Текст книги "Книги Бахмана"
Автор книги: Стивен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 83 страниц)
Алан взглянул на нее и сказал:
– Когда мы с ребятами из АСПЛ засунули отпечатки в их графический компьютер, тот выдал личное дело вашего мужа. Точнее говоря, он выдал отпечатки пальцев вашего мужа.
Секунды две Тэд и Лиз молча смотрели друг на друга. Потом Лиз сказала:
– Тогда это просто ошибка. Конечно же, те, кто занимается этим, время от времени допускают ошибки.
– Да, допускают, но такие грубые – очень редко. Разумеется, в сверке отпечатков есть свои белые пятна. Лишь тот, кто вырос на фильмах, вроде «Коджака» или «Барнби Джонса», верит, что отпечатки пальцев – наука точная. На самом деле это не так. Однако компьютеризация устранила множество белых пятен в сверке отпечатков, а в данном случае мы имели дело с чрезвычайно четкими следами. Когда я говорю, что это отпечатки пальцев вашего мужа, миссис Бюмонт, я отвечаю за свои слова. Я видел рисунки компьютера и видел наши оригиналы. Они не просто похожи, – он повернулся к Тэду и взглянул на него своими жесткими голубыми глазами. – Они идентичны.
Лиз уставилась на него с открытым ртом, а у нее на руках заплакали сперва Уильям, а потом Уэнди.
VIII. Пэнгборн наносит визит
1
Когда этим же вечером, в четверть восьмого, снова раздался звонок в дверь, открывать пошла Лиз, потому что она уже закончила готовить ко сну Уильяма, а Тэд все еще потел с Уэнди. Все пособия твердят, что уход за детьми – искусство наживное и не имеет отношения к полу родителя, но Лиз в этом сомневалась. Тэд исправно тянул свою лямку, аккуратно следил за тем, чтобы часом не взвалить на нее свою долю забот, но был нерасторопен. Он мог успеть съездить в магазин и обратно воскресным днем, пока она орудовала с уборкой, но когда дело доходило до укладывания близняшек в постель, тут уж…
Уильям уже был выкупан, завернут в свежие пеленки, запакован в свой зеленый спальный комбинезончик и сидел в манеже, пока Тэд все еще возился с пеленками Уэнди (и она видела, что он не смыл все мыло до конца с ее волос, но учитывая, какой у них был денек, решила сделать это сама, попозже, ничего ему не говоря).
Лиз пересекла комнату, вышла в холл, поспешила к входной двери и выглянула в боковое оконце. Снаружи она увидела шерифа Пэнгборна. На этот раз он был один, однако это не очень помогло ей справиться с огорчением.
Она отвернулась от двери и крикнула так, чтобы было слышно через всю комнату и в нижней ванной, оборудованной детскими умывальными принадлежностями:
– Он вернулся! – В ее голосе явственно звучали нотки ужаса.
Последовала долгая пауза, а потом в холл вышел Тэд с дальнего края гостиной. Он был босиком, в джинсах и белой майке.
– Кто? – спросил он странным, заторможенным голосом.
– Пэнгборн, – ответила она. – Тэд, с тобой все в порядке?
На руках у него сидела Уэнди в одной пеленке и ладошками закрывала почти все его лицо, но… Та малая часть, которая была видна Лиз, ей не понравилась.
– Со мной все отлично. Впусти его. Я сейчас надену на нее комбинезон, – и, прежде чем Лиз успела что-то сказать, он быстро вышел.
Все это время Алан Пэнгборн терпеливо ждал на крыльце. Он видел, как Лиз выглянула в окно, и не стал больше звонить. При его настроении он мог лишь жалеть, что не носит шляпу, которую сейчас можно было бы мять в руках, даже как бы намекая на просьбу о скромном подаянии.
Медленно, без тени приветливой улыбки Лиз откинула цепочку и впустила его в дом.
2
Уэнди разгулялась и веселилась вовсю – управиться с ней было нелегко. Тэд ухитрился засунуть в комбинезон сначала ее ножки, потом ручки, и наконец, смог стянуть на ней нарукавнички. Она тут же одним из них больно шлепнула его по носу. Вместо того, чтобы рассмеяться, как обычно, он испытал раздражение, и Уэнди озадаченно взглянула на него со своего столика. Он потянулся к молнии, идущей от левой ножки комбинезона до самого горла, потом застыл и вытянул руки перед собой. Они слегла дрожали. Не сильно, но все-таки.
