Текст книги "История одной практики (СИ)"
Автор книги: С. Лисочка
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 53 страниц)
Кажется, я задремал. Это старость подкатывает незаметно. Раньше мог целыми сутками работать и без всяких стимуляторов; теперь, если не посплю хотя бы четыре часа ночью, к трем-четырем дня обязательно начинаю клевать носом. Нехорошо это, несолидно. Хорошо, что в мой кабинет без стука не входят. Не зря, ох, не зря я когда-то сделал вешалки для одежды из тех двоих, что не смогли это правило выучить. Да, жестоко. Но, с другой стороны, если они не могли выучить даже это правило, обязательно нарушили бы что-то посерьезнее. А это, между прочим, могло привести к тому, что пострадали бы не только они сами и их коллеги, но и на работе могло сказаться. Зато теперь они пользу приносят: в фойе на них зонтики и плащи вешают.
Однако проснулся я не сам по себе, это как раз в дверь стучат. Настырно так. Неужели в шестой лаборатории опять проблемы?
– Ну что там? – спросил я негромко.
Меня все равно услышат. Когда я хочу, меня услышат где угодно.
– Профессор, там стражи пришли, вас требуют, – ответил мне молодой бархатистый голос.
Это Гела. Кстати говоря, кто бы, что не говорил, а Анн-Гела-Лика – это прекрасный тест на то, годится человек к тому, чтобы быть алхимиком или нет. Когда этих клонов видят в первый раз, некоторые и дар речи теряют. Исходник был хорош, и копии вышли не хуже. Растеряться, увидев трех одинаковых и чрезвычайно красивых девушек – это нормально. Отличить одну от другой – это уже не каждому дано. Если человек на это способен, значит, он способен замечать малейшие отличия там, где остальные ослеплены сходством. Увы, таковых немного. Миори, Теренс, Зачи, Цельсио, молодой Коурвил… Впрочем, Цельсио мне пришлось уволить, а Зачи потерял зрение после взрыва генератора магополя. Жаль. Впрочем, теперь он пытается вырастить себе новые глаза, чего до него еще никто не делал, и очень хорошо, когда ученый лично заинтересован в результате.
– Да? Проводи их сюда, раз требуют, – сказал я.
Стражей оказалось двое, да еще, в придачу, Цельсио. Легка на помине. Знал бы, запретил бы ее сюда пускать. Надо будет сделать Геле внушение, ведь понимала, что ее-то я никак видеть не желаю. Впрочем, это подождет.
– Какая пестрая компания, – покачал головой я. – Вампирка, оборотень и бездарность, да в придачу… кто там у вас? А, демуазель Фьюарин. Вы-то что в этой странной компании забыли?
Фея сидела у Цельсио на плече и хмуро смотрела на меня. На мой вопрос она не ответила.
– Капрал Селена де Трие, – представилась вампирка и показала мне свое клеймо.
Как по команде, ее коллеги продемонстрировали мне свои клейма и тоже представились. Так значит Цельсио у них эксперт-криминалист, да еще и капрал? Ну и чего можно ждать от Стражи, если Андерсон позволяет себе набирать таких вот, простите, экспертов?
– Чем обязан визиту? – поинтересовался я у вампирки, которая, судя по всему, в этой компании была старшей, уж извините за невольный каламбур.
– Мы пришли освободить моих соплеменников из рабства! – заговорила вместо нее фея. – Мы требуем немедленно отпустить всех подземельных фей, которых вы эксплуатируете! Свободу феям!
– Нам стало известно, из чего вы делаете телефоны, профессор, – произнесла вампирка со значением. – И мы бы хотели, для начала, получить ваши комментарии.
Так-так. Да неужели?
– Ох, – сказал я. – Да я смотрю, вы открыли тайну века? Ай-ай-ай… Прямо-таки даже и не знаю, как нам дальше жить.
– Профессор, вы полагаете, ваша ирония здесь уместна? – спросила Цельсио.
– А вы полагаете, что нет? – спросил я. – Ну, на самом деле… Вы узнали, что там в телефонах. Поздравляю. И дальше что? Можно подумать, делая их, мы совершаем какое-то преступление.
