Текст книги "Книги Бахмана"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 83 страниц)

Там должен был быть Тэд, в той машине. Какой может быть другой вариант, если отбросить всю бредовую галиматью? Он точно описывал эту тачку. Как называлась та старая радиопередача? «Назови и требуй».

Да, но на окружную больницу в Бергенфилде по сути дела напали воробьи?..

Возникали и другие вопросы, и – в большом количестве.

Тэд и его семья находились под охраной полиции штата Мэн. Если они решили собрать вещички и прикатить сюда на уик-энд, ребята из полиции штата должны были предупредить Алана – отчасти, чтобы он был наготове, и еще из простой любезности. Кроме того, полицейские должны были попытаться убедить Тэда не пускаться в такое путешествие, поскольку забота по охране этого семейства уже превратилась в обычную рутину там, в Ладлоу, а поездка в Рок доставила бы лишние хлопоты. А если Тэд объявил о своей идее прокатиться в Рок перед самой поездкой, их попытки уговорить его отказаться от этого были бы еще настойчивей.

И потом, было кое-что, чего Фаззи не видел, а именно: сопровождающие Бюмонтов машины – они непременно должны были висеть на хвосте Тэда и его семейства, если уж те и впрямь решили влезть в походные башмаки, что они вполне могли сделать; в конце концов их никто не брал под арест.

Люди с опухолями мозга часто совершают необычные действия.

Если «торнадо» принадлежал Тэду, если это он побывал у Фаззи и забрал его и если он был там один, из этого следовал весьма неутешительный вывод – неутешительный для Алана, – потому что Тэд вполне осознанно ему нравился. Вывод один: он намеренно оторвался как от своих защитников, так и от своих домашних.

Все равно и в этом случае полицейские должны были звякнуть мне. А, черт, они бы подняли все досье и прекрасно установили, что Рок – одно из мест, куда он может приехать.

Он набрал номер Бюмонта. Трубку взяли на первом же гудке. Ответил незнакомый ему голос, но это не означало, что он не смог определить, кому этот голос принадлежал. С первого слова он уже знал, что говорит с представителем закона.

– Алло, резиденция Бюмонтов.

Настороженный голос. Готовый выпалить кучу вопросов, если собеседник окажется тем, кем надо… Или не тем, кем надо.

Что произошло? – подумал Пэнгборн, и сразу же мелькнула мысль: они мертвы. Кем бы тот ни был, он убил всю семью так же быстро, легко и безжалостно, как проделал это с остальными. Охрана, допросы, отслеживающая аппаратура – все оказалось напрасным.

Ни тени этих мыслей не проявилось в его голосе, когда он заговорил:

– Это Алан Пэнгборн, – бодро произнес он. – Шериф округа Кастл. Я звоню Тэду Бюмонту. С кем я говорю?

Последовала пауза. Потом прозвучал ответ:

– Это Стив Харрисон, шериф. Полиция штата Мэн. Я собирался звонить вам. Должен был сделать это как минимум час назад. Но тут все, все так гавкнуло… Могу я спросить, почему вы звоните?

Не задумываясь ни на секунду – замешкайся он хоть на мгновение, и ответ был бы другим, – Алан солгал. Он сделал это, даже не спрашивая себя, почему он это делает. Все вопросы придут позже.

– Я хотел проверить, все ли у Тэда в порядке, – сказал он. – Прошло какое-то время, и я хотел узнать, как там у них дела. Полагаю, произошла какая-то неприятность.

– Такая неприятность, что вы вряд ли поверите, – мрачно ответил Харрисон. – Двое моих людей мертвы. Мы уверены, что это сделал Бюмонт.

Мы уверены, что это сделал Бюмонт…

Странность их поступков, похоже, возрастает прямо пропорционально интеллекту индивидума – мужчины или женщины, о которых идет речь.

Алан почувствовал, как deja vu не просто закрадывается ему в мозг, а марширует по всему телу, как армия завоевателей. Тэд. Всегда все возвращается к Тэду. Ну, конечно. Он был интеллигентен, странен и, по его собственному признанию, страдал от симптомов, предполагающих наличие опухоли мозга.