Какого черта ты боишься? Или у тебя опять какие-то комплексы? спросил он себя.
Нет, никаких комплексов. Он почти желал, чтобы дело было в них. В действительности же он испытывал еще один страх сейчас, в этот день, и без того полный страхов.
Сначала явилась полиция со своим диким обвинением и еще более дикой уверенностью в своей правоте. Потом этот странный, потусторонний звук, вроде шелеста. Он не знал, что это было такое, не был уверен, но звук был знакомый.
После ужина он повторился.
Он поднялся к себе в кабинет проверить, как сегодня поработал над своей новой книжкой «Золотой пес». И вдруг, когда он наклонился над рукописью, чтобы внести незначительные поправки, звук заполонил его черепную коробку.
Воробьи.
Тысячи и тысячи воробьев, усевшихся на коньках крыш, ищущих места на проводах, как они обычно делают весной, когда последний мартовский снег грязными потеками еще лежит на земле.
Ох, сейчас заболит голова, подумал он в страхе, и голос, произнесший эту мысль, голос испуганного мальчишки, вернул в память что-то знакомое. Ужас застрял у него в горле, ужас, казалось, сдавил голову со всех сторон леденящими руками.
Это опухоль? Опять выросла? На этот раз злокачественная?
Фантомный звук – птичьи голоса – неожиданно усилился, стал почти оглушающим. К нему присоединился тонкий и какой-то мрачный звук хлопанья крыльев. Теперь он уже мог видеть, как они все снялись с проводов и крыш; тысячи маленьких птичек затмили светлое весеннее небо.
– Что, малый, хочешь снова смыться на север, – услыхал он низкий, гортанный голос, который был его собственным голосом.
Потом неожиданно и звук и картинка с птицами исчезли. Он снова очутился не в 1960-м, а в 1988-м, в своем кабинете, и снова стал взрослым человеком, женатым, с двумя малышами и пишущей машинкой «Ремингтон».
Он глубоко и прерывисто вздохнул. Не было мучительной головной боли – ни во время видения, ни теперь. Он чувствовал себя прекрасно. Вот только…
Вот только, когда он снова взглянул на первый лист рукописи, лежащей на столе, то увидел сделанную им надпись. Крупными прописными буквами прямо поверх аккуратных строк печатного текста его рукой было написано:
ВОРОБЬИ СНОВА ЛЕТАЮТ.
Причем при этом он воспользовался не шариковой ручкой, а одним из карандашей «Черная Красотка – Берол», хотя не помнил, когда успел заменить в руке ручку на карандаш. Он ведь уже больше не пользовался карандашами. «Черные красотки» принадлежали мертвой эпохе… Темной эпохе. Он кинул карандаш обратно в вазочку, а потом убрал рукопись в ящик стола. Рука, которой он все это проделал, чуть-чуть дрожала.
Потом его позвала Лиз помочь приготовить малышей ко сну, и он спустился вниз. Он хотел рассказать ей о том, что случилось, но почувствовал, что самый натуральный ужас – ужас перед тем, что детская опухоль восстановилась и на сей раз окажется злокачественной, запер ему рот на замок. И все равно он сумел бы рассказать ей, но… раздался звонок в дверь, Лиз пошла открывать и потом сказала что-то очень не то и очень не вовремя.
– Он вернулся! – с вполне понятным раздражением и отчаянием крикнула Лиз, и ужас пронизал его с головы до ног, как порыв холодного ветра. Ужас и одно-единственное слово: Старк. За секунду до того, как все выяснилось, он был уверен, что она имела в виду именно его. Джорджа Старка. Воробьи летали, и Старк вернулся. Он умер, был мертв и публично похоронен, да и прежде всего никогда по-настоящему не существовал, но все это не имело значения; настоящий там или ненастоящий, но он все равно вернулся.
Прекрати, сказал он самому себе. И не стоит из-за этой идиотский ситуации поддаваться психозу. Звук, который ты слышал – шум птиц, – не что иное, как обыкновенный психологический эффект, именуемый ложной памятью. Он возник из-за стресса. Так что возьми себя в руки.
