Текст книги "Книги Бахмана"
Автор книги: Стивен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 83 страниц)
То была волшебная мысль. Его рассудок был заполнен ревущей паникой – своего рода мысленной бурей, в которой частички какого-то возможного плана действий мелькали, как кусочки вывернутого и разнесенного ураганом ландшафта. Но от одной мысли о том, что он может представить себе, будто все это безвредный вымысел и он может двигать не только собой, но и всеми остальными персонажами этой истории (такими, например, как Харрисон и Манчестер) точно так же, как он играет героями на листе бумаги, в тиши собственного кабинета с яркой лампой над головой и стаканом холодной «пепси» или горячего чая под рукой, от этой мысли весь ураган, бушевавший у него между ушами, словно выдул сам себя прочь. И все посторонние мысли выдуло вместе с этим ураганом, а остались лишь разрозненные кусочки его плана… Кусочки, которые, как ему казалось, он смог бы составить в одно целое без особого труда. И когда он составил их, то подумал, что это даже может сработать.
Это должно сработать, подумал Тэд. Если не сработает, ты отправишься в камеру-одиночку, а Лиз и малыши – скорее всего, на тот свет.
Но что насчет воробьев? Где их место во всем этом?
Он не знал. Рауль сказал, что они – психопомы, вестники живых мертвецов, и это подходит, не так ли? Да. Во всяком случае частично. Потому что старая лиса Джордж снова жив, но старая лиса Джордж также и мертв… Мертвый и гниющий. Итак, воробьи подходят, но, не совсем. Если воробьи провели Джорджа обратно из
(страны мертвецов)
того места, где он находился, как вышло, что сам Джордж ничего о них не знает? Как получилось, что он не помнит, что написал эту фразу: «ВОРОБЬИ СНОВА ЛЕТАЮТ», – кровью на стенах в двух квартирах?
– Потому что это я написал ее, – пробормотал Тэд, и его мысли вернулись к тому, что он написал, сидя у себя в кабинете, на грани транса.
Вопрос: Птицы принадлежат мне?
Ответ: Да.
Вопрос: Кто написал про воробьев?
Ответ: Тот, кто знает… Я – тот, кто знает. Я – владелец.
Неожиданно все ответы как-то задрожали у него в мозгу и он едва не утратил контроль над собой, такие они были жуткие, немыслимые. Тэд услыхал долгий, протяжный звук, вырвавшийся из его собственного горла. Это был стон.
Вопрос: Кто вернул Джорджа Старка обратно к жизни?
Ответ: Владелец. Тот, кто знает.
– Я не хотел! – закричал он.
Но было ли это правдой? На самом деле? Разве какая-то часть его самого не любила всегда простую и яростную природу Джорджа Старка? Разве часть его самого не восхищалась всегда Джорджем – человеком, который никогда не спотыкался о вещи и не натыкался на них; человеком, который никогда не выглядел ни слабым, ни дураком; человеком, который никогда не боялся дьявола запертого в баре? Человеком без жены и детей, с которыми нужно считаться, без любви, связывающей его, тормозящей его бег? Человеком, который никогда не копался в говенных студенческих эссе и не трепетал перед собранием Бюджетного комитета? Человеком, у которого всегда был острый и прямой ответ на самые трудные вопросы, поставленные самой жизнью?
Человеком, который не боялся тьмы, потому что владел тьмой?
– Да, но он ублюдок! – заорал Тэд в жаркой кабине своего экономичного, сделанного в Штатах автомобиля с четырьмя ведущими колесами.
Верно. И часть тебя самого находит это очень привлекательным, разве нет?
Возможно, сам он, Тэд Бюмонт, на самом деле не создавал Джорджа, но… разве не может быть, что какая-то его отдаленная часть допустила, чтобы Старк был воссоздан?
Вопрос: Если я владею воробьями, могу я использовать их?
Ответ не пришел. Он хотел прийти, Тэд чувствовал его мерцание вдалеке. Но он мерцал где-то вне пределов досягаемости, и Тэд вдруг поймал себя на страхе, что он сам – вернее, какая-то его влюбленная в Старка часть, – быть может, удерживает ответ. Какая-то часть его самого, которая не хочет, чтобы Старк умер.
