Текст книги "Сколько стоит ваше сердце? (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)
– А ты разве не знаешь? – удивилась девушка, мгновенно перестав рыдать и вздрагивать.
– Да, вот такой я необразованный Светлый, – кивнул Эшери, – надеюсь, исправлять промах твоего мужа не требуется.
Аласти смутилась и на миг отвела глаза.
– Поцелуй Светлого снимает любое проклятье, – прошептала она.
– Показывай чердак.
Заветная дверь оказалась почти рядом, нужно было лишь пересечь гостиную и выйти на лестницу.
– Там окно, оно выходит на крышу, а дальше можно спуститься вниз и ты почти дома…
– Дома? – переспросил Кот.
– Ну да, там Храм рядом. Святой Древней Иоланты. Ты не обижаешься, что я приняла тебя за демона? Снимешь проклятье?
Вместо ответа Эшери взял в ладони ее лицо – оно было довольно симпатичным, хотя и грубоватым. Наклоняться не понадобилось – впервые в жизни Кот собирался целовать женщину одного с собой роста. Оказалось, что это очень удобно.
О поцелуях вдова знала еще меньше, чем о Светлых, демонах и проклятьях, но полагала, что знает все. Трактат "о жемчуге" она точно читала, это Эшери понял сразу, трудно ошибиться, если невинная девушка то пытается открыть рот пошире и заглотнуть в себя все, что можно, то начинает крутить языком.
– Так проклятья не снимают, – тихо рассмеялся он. – Ничего не делай. Доверься посланцу Небес… А то не получится.
Вдова вняла и испуганно замерла.
Он прикоснулся губами к ее напряженным, подрагивающим губам, погладил женщину по затылку и шее, предлагая расслабиться и перестать паниковать без повода. Она крупно дрожала от волнения.
Эшери мягко провел языком по ее губам, коснулся зубов и тихонько толкнул ее подбородком. Словно постучался. Аласти шумно выдохнула и вдруг ответила. Неумело, но чувственно и горячо.
Руки Кота скользнули по ее плечам. Аласти запрокинула голову, ловя и лаская его губы, и, точно, совершенно не соображая, что делает… потому что все она делала правильно. Даже лучше, чем правильно.
В этой женщине жил огонь, способный вспыхнуть вот так, мгновенно, и обернуться пожаром, в котором обречено было сгореть любое благоразумие.
Эшери оторвался от нее со стоном, испытывая дикое и совершенно неуместное разочарование.
Остановила Кота не нехватка времени – о времени он почти забыл, а четкое понимание того, что еще мгновение – и легенда о Светлых полетит в Бездну. Потому что Светлые безгрешны, а он – грешен, и еще как. И если он не прекратит страдать ерундой и немедленно не отойдет на шаг, вдова это просто почувствует.
– Все. Проклятья больше нет. Точно!
– Меня зовут Ласти, – шепнула она.
– Я знаю, – брякнул Эшери. Надо же было соответствовать образу.
Она рассмеялась – словно теплый янтарь рассыпала.
– Ты не понял? Я сама тебе имя сказала, значит обещание дала. Я буду только твоей – там, в Облачном Саду.
– Не вздумай! – Эшери покачал головой с напускной строгостью, – Ты должна теперь обязательно замуж выйти и пятерых детей родить. Иначе в Облачный Сад не пущу.
– Не пустишь?
– Сам у ворот встану, – пообещал Кот и исчез за дверью. И вовремя, потому что дверь на улицу уже ломали и, практически, вынесли.
До стены он добрался, собрав у себя на хвосте почти всех послушников. После безумных, жадных и, одновременно, щедрых поцелуев Ласти, Кот впал в состояние, которое про себя называл: "Голова дома осталась" – веселое бесстрашие вело, кружило, не давало не то, что испугаться случайной стрелы или стилета – даже задуматься о таком исходе. И все удавалось… Кот словно взлетел над Атрой, четко определяя, куда ведут переулки, отсекая тупики и засады и отклоняясь за миг до того, как его найдет жалящая сталь.
Путь его этой ночью можно было проследить очень четко: по стонам раненых.
