Текст книги "Содержательное единство 2007-2011"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 53 страниц)

10. Обязательно использовать все средства пропагандистской войны, главная задача которой – убедить США в том, что русские так просто не сдадутся, они обязательно ответят не только на удар, но даже на явную угрозу удара. Превентивность – так превентивность!

11. Не поддаваться на провокации примитивной гонки вооружений – ракета на ракету, подводная лодка на подводную лодку. В отборе имеющихся и перспективных образцов военной техники действовать обдуманно и заглядывая в будущее – опять-таки, "асимметрично". То есть, непредсказуемо для потенциального противника.

Еще раз: мы не можем позволить себе "копить расслабуху"!

Если мы действительно хотим переходить на твердотопливные ракеты, то количество производимых "Тополей" должно быть намного, намного больше. Если это дело долгое – давайте подумаем о том, возможно ли опереться, в качестве "промежуточного варианта" (когда ракеты "Сатана" между 2010 и 2012 годами одна за другой будут сниматься с боевого дежурства), на стратегические "Стилеты" (СС-19). Они хранились у нас в сухом виде и могут хотя бы частично восполнять убыль исчерпавших свой ресурс более мощных ракет. Если это возможно – давайте срочно переоборудовать для "Стилетов" имеющиеся шахтные позиции.

Если для наших новых ракетных подводных крейсеров проекта "Борей" нужна ракета "Булава", то ее нужно форсированно "доводить до ума".

Говорят, что мы не должны втягиваться в изнуряющую и затратную гонку вооружений? А что мы должны делать? Давайте делать эту гонку менее "затратной", а для этого думать именно над асимметричным ответом.

Но с одной оговоркой: это должен быть реальный асимметричный ответ. И он должен быть. "И нам уже важней казаться, и нам уже не важно быть"… Чтобы не обнаружилось, что асимметричные заготовки – из разряда такого "казаться", которому не важно быть. Бюрократия – отрапортует об "освоении средств" и "поставках в войска". А страна? Народ?

Мы – за ассиметричный ответ. Но такой, чтобы наша страна не оказалась практически голой перед лицом реальных угроз, реальной войны.

Не хочется говорить об этой войне. Но – Si vis pacem, para bellum. "Хочешь мира – готовься к войне". Пока существовал СССР, угроза мировой ядерной войны была умозрительной. Теперь мы можем получить сразу серию малых ядерных войн и пару больших. А что, если только восстановление СССР и полномасштабной сверхдержавности может спасти и Россию, и весь мир?

Да, это тяжкий крест, – сверхдержавная жизнь. Но предпочтем ли мы этому сладкую смерть в объятиях незамысловатых утех – этого подлинного героя нашего жалкого времени?

Еще и еще раз: para bellum.

01.03.2007 : Панорама (продолжение 2)

Часть III. Туркменская «заваруха»

III.1. Обстоятельства смерти Ниязова

21 декабря 2006 года все мировые СМИ сообщили, что от внезапной остановки сердца скончался президент Туркмении Сапармурат Ниязов.

И тут я вынужден вновь вернуть собравшихся к обсуждению трех возможных форматов оценки любого события. В том числе, и такого события, как человеческая смерть (рис.1).

Предъявляя раз за разом эту картину, я борюсь с постоянной путаницей!

Людям хочется получить достоверное описание. Это желание коренится в их понимании единственности истины. Иначе говоря, в том, что если одно описание – правдиво, а другие ему противоречат, то другие описания – ложны. Это называется "закон исключенного третьего". Таков закон работы в очень ограниченном классе формально-логических систем. Но логика (в том числе и формальная) – это очень устойчивый автоматизм. Ведь не зря она возникла, эта самая логика. Она обобщает определенные часто встречающиеся коллизии. Она превращает некую статистику в закон. Она неточно знает свои собственные рамки. И она не рефлексирует на свои основания, эта самая логика. Поэтому ей кажется, что если ситуацию описывают три профессионала:

– журналист,

– следователь и

– аналитик элиты,

и если эти описания противоречат друг другу, то кто-то из них прав, а остальные – неправы.

Относится ли этот стереотип восприятия к оружейному конфликту, который я рассмотрел в книге "Слабость силы", к конфликту вокруг "Трех китов", который я еще собираюсь рассмотреть, или к описанию тех или иных событий, – он одинаково опасен.

И пока давайте просто договоримся, что это все разные истории.