Но какая-то часть ужаса не исчезла. Шум птиц вызвал не только deja vu – ощущение, что сталкивался с этим раньше, – но и presque vu – тоже.
Presque vu – чувство переживания чего-то, что еще не случилось, но должно случиться. Не совсем предчувствие, а обратная память.
Обратное дерьмо – вот что это такое.
Он вытянул перед собой руки и уставился на них. Дрожь стала еле заметной, а потом и совсем прошла. Когда он окончательно уверился в том, что не защемит розовенькую после купания кожицу Уэнди он затянул молнию комбинезона, отнес девочку в комнату, положил в манеж рядом с братцем, а потом вышел в холл, где стояли Лиз с Аланом Пэнгборном. Если отбросить тот факт, что Пэнгборн был на сей раз один, день повторялся сначала.
Вот и пришло подходящее время и место для небольшого vu того или иного сорта, подумал он, но не нашел в этом ничего смешного. То, иное чувство было слишком сильно в нем, и… чириканье воробьев.
– Чем могу вам помочь, шериф? – без тени улыбки спросил он.
О-о! Кое-что еще на сей раз было по-другому. Пэнгборн держал в руках упаковку с шестью банками пива. Он приподнял коробку и сказал:
– Как по-вашему, может, выпьем немного холодненького и все обсудим?
3
Лиз и Алан Пэнгборн пили пиво; Тэд достал себе из холодильника пепси. Разговаривая, они смотрели на близняшек, играющих друг с другом с присущей им странноватой церемонностью.
– Я здесь не по службе, – начал Алан. – Ведь я сейчас общаюсь с человеком, который подозревается не в одном, а в двух убийствах.
– Двух! – воскликнула Лиз.
– Сейчас объясню. Я все объясню. Думаю, теперь уже не стоит ничего скрывать. Во-первых, я уверен, что у вашего мужа есть алиби и насчет этого второго убийства. Полицейские вашего штата тоже в этом уверены. Пока они тихонько ходят вокруг да около.
– Кто убит? – спросил Тэд.
– Молодой человек по имени Фредерик Клаусон, живший в Вашингтоне. – От него не укрылось, как Лиз вздрогнула на своем стуле так, что пролила немного пива себе на руку. – Вижу, что вам известно это имя, миссис Бюмонт, – добавил он с явной иронией.
– Что происходит? – чуть слышно прошептала она.
– Я не имею ни малейшего представления о том, что происходит. И буквально схожу с ума, пытаясь разобраться в этом. Мистер Бюмонт, я здесь отнюдь не затем, чтобы арестовать вас или даже пререкаться с вами, хотя, будь я проклят, если могу понять, каким образом кто-то, кроме вас мог совершить оба эти преступления. Я пришел, чтобы просить вас о помощи.
– Почему бы вам не называть меня Тэд?
Алан неловко поерзал в кресле.
– Думаю, пока мне удобнее будет называть вас мистер Бюмонт.
– Воля ваша, – кивнул Тэд. – Итак, Клаусон мертв. – Он на секунду рассеянно опустил взгляд, а потом снова посмотрел Алану в глаза. – На месте преступления опять найдены повсюду отпечатки моих пальцев?
– Да… И не только это. Журнал «Пипл» недавно опубликовал статью о вас, не так ли, мистер Бюмонт?
– Две недели назад. – Согласно кивнул Тэд.
– Статья была найдена в квартире Клаусона. Одну ее страницу, кажется, использовали в качестве символики при убийстве, очень походящем на ритуальное.
– Боже, – произнесла Лиз тоном, в котором звучали и усталость и ужас.
– Вы не хотите рассказать мне, какое он имел отношение к вам? – спросил Алан.
– Не вижу причин, чтобы не сделать этого, – кивнул Тэд. – Вы случайно не читали эту статью, шериф?
– Жена все время приносит этот журнал из супермаркета, но, по правде говоря… я только рассматриваю картинки. Я, конечно, разыщу его и прочту текст, как только у меня будет время…
– Вы немного потеряли, но… дело в том, что эта статья появилась на свет как раз из-за Фредерика Клаусона. Видите ли…
Алан прервал его, подняв кверху ладонь.