– Вы сажаете в клетку ни в чем не повинных созданий, – сказала Фью. – Требую немедленно прекратить!
– Прямо в данный момент я никого в клетку не сажаю, как видите, – ответил я. – Потому прекратить не смогу. У вас все, или есть еще какое-то дело ко мне?
– А этого недостаточно? – кажется, вампирка удивилась.
– Достаточно для чего? – спросил я. – Чтобы вывести меня из терпения? Ваша спутница может вам подтвердить: это не так просто, но если случается, то ничем хорошим не заканчивается. Хотя, конечно, не все люди способны учиться на своих ошибках.
Как Цельсио вспыхнула! Жаль, что от гнева, а не от стыда. А оборотень на меня вылупился, как на смертного врага. Как мило. Будь я впечатлительным, я бы обязательно впечатлился.
– Достаточно для того, чтобы оказаться под следствием, – твердо и спокойно произнесла вампирка.
Судя по всему, эта штучка будет покрепче моей бывшей подчиненной. Какое хладнокровие, однако. Я думаю, это присуще всем вампирам. Из нас пятерых всегда спокойнее и хладнокровнее Ралла, даром что мы все высшие и контролировать себя умеем.
– Перестаньте ходить вокруг да около, капрал, – сказал я. – Извольте объяснить, в чем конкретно вы меня обвиняете и на каком основании.
– Грязный работорговец! – выкрикнула фея. – Немедленно выпусти всех фей!
– И успокойте эту вашу почтмейстершу, пока этого кто-нибудь другой не сделал.
– У нас есть основания считать, что вы используете фей при производстве телефонов, – сказала вампирка, чуть поморщившись. – Иными словами, вы содержите внутри ваших аппаратов разумных существ, а сами аппараты продаете.
Ах, вот оно в чем дело. Но, с другой стороны, что еще они должны были подумать?
– А доказательства есть, или только «основания считать»? – спросил я.
Оборотень как-то странно дернулся. Что это с ним?
– У нас есть свидетель, – сказала вампирка. – Она видела, кто вылетает из ваших телефонов, если их разбить.
Сложить два и два было не сложно.
– До меня уже дошли слухи, что кто-то в городе принялся ломать телефоны, – сказал я, смотря на Фьюарин. – И я рад, что Стража уже арестовала преступницу.
Фея возмущенно зашипела. Я покачал головой и встал из-за стола.
– Это против правил, но тут уж, видно, ничего не поделаешь, – сказал я, направляясь к двери. – Обвинения против нас выдвинуты серьезные и я не могу оставить их без внимания. Следуйте за мной.
– Куда? – спросил оборотень.
– В восьмую лабораторию, – ответил я. – Там вы найдете ответы на все ваши вопросы. Цельсио тоже пусть идет, так уж и быть.
Я повел стражей и фею знакомым маршрутом. И Цельсио – тоже. Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу ее еще раз, после того, как выставил вон. Ни один частнопрактикующий алхимик не взял бы ее на работу, не поинтересовавшись моим отзывом, а отзыв я бы дал самый негативный. Казалось бы – конец карьере. Но нет. Видимо, кровь Аурана все же сказывается: она нашла-таки способ заняться алхимией. Зря. Лучше бы ей заняться чем-нибудь другим, пока не поздно.
Интересует природа такого моего к ней отношения? Все просто: она когда-то подавала большие надежды. Контроль – только и мечтать можно о таком. Голова – вроде на месте. Склонность – в наличии. Плюс ко всему – праправнучка Аурана, что тоже кое-чего стоит. Что изменилось? Ничего и все вместе. Как бы объяснить? Здесь, в Главной алхимической, много умных людей, есть даже гении. Я, к примеру. Говорю это прямо, без всякого стеснения, ибо, зачем стесняться того, чем можно гордиться? Гениев у нас даже слишком много. И это ужасно. Почему? Потому что гений плохо управляем. Он может выдать блестящий результат, но этот результат нельзя предсказать. Дай тему гению, и он найдет решение за час. Или через год. Или, занимаясь темой, перескочит на другую и нагениалит что-то там. Это прекрасно. За то, что они могут организовать внезапный прорыв, им многое можно простить. Опять же, если случится цейтнот, беда или очередной конец света, то надеяться остается только на гения. Он поднимет голову, внимательно посмотрит вокруг и вот уже готово решение, которое всех спасет. За это гения можно не только простить, за это его стоит ценить и любить.
