коту, – У тебя что лучше: "Сон" или "Диагност"?

– Я – воздушник, – почти оскорбился маг, – я все могу… – осекся, немного помолчал и честно добавил, – Конец Света подручными средствами устроить не могу, тут Винкер меня обошел.

– Тут он всех обошел, – примирительно заметил Эшери. – Тогда делимся: ты диагност на дорогу бросаешь, разбойники ловушки умеют и любят, я часовых выслеживаю и аккуратно усыпляю. А Беда следит, чтобы мы оба не накосячили.

– Он же не маг, – встопорщился Абнер.

– Зато чуйка у него – дай Боги всякому, я бы точно не отказался…

– Повоюй с мое, светлость, и у тебя такая же отрастет, – фыркнул Беда и замолчал, целиком сосредоточившись на задаче.

Трудолюбием разбойники не отличались – ловушек оказалось всего девять, и то такие… детский примитив. Кот во времена оны на своего учителя Молитвослова поинтереснее налаживал.

А вот часовых обнаружилось неожиданно много, парни утомились их с дороги в кусты оттаскивать, пока сообразили, что можно просто раскачать и кинуть: магический сон осечек не давал.

Банда устроилась отлично – у красивого овального озера, что под вечер давало голубой отсвет… Значит, вода в нем была не просто водой. А вот чем – так сразу не скажешь, надо пробы брать и магу – воднику нести. Вот в этом случае точно – воднику, ни воздушник, ни землевик не справится. Сила тут не работает, да и умения – через раз. Нужно особенное сродство к своей стихии, тогда получится.

Землянки… Кот насчитал десятка три только в первой линии, а, значит, было их, как минимум – вчетверо больше. Серьезная банда, явно – не с одной деревни собралась.

– Это как: сбегали, чтобы не стать рабами в Орденах, и грабили, зная, что свои же, деревенские парни вместо них в рабство пойдут? – подивился Квентин.

– Да нет, тут хитрее схема, – Кот поморщился и гадливо обтер ладонь, которой посылал в пространство короткие импульсы "Диагноста", – на амулете их ломали. Человек полноценный – только главарь. Остальные в разной степени "куклы".

– Пакость какая, – передернуло парней.

– Что с ними делать будем?

– Усыпляем, – решил Кот, – пока так, а потом…

– Да отправить их по облакам… или по уголькам, как кому суждено, – Беда поморщился, – Демона ли рогатого в них, все равно ломаных не починишь, люди – не телеги. А спящих резать Бессмертные… смогут. Насмотрелись, на моих парней глядя, а кто и сам попробовал. Так что – смогут. Только не говори, что тебе жалко. Все равно не поверю. Я людей насквозь вижу и на пять футов под ними, ты такой же жалостливый, как каменные истуканы в Степи.

– Я о другом думаю, – перебил наемника Эшери, – если в ближайший месяц – два мятеж не задавим, будет голод…

– Будет, – кивнул Беда, – зимой люди деревнями умирать начнут.

– А эта дорога, фактически, единственная, по которой можно быстро в северные районы хлеб и крупу доставить. Разбойников на ней разводить нельзя.

– Так нигде нельзя, – слегка удивленно хохотнул Беда, – да эта плесень человеческая сама заводится. Не иначе – от сырости, – он кивнул на озеро, – надо будет потом, как работу доделаем, не забыть несколько фляжек набрать. Интересно, что тут такое из земли течет…

– С озером потом. А с разбойниками вот что… Народ напугать надо. Сильно напугать. Чтобы они этой дороги хуже степного нашествия и храмового рабства боялись.

– Вдоль дороги всю шайку по деревьям развесить?

– Этим их не проймешь. Они из шика разбойничьего рубаху не шарфом шелковым, а веревкой крепкой подпоясывают. Причем, специально такую выбирают, чтобы не порвалась и не перетерлась. И друг перед другом хвастаются… А перед казнью палачу отдают, чтобы тот их на этой веревке повесил. Как думаешь, чем можно напугать ребят, которые со своей смертью в обнимку и спят, и обедают, и по девкам ходят?

– Неизвестностью, – мгновенно сообразил Беда. – Если вся шайка – исчезнет. Бесследно. Ни тел, ни костей, ни вещей…

– А по деревням призрак пройдет… молчаливый. Ничего говорить не будет, нигде не остановится. По типу "гонца" слеплю.