Понимаете, у мальчика не было никакой опухоли, сказал нейрохирург. Если эти анализы отрицательные, значит, там нечего искать.

Забудь об опухоли, сказал себе Алан. Тебе сейчас надо думать о воробьях – потому что воробьи снова летают.

– Что произошло? – спросил он у патрульного Харрисона.

– Он почти разрезал на куски Тома Чаттертона и Джека Эддингса, вот что произошло! – рявкнул Харрисон, с поразившей Алана яростью. – Он забрал с собой всю свою семью, но я достану этого сукиного сына!

– А что… Как ему удалось уйти?

– У меня нет времени вдаваться в подробности, – сказал Харрисон. – Дело дрянь, шериф! Он ехал на красносером шевроле «сабербан», но мы думаем, он избавился где-то от него и слинял. У него где-то там, у вас, летний дом. Вы ведь знаете, где это и как туда проехать, верно?

– Да, – сказал Алан. Мысли неслись в голове аллюром. Он взглянул на часы на стене и увидел, что до трех сорока осталась минута с небольшим. Время. Все опять упиралось во время. И он понял, что не спросил Фаззи Мартина, в котором часу тот видел выкатывающий из его сарая «торнадо». Тогда это не казалось важным. Теперь – другое дело.

– В котором часу вы потеряли его, патрульный Харрисон?

Ему показалось, что он кожей ощутил, как Харрисон взъярился на его вопрос, но когда тот ответил, в его голосе не прозвучало ни злости, ни раздражения.

– Около двенадцати тридцати. У него должно было уйти время на смену тачки, если он это сделал, а потом он поехал к себе домой, в Ладлоу…

– Где вы его потеряли? Как далеко от его дома?

– Шериф, я бы ответил на все ваши вопросы, но нет времени. Дело в том, что, если он отправился в свой летний дом – непохоже на то, но ведь парень свихнулся, так что сказать трудно, – он еще не приехал, но скоро будет там. Он и все его чертово семейство. Было бы очень неплохо, если бы вы взяли ваших ребят и устроили ему там теплую встречу. Если что-нибудь сорвется, свяжитесь по рации с Генри Пэйтоном, и мы пришлем туда столько людей, сколько вы никогда в жизни не видели. Ни при каких обстоятельствах не пытайтесь взять его сами, в одиночку. Мы полагаем, что жена была увезена насильно, если она уже не мертва вместе с малышами.

– Да, ему пришлось бы тащить жену силой, если он убил патрульных на дежурстве, не иначе, – согласился Алан и поймал себя на мысли: но вы бы и их присобачили сюда, если бы могли, так ведь? Ведь ваши мозги уже заклинились, и вы не намерены ничего менять. Черт, слушай, парень, ты даже не хочешь дать себе труд хоть чуть-чуть подумать, пока не высохнет кровь твоих друзей.

У него была еще дюжина вопросов, ответы на которые, вероятно, вызвали бы еще четыре дюжины, но… В одном Харрисон был прав. Времени не было.

Какое-то мгновение он колебался, страстно желая спросить патрульного о самом важном, задать ему главный вопрос: уверен ли Харрисон в том, что у Тэда было время вернуться домой, убить дежурящих там людей и умыкнуть свою семью до того, как подъедет первое подкрепление? Но задавать такой вопрос, означало – запускать когти в ту кровоточащую рану, с которой сейчас пытается справиться Харрисон, поскольку в этом вопросе содержался твердый приговор: вы потеряли его. Каким-то образом ухитрились его потерять. У вас было задание, и вы с ним обделались.

– Могу я на вас положиться, шериф? – спросил Харрисон; сейчас в его голосе не было злости, а только усталость и спешка, и сердце у Алана дрогнуло.

– Да. Я немедленно оцеплю это место.

– Вот и отлично. И вы свяжетесь с Оксфордскими казармами?

– Разумеется. Генри Пэйтон мой приятель.

– Шериф, Бюмонт опасен. Очень опасен. Если он объявится, будьте осторожны.

– Буду.

– Держите меня в курсе, – и, не прощаясь, Харрисон повесил трубку.

