Текст книги "Книги Бахмана"
Автор книги: Стивен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 83 страниц)
Вновь затарахтел автомат, пуля задела левую руку, его развернуло. Тяжелая машина попыталась раздавить его, и на мгновение он увидел фигуру, нависшую над рулем. Выстрелил, и лобовое стекло обвалилось в кабину. Водитель резко вывернул руль, двигатель взвыл, машину занесло, она перевернулась сначала на крышу, потом встала на борт. Двигатель заглох, в оглушающей тишине слышалось только потрескивание полицейского радио.
Ричардс не мог подняться на ноги и пополз к своей машине. Парракис уже сидел в ней, пытаясь завести, но в панике забыл открыть предохранительные клапаны. Всякий раз при повороте ключа зажигания диффузоры лишь кашляли, посылая струю воздуха в сторону Ричардса.
Ночь вновь начала наполняться воем сирен.
Ему оставалось проползти еще пятьдесят ярдов, когда Элтон сообразил, в чем дело, и дернул рукоятку, открывающую предохранительные клапаны. В следующее мгновение двигатель заработал, и пневмокар осторожно поплыл к Ричардсу.
Он приподнялся, распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья, забрался в кабину. Парракис повернул налево, к шоссе номер 77, пересекавшему Стейт-стрит повыше парка. Машину он вел в дюйме от асфальта.
Элтон шумно вдыхал и выдыхал воздух, не закрывая рта.
Две патрульные машины с поблескивающими синими маячками выскочили из-за угла, устремились в погоню.
– Не хватает скорости! – вскричал Элтон. – Не хватает ско…
– Они на колесах! – проорал в ответ Ричардс. – Давай через этот пустырь!
Пневмокар перевалил через бордюр, воздушная подушка подняла их над землей.
Патрульные машины приблизились, копы открыли огонь. Ричардс слышал, как стальные пальцы пробивают дыры в корпусе. Заднее стекло разлетелось вдребезги, их осыпало осколками.
Элтон, вопя, гнал пневмокар зигзагом.
Одна из патрульных машин на скорости шестьдесят миль в час попыталась перевалить через бордюрный камень. Перевернулась и взорвалась, превратившись в огненный шар.
Вторая промчалась мимо. Пока Элтон уходил от них, но патрульная машина могла быстро сократить расстояние. Бензиновые двигатели позволяли развить в три раза большую скорость, чем пневматические. А если пневмокар удалялся от дороги, неровная поверхность под диффузорами, то есть перепады давления под днищем, могли привести к аварии.
– Давай направо! – крикнул Ричардс.
Парракис подчинился. Они мчались по шоссе 1. Ричардс понимал, что при выезде на Береговую автостраду их ждет полицейский кордон. А вместе с ним и смерть.
– Поворачивай! Поворачивай, черт побери! В этот проулок! – Патрульную машину отделял от них один поворот.
– Нет! Нет! – взвизгнул Парракис. – Это мышеловка!
Ричардс наклонился, вывернул руль, сшиб руку Элтона с регулятора дроссельной заслонки. Пневмокар развернулся чуть ли не на девяносто градусов, задел бортом бетонную стену здания, стоявшего слева от проулка, и влетел в кучу мусора, контейнеров, ящиков, коробок. А за всем этим хламом проулок перегораживала кирпичная стена.
Ричардса бросило на приборный щиток, он обо что-то шмякнулся носом. Хрустнула кость, потекла кровь.
Пневмокар стоял посреди проулка, один диффузор еще кашлял. Туша Парракиса навалилась на руль. Заниматься им времени не было.
Ричардс ударил плечом в дверцу. Она распахнулась, и он на одной ноге запрыгал к выезду из проулка. Перезарядил револьвер из коробки патронов, которой тоже снабдил его Бредли. Руку начало дергать, как гнилой зуб, от боли кружилась голова, тошнило.
Фары залили пустынную скоростную магистраль ярким светом, превратив ночь в день. Поворот патрульная машина прошла на большой скорости, едва удержавшись на колесах, распространяя запах жженой резины. И еще быстрее помчалась вперед. Ричардс держал револьвер обеими руками, привалившись спиной к стене дома. Через мгновение они осознают, что впереди нет огней уходящего от них пневмокара. Коп с автоматом увидит проулок и…
Сглатывая текущую из носа кровь, он открыл огонь. Стрелял практически в упор, и с такого расстояния пули прошивали бронированное стекло, как бумагу. Каждый выстрел отдавался в раненой руке дикой болью. Ричардс не выдерживал – кричал.