…Темный, демон, посланец Бездны – вопли перепуганных суеверных жрецов приятно щекотали самолюбие.
На том же шальном кураже Эшери взлетел на гребень вала, отцепил с пояса кошку – со щелчком расправились острые когти, способные вцепиться в камень, если в нем есть хоть малейшая неровность, кинул ее меж зубцов и с диким воплем: "Да обратится в пламя воля его!!!" – сиганул со стены. Вниз. Почти пятьдесят футов…
Засвистела веревка, разматываясь с невероятной скоростью и Монтрез понял, что если он прямо сейчас не найдет способ затормозить падение, то ремень просто разорвет его пополам… К счастью, заклинание "малой" или "статичной" левитации не относилось к однозначно враждебным, оно применялось и здесь, чтобы мастера не переломали себе ноги и шеи при починке храмовых крыш…
Вслед засвистели стрелы. Но Монтреза это только повеселило – по мишени, которая двигается с такой скоростью еще попади! А за две клепсидры до рассвета, да из патрульных арбалетов, которые били прицельно, максимум, шагов на тридцать, а дальше стрельба велась по принципу: "на кого Небо обиделось"… Без шансов.
Нет, под стенами Атры ему не умирать. Если только Кер повесит за учиненный бардак.
– Марк? – Алета жутко обрадовалась, но совсем не удивилась. – Как ты сюда попал, сколько с тобой человек? Вы возьмете дом штурмом?
Марк перелез в комнату и девушка быстро захлопнула ставни, да еще и закрыла их на засов.
– Ну, говори же… ой.
Алета только сейчас заметила что на ней ночное платье и шаль.
– Одевайся быстро, я отвернусь. У нас мало времени, Алета. Штурма не будет, я тут один. Вернее, мы вдвоем с твоим кузеном, но он увел погоню. Пока одеваешься, расскажи мне подробно, где зеркало.
– Зеркало?! – вскрикнула Алета. В голосе прозвучала горечь, безнадежность и злоба, – Марк, зеркало… Забудь о нем. Лучше вылезем в окно и попробуем сбежать.
– Весь город стоит на ушах, – покачал головой Марк, – лезть в окно, чтобы попасть в руки патрулей…
– Значит, надо подождать до завтра. Спрячешься здесь, еду я тебе отдам свою, я все равно не могу есть эту дрянь! – в голосе девушки прорезалась настоящая ненависть.
– А для меня, значит, самое то, – улыбнулся Марк, – спасибо, Алета, ты очень добра.
– Я не добра, я зла как три тысячи демонов с огненной равнины! И с удовольствием убила бы Белого Хорька. Поворачивайся.
В тусклом свете единственной свечи Винкер разглядел унылое одеяние младшей жрицы, подпоясанное веревкой, плотный капюшон, растрепанную золотую прядь. Зеленые глаза поблескивали и радостью, и гневом – все одновременно, а мягкие губы и улыбались, и зло кривились, и тоже все сразу… Тень за ее спиной была громадна и металась со стены на потолок и обратно.
Поцеловать это милое, рассерженное и недоброе чудо не было ни времени, ни права.
– Мы не можем задерживаться. За клепсидру до рассвета начнется штурм. Кер возьмет город, жрецы не отобьются.
– Так это же хорошо.
– Очень. За одним маленьким исключением. Как только Белый Хорек поймет, что ему не удержать Атру, он прикажет переправить тебя куда-нибудь в другое место, и хорошо – если оно будет в Империи. Зеркало – наш единственный шанс.
– Значит, у нас нет никаких шансов, – убито сказала Алета и опустилась на кровать, – Ты знаешь, что император уже посылал людей мне на помощь? – Винкер кивнул, – У них ничего не получилось, Марк. На зеркале какое-то странное благословение. Оно пропускает только Святых Воинов в сане не ниже жреца и тех, кого они ведут.
– Догадываюсь, – кивнул Винкер, – я умею читать отчеты. Из тех, кто дошел до зеркала, никто не вернулся, но куда они шли, я примерно понял. Оно находится в подвале базилики, верно? Туда можно пройти? Сколько часовых?
– Ты меня слышал, Марк, – Алета повысила голос, – зеркало не работает!
