Текст книги "Книги Бахмана"
Автор книги: Стивен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 83 страниц)
– Ничего, Алан, – ответила она с еле заметной улыбкой, – мне уже приходилось слышать это разок или два раньше.
Он кивнул и снова повернулся к Тэду. Тот спросил:
– Что с теми приметами, которые я вам дал? С моим описанием?
– Все совпадает. Блондин, очень большой, с сильным загаром. А теперь скажите мне, кто он, Тэд. Назовите мне имя. На мне теперь висит не только Хомер Гэмэш. На меня еще насел этот чертов комиссар полиции Нью-Йорка; Шейла Бригхэм, наш главный диспетчер, считает, что я стану звездой новостей, но я по-прежнему думаю о Хомере. Я думаю о нем даже больше, чем о тех двух полицейских, что охраняли Филлис Майерс. Так назовите мне имя.
– Я уже назвал, – сказал Тэд.
Последовало продолжительное молчание – секунд десять. Потом очень мягко Алан спросил:
– Какое же?
– Его зовут Джордж Старк. – Тэд сам удивился тому, как спокойно он это произнес, еще больше он удивился, обнаружив, что был спокоен… Если только ощущения от глубочайшего шока и от покоя не одинаковы. Но все равно невозможно было передать, какое облегчение он испытал, когда просто и спокойно выдал это: – Вы знаете, как его зовут, его зовут Джордж Старк.
– Кажется, я все понял, – после долгой паузы сказал Алан.
– Ну, разумеется, поняли, Алан, – вмешалась Лиз. Тэд взглянул на нее, пораженный тем, как серьезно и резко прозвучали ее слова. – Мой муж говорит, что его псевдоним каким-то образом ожил. Надгробный камень на снимке… То, что написано на этом камне, там, где должна быть какая-нибудь строчка из проповеди или стихотворения… Тэд сказал ее репортеру на радио, который первым вытащил на свет всю эту историю. НЕ ОЧЕНЬ СЛАВНЫЙ МАЛЫЙ. Помните это?
– Да, но Лиз… – он смотрел на них с каким-то беспомощным удивлением, словно впервые осознав, что все время разговаривал с людьми, потерявшими рассудок.
– Держите при себе ваши «но», – все тем же резким тоном перебила его она. – У вас будет достаточно времени для всех «но» и «как». И у вас, и у всех остальных. А сейчас просто выслушайте меня. Тэд не шутил, когда говорил про Старка, что тот – не очень славный малый. Он мог думать, что шутит, но он не шутил. И даже если он сам этого не знал, то знала я. Старк был не просто не очень славным малым, он был на самом деле кошмарным малым. С каждой из четырех книг, которые он написал, он заставлял меня нервничать все сильнее и сильнее, и когда Тэд наконец решил убить его, я пошла наверх в спальню и ревела там от облегчения. – Она испытующе взглянула на Тэда, который во все глаза смотрел на нее, а потом медленно кивнула. – Это правда. Я ревела. Ревела по-настоящему. Мистер Клаусон из Вашингтона был маленьким поганым Ползоидом, но он оказал нам услугу – быть может, самую большую услугу во всей нашей совместной жизни, и уже по одному этому мне жаль, что он мертв.
– Лиз, но вы же на самом деле не имеете в виду…
– Перестаньте рассказывать мне, что я на самом деле имею в виду, а что не имею! – сказала она.
Алан моргнул. Ее голос оставался приглушенным, не таким громким, чтобы разбудить Уэнди или заставить Уильяма сделать что-то большее, чем в последний раз приподнять головку перед тем, как улечься на бочок и заснуть рядом с сестрой. Тем не менее Алану показалось, что, если бы не дети, он услышал бы голос куда громче. Может, даже включенный на полную катушку.
– Тэд сейчас вам расскажет кое-что, Алан, вы должны выслушать его очень внимательно, и вы должны постараться ему поверить. Потому что, если вы этого не сделаете, этот человек – или что он там такое – будет продолжать убивать, пока не пройдет до конца весь список в своей мясной лавке. У меня же есть некоторые сугубо личные причины не хотеть, чтобы так случилось. Видите ли, я думаю, что и Тэд, и я, и наши малыши вполне могут оказаться в этом списке.