Патрульную машину вынесло на противоположный тротуар, потащило на стену. КОМПАНИЯ «ЭХО» – РЕМОНТ ФРИ-ВИ. МЫ ЧИНИМ ТО, ЧТО ВЫ СМОТРИТЕ – тянулась по ней выцветшая надпись.
От удара патрульная машина взорвалась.
Но следом ехали другие, последней не бывало никогда.
Тяжело дыша, Ричардс запрыгал к своему пневмокару. Здоровая нога очень устала.
– Я ранен, – простонал Парракис. – Мне больно. Где мама? Где моя мамочка?
Ричардс упал на колени, потом на спине подполз под пневмокар, как сумасшедший выгребая из диффузоров мусор. Кровь из переломанного носа текла по щекам и лужицами натекала возле ушей.
…Минус 048, отсчет идет…
Пневмокар мог ехать на пяти из шести диффузоров, но не быстрее сорока миль в час, заваливаясь на одну сторону.
Парракис указывал дорогу с пассажирского сиденья, куда его с неимоверным трудом перетащил Ричардс. Рулевая колонка, как вилы, въехала ему в живот, и Ричардс полагал, что Парракис умирает. Кровь, оставшаяся на руле, липла к его рукам.
– Мне очень жаль, – говорил Парракис. – Тут поверни налево… Это моя вина. Мне следовало знать… У нее… не все в порядке с головой. Она… – Парракис закашлялся, отхаркнув на колени сгусток черной крови. Сирены выли по-прежнему, но далеко, к западу от них. Они съехали с Маргинел-уэй и теперь кружили по местным дорогам. Сейчас вот ехали на север по шоссе номер 9; пригороды Портленда сменились сельской местностью. Леса здесь вырубили начисто, их место заняли болота да мелкий подлесок.
– Ты знаешь, куда мы едем? – спросил Ричардс. Его тело разламывало от боли. Он полагал, что у него сломана лодыжка, а в отношении носа просто не могло быть никаких сомнений. Дышать приходилось ртом.
– В одно укромное место. – Элтон Парракис вновь отхаркнул кровь. – Она, бывало, говорила мне, что лучший друг мальчика – его мама. Можешь ты в это поверить? Раньше я верил. Они будут ее пытать? Посадят в тюрьму?
– Нет, – коротко ответил Ричардс, не зная, как с ней обойдутся. Часы показывали двадцать минут девятого. Прошло чуть больше часа с того момента, как они покинули «Синюю дверь». А казалось – целая вечность.
Вдалеке в общий хор вливались все новые сирены.
Бессловесные в погоне за несъедобным. Странные мысли лезли в голову Ричардса. Не выносишь жары – держись подальше от кухни. Он отправил на тот свет экипажи двух патрульных машин. Еще одна премия для Шейлы. Кровавые деньги. И Кэти. А если Кэти заболеет и умрет от молока, купленного на деньги, которые он получил за убийства? Как вы там, дорогие мои? Я вас люблю. Здесь, на этой чертовой извилистой дороге, пригодной только для охотников за лосями да влюбленных парочек, ищущих укромный уголок, я думаю о вас, люблю и желаю, чтобы вам снились только хорошие сны. Желаю вам…
– Поверни налево, – прохрипел Элтон.
Ричардс свернул на дорогу, уходящую в густой подлесок. Он реки, переполненной промышленными отходами, шел неприятный запах. Ветки скребли по крыше. Она проехали щит с надписью:
ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР «СОСНОВЫЙ БОР»
ВЕДЕТСЯ СТРОИТЕЛЬСТВО!
НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ!
НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРИВЛЕЧЕНЫ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ!
* * *
Они взобрались на последний подъем и увидели торговый центр «Сосновый бор». Работы прекратились как минимум два года назад, подумал Ричардс, и построить успели не так уж много. Лабиринт бетонных стен разной высоты, брошенные трубы, груды шлакоблоков и досок, вагончики и ржавые металлические ангары, все заросло можжевельником и лавром, ежевикой и терном, голубыми елями и ильмом, ястребинкой золотистой и золотарником. Стройка уходила вдаль. Отрытые котлованы напоминали могилы римских богов. Ржавели металлические остовы. Из бетонных стен торчали ржавые швеллеры. Выровненные площадки, предназначенные для автостоянок, заросли травой.