– Не кричи, весь дом перебудишь. Если жрецы ходят, значит – работает. Портальное зеркало может "не работать" только в одном случае – если полностью выработан ресурс анеботового слоя. Но тогда оно просто трескается. Неужели ты этого не знаешь? Это же твое наследство.
– Шахтами всегда занимался дядя, – Алета отвернулась, – Марк, мы пробовали, честно. Поверь мне…
– Верю, – просто сказал он, – Я тебе полностью доверяю, Алета. А вот ты мне, кажется, не очень. Нужно это исправлять, а? Так что там с часовыми?
– Во дворе их нет – сдалась девушка, – они стоят на воротах и по всей верхней галерее. Базилику не охраняет никто, она даже не запирается, но подвал с портальной комнатой стерегут четверо… Как правило, четверо. Но иногда их больше. Когда у Белого Хорька обостряется паранойя.
– Комната запирается?
– Д-да.
– Какая дверь? Наружу или внутрь? Замок или засов?
– Не помню, – помотала головой Алета, – дверь, кажется, дубовая. Очень массивная. А наружу или внутрь… Меня все время вели в середине и закрывали собой. Марк, из-за меня погибло столько людей!
Сообразив, что сейчас Алеты выдаст типично женскую реакцию – разревется, Винкер жестко сказал:
– Не из-за тебя. Из-за анеботума. Это стратегическое сырье. За него будут умирать, пока кто-нибудь не изобретет более дешевый способ путешествий на большие расстояния. И тогда люди начнут умирать за что-то другое.
– Дверь открывается наружу, – глухо сказала Алета. – Засов большой, железный. Ржавый. Колдовать в коридорах нельзя, благословения накладывал сам Хорек.
– Поправка, – уголок рта Марка дрогнул, в намеке на улыбку, – колдовать нельзя, а лечить-то можно? Или они и лечат благословениями?
В его руке появилась юкка – тонкая, крепкая и незаменимая в трех тысячах ситуаций. Винкер постучал пальцами по двери вокруг замка, прислушался к звуку. Аккуратно вогнал узкое лезвие в прорезь, покачал, снова прислушался. Нажал на рукоять. Замок щелкнул – и открылся.
Глава 31 ПОЛЕТ НА УРАГАНЕ
Подходя к шатру маршала, Эшери услышал отборную брань и подивился: Кер был истинным дворянином, из тех, кто, услышав о собственной казни, в качестве последнего желания попросит цирюльника.
– Мой адъютант пропал, – сообщил маршал, – дезертировал. Прихватив с собой карту с нашими пометками.
– По ним реально восстановить план штурма? – мгновенно просек Кот.
– Как на собственные ноги помочиться, – признал Кер.
Рамер Девятый сидел тут же, на походном сундуке, и был показательно мрачен и молчалив.
– Докладывай, – велел он.
Доклад уложился в короткую клепсидру. Помимо: пришли, нарушили, сбежал – в нем было довольно много толковых замечаний по обороне Атры. Хотя ничего принципиально нового Кер не услышал. Разведка и у него была поставлена неплохо, а уж Белого Хорька он знал даже не как облупленного, а словно много раз видел в разрезе и успел изучить до деталей.
– Вы предполагаете, что карта сейчас у Аорона?
– Я всегда предполагаю худшее, – уже спокойнее сказал Кер, – И, если честно, не вижу альтернативы. Куда еще этот… сын самки собаки мог податься с таким милым сувениром? И главное – с чего бы вдруг? Парень звезд с неба не хватал, но с обязанностями справлялся. Трусоват, правда. Отец его из-за этого ко мне и пристроил – надеялся, что со временем привыкнет и толковым офицером станет.
– Угу. А свинки умеют летать. Только тщательно скрывают, – вставил Рамер Девятый.
– Боюсь, господа, это я виноват, – повинился Эшери, – пообещал, что возьму его завтра в бой. Думал – чего молодому мальчишке в адъютантах киснуть, хотел подарок сделать.
– А он не оценил.
– Зато я… оценил, – Кер так сверкнул глазами на Монтреза, что тот чуть не вскочил и не вытянулся струной. Обошлось. Справляться со странными порывами герцога учили с рождения, ибо маг на поводу у рефлексов – это труп, без вариантов.