Легенда о Дороге Ужаса рождалась на ходу и тут же обрастала жутковатыми подробностями. Но наворотить совсем уж лютых кошмаров им помешали.

– Ваша Светлость, – по тропинке быстро шел Квентин и нес на руках… сначала Эшери подумал, что это какой-то тюк с пестрым тряпьем. Потом пригляделся…

– Девочка-жрица? Та самая, из деревни? Немая лекарка? Бездна, да ведь ей и десяти лет нет, какая же она жрица?

Девочка открыла глаза – они были черные, как беззвездное небо. И пристально, испытующе взглянула на Золотого Кота.

– Ты возьмешь меня на руки? – голос у нее был совсем детский, говорила она не очень хорошо, видно, сказалось долгое молчание, но слова прозвучали не просьбой. Приказом. Да таким, что Эшери не рискнул ослушаться.

– Да, моя госпожа, – немного растерялся он, – если хочешь. Но нам сказали, что ты нема.

Он бережно взял девочку у Квентина и незаметно бросил "Диагност", проверяя, все ли с ней в порядке, не больна ли, не ранена.

– С кем тут было говорить? – девочка повела плечом полупрезрительно – полудерзко, – с разбойниками да родней разбойников? Много чести. Пусть в ноги поклонятся, что лечила.

– Вот это – кнопка! – рассмеялся Квентин, – сколько ж она молчала, пока достойного не встретила! Ай, умничка! Как тебя зовут-то, кроха?

– Марша, – девочка чуть наклонила голову, словно маленькая королева, знакомясь с подданным.

– А командир наш, значит, тебе приглянулся, что ты с ним заговорила?

Девочка повозилась на руках у Эшери, устраиваясь поудобнее и объявила:

– Он хороший. Станет отцом моей будущей дочки.

Эшери едва не споткнулся, но, хвала Небу, устоял на ногах.

А парни уже вовсю улыбались, хитро переглядываясь.

– Что, Кот, нежданно-негаданно жену на дороге нашел? Бывает… Теперь, смотри, не потеряй.

Кот еще думал, как бы отшутится в ответ, чтобы не обидеть ребенка, когда девочка его снова удивила.

– Не жену, – она строго глянула на Квентина с друзьями, – А жрица я самая настоящая. Посвященная Змею.

Кот вздрогнул.

– Вот как? – тихо проговорил он, внимательно рассматривая симпатичную смуглую малышку, худенькую, но совсем не истощенную. То ли разбойники берегли лекарку, то ли сила Покровителя питала, – Тебя нужно вернуть в Храм Змея? Или… ты останешься в моем доме?

– Ты меня совсем не боишься? – удивилась Марша.

– Моя мама – бывшая жрица Змея, – так же тихонько признался Эшери, – так что – нет, маленькая пророчица, не боюсь. Ты ведь лишнего не скажешь.

За спиной парни стаскивали в кучу мертвых разбойников. Решили сильно не мудрить – испепелить, а на месте костра траву поднять – погуще. Концы в воду – нехорошо, всплыть могут. В землю – куда как надежнее.

А Эшери стоял с крохотной жрицей на руках, бережно прижимал ее к себе и про себя, но страстно благословлял обычай, позволяющий Змеюшкам не идти замуж. Даже если вдруг – ребенок. Да хоть пятеро – будет в храме пятеро новых жрецов. Или жриц. Всех накормят, оденут, обучат. Как бы не повернулась жизнь – этой девочки его проклятье не коснется, ее ждет другой венец, не супружеский.

– Ты думаешь о том, что один из нас отнял у тебя будущее счастье? – голос Марши был тих. Почти неслышен.

– Нет, маленькая, – Кот через силу улыбнулся, – жрецы Змея ведь не врут, так зачем мне его винить? Он сказал то, что увидел. Скорее, стоило бы винить моего отца… Но я не виню никого. Надо искать не виновных, а решение.

– Оно найдется, – отозвалась Марша. То ли напророчила, то ли просто успокоила. И мгновенно уснула на руках у герцога Монтреза, палача Атры, исчадья огненных равнин, чьим именем скоро начнут пугать непослушных демонов.