Я тот, кто знает. Я – владелец. Я тот, кто принес.
Он задержался на светофоре в Ороно, а потом свернул на 2-е шоссе к Бэнгору и Ладлоу.
Рауль был частью его плана – той его частью, которую он по крайней мере понимал. Что ему делать, если он сумеет все-таки избавиться от следующих за ним полицейских лишь затем, чтобы обнаружить, что Рауль уже ушел из своего кабинета?
Этого он не знал.
Что ему делать, если Рауль все еще будет на месте, но откажется помочь ему?
Этого он тоже не знал.
Я сожгу мосты, когда и если стряхну их с хвоста.
А стряхивать их с хвоста ему придется довольно скоро.
Сейчас он проезжает мимо «Голда» – справа. «Голд» был длинным зданием цилиндрической формы, построенным из готовых алюминиевых секций и выкрашенным в исключительно неприятный цвет морской волны. Дюжину прилегающих к нему акров заполонили выброшенные машины. Их ветровые стекла сверкали на солнце, отбрасывая во все стороны миллионы белых искорок. Стоял субботний полдень – было уже минут двадцать первого. Лиз и ее темный похититель, должно быть, уже на пути в Рок. И хотя в здании, где «Голд» проводил розничную продажу, присутствует один или два клерка, продающие запчасти механикам, работающим по уик-эндам, Тэд резонно надеялся, что сама свалка будет безлюдна. Среди двадцати тысяч машин разной степени разукомплектованности, небрежно расставленных в дюжины неровных рядов, он сумеет спрятать свой «сабербан», а ему… так или иначе придется его спрятать. Тупорылый, с высокими крыльями, серого цвета с ярко-красными боками, он выделяется на шоссе, как заусенец на большом пальце.
«ОСТОРОЖНО, ШКОЛЬНАЯ ЗОНА» – было написано на приближающемся знаке. Тэд вздрогнул, почувствовав себя так, словно ему в желудок воткнули горячий электрический провод. Вот здесь.
Он глянул в боковое зеркало и увидел, что «плимут» по-прежнему держится за два автомобильных корпуса позади. Это было не очень хорошо, он мог бы пожелать и лучшего, но, по всей видимости, лучшего не будет. В остальном ему придется положиться на эффект неожиданности и везение. Они ведь не ожидают от него попытки оторваться, правда? Зачем бы ему это понадобилось? И на мгновение он подумал, что, может, и на самом деле не стоит. Предположим, он сейчас затормозит? А когда они остановятся позади него и Харрисон выйдет и спросит, что случилось, он ответит: «Полно всякого. Старк схватил мою семью. Понимаете, воробьи снова летают».
«Тэд, он говорит, что убил тех двоих, которые следили за домом. Я не знаю, как он это сделал, но он говорит, что убил, и… я… я ему верю», – сказала Лиз.
Он тоже ему верил. В том-то все и дело. В этом и заключалась причина, по которой он не мог просто остановиться и попросить помощи. Если он выкинет что-нибудь, Старк будет знать. Он не думал, что Старк способен читать его мысли – так во всяком случае, как это делают пришельцы в комиксах и научно-фантастических романах, – но он мог настроиться на Тэда и прекрасно мог учуять, что тот задумал. Возможно, ему удастся приготовить Джорджу маленький сюрприз – если он сумеет высветить свою мысль об этих чертовых птицах, не иначе, – но пока он собирался действовать по сценарию.
Если ему удастся, разумеется.
Здесь был переход для школьников и четырехсторонний перекресток со знаками «Стоп». Как всегда, он был очень оживленным; из года в год на этом перекрестке случались происшествия, в основном вызванные теми, кто просто не мог переварить мысль об обязательной остановке для подъезжающих со всех четырех сторон, а просто лез напролом. За каждой аварией следовала груда писем, главным образом от взволнованных родителей, требующих, чтобы город поставил на переходе светофор, и заявление выборных властей Визи о том, что вопрос о светофоре «на рассмотрении», после чего… тема просто закрывалась вплоть до следующего «бампер-в-бампер».