– Готов искупить и принять, и даже веревка и лошадь за мой счет. Но, если позволите, после штурма. – Кот подвинул к себе еще одну карту, близняшку той, что украл трусоватый адъютант, только девственно чистую. – Вы собирались начать стрелять – когда?
– Да уже…
– Ну, так, давайте начнем. Хорек убедится, что все идет по плану, и, главное, отвлечется на штурм и не будет трясти перебежчика всерьез, на предмет того, что он еще знает.
Рамер метнул в Эшери предупреждающий взгляд. Мог бы и не стараться. В отличие от беглого паренька, герцог давно научился останавливаться именно тогда, когда нужно.
– У нас есть целая одна, зато очень длинная клепсидра, чтобы родить новый план штурма.
– Прошлый план мои стратеги разрабатывали неделю. – в сторону бросил Кер.
– Что поделать, недели у нас нет. Сыграем теми костями, которые имеются на руках, – Эшери взял перо и, обмакнув его в тушь аккуратно перечеркнул крестом два направления – главные ворота и северную стену. – Здесь мы атаковать не будем.
Брови маршала взлетели вверх. Он даже забыл обидеться на самоуправство. Да и – кто позволил лишнее? Не камердинер же, один из первых лордов империи. Урона чести нет.
– Чем вас не устроили эти направления. Мои стратеги признали их самыми перспективными, на них строился прошлый план.
– Именно поэтому и не устроили. Самое удачное решение. У вас, маршал, хорошие аналитики, поэтому я сразу предположил, что они его нашли. Значит – для нас это решение не подходит.
– Но тут больше и вариантов нет.
Про себя Кот подивился. Он видел не меньше пяти. Не все – удачные, но все вполне возможные. Только вот не стоило говорить такие вещи прославленному полководцу и, вполне возможно, своему будущему начальнику. Чревато роковыми случайностями. Особенно на войне.
– Совершенно верно, – согласно кивнул он и мягко улыбнулся, – вариантов нет. Значит, господа, придется их создать.
Кот так глубоко «нырнул» в карту, что перестал замечать мир вокруг. Император тоже задумался, но связи с реальностью он не терял никогда. И, заметив, что Кер протянул руку к небольшому серебряному колокольчику, прижал ее своей.
– Нет! Твой второй адъютант пока побудет под арестом. Парни дружили. Ты можешь поручиться, что они были только друзьями, а не подельниками? Сначала с ним поработает менталист, а уж потом он займет свое место. Если окажется достойным.
Возражать маршал не стал. Пожал плечами и развернулся к небольшому резному шкафчику, чтобы достать любимое вино.
Короткое "тонг" прозвучало негромко и совсем не страшно. Вот только маршал захрипел, взмахнул рукой и тяжело рухнул на землю, увлекая за собой неустойчивый шкафчик и пачкая кровью дорогой ковер.
Кот обернулся… но было уже поздно. Ясно – что поздно. Кер смотрел в потолок остекленевшими глазами. Из горла торчала короткая стрела, даже, скорее, дротик.
Император с подданным переглянулись. Сделав знак Рамеру Девятом оставаться на месте, Кот опустился на колени перед опрокинутым шкафчиком для вина и осторожно, не касаясь руками, осмотрел ловушку.
Вердикт был неутешительный.
– Довольно примитивно, но налаживали самострел явно на Кера. В аккурат по его росту. Он всегда сам брал отсюда вино?
– Иногда приказывал подать. Но чаще – сам.
– Что ж… у второго адъютанта почти алиби. Но менталист не отменяется, так будет вернее.
Эшери приподнял край ковра, и закрыл тело невезучего маршала.
– Помогите мне, мой император.
– Что ты задумал? – с подозрением спросил Рамер Девятый.
– Маршал может быть убит в бою. Но не перед боем, – Эшери поднял тонкую кисть на уровень лица, сложил пальцы… Черты его лица и фигуры на мгновение смазались – и вот уже перед императором сидит Кер, живой и невредимый. – Так будет лучше, мой император, – голос тоже оказался до ужаса похож. Вот только интонации не его, слишком мягкие. Но под стенами Атры отличия сотрутся.
