Текст книги "Содержательное единство 2007-2011"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)

Я не хочу разжигать антикитайские настроения, я люблю Китай. Но это не значит, что я не понимаю, что происходит. Надвигается гигантская масса с Востока, откуда в России никогда не ждали удара. В ответ – абсолютная расслабленность.

Исчезло ли при этом давление с Запада? Нет! Русские оказались в клещах. В условиях таких сжатий нужно немедленно собирать в том или ином виде "русский дом". А мы идем на самоизоляцию – и по установкам, и по типу бытия. И что должно произойти дальше? Что, кроме сдавливания суперсилами, каждая из которых в десять раз больше нас по населению и скоро будет в пятнадцать раз больше по военно-промышленному потенциалу?

Что мы хотим сделать? Мы хотим войти в Китай? Объяснял, объясняю и буду объяснять генеральную константу китайского мышления: самое страшное для китайцев – это потеря лица. Для китайцев потерять лицо страшнее, чем умереть.

Как еще объяснить? Скажем, эллин не может быть рабом. Он может какое-то время находиться в позоре рабства, только если готовит побег. Самурай не может даже соприкоснуться с потерей чести. А китаец не может потерять лицо.

Пример: приехал Мао Цзэдун к Хрущеву. И Хрущев предложил ему осудить Сталина. Мао – отказался. Раз китайцы хвалили Сталина, то в дальнейшем не могут его ругать, поскольку при этом теряют лицо.

Китайцы разорвали отношения с Советским Союзом, поставили себя в невыгодное экономическое и военно-стратегическое положение только потому, что мы диктовали им потерю лица. А они не могли на это пойти. Как же они должны смотреть на нас после перестройки и шоковых реформ? Как они смотрят на людей, сдавших Наджибуллу и Хонеккера, говорящих о "выволакивании" Ленина из мавзолея и об "эпохе совкового бреда"? В Китае считают, что это люди, потерявшие лицо. А люди, потерявшие лицо, для них не люди.

Поэтому наш "российский субстрат" никто не собирается вводить в будущую китайскую империю. Да и зачем, если населения более чем достаточно? Туда будут вводить территории, вековые леса и другие ресурсы.

Значит, ни в какой "китайский дом" России войти не удастся.

Кроме того, русские как нация не умеют жить в чужом "доме". За исключением эмиграции, представители которой хорошо входят в чужие "дома", – но поодиночке. Русские всегда создавали свой "дом". До Чингисхана этот вопрос еще не был поставлен, а после него происходило это гигантское собирательство своего "дома".

Русские не понимают, как им жить в чужом "доме" – западном или восточном. Они перебирают либо с унижением, либо с обидой. Они не понимают, что невозможно одновременно войти в чужой дом – и при этом "остаться при своих". То есть, не принять правил этого дома и "жить своим уставом".

Да и быстро возникающие новые этажи системы противоракетной обороны, образ России как "империи зла", новой криминальной страны и многое другое, – все это говорит о том, что никто не собирается вводить русских ни в какой "западный дом".

Но иллюзии – сохраняются. После мюнхенской речи Путина российской элитой круто дан "обратный ход". Начинается все более жесткая цензура в отношении любого "милитаризованного" высказывания. Заявлено "нет" холодной войне.

Недавно на элитном семинаре, где обсуждалась "война трубопроводов", я услышал: "Что это за лингвистика? Какие-то "войны"? Забудьте навязанное нам слово "война"! Нам, российской элите, не нужна война". После короткой дискуссии сошлись на слове "взаимодействие".

После этого я спросил: "А что вы собираетесь делать с монографиями и учебниками по нефтяным проблемам, где всюду говорится о "нефтяной войне"? Что вы собираетесь делать с учебниками по менеджменту, где говорится о финансовой войне? Или об информационной войне? Ведь это учебники американских и английских вузов! Ведь нельзя в Лондоне и где-нибудь еще преподавать, не говоря о нефтяной войне, и не потерять лицо!"

Мне ответили: "В Лондоне и где-то еще и говорите об этом! А здесь нельзя!" Я встал и вышел.

Что это значит?

Это значит, что российская "миллиардерская тусовка" прекрасно понимает, что "холодная война" – это катастрофа с их банковскими счетами и активами на Западе. И у этой "тусовки" есть широкие возможности включать механизмы реагирования: интерпретировать, объяснять, корректировать, трансформировать.