– Мы дойдем до него, но сначала давайте вернемся к Хомеру Гэмэшу. Мы снова сверились с АСПЛ. Отпечатки на фургоне Гэмэша, равно как и в квартире Клаусона, хотя там нет таких четких, как на жевательной резинке и на зеркале в машине, совершенно идентичны вашим. Это значит, что, если вы не совершали этого, то мы имеем дело с двумя людьми, обладающими абсолютно одинаковыми отпечатками пальцев, и одно это уже принадлежит Книге рекордов Гиннеса.
Он посмотрел на Уильяма и Уэнди, пытающихся сыграть в ладушки в своем манежике, и ему показалось, что игра представляет реальную угрозу их глазенкам.
– Они совсем одинаковые? – спросил он.
– Нет, – ответила Лиз. – Они на вид очень похожи, но они – брат и сестра, а брат с сестрой никогда не бывают одинаковыми.
– И даже у одинаковых близнецов не бывает идентичных отпечатков, – кивнул Алан, сделал паузу, а потом небрежным тоном, в котором Тэд уловил нечто, прямо противоположное небрежности, спросил. – А у вас, часом, не было брата-близнеца, а, мистер Бюмонт?
Тэд медленно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Я был единственным сыном в семье, и все мои родственники умерли. Уильям и Уэнди – моя единственная кровная родня, – он с улыбкой глянул на малышей, потом снова посмотрел на Пэнгборна. – У Лиз был выкидыш в семьдесят четвертом. Те… Первые… Они тоже были близнецами, но… Я не думаю, что есть какой-нибудь способ определить, были ли они идентичными… Во всяком случае не тогда, когда выкидыш случается на третьем месяце. Впрочем, если и есть, кому это может быть интересно?
Алан, немного смутившись, пожал плечами.
– Она делала покупки в магазине «Файлин», в Бостоне. Кто-то толкнул ее. Она пролетела вниз по всему эскалатору, здорово поранила руку… Не случись рядом тогда полицейский из внутренней охраны и не наложи он прямо сразу турникет, это могло кончится плохо и для нее тоже… Близнецов она потеряла.
– Это тоже есть в той статье, в «Пипл»? – спросил Алан.
Лиз мрачновато улыбнулась и покачала головой.
– Мы оставили за собой право распоряжаться фактами нашей частной жизни, когда согласились на эту статью, шериф Пэнгборн. Конечно, мы не оговаривали это с Майком Доналдсом – человеком, который пришел брать у нас интервью, но решили действовать именно так.
– Вас толкнули специально?
– Сейчас уже трудно сказать, – ответила Лиз, не открывая глаз от Уильяма и Уэнди. – Если это был случайный толчок, то… уж очень сильный. Я прямо слетела – не касаясь ступенек почти на половине всего эскалатора. И все же я попыталась убедить себя, что это случайность. С этим легче примириться. Сама мысль, что кто-то может столкнуть женщину с эскалатора, чтобы просто посмотреть, как это получится… С этой мыслью трудно было бы спать по ночам.
Алан понимающе кивнул.
– Доктора объявили нам, что у Лиз, наверно, больше не будет детей, – сказал Тэд. – Когда она забеременела Уильямом и Уэнди, они сказали, что она вряд ли доносит их. Но она сумела. А я с перерывом в десять лет наконец сел за новую книгу под своим собственным именем. Это будет моя третья книга. Так что, сами видите, мы оба выкарабкались.
– Другое имя, под которым вы писали, – Джордж Старк.
Тэд кивнул.
– Теперь с этим покончено. Это пошло к финалу, когда Лиз была на восьмом месяце – в целости и сохранности. Я решил тогда, что если мне суждено стать отцом, то пора уже и начинать становиться самим собой.
4
В разговоре наступила не просто пауза, а целый тайм-аут. Потом Тэд сказал:
– Не пора ли сознаться, шериф Пэнгборн?
– Прошу прощения? – удивленно приподнял брови Алан.
У Тэда в уголках рта заиграла улыбка.