Где-то над головой пролетела сова: пришло время охоты.
– Помоги мне… пересесть на водительское сиденье.
– Ты не сможешь вести машину. – Чтобы открыть дверцу, Ричардсу пришлось с силой толкнуть ее плечом.
– Это самое меньшее, что я могу сделать, – прошептал Элтон Парракис. – Сыграю кролика… буду убегать, покуда хватит сил.
– Нет, – отрезал Ричардс.
– Отпусти меня! – выкрикнул Элтон, толстое лицо перекосило. – Я умираю, и ты должен… – Он зашелся кашлем, выплевывая кровь. Пахло в кабине, как на бойне. – Помоги мне, – прошептал он. – Я слишком толстый, самому мне не справиться. Господи, помоги мне сесть за руль.
Ричардс помог. Толкал, тянул скользкими от крови Элтона руками. Переднее сиденье уже пропиталось кровью. А она (кто бы мог подумать, что в Элтоне столько крови?) продолжала течь.
Наконец он уселся за руль, пневмокар приподнялся, начал разворачиваться. Тормозные огни зажигались и гасли, зажигались и гасли: Элтон несколько раз чуть не наткнулся на деревья, прежде чем найти дорогу.
Ричардс ждал столкновения, удара, но его не последовало. Попыхивание диффузоров становилось все слабее, наконец пропало. Тишину нарушало лишь далекое гудение пролетающего самолета. Ричардс слишком поздно вспомнил о костылях, оставшихся на заднем сиденье.
С неба на него бесстрастно взирали звезды.
Изо рта шел пар – к ночи похолодало.
Он повернулся и захромал в глубь стройплощадки.
…Минус 047, отсчет идет…
В одном из подвалов он заметил груду теплоизоляции и спустился вниз, держась за торчащие из стены прутья арматуры. Нашел палку, постучал по изоляции, чтобы разогнать крыс. Поднял только столб пыли, несколько раз чихнул, кривясь от боли в сломанном носу. Крыс не обнаружилось. Все крысы в городе. Он с горечью хохотнул. Смех эхом отозвался в кромешной тьме.
Ричардс завернулся в обрывки изоляции, неудобно, но тепло, улегся у стены и провалился в забытье.
Проснулся, когда миниатюрный серпик луны поднялся над восточным горизонтом. По-прежнему в одиночестве. Сирены не выли. По его прикидкам, было часа три ночи.
Рука болела, но кровь уже не текла. Он это понял, осторожно вытащив руку из-под изоляции и очистив дыру в рукаве. Автоматная пуля вырвала кусок мышцы повыше локтя. Повезло, подумал Ричардс, кость-то цела. Но зато лодыжка ныла ужасно. Ступни он не чувствовал, словно ее оторвало. На перелом надо наложить шину, решил он.
С тем и заснул вновь.
На этот раз проснулся с ясной головой. Месяц уже обошел полнеба, но светать еще не начало. И о чем-то он никак не мог вспомнить…
Память, однако, его не подвела.
До полудня он должен отправить две кассеты, чтобы они попали в Геймс-билдинг к половине седьмого. То есть или он сейчас трогается в путь, или лишается денег.
Но Бредли в бегах или уже пойман.
И Элтон Парракис не дал ему кливлендского адреса.
И у него сломана лодыжка.
Что-то большое (Лось? Разве их не истребили на Восточном побережье?) ломилось сквозь подлесок справа от него. Ричардс аж подпрыгнул. Куски изоляции полетели в стороны, и ему пришлось вновь собирать ее, шмыгая сломанным носом.
Он всю жизнь прожил в городе, а тут очутился на заброшенной стройке среди леса. Да еще черной, зловещей ночью. Мало ли какой зверь мог броситься на него из темноты. По телу Ричардса побежали мурашки. Он шумно вдохнул через рот, выкинул из головы мысли о зверье, сосредоточился на своих перспективах. Выбор получался небогатый.
1. Ничего не делать. Сидеть и ждать, пока поиски не сойдут на нет. Деньги, которые он получал, по сто баксов за час, в шесть вечера перестанут поступать на его счет. Он будет бежать бесплатно, потому что охота не прекратится, даже если ему удастся оставаться на свободе все тридцать дней. Охота будет продолжаться, пока его не сотрут с лица земли.