Траурные мероприятия в связи с похоронами Бориса Ельцина можно было провести по-разному. Для "внутреннего пользования" это лучше всего было бы "замолчать", смикшировать. Однако мероприятия были невероятно раскручены, потому что расчет делался на прибытие мирового "бомонда". Считалось, что этим удастся заткнуть рот злопыхателям.

Мы заткнули кому-нибудь рот? Кто-нибудь приехал из действующей мировой властной элиты, которую, между прочим, приглашали? Никто! Клинтон, Буш-старший, Коль и т.д. – это экс-власть!

Однако когда люди одержимы и понимают, что их благополучие зависит от того, будет "холодная война" или нет, то им плевать на все. А они представляют собой "стаю", и очень влиятельную.

Смотрим далее (рис. 2).

Недавно мои знакомые побывали в пакистанском Вазиристане. Они говорят, что в ближайшие год или два, в условиях активных переговоров определенных американских групп, Пакистан взорвется. Американцы хотят, чтобы он взорвался. Накачка талибов идет стремительно. Талибы – абсолютные хозяева по крайне мере на трети территории Пакистана. Мушарраф декоративен. Элита Межведомственной разведки Пакистана в определенной мере контролирует процесс. Но она внутренне расколота, поскольку часть этой элиты смотрит на Китай, а часть – на Америку.

В Америке же очень влиятельные группы активно рассматривают один глобальный сценарий. И этот сценарий нужно хотя бы обсудить.

Как я уже говорил ранее, с крахом Советского Союза и мирового коммунистического движения, когда на планете не осталось крупных "нерыночных" стран, мир вернулся к действию "закона неравномерности развития при империализме". В этой логике Китай 2007 года представляет собой аналог Германии 1907 года. А США 2007 года – аналог Великобритании 1907 года. Мир идет, таким образом, к "1914 году" (он же 2014 год).

По результатам анализа Пола Вулфовица и других американских экспертов, входивших в "группу В-2" при Пентагоне в 90-х годах, на рубеже ХХ века был назван последний срок для начала войны с Китаем, способной его "остановить", – 2017 год.

Сейчас оценки сдвигаются. Китайцы ведут себя очень вежливо. Воевать не хотят в принципе, постоянно улыбаются. Но они не позволят сделать так, чтобы законный приз – статус "первой страны мира" – оказался не в их руках. Они не хотят ничего, кроме того, что им "положено по закону конкуренции". Великая схватка между Китайской Народной Республикой и Соединенными Штатами началась. И она подстегивается "законом неравномерности развития при империализме".

Что такое, с этой точки зрения, глобализация?

Поскольку ни одна из стран, участвующих в глобализации, теперь не отменяет капитализм (наоборот, все действуют в рамках капитализма), – то глобализуется капитализм. То есть – труд и капитал. Идет "конвекция" труда и капитала. Капитал движется туда, где наиболее дешевые рабочие и стабильная ситуация – то есть в Китай. А труд движется туда, где больше заработная плата – то есть в Америку и Европу.

Но речь идет не об абстрактном "труде" и не об абстрактном "капитале", а об антропопотоках. Это взрывающие мир потоки людей – со своими культурными представлениями, со своими ценностями. В условиях демографической депрессии на Западе и у нас (кто бы что бы ни говорил) происходит единственный процесс: этот антропопоток должен все более явно замещать собой "белую" массу населения.

ООН прогнозирует, что за 10-15 лет до 500 миллионов человек переместятся с "Юга" на "Север". Выборы во Франции и сюжет с поединком Н.Саркози с его конкурентами – иллюстрируют именно этот процесс.

А в России? Егор Гайдар считает, что к нам должны переместиться минимум еще 25 миллионов мигрантов. Откуда они должны прийти? С какими ценностями и представлениями? И ожидает ли их здесь "плавильный котел" по типу американского, переплавляющий все в американскую нацию? Этого не будет, этого не хотят сами мигранты. И возникает совершенно новый контекст.

Если закон "неравномерности развития при империализме" действует, то китайскую дешевую рабочую силу и китайский порядок нельзя переиграть ничем. 500 миллионов дешевых и вполне квалифицированных китайских рабочих, подпираемых снизу миллиардом людей, желающих занять их место, причем в условиях централизованного государства и монопартийной системы, – это сила, которой никто не может противостоять.

Последний инструмент воздействия, который еще остался – это энергия. Китай можно попытаться "посадить на голодный энергетический паек", но непонятно, как это сделать. А если этого сделать нельзя, то с ним надо воевать? Кто будет воевать?