4

Его мозг – во всяком случае та его часть, которая занималась выполнением инструкций, – очнулся и стал задавать вопросы… Или попытался это делать. Но Алан решил, что у него нет времени на инструкции. В любой их форме. Он намеревался просто разомкнуть все важные звенья этой цепи, а потом действовать. Его охватило предчувствие, что дело дошло до той точки, когда некоторые из этих звеньев уже начали размыкаться по своей собственной воле.

Позови хотя бы несколько своих людей, сказал он себе.

Но он не думал, что готов сделать это. Норрис Риджвик – тот, кого бы он охотно позвал, – был свободен от дежурства и уехал за город. Джон Ла-Поинт все еще лежал с отравлением. Сид Томас находился на дежурстве, Энди Клаттербак дежурил здесь, но Клат был новобранцем, а брать новичка на такое поганое дело – просто нечестно.

Пока он будет действовать в одиночку.

Ты рехнулся! – завопили инструкции у него в мозгу.

– Потому я и могу туда добраться, – вслух произнес Алан. Он нашел в телефонной книге номер Альберта Мартина и позвонил ему, чтобы задать вопрос, который следовало задать в самом начале.

5

– В котором часу ты увидел, как из твоего сарая выезжает черный «торнадо», а, Фаззи? – спросил он, когда Мартин снял трубку, и подумал: Он не знает. Черт, я не уверен, что он вообще может определять время по часам.

Но Фаззи с блеском доказал несостоятельность таких подозрений.

– Едва перевалило за три, шеф. Всего чуть-чуть, на одну соплюшку, – он подумал и добавил. – Извините за французское словечко.

– И ты не звонил аж до… – Алан заглянул в журнал, где он чисто автоматически отметил звонок Альберта, – до двадцати восьми минут четвертого?

– Надо было обмозговать, – сказал Фаззи. – Мужик всегда должен прикинуть, перед тем как бултыхнуться, шеф. Не знаю, как кто, а я так думаю. До того, как звякнуть вам, я сходил в сарай – поглядеть, не натворил ли там тот, кто выкатил тачку, каких-нибудь беспорядков.

Беспорядков, с усмешкой подумал Алан. Не иначе, проверил, на месте ли тюк с травкой у тебя на чердаке, а Фаззи?

– Натворил?

– Чего натворил?

– Беспорядки.

– He-а. Вроде, нет.

– А что с замком?

– Открыт, – многозначительно произнес Фаззи.

– Сломан?

– He-а. Просто висел с вытащенной дужкой.

– Думаешь, ключом?

– Не знаю, где этот сучий потрох мог его взять. Может, подобрал другой.

– Он был один в машине? – спросил Алан. – Или ты не разглядел?

Фаззи помолчал раздумывая.

– Точно не скажу, – в конце концов выдавил он. – Я знаю, чего вы думаете, шеф… Если я сумел разглядеть табличку с номером и прочитать, что было на том говенном флажке, то уж должен был разобрать, сколько в ней сидело ребят. Но солнце било прямо в стекла тачки, и, по-моему, это было не простое стекло. Я думаю, оно чем-то было затемнено. Не совсем, но так, немного.

– Ладно, Фаззи. Спасибо. Мы его найдем.

– Ну, здесь-то его уже нет, – сказал Альберт, а потом осененный вспышкой дедуктивной логики, добавил: – Но где-то ведь он должен быть.

– Это точно, – согласился Алан, пообещал рассказать потом, «как это все утряслось», и повесил трубку. Он вылез из-за стола и взглянул на часы.

Три часа, по словам Фаззи. На одну соплюшку перевалило за три. Извиняюсь за французское словечко.

Алан не думал, что Тэд мог каким-то образом за три часа добраться из Ладлоу в Кастл-Рок, да еще с коротким заездом домой – коротким, но весьма плодотворным, если учесть, что он заодно похитил жену с детьми и убил парочку патрульных штата. Может быть, если бы это был прямой бросок из Ладлоу… Но чтобы ехать откуда-то еще, остановиться в Ладлоу, а потом прибыть сюда вовремя, открыть замок и укатить в «торнадо», который он предусмотрительно оставил в сарае Фаззи Мартина? Невозможно.