Но алхимия – это индустрия, а потому, если опять не конец света, в работе я предпочту вместо одного гения иметь трех середнячков. Они не хватают звезд с неба, но дай им тему, и они выжмут из нее все соки. Они будут работать над ней самоотверженно, отдавая самих себя. Никто не уйдет в запой, никто не перескочит с поиска лекарства от сенной лихорадки, на поиск средства для дыхания под водой. И будет результат, если его вообще возможно получить. В заданные сроки. А Цельсио… Она – худший из вариантов. Она не гений, но у нее не случаются озарения, способные перевернуть мир. Она почти гений. Дай ей тему и срок, результат, скорее всего, будет. В самый последний момент. Будет ли она заниматься этой темой все время? Может быть. А, может быть, и нет. Скорее нет, чем да. Она займется чем-то другим, а результат, который ты ждешь, выдаст точно к установленному сроку, вспомнив о проблеме в самый последний момент. Какая мне разница, если я получил результат в срок? А дело в том, что она сможет провернуть такую схему девять раз подряд, а на десятый, либо напрочь забудет данное тобой задание, либо опоздает с решением, понадеявшись на свою псевдогениальность. И все запорет. Хотя, если бы она занималась лишь тем, что ей поручили, результат бы точно был. В конце концов, я не выдержал – выгнал. Стражу устраивает такой работник? Ну и боги в помощь. Меня – нет.
Однако до восьмой лаборатории не близко: она находится на минус пятом этаже и прямой дороги туда нет, надо пройти четыре зоны контроля. Так что я не стал терять время и начал рассказ.
– Будет лучше, если я расскажу вам все с самого начала, – сказал я. – Началось это довольно давно. Двадцать два года назад. Во время одного из замещений я вместе с лордом Раллой стоял в оцеплении. Тогда всякие твари дуром перли, так что и для меня нашлась работенка.
Обычно я в оцеплении не стою. В этом городе достаточно магов, зачем же забивать гвозди микроскопом? Но в тот день пришлось вспомнить, что я не только алхимик, но кое-чего стою и как боевой маг.
– Тогда-то я и подобрал необычное существо. Собственно, не стану ходить вокруг да около, это существо было феем. Понятия не имею, что он там делал, но прилетел он из замещенного города. За ним гналась какая-то летающая тварь, которую я спалил. Он был ранен, у него было повреждено крыло. Едва долетев до меня, он буквально свалился мне под ноги и отключился. Конечно, я взял его к себе в лабораторию.
– Для опытов? – спросил рыжий.
– В первую очередь, чтобы оказать ему помощь, – ответил я. – Тут, в Лаборатории мы вылечили его. Поставили заплатку на порванное крыло, зашили другие его раны, откормили… На какое-то время он остался жить у нас. Несмотря на неразумность в классическом понимании этого слова, он отличался умом и сообразительностью. Первое время он был довольно агрессивным, все норовил вырвать кусок мяса из руки, что пыталась его накормить. Затем, довольно быстро адаптировался и перестал бросаться на людей. Кроме того, он стал повторять человеческую речь, причем у него оказался талант подражателя голосов. Отличить было сложно. Самое интересное, что иногда он это делал удивительно к месту. Мы назвали его Говоруном.
– Вы уверены, что он был не разумен? – спросила вампирка.
– Мы провели стандартный набор тестов. Интеллект на уровне собаки, не более того. Не возьмусь утверждать, что все его соплеменники такие, особенно, после знакомства с демуазель Фьюарин. Возможно, они все же относятся к разным биологическим видам, возможно дело еще в чем-то. В воспитании, питании, а может быть это у демуазель какая-то мутация. Этот вопрос можно было бы прояснить, взяв у нее генетический материал на исследование и проведя сравнительный тест, но она отказалась от него в самый свой первый к нам визит, два года назад, когда принесла мне письмо от метра Харока… Вы же знаете, мы не имеем права настаивать. Разумеется, если она решит изменить свое решение…
– Что с ним теперь? – спросила фея, не дав мне договорить.