– Хорошо, – голос его был спокоен, но мысли проносились в голове со страшной быстротой. Он сознательно постарался отодвинуть в сторону раздражение, злость и даже удивление и разобраться как можно яснее с этой сумасшедшей идеей. Не с вопросом, правда это или ложь, – конечно же, просто невозможно было хотя бы отдаленно представить себе это правдой, – а прежде всего с тем, почему они вообще пошли на то, чтобы рассказывать подобные байки. Было ли это способом скрыть какое-то воображаемое содействие убийствам? Или не воображаемое? Возможно ли, что они сами верят в это? Казалось просто невероятным, чтобы такая пара, производящая впечатление хорошо образованных и разумных – во всяком случае до сих пор – людей, могла верить в это, но тут присутствовало то же самое, что и в тот день, когда он приехал арестовать Тэда за убийство Хомера: от них не исходил этот едва уловимый, который невозможно ни с чем спутать, аромат людей, говорящих неправду. Сознательно лгущих, поправил он себя.
– Я вас слушаю, Тэд.
– Хорошо, – сказал Тэд. Он нервно прочистил горло и встал. Его рука потянулась к нагрудному карману, и он с удивлением и некоторой долей страха вдруг осознал, что он делает: тянется за сигаретами, которых там не было уже долгие годы. Он засунул руки в карманы и посмотрел на Алана, как посмотрел бы на огорченного уборщика, поскользнувшегося в самой безопасной части его кабинета.
– Что-то очень странное происходит здесь. Нет… это больше, чем странно. Это ужасно и это необъяснимо, но это происходит. И началось это, я думаю, когда мне было всего одиннадцать.
2
Тэд рассказал обо всем: о головных болях в детстве, о пронзительном чириканье и неясных зримых образах воробьев, которые предшествовали тем головным болям, о возвращении воробьев. Он показал Алану страницу рукописи, на которой черным карандашом было выведено: «ВОРОБЬИ СНОВА ЛЕТАЮТ». Рассказал о вчерашнем трансе, случившемся в его кабинете, и о том, что он написал на обратной стороне пустого бланка. Он объяснил, что случилось с бланком, и постарался передать тот страх и ужас, которые заставили его уничтожить бумагу.
Лицо Алана оставалось бесстрастным.
– Кроме того, – заключил Тэд, – я знаю, что это Старк. Вот здесь. – Он сжал кулак и легонько стукнул им себя в грудь.
Несколько секунд Алан молчал. Он начал вертеть свое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, и, казалось, весь ушел в это занятие.
– Вы похудели с тех пор, как женились, – тихонько сказала Лиз. – Алан, если вы не подгоните это кольцо под ваш размер, в один прекрасный день вы его потеряете.
– Да, наверно, – он поднял голову и посмотрел на нее. А потом стал говорить так, словно Тэд зачем-то вышел из комнаты, и они остались вдвоем. «Ваш муж повел вас наверх в свой кабинет, и показал первую весточку из спиритического мира, после того как я ушел… Я правильно говорю?»
– Единственный спиритический мир, о котором я знаю точно, это агентство по продаже алкоголя – на шоссе, примерно в миле отсюда, – ровным голосом сказала Лиз, – но действительно, он показал мне весточку после того как вы ушли.
– Сразу после моего ухода?
– Нет… мы уложили малышей спать, а потом, когда сами готовились ко сну, я спросила Тэда, что он скрывает.
– В промежутке между тем, когда я ушел и когда он рассказал вам о своих затмениях и чириканье воробьев, были такие периоды, когда он не находился в поле вашего зрения? Было у него время, чтобы подняться наверх и написать ту фразу, которую я вам назвал?
– Точно не помню, – ответила она. – Я думаю, мы были все время вместе, но ручаться не могу. И потом, даже если я скажу, что он все время был у меня на виду, это все равно не будет иметь значения, так ведь?
– Что вы имеете в виду, Лиз?
– Я имею в виду, что вы тогда будете уверены, что я тоже лгу, верно?