2. Отправить кассеты в Бостон. Бредли или его семье они не повредят, потому что Бредли раскрыт. Последствия: а) кассеты переправят в Хардинг Охотники, следящие за перепиской Бредли; б) но они сразу узнают, откуда посланы кассеты.
3. Отправить кассеты непосредственно в Геймс-билдинг в Хардинге. Охота на него продолжится, но его узнают в каждом городе, в котором есть почтовый ящик.
Варианты один хуже другого.
Благодарю вас, миссис Парракис. Благодарю вас.
Он поднялся, стряхнул с себя теплоизоляцию, скинул с головы уже ненужную повязку. Зарыл в изоляцию, чтобы не оставлять следов.
Ощупал землю в поисках костыля (вновь выругал себя за то, что оставил настоящие костыли в машине), нашел доску длиной аккурат до подмышки, выбросил ее наверх, начал взбираться по лестнице, цепляясь за арматуру.
Поднявшись наверх, потея и дрожа одновременно, неожиданно понял, что различает в темноте свои руки. Серый свет зари начал прогонять темноту. Он с тоской оглядел заброшенную стройплощадку: если уж прятаться, лучшего места не найти.
Но сожалеть об этом не имело смысла. Он же не прячущийся человек – бегущий. Не отсюда ли высокий рейтинг программы?
Холодная дымка тумана ползла средь деревьев, на которых остались лишь редкие листочки. Ричардс постоял, определяясь с направлением, а потом двинулся сквозь лес, оставив «Сосновый бор» к северу от себя.
Остановился лишь раз, чтобы обернуть пиджаком верхний торец доски-костыля.
…Минус 046, отсчет идет…
Уже два часа как полностью рассвело и Ричардс убедил себя, что ходит кругами, когда до него донеслось завывание пневмокаров. Где-то впереди, скрытая кустарником, проходила дорога.
Он осторожно пробрался к опушке. Двухполосное шоссе, пневмокары с завидным постоянством проскакивали мимо в обе стороны. В полумиле справа виднелись дома, компрессорная станция и магазин с рядом заправочных колонок перед ним.
Он двинулся параллельно шоссе, падая, поднимаясь снова. Лицо и руки иссекло ветками, одежду облепили бурые шарики репейника. Он уже перестал отрывать их. Лопнувшие стручки молочая налипли на плечи. Казалось, будто он с кем-то сражался на подушках. Он промок с головы до ног: два ручья форсировал успешно, а вот в третьем его «костыль» попал на что-то скользкое, и он рухнул в воду. С камерой, естественно, ничего не случилось. Она не боялась ни воды, ни ударов.
Кусты и деревья редели. Ричардс опустился на четвереньки, пополз, отталкиваясь локтями и коленями. Остановился, решив, что ближе подбираться к поселку небезопасно, огляделся.
Находился он на небольшом холме, заросшем кустами и высокой травой. Ниже лежало шоссе, около него сгрудились несколько коттеджей и магазин. На компрессорной станции заправлялся пневмокар. Мужчина в замшевой куртке о чем-то болтал с заправщиком. Вдоль боковой стены магазина выстроились автоматы с жевательной резинкой, прохладительными напитками и сигаретами. Тут же стоял красно-синий почтовый ящик. Ричардса отделяли от него каких-то двести ярдов. Если б я добрался сюда до рассвета, с горечью подумал Ричардс, то бросил бы кассеты незамеченным.
Но, как известно, о сбежавшем молоке не плачут. Так что надо искать другой выход.
Он подался обратно в подлесок, где его никто не мог увидеть, достал камеру, вставил в нее первую кассету.
– Привет вам, славные жители Фри-ви-ленда. Перед вами весельчак Бен Ричардс, решивший поколесить по стране автостопом. Если вы приглядитесь, то обязательно узреете рядом со мной бесстрашную алую танагру и великую воловью птицу. Может, даже одного или двух диких голубей. – Он помолчал. – Эту часть они пропустят, но не остальное. Если вы глухи и умеете читать по губам, запомните, что я говорю. Передайте другу и соседу. Пусть об этом узнает как можно больше людей. Сеть отравляет воздух, которым вы дышите, и лишает вас простейших средств защиты, потому что…
Он записал обе кассеты и сунул их в карман брюк. С этим покончено. Что дальше? Вариант оставался один – подойти к почтовому ящику, отпугивая местных револьвером, бросить кассеты и убежать. Он мог украсть машину. Все равно они знают, где он.