– Говорун поправился, и мы не стали его удерживать, – ответил я. – Он иногда навещает нас, но редко, последний раз прилетал с полгода назад, а до этого – года два назад.
Между тем мы пришли. Я приложил ладонь к панели на двери, она моргнула зеленым и пропустила нас в тамбур, отделенный от помещения восьмой лаборатории полупрозрачной перегородкой.
– Только прошу вас, ничего не трогайте руками, – сказал я им, закрывая и запечатывая входную дверь. – Это ради вашей же безопасности. Итак…
Я хлопнул в ладоши и в ушах тут же зазвенело. Нет, это не хлопка, это побочное действие от расширения защитного поля, внутри которого мы оказались.
– Это что? – забеспокоилась фея. – Почему я теперь вижу только ваши огоньки?
– Видимо потому что мы теперь внутри защитного поля, которое отделяет восьмую лабораторию от внешнего мира, – ответил я. – Это модифицированная Сфера Аурана-Гавровски. Очень затратное заклинание, но зато очень надежное. Прошу.
Естественно, инкубатор они заметили сразу. Сложно не заметить высокую хрустальную колбу, сантиметров сорок в диаметре, заполненную амниотической жидкостью. Особенно, если колба стоит на пьедестале в центре комнаты, а в жидкости плавает образец.
– Вот, пожалуйста, – сказал я, указывая рукой на инкубатор и одновременно кивая Дикинсу, лаборанту, что дежурил здесь сегодня. – Вы хотели увидеть то, что находится внутри наших телефонов. Вот, смотрите. В свое время мы, конечно, взяли генетический материал у Говоруна, а тут как раз то, что из него получилось.
Образцу до созревания оставалось еще дня два, так что отрицать определенное сходство с демуазель Фьюарин было глупо. Я стоял чуть в стороне от инкубатора, предвкушая вопросы, которые сейчас на меня посыплются.
– То есть, вы хотите сказать, что используете не фей, а их клонов? – спросила вампирка.
– Нет, – ответил я. – Это не клон. Это – химера. Как я только что сказал, мы взяли у Говоруна генетический материал. Вначале мы сделали его клона, чтобы иметь возможность как следует изучить способ, которым он перемещался. Скажу сразу, особых успехов мы в этом не достигли, то есть у нас есть некоторые предположения, как феи телепортируются, но повторить тот же трюк на других объектах и живых существах нам не удалось. Могу лишь сказать, что это не магия. Но тогда, в то время, мы еще были полны надежд. Первые эксперименты давали достаточно оптимистические результаты. После Говоруна-2 мы вырастили Говоруна-3 и тут обнаружили, что все, что сказано в присутствии одного из них, второй не просто повторяет, но повторяет тем же голосом. Причем расстояние между ними не имеет значение. Тема с телепортацией заглохла, но мы сразу поняли, что телефонная тема – это уууух! Сначала мы просто планировали использовать самих клонов. Ну, как домашних питомцев. Но сразу обнаружилась значительная проблема.
– Все клоны повторяли одно и тоже, сколько бы их не было? – спросила вампирка.
– Именно, – кивнул я. – Понятно, что вопрос конфиденциальности надо было как-то решать. Но мало того, тут же обнаружилась вторая проблема: некоторые клоны начали баловаться. Вставлять в переговоры услышанные ранее реплики. Мы пришли к выводу, что корень первой проблемы – слишком большая идентичность клонов. Мы провели несколько экспериментов с их ДНК, чтобы придать им некоторую индивидуальность. У нас получилось. Теперь клоны друг друга просто не слышали. То есть одинаковые клоны сохраняли способность к связи, а вот клоны из разных серий – нет. Это было уже неплохо, была даже идея остановиться на этом и производить клонов парами. Но мы торопиться не стали, а эксперименты продолжили. В конечном итоге, нам удалось достичь желаемого результата: клоны смогли связываться друг с другом индивидуально. Не буду вдаваться в подробности решения, вам достаточно знать, что при установке связи вызывающий говорун меняет свою индивидуальность под действием кодовой фразы, уподобляясь тому говоруну, которого он вызывает.