Уснула – и сон ее был спокоен и глубок.

Так, с крепко спящей девочкой на руках, Эшери и появился в шатре Кера четыре длинные клепсидры спустя.

Была глубокая ночь, но палатку освещал едва тлевший, слабенький огонек талисмана. Его Не спящее Величество сидело за столом, подперев руку ладонью. Кот пригляделся – бутылки рядом не было. Значит, император изволил просто грустить.

– Что-то случилось? – тихо спросил он, предавая девочку на руки адъютанту.

– Дайстри дезертировал. И увел с собой почти шесть сотен… Вот и стало нас еще меньше. Но это же не проблема? – Император сверкнул черными глазами в полумраке, – Как ты сам сказал: если врага нельзя разбить с тремя тысячами, то нельзя и с двумя…

– Не говорил, – покачал головой Кот, присаживаясь рядом. Он зверски устал, вытянутся и отдохнуть хотелось больше, чем жить долго и счастливо… вообще, когда ты толком не спишь третьи сутки, понятие "счастливо" как-то размывается.

Но император, впавший в депрессию был проблемой. Гораздо большей, чем почти треть армии, слинявшая в закат.

– А чего грустите, повелитель? – мягко улыбнулся он. – Это же хорошо, когда уходит предатель.

– Да-да, – кивнул Рамер Девятый, – наши ряды становятся сплоченнее и чище… вот только все меньше и меньше. Но это ведь тоже хорошо, да? Армия не должна воевать с собственным народом. Маршал, какие шансы, что мы удержим Аверсум? Только честно?

– Мы, – Эшери задумчиво пожал плечами, – Повелитель, вы хотите правды? Пятьдесят на пятьдесят. Но вот на то, что Они его удержат я не поставлю и одного фальшивого эра. Можно взять власть на религиозной истерике, но на ней нельзя править. Тут работают экономические факторы. И поэтому… Темные Боги с ней, со столицей. Нам нужно удержать две вещи: Кайору и Алету.

Глава 36 КОСТЕР В НОЧИ

Костер в ночи горел, потрескивая и рассыпая искры. Сосны возвышались вокруг поляны бессонной стражей, а над головой висело небо, затянутое пеленой. Небо без звезд…

– Знаешь, я ведь прочитала ту книгу. Про маршала Эркона и императрицу Кассию… Между прочим, он стал ее мужем и следующим императором. Пленный!

– Да, только до того, как попасть в плен, у себя в стране он был младшим принцем, – К этой кривой, ироничной улыбке она уже привыкла и научилась ловить ее оттенки. Улыбки Марка бывали очень выразительными. Эта означала: "Мне нравятся твои слова… но не нравятся свои мысли".

– Ну, так и я не императрица, – легкомысленно пожала плечами Алета.

Марк со свистом выпустил воздух из легких. И произнес низким странно-вибрирующим голосом:

– Если я сейчас сделаю то, что безумно… до тьмы в глазах хочу сделать, ты никогда ей и не станешь. Я просто не отдам тебя Императору.

Она подняла голову. В зеленых, загадочных глазах плясали отсветы пламени костра.

– Не отдавай…

– Что? – ему показалось, что он ослышался.

– Не отдавай, – повторила Алета. И улыбнулась так, что у Винкра окончательно и бесповоротно снесло крышу. Больше он ни о чем не думал.

Она любит. Он любит. О чем тут думать? Об Императоре? Перебьется.

…Она спятила! Окончательно и бесповоротно! Точно, ничем другим это быть просто не могло. Непонятный "воздух" и сумасшедшие, шальные, нетерпеливые губы на лице, на шее, на ладонях. Кажется, у нее не осталось ни кусочка открытой кожи, не зацелованной до темного огня.

И темные глаза, в которых смешались в адской пляске голод и нежность…

Как она оказалась лежащей на спине? Он? Нет, это Алета пока еще помнила – это она сама его потянула, а сейчас чувствовала тяжесть его тела и обмирала от ненормального, явно нетрезвого восторга.

Может, в воду было что-то подмешано?

Ряса пока еще спасала, этот мешок просто так не снимешь… Все же жрецы кое-что об этой жизни знают… Но какие у него руки горячие! Обжигают даже сквозь несколько слоев толстой ткани.