Тэд встал в ряд машин, ожидавших поворота на юг, убедился еще раз в том, что коричневый «плимут» по-прежнему держится сзади, и стал следить за ритуальным обрядом «твоя-очередь-кланяться» на перекрестке. Он увидел, как машина, набитая дамами с голубыми волосами, едва не врезалась в «датсун-Z» с молодой парой; увидел, как девушка в «датсуне» возмущенно ткнула пальцем в голубоволосых дам, и понял, что сам сейчас пересечет магистраль север-юг прямо перед тем, как длинная серая цистерна с молоком пересечет магистраль запад – восток. Это и был неожиданный отрыв.
Машина, стоявшая перед ним, пересекла дорогу, и Тэд приготовился. Снова он ощутил горячий провод у себя в желудке. Последний раз он глянул в зеркало. Харрисон и Манчестер все также держались на два корпуса позади.
Прямо перед ним разъехались две машины. Слева от него молочная цистерна заняла исходную позицию. Тэд глубоко вздохнул и ровно провел свой «сабербан» через перекресток. Фургон-пикап, направляющийся в сторону Ороно, проехал мимо него в соседнем ряду.
На той стороне его вдруг охватило непреодолимое желание – жажда – надавить изо всей силы на педаль газа и рвануть вверх по шоссе. Вместо этого он продолжал ровно катиться с положенной в школьной зоне скоростью в пятнадцать миль в час, не отрывая глаз от зеркала. «Плимут» по-прежнему стоял на перекрестке за две машины от края.
Эй, молочный фургон! – подумал он, наклоняясь, словно мог заставить его двигаться простым усилием воли, как он умел силой своей воли и воображения заставлять людей и события появляться и исчезать в романах. Молочный фургон, давай же!
И тот дал, с достоинством медленно перекатившись через перекресток, как почтенная механическая матрона.
В тот момент, когда цистерна загородила в зеркале темно-коричневый «плимут», Тэд вдавил педаль газа в пол.
2
Через полквартала был поворот направо. Тэд вписался в него и рванул по короткой улице со скоростью сорок миль в час, моля Бога, чтобы никакой малыш не ухитрился именно в этот момент выкатить свой резиновый мяч на мостовую.
Он пережил неприятное мгновение, когда ему показалось, что улица кончается тупиком, но потом увидел еще один поворот направо – перпендикулярная улица была частично загорожена высокой изгородью у дома на углу.
Он притормозил у Т-образной развилки и резко свернул направо – покрышки мягко взвизгнули. Через сто восемьдесят ярдов он снова свернул направо и повел «сабербан» к пересечению этой улицы с 2-м шоссе. Он выскочил на главную дорогу примерно на четверть мили севернее четырехстороннего перекрестка. Если молочный фургон заслонил его, когда он сворачивал направо, как он рассчитывал, то коричневый «плимут» продолжает ехать на юг по 2-му шоссе. Может быть, они до сих пор даже не сообразили, в чем дело, хотя у Тэда были серьезные сомнения в тупости Харрисона. Манчестер – это возможно, но не Харрисон.
Он вильнул влево, проскользнув в такой узкий просвет в потоке машин, что водитель «форда» вынужден был резко ударить по тормозам. Он показал Тэду кулак, когда тот проехал мимо и устремился обратно по шоссе к автосвалке при «Голде», снова резко надавив на педаль газа. Случись кому-нибудь патрульному увидеть, как Тэд не просто нарушил дозволенную скорость, а явно наплевал на правила, ему бы не поздоровилось. Но он не мог медлить. Ему нужно было как можно скорее убрать этот шарабан – слишком большой и слишком яркий – с дороги.
До автосвалки осталось полмили. Большую часть этого расстояния Тэд проехал, не отрывая взгляд от зеркала, высматривая «плимут». Его по-прежнему нигде не было видно, когда он свернул налево к «Голду».
Тэд медленно провел «сабербан» в открытые ворота, на которых висел знак – красные буквы на грязно-белом фоне: «ВЪЕЗД ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ». В рабочий день его тут же засекли бы и повернули обратно, но сегодня была суббота, да и время – как раз самый разгар ленча.