Рассмотрим три силы:

1. Сами Соединенные Штаты – при помощи ядерной войны с ядерным Китаем? США боятся и не хотят такой войны.

2. Россия? Но Россия не может воевать, и не хочет.

3. Тогда очень серьезные группы в США говорят – ислам. Речь идет о так называемой "теории хаоса".

Если исламизм уже использовался для войны против Османской империи (англичане в арабском мире), для войны с Российской империей (Бенингсен и другие описывают это очень хорошо) и войны с СССР, то почему не использовать его для войны с Китаем? В этом случае можно воевать чужими руками, а это и есть идеальный вариант.

Что для этого надо сделать? Нужно взорвать Пакистан. Все равно в ближайшие два года, а то и раньше, талибы возьмут Кабул. Дальше талибов нужно бросить на Среднюю Азию, где находится идеологически важная для многих из них родина Бабуридов. Одновременно талибы ударят по Ирану и по Индии. Индия окончательно "отпрыгнет" к Америке и будет выведена из сговора с Китаем.

Политический взрыв в Пакистане дестабилизирует и Россию (через Среднюю Азию), и Иран. Что тогда будет с китайской энергетической программой? Ее не будет. Одновременно, если волны исламского радикального хаоса докатятся через Иран до Ирака и до Саудовской Аравии, то и там все энергоресурсы окажутся блокированы.

Цены на нефть взлетят до небес? США – готовы это выдержать ради того, чтобы остановить Китай.

Таким образом, ключ к "зеленому сценарию" хаотизации чуть не всей Азии находится в руках Пакистана. А Пакистан "разогревают" все сильнее с каждым месяцем.

Кто наши союзники в этой ситуации? Это лидеры государств СНГ, которые понимают, какая расправа ждет их самих и их семьи при "талибском" сценарии. Наши союзники – Мушарраф и светские круги в Пакистане, которые понимают то же самое. Даже Иран… Наши союзники – в Индии, где не хотят воевать с Пакистаном.

Как поведет себя Китай при таком развитии событий? Китай должен либо блокировать этот хаос, либо вклиниваться в него и начинать управлять им. Зная китайские стратегии, я убежден, что Китай не будет блокировать хаос. Китай будет в него встраиваться. И тогда окажется, что исламское море, возбужденное американцами и британцами, потом окажется в значительной мере перехвачено китайцами и брошено на Европу.

Таков глобальный контекст. И что при таких обстоятельствах должны делать американцы? Отдать пальму первенства Китаю? Они не могут этого сделать, потому что как только юань становится первой валютой мира, американцы спускаются не на второе место, а на законное пятое. А как только они спускаются на пятое, в США наступает хаос, и они попадают на пятнадцатое. А это – конец их государственного существования.

Кроме того, англосаксы никогда не отказываются от власти. От власти, от первого места, вообще никогда не отказывался никто, кроме русских.

Значит, США будут воевать до конца – либо своим ядерным оружием, либо с чужой помощью, либо с помощью "зеленого моря".

До 2005 года американцы верили, мы будем "младшим колониальным братом", который удержит Сибирь и Дальний Восток от экспансии китайцев. В 2005 году появились оценки, говорящие о том, что русские Сибирь и Дальний Восток не удержат. Одновременно с этим появились слухи о том, что русские "сдаются" китайцам и берут у них деньги.

Именно после этого в США "вдруг" выяснилось, что в России очень плохо с правами человека. До 2005 года на все закрывались глаза.

Примерно в конце 2004 – начале 2005 года оценки, говорящие о том, что русские восточные территории не удержат, дошли до сердца американской элиты (Совета по международным отношениям и других влиятельных структур). С этого момента американская политика в отношении России все более явно разворачивается в направлении ее "добивания в ускоренном порядке".

Мне кажется, что в тех экспертных слоях Запада, которые рассматривают этот сценарий, обсуждается два варианта российского будущего.

Первый вариант – привод к власти Касьянова, причем руками самих русских ("делайте, как хотите, но только это и именно это"). Однако огромная часть российской элиты понимает, что при таком развороте событий она не уцелеет политически, экономически и, возможно, физически.

Второй вариант – сделать любого будущего лидера России "русским Лукашенко", а страну – новой редакцией "империи зла". В этом случае, кого бы ни избрали в России (хоть Чубайса), она все равно окажется в роли "империи зла".