Сквозь туман пробилось тихое, срывающееся, умоляющее:

– Алета, останови меня!

Смешной демон. Разве же просят жертву вернуться на путь добродетели таким огненным шепотом? Да если и была такая мысль, здесь бы и сдохла.

– Марк, – хрипло отозвалась она, цепляясь за него руками и со стоном, изо всех сил вжимаясь в его тело, – ты же не будешь требовать от слабой девушки того, чего не можешь сам?!

– Девочка моя, я пока еще хреновый дворянин… я не ношу амулета.

…Амулета? Пылающая голова с трудом сообразила – амулет против случайного зачатия, вот он о чем беспокоится. Нашел причину!

– Даже если бы ты его носил, я бы потребовала снять, понятно, Винкер?

Тихий смех в самое ухо – и снова поцелуи, и его дыхание меняется, а она, кажется, уже не дышит, только тихо стонет от невозможного, почти невыносимого удовольствия. Что там за ерунда в этом трактате написана, что первый раз – очень больно? Кто его, вообще, писал?

– Моя? – темные глаза затягивают в горячий омут с золотыми искрами внутри.

– Твоя, – Алета прижимается к любимому и тихо, счастливо смеется. Выбрала? И сама отвечает себе – выбрала!

Внезапно их словно окатило леденящим холодом, мгновенно выстудив кожу. Руки любимого, теперь уже понятно – любимого, только что беспорядочно блуждающие по ее телу, вдруг замерли и стали жесткими.

– Ай-яй-яй, – услышала девушка. Голос был мужской, негромкий, но язвительный, – Жрец со жрицей среди белого дня! Что ж это делается, люди добрые, а?

Марк выпрямился, одернул рясу и одновременно, ловко задвинул Алету за спину. Из-за его широких плеч она увидела четверых незнакомых мужчин в одежде небогатых горожан. Все – вооружены легкими арбалетами.

– И вам здравствуйте, – насмешливо поприветствовал их Винкер, – Во-первых, какой день, любезный, глубокий вечер давно. А во-вторых, где тебе тут добрые люди померещились?

– Ох, твоя правда, прохожий, маловато добра в людях, – неожиданно согласился не званный гость, – А вот отдашь добром золото и девку, глядишь, его и прибавится.

– Логично, – усмехнулся Марк, и предложил, – ну, поди, возьми.

Компания самозваного сеятеля добра уже давно подозрительно косилась на свои ноги, но соблюдала субординацию. Похоже, кулак у вожака был быстрым.

– Бездна! Что ты сделал с нашими ногами?

– Ничего, – честно ответил Марк, – это вы сами. Я вообще-то на зверя ловушку ладил. Хотел вот с утра жаркое сделать, а дичь, досада какая, попалась совсем несъедобная! Ну, да ладно. Как говорится, с чужой коровы только "му", зато и не кормить…

Раньше, до знакомства с Наставником, до Южного, до дуэли с Абнером выпустить сразу четыре воздушных жгута для Марка было немыслимым – не удержать же! Сейчас он сделал это даже не задумываясь – прищелкнул пальцами и четыре воздушные змеи устремились к ночным гостям и с силой дернули арбалеты из спутанных рук.

Алета немедленно вцепилась в один, проверила зарядный короб, довольно улыбнулась и наставила его на главаря.

– Слышали, почтенные, что за добро нужно платить добром? – спросил Винкер и, не приближаясь к разбойникам, тем же щупом ловко выдернул из-за пазух четыре кошеля разной толщины. Взвесил их на руке.

– Эй, парень, отпустил бы нас, – подал голос вожак, – уже поняли, что ошибочка вышла, зря тебя потревожили. Так мы извинимся, язык не переломится.

– Да я и не обиделся, – пожал плечами Винкер, – и вы мне почти не мешаете. А мертвые вообще мешать не будете. Мы с моей спутницей мертвяков не боимся.

– Это точно, – встряла Алета, – Они тихие. Лежат, никого не трогают. Только пахнут плохо, да это не беда, мы все равно уйдем раньше.

– Сколько еще добра тебе не хватает, чтобы выкупить наши жизни, – сдался вожак.

– Сколько – это неправильный вопрос, – Марк улыбнулся бандиту, но такой улыбкой, о которую можно порезаться. – Чего – вот правильный вопрос.