Тэд ехал по узкому проходу между рядами разбитых машин, громоздившихся в два, а то и в три уровня. Те, что были внизу, давно утратили первоначальную форму и, казалось, медленно просачиваются в землю. Земля вся почернела от масла и бензина, и с трудом верилось, что на ней может хоть что-то расти, но тут и там виднелись полоски зеленой травы и молчаливо кивали высокие, растущие пучками подсолнухи, словно островки, уцелевшие после ядерной катастрофы. Один здоровенный подсолнух пророс сквозь разбитое ветровое стекло хлебного фургона, лежащего кверху днищем, как дохлая собака. Его пушистый зеленый стебель оплел рулевую колонку, как узловатый кулак, а другой «кулак» прижался к кузову старого кадиллака, лежащего на фургоне. Казалось, он уставился на Тэда, как черно-желтый глаз какого-то чудища.
Это было огромное и молчаливое детройтское кладбище автомобилей, от которого у Тэда по спине поползли мурашки.
Он свернул сначала направо, потом налево. Вдруг его взору открылись воробьи, он увидел их везде – на крышах, кузовах, вывороченных двигателях. Он увидел тройку маленьких птичек, купающихся в колпаке от колеса, наполненном водой. Они не улетали при его приближении, а бросали свои птичьи дела и следили за ним своими маленькими блестящими черными глазками. Воробьи уселись в ряд на верхушке ветрового стекла, прислоненного к старому «плимуту». Он проехал в трех футах от них. Они нервно забили крылышками, но остались сидеть на месте, когда он проезжал мимо.
Вестники живых мертвецов, подумал Тэд. Его рука потянулась к маленькому белому шраму на лбу и стала нервно тереть его.
Глядя в похожую на отверстие, пробитое метеоритом, дырку в ветровом стекле «датсуна», мимо которого он проезжал, он заметил широкое пятно засохшей крови на приборном щитке.
Нет, эту дырку проделал не метеорит, подумал он, и содержимое его желудка медленно и неотвратимо стало подступать к горлу.
– Что вы хотите от меня? – хрипло спросил он. – Ради Бога, что вам надо?
И ему показалось, что в его голове тут же родился ответ; ему показалось, что в мозгу у него прозвучал одинокий звенящий голосок их общего воробьиного разума:
Нет, Тэд… Что ТЫ хочешь от НАС? Ты – владелец. Ты тот, кто принес. Ты тот, кто знает.
– Ни хрена я не знаю, мать вашу, – пробормотал он.
В конце этого ряда нашлось свободное местечко, перед одной из последних моделей «катлэсс сьюприм» – кто-то срезал ей весь передок. Он завел туда «сабербан» задом и вылез из машины. Поглядев сначала в одну, а потом в другую сторону узкого прохода, Тэд на секунду почувствовал себя крысой в лабиринте. Пахло бензином, и еще куда более сильным и противным был запах жидкости из коробки передач. Не слышно было никаких звуков, кроме машин, проезжающих вдалеке по 2-му шоссе.
Воробьи смотрели на него отовсюду – молчаливое сборище черно-коричневых птиц.
Потом они резко, все в один миг взлетели – сотни, может быть, тысячи. На мгновение воздух задрожал от хлопанья крыльев. Они взмыли в небо и развернулись на запад – в направлении, где находился Кастл-Рок. И тут же он почувствовал знакомый ползучий зуд… не столько на коже, сколько под ней, внутри.
– Что, стараемся подглядеть украдкой, а, Джордж?
Он стал вполголоса напевать песенку Боба Дилана: «Джон Уэсли Хардинг, был другом бедняков… Сжимал по револьверу в каждой лапе…»
Ползающий зуд, похоже, усиливался и сосредоточился в ранке на тыльной стороне его левой ладони. Тэд мог и ошибаться, рассчитывая лишь на волевое усилие мысли, но сейчас он об этом не думал, а ощущал лишь злость и, раздражение.
– «И там, где телеграф был, все знали его имя…», – напевал он еле слышно, но упрямо. Впереди, на залитой бензином земле, как останки какой-то стальной статуи, на которую никто уже не хочет смотреть, валялась ржавая рама от мотора. Тэд поднял ее и пошел обратно к «сабербану», продолжая напевать про себя отрывки из «Джона Уэсли Хардинга» и вспоминая своего старого приятеля-енота с такой же кличкой. Жизнь Лиз и близнецов теперь могла зависеть от того, сумеет ли он, слегка раскурочив свой «сабербан», замаскировать его и выиграть лишних часа два.