Истории с Ниязовым-негодяем и его добродетельными врагами…

Истории с добродетельным Ниязовым и его врагами-негодяями…

Истории с преступником Ниязовым и стражами закона…

Истории со стерегущим закон Ниязовым и воюющими с ним преступниками…

Всё это истории с разными Ниязовыми. Ниязовым-1, Ниязовым-2, Ниязовым-3 и так далее. Дело не в том, какая история правдива, а в том, что это разные Ниязовы. Мой Ниязов, скажем так – Ниязов-25 – это элитный игрок. Но дальше люди спросят: "А какой из 25 Ниязовых – реальный?". Потому что, по мнению этих людей, если один из Ниязовых – реальный, то все остальные – ирреальные, то есть основанные на ложных способах описания. Ложных данных, ложных интерпретациях и так далее. В такой картине опять присутствуют истина и ложь. А элитная игра адресует к более сложным логикам. Если вообще к логикам.

Может быть, я и стал бы доказывать, что мой Ниязов ближе к реальному, чем другие. Но я же не политической историей занимаюсь. Я не встречаюсь с близкими ему людьми, не копаюсь в архивах, не веду слежку за главными персонажами этой истории. А если бы я этим всем зачем-то занимался (непонятно, зачем, и всем сразу)? То и в этом случае я все равно не стал бы публиковать интимные интервью, рассекречивать секретные бумаги, обнародовать данные прослушивания и наружного наблюдения.

Я могу просто что-то интерпретировать. Интерпретация – в принципе неоднозначна и размыта. Она оперирует вероятностями, а не достоверностями. Она ближе к квантовой механике, чем к механике Ньютона. Но это не значит, что она бессмысленна. Интерпретация предполагает ракурс, жанр. Нельзя интерпретировать сразу во всех жанрах или интерпретировать "вообще". То, что я здесь предлагаю, – это интерпретация. Но не бессмыслица.

Итак, мы должны отнестись как-то к событию под названием "смерть человека" (рис.2).

А поскольку лидер умирает, а игра продолжается, то речь идет о секретности, не имеющей срока давности. Вы никогда не получите правдивой информации о смерти Сталина. Никогда не получите правдивой информации о смерти Рузвельта. И так далее. Но и к этому не сводится специфика события «смерть лидера», отличающая это событие от события «смерть человека». При том, что лидер – это, конечно же, человек. И ничто человеческое ему не чуждо. А нет ничего более человеческого, чем смерть человека.

Люди смертны. Ниязов – немолодой человек. От остановки сердца умирают и молодые люди. Поэтому не надо сходу трактовать любую ситуацию как заговор. Но нельзя и приравнивать смерть обычного человека и смерть влиятельного – значимого для мира и региона – политика. Ниязов именно такой политик. Контролируемая им страна – важнейшая "фишка" в геоэкономической и геополитической игре. Когда умирает, причем внезапно, политик такого масштаба, то ситуация, что называется, "фифти-фифти". Может быть, сам умер, а может быть, убили. Точнее, помогли умереть.

И тут сразу приходится еще кое-что оговаривать. Говорят, что демократический президент боится общественного мнения, а авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, ничего не боится. Это, безусловно, не так. Авторитарный лидер раздавил оппозицию с чьей-то помощью. И теперь он зависит от тех, с чьей помощью он эту самую оппозицию раздавил. Известный феномен Тараса Бульбы: "Я тебя породил, я тебя и убью".

Можно опередить того, кто готовится этот сюжет применить к тебе, и своевременно раздавить "раздавителя". Но, опять же, чьими-то руками. Это не меняет коллизии.

Можно всех "развести" и держать баланс. Но тогда ты зависишь от баланса и тех, с чьей помощью ты держишь этот баланс. Зависимость – это такая же фундаментальная человеческая коллизия, как и смерть. А для авторитарного политического лидера зависимость – это гипертрофированная коллизия. И это надо понимать.

Далее, авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, не может быть свергнут. Значит ли это, что он неуязвим? Здесь, опять же, действует логическое заблуждение (рис. 3).

Здесь мы снова сталкиваемся с ложным логическим стереотипом, согласно которому политический лидер может быть уязвим или неуязвим (рис.4).

На самом деле, нет этой альтернативы. А если еще точнее, то неуязвимости не бывает. Бывает разная уязвимость. Авторитарный лидер не боится импичмента. Но он боится повара, врача, начальника личной охраны и т.д.