– Что-то вроде множественного контролируемого раздвоения личности? – спросил оборотень.
Вот уж от кого не ожидал такой формулировки. Кажется, удивился не только я, его коллеги тоже опешили, а сам оборотень сделал вид, что это вовсе не он только что задавал вопрос.
– Да, – ответил я. – Что-то вроде.
– А откуда ваши говоруны узнают о появлении новых собратьев? – заинтересовалась Цельсио. – Ведь не только новые телефоны могут звонить на старые, но и старые прекрасно звонят на новые.
– Мы сразу прикинули максимальный объем рынка, который сможем покрыть своими телефонами, – ответил я. – И задаем всем говорунам максимальное количество личностей. С большим запасом. Если мы и ошиблись с оценкой количества необходимых телефонов, то эта проблема при текущем темпе производства химер встанет не ранее, чем через две тысячи триста лет. Не думаю, что сейчас стоит об этом беспокоиться. Итак, на чем я остановился? Ах, да… разумеется, чтобы провернуть такое, нам потребовалось внести достаточно серьезные изменения в первоначальный генокод. Полученные химеры совершенно неразумны, что и решило проблему с отсебятиной при переговорах и этические проблемы. Так что ваши обвинения совершенно не обоснованны.
– Не такие уж они и неразумные, – заметила вампирка, – раз сбегали сразу при разрушении корпуса телефона.
– Это спонтанная реакция, – сказал я. – Они самопроизвольно перемещаются случайным образом, если не фиксировать их в пространстве. Вы обратили внимание на то, что эта лаборатория окружена непроницаемой защитой? Это неспроста. Иначе они просто бы сбегали от нас. Мы и о созревании очередного говоруна узнаем, когда он исчезает из инкубатора. Тогда мы заполняем помещение сонным газом, находим его и сажаем в корпус телефона. Корпус, как вы понимаете, это артефакт-клетка с усилителем голоса и некоторыми дополнительными сервисными функциями.
– Значит они неразумны? – упавшим голосом спросила фея.
– Даже более того. У этих химер подавлены почти все инстинкты. Они не реагируют на боль, на опасность… Они совершенно беспомощны и способны только устанавливать связь между собой, ну и, конечно разговаривать. Все! Они даже питаться самостоятельно не могут, поскольку не чувствуют голода. В конструкцию аппарата-корпуса специально встроен питательный контур.
– То есть те феи, что я выпустила, погибнут? – промямлила демуазель Фьюарин.
– Разумеется. От голода. Они просто не чувствуют потребность в пище, – вздохнул я. – Жаль. Столько сил в них вложено, столько времени. Скольких вы успели «освободить»?
Вместо ответа фея упала в обморок. Именно упала, с плеча Цельсио и на пол. Та, естественно, не успела ее поймать. У нее всегда с реакцией было не очень, потому у нее и волосы такого цвета. Ни секунды не жалею, что ее уволил.
Эрик Рок, маг-практикант Стражи, студент МКИ– Я бы на твоем месте занялся дневником практики, – сказал Квентин. – Тем более что мне надо доложить начальству о том, как мы к Амаранту сходили.
Лучше бы с ребятами в Главную алхимическую лабораторию пошел, честное слово. Собственно, я и собрался было, но тут дождь снова ливанул, и я решил, что нас там будет слишком много. Смысла идти вчетвером не было совершенно никакого, зачем посылать четверых, туда, где могли справиться двое? Зачем пошел Илис понятно: он все дело крутил, пока я в больнице отлеживался. Вэнди – она алхимичка, кому идти в Лабораторию, как не алхимику? Отпускать Илиса и Вэнди вдвоем в такую организацию, как Главная лаборатория, Квентин не стал. Как не крути, требовался кто-то более спокойный и опытный, вроде Селены. Так что мне места среди них уже не было.