В голове у мужика что-то очень быстро поворачивалось, наверное, те самые загадочные шарики. Страх за собственную жизнь здорово мобилизует и мотивирует.

– Вы заплатили золотом за песню про Храм, – торопливо сказал он, – вы ищете Эдера?

– Одна короткая клепсидра – и разбойник стал патриотом. Ты знаешь, где его найти?

Главарь, а следом за ним вся его шайка истово закивали. То ли так жить хотели, то ли и правда знали что-то полезное.

Винкер сделал легкое круговое движение мизинцем – оно могло бы стать невидимым, если бы не было таким демонстративным – и еще четыре кусочка уплотненного вещества слетели с пальцев. И того – восемь… Преподаватель магии схватился бы за голову и влепил "Недопустимо" за весь семестр, а, может, и за год.

Но Винкер не чувствовал ни слабости на грани обморока, ни тремора в руках, ни тяжести в затылке – никаких признаков магического истощения или перенапряжения. Скорее – легкость, сродни той, что, наверное, чувствует птица, срываясь с высокой крыши звонницы в еще более высокое и недосягаемое для людей небо.

Он может! Камта Ара был прав – пределов могуществу нет, если человек их не ставит себе сам.

Крошечные клочки плотного "воздуха" обернулись тонкими, почти неощутимыми нитками на шеях разбойников.

– Путы я сейчас сниму, – негромко объявил Марк, – Дышать и двигаться можно. Но если вы хотя бы подумаете о том, чтобы причинить нам вред – воздушная нить в ту же секунду перережет горло. Можете ее потрогать и даже попытаться порвать. Я не стану считать эти действия враждебными… ровно три мгновения.

Когда время выйдет – рекомендую убрать пальцы из под ошейника. Если, конечно, они вам зачем-то нужны. Кому не нужны – можете оставить. Кровь, так и быть, остановлю.

Алету окатило запоздалым страхом, но, как истинная южанка, она не позволила ему отразится в глазах. Молча собрала арбалеты, вытрясла болты из зарядных камер.

– Одолжишь юкку?

Винкер протянул нож рукоятью вперед и Алета дала себе слово в следующий раз обязательно проследить и понять, откуда он появляется. Вариантов-то немного.

Короткими, точными движениями графиня Шайро-Туан перерезала тетивы на двух арбалетах и откинула их в сторону.

– Этот я возьму себе, – объявила девушка, внимательно осмотрев оба оставшихся, – в качестве компенсации за испорченную ночь.

– Этот самый лучший, – несмело подал голос один из разбойников – молодой парень, необычно худой, с острыми чертами лица.

– Поэтому его и выбрала, – усмехнулась Алета, – второй тоже ничего, но для мужской руки. Мне тяжелый будет. А два других – просто дрова. Прицельная дальность шагов двадцать, не больше. И, наверняка, с горизонта уходят.

– Разбираешься? – удивился главарь, – Откуда?

– Учили, – коротко отозвалась Алета. И, уже по-хозяйски, принялась заново заряжать оружие, укладывая болты тщательно, аккуратно, один к одному, чтобы в бою не подвели.

Ильс оказался типичным приграничным городком-крепостью: высокий и массивный городской вал с двумя воротами, гарнизонная земля и казармы, дальше – вторая линия обороны, еще один вал – поменьше. И – внутри большой, подавляющий, даже слегка пугающий Ильский Орден, обитель с девятью башнями и серыми шпилями в цвет здешнего неба.

От ворот веером разбегались улочки, и перед каждой из них висела своя вывеска: Сапожная, Трактирная, Кузнечная, Торговая, Гостевая… Удивительно, но все руны были написаны правильно.

Алета такого не ожидала, вывеска с ошибками была скорее правилом, чем исключением. Единственное на весь город портальное зеркало не отзывалось.

У ворот монастыря Марк сдернул с пальца солдатское кольцо и протянул девушке.

– Жаль, одеть не могу – помолвка не позволит. Но возьми с моим правом и разрешением одеть, когда узы спадут… Если захочешь.

– Это "если захочешь" прозвучало очень красноречиво, – хмыкнула Алета.