Алан глубоко вздохнул. Это – единственный вопрос, ответ на который был действительно нужен им обоим.
– Тэд не лжет вам.
– Я ценю вашу искренность, – кивнул Алан, – но… Поскольку вы не можете ручаться, что он не оставлял вас на несколько минут, мне нет нужды обвинять вас во лжи. И я рад этому. Вы признаете, что такая возможность существует, и, думаю, так же согласитесь, что альтернатива ей звучит весьма дико.
Тэд прислонился к камину, переводя взгляд с шерифа на жену и обратно, как зритель, следящий за мячиком на теннисном корте. Шериф Пэнгборн не сказал ни единого слова, которое Тэд не предвидел бы, и он указывал на белые пятна в этой истории гораздо мягче, чем мог бы, но все равно Тэд поймал себя на жутком разочаровании… Почти болезненном. Предчувствие того, что Алан поверит – пусть даже чисто инстинктивно поверит, – оказалось таким же пшиком, как реклама лекарства «от всех зараз».
– Да, я согласна, – спокойно произнесла Лиз.
– Что касается заявления Тэда о том, что произошло у него в факультетском кабинете… Нет свидетелей ни его затмения, ни того, что он, по его утверждению, записал на бланке. Он даже не рассказывал вам об этом эпизоде, пока не позвонила миссис Коули, верно?
– Верно. Не рассказывал.
– И так… – Он пожал плечами.
– Алан, у меня к вам один вопрос.
– Хорошо.
– Зачем Тэду лгать? Что это ему даст?
– Не знаю, – Алан посмотрел ей прямо в глаза. – Он может и сам не знать, – он быстро глянул на Тэда, а потом перевел взгляд на Лиз. – Он может даже не знать, что лжет. Все, что я говорю, сводится к очень простому: это не та версия, которую полиция может принять, не имея веских доказательств. А их нет.
– Тэд говорит правду. Я понимаю все, что вы сказали, но еще я очень хочу, чтобы вы поверили, что он говорит правду. Ужасно хочу. Поймите, я жила с Джорджем Старком. И со временем поняла, каково с ним Тэду. Я расскажу вам кое-что, чего не было в журнале «Пипл». Тэд стал говорить, что хотел избавиться от Старка еще за две книги до последней.
– За три, – тихо сказал Тэд, сидя на своем месте у камина. Его желание закурить превратилось в лихорадку. – Я стал говорить об этом после самой первой.
– Ладно, пусть за три. В журнальной статье получается так, словно это все началось совсем недавно, но это неправда. Я хочу, чтобы вы это поняли. Если бы не появился Фредерик Клаусон и не потянул бы моего мужа за руку, я думаю, Тэд так бы и продолжал говорить, что пора от него избавиться. Как алкоголик или наркоман говорит родным и друзьям, что он бросит завтра… или послезавтра… или еще через день-другой.
– Нет, – сказал Тэд. – Не совсем так. Ряд верный, но место не то.
Он умолк, нахмурившись, напряженно о чем-то думая. Сосредотачиваясь.
Алан неохотно отказался от мысли, что они лгут или по каким-то своим грязным причинам морочат ему голову. Они тратили силы не на то, чтобы убедить его или даже себя, а чтобы выразить, передать, как все это было – словно человек, пытающийся описать перестрелку, которая уже давным-давно закончилась.
– Знаете, – сказал, наконец, Тэд, – давайте-ка на минутку оставим все эти затмения, воробьев, предвидения – если это были предвидения. Если вы сочтете нужным, то сможете поговорить с моим врачом, доктором Хьюмом, обо всех физических симптомах. Может, рентген и анализ, которые я вчера сделал, и покажут что-то странное, но даже если и нет, доктор, оперировавший меня, когда я был мальчишкой, может быть, еще жив и сумеет побеседовать с вами. Может, он знает нечто такое, что может пролить свет на всю эту неразбериху. Я сейчас не могу так сразу вспомнить, как его звали, но уверен, это записано в моей медицинской карте. А сейчас давайте решим, что все это психическое дерьмо – это так, побоку.