– А ты… сможешь?
– Учили меня хорошо, – пожал плечами Эшери, – Кажется, пришла пора держать экзамен.
В четыре руки они закатали Кера в ковер, оголив примятую траву. Говорить о нелепо погибшем – и о предателе не было никакого желания. Да и времени уже не осталось.
– Действовать будем таким образом, – перо быстро заплясало по карте, покрывая ее аккуратными отметками. Рамер Девятый смотрел – и с каждым движением, каждым словом Кота убеждался в том, что подозревал уже месяц: перед ним гениальный полководец. На грани безумия. Но, кажется, не за гранью.
Так или иначе, другого выхода не было. Предатель подобрался слишком близко и никто не стал бы ручаться, что он действовал в одиночку. Никому верить нельзя: ни генералам, ни полковникам…
Эшери, кажется, понял, что мучает Его Величество:
– Мой император, доверие – это единственный в мире предмет роскоши, который монархам не по карману.
Рамер сверкнул на него исподлобья антрацитовыми глазами. Взгляд был недобрым.
– Сейчас мне приходится верить тебе. Причем – слепо, а это худший из вариантов доверия.
– Мне – можно. В заложниках ситуации моя сестра. Предательство крови – это слишком серьезно. На такое не идут, просто, чтобы продвинуться по службе. Кара небес за него сурова, Арагены тому наглядное свидетельство. Не окупится…
Резиденция ордена Святых Воинов занимала почти треть Атры, это был самый крупный монастырский комплекс. Центром его была огромная бизилика с квадратной башней, над которой сияли шенга и меч, и двумя апсидами.
Чуть левее и западнее высились две очень красивые колокольни с ажурными башенками и острыми шпилями по новой моде. Звонницы были пристроены недавно, взамен разрушенных – круглых, низких и массивных.
Две "парящие" башни за их изысканную красоту любили все, за исключением звонарей, которым приходилось каждое утро подниматься на самый верх по бесконечным винтовым лестницам…
Дальше можно было видеть школу для послушников, монастырский дворик с колодцем и одной единственной кривой сосной, общие спальни и кладовые. Тут не было ничего выдающегося – обычные одноэтажные здания под треугольными крышами. Впрочем, некоторую архитектурную ценность им придавали медальоны с волчьими головами. Правда, сами Воины упрямо считали их собачьими, а себя – псами веры… Но любой компетентный зоолог поднял бы жрецов на смех. Потому что собак с такой мордой и такими ушами просто не бывает!
Видимо, поэтому компетентных зоологов сюда не пускали – кому же хочется слушать правду о себе?
Кухня и трапезная располагались слева от монастырского дворика, здесь же был курятник, где молодые послушники постигали азы смирения, выгребая вонючий навоз и лакомясь свежими яйцами, тайком от орденского начальства.
По правую – гостевой дом, дом магистра, домик смотрителя, дом для очень важных гостей… и кладбище. Откуда взялись традиции такого соседства – неизвестно, но факт остается фактом: окна дома для очень важных гостей смотрели на могилы.
Впрочем, кладбище было красивым и ухоженным, взоров не оскорбляло и, наверное, некоторым могло даже подарить своеобразное эстетическое удовольствие.
Келья, где заперли Алету, располагалась как раз в этой части резиденции и девушка тихонько порадовалась про себя, что никогда не боялась покойников и не верила в сказки о восставших мертвецах, погребенных неправильно, неглубоко, не в тот день или вообще – заживо.
Алета не спросила, где Марк разжился рясой – и не потому, что боялась услышать ответ. Ей просто было все равно, а, скорее, даже радовало. Да хоть бы их всех рядком положили! Ненависть ее никуда не делась, просто свернулась плотными кольцами, как змея в засаде и приготовила яд.
– У тебя есть еще один нож? Для меня? – сквозь зубы спросила она.
– Даже два. Для двух рук. Я ж знал, к какой девушке иду на свидание.
– Так это – свидание?! – расширила глаза Алета, – а почему без цветов?
– Сбегать нарвать?
– На кладбище? Спасибо, как-нибудь обойдусь.