Это мое утверждение носит почти интуитивный характер, но мне кажется, что я в чем-то прав. Об этом говорят обертоны высказываний американских политиков, ряд их действий и многое другое… В конце концов, Платон же говорил об "интеллектуальной интуиции"… Разумеется, я не могу навязать ее ни руководству страны, ни экспертным кругам, но мне так кажется.

Касьянов быстро отдаст территорию сам. А в случае другого варианта будут нагнетать до предела образ "империи зла", угрожающей всему миру, а затем инициировать ее развал и быстро укрепляться на ее обломках до того, как на территорию смогут прийти китайцы.

Мне кажется, что в некоторых американских планах "маячит" что-то в духе вышеописанного. Об этом говорят и данные из Пакистана, и данные из ближнего зарубежья.

Теперь перейдем к ситуации в самой России.

Часть 4. Групповой портрет в интерьере

Вот в каком интерьере размещен групповой портрет, который я теперь хочу рассмотреть.

Этот портрет можно назвать "ново-солженицынским". Почему "ново" и почему "солженицынским"? К ответу на эти понятные вопросы я и перехожу.

27 февраля 2007 года – в канун 90-летия Февральских событий 1917 года – правительственная "Российская газета" в #40(4303) опубликовала полумиллионным тиражом длинный очерк Александра Солженицына "Размышления над Февральской революцией".

Далее была организована телевизионная дискуссия и обсуждение очерка на страницах газет и журналов. А также выпуск очерка отдельной брошюрой тиражом 4,5 млн. экземпляров.

Главный редактор "Российской газеты" Вячеслав Пронин заявил, что очерк Солженицына является крайне актуальным, и в качестве такового будет направлен всем губернаторам и депутатам ввиду приближающихся парламентских и президентских выборов.

Налицо, как мы видим, некий проект, в котором задействованы определенные ресурсы. Причем те ресурсы, которыми располагает только сама росссийская власть. Только она может вести параллельную кампанию в газетах и на телевидении. Только она может издавать миллионными тиражами и рекомендовать в регионах для обязательного прочтения исторический очерк. И только она, наконец, может называть этот очерк "актуальным для губернаторов и депутатов ввиду приближающихся парламентских и президентских выборов".

В отличие от некоторых своих коллег, я не вижу в происходящем единой сосредоточенной воли некоего субъекта под названием "власть". Когда этот субъект хочет отработать нечто "на всю катушку", он может вовлечь в дело иные ресурсы. Вместе с тем и отрицать участие каких-то верхов в кампании подобного рода я не могу.

Но вначале – о том, что данная кампания не является КАПИТАЛЬНО властной. Она является властной, но не капитально.

Посмотрим, как очерк Солженицына обсуждался на телевидении.

26 февраля 2007 года по телевизионным каналам прошло краткое сообщение о презентации очерка Солженицына.

Дальше перерыв.

4 марта 2007 года в программе "Времена" Ирина Хакамада, Леонид Радзиховский и другие обсуждают статью Александра Солженицына. Но Хакамада говорит, что все авторитарные движения непрочны (то есть, по содержанию – "метет" очерк Солженицына). Радзиховский хочет президентской республики… Словом, если это кампания – то странная кампания. Очерк Солженицына – о другом. Возникает странное впечатление двусмысленности.

13 марта по РТР и ОРТ показан круглый стол об итогах Февральской революции. В нем участвуют Наталья Нарочницкая, Эдуард Радзинский, Александр Ципко… То есть люди, близкие по духу к солженицынской версии. А также Глеб Павловский, который, конечно же, находится слева от Солженицына, но может поступать прагматично. И наконец, Владислав Сурков.

Сурков говорит о правильных вещах. О том, что иностранные правительства не должны экспортировать к нам революцию. Что стране нужно опираться на свои традиции, а не слепо копировать чужой опыт. Что государство должно быть сильным. Что наши элиты недостаточно зрелые для того, чтобы государство могло минимизировать свое присутствие в повседневной жизни людей. А также о том, что революция невозможна. И что его ведомство каждый день работает на то, чтобы ее предотвратить. А ее предотвращение – это обыкновенная гигиена, здоровый образ общественной жизни. Назвать эти тезисы солженицынскими очень трудно.

НА ЭТОМ В ОСНОВНОМ КОНЧАЕТСЯ ТЕЛЕСЛАГАЕМОЕ КАМПАНИИ ВОКРУГ ОЧЕРКА СОЛЖЕНИЦЫНА.