А теперь еще раз всмотримся в публично предъявляемые факты. Понимая, что они, по крайней мере отчасти, ложные. Но это не значит, что их нельзя интерпретировать.

Говорится, что Ниязов был больным человеком. Давайте посмотрим, что по этому поводу говорится. Может быть, говорится полная ахинея. Но важно другое. Даже если это ахинея, то как она соотносится с основным тезисом? (рис.5).

Агентство «РИА Новости» уточнило, что в 1997 году Ниязов перенес операцию по аортокоронарному шунтированию, сделанную в Германии.

У меня есть много друзей, перенесших такую операцию. Они живут и работают по 18 часов в день.

Сообщалось также, что у Ниязова была операция по удалению катаракты.

Вы знаете случаи, когда умирают от удаления катаракты?

Сообщалось также, что у него была операция по удалению тромба из вены.

И что? Тромб ведь удалили! И наверное, в лучших клиниках. Если бы его не удалили – тогда другое дело.

Туркменская оппозиция утверждала также, что Ниязов был болен диабетом.

Но ведь не раком!

Список перечисляемых болезней никак не тянет на то, чтобы назвать Ниязова фигурой, находящейся в зоне экстремального медицинского риска. А в зоне обычного риска находятся все люди. Мы утверждаем только то, что экстремального риска нам не предъявлено. А если бы он был – его бы обязательно предъявили.

Но к этому анализ никак сводиться не может. Если мы анализируем элитную игру, то, кроме обстоятельств смерти, мы должны анализировать атипичные политические обстоятельства.

III.2. Атипичные политические обстоятельства

В соответствии с Конституцией Туркмении, если президент не может исполнять своих обязанностей (в том числе, в связи со смертью), то до президентских выборов полномочия переходят к председателю парламента (в данном случае – Овезгельды Атаеву).

Однако 21 декабря в Ашхабаде прошло экстренное заседание Совета безопасности. Подчеркиваю – не парламента, а Совета безопасности! Совета силовиков. На этом Совете, вне всяких конституционных норм, временно исполняющим обязанности президента Туркменистана был назначен вице-премьер правительства, министр здравоохранения и медицинской промышленности Гурбангулы Бердымухаммедов.

Первым же указом Бердымухаммедов освободил от должности председателя Меджлиса Атаева в связи с обвинением в злоупотреблении служебным положением. Далее Атаев был арестован.

Злоупотреблял ли Атаев служебным положением? Думаю, что злоупотреблял, как и все. Был ли Атаев арестован только по причине злоупотребления служебным положением? На 100% нет. В Туркмении по этой причине не арестовывают. Арестовывают тогда, когда начинается борьба за власть. А в этой борьбе есть силы и ставленники (рис.6).

Приоритеты между ставленниками 1, 2, 3 расставляются не по их законным полномочиям, а по степени влиятельности сил, стоящих за ними. Когда оказывается, что ставленник-1 по фамилии Бердымухаммедов имеет «не те» полномочия – это ничего не меняет. Он ставленник более мощной силы. И потому ставленник, имеющий «те» полномочия, по фамилии Атаев, арестовывается. А ставленник, не имеющий полномочий, получает полномочия.

Это определенный "политический жанр". Нам всем знакомый по борьбе сил у гроба Сталина.

Но кто же такой "победивший" ставленник?

50-летний Гурбангулы Бердымухаммедов – профессиональный дантист, ставший вице-премьером страны, – женат вторым браком на русской, сибирячке из Омска. Первой его женой была туркменка. Кроме того, потенциальный преемник Туркменбаши защищал свою кандидатскую диссертацию в Москве, что дает некоторым аналитикам право отстаивать версию о решающем влиянии России на политику Ашхабада.

Сразу же в прессе появились утверждения ряда экспертов о том, что Бердымухаммедов – фигура политически и психологически достаточно слабая и легко поддающаяся внешним влияниям. В частности, говорилось, что во время встреч Ниязова в узком кругу с высокопоставленными гостями на Гурбангулы возлагалась обязанность приносить гостям плов. Кроме того, и в кулуарах, и в печати широко обсуждалась версия о том, что Бердымухаммедов – незаконнорожденный сын Туркменбаши.

Но если ставленник таков – то какова сила? Если она сумела провести своего ставленника, то она носит определяющий характер. Что же за сила?