– Зря, – усмехнулся Марк, – Они красивые. Мне понравились.
– Отлично. Если дашь себя убить этим, с Неба упавшим – я на твоем холмике как раз такие и высажу. И поливать не буду, даже не надейся.
– Да я и не рассчитывал, – пожал плечами Марк, дивясь ее горячности. – Держись за мной – и ни звука.
И выскользнул из комнаты, бесшумный, похожий на тень или на призрак, которых, как известно, не бывает.
Алета последовала за ним.
Коридор и лестницу миновали быстро, парадную входную дверь Марк проигнорировал – и правильно, там дремал один из младших жрецов. Из дома выбрались через окно с другой стороны – ставни почему-то оказались не заперты.
…Не "почему-то", сообразила Алета, он их заранее открыл.
Ночная темень играла им на руку, как и рясы, делавшие беглецов невидимками не хуже волшебных плащей.
Они довольно долго ждали, слившись со стеной дома, когда рыжая луна скроется в облаках и их не смогут выдать даже тени – а когда дождались, метнулись к домику напротив и прилипли уже к нему.
Так миновали кухню, пустую сейчас трапезную и по задворкам добрались до граненой апсиды, перекрытой сомкнутым полусводом.
Не смотря на то, что сквозь толстый вал звуки доносились глухо, словно на очень большом расстоянии, девушка несколько раз ловила злобные крики, переходившие в стоны, а иногда даже разбирала отдельные слова. Бардак успешно продолжался, значит, Эшери был жив и не давал об этом забыть…
… Эти двое появились внезапно и совершенно бесшумно, слово шли не по земле, а уже по Небу. Меж собой не говорили, и услышать их можно было только по дыханию – но Алета одна дышала громче их двоих.
Когда Марк схватил ее за плечо и швырнул на стену, чуть не вышибив дух, она не вскрикнула только от неожиданности. Винкер распластался рядом. Луна, как раз, выбрала момент в очередной раз вылезти из-за облаков и залить дворик и мощеную камнем дорожку холодным светом, да таким ярким, что хоть мелочь считай.
К счастью, жрецы уже повернули.
В одном из Святых Воинов Алета узнала того мерзавца, который украл ее из Аверсума, и перехватила нож за лезвие.
Марк решительно мотнул головой. Алета вопросительно вскинула брови. Он указал на нож в ее руке и выкинул два пальца. Винкер был прав, к досаде графини: когда у тебя только два ножа, а впереди, минимум, четыре врага – глупо тратиться на пустую месть.
Шепотом журчал фонтан – невысокая струя падала в полукруглую чашу. Никаких украшений не было, похоже, фонтан исполнял строго утилитарную функцию – поил всех жаждущих.
Марк повторил жестом "держись за мной". Алета кивнула, но сделала по своему – повернулась спиной к спине Винкера и аккуратно попятилась за ним, зорко выглядывая любые изменения в пейзаже.
Враги посыпались на них, когда до башни оставалось не больше пяти шагов – прятались на козырьке, за ставнями первого и, даже, частично – второго этажа.
От неожиданности и испуга Алета, на рефлексах, метнула два ножа сразу с двух рук. Один нашел свою цель, а второй просвистел мимо: в братстве тоже не груши околачивали.
Сколько их? Графине показалось, что полсотни, не меньше. Как известно, у страха глаза велики, а у нищего что больше десятки – все тысяча.
От двух своих стилетов Марк избавился так же быстро, но удачнее – цель нашли оба. Следом под ноги нападавшим полетела пригоршня металлических и колючих шариков, а сразу двое братьев-арбалетчиков взвыли, отбросив оружие от себя. один из арбалетов угодил в фонтан и вода зашипела.
– Держись за мной, – крикнул Марк. Но девушка снова не послушалась. Подобрав полы рясы, чтобы не мешали, она метнулась вперед и в три шага оказалась между Марком и арбалетчиками, перекрывая им сектор обстрела.
– Не стрелять, девушка нужна живой!
Голос прозвучал сверху. Алета поборола неуместное желание посмотреть туда – она смотрела в глаза оставшемуся арбалетчику… похоже, на третьего заклятья Марка не хватило.