Но если допустить, что кто-то другой убил патрульных возле дома Бюмонта и схватил семью Тэда? Кто-то, кому не нужно было крутиться по округе, избавляясь от полицейского эскорта, менять тачки и куда-то заезжать? Кто просто-напросто запихнул Лиз Бюмонт и ее близнецов в машину и отправился в Кастл-Рок? Алан подумал, что вот они смогли бы поспеть сюда как раз к тому времени, когда Фаззи Мартин засек их – к трем часам с минутами. Они бы успели, и даже – не запыхались бы.

Полицейские – читай, патрульный Харрисон, по крайней мере на данный момент, – считают, что это должен быть Тэд, но Харрисон со своими amigos ничего не знал о «торнадо».

Номера с Миссисипи, сказал Мартин.

Миссисипи – родной штат Джорджа Старка, если следовать выдуманной Тэдом биографии этого малого. Если Тэд настолько свихнулся, что вообразил себя Старком, хотя бы на время, он запросто мог обзавестись черным «торнадо», чтобы усилить иллюзию, или фантазию, или что там еще… Но… Чтобы достать номера, ему пришлось бы не только побывать в Миссисипи, но и доказать, что у него там есть жилье.

Это чушь. Он мог украсть эти номера. Или купить старую развалюху вместе с ними. Фаззи ничего не говорил о том, какого года были ярлыки на номерах – из дома он, наверно, не мог их разглядеть. Даже с биноклем.

Но эта машина была не Тэда. Не могла быть его. Лиз знала бы об этом, не так ли?

А может быть, и нет. Если он достаточно рехнулся, то, может быть, и нет.

Потом были еще запертые ворота. Как мог Тэд проникнуть в сарай, не сломав замок? Он был писатель, преподаватель, но не медвежатник.

Дубликат ключа, шепнул его рассудок, но Алан так не считал. Если Фаззи держал там время от времени травку, то, по мнению Алана, он должен был быть достаточно аккуратен и не разбрасывать ключи повсюду, как он делал это с горящими окурками.

И еще один, последний вопрос – смертельный: как вышло, что Фаззи никогда раньше не видел этот черный «торнадо», если он все время стоял у него в сарае? Как могло это получиться?

Попробуй вот что, шепнул голосок где-то на самом краю его сознания, когда он взял свою шляпу и вышел из кабинета. Это довольно забавная мысль, Алан. Ты будешь смеяться. Смеяться до упаду. Предположим, монстр по имени Джордж Старк действительно бродит где-то здесь… И составные части его жизни – те элементы, которые придумал Тэд, – тоже начинают существовать, когда они ему нужны? Когда они ему нужны, но не всегда там, где ему нужно. Потому что они всегда оказываются в местах, как-то связанных с главным создателем его жизни. Поэтому Старку и пришлось выкатить свою машину из того гаража, где Тэд держит свою, точь-в-точь как ему пришлось начать с того кладбища, где Тэд символически похоронил его. Ну, как тебе нравится такая мысль? Разве не прелесть?

Ему не нравилась. Она была отнюдь не прелесть. И это было совсем не смешно. Это поганейшим образом перечеркивало не просто все, во что он верил, а сам способ, которым его учили думать.

Он вдруг вспомнил, как Тэд говорил: «Я не знаю, кто я, когда пишу. – Не совсем точно, но близко. – И что еще более забавно, мне никогда до сих пор даже в голову не приходило задуматься над этим».

– Ты был им, да? – вкрадчиво произнес Алан. – Ты был им, а он был тобой, и так вырос убийца: джин вырвался из бутылки.

Он вздрогнул, а Шейла Бригхэм как раз вовремя оторвалась от пишущей машинки за диспетчерским столом, чтобы заметить это.

– Так жарко, а тебя знобит, Алан. Тебя, наверно, донимает простуда.

– Что-то наверняка донимает, – сказал Алан, – Шейла, сиди на телефоне. О пустяках докладывай Сиду Томасу. О чем-то серьезном – мне. Где Клат?

– Я здесь! – раздался из сортира голос Клата.

– Я вернусь минут через сорок пять или чуть позже! – заорал ему Алан. – Сиди за моим столом, пока я не появлюсь.

– Куда ты собрался, Алан? – Клат вышел из туалета, заправляя в штаны рубаху цвета хаки.