С первых дней после смерти Ниязова некоторые аналитики заявляли, что назначение Бердымухаммедова (равно как и отстранение Атаева) пролоббировали туркменские "силовики". В том числе, глава военного ведомства республики Агагельды Мамедгельдыев (один из самых влиятельных людей в стране, на военных парадах он всегда стоял на трибуне по правую руку от Ниязова), глава МВД Акамамед Рахманов, а также (что считается крайне важным и показательным) начальник охраны Ниязова Акмурат Реджепов.

Но сюжетом с "силой и ставленником" атипичные моменты не исчерпываются.

В день смерти Ниязова "исчез в неизвестном направлении" управделами президента А.Жадан. Эксперты характеризуют Жадана как особо близкого к Ниязову человека. Чаще всего используется характеристика "постельничий". Жадан лично ухаживал за Ниязовым, а также занимался всей его личной документацией (делами и документами). Что теперь с делами и документами, а также с деньгами? Вопрос открытый.

И столь же открытый вопрос – почему Жадан убежал, а не принял участие в борьбе у гроба хозяина? У него не было потенциала для борьбы? Он разозлил все силы? У него было "рыльце в пушку"?

Так может, он и есть тот самый судьбоносный "повар", который подвел черту под земным существованием хозяина? Но зачем? У него было такое хорошее положение при хозяине…

Значит, если он это действительно сделал, то ему кто-то приказал! И этот "кто-то" не собирался дальше его поддерживать! Значит, этот "кто-то" – не силовики! Так вроде получается? Это какая-то сторонняя сила! Которая приказать Жадану может, а охранять его после этого – не может или не хочет. Что же это за сила? (рис.7).

Отметим, что «цена вопроса» об исчезновении Жадана очень высока во всех смыслах.

Во-первых, он, после Ниязова, наиболее информирован о содержании и "подводных камнях" всех специфических коммерческих сделок (причем не только газовых!), которыми руководил Туркменбаши. То есть, является носителем суперсекретной информации, касающейся совсем не только Ниязова.

Во-вторых, именно ему должны быть известны ключевые финансовые тайны самого Туркменбаши, включая наименования банков и номера счетов, на которых (утверждается, что в узкому кругу Ниязов лично этим хвастал) находятся суммы, имеющие не гедонистическое, а политическое значение. Многие эксперты настаивают, что называемые полуофициально 3 млрд. долларов – "это просто смешно"; речь идет о гораздо больших суммах.

III.3. Преемственность

Следующее существенное элитное обстоятельство – так называемая "преемственность курса".

Во всех публичных выступлениях после смерти Ниязова, начиная с 22 декабря, Бердымухаммедов всячески подчеркивает преемственность туркменской политики, включая ее экономический аспект. Он заявляет, что Туркмения продолжит исполнение всех своих международных обязательств: "Пусть иностранные потребители нашей нефти и газа не беспокоятся, Туркменистан будет строго выполнять взятые обязательства, и никакие события не могут повлиять на наши поставки".

Но это слова. Реальная преемственность определяется связкой "сила и ее ставленник". Если Ниязов был консенсусной фигурой, то преемственность может быть только в случае, если и новый глава Туркмении будет фигурой консенсусной. Так что там с консенсусом?

Тут ведь все важно. И ритуалы, и разного рода элитные частности. Всмотримся во все это.

Бердымухаммедов был назначен организатором похорон Ниязова, которые состоялись 24 декабря в его родовом селе Кипчак недалеко от Ашхабада. На церемонии присутствовали десятки иностранных делегаций.

По мнению ряда аналитиков, отсутствие каких-либо эксцессов после смерти Ниязова, а также строгий порядок проведения траурной церемонии, – говорят о наличии в правящей туркменской элите некоего консенсуса в отношении формата будущей власти.

Консенсус – или его видимость? Властная группа показывает, что полностью контролирует ситуацию. Но она и не может делать ничего другого! Проявит она очевидную расколотость – ей конец. И немедленный. Напомним, что эксцессы (в том числе, уличные, и даже с сожжением "святой книги" Туркменбаши – Рухнамэ), связанные с межклановыми противоречиями, происходили в Туркмении неоднократно, и в том числе в последние годы. И это – при наличии авторитарного Ниязова. А в ситуации междувластия?

Так что видимый консенсус – просто не может не демонстрироваться. А под этим консенсусным ковром происходит следующее.