Не важно. Пока она смотрит ему в глаза, он не выстрелит – это в Кайоре знали даже дети. Святые Воины медленно сжимали кольцо вокруг них, вооруженные легкими эспадронами.
Опасные штуки… Но, как оказалось, Винкер еще не исчерпал своего арсенала: негромкий хлопок – и всю площадку стремительно заволокло густым едким дымом. Он брался неизвестно откуда, и не улетал вверх, как положено добропорядочному дыму, а стелился по земле. Алета неосторожно вдохнула и почувствовала неприятное жжение в горле.
Ее бесцеремонно схватили за руку и поволокли. Графине было не до сопротивления – вдохнуть бы, но легкие, похоже, напрочь забыли, как это делается.
Тьма и холод коридора, лязгнувший засов. Еще больше тьмы и холода… Лестница вверх, короткая перебежка… Алета не бежала – ее тащили. Громкие голоса… Руку отпустили, девушка согнулась пополам и зашлась в надсадном кашле, мешая слезы с соплями.
Крики перешли в хрипы, сверкнул эспадрон. Алета отшатнулась, но знакомый голос позвал ее и она не глядя протянула руку. Бег продолжался. Лестница вниз… Еще один патруль и еще два ножа… В стандартном поясе их девять, включая тонкий как волос стилет "последнее милосердие", который применялся только для одного – добить безнадежно раненого, чтобы не оставлять его на муки.
Если до их встречи Марк ни с кем не поссорился до смерти, то у него должно остаться еще два ножа.
– Дай, – прохрипела она, – ты же добыл шпагу.
– Ноги переставляй, – довольно грубо рыкнул он, – Святая Древняя Иоланта. Еще меня девицы в бою грудью не закрывали!
– Извини – и она снова зашлась в кашле. Что за дрянью начиняют эти дымовые шашки? Так ведь и умереть можно.
Где-то внизу и, по звукам, справа долбили в дверь, пытаясь ее вынести. Но здесь было относительно тихо, спокойно и почти благостно. Алета осмотрелась.
Марк закрывал тяжелые створки.
– Засова нет, – прохрипела она. В носу и в горле словно поработали точильным камнем – и преотвратное же ощущение! – Сняли, копрофаги умоленные.
Услышав ее сиплый голос, Марк обеспокоенно повернулся. Но девушка слабо махнула пальцами. Потом встала и, пошатываясь, подошла к нему.
– Зеркало, – напомнила она, – Ты хотел им заняться. Вон там зеркало, занимайся.
– Сначала – дверь.
Алета пренебрежительно фыркнула и вложила в дверные петли свою руку.
– Думаешь, это их задержит хоть на мгновение?
– Я достаточно попортила им крови за эту семидневку, но меня так и не убили. И даже не покалечили. Это аргумент?
Марк улыбнулся. В полутьме его улыбка скорее услышалась, чем увиделась.
– Алета, солдаты становятся героями когда у генералов не хватает мозгов. Так что – котенок, брысь.
Она вспыхнула, но отошла. Ей и самой было интересно, что сделает Винкер и для чего он так пристально разглядывал эту дверь в свете амулета.
А Марк ногой в тяжелом сапоге прижал створки посильнее, так, чтобы они соприкоснулись краями, окованными толстыми железными полосками и щелкнул пальцами, на взгляд девушки, несколько излишне тщательно – ведь это было очень простое заклинание из разряда бытовых. Его знали все, кто мог магичить хоть бы на третьем уровне… Оно предназначалось для того, чтобы склеить разбитую чашку или починить порванное платье. Называлось: "Стань снова целым".
Только в нем не было синих молний от пола до потолка, тревожного запаха горячего железа и того самого характерного хлопка… Сколько Алета таких слышала… Он возникает, когда энергия заклинания рассеивается в пространстве, не сумев воплотиться. Звук неудачи, короче…
– Все плохо? – спросила она, почти не сомневаясь в ответе.
– Почему? – удивился Марк, – все вышло как задумывалось. У нас теперь есть время. Двери хорошие, чтобы их вынести, придется постараться. Раньше обе створки были частью одного ствола гигантского дуба.
– Ты их поэтому так и разглядывал?