«И много он дверей, раскрыл по деревням… Прости, толстяк, мне жаль, и больше, чем тебе…» Он швырнул раму от мотора в «сабербан» со стороны водительского сиденья, оставив на дверце глубокую вмятину. Потом снова поднял раму, обошел «сабербан» спереди и врезал по бамперу так, что у него заныло плечо… Пластик треснул и отлетел прочь. Тэд отпер капот и немного поднял его, придав «сабербану» улыбку дохлого аллигатора, что должно было соответствовать виду выброшенной тачки на свалке у «Голда».
«Но в жизни он не трогал, порядочных людей…»
Он снова поднял раму от мотора, заметив, что свежая кровь начала проступать на повязке, обмотанной вокруг пораненной кисти. Однако сейчас у него не было времени заниматься этим.
«И со своей подружкой… Он всюду и везде…»
Он швырнул раму в последний раз прямо в ветровое стекло, звон которого – как это ни было абсурдно, – отозвался болью у него в сердце.
Теперь он полагал, что «сабербан» выглядит достаточно похожим на другие разломанные тачки, чтобы пройти любой взыскательный техосмотр.
Тэд прошелся вдоль ряда, свернул направо на первом же перекрестке и направился к воротам и магазинчику запчастей возле них. Въезжая на территорию свалки, он заметил на стене магазина телефон-автомат. На полпути он остановился и перестал напевать. Он склонил голову набок. Со стороны он выглядел, как человек, ловящий какой-то отдаленный, слабый звук. На самом же деле он прислушивался к собственному телу, проверяя его.
Ползающий зуд исчез.
Воробьи убрались восвояси равно как и Джордж Старк – по крайней мере на данный момент.
Чуть улыбнувшись, Тэд зашагал быстрее.
3
На втором гудке Тэда бросило в пот. Если бы Рауль все еще был там, он бы сейчас уже взял трубку. Кабинеты в здании английского и математического факультетов были не так уж просторны. Кому еще он мог позвонить? Кто еще, черт бы их всех побрал, мог быть там? Насколько он знал, никого.
На третьем гудке Рауль подошел к телефону.
– Де-Лессепс. Слушаю?
При звуке этого прокуренного голоса Тэд прикрыл глаза и на секунду прислонился к холодной металлической стене магазинчика.
– Алло?
– Привет, Рауль. Это Тэд.
– Привет, Тэд, – Рауль не казался особенно удивленным, услышав его голос. – Что-нибудь забыл?
– Нет, Рауль, я попал в беду.
– Да? – и больше ни единого вопроса. Рауль произнес это короткое слово и просто стал ждать продолжения.
– Помнишь тех двоих… – Тэд поколебался секунду, – тех двоих ребят, которые были со мной?
– Да, – спокойно ответил Рауль. – Полицейский эскорт.
– Я улизнул от них, – сказал Тэд и быстро оглянулся через плечо на звук машины, въезжающей в грязную лужу, служившую клиентам «Голда» парковочной площадкой. В какое-то мгновение он был в полной уверенности, что это коричневый «плимут», что он просто видит его, но, это оказалась какая-то иностранная тачка, а за коричневый цвет он принял темно-красный – покрытый толстым слоем дорожной пыли. Водитель как раз разворачивался. – Во всяком случае я надеюсь, что улизнул. – Он замолчал. Сейчас он подошел к тому краю трамплина, где выбор был лишь один – прыгать в воду или не прыгать, – и у него не было времени, чтобы тянуть с решением. Строго говоря, и решения-то никакого принимать было не нужно, поскольку и этого выбора у него уже не было. – Мне нужна помощь. Рауль. Мне нужна машина, которую они не знают.
Рауль молчал.
– Ты говорил, что я могу попросить тебя, если ты сумеешь хоть чем-то мне помочь.