26 декабря на прошедшем заседании Народного совета под председательством Бердымухаммедова был единогласно принят закон о внесении изменений в Конституцию (из нее убрали пункт о том, что и.о. президента не может баллотироваться на этот пост), а также назначена дата президентских выборов – 11 февраля. После чего большинство экспертов начало выражать твердую уверенность в том, что именно вице-премьер Бердымухаммедов станет следующим президентом Туркмении.

Тем не менее, Бердымухамедову, что называется, "официально назначили" шесть конкурентов. И то, каких именно конкурентов, – говорит достаточно много о ситуации в республике.

Чтобы понять специфику назначения конкурентов, необходимо сделать экскурс в политическую историю Туркмении.

III.4. Немного истории

Наша аналитика вообще ничего не хочет знать о проблемных постсоветских государствах. Но о Туркмении – пожалуй, прежде всего. Туркмения всегда была как бы на отшибе. Была аналитико-исторической terra inkognitа. Между тем, описание элитной игры без истории не существует. Журналист или следователь могут пренебрегать историческим контекстом. Аналитик элиты – нет.

В силу нашего жанра исследований – займемся историей.

Туркмения как историческое государственное образование фактически появилась на карте мира лишь в годы Советской власти. Тем не менее, в исторической памяти туркменской элиты отчетливо существует факт создания полукочевой государственности огузов на территории современной Туркмении в XI-XII веках. Тогда племена тюрок-огузов, теснимые из Великой Степи кыпчаками, под предводительством племенных вождей из рода Сельджуков закрепились в Прикаспии, завоевали значительную часть Персии и Закавказья, и создали Сельджукское государство. И именно отсюда огузы-сельджуки позже развивали экспансию на юго-запад, дав начало турецкой государственности.

Но уже в середине XII в. территория собственного огузского государства Сельджукидов была завоевана Хорезмом, а веком позже – монголами-чингизидами. В XIV в. эти места и племена попадают под власть тимуридов, а позже, в XVI в., оказываются разделены между Хивинским ханством, Бухарским эмиратом и Персией.

Необходимо подчеркнуть, что с самого начала этнической истории туркмен они составляли этно-племенной и этно-культурный "сплав" из местного (преимущественно персидского) населения и "пришлых" тюрок. Соответственно, туркменские племена и племенные союзы несут на себе отпечаток сложного синкретизма индо-иранской и тюркской культур.

Это общие сведения. А теперь – нечто, касающееся элиты. Синкретизм синкретизмом. Но где-то больше одного, а где-то – другого. Как проходит этно-историческая линия раскола? Это непростой и неочевидный вопрос. Но кое-что тут можно "нарисовать", оговаривая относительность любых подобного рода рисунков (рис.8).

Информацию о такого рода противоречиях получать трудно. И она никогда не будет до конца достоверна по двум причинам.

Во-первых, Туркмения уже достаточно модернизирована. Все это для нее дела давно минувших дней. И степень релевантности этих дел сегодняшней ситуации – всегда весьма относительна.

Во-вторых, такая информация требует проверок и перепроверок. Она не может базироваться на открытых самоописаниях. Если она релевантна, то она культурно закрыта. Никто афишировать ничего подобного не будет. Но в острых ситуациях подобного рода историко-генетические противоречия могут вдруг по-новому заиграть. И потому к ним надо адресоваться. И я бы сказал даже – стыдно, недостойно не адресоваться. Лучше ошибиться или переоценить, чем вообще смотреть на происходящее, как "баран на новые ворота". А так, увы, смотрит на почти вся известная мне аналитика. Я сужу по открытым исследованиям. Хотелось бы, чтобы другие исследования были более адекватны происходящему.

Оговорив сие, идем дальше.

Итак, по утверждению ряда экспертов, некоторые племена (в частности, ряд родов эрсары и часть мелких племен Юго-Востока) в своем (оберегаемом от чужих!) фольклоре делают акцент на своих персидских корнях, а другие (текинцы, и особенно ахалтекинцы) – на своей тюркской генеалогии.

А русский фактор?

В 1802 г. часть туркменских племен (абдалы, чаудоры, игдыры, бурунчуки и бузачи) приняла российское подданство.

А в 1867 г. (более полувека прошло!) было создано Туркестанское генерал-губернаторство в составе России со столицей в Ташкенте, включившее часть территорий туркменских племен.