– На озеро, – быстро ответил Алан и вышел, прежде чем Клат или Шейла успели задать следующий вопрос, или, прежде чем он смог задуматься над тем, что делает. Уходить, не оставив координат, в подобной ситуации – поганое дело. Это значит, не просто напрашиваться на неприятности; это значит, нарывать на то, чтобы тебя кокнули.

Но ведь то, о чем он думал

(воробьи летают)

просто не могло быть правдой. Не могло. Должно быть какое-то более разумное объяснение.

Он все еще пытался убедить себя в этом, когда мягко, словно крадучись, вывел машину за черту города и отправился на самое поганое дело за всю его полицейскую жизнь.

В полумиле от владений Фаззи Мартина, на 5-м шоссе, была площадка для отдыха. Влекомый отчасти подозрением, отчасти предчувствием, Алан свернул туда. Подозрение было довольно простым: «торнадо» там или не «торнадо», но из Ладлоу они приехали сюда не на ковре-самолете. Они должны были приехать на машине. А это означало, что где-то поблизости должна быть брошена тачка. Человек, за которым он охотился, бросил фургон Хомера Гэмэша, когда тот уже не был нужен ему, на автостоянке возле шоссе, а то, что подозреваемый сделал один раз, он скорее всего сделает и в следующий.

На развороте стояли три припаркованные машины: пивной фургон, новехонький «форд-эскорт» и пыльный «вольво».

Когда он вылез из машины, мужчина в зеленой униформе вышел из мужского туалета и направился к кабине пивного фургона. Он был мал ростом, узкоплечий, с темными волосами. Явно – не Джордж Старк.

– Начальник, – произнес он и отсалютовал Алану.

Алан кивнул ему и направился к столику, за которым, попивая кофе из термоса и оживленно о чем-то судача, сидели три пожилых дамы.

– Здравствуйте, офицер, – сказала одна из них. – Можем чем-нибудь помочь вам? – Или мы сделали что-то не так? – спросил ее на мгновение встревожившийся взгляд.

– Я просто хотел спросить, вам ли, леди, принадлежат те «форд» и «вольво», что стоят там? – спросил Алан.

– «Форд» мой, – ответила вторая дама. – Мы все приехали на нем. А про «вольво» я ничего не знаю. Это все из-за глушителя? Опять глушитель болтается? Мой сын должен следить за этим глушителем, но он такой рассеянный! Ему уже сорок три, а я все еще должна каждый…

– С глушителем все в порядке, мадам, – сказал Алан, улыбаясь своей самой лучшей из всех улыбок под кодовым названием: «Полицейские – ваши друзья». – Случайно, не видел ли кто-нибудь из вас, как подъехал этот «вольво»?

Они дружно покачали головами.

– Не видели ли вы за последние несколько минут того, кто мог быть его хозяином?

– Нет, – сказала третья. Она взглянула на него своими маленькими, блестящими глазками. – Взяли след, офицер?

– Простите, мадам?

– Я хочу сказать, выслеживаете преступника?

– А-а, – произнес Алан. Неожиданно он на мгновение ощутил какую-то нереальность происходящего. Что он, в самом деле, здесь делает? Что, черт возьми, взбрело ему в голову и пригнало сюда? – Нет, мадам, мне просто всегда нравились «вольво», – ого, вот это прозвучало интеллигентно, словно, какой-то крекер разжевал.

– Нет, – сказала первая дама, – мы никого не видели. Не хотите ли чашку кофе? Здесь как раз одна осталась.

– Нет, благодарю вас, – сказал Алан. – Желаю вам прекрасно провести этот день.

– Вам того же, офицер, – дружным хором ответили дамы, отчего Алан вновь и сильнее прежнего ощутил нереальность происходящего.

Он вернулся обратно к «вольво». Попробовал дверцу со стороны водительского кресла. Она открылась. Внутри машины было жарко, как в парилке. Какое-то время она здесь явно простояла. Он заглянул на заднее сиденье и увидел на полу небольшой пакетик. Он нагнулся, просунул руку и поднял его.

«Детские салфетки» – прочел он на ярлыке и почувствовал, как кто-то пропихнул ему в желудок биллиардный шар.