– Не стану утверждать, что у вас есть уже готовый сценарий, но могу поспорить, что общий план имеется. Если у меня есть идентичный брат-близнец, то, возможно, это он устраивал вечеринку. Таким образом, я мог бы находиться в Кастл-Роке, мог убить Хомера Гэмэша и оставить свои отпечатки по всему фургону. Но на этом все закончиться не могло, не так ли? Моя жена и малыши мирно спят, поддерживая мое алиби, а я тем временем доезжаю в фургоне Хомера до автостоянки в Коннектикуте, краду там другую машину, еду в штат Нью-Йорк, избавляюсь от горячей тачки, сажусь на поезд или на самолет и прибываю в Вашингтон. Там я избавляюсь от Клаусона, спешу назад, в Ладлоу, отправляю близнеца туда, где он находился до этих пор, и мы с ним оба снова возвращаемся к прежнему образу жизни. Или все мы трое, если вы полагаете, что Лиз тоже принимала участие в заговоре.
Секунду Лиз молча глазела на него, а потом начала смеяться. Смеялась она недолго, но от души. В ее смехе не было ничего натужного, но тем не менее это был недобрый смех – изумление, в которое ее ввергли, и которое женщина выражала смехом.
Алан смотрел на Тэда с искренним удивлением.
Близняшки сначала засмеялись над своей мамой – а, быть может, вместе с ней – потом снова принялись катать по манежу большой желтый мяч.
– Тэд, это кошмарно, – проговорила Лиз, когда взяла себя в руки.
– Может быть, – ответил он. – Если так, прошу прощения.
– Это… со знанием дела, – заметил Алан.
Тэд ухмыльнулся ему.
– Я вижу, вы не поклонник усопшего Джорджа Старка, – сказал он.
– Честно говоря, нет. Но мой заместитель, Норрис Риджвик, вот он – да. Ему всегда приходится объяснять мне, что означает подобная каша.
– Ну, что касается Старка, то он знаком с условиями игры в детективе. Конечно, не с таким сценарием, а la Агата Кристи, вроде того, что я предложил сейчас, но это не значит, что мое воображение не способно работать в этом ключе. Признайтесь, шериф… Приходила вам в голову такая мысль или нет? Если нет, я и впрямь должен попросить прощения у своей жены.
Алан помолчал немного, слегка улыбаясь и явно раздумывая над чем-то. Наконец он сказал:
– Наверно, я и впрямь думал о чем-то в этом роде. Не на полном серьезе и не совсем так, но вам нет нужды извиняться перед вашей прекрасной половиной. С раннего утра я ловлю себя на том, что жажду рассмотреть самые невероятные варианты.
– Учитывая сложившуюся ситуацию…
– Вот именно. Учитывая сложившуюся ситуацию.
– Шериф, я родился в Бергенфилде, штат Нью-Джерси, – с легкой улыбкой произнес Тэд. – Зачем полагаться на мое слово, когда вы можете поднять все архивы насчет всех моих братьев-близнецов, о которых я, скажем, мог по рассеянности запамятовать.
Алан покачал головой и отпил глоток пива.
– Это была дикая мысль, и я чувствую себя сейчас полным идиотом. Впрочем, мне это не внове. Я чувствую себя так с самого утра, с тех пор, как вы обрушили на нас вашу вечеринку. Мы проверили всех гостей по списку. Они все подтвердили.
– Еще бы, – с ноткой возмущения вставила Лиз.
– А поскольку у вас нет никакого брата-близнеца, вопрос исчерпан.
– Давайте на секунду предположим, – сказал Тэд, – просто так, ради смеха, что все действительно было так, как я описал. Тогда многое становится ясным, до… до определенной точки.
– До какой точки? – спросил Алан.
– Отпечатки пальцев. Зачем мне понадобилась вся эта возня с алиби здесь, с парнем, который выглядит точь-в-точь, как я, а потом… потом изгадить всю машину, оставив свои отпечатки на месте преступлений?
– Готова поспорить, – вставила Лиз, – вы проверите свидетельство о рождении, не правда ли, шериф?
– Основа полицейской процедуры, – стоически заявил Алан, – бить в одну точку, пока есть, по чему бить. Но я уже знаю, что я там найду, если и стану проверять, – он поколебался и добавил: – Дело было не только в вечеринке. Вы, мистер Бюмонт, выступали как человек, говорящий правду. У меня есть кое-какой опыт, чтобы уловить разницу. Должен вам сказать, что за всю мою службу в полиции, мне довелось встретить очень мало по-настоящему хороших лжецов. Они частенько попадаются в детективных романах, о которых вы тут говорили, но в реальной жизни встречаются крайне редко.