В войне 1869-1885 гг. племенная территория туркмен была окончательно присоединена к России в качестве Закаспийской области (последняя крепость туркмен-ахалтекинцев, Геок-Тепе, пала в 1881 г.).

После революции 1917 г. и временной оккупации британскими войсками (1917-1919 гг.) территория туркменских племен сначала вошла в Туркестанскую АССР.

А в 1924 г. – была выделена в самостоятельную Туркменскую ССР. Такое выделение всегда являлось следствием внутрисоветской элитной борьбы. Получить союзную республику можно было, только продемонстрировав некую особую значимость для Москвы. Значит, такая значимость имелась.

Но чем вообще была к этому моменту Туркмения?

Эксперты утверждают, что к началу советской эпохи Туркмения, наряду с Казахстаном, характеризовалась максимальным уровнем родоплеменной раздробленности. В публикациях туркменоведов середины 20-х годов ХХ века (например, В.Бартольда и Г.Карпова) на территории созданной республики выделялось семь основных по численности племен и родоплеменных союзов (текинцы, иомуды, эрсару, гоклены, салыры, сарыки и чаудоры), а также не менее 20 более мелких родоплеменных образований. И это – на все тогдашнее население численностью примерно в 500 тыс. чел.

Сегодня специалисты выделяют в республике (с нынешней численностью населения около 5 млн. чел.) от 20 до 30 племен. И одновременно указывают, что в их составе – около 5 тысяч крупных и мелких родов, отчетливо осознающих свою конкретную родовую принадлежность.

То есть структура, мягко говоря, архисложная.

Следует также отметить, что Туркмения, вплоть до середины 30-х годов ХХ в., была одним из наиболее активных регионов басмаческого движения. В него оказались вовлечены десятки тысяч человек, многие роды численностью в тысячи человек уходили из страны за границу. Специалисты называют следующие главные причины такой специфики региона.

Это, во-первых, особые традиции наиболее сильных племен (в том числе, текинских), связанные с так называемым "аламанством", – грабежом соседей, который был "узаконен" местным обычным (адатным) правом. В частности, текинцы на своих быстрых и выносливых лошадях традиционно ходили в набеги к персам, а награбленную добычу, рабынь и детей продавали узбекам. А затем, наоборот, грабили узбеков, сбывая награбленное в Персии.

Это, во-вторых, отсутствие строгой охраны границ между дореволюционной Россией, Персией и Афганистаном, в результате чего некоторые места кочевий (и племенные родственники многих туркмен) при советской власти, устанавливающей "жесткие" границы, оказывались за пределами Туркмении.

И это, в-третьих, резкий слом представителями советской власти укладной структуры местного хозяйства (слабое, преимущественно "оазисное", земледелие, в значительной степени кочевое овцеводство, скотоводство и коневодство, отсутствие развитого ремесленного уклада), а также гонения на ислам (впрочем, в этом регионе достаточно слабый и с подчеркнутой суфийской спецификой).

Особенно болезненными событиями, приведшими в регионе к всплеску басмачества, стали земельно-водные реформы 1925 – 1926 г.г. и фактически насильственная коллективизация 1930 – 1932 г.г.

Несмотря на почти 80 лет существования в составе СССР и проводимую Москвой активную модернизационную политику, национальная консолидация туркмен проходила в советскую эпоху крайне "вяло". Специалисты подчеркивают, что на всех уровнях туркменского общества фактически складывалась своего рода "двойная идентификация": внешняя, формальная – общетуркменская, и внутренняя (гораздо более глубокая и социально и политически значимая) – родоплеменная или территориально-племенная. Причем если в "до-российское" время большинство туркменских племен в основном не имело жестко "закрепленных" за собой племенных территорий, то в "российское" (и, тем более, советское) время основные племенные конгломераты начали фактически переходить к оседлому или полуоседлому образу жизни (рис.9).

То есть, сквозь ткань родоплеменной трайбализации начала «прорастать» дополнительная территориальная трайбализация. Так, уже в досоветское время регулярно обнаруживалось «несоюзническое» поведение между ахалскими и марыйскими текинцами, между северными и западными йомудами и т.д. А в итоге территориальной трайбализации в советское время сложились «областные» (ныне – «велаятные») кланы, а таже такие достаточно явно обозначенные территориально-родоплеменные группировки, как марыйская, кизил-арватская, чарджоуская, балканская и ташаузская (рис. 10).