Это ничего не значит, тут же включились голоса инструкций и здравого смысла. Во всяком случае это вовсе не обязательно. Я знаю, о чем ты думаешь: ты думаешь о малышах. Но Алан, ради Бога, они дают такие салфетки на дорожных лотках, когда ты покупаешь жареного цыпленка.

И тем не менее…

Алан засунул пакетик с салфетками в карман своей форменной рубашки и вылез из машины. Он уже собирался было захлопнуть дверцу, но снова наклонился, пытаясь заглянуть под приборный щиток, но стоя не сумел – ему пришлось опуститься на колени.

Кто-то пропихнул ему внутрь еще один биллиардный шар. Он издал сдавленный стон человека, которому врезали и врезали здорово.

Проводки с оголенными медными концами свисали из-под щитка. Медные концы были слегка обуглены. Алан прекрасно знал, что это означало, – совсем недавно они были соединены, «вольво» заводили напрямую, причем, судя по виду машины, вполне успешно – она проехала приличное расстояние. Когда они остановились здесь, водитель разъединил оголенные концы, чтобы выключить мотор.

Значит, это правда… По крайней мере какая-то часть. Какая именно – вот главный вопрос. Он начал чувствовать себя, как человек, пьющий ядовитое лекарство и с каждым глотком приближающийся к потенциально смертельной капле.

Он подошел к своей машине, сел за руль, включил двигатель и снял с подставки микрофон.

Что – правда? – зашептали инструкции и здравый смысл. О, Боже, эти голоса сводили его с ума. Что кто-то сейчас в доме Бюмонта на озере? Да, это может быть правдой. Что некто по имени Джордж Старк выкатил тот, черный «торнадо» из сарая Мартина? Брось, Алан.

Две мысли пришли ему в голову почти одновременно. Первая заключалась в том, что, если он свяжется с Генри Пэйтоном в Оксфордских полицейских казармах, как просил его сделать Харрисон, он может так никогда и не узнать, чем это кончилось. Лэйк-Лэйн – то место, где стоял летний дом Бюмонта, – кончался тупиком. Полицейские штата прикажут ему не приближаться самому к дому и не подпускать никого из своих подчиненных – ведь они подозревают человека, удерживающего Лиз и близнецов, по крайней мере в дюжине убийств. Они захотят, чтобы он блокировал дорогу и ничего больше не предпринимал, пока они не вышлют колонну машин, может быть, вертолет и, насколько Алан был в курсе, парочку огнеметов и ракет.

Вторая мысль была о Джордже Старке.

Они не думали о Старке; они даже ничего не знали о Старке.

Но что, если Старк действительно существует?

Если так, то Алан уже начинал понимать, что посылать туда патрульных штата, не знакомых с местностью, не бывавших в Лэйк-Лэйне, было все равно, что заставлять людей маршировать прямиком в мясорубку.

Он поставил микрофон обратно на подставку. Он поедет туда и поедет один. Может, это и неправильно, вполне вероятно, что это неправильно, но он это сделает. Он сумеет жить с мыслью о собственной тупости; Бог свидетель, ему это удавалось и раньше. А вот с чем он не сможет жить, так это даже с малой вероятностью того, что он мог послужить причиной гибели женщины и двух младенцев из-за одного запроса по рации о подмоге до того, как он выяснил реальное положение вещей.

Алан вырулил с парковочной площадки и взял курс на Лэйк-Лэйн.

XXIV. Явление воробьев

1

Тэд не рискнул ехать по прямой (Старк велел Лиз не сворачивать с большака, выиграв на этом полчаса), таким образом, ему пришлось выбирать между Льюистон-Ауберном или Оксфордом. ЛА – как называли его местные жители, – был намного крупнее, но, полицейские казармы штата располагались в Оксфорде.

Он предпочел Льюистон-Ауберн.

Когда он стоял в Ауберне у светофора, бросая частые взгляды в зеркало – не видно ли сзади полицейских машин, – та мысль, за которую он впервые ухватился, разговаривая с Раулем на автостоянке, снова завладела его воображением. На этот раз ее появление было похоже не на щелчок; это было что-то вроде тяжелого удара «открытой перчаткой».