Разумеется, дневником я не занялся, хотя и стоило бы. Но у меня в дождь всегда такая сонливость, такая лень, что я отложил это дело до лучших времен. Вместо этого, оставшись один, я снова залез на подоконник и стал курить и размышлять. Никаких гениальных мыслей, так, вялое обдумывание текущих дел. Думалось о том, например, что последний раз я был в МКИ еще до ранения и о том, что пора бы там появиться. Хотя бы для того, чтобы поменять одежду. Пока я был в больнице, то, что на мне сейчас надето, побывало в прачечной, но эти два дня я много бегал. Кроме того, у меня сегодня совсем закончились деньги, и стоило пополнить их запас из тех сбережений, что я хранил у себя в тумбочке. Кстати говоря, мне тут вроде за практику жалование полагалось, неделя прошла, как бы его получить?
– Добрый день, – поздоровался со мной заглянувший в кабинет эльф. – Как мне увидеть сержанта Квентина Уиллиса?
Заглянувший явно доводился шефу родней, причем близкой. Больше всего он походил на его брата: такого же роста, та же форма лица, разрез глаз, длина носа, цвет волос. Разве что уши настоящие эльфийские, да в плечах поуже. Ну и очки на носу, круглые такие, в золоченой оправе. И глаза светло-светло-голубые, не такие насыщенные, как у Квентина. Грустные глаза, как мне показалось. Дождливая погода меня тупит, но не до такой степени, чтобы не догадаться, кто был этим посетителем. Я спрыгнул с подоконника и чуть поклонился.
– Сержант у начальства на докладе, – сообщил я вошедшему. – Думаю, проще всего вам его здесь подождать, милорд…
Тут я сообразил, что понятия не имею, как имя отца Квентина, впрочем, тут он сам пришел мне на помощь.
– Ларен, – представился он. – Ларен Эорин. А вы, молодой человек?
– Эрик Рок, – представился я, еще раз, чуть поклонившись, – маг-практикант, прохожу практику в отделе вашего сына.
Эльф вернул мне поклон.
– Приятно познакомится, Эрик, – сказал он, снимая дождевик и вешая его на вешалку. – Если вы не против, я присяду на диван. А что, Квентин давно ушел?
– По идее, скоро должен вернуться, – ответил я.
– И он не пройдет мимо кабинета? – с легким беспокойством спросил эльф.
– Не должен, – ответил я. – Он в курсе, что я его тут жду.
Подумав, я вернулся на подоконник. Эльф не возражал, он внимательно осматривал кабинет. Минуту или две мы молчали, затем он повернул голову в мою сторону, и, несколько помедлив, словно сомневаясь, стоит ли мне задавать вопросы, спросил:
– Вы, судя по всему, видите его сейчас чаще, чем я. Как вам кажется, его сильно беспокоит его рана?
В голосе его звучало плохо скрываемое волнение.
– Кажется, не очень сильно, – поспешил я успокоить эльфа. – Доктор Тезапсизис очень хорошо его зашила. Во всяком случае, он за бок не хватается и не слишком его бережет.
Эльф при моих словах слегка побледнел.
– А вы присутствовали при том, как его ранили? – спросил он. – Как это случилось?
– А разве он вам не рассказывал? – спросил я.
– Конечно… – начал было эльф, но был прерван вошедшим в комнату Квентином.
– Конечно, нет, – сказал он. – Я ему ничего не рассказывал. Ничего.
Упс. Кажется, я проговорился? Блин, неудобно как. Я ведь сам, когда меня Лонгвиль в больнице навестил, его первым делом попросил родителям ничего не сообщать. Да и как я мог забыть, что Квентина из родни навещала только кузина? Вот я дурак… Это все дождь, будь он не ладен!
– Ох, – только и сказал я. А что тут еще скажешь?
– Между прочим, ничего бы страшного не случилось, если бы ты мне рассказал, – произнес эльф с обидой в голосе.
– Я не хотел, чтобы ты волновался, – сказал Квентин.
– То есть ты считаешь, что сейчас я не волнуюсь? – спросил эльф, прищурившись.
– Эрик, сходи в канцелярию, узнай, нет ли для нас корреспонденции, – сказал Квентин. – И заодно возьми дневную оперативную сводку.