Интересно, как далеко смог уехать Парракис, спросил себя Ричардс. Вытащил револьвер, собрался уже двинуться к магазину, когда совсем рядом, чуть ли не над левым ухом, раздался голос: «Давай, Рольф!»
Громкий собачий лай заставил Ричардса подпрыгнуть. В мозгу едва успела мелькнуть мысль: собаки, Господи, у полиции, конечно же, есть собаки, и тут же что-то большое и черное вырвалось из кустов и бросилось на него.
Револьвер отлетел в сторону, Ричардс оказался на спине. Пес навалился на него, здоровенная немецкая овчарка, пусть и нечистокровная, облизал лицо, капнул слюной на рубашку. Хвост так и летал из стороны в сторону: собака показывала, как она рада нечаянной встрече.
– Рольф! Эй, Рольф! Ро… о Боже!
Ричардс увидел бегущие ноги в синих джинсах, потом мальчишка стащил с него пса.
– Извините, мистер. Он не кусается, слишком глуп, чтобы кусаться, просто любит знакомиться, он… Господи, что это с вами? Вы заблудились?
Мальчик держал Рольфа за ошейник и взирал на Ричардса с нескрываемым интересом. Симпатичный мальчишка, хорошо сложенный, лет одиннадцати. И лицо не бледное – верный признак того, что он не городской. А вот выражение лица какое-то странное, но и чем-то знакомое. Ричардсу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что к чему. Невинность – вот что читалось на лице мальчика.
– Да, – сухо ответил он. – Я заблудился.
– И, похоже, несколько раз упали.
– Не без этого, приятель. Хочешь взглянуть на мое лицо поближе и посмотреть, сильно ли оно поцарапано? Сам-то я, как ты понимаешь, увидеть его не могу.
Мальчик послушно наклонился, вгляделся в лицо Ричардса. Ничем не показал, что узнал его. Ричардса это порадовало.
– Одни царапины, ничего серьезного. – Он говорил чуть в нос, как все жители Новой Англии. – Жить будете. – Его брови сошлись у переносицы. – Вы сбежали из Томастона? Я знаю, что вы не из Пайнленда. На психа вы не похожи.
– Я ниоткуда не убегал. – Ричардс сам не знал, правда это или ложь. – Я ехал на попутках. Дурная привычка, приятель. Ты никогда этого не делаешь, не так ли?
– Никогда! – воскликнул мальчишка. – На дорогах столько идиотов. Так говорит мой отец.
– Он прав, – кивнул Ричардс. – А вот мне пришлось, чтобы добраться до… – Он щелкнул пальцами, показывая, что название выскочило из памяти. – Ты знаешь, аэропорт.
– Вы про Войт-Филд?
– Именно так.
– Мистер, но до него еще больше ста миль. Это в Дерри.
– Я знаю, – печально вздохнул Ричардс и пробежался рукой по шерсти Рольфа. Собака тут же перевернулась на спину и раскинула лапы. Ричардс чуть не рассмеялся. – Я сел в машину к этим подонкам на границе с Нью-Хэмпширом. Настоящим бандитам. Они избили меня, украли бумажник и выбросили из машины около какого-то заброшенного торгового центра.
– Да, я знаю это место. Слушайте, может, пойдем в дом, вы позавтракаете.
– Я бы с удовольствием, приятель, но нет времени. Я должен до вечера попасть в аэропорт.
– И снова на попутке? – У мальчика округлились глаза.
– Другого не дано. – Ричардс начал подниматься, но вновь опустился на землю с таким видом, будто его осенило. – Слушай, сможешь оказать мне услугу?
– Наверное, – осторожно ответил мальчик.
Ричардс вытащил из кармана две отснятые видеокассеты.
– Это денежные ваучеры. Если ты бросишь их в почтовый ящик, моя компания успеет до вечера переслать мне наличные в Дерри. Тогда у меня не возникнет никаких проблем.
– Даже без адреса?
– Они дойдут, – заверил его Ричардс.
– Конечно. Хорошо. Почтовый ящик есть у магазина Джарролда. – Мальчик встал. На его лице ясно читалось, что он не верит ни одному слову Ричардса. – Пошли, Рольф.