– Всего лишь обычай и обряд, – в тон ей хмыкнул Марк, – иначе кольцо даже в руки тебе не пойдет, там магия очень хитрая. Я же сказал: никому не отдам. Верь и ничего не бойся.

– Я бы прямо сейчас предпочла повернуть коней на Полночь, – тихо возразила девушка.

Марк взял ее руки в свои, жесткие и теплые. Несильно сжал. Сказать он мог многое, даже привести полный анализ политической обстановки на континенте, и наглядно доказать, что если Империя падет, то несколько маленьких государств, в том числе и Полночь, смоет волной потрясений. Им не устоять перед Степью. А, значит, бежать от этой войны – глупость. Ее нужно просто остановить.

Но Алета ждала других слов. Тех, которые он сказать не мог, не солгав. И что делать?

– Видишь, кольцо сияет. Значит, я поступаю правильно. Не думай лишнего, зеленоглазая. Я – вернусь. Я был в храме Змея – мне предсказана долгая жизнь.

С огромной неохотой Винкер выпустил ее маленькую ладонь из своей. Прощание вышло тяжелым. На сердце скребли даже не кошки, а целые рыси. Алета смотрела хмуро, исподлобья, но глаза не прятала, значит – ни о чем не жалела. И это единственное, что примиряло Марка с собой и с жизнью, которая временами закладывала уж больно лихие кульбиты.

– Иди с моим благословением, пусть оно тебя хранит, – мягко сказала девушка, развернулась и пошла к воротам. Быстро – чтобы не оборачиваться, не жалеть и не думать лишнего.

Когда тяжелые створы, способные выдержать не один таранный удар, затворились за ней и лязгнули засовы – лишь тогда Марк отвернулся, потрепал коня по загривку и прыгнул в седло.

…Чем скорее он уедет, тем скорее вернется, правильно?

Орден Утешительниц Святой Древней Иоланты внутри оказался поприветливее обители Святых Воинов. Во всяком случае, в приемной главной жрицы стояло кресло, даже, пожалуй, небольшой диванчик. И Алете даже предложили на него сесть. Но она осталась стоять. Предчувствие?

Марк говорил, что у бывалых воинов случается падать не землю за долю мгновение до того, как просвистит стрела.

Даже научное объяснение привел: ты что-то слышишь или видишь: шевельнувшийся лист, стук болта на ложе, щелчок взведенного крючка… Но голова думает медленно, а действовать нужно быстро – и тогда сигнал об опасности идет по резервному каналу. Минуя разум – сразу в тело.

Небо знает, может и здесь было что-то похожее. Алета огляделась еще раз, ничего настораживающего не заметила, но решила с предчувствием не спорить. Да после трех клепсидр в седле постоять было и неплохо.

Жрица заставила себя ждать – но недолго, и появилась в сопровождении двух молоденьких послушниц. Девушки семенили в длинных рясах, опустив глаза в пол, и Алета заметила, что у одной из них перевязана рука. Но выводы делать остереглась, мало ли.

Матушка смерила потрепанную девицу в чужой рясе взглядом, похожим на алебарду – тяжелым и острым одновременно, в четверть, или даже в одну седьмую голоса передала девицам какие-то распоряжения и отослала их в другую дверь, скорее всего, во внутренние помещения.

А сама, расправив облачение, уселась на диванчик, занимая все немаленькое пространство. Хотя была совсем не толстой, скорее, наоборот – худощавой.

– Слушаю тебя, дитя Неба.

– Мне казалось, мой сопровождающий уже все рассказал, когда просил для меня убежища на несколько дней, – пробормотала Алета.

– Он рассказал достаточно. А теперь я хочу услышать тебя. Как ты оказалась в Ильсе, почему на тебе эта ряса, и, наконец, почему твои волосы так коротко острижены, а метки жрицы нет? Ты совершила что-то недостойное?

Девушка вскинула голову и посмотрела в глаза пожилой женщине. Они были выцветшими, но цепкими. Как у расследователя, мелькнула неуместная мысль.

– Даже если и так, то не вам меня судить. Если мое пребывание в этих стенах неугодно, я уйду. И дождусь своего спутника в таверне.

– Что это сейчас было? – строго спросила жрица. В ее голосе послышались интонации опытной гувернантки, – Гордыня, легкомыслие или страх? Что заставило тебя думать, что я откажу в помощи, если мне не понравится твой рассказ?