Ахалский велаят. Столица – Рухабад.

Балканский велаят. Столица – Балканабад.

Дашогузский велаят. Столица – Дашогуз.

Лебапский велаят. Столица – Туркменабад.

Марыйский велаят. Столица – Мары.

Следует отметить, что политика Союзного центра постоянно учитывала эти "этно-территориальные" обстоятельства: национальными лидерами (первыми секретарями ЦК компартии республики), как правило, поочередно назначались представители наиболее влиятельных племен или территориальных (фактически – областных) межплеменных союзов. Однако общенациональной консолидации это также совершенно не способствовало.

Кроме того, специфика активной "модернизационной" хозяйственной деятельности в республике привела к появлению дополнительных факторов "кланового обособления" в виде формирования "хлопковых", "каракулевых", "нефтегазовых", "водоснабженческих" кланов, кланов в потребкооперации, в науке, культуре и т.д. В результате на родоплеменную и территориально-племенную трайбализацию наложилось еще и во многом не совпадающее с ними клановое разделение по принципам доминирования в хозяйственных и иных сферах деятельности (рис.11).

В таком виде это все сложилось к 1991 году. А дальше началась проблема с идентичностью в условиях собственной государственности. И – в условиях регресса, который шел на всех территориях бывшего СССР. Южных и не желающих модернизироваться – в первую очередь.

III.5. Специфика постсоветской Туркмении

В октябре 1991, в ходе распада СССР, Верховный Совет республики принял Декларацию о независимости Республики Туркменистан.

Распад СССР и обретение независимости в значительной мере "выпустили на свободу" формально запрещенные в советское время трайбалистско-клановые тенденции. "Общетуркменская национальная консолидация" парадоксальным образом вылилась в достаточно дружные ксенофобские ориентации против "чужаков" – русских, узбеков, азербайджанцев, армян, украинцев и т.д.

Это способствовало скрытой, но вполне жесткой "этнической чистке" республики. Прежде всего – от иноэтничных специалистов в разных отраслях хозяйства. Отметим, что в начале XXI века об этом прямо и образно сказал сам туркменбаши Сапармурад Ниязов: "Сначала уехали "золотые мозги", потом убежали "золотые руки", в Туркменистане остались только "золотые зубы"".

Принципиальная особость позднесоветского и постсоветского этапа туркменской истории (эпохи Туркменбаши Ниязова) – почти абсолютное доминирование во власти в республике представителей текинского племени, в основном ахалтекинцев (рис.12).

Не сдерживаемое жесткой рукой Союзного Центра, это доминирование текинцев в Туркмении уже к середине-концу 90-х годов ХХ века приобрело гипертрофированные формы. Именно в постсоветскую эпоху пышным цветом расцвело прославление подвига ахалтекинцев, которые «последними защищали туркменскую независимость». То есть, три недели обороняли в 1881 г. крепость Геок-Тепе от русских войск генерала Скобелева.

Таким образом, текинская идентичность стала одновременно и антирусской. Иначе и быть не могло. Надо как-то "отрабатывать независимость"! Притом, что особой тяги к ней, как мы понимаем, не было ни в одной из среднеазиатских республик СССР. В Туркменской – менее всего. Но положение обязывает.

При этом нельзя сказать, что Ниязов проявлял к соплеменникам-ахалтекинцам только лишь особую благосклонность. Он был родом из аула Кипчак (что сразу ставит под сомнение его чистые "огузские" родовые корни).

И в его роду, похоже, не было великих полководцев (батыров), старейшин (биев) и эпических поэтов-сказителей. А ведь именно эти категории родовых предков традиционно являются главными "визитными карточками" для пропуска в действительную туркменскую родоплеменную элиту.

И потому Ниязов – с понятными основаниями – всегда опасался не только и не столько властных соперников из других племен, но и своих более "родовитых" племенных конкурентов из текинцев. То есть он играл сложную племенную игру. Сложную – и отнюдь не вегетарианскую. И то ведь – Восток, регресс…

Достаточно сказать, что за постсоветские годы правления Туркменбаши в республике сменились (нередко – с весьма болезненными последствиями в виде посадки в "спецтюрьму" Овадан-Депе или вынужденной эмиграции) 59 вице-премьеров и 131 министр. Причем подавляющее большинство из них (около 90%) были, как и Ниязов, текинцами. Но опора на них была.

А где опора – там и чистки. Такова формула восточной власти.