Алан изумился: было очень странным услышать такое от Тэда… если он действительно подделал одну запись и солгал насчет другой. Тот, кто свихнулся настолько, чтобы проделать такую штуку – и еще забыть о том, что он проделал ее, и искренне верить, что записки были подлинными свидетельствами психического феномена, – не желал бы говорить ни о чем другом. Или желал бы? У него начала трещать голова.
– Ладно, – ровным голосом сказал он, – если то, что вы называете «психическим дерьмом», побоку, то где же главная линия?
– Главная линия – это Джордж Старк, – сказал Тэд и подумал: линия, ведущая в Финишвилль, где сходятся все рельсы. – Представьте, что в вашем доме появился какой-то незнакомец. Некто, кого вы всегда немножко побаивались, как Джим Хоукинс всегда побаивался старого Морского Волка в «Адмирале Бенбоу»… Алан, вы читали «Остров сокровищ»?
Тот кивнул.
– Ну, тогда вы понимаете то чувство, которое я стараюсь передать. Вы боитесь этого типа, он вам совсем не нравится, но вы позволяете ему остаться. Вы не содержите гостиницу, как в «Острове сокровищ», но, может быть, вы думаете, что он какой-то дальний родственник вашей жены или что-то в этом роде. Улавливаете?
Алан кивнул.
– И в один прекрасный день, когда этот незваный гость совершает что-то вроде… Ну, скажем, швыряет засорившуюся солонку об стену, вы говорите вашей жене: «Долго еще этот идиот, твой троюродный братец, будет здесь ошиваться?» А она смотрит на вас и говорит: «Мой троюродный братец? Я думала, это твой троюродный брат!»
Неожиданно для себя Алан подавил смешок.
– Выгоняете вы этого типа? – продолжал Тэд. – Нет. Во-первых, он уже какое-то время побыл в вашем доме, и, как это ни странно прозвучит для того, кто сам не побывал в этой шкуре, вам кажется, что у него уже есть какие-то права… Или что-то похожее… Но это не главное.
Лиз кивнула. У нее был возбужденный и благодарный взгляд женщины, которой наконец-то сказали то самое слово, что весь день вертелось у нее на кончике языка.
– Главное то, как здорово вы боитесь его, – сказала она. – Боитесь того, что он может сделать, если вы открытым текстом велите ему собрать вещички и убраться вон.
– И вот, – продолжал Тэд, – вы хотите быть храбрым и велеть ему выкатываться, но не только потому, что вы опасаетесь, что он может быть опасен. Это становится уже вопросом вашего самоуважения, но… Вы все время откладываете это на потом, вы находите причины, чтобы откладывать это. Вроде того, что на улице дождь, и он будет меньше бесноваться, если вы укажите ему на дверь в погожий денек. Или, быть может, после того, как вы хорошо выспитесь. Вы придумываете тысячи причин, чтобы отложить это на потом. Вы осознаете, что, если причины кажутся убедительными вам самому, вы можете сохранить хотя бы частицу самоуважения, а частица – все же лучше, чем ничего. Частица также лучше, чем все, если все означает, что вас ранят или убьют.
– И, быть может, не только вас одних, – снова подала голос Лиз, – голос ровный и вежливый, словно она вела беседу в садоводческом клубе о том, когда лучше сажать кукурузу или как определить благоприятное время для окучивания помидоров. – Это был отвратительный, опасный человек, когда… когда он жил с нами… И сейчас он отвратителен и опасен. Если что-то и изменилось с тех пор, то все события говорят о том, что он стал гораздо хуже. Он, конечно, ненормальный, но с его собственной колокольни то, что он делает, вполне разумно: выследить всех, кто сговорился убить его, и вычеркнуть их одного за другим.
– Вы закончили?
Она удивленно взглянула на Алана, словно его голос отвлек ее от каких-то глубоких личных мыслей.
– Что?
– Я спросил вас, закончили вы или нет? Вы хотели высказаться, и я хочу быть уверенным, что вы это сделали.
Ее спокойствию пришел конец. Она глубоко вздохнула и руками разлохматила себе волосы.
– Вы не верите в это, да? Ни одному нашему слову.