Он позволит мальчику отойти на пятнадцать шагов.
– Подожди. Подойди ко мне.
Мальчик повернулся, с неохотой подошел. На его лице читался испуг. Естественно, история Ричардса не лезла ни в какие ворота.
– Пожалуй, я должен рассказать тебе все. Во всяком случае, то, что могу. Но только учти, болтать об этом нельзя.
Утреннее октябрьское солнце согревало ему шею и спину. Хорошо бы прилечь и поспать. Прямо здесь, на холме, под теплыми лучами. Он подтянул к себе револьвер, положил на траву рядом с собой. Мальчик смотрел на него во все глаза.
– Я работаю на правительство, – поведал ему Ричардс.
– Господи! – прошептал мальчик. Рольф сидел у его ног, вывалив на сторону розовый язык.
– Я иду по следу очень крутых парней, дружище. Сам видишь, как они меня отделали. Эти кассеты должны попасть по назначению.
– Я их отправлю, – выдохнул мальчик. – Боже, вот уж…
– Никому ничего не говори, – оборвал его Ричардс. – Двадцать четыре часа. Иначе пожалеешь, – с угрозой добавил он. – До завтрашнего утра ты меня не видел. Понятно?
– Да! Конечно!
– А теперь отправляйся. И спасибо тебе, дружище. – Он протянул руку, которую мальчик трепетно пожал.
Ричардс наблюдал, как они спускаются с холмика, мальчик в красной рубашке и синих джинсах и пес. Почему Кэти не может иметь такую собаку?
Лицо Ричардса исказила гримаса боли и ненависти, в тот момент он мог бы проклясть Господа Бога, если б на темном экране его души не высветился другой, более реальный враг – Корпорация Игр. А за ней, как тень черного Бога – Сеть.
Он наблюдал за мальчиком, пока тот, ставший на расстоянии совсем крохотным, не бросил кассеты в почтовый ящик.
Потом тяжело поднялся, оперся на костыль и захромал сквозь кусты к шоссе.
Теперь надо попасть в аэропорт. Может, он еще сумеет поквитаться с ними.
…Минус 045, отсчет идет…
По пути к поселку он заметил перекресток и теперь направлялся к нему. Там вышел из леса и уселся на усыпанную гравием обочину – человек, отчаявшийся поймать попутку и просто наслаждающийся теплым осенним солнцем. Две машины он пропустил, в обеих сидели по двое мужчин, и он счел риск слишком большим.
Но когда третья приблизилась к знаку «Стоп», он поднялся. Интуиция подсказывала ему, что время на исходе. Окрестности Портленда прочесывались, как бы далеко ни уехал Парракис. Следующей к перекрестку может подкатить патрульная машина, и тогда пиши пропало.
В кабине сидела женщина, одна. На него она даже не взглянула. Автостопщиков не жаловали, а потому игнорировали. Он распахнул дверцу и прыгнул на пассажирское сиденье в тот самый момент, когда машина начала набирать скорость. Его чуть не выбросило из кабины, рукой он ухватился за стойку, здоровая нога волочилась по асфальту.
Зашипели тормоза, пневмокар начал выписывать зигзаг.
– Какого… кто… вы не…
Ричардс наставил на нее револьвер, прекрасно зная, каким страшным он выглядит вблизи. Это сработало: женщина оцепенела. Он втянул ногу в кабину, захлопнул дверцу, дуло револьвера смотрело на женщину: его рука не дрожала. Дамочка-то из города, решил он, приглядевшись. Нарядный костюм. Солнцезащитные очки. И сама ничего.
– Поехали, – приказал он.
Она отреагировала как полагалось: вдавила в пол педаль тормоза и закричала. Ричардса бросило вперед, боль в сломанной ноге пронзила все тело. Пневмокар замер на обочине, в пятидесяти футах за перекрестком.
– Вы тот… вы… Р-Р-Р-Р…
– Бен Ричардс. Уберите руки с руля. Положите их на колени.
Она подчинилась, содрогнувшись всем телом. На него она не смотрела. От страха, предположил Ричардс, превратилась в камень.
– Как вас зовут, мэм?
– А-а-мелия Уильямс. Не стреляйте. Не убивайте меня. Я… я… вы можете взять мои деньги, но, ради Бога, не убивайте ме-е-е-е-ня…
– Ш-ш-ш-ш, – попытался успокоить ее Ричардс. – Ш-ш-ш-ш. – Когда она взяла себя в руки, продолжил: – Я не буду пытаться изменить ваше мнение обо мне, миссис Уильямс. Миссис, не так ли?