Перехожу к анализу газетного, так сказать, слагаемого той же кампании.

Итак, 27 февраля 2007 года "Российская газета" публикует сам очерк А.Солженицына "Размышления над Февральской революцией".

27 февраля 2007 года "Российская газета" открывает дискуссию вокруг очерка. Директор Института Российской истории А.Сахаров сообщает, что Февраль возвел Россию на недосягаемую для того времени высоту свободы, сделал ее мировым демократическим лидером. Сразу отметим, что Солженицын говорит в своем очерке о Феврале совсем с иных позиций. Скажем так, с позиций сосредоточенного омерзения. Подверстывать Сахарова к Солженицыну – странная затея.

28 февраля 2007 года депутат Владимир Рыжков и писатель Александр Проханов продолжают дискуссию "От анархии к жесткой власти" в той же "Российской газете". Но либерал Рыжков имеет одну позицию, Проханов – другую. Назвать и ту, и другую позиции солженицынской очень трудно.

В номере "Московских новостей" за 23 февраля – 1 марта 2007 года Алексей Кара-Мурза обсуждает тот же очерк Солженицына. Но в ключе апологетики Февраля. То есть почти в пику "Российской газете" и самому Солженицыну.

1 марта 2007 года "Российская газета" публикует круглый стол историков под названием "Хаос с невидимым стержнем", где тот же очерк обсуждают Алексей Малашенко, Алексей Кара-Мурза, Владимир Махнач. Но это, опять же, круглый стол. Где Алексей Кара-Мурза – сдержанный апологет Февраля, Алексей Малашенко – тоже.

2 марта 2007 года все в той же "Российской газете" очерк Александра Солженицына обсуждают активисты молодежных движений. Круглый стол называется "Власть расплатилась за слабость". Оценки Солженицына – очень разные.

3 марта 2007 года опять же "Российская газета" публикует стенограмму слушаний в Сенате США о событиях Русской революции, прошедших в 1919 году. Публикация – в русле обсуждения очерка Солженицына. Под стенограммой – подвал Святослава Рыбаса "Недетский мускул", прямо посвященный тому же очерку. Рыбас, во-первых, выдвигает другую версию произошедшего в Феврале. И, во-вторых, совсем иначе поднимает тему СССР. Солженицыну такой подход – буквально как кость в горле.

5 марта в той же "Российской газете" очерк Солженицына начинает обсуждать Виталий Третьяков. В целом как бы положительно, но в конце – самым болезненным для автора образом. Заявляя, что большевики в 1917 году не погубили, а спасли страну от распада.

10 марта 2007 года в "Российской газете" снова публикуется отклик на очерк Солженицына. На этот раз откликается Александр Ципко. Его статья называется "Третьему Февралю не бывать". Ципко близок к Солженицыну, но, болея за СССР, он, сам того не желая, бьет по всем больным мозолям "вермонтского Вольтера", требовавшего разгромить советскую гадину.

11 марта 2007 года на радиостанции "Свобода" проходит обсуждение "уроков Февральской революции" с участием А.Симонова (руководителя Фонда защиты гласности), профессора истории и преподавателя Высшей школы экономики А.Давидсона, Яна Рачинского (сопредседателя Московского общества "Мемориал"), П.Кудюкина, разработчика Трудового кодекса в конце 80-х, ныне доцента Высшей школы экономики. В обсуждении коротко поднята тема того же очерка А.Солженицына. На это упоминание Аполлон Давидсон отреагировал так: "Он, конечно, герой, но, к сожалению, это не единственное. И сейчас его отношение к Февралю, простите меня, …мы принять не можем. Потому что он как раз считает, что самодержавный строй был хорош, а разрушила его Февральская революция".

13 марта, как мы уже говорили, – круглый стол в РГГУ с участием В.Суркова.

14 марта 2007 года в "Литературной газете" Игорь Волгин, Владлен Логинов и Анатолий Уткин обсуждают очерк Солженицына на круглом столе под названием "Уроки Февраля". Обсуждают очень вяло, что называется, "через губу".

В этот же день "Коммерсант" и "Российская газета" обсуждают выступление Суркова в РГГУ.