Я кивнул и вышел из комнаты. Понятно, что меня отослали, чтобы я не мешался. Ну что же… Чем не повод узнать, как тут деньги получают?
* * *
Насчет жалования я узнал все в той же канцелярии. Милая девушка Саора, от чьей улыбки я чуть не замерз, не только дала мне оперативную сводку, но и подсказала где тут бухгалтерия. Я поднялся на четвертый этаж, нашел нужный кабинет, назвал там свое имя, продемонстрировал оба клейма и получил три грифона. Мелочь, но очень кстати. Теперь можно не залезать в тумбочку, этих денег мне на пару дней хватит. Впрочем, все равно сегодня надо будет вернуться в МКИ. Вряд ли Зайка придет в восторг, если я третью ночь подряд оккупирую ее диван. И отец ее тоже вряд ли мне обрадуется. Вот спросит он у меня, чего это я у них ночую, и что я ему отвечу?
Что касается отца Квентина, то к моему возвращению в кабинет он успел уйти – я достаточно долго отсутствовал, минут двадцать получилось.
– Извини, что подставил, – сказал я задумчивому Квентину, кладя перед ним сводку. – Но твой отец так ловко у меня про твою рану вытянул, что я и сообразить ничего не успел.
– Не бери в голову, – махнул рукой Квентин. – Папа древнеэльфийские скрижали разговорить может, не то, что тебя. Очень даже может быть, что я это у него унаследовал.
– Не только, – заметил я. – Вы вообще сильно похожи.
– Вообще-то я на маму больше похож, мне всегда это говорили! – заявил Квентин с некоторым даже вызовом.
Я пожал плечами. Как угодно, если шеф хочет считать, что на эльфа не похож, то я не против.
– Все в порядке? – спросил я, возвращаясь на подоконник.
– В относительном, – поморщился Квентин. – Конечно, меня сейчас отчитали, но я это как-нибудь переживу. В принципе, это даже хорошо, что папа узнал о моей ране именно сейчас. Во всяком случае, на женитьбе он не особо настаивал.
– Так он приходил тебя сватать? – спросил я.
– Он приходил предложить свою помощь бедному запутавшемуся мальчику, который делает глупости, – ответил Квентин. – А для эльфов, чтобы ты знал, женитьба – универсальное средство от всех болезней.
– Так ты женишься?
– Вот уж дудки. Мне еще рано, я еще так мало жил. Я, может быть, и вовсе не женюсь никогда.
– Почему? – не понял я.
– А зачем?
– Ну, там любовь, дети, приданое и все такое, – ответил я.
– Во-первых, любовь к браку отношения не имеет. Во-вторых, я и так вполне обеспечен и за деньгами особо не гонюсь. Что касается детей, то вовсе не факт, что они у меня будут, – ответил Квентин. – Я – полукровка, а значит, очень даже может быть, бездетен. Какая эльфийка будет в восторге от такого мужа? У эльфов и так с демографией плохо, зачем еще усугублять? К чему делать кого-то несчастным?
– Ну, люди живут и без детей, – пожал я плечами. – Или тебе обязательно эльфийка нужна?
– Никто мне не нужен! – поспешно ответил Квентин.
Ага. Понятно.
– Иными словами, тебе нужна конкретная особа, но сватают тебя не за нее, – сказал я.
– Хреновый из тебя следователь, – ответил Квентин. – Видимо, на этой практике ты ничему не научился.
– А что тогда? – спросил я. – Кстати говоря, учишь-то меня ты.
– Ничего, – ответил Квентин. – Закрыли тему, а то я сейчас вспомню, что я тебя не только учу, но и оценку за практику должен буду поставить. Лучше собирайся, хватит подоконник задом протирать.
Вот насчет оценки за практику – это удар ниже пояса. Понятно, что он несерьезно, но лучше его не злить.
– Я всегда собран, – сказал я. – А куда мы идем?
– Дело к обеду, так что сначала поедим, – ответил Квентин. – А потом нас ждет тюрьма и стосковавшаяся по мужскому участию Фиги. Если будешь хорошо себя вести, позволю самостоятельно кого-нибудь допросить.