– Но зачем вообще нужны были отпечатки? – спросил Тэд. – Вот что меня заинтересовало. Что же вы теперь, ищете дилетанта-любителя с моими отпечатками пальцев? Вряд ли. Вам не приходило в голову, что само качество отпечатков вызывает подозрение? Вы говорили о белых пятнах. Кое-что мне известно об отпечатках – приходилось изучать для романов Старка, но вообще-то я довольно ленив, когда дело касается таких тонкостей. Куда легче просто сидеть за машинкой и сочинять разные небылицы. Но разве не должно присутствовать определенное количество точек совпадения, прежде чем отпечатки вообще можно предложить для свидетельства?
– В Мэне – шесть, – сказал Алан. – Необходимы шесть отличных совпадений, чтобы отпечатки сочли уликой.
– А правда, что в большинстве случаев отпечатки – это на самом деле лишь полуотпечатки, или четвертьотпечатки, или просто грязные пятна с несколькими полосками и штрихами внутри?
– Да. В реальной жизни уголовники редко отправляются в тюрьму на основании таких улик, как отпечатки пальцев.
– И тем не менее у вас есть отпечаток на зеркале заднего обзора, про который вы сказали, будто он сделан не хуже, чем в полицейском участке, и еще один – ни больше, ни меньше, как на куске жевательной резинки. Почему-то настораживает именно этот второй. Выглядит так, словно эти отпечатки оставил там специально для вас.
– Это приходило нам в голову.
На самом деле это не просто приходило им в голову, а было одной из самых удручающих сторон этого дела. Убийство Клаусона выглядело как классическая бандитская месть за длинный язык: сам язык вырезан, член засунут жертве в рот, море крови, море боли, а в доме при этом никто не слышал ни единого звука. Но если это была работа профессионала, как получилось, что там повсюду оказались отпечатки пальцев Бюмонта? Может ли что-то, так похожее на ясную схему, не быть этой схемой? Нет, не могло, если только кто-то не выдумал совершенно новый трюк, а пока что для Алана Пэнгборна все еще была действительна старая истина: если кто-то ходит как утка, крякает как утка и плавает как утка, то, наверно, это и есть утка.
– А в принципе возможно специально оставить чужие отпечатки? – спросил Тэд.
– Мистер Бюмонт, вы помимо того, что пишете книги, еще и чужие мысли читаете?
– Роднуля, я читаю мысли, пишу книги, но не вставляю стекла.
Алан как раз в этот момент набрал в рот пива и смех застал его врасплох, так что он чуть было не прыснул им на ковер. Он как-то ухитрился сделать глоток, но все же часть пива попала в дыхательное горло и он закашлял. Лиз встала и несколько раз легонько хлопнула его по спине. Наверно, это выглядело немного странно со стороны, но для нее в этом не было ничего странного: жизнь с двумя малышами приучила ее к таким вещам. Уильям и Уэнди, позабыв про желтый мяч, уставились на взрослых. Уильям первый начал смеяться, потом эстафету перехватила Уэнди.
Это почему-то заставило Алана рассмеяться еще сильнее.
К нему присоединился Тэд. А потом засмеялась и Лиз, все еще продолжая хлопать Алана по спине.
– Я в норме, – сказал Алан, все еще смеясь и кашляя. – Правда, в норме.
Лиз хлопнула его в последний раз. Пиво выплеснулось фонтанчиком из горлышка бутылки Алана и пролилось на ширинку его брюк.
– Ничего, – сказал Тэд, – пеленок у нас полно. Они все снова рассмеялись, и в какой-то момент, где-то между началом кашля Алана Пэнгборна и той секундой, когда он наконец справился с приступом смеха, они втроем стали друзьями – по крайней мере на время.
5
– Насколько мне известно и насколько мне удалось выяснить, оставить чужие отпечатки пальцев невозможно, – сказал Алан чуть позже, возвращаясь к прерванному разговору.
К этому времени они налили себе по второму кругу, а постыдное пятно на ширинке его брюк уже начало высыхать. Близнецы заснули в своем манеже, а Лиз пошла в ванную.