– Да, – механически ответила она.
– Но у меня нет и мысли причинить вам вред. Вы это понимаете?
– Да. – Внезапно она оживилась. – Вам нужна машина. Они поймали вашего друга, и теперь вам нужна машина. Можете взять мою… она застрахована… о вас я никому не скажу. Клянусь, не скажу. Заявлю, что кто-то украл ее со стоянки…
– Мы об этом еще поговорим. А теперь поехали. На шоссе номер один, а по пути мы обо всем поговорим. Дорога перекрыта?
– Н-да. Сотни кордонов. Они вас схватят.
– Только не лгите, миссис Уильямс. Хорошо?
Она тронула пневмокар с места. Сначала руки дрожали, потом машина пошла увереннее. Движение успокаивало нервы. Ричардс повторил вопрос о кордонах.
– Около Льюистона, – призналась она. – Там, где они поймали другого по… вашего приятеля.
– Далеко отсюда?
– Тридцать миль, а то и больше.
Парракис, однако, уехал гораздо дальше, чем ожидал Ричардс.
– Вы меня изнасилуете?
Вопрос так поразил Ричардса, что он даже рассмеялся.
– Нет, – ответил он и тут же счел нужным добавить: – Я женат.
– Я ее видела.
Пренебрежительный тон. Ричардс едва сдержал желание ударить ее. Тебе бы хоть раз поесть отбросы, сука. Убить крысу, спрятавшуюся в хлебнице. Убить шваброй, и тогда я бы посмотрел, как ты отзовешься о моей жене.
– Можно мне выйти из машины? – с мольбой спросила она, и он не мог не пожалеть ее.
– Нет. Вы – мое прикрытие, миссис Уильямс. Я должен добраться до аэропорта Войт-Филд, это в Дерри. С вашей помощью я туда попаду.
– До Дерри полтораста миль, – заверещала женщина.
– Мне сказали, что сто.
– Нет, сто пятьдесят. Вам туда не прорваться.
– Я прорвусь, – пообещал Робертс и повернулся к ней: – И ты тоже, если будешь паинькой.
Она вновь задрожала всем телом, но ничего не сказала. Видать, решила, что происходит все это в кошмарном сне, и ей очень хотелось проснуться, вырваться в реальный мир.
…Минус 044, отсчет идет…
Они ехали на север, по горящей факелом осени. Деревья здесь не стояли мертвыми, убитые отравляющим дыханием Портленда, Манчестера и Бостона. Они переливались всеми оттенками желтого, красного, пурпурного. Эти цвета пробудили в Ричардсе неведомую ему доселе меланхолию. Две недели тому назад он и не подозревал о ее существовании в арсенале своих эмоций. А через месяц пойдет снег и покроет все белой пеленой.
Парение – естественный исход всего сущего.
Женщина, похоже, чувствовала его настроение и молчала. Движение заполняло паузу, убаюкивало их. В Ярмуте они проехали по мосту над водой, а потом углубились в леса, где им встречались лишь трейлеры и вросшие в землю лачуги на опушках (однако у каждой, поблескивая на солнце, стояла тарелка фри-ви).
Шоссе вывело их к Фрипорту. Три патрульные машины стояли у въезда в город, копы, сбившись в кучку, что-то обсуждали. Женщина напряглась, лицо ее побледнело как мел, Ричардс же сохранял полное спокойствие.
Они проехали мимо, не удостоенные даже взгляда. Женщина обмякла.
– Если б они держали дорогу под контролем, то не подпустили бы нас близко, – небрежно заметил Ричардс. – Мы могли бы написать на капоте большими буквами «В ЭТОЙ МАШИНЕ БЕН РИЧАРДС».
– Почему ты не разрешаешь мне уйти? – выкрикнула она и тут же, не переводя дыхания, добавила: – Нет ли у тебя «косяка»?
Богатые курят доукс. Ричардс хохотнул, покачал головой.
– Ты надо мной смеешься? – В голосе слышалась обида. – У тебя-то нервы железные, не так ли? Ты же хладнокровный убийца! Пугаешь меня до полусмерти, возможно, намереваешься убить, как убил тех бедных парней в Бостоне…
– Этих бедных парней не перечесть, – ответил Ричардс. – И все готовы убить меня. Это их работа.