– Лиз, – сказал Алан, – это же просто… бред. Простите, что употребил это слово, но в данных обстоятельствах я бы сказал, что из всех подходящих, оно – самое мягкое. Вскоре здесь появятся другие полицейские. Полагаю, и ФБР – этот человек теперь может считаться в общегосударственном розыске, а значит, это и их касается. Если вы расскажите им эту историю, плюс затмения и записки призрака, вы услышите много слов пожестче. Если вы хотите сказать, что всех этих людей убил призрак, то я тоже в это не верю. – Тэд открыл было рот, но Алан вскинул ладонь, и он промолчал. – Но я скорее поверил бы в призрака, чем в это… Мы сейчас говорим не о призраке, мы говорим о человеке, который никогда не существовал на свете.
– Как вы объясните мое описание его облика? – неожиданно спросил Тэд. – Ведь это мое личное представление о том, как выглядел – как выглядит – Джордж Старк. Частично оно имеется в авторской карточке картотеки «Дарвин пресс». Частично оно хранилось у меня в голове. Знаете, я никогда специально не старался представить себе этого типа – просто за годы у меня в уме сложился образ, ну, вроде образа ведущего музыкальной программы, которую вы слушаете каждый день по пути на работу. Но если вам когда-нибудь доведется встретить этого ведущего, то в большинстве случаев окажется, что вы все представляли неверно. А я, выходит, представлял себе все точно. Как вы объясните это?
– Я не могу это объяснить, – признался Алан. – Если вы, конечно, не кривите душой, когда говорите, откуда взяли это описание.
– Вы знаете, что я не лгу.
– Не ручайтесь за это. – Алан встал с кресла, подошел к камину и пошевелил кочергой тлеющие там дрова. – Не каждая ложь возникает от осознанно принятого решения. Если человек убедил себя, что он говорит правду, он может даже пройти тест с мелькающими цветами на детекторе лжи. Тэд Банди сделал это.
– Да прекратите вы, – рявкнул Тэд. – Перестаньте так туго соображать. Снова начинается, как с отпечатками пальцев. Вся разница лишь в том, что на этот раз я не в состоянии вытащить гроздь свидетельств. Кстати, а как насчет этих самых отпечатков? Если вы примете во внимание еще и это, разве не возникает у вас хотя бы предположение, что мы говорим правду?
Алан круто обернулся. Неожиданно он разозлился на Тэда, да и… на них обоих. Он почувствовал себя так, словно его безжалостно загнали в угол, а у них не было никакого права, черт бы их побрал, вызывать у него такое ощущение. Это все равно, что быть единственным среди приглашенных на заседание Клуба плоской Земли, который верит, что Земля круглая.
– Я не могу объяснить всего этого… пока, – сказал он. – Но, быть может, вы, Тэд, пока объясните мне, откуда этот парень – реальный парень – взялся. Вы что, родили его однажды ночью? Или он вылупился из воробьиного яйца? Вы выглядели, как он, когда писали те книги, что вышли под его именем? Как все происходило?
– Я не знаю, как он ожил, – устало произнес Тэд. – Вы думаете, я не сказал бы, если бы мог? Насколько я знаю или могу помнить, я был собой, когда писал «Способ Машины», «Оксфордский блюз», «Пирог с акульим мясом» и «Скачки в Вавилон». Я понятия не имею, когда он превратился в… отдельную личность. Он казался мне реальным, когда я писал за него, но реальным в том смысле, в каком для меня реально все, что я пишу. То есть я принимаю это всерьез, но не верю, что… Разве что когда… – он умолк, и у него вырвался короткий хриплый смешок. – Вот так всегда, когда я принимался говорить о своей работе, – сказал он. – Сотни лекций, курсов, но, наверно, я никогда не сказал ни единого слова о том, как писатель ухитряется ухватить обе существующие для него реальности – одну в реальном мире, а другую – в мире рукописи. Вряд ли я когда-нибудь задумывался над этим. А теперь я сознаю… ну… кажется, я даже не знаю, что об этом и подумать.
– Это все неважно, – сказала Лиз. – Ему не нужно было становиться отдельной личностью, пока Тэд не попытался убить его.