– Я помню, что я говорил, – мягко ответил Рауль. – Помню, я еще сказал, что если те двое следуют везде за тобой для твоей же защиты, с твоей стороны было бы не так глупо оказывать им всю посильную помощь. Думаю, я могу сделать вывод, что ты решил не следовать моему совету.
Тэд был очень близок к тому, чтобы сказать: «Я не мог, Рауль. Тот, кто схватил мою жену и малышей, просто убил бы и их тоже». Дело не в том, что он не осмеливался рассказать Раулю, что происходит, потому что опасался, будто тот сочтет его сумасшедшим. У университетских профессоров гораздо более гибкие взгляды на вопрос нормальности и ненормальности, чем у большинства людей, а зачастую у них и вовсе нет никаких взглядов, и они предпочитают считать людей либо скучными (но нормальными), либо довольно эксцентричными (но нормальными), либо весьма эксцентричными (но, «вполне нормальными, старина»). Он удержал язык за зубами, потому что Рауль Де-Лессепс был из породы людей «в себе» и молчание Тэда могло убедить его, а все, что слетело бы у Тэда сейчас с языка, могло, напротив, лишь ухудшить его положение. Но «в себе» или «не в себе», а у морфолога было доброе сердце… По-своему, он был храбр… И Тэд верил, что Рауля разбирает сильное любопытство насчет того, что же происходит с Тэдом, зачем взялся полицейский эскорт и в чем причина его странного интереса к воробьям. Наконец, он просто полагал – или только лишь надеялся, – что в его интересах было держать рот на замке.
Тем не менее ждать было нелегко.
– Хорошо, – в конце концов сказал Рауль. – Я одолжу тебе свою машину, Тэд.
Тэд прикрыл глаза. Ему пришлось напрячь колени, чтобы они не подогнулись. Он вытер шею под подбородком, и рука сделалась мокрой от пота.
– Но я надеюсь, у тебя хватит любезности оплатить весь ремонт, если, она вернется ко мне поломанная, – сказал Рауль. – Если ты убегаешь от правосудия, я сильно сомневаюсь, что моя страховая компания станет платить.
Бегство от правосудия? Потому что он ускользнул от бдительного ока полицейских, которые все равно не могли его защитить? Он не знал, ставит это его в положение скрывающегося от правосудия или нет. Вопрос был интересный, и позже ему придется к нему вернуться – позже, когда половина его мозга не будет сходить с ума от тревоги и страха.
– Ты же знаешь, что я заплачу.
– У меня есть еще одно условие, – сказал Рауль.
Тэд снова прикрыл глаза. На этот раз от раздражения.
– Какое?
– Я хочу узнать все, когда это закончится. Я хочу знать, почему ты вдруг так заинтересовался значением воробьев в суеверных преданиях и почему ты весь побелел, когда я рассказал тебе, кто такие психопомы и чем они должны заниматься.
– Я действительно побелел?
– Как простыня.
– Я расскажу тебе все, – пообещал Тэд, слабо улыбнувшись. – Может быть, чему-то из этого ты даже поверишь.
– Где ты находишься? – спросил Рауль.
Тэд объяснил и попросил приехать побыстрее.
4
Он повесил трубку, прошел обратно в ворота и уселся на широкий бампер школьного автобуса, разрезанного зачем-то на две половины. Место оказалось неплохим для ожидания, раз уж все равно приходилось ждать – с дороги его не было видно, а стоило ему наклониться вперед и взгляду открывалась грязная парковочная площадка перед магазином. Он огляделся в поисках воробьев и не увидел ни одного – лишь большая жирная ворона равнодушно клевала маленькие блестящие кусочки хрома в одном из проходов между рядами покореженных машин. Мысль о том, что он закончил свой второй разговор с Джорджем Старком чуть больше получаса назад, потихоньку отнимала у него чувство реальности. Казалось, с тех пор прошло много часов.
Несмотря на острые иглы тревоги, он чувствовал сонливость, словно уже пора было ложиться спать.
Ползучее ощущение зуда снова нахлынуло на него минут через пятнадцать после разговора с Раулем. Он напевал те отрывки из «Джона Уэсли Хардинга», которые застряли у него в памяти, и через минуту-две ощущение прошло.