Я – тот, кто знает. Я владелец. Я – тот, кто принес.

Мы здесь имеем дело с магией, подумал Тэд, а любой маг, который хоть чего-то стоит, должен обладать магическим жезлом. Это всем известно. К счастью, я знаю, где можно раздобыть такую штуку… Где они продаются дюжинами.

Ближайший писчебумажный магазин находился на Каурт-стрит, и Тэд свернул туда. Он был уверен, что в его доме в Кастл-Роке полно карандашей «Черная Красотка – Берол», как не сомневался и в том, что Старк привезет свои собственные, но эти ему были не нужны. Ему были нужны те, до которых Старк никогда не дотрагивался – ни будучи частью Тэда, ни в качестве отдельного, самостоятельного существа.

Тэд нашел место для парковки за полквартала от магазина, выключил мотор «фольксвагена» Рауля (он заглох с трудом, хрипло чихая и недовольно фыркая) и вылез из машины. Было неплохо выбраться из аромата трубки Рауля и для разнообразия немного подышать свежим воздухом.

В магазине он купил целую коробку «Черных Красоток». Продавец любезно разрешил воспользоваться точилкой для карандашей на стене. Тэд заточил шесть карандашей и уложил их аккуратным рядом в наружный нагрудный карман. Остро заточенные концы торчали наружу, как боеголовки маленьких смертоносных ракет.

Престо и абракадабра, подумал он. Пусть начинается веселье.

Он вернулся к машине Рауля, забрался внутрь и несколько секунд просто сидел в духоте, обливаясь потом и напевая вполголоса «Джона Уэсли Хардинга». Он вспомнил почти все слова этой песенки. Просто поразительно, на что способен человеческий мозг, если на него нажать как следует.

Это может быть очень-очень опасно, подумал он и обнаружил, что не так уж беспокоится о себе. В конце концов он притащил Джорджа Старка в этот мир, а значит, он за это и в ответе. Это не казалось уж очень справедливым; он не думал, что создал Джорджа по злому умыслу. И он не отождествлял себя с одним из тех знаменитых докторов – мистером Джеккилом или мистером Франкенштейном, – несмотря на то, что могло произойти с его женой и детьми. Он не садился писать серию романов только ради того, чтобы заработать кучу денег, и, уж конечно, он не садился за работу с намерением создать монстра. Он лишь старался нащупать тропинку, чтобы обойти затор, возникший у него на дороге. Он лишь хотел найти способ написать еще одну занятную историю, потому что это доставляло ему радость и удовольствие.

Взамен он подцепил какую-то сверхъестественную болезнь. Но ведь бывает и так, что болезни – самые разнообразные, – поселяются в телах людей, не делавших ничего такого, чем могли бы заслужить подобные недуги – забавные вещички, вроде церебрального паралича, мускульной дистрофии, эпилепсии. Но коль скоро ты подхватил какую-то заразу, тебе приходится самому разбираться с ней. Как называлась та старая радиопередача? «Назови и требуй»?

Это могло обернуться огромной опасностью для Лиз и малышей, но – как настаивал его рассудок – вполне оправданной.

Да. Операция на мозге тоже может быть опасной и рискованной, но, если у тебя там растет опухоль, то есть ли варианты?

Старк будет следить. Подсматривать. С карандашами все нормально; он даже может быть доволен. Но если он почует то, что ты собираешься сделать с их помощью, или если узнает про птичий свисток… Если он догадается о воробьях… Черт, если он даже догадается о том, что есть нечто, о чем можно догадаться… Тогда ты по уши в дерьме.

Но это может сработать, прошептала другая часть его разума. Будь оно все проклято, но это может сработать.

Да. Это он знал. И от того, что самый глубокий участок его мозга продолжал настаивать на том, что другого выхода нет, Тэд завел «фольксваген», тронулся с места и взял курс на Кастл-Рок.

Через пятнадцать минут он оставил позади Ауберн и снова очутился в сельской местности, двигаясь на запад, к району Озер.