Алан повернулся к ней.
– Ну, хорошо, Лиз, – сказал он, – вы знаете Тэда лучше, чем кто-либо другой. Превращался он из мистера Бюмонта в мистера Старка, когда писал криминальные романы? Бил он вас? Пугал гостей на приемах или вечеринках опасной бритвой?
– Сарказм не поможет нашему разговору, – посмотрев на него в упор, сказала она.
Алан утомленно поднял ладони кверху, хотя не был уверен, эти ли двое, он сам или все они втроем утомили его.
– Это не сарказм, я просто пытаюсь воспользоваться небольшой словесной шокотерапией, чтобы вы почувствовали все безумие того, что вы произносите! Вы говорите тут о каком-то проклятом псевдониме, который ожил! Если вы расскажите фэбээровцам хотя бы половину этого бреда, они бросятся штудировать законодательство штата Мэн о невменяемости!
– На ваш вопрос я могу ответить только одно – нет, – сказала Лиз, – он не бил меня и не размахивал опасной бритвой на коктейлях. Но, когда он писал как Джордж Старк – и особенно, когда он писал об Алексисе Машине. – Тэд был другим. Когда он отворял дверь, если можно так выразиться, и приглашал Старка войти, он отдалялся, не становился холодным или холоднее, а именно отдалялся. Он меньше хотел куда-то ходить, встречаться с людьми. Иногда он отменял встречи на факультете, даже занятия со студентами, хотя это случалось не часто. Он ложился спать поздно ночью и порой, прежде чем заснуть, крутился и ворочался в постели целый час. А когда наконец засыпал, то дергался и что-то бормотал, словно ему снились дурные сны. Я не раз спрашивала его, не связано ли это с книгой, но он отвечал, что у него болит голова или он здорово устал, но если ему и снилось что-то плохое, он не мог вспомнить, что именно. Он не сильно менялся, но… он становился не таким. Алан, мой муж бросил пить некоторое время назад. Нет, он не ходит в «Анонимные алкоголики», но пить он бросил. За одним исключением. Закончив один из романов Старка, он напился. Это было так, словно он послал все к черту, сказав себе: «Сукин сын снова убрался восвояси. Хоть на время, но убрался. Джордж вернулся к себе на ферму, в Миссисипи. Урр-ра».
– Она ухватила верно, – сказал Тэд. – Урр-ра – такое это было чувство. Давайте, я подведу итог, что же у нас есть, если мы полностью вынесем за скобки затмения и бессознательно написанные строчки. Человек, которого вы ищите, убивает тех, кого я знаю, тех, кто принимал участие – за исключением Хомера Гэмэша – в «экзекуции» над Джорджем Старком… С моей санкции, разумеется. У него моя группа крови – не очень редкая, но все же такая, которая встречается примерно у шести из ста. Его внешность подходит под описание, которое дал вам я и которое было лишь моим собственным представлением о том, как выглядел бы Джордж Старк, существуй он на самом деле. Он курит сигареты, которые курил когда-то я. И последнее – самое интересное: его отпечатки пальцев оказались идентичны моим. Может быть, у шести из ста действительно первая группа крови с отрицательным резус-фактором, но, насколько нам известно, ни у кого на всем белом свете нет моих отпечатков пальцев. Несмотря на все это, вы отказываетесь даже принять во внимание мое предположение, что Старк каким-то образом стал живым. А теперь, шериф Алан Пэнгборн, может быть вы скажете мне: кто из нас, так сказать, плывет в тумане?
Алан почувствовал, что та основа, на которую он всегда полагался, как нечто прочное и незыблемое, слегка дрогнула. Это было невозможно, не так ли? Но… Но сегодня он больше ничего не добьется, ему придется поговорить с врачом Тэда и начать изучать его историю болезни. Было бы замечательно обнаружить, промелькнула у него мысль, что никакой мозговой опухоли не было, что Тэд или солгал о ней, или… она ему просто померещилась. Если бы он сумел доказать, что этот человек ненормальный, все стало бы намного проще. Но, может быть…
В задницу все «может быть». Никакого Джорджа Старка нет и никогда не было. Хоть он и не обязан плясать под дудочку ФБР, но это не значит, что он настолько рехнулся, чтобы поддаться на такое. Может, они поймают этого сумасшедшего ублюдка в Нью-Йорке, следя за Коули, скорее всего, так оно и случится, но если нет, психопат может решить провести этим летом отпуск в Мэне. И если он вернется, Алан хотел бы его пристрелить. И он не думал, что вся эта галиматья с «сумеречной зоной» поможет ему, если дойдет до дела. И сейчас он не желал больше тратить время на разговоры об этом.