Может быть, это просто нервное, подумал он, зная, что это чушь. Ощущение возникало от того, что Джордж пытался просверлить замочную скважину в его мозгу, и чем больше Тэд сознавал это, тем чувствительнее к этому становился. Он полагал, что это сработает и в другую сторону. И еще он полагал, что рано или поздно, ему, быть может, придется заставить это работать в другую сторону, но, для этого нужно было попытаться позвать птиц, а делать это ему смертельно не хотелось. И еще кое-что… Последний раз, когда ему удалось вторгнуться в Джорджа Старка, это закончилось карандашом, торчащим из его левой руки.
Минуты ползли мучительно медленно. Спустя двадцать пять минут Тэд стал опасаться, что Рауль передумал и не приедет. Он слез с бампера расчлененного автобуса и встал в воротах, между автомобильным кладбищем и парковочной площадкой, уже не обращая внимания на тех, кто мог увидеть его с дороги. Он начал подумывать, а не рискнуть ли ему проголосовать на дороге перед какой-нибудь попуткой, но потом все же решил еще раз позвонить Раулю на факультет и был уже на полпути к телефону-автомату у магазина, когда на площадку заехал пыльный, похожий на жука «фольксваген». Он сразу узнал его и повернул назад, с умилением вспомнив о заботах Рауля по поводу страховки. Тэд подумал, что мог бы, пожалуй, арендовать «фольксваген» и заплатить за все убытки, сдав одну сумку пустых бутылок из-под содовой.
Рауль подъехал к зданию магазина и вылез из машины. Тэд слегка удивился, когда увидел, что его трубка горит и испускает огромные клубы очень едкого дыма, в закрытом помещении просто непереносимого. Первое, что пришло в голову Тэду и что он машинально сказал:
– Тебе же не разрешают курить, Рауль.
– Тебе же не разрешали сбегать, – мрачно отозвался тот.
Секунду они удивленно смотрели друг на друга, а потом оба дружно расхохотались.
– Как ты доберешься до дому? – спросил Тэд. Теперь, когда дело дошло до того, чтобы просто влезть в маленькую машину Рауля и проделать долгий путь с ветерком до Кастл-Рока, у него в словарном запасе, похоже, не осталось ничего, кроме банальностей.
– Полагаю, вызову такси, – сказал Рауль, оглядев сверкающие горы раскуроченных автомашин. – Наверно, им приходится довольно часто приезжать сюда и забирать ребят, что присоединяются к Великой Гвардии Безлошадных.
– Подожди, я сейчас дам тебе пять долларов…
Тэд вытащил из кармана бумажник, но Рауль махнул рукой.
– Для учителя английского в летние каникулы я просто набит деньгами, – сказал он. – У меня с собой, наверно, больше сорока долларов. Удивительно, как это Билли отпускает меня разгуливать без охраны, – он с явным удовольствием, вытащив трубку изо рта, выпустил облако дыма и улыбнулся Тэду. – Но я возьму счет у таксиста и представлю его тебе в подходящий момент, так что не волнуйся, Тэд.
– Я уже было подумал, что ты не приедешь.
– Я заскочил в магазинчик «Все за пятерку-десятку» и купил несколько вещичек, которые, по-моему, могут тебе пригодиться, Таддеус, – с этими словами он снова залез в своего «жука» (заметно перекошенного влево – рессора либо сломана, либо на последнем издыхании) и через несколько минут после усердных поисков, сопровождаемых бормотанием и клубами дыма, извлек оттуда бумажный пакет и вручил Тэду. Тот заглянул в него и увидел темные очки и бейсбольную кепку с надписью «Boston Red Sox», которая должна была полностью скрыть его прическу. Тронутый до слез, он поднял глаза на приятеля.
– Спасибо, Рауль.
Тот махнул рукой и хитровато улыбнулся.
– Может быть, это я должен благодарить тебя, – сказал он. – Последние десять месяцев я только и искал предлог, чтобы задымить своей старой вонючкой. Время от времени подворачивались случаи – вроде развода младшего сына или ночи, когда я проиграл пятьдесят зеленых в покер у Тома Кэрролла, – но все это было как-то недостаточно, апокалиптично, что ли.