– Мы, конечно, еще проверяем это, поскольку до сегодняшнего утра у нас не было ни малейшего повода подозревать, будто что-то подобное может всплыть в данном случае. Я знаю, что такие попытки были: несколько лет назад один похититель детей, прежде чем убить своего пленника, взял его пальцы, опустил кончики в… некий краситель, а потом прижал к кусочкам очень тонкого пластика. Он надел эти пластиковые кусочки на свои пальцы и попытался оставить отпечатки жертвы на всех веревках и полосках материала, которыми та была связана, чтобы полиция подумала, что на самом деле парень все время был свободен и похищение – обыкновенная фальшивка.
– Это не сработало?
– Полицейским досталось несколько превосходных отпечатков преступника. Пот его пальцев пропитал пластиковые отпечатки, а поскольку пластик был очень тонкий и восприимчивый к мельчайшим штрихам, он принял новую форму – форму отпечатков самого похитителя.
– Может быть, с другим материалом…
– Может быть. Тот случай произошел в середине пятидесятых, и я могу себе представить, какое количество новых пластиковых полимеров было изобретено с тех пор. Единственное, что я могу сказать сейчас – никто до сих пор в судебной медицине и криминалистике не слыхал о чем-то подобном и, полагаю, не услышит еще очень долго.
Лиз вернулась в комнату и уселась как кошка, подобрав под себя ноги и натянув юбку на икры. Тэд восхитился этой позой, показавшейся ему страшно грациозной и неподвластной времени.
– Вместе с тем, Тэд, имеются и другие предположения.
Тэд и Лиз обменялись быстрым взглядом, когда Алан назвал Тэда по имени, столь быстрым, что Алан его не заметил. Он вытащил из кармана потрепанный блокнот и стал просматривать странички.
– Вы курите? – спросил он, отрываясь от блокнота.
– Нет.
– Он бросил семь лет назад, – вставила Лиз. – Ему было трудно, но он справился.
– Есть критики, считающие, что мир станет лучше, если я выберу укромное местечко и там подохну, – усмехнулся Тэд, – но я решил сделать им назло. А почему вы спросили?
– Значит, вы курили раньше?
– Да.
– «Пэлл Мэлл»?
Тэд как раз подносил ко рту банку с содовой. Банка застыла в нескольких дюймах от его рта.
– Как вы узнали?
– Группа крови у вас первая, резус – отрицательный?
– Кажется, я начинаю понимать, почему вы пришли сразу арестовывать меня утром, – заметил Тэд. – Не имей я хорошего алиби, сейчас я был бы уже в тюрьме, не так ли?
– Вы догадливы.
– Вы могли узнать группу его крови в армейских архивах, – сказала Лиз. – Думаю, и отпечатки вы взяли там же.
– Но не то, что я пятнадцать лет курил «Пэлл Мэлл», – сказал Тэд. – Насколько мне известно, в армейских личных делах такой графы нет.
– Эту «графу» мы заполнили сегодня, – сообщил Алан. – Пепельница в пикапе Хомера Гэмэша была забита окурками сигарет «Пэлл Мэлл». Старик курил редко и только трубку. Несколько окурков «Пэлл Мэлл» валялись так же в пепельнице в квартире Фредерика Клаусона. Он вообще не курил, разве что иногда баловался травкой. Это показания его домовладелицы. Группу крови преступника мы определили по слюне на окурках. Экспертиза дала нам и кое-какую информацию. Более важную, чем отпечатки пальцев.
Тэд больше не улыбался.
– Я не понимаю этого, – сказал он. – Ничего не понимаю.
– Не совпадает только одно, – продолжал Пэнгборн. – Светлые волосы. С полдюжины мы нашли в фургоне Гэмэша и еще столько же на спинке стула, на котором сидел убийца в комнате Клаусона. У вас черные волосы. И почему-то, мне кажется, что парик вы не носите.
– Нет… Тэд не носит, но, может быть, убийца был в парике, – холодно произнесла Лиз.
– Возможно, – согласился Алан. – Если так, то парик был сделан из натуральных человеческих волос. И зачем трудиться менять цвет волос, если оставляешь повсюду свои отпечатки и разбрасываешь окурки? Или парень уж очень туп, или он намеренно старался вас подставить. Светлые волосы никак не вписываются в картину.