15 марта на тот же круглый стол в РГГУ откликается "Независимая газета". Ее при этом явно интересует не Солженицын, а участие в мероприятии Суркова. Суркова цитируют следующим образом: "И сегодня есть политики, которые, не стесняясь, заявляют публично: поскольку российская элита уже давно интернационализирована, то, стало быть, и судьба страны будет решаться за ее пределами. Мне кажется, что надо помнить, что демократия – это власть народа. А власть народа, как известно, суверенна. И это власть нашего народа в нашей стране, а не власть другого народа в нашей стране".

Это пропись, против которой возразить нечего. Но причем здесь Солженицын?

16 марта 2007 года обсуждение в "Российской газете" продолжено взвешенной статьей В.Никонова, который отсылает к Солженицыну лишь в первой строке, далее переходя к объективированному анализу февральских событий.

20 марта 2007 года на сайте "Правая.ру" – атипичный отклик на тот же солженицынский очерк С.Чеснокова "Наши возражения". Отхожу в своем перечислении от выделения только газетных статей, а не множества откликов в Интернете, поскольку речь идет о критике очерка Солженицына с церковно-монархических позиций.

В следующие несколько дней прошла еще одна часть кампании по поводу публикации Солженицына – в контексте обсуждения собственно Февральской революции.

23 марта 2007 года в журнале "Профиль" Владимир Мау коротко произносит несколько уклончивых слов о Солженицыне, не оппонируя впрямую. Однако далее он сопоставляет Февральскую революции со "всеми великими революциями" прошлого, подчеркивая, что это "системные преобразования в условиях кризиса и распада институтов государственной власти".

В тот же день "Московские новости" публикуют статью Андрея Калганова с прямыми полемическими обращениями в адрес Солженицына под названием "Нужны ли нам ценности Февраля, или Зачем нас кормят Солженицыным?". В статье очерк Солженицына оценивается всецело критически, начиная с его тезиса о том, что "в СССР всякая память о Февральской революции была тщательно закрыта и затоптана…" Статья обвиняет Солженицына и в попытке свести Февральскую революцию к действиям кучки солдат запасных полков в Петрограде, и в оперировании "неправдоподобными, высосанными из пальца цифрами".

При этом автор заодно суммирует информационную кампанию, проведенную "Российской газетой". На ее страницах, считает автор, "историки-почитатели Солженицына дружно провозглашают чрезмерность свобод, "дарованных" царем народу в октябре 1905 года". А это вполне может привести к "идее твердой власти, огражденной от претензий "быдла". И задается финальный вопрос: не в этом ли тот национальный проект, под который удобряется почва?

30 марта 2007 года "Российская газета" публикует материал, закрывающий дискуссию на ее страницах по поводу очерка А.Солженицына. Материал составлен в стиле широкой подборки редакционной почты со всей России (из Кемерово, Курска, Хакасии, Ессентуков, Пензенской области, Костромы). Подборка писем – крайне комплиментарная по отношению к А.Солженицыну. В числе авторов – глава Курского монархического центра А.Батт, полностью согласный с тем, "что Россию разрушил либерализм".

25 апреля 2007 года Александр Ципко публикует в "Литературной газете" еще один отклик на очерк Солженицына. Отклик называется "Хуже бывает" (после размышлений о Февральской революции 1917 года). Публикация Ципко в "Литературной газете" фактически повторяет публикацию в "Российской газете".

Итак, есть серия из восьми публикаций (включая сам очерк Солженицына) в "Российской газете".

Кроме того, есть "Московские новости", оппонирующие "РГ". И есть две публикации в "Литературной газете", поддерживающие "РГ". Есть краткие реакции – типа журнала "Профиль".

И все.

Это – не крупноформатная кампания. В ней фактически нет "Комсомольской правды", "Известий", "Независимой газеты", "Московского комсомольца", нет наиболее "раскрученных" околовластных журналов. Нет статусного списка полагающихся "знаковых" имен. Нет согласованного участия группы политиков, представляющих власть. Нет авторитетного мнения важнейших институтов – прежде всего, РПЦ.

То есть, налицо отсутствие решающих слагаемых действительно серьезной кампании. Но есть телевидение. Есть залп в "Российской газете". Есть массовые тиражи и обязательная рассылка.

Таким образом, мы не можем сказать, что кампании нет вообще. Она есть. И мы не можем выдвинуть примирительную гипотезу: мол, все-таки дата! Почему нельзя считать, что люди на нее естественным образом откликаются?

Естественным образом откликается Александр Ципко в "Литературной газете". А "Российская газета" дает массированный залп, а не естественный отклик. Это ее полное право. Так же, как наше право вести такой мониторинг.