2

– Последние сорок миль пути Старк все время болтал о «Стальной Машина» – книге, над которой они с Тэдом будут вместе работать. Он помог Лиз с малышами – держа одну руку всегда свободной и где-то рядом с рукояткой револьвера, торчавшего у него за поясом, чтобы у Лиз не возникало никаких иллюзий, – пока она отпирала летний дом. Она надеялась на машины, которые могли оказаться хотя бы на некоторых дорожках возле Лэйк-Лэйна, или на звуки людских голосов, но вокруг раздавался лишь сонный стрекот насекомых и мощный рокот двигателя «торнадо». Казалось, сам дьявол посылает удачу этому сукиному сыну.

Все время, пока они разгружались и втаскивали вещи в дом, Старк продолжал болтать. Он не закрывал рта даже тогда, когда вытащил опасную бритву и стал перерезать все телефонные провода, кроме одного… И книга, судя по его рассказам, выйдет неплохая. Вот это было самое страшное. Книга, по его рассказам, выйдет просто классная. Не хуже «Способа Машины», а может, даже, и посильнее.

– Мне надо зайти в ванную, – сказала она, когда все вещи были перенесены, оборвав его на полуслове.

– Отлично, – рассеянно кивнул он, повернувшись к ней. Он снял темные очки, как только они приехали сюда, и теперь ей приходилось отворачиваться от него. Она не могла уже выносить взгляд этих блестящих, разлагающихся глаз. – Я пойду с тобой.

– Я люблю облегчаться в одиночестве. А ты нет?

– Для меня это не имеет большого значения – так или эдак, – с безмятежной бодростью сказал Старк. Он пребывал в таком настроении с того момента, как они съехали с большака у Гейтс-Фоллс – у него был явный настрой (который никогда ни с чем не спутаешь) человека, теперь уже твердо знавшего, что все будет в порядке.

– А для меня имеет, – сказала она тоном, каким разговаривают с очень упрямым ребенком. Она почувствовала, как ее пальцы невольно сворачиваются в когти. Неожиданно она мысленно вырвала эти вытаращенные глазные яблоки из гнилых глазниц и, когда она рискнула поднять на него взгляд и увидела его довольное лицо, подняла, что он знает, о чем она думала и что чувствовала.

– Я просто постою в дверях, – сказал он с издевательским смирением. – И буду умницей. Не стану подглядывать.

Малыши оживленно ползали по ковру, весело лопоча что-то и улыбаясь. Похоже, они были рады оказаться здесь, куда их до этого привозили лишь один раз – на долгий зимний уик-энд.

– Их нельзя оставлять одних, – сказала Лиз. – Ванна тут возле главной спальни. Если оставить их одних, с ними может что-то случиться.

– Нет проблем, Бет, – сказал Старк и легко подхватил малышей по одному в каждую руку. Еще утром она была уверена, что, если бы кто-то, кроме нее и Тэда, попробовал нечто подобное, Уильям и Уэнди сорвали бы себе голоса от крика. Но когда это сделал Старк, они весело захихикали, словно то была самая веселая и приятная шутка на свете. – Я принесу их в спальню и послежу за ними, вместо того чтобы следить за тобой. – Он повернулся к ней и заговорил с мгновенно вернувшейся холодностью: – Я прослежу за ними как следует. Я не хочу, чтобы им был причинен хоть какой-то вред, Бет. Они мне нравятся. Если с ними что-нибудь случится, это будет не по моей вине.

Она прошла в ванную комнату, а он встал в двери спиной к ней, как и обещал, следя за близнецами. Подняв юбку, спустив трусики и усевшись на унитаз, она понадеялась на то, что он – человек слова. Повернись он и посмотри, как она сидит здесь в такой позе, она бы пережила это… А вот заметь он швейные ножницы у нее в белье, могла и не пережить.

И как всегда, когда она торопилась, ее мочевой пузырь замешкался. Давай, ну давай же, подумала она со смесью страха и раздражения. В чем дело, думаешь тебе от этого будет лучше?

Наконец-то. Облегчение.

– Но когда они пытаются выбраться из сарая, – говорил тем временем Старк, – Машина поджигает бензин, который они ночью налили в канаву, вырытую вокруг сарая. Разве не блеск? Бет, в этом сидит готовый фильм… Козлы, которые снимают фильмы, обожают пожары.