– Убивать за деньги. Пойти на все за деньги. Угрожать основам государства. Почему ты не можешь найти честную работу? Потому что слишком ленив! Такие, как ты, плюют в лицо всему честному и достойному.
– Это ты-то достойная?
– Да! – взвилась она. – Не потому ли ты выбрал меня? Потому что я беззащитная… и добропорядочная? Чтобы попользоваться мною, унизить, а потом еще и смеяться надо мной?
– Если ты такая добропорядочная, как получилось, что ты тратишь шесть тысяч новобаксов на эту машину, когда моя маленькая девочка умирает от гриппа, потому что у нас нет денег на лекарства?
– Что… – На ее лице отразилось изумление. Рот открылся, она тут же решительно сжала губы. Заговорила после паузы: – Ты – враг Сети. Так говорят по фри-ви. Я видела последствия некоторых твоих отвратительных поступков.
– Знаешь, что отвратительно? – Ричардс взял сигарету из пачки, лежащей на приборном щитке, закурил. – Я тебе скажу. Отвратительно, когда тебя заносят в черный список, потому что ты не хочешь делать в «Джи-Эй» работу, которая лишает тебя возможности иметь детей. Отвратительно сидеть дома и наблюдать, как твоя жена зарабатывает на пропитание, лежа на спине. Отвратительно знать, что Сеть каждый год убивает миллионы людей, загрязняя воздух, хотя могла бы производить носовые фильтры. Себестоимость их – шесть баксов на ноздрю.
– Ты лжешь. – Костяшки ее пальцев побелели.
– Когда все закончится, ты сможешь вернуться в свою уютную двухуровневую квартиру, раскурить «косячок», расслабиться и наблюдать, как играет свет на столовом серебре. Тебе не придется гонять крыс шваброй или справлять нужду с заднего крыльца, потому что не работает канализация. Я встретил пятилетнюю девочку, у которой рак легких. Это не отвратительно? Так…
– Хватит! – закричала она. – Ты еще и ругаешься!
– Тут ты права. – Он смотрел на пролетающие мимо леса. Безнадежность окатила его, как ушат холодной воды. Общего языка с избранными ему не найти. Они пребывают там, где воздух чист. Вновь его охватило желание заставить эту женщину заплатить за все: сорвать с нее очки, бросить в грязь, заставить жрать камни, изнасиловать, избить в кровь, вышибить зубы, а потом спросить, понятно ли ей, что происходит вокруг, или жизнь она воспринимает такой, какой ее двадцать четыре часа в сутки показывают по экрану фри-ви?
– Совершенно верно, – пробормотал он. – Ругательства – моя слабость.
…Минус 043, отсчет идет…
Без единой помехи они уехали очень далеко. О таком Ричардс даже не мечтал. Добрались до милого приморского городка Камдена, расположенного более чем в ста милях от того места, где он запрыгнул в пневмокар Амелии Уильямс.
– Послушай, – сказал он Амелии, когда они въезжали в Огасту, административный центр штата Мэн. – Здесь скорее всего они попытаются нас остановить. У меня нет никакого желания убивать тебя. Понятно?
– Да, – кивнула она и с ненавистью добавила: – Тебе нужен заложник.
– Правильно. Поэтому, если копы пристроятся сзади, останавливайся. Немедленно. Откроешь дверцу и выглянешь. Только выглянешь. Чтоб задница не отлипала от сиденья. Понятно?
– Да.
– Ты закричишь: «Бенджамин Ричардс взял меня в заложники. Если вы не дадите ему проехать, он меня убьет».
– И ты думаешь, это сработает?
– Хочу надеяться. – В голосе слышалась насмешка. – Речь идет о твоей жизни.
Она прикусила губу и промолчала.
– Сработает. Я думаю. Около нас тут же появится с десяток фотокоров, жаждущих получить денежки Корпорации Игр, а то и премию Запрудера. В присутствии прессы им придется играть по-честному. И если они тебя убьют, то не смогут лицемерно объявить, что ты стала последней жертвой Бена Ричардса.
– Почему ты мне все это говоришь? – взорвалась она.
Ричардс промолчал. Сполз пониже, чтобы макушка не торчала над спинкой, и стал ждать, когда в зеркале заднего обзора появятся синие маячки.