– Предчувствие? – спросила Алета.

Матушка поджала губы.

– Ты боишься. Но чего тебе страшится в доме Святой Иоланты? Никто из твоих обидчиков сюда не войдет, а ты не выйдешь… – заметив тень на лице девушки, жрица добавила, – если сама не захочешь. Тот мужчина заставил меня поклясться на амулете, что я не стану силой или хитростью склонять тебя к принятию метки и не причиню тебе иного зла. Ты будешь высокой гостьей, а не послушницей.

– Тогда к чему этот допрос? – возмутилась Алета.

– Причина – твой спутник. Он не произвел на меня впечатления надежного опекуна. Слишком молод и слишком хорош собой. Я хочу знать ответ на три вопроса: ты путешествуешь с ним по доброй воле? Его намерения честны? Не нуждаешься ли ты в убежище от собственных страстей и греховных желаний?

…Вот уж точно – нет! Чтобы добровольно отказаться от Облачного Сада на земле – нужно сойти с ума.

– Я нуждаюсь только в крове на несколько дней, – произнесла Алета, глядя в пол, – ни защиты, ни наставления мне не нужны. Благодарю вас, матушка, но мой спутник изложил все абсолютно верно. На счет моего статуса.

– Что ж… тебя проводят в гостевой дом и позаботятся о подобающей одежде и прическе, – кивнула жрица, – я пришлю служанку. Обед у нас на второй клепсидре пополудни. Но тебе принесут молоко и хлеб.

– Благодарю вас, – с облегчением выдохнула Алета.

– Не стоит, дитя, не стоит… Жди здесь, – матушка развернулась и вышла в ту же дверь, за которой раньше исчезли девушки – послушницы.

Леона Нерги, графиня Виентская, главная жрица Ильской обители Ордена Утешительниц была из редких жриц абсолютно верных императору. Верность императору, пожалуй, даже превосходила в ней верность своим святым покровителям.

В императорской армии служил ее незаконнорожденный сын, и только милость Рамера Восьмого позволила ему закрепить за собой титул графа, фамильные владения и получить чин.

Но милость монархов – вещь ненадежная, свою полезность, необходимость и даже незаменимость нужно постоянно подтверждать. И лучше реальным делом, а не глубокими реверансами. Тем более, что на шестьдесят четвертом году жизни демонстрировать в декольте было уже нечего.

Леона смотрела на ершистую, уставшую и испуганную девушку и думала, что читает ее, как открытую книгу. Сейчас – накормить и успокоить. Потом – дать немного поскучать. Одного дня вполне хватит – такие девицы совершенно не понимают прелести одиночества и не умеют занять себя.

Потом – подослать к ней кого-нибудь из девочек, пусть потренируются прислуживать благородной даме. А заодно посочувствуют, поговорят по душам…

"Два дня, – думала Леона, проходя монастырским двором, – два дня, дорогая, и я буду знать о тебе все. Даже то, чего ты сама о себе не знаешь. И если это знание окажется полезным…"

Глава 37 СВЯТОЙ ЭДЕР

Это был первый по-настоящему прохладный день за все лето, и Марк про себя порадовался своей предусмотрительности – еще в Ильсе он купил длинный и плотный шерстяной плащ, как раз такой, какие носили небогатые шевалье.

Траву под утро прихватило небольшим морозом, и сейчас она блестела от тающих льдинок. Это было красиво.

Вторгнувшись в пределы Виента Марк удивился своей наивности. Дорогу в ставку Святого Эдера можно было не спрашивать, хватило бы и общего направления. След за собой Армия Света оставила такой, что по нему прошел бы слепой, насмерть пьяный и в полной темноте.

Собственно, этого следовало ожидать. Огромное войско, в котором не было ни толковых интендантов, ни квартирмейстеров, ни правильно организованного обоза.

Судя по всему, армия "Святого" Эдера шаталась по всей провинции без руля и ветрил, оставаясь на одном месте до тех пор, пока добрые верующие согласны были кормить защитников шенги. Как только благодать и терпение заканчивались, Эдер снимал с места свою банду и гнал вперед, выбирая места не удобные, с точки зрения обороны, а хлебные.