– Ну, мой случай вполне апокалиптичен, можешь не сомневаться, – уверил его Тэд и слегка вздрогнул. Он взглянул на свои часы. Стрелки приближались к часу дня. Старк опережал его по меньшей мере на час.
– Мне нужно ехать, Рауль.
– Ага… Это срочно, да?
– Боюсь, что да.
– У меня есть еще одна штука – я сунул ее в карман плаща, чтобы не потерять. Это не из «Пятерки-десятки». Я нашел его у себя в столе.
Рауль принялся методично обшаривать карманы старого клетчатого спортивного плаща, который он носил зимой и летом.
– Опять та же история… – пробурчал он, не прекращая рыться в карманах. – A-а! Вот он! Я уже начал было думать, что все-таки оставил его в кабинете.
Он извлек из кармана полый деревянный предмет цилиндрической формы, длиной с указательный палец. На одном конце его была сделана зарубка. Выглядел он довольно старым.
– Что это? – спросил Тэд, беря его из рук Рауля. Но он уже знал, какой бы немыслимой вещью деревяшка ни оказалась, он вложил еще один кирпич на свое место.
– Это птичий свисток. – Рауль пристально посмотрел на Тэда из-за своей трубки. – Если ты сочтешь, что он может тебе пригодиться, я хочу, чтобы ты взял его.
– Спасибо, – поблагодарил Тэд и чуть дрожащей рукой засунул свисток в нагрудный карман. – Он может очень пригодиться.
Глаза Рауля неожиданно расширились так, что едва не вылезли на его спутанные, косматые брови. Он вынул трубку изо рта и произнес тихим, неуверенным голосом:
– Я не уверен, что он тебе понадобится.
– Что?
– Оглянись назад.
Тэд повернулся, зная, что там увидел Рауль еще до того, как взглянул сам.
Теперь там находились уже не сотни и даже не тысячи воробьев: разломанные легковушки и грузовики, сваленные на десяти акрах позади магазина «Голд», были покрыты воробьями. Птицы были повсюду… А он не слыхал, как прилетел хоть бы один.
Два человека уставились на воробьев четырьмя глазами. Птицы смотрели на них двадцатью, а может, и сорока тысячами. Они не издавали ни звука. Они просто сидели на кузовах, крышах, окнах, глушителях, решетках радиаторов, двигателях, капотах, рамах.
– Господи Боже, – хрипло вымолвил Рауль. – Психопомы… Что это значит, Тэд? Что это значит?
– Похоже, я только сейчас начинаю понимать, – сказал Тэд.
– Боже мой, – растерянно произнес Рауль. Он поднял руки над головой и громко хлопнул в ладоши. Воробьи не шевельнулись. Рауль не вызвал у них ни малейшего интереса; они смотрели только на Тэда Бюмонта.
– Найдите Джорджа Старка, – тихим голосом, – почти шепотом, – сказал Тэд. – Джордж Старк. Найдите его. Полетели!
Черной тучей воробьи взмыли в тускло-голубое небо с громким чириканьем и хлопаньем крыльев, напоминавшим тоненький раскат грома. Двое людей, стоявших за дверями магазинчика запчастей выбежали взглянуть, что происходит. Наверху монолитная черная масса развернулась, как и прежняя, маленькая стайка, и взяла курс на запад.
Тэд, задрав голову, следил за ними, и на мгновение эта реальность соединилась с видением, которое предшествовало началу его трансов: прошлое и настоящее на какой-то момент слились воедино, сплелись в какую-то странную, витиеватую косичку.
Воробьи исчезли из виду.
– Боже всемогущий! – пробормотал механик в серой робе. – Вы видели этих птиц? Откуда же взялись все эти говенные птицы?
– У меня есть вопрос получше, – сказал Рауль, пристально глядя на Тэда. Он снова взял себя в руки, но было ясно, что увиденное здорово потрясло его. – Куда они отправились? Тебе ведь это известно, а, Тэд?
– Да, конечно, – пробормотал Тэд, открывая дверцу «фольксвагена». – Мне тоже пора отправляться, Рауль… Правда, пора. Я даже не могу, как следует, поблагодарить тебя.