– Да, сравнил узор на спиле. Хорошо, что не красили, а только покрыли прозрачным лаком.
– Но… железо. Оно же не должно было позволить…
– Оно и не позволило. А откат во что трансформируется? – Алета молчала, так как понятия не имела, и Марк сам же ответил, – В тепло. В демонову прорву тепла. Я их просто сплавил.
– Откатом? – графиня схватилась за голову. Шок в ее глазах смешался с неподдельным восхищением. – Это невероятно! Никто и никогда не использовал откат, как сварку.
– Просто никому и никогда это не было нужно, – скромно сказал Марк, – а нам, вот, понадобилось. Так все открытия и делаются. Не от избыточной гениальности, а от недостатка сил, времени, средств… всего, в общем. Дефицит – двигатель науки.
Шум в коридоре нарастал, но Марк уже не обращал на него внимания, просто отсек, как отсекают нечто неважное, мешающее.
Зеркало было огромным и очень старым, в раме из серебра с шенгами и виноградными листьями, ее отливали специально для жрецов. Стекло от времени потускнело, а кое-где и пожелтело в глубине. Старое зеркало стало лживым, оно показывало не то, что есть, а то, что "вопрошающий" хотел видеть. Алета казалась в нем не отощавшей, злой и нервной беглянкой в чужой рясе – а тоненькой, лучистой красавицей из Нездешнего, пришедшей в наш грубый мир по солнечному лучу… Девушка даже залюбовалась собой, но мощный удар в двери заставил ее опомниться.
Она с тревогой посмотрела на Марка.
А тот очень быстро и очень четко расчерчивал пол какими-то схемами, прихватив остывший уголь из камина. А, закончив и отряхнув руки, принялся делать вещи и вовсе странные – доставать из потайного пояса хрустальные пирамидки, скреплять их между собой гранями и расставлять по углам начерченного контура.
После третьей Алета забеспокоилась. Как ни была она несведуща в магии, а рассказы дяди слышала, в том числе и о штурме крепостей. И знала, что под стену таких "пирамидок" закладывают три…
А Марк все доставал их и доставал… Алета считала, глядя на происходящее огромными глазами и не решаясь спросить… Потом подумала, что, наверное, Марк решил не сдаваться живым и если они ворвутся… Но столько-то зачем? Это же… Это весь город на воздух взлетит…
Тут, как всегда, некстати вспомнился новый залив на побережье, который уже получил имя генерала Райкера.
– Может, не надо? – тихо спросила она, – тут же столько людей невинных.
Марк ее слабого голоса не услышал, был слишком сосредоточен. А она не нашла в себе силы повторить – опустилась у зеркала на враз ослабевшие ноги и закрыла глаза. Ей было страшно. Очень страшно.
До нее вдруг дошло, что этот красивый парень, над которым она так беспечно подшучивала, с которым танцевала и флиртовала, и в которого… ну да, почти влюбилась – на самом деле куда страшнее Белого Хорька.
Тот обычный фанатик. Даже не злой, просто убежденный, что, убивая во имя веры, он отправляет души прямиком в Облачный сад. Есть такие, "причиняющие добро" не спрашивая, нужно оно кому-то или нет. Недостаток воображения. Это не страшно, просто дико раздражает. Обидно умирать из-за чужой косности и глупости.
А вот избыток фантазии… это – да, это, реально, пугает. До дрожи. До обморока.
– Готово! – сказал Марк.
Алета открыла глаза и машинально посчитала – семь "точек" по три пирамидки. Двадцать одна… Мамочки!
– Вставай, котенок, нужно убираться отсюда. Дверь сейчас вынесут.
Алета, слабо соображая от страха, повернула голову и увидела, что тяжеленная дверь и правда уже прогибается и скоро треснет от согласованных усилий Святых Воинов.
А зеркало начало темнеть. Впрочем, оно и раньше темнело. Правда, раньше вокруг рамы не закручивалась воронка синего огня… С каждым мигом она становилась все сильнее, ярче, наливалась мощью.
Алета сообразила, где видела такой же цвет и такую же мощь – дуэль под окнами императора, защитный купол…
– Когда ты дрался с Абнером… – пискнула она.