– Может быть, он просто не хотел, чтобы его узнали? – предположила Лиз. – Вспомните, ведь Тэд красовался в журнале «Пипл» всего две недели назад. На всю страну – от побережья до побережья.
– Да, есть такая возможность. Хотя, если этот тип, миссис Бюмонт, заодно и выглядит, как ваш муж…
– Просто Лиз.
– Ладно, Лиз. Если он выглядит, как ваш муж, он бы выглядел, как Тэд Бюмонт и со светлыми волосами, не так ли?
Лиз секунду пристально смотрела на Тэда, а потом начала хихикать.
– Что тут смешного? – осведомился Тэд.
– Я стараюсь представить тебя блондином, – все еще хихикая ответила она. – По-моему, ты стал бы похож на сильно ухудшенного Дэвида Боуи.
– Разве это смешно? – спросил Тэд у Алана. – Лично я не вижу здесь ничего смешного.
– Ну-у… – улыбнувшись протянул Алан.
– Ладно. Этот тип мог вместе с париком носить темные очки и накладные бакенбарды.
– Нет, если убийца был тот самый тип, которого видела миссис Арсенал, когда он садился в фургон Хомера без четверти час первого июня.
Тэд подался вперед.
– Он выглядел, как я?
– Она может утверждать лишь, что на нем был костюм. На всякий случай я велел одному из своих людей, Норрису Риджвику, показать ей ваше фото. Она не думает, что это были вы, хотя и не может сказать наверняка. Она говорит, ей показалось, что мужчина, севший в фургон Хомера, был крупнее, – добавил он сухо. – Она из тех дам, что предпочитают осторожность малейшей ошибке.
– Она может определить размер по фотографии? – с сомнением спросила Лиз.
– Она видела Тэда в городе, летом. И подчеркнула, что могла ошибиться.
– Да, конечно, она знает его, – кивнула Лиз. – Даже нас обоих. Мы часто покупаем свежие овощи у нее с лотка. Дура. Простите.
– Не за что извиняться, – сказал Алан. Он допил пиво и проверил ширинку. Высохла. Отлично. Остался, правда, светлый след, но вряд ли кто-нибудь заметит, кроме его жены. – Как бы там ни было, это приближает меня к последнему пункту… Или аспекту… Или называйте, как хотите. Вряд ли это вообще имеет отношение к делу, но проверить никогда не мешает. Какой у вас размер обуви, мистер Бюмонт?
Тэд взглянул на Лиз, она пожала плечами.
– Для роста в шесть футов и один дюйм у меня довольно маленькие лапы. Я ношу десятый размер, хотя полразмера туда, полразмера сюда погоды не…
– Следы, о которых нам сообщили, вероятно, были куда больше, – сказал Алан. – Я вообще не думаю, что они имеют к этому отношение. Но даже если и имеют, их легко подделать. Подложите в ботинки, которые вам велики на два или даже три размера ворох газетных обрывков – и все дела.
– Что это за следы? – спросил Тэд.
– Не имеет значения, – помотал головой Алан. – У нас даже нет фотографий. Полагаю, Тэд, мы выложили на стол все, что имеем. Отпечатки ваших пальцев, группа крови, марка сигарет…
– Он не… – начала было Лиз.
Алан предупреждающе выставил ладонь.
– Бывшая марка сигарет. Наверно, я просто рехнулся, посвящая вас во все это, – кстати, один из внутренних голосов мне так и говорит, – но раз уж мы зашли так далеко, то вряд ли стоит делать вид, что, глядя на несколько деревьев, мы не замечаем леса. Вы привязаны к этому и с других сторон. Кастл-Рок, как и Ладлоу, – ваше официальное место жительства, раз уж вы платите налоги за оба. Хомер Гэмэш был не просто случайным знакомым, он выполнял… правильно сказать – мелкие работы?
– Да, – кивнула Лиз, – он отказался взять на себя весь присмотр в тот самый год, когда мы купили этот дом – теперь Дэйв Филлипс и Чарли Фортин присматривают за ним по очереди, – но он любит порой приложить здесь к чему-то руку – починить, подправить кое-что по мелочам.