– А если я плохо себя буду вести? – поинтересовался я.
– Заставлю тебя допросить десяток-другой зверолюдов, – пообещал Квентин.
И что-то было в его тоне такое, что я не сомневался: это более серьезная угроза, чем кажется на первый взгляд.
* * *
Ви-Фи мы нашли в одной из допросных комнат. Волколюдка задумчиво пила чай из стакана в подстаканнике и читала допросные листы. Вид у нее был несколько уставший, если хотите знать мое мнение.
– Привет, – сказал Квентин. – Как дела? Бездельничаешь?
– Угу, – ответила Ви-Фи, – видишь: чаи гоняю. Связалась я с вашим детским садом, нечего сказать. Хотя нет, это я зря. Дети себя разумнее ведут.
– Что так? – спросил Квентин. – Молчат тропиканцы?
– Да нет, не молчат. Очень удивляются тому, что за рэкет у нас арестовывают, – ответила Ви-Фи. – Не верят. Если чуть нажать, то участие в банде не отрицают, несмотря на попытки адвоката объяснить, что они этим сами себе могилу копают. Им, видите ли, от братвы отрекаться неприлично, да и дурного они ничего в этом не видят. У адвоката скоро сердечный приступ будет, он не понимает, как можно защищать людей, которые так себя ведут. Короче, минимум на изгнание из города я материала почти на каждого набрала. А некоторым и на срок.
– А сколько допросить успела? – поинтересовался Квентин.
– Девять, – ответила Ви-Фи.
Квентин одобрительно кивнул.
– Но допрашивала я пока только тех, кого мы с поличным арестовали, – добавила Ви-Фи. – Тех, кого ночью с постелей взяли, я не трогала. По большому счету, мне им и предъявить нечего. А надо бы, иначе вечером их надо будет выпускать.
– А кто адвокатит? – спросил Квентин.
– Метр Торфсвинчатка, – ответила Ви-Фи. – Он отправился обедать. У заключенных тоже обеденное время, вот я и отдыхаю. А у вас что?
– А у нас тихо, – ответил Квентин. – После ночных арестов, тропиканцы, кажется, затаились. В оперативной сводке ни одного нового ареста, ни одной новой жалобы. Всех мы арестовать не могли, я не такой наивный мальчик, так что думаю, они просто попрятались и выжидают. Что про организаторов говорят?
– Все одно и тоже: старшины с ними вместе не жили, встречались они по кабакам, где их искать они не знают. Про вашего ла Локо они все слышали, но лично с ним встречался только один. Давно, года три назад, в Винчеции.
– Понятно, – сказал Квентин. – Значит, тогда делаем так: я оставляю тебе Эрика, он тебе поможет и посмотрит, как работает на допросе настоящий профессионал. А сам занимаю соседнюю комнату, зову еще одного дежурного защитника и занимаюсь тем же самым со своей половиной тропиканцев. Так побыстрее будет.
Моя помощь, в основном, ограничилась тем, что я вел протоколы допросов. Если Квентин думал, что мне понравится, то он ошибался. Было скучно. Нет, дело не в Ви-Фи, та действительно была профессионалом. Просто один допрос напоминал другой чуть ли не до мелочей. Начиналось все с выяснения личности подозреваемого. Тот называл себя, затем сообщал, что у него есть высшее образование, чаще всего управленческое, экономическое или педагогическое, затем он говорил, что приехал в Ицкарон искать счастья. Следующим обязательным этапом была попытка очаровать Ви-Фи, которая благополучно проваливалась. Далее следовали вопросы насчет участия в рэкете. Отпирались тропиканцы весьма вяло, так же вяло адвокат пробовал вразумить подзащитного, затем следовало удивление подозреваемого на тему, что тут, в Ицкароне за нарушение закона наказывают, потом следовал вопрос о старшине, о ла Локо. К концу допроса метр Торфсвинчатка начинал клевать носом и мне, откровенно говоря, хотелось последовать его примеру. Честно сказать, я бы и последовал, если бы не необходимость записывать показания тропиканцев.