– Полагаю, время покажет, – неопределенно протянул он. – А сейчас мой совет вам обоим – держаться той версии, которую мы с вами выдвинули в прошлый раз: этот тип думает, что он – Джордж Старк, и он помешался настолько, что начал с логически правильного – во всяком случае по логике психа – места, где Старка официально похоронили.
– Если вы не оставите в своем мозгу хотя бы крошечное местечко для моей мысли, то окажетесь по уши в дерьме, – сказал Тэд. – Этот тип… Алан, вы не урезоните его и не упросите – это невозможно. Вы могли бы молить его о пощаде, если бы он дал вам время, но это тоже без толку. Если вы когда-нибудь подойдете к нему близко и без охраны, он сделает пирог с акульим мясом из вас.
– Я свяжусь с вашим врачом, – сказал Алан, – и с тем хирургом, который оперировал вас в детстве. Не знаю, что это даст и какой свет может пролить на все дело, но я это сделаю. Если же ничего не выйдет, боюсь, мне придется рискнуть.
Тэд улыбнулся без тени юмора.
– С моей точки зрения, тут есть одна серьезная проблема. Моя жена с малышами и я сам будем рисковать вместе с вами.
3
Спустя четверть часа аккуратный бело-голубой фургон подкатил к дому Тэда и встал за машиной Алана. Он выглядел, как автобус с телефонной станции, каковым и оказался, несмотря на выведенную на боку прописными буквами надпись «ПОЛИЦИЯ ШТАТА МЭН».
Двое техников подошли к двери, представились, извинились за то, что задержались (для Тэда и Лиз это извинение прозвучало совершенно напрасным, поскольку они не знали, что эти ребята вообще должны приехать) и спросили Тэда, есть ли у него возражения против того, чтобы подписать форму, которую один из них вынул из папки. Тэд быстро просмотрел ее и увидел, что она дает им право установить на его телефон записывающее и отслеживающее номера оборудование. Но она не давала им права использовать полученную информацию в какой бы то ни было судебной процедуре.
Тэд нацарапал в нужном месте свою подпись. Алан Пэнгборн и второй техник (Тэд отнюдь не обрадованно заметил, что с одной стороны к его поясу пристегнут телефонный тестер, а с другой – револьвер 45-го калибра) засвидетельствовали это.
– Эта отслеживающая штуковина действительно работает? – спросил Тэд несколько минут спустя, когда Алан уехал в полицейские казармы в Ороно. Ему казалось необходимым сказать хоть что-нибудь: с тех пор как он вернул им подписанный документ, техники не произнесли ни слова.
– Ага, – ответил один. Он снял с крючка аппарат в комнате и торопливо вынимал из трубки ее внутреннее пластиковое покрытие. – Мы можем проследить, откуда был звонок, по всему свету. Она работает не так, как старые определители, которые показывают в кино – когда приходится держать звонящего на линии, пока не засечешь. Пока никто не повесит трубку на этом конце, – он тряхнул телефонную трубку, похожую на расстрелянного из лучемета андроида в научно-фантастической саге, – мы можем отследить, откуда был звонок. Только чаще, чем хотелось бы, звонки бывают из платного автомата в магазине.
– Это точно, – подтвердил его напарник. Он что-то делал с телефонным корпусом, отсоединив его от распределительной панели. – У вас наверху есть аппарат?
– Два, – сказал Тэд. Он начал чувствовать себя так, словно кто-то грубо пихал его вниз, в кроличью нору, куда провалилась Алиса в Стране Чудес. – Один у меня в кабинете и один – в спальне.