Значит, кому-то нужно сколотить идеологический подиум и поместить туда Солженицына с его очерком. Но только кому-то. Другие проявляют полное (и почти демонстративное) безразличие.

Что именно нужно от очерка Солженицына, тоже понятно.

В первом приближении, нужно провозгласить следующее: "Чтобы не повторить ужасов Февраля, России сегодня нужна сильная власть. Эта власть должна активнее бороться с оппозицией. Либерализм и парламентаризм – не для России. Причина русских бед в ХХ столетии – отступление от Бога".

Если уж совсем грубо, то задача кампании среднего калибра вокруг очерка Солженицына – использовать годовщину Февральской революции для профилактики "оранжизма". И доказать, что Февраль и есть предтеча "оранжизма". И все.

Солженицын не публиковал раньше этот очерк, написанный в 1983 году как резюме к одной из частей его "Красного колеса".

Его супруга Наталья Дмитриевна сухо объясняет свое противодействие тогдашней публикации заботой о художественно-публицистической адекватности. Однако совершенно очевидно, что причины были не только в этом. Публикация такого очерка в 1983 году, при тогдашней авторитетности А.Солженицына, могла стать препятствием к "оранжизму" 1987-1991 годов, к "оранжизму" Гавриила Попова и Бориса Ельцина. Препятствием к натиску на СССР. А это было не нужно.

Тогда Солженицын или не препятствовал "оранжевым" атакам на "омерзительный коммунизм", или изрекал нечто поливалентное в неомонархическом ключе, что можно было понимать как угодно.

Однако соучастие Солженицына в развале СССР и организации "антикоммунистической революции" слишком очевидно. Как очевидно и то, что в той революции "бесовства" было ничуть не меньше, чем в предыдущих.

Если Солженицын такой "отрицатель" революции вообще, каким предъявляет его Александр Ципко, – что такое старания "вермонтца", направленные на развал СССР? Это революционная деятельность! Чем с этих позиций Солженицын отличается, например, от ненавидимого им Герцена? Тем, что революционаризм Солженицына носит консервативный характер? И что? Всегда в потоке революций были люди, которые участвовали в революционных движениях, движимые двусмысленно-консервативным пониманием их необходимости. Консервативные романтики – это что? Поддержка консерваторами революции Гитлера или Муссолини – это что?

Либо Солженицын действительно является одним из рыцарей "консервативного воинства Жозефа де Местра". И тогда он не должен ломать никакой упорядоченный уклад. "Устаканилась" какая-то жизнь – и пусть себе дальше развивается по своим законам.

Либо он должен показать, чем "плохая революция" (даже не антимонархическая, а антифевральская, каковой была, по определению, Октябрьская) отличается от "хорошей революции", каковой была революция антикоммунистическая, разрушившая СССР и создавшая ту жизнь, которую мы имеем.

Например, в этом случае Солженицын должен сказать, что антикоммунистическая революция создала хорошую жизнь. Но он же не может этого сказать! А что тогда хотят сказать он и те, кто говорит его устами?

Если любые либералы – это бесы (и тут я перехожу от анализа Солженицына к анализу околовластных концепций, породивших некую среднегабаритную кампанию), то как можно было поддержать этих бесов в 1987-1991 гг.? И кто такой тогда Ельцин?

Если любой разрушитель соучаствует в деле сатаны, то почему разрушение СССР является божьим делом? Тогда ведь надо в оправдание сказать, что СССР создан дьяволом. Но это очень непростой историософский вопрос. Он простой для попсы в духе Толкиена. А в более серьезном контексте многое становится проблематичным.

Даже если дьявол и способен что-то создать, то нам всем понятно (или нет?), что его абсолютное создание – это нацистский рейх Адольфа Гитлера. Но что получается? Что у нас возникло сразу два дьявола? Это Попперу так хорошо рассуждать! Он светский человек. А как должен рассуждать религиозный человек? Как он должен объяснить войну 1941-1945 годов – кто в ней дьявол? Тогда ведь и белые эмигранты раскололись: Деникин пришел к тому, что дьявол – это Гитлер, а Краснов к тому, что дьявол – это "совок".

Если в 1941 году коммунистический Советский Союз был атакован дьяволом, значит сам он творением дьявола не являлся. Метафизическое зло для христианина едино! Не может быть два воюющих между собой абсолютных зла!