– Они на разных линиях?
– Нет… У нас всего одна. Где вы установите магнитофон?
– Наверно, внизу, в подвале, – рассеянно сказал первый. Он тыкал провода от телефона в какой-то блок, весь ощетинившийся пружинными контактами, и в его голосе явно слышалось – «а-не-дали-бы-вы-нам-заниматься-нашим-делом».
Тэд обнял Лиз за талию и увел прочь, раздумывая над тем, найдется ли хоть один человек, способный понять, что никакие магнитофоны, ни самые распрекрасные, сделанные по последнему слову науки и техники блоки на свете не остановят Джорджа Старка. Старк был где-то неподалеку, может, отдыхал, а может – уже в пути.
А если ему так никто и не поверит, то что же тогда прикажешь, черт возьми, делать со всем этим? Как ему, черт вас всех подери, защитить свою семью? Есть ли выход?
Он глубоко задумался, а когда мысли ни к чему не привели, просто стал прислушиваться к себе. Иногда – не всегда, но порой – ответ приходил таким путем, когда других просто не было.
Только не на этот раз. И он поразился, неожиданно ощутив жуткий прилив желания. Ему захотелось сейчас же затащить Лиз наверх, в спальню, но потом он вспомнил, что техники из полиции скоро поднимутся туда и станут делать еще какие-то штучки с его устаревшими однолинейными телефонами.
Даже поваляться не можем, подумал он. Так что же нам делать?
Ответ был предельно прост: все, что оставалось делать, – это ждать.
Но им не пришлось долго ждать следующей ужасной новости: Старк все-таки разделался с Риком Коули – каким-то образом начинил взрывчаткой его дверь, после того как покончил с техниками, делавшими с телефоном Рика то же самое, что те двое в комнате делали с телефоном Бюмонтов. Когда Рик повернул ключ в замке, дверь просто-напросто взорвалась.
Новость привез Алан. Он не проехал и трех миль по шоссе к Ороно, когда по радио передали о взрыве, и тут же повернул назад.
– Вы сказали нам, что Рик в безопасности, – тусклым голосом произнесла Лиз. Даже ее волосы, казалось, утратили свой лоск. – Вы по сути дела гарантировали это.
– Я ошибся. Мне очень жаль.
Алан испытывал столь же глубокий шок, что и Лиз, но он изо всех сил старался не показать этого. Он кинул взгляд на Тэда, который пристально смотрел на него застывшими, остекленевшими глазами. Едва заметная невеселая улыбка играла в уголках его губ.
Он знает, о чем я думаю, стучало в голове Тэда. Может, это было и не так, но Алан так чувствовал. Что ж… Может быть, не все, но какую-то часть. Может быть, немалую. Возможно, у меня хреново получается скрывать свои мысли, но я не думаю, что дело в этом. Я думаю, дело в нем. Я думаю, он видит слишком много.
– Вы выдвинули предположение, которое оказалось неверным, вот и все, – сказал Тэд. – Может случиться с каждым. А, может, стоит вернуться к тому, о чем мы говорили и еще немного подумать о Джордже Старке. Как вы думаете, Алан?
– Думаю, вы можете оказаться правы, – сказал Алан, пытаясь внушить себе, что он говорит так лишь затем, чтобы успокоить их обоих. Но лицо Джорджа Старка еще неясное, знакомое лишь по описанию Тэда Бюмонта, уже начало высовываться из-за его плеча. Он еще не мог видеть его, но ощущал его присутствие, его взгляд.
– Я хочу поговорить с этим доктором Хьюрдом…
– Хьюмом, – поправил Тэд, – Джорджем Хьюмом.
– Благодарю вас. Я хочу поговорить с ним, так что я буду где-то неподалеку. Если объявится ФБР, вы хотите, чтобы я заглянул попозже?
– Не знаю, как Тэду, но мне бы этого очень хотелось, – сказала Лиз.
Тэд просто кивнул.
– Мне жаль, что все это случилось, – сказал Алан, – но больше всего мне жаль, что я обещал вам… ну, что с Риком Коули все будет нормально, а вышло иначе.
