Текст книги "История одной практики (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 53 страниц)

Эрик Рок, маг-практикант Стражи, студент МКИ

Я отношусь к той категории людей, которые считают, что утро добрым быть не может. Принципиально. И не надо со мной спорить на эту тему, я ведь и доказать могу, что это так. Персонально, последовательно, в деталях. Это утро выдалось особенно недобрым. Во-первых, я не выспался. Во-вторых, снилась всякая муть. А в-третьих – дождь.

На работу мы с Зайкой чуть не опоздали. Ну, тут я виноват, уговорил ее ехать на извозчике, а они с утра будто провалились. Из положения я все-таки выкрутился: позвал Фью и попросил передать ближайшему вознице, что его ждут клиенты. Фью долго отнекивалась, мол, она так не работает, она людей находит только по имени, а если я имя извозчика не знаю, то и помочь она мне не сможет. Но я все-таки уговорил ее взлететь повыше и попросту осмотреться. Потом, когда мы уже ехали в Управление, она снова появилась перед нами и задумчиво спросила, а насколько вообще вот такая услуга может востребована быть – извозчиков звать. Потом с извозчиком что-то обсудила, уточнила, как хозяина его биржи зовут, и улетела. Сдается мне, я ей подкинул недурную идею, но делиться прибылью она со мной точно не станет, даже если колесо на ней заработает. И вы считаете после этого утро добрым?

В отдел мы последними пришли, и, разумеется, сразу привлекли всеобщее внимание. Нет, может я мнительный, может им дела нет, что пришли мы с Зайкой вместе, но Квентин точно ухмыльнулся, морда остроухая.

– Работаем следующим образом, – сказал он, дав понять, что только нас все и ждали, – Селена и Фиги – на допросы ночного улова. Хотя нет, я ж забыл совсем… Сегодня Сырюка судят. Тогда так: Фиги – пока в тюрьму, Селена – в суд. Будешь представлять сторону обвинения.

– Понятно, – буркнула волколюдка.

– И что мне там делать? – слегка растерялась Селена. – Я ни разу в суд не ходила.

– Справишься, – махнул рукой Квентин. – Я обвинительное заключение в суд уже передал, спустись в канцелярию, там тебе копию дадут и объяснят куда идти. Прочитаешь, разберешься. Ну а дальше – сымпровизируешь. Так…

Судя по лицу вампирки, такая установка ей совершенно не понравилась. А мне, в копилку доброты этого утра добавился еще тот факт, что человека, который мне очень помог, сегодня могут осудить и он погибнет. Я посмотрел на Селену и чуть качнул головой. Лично у меня вообще ощущение было, что я мышелюда предаю. Бред, конечно: что тут сделаешь, если он действительно убийца?

– Бригир, ты и твои ребята – на улицы, по вчерашнему сценарию, – продолжил Квентин, не обращая внимания на выражения наших с Селеной лиц. – То есть, обходите тех, кто написал заявления, узнаете все ли хорошо. Илис и Вэнди пока работают по другому делу. Эрик, ты со мной пойдешь. Вопросы, предложения, замечания? Ну и прекрасно, тогда полный вперед, солнце уже высоко, работаем, работаем!

Лично меня этот его энтузиазм бесит, но кабинет опустел почти моментально.

– Покури пока, – разрешил он мне, – я к лейтенанту на десять минут зайду, и пойдем.

Я пожал плечами, занял свое место на подоконнике и закурил. Если вокруг себя поднять температуру градусов до ста двадцати, то и само окно не страдает, и капли дождя на тебя не попадают. Мое изобретение, очень удобно. Главное, к стеклу не прислоняться, его от перепада температуры повести может и оно лопнет.

Как всегда, дождь подействовал на меня угнетающе. Я не говорил, что я в такую погоду тупею? А еще сонным становлюсь, хотя сегодня дело не в дожде. Спал просто мало и кошмары снились. Мне когда-то отец говорил, что кошмары для мага – это нормально. Не знаю, у меня редко бывают. Но уж если бывают, то все в них – как настоящее.

Снилось, что я снова с тем эльфом схлестнулся. Как вчера. Он меня своей волной холода припечатать пытался, а я его пирокинезом. И снова он загорелся, как вчера. И ощущение то же самое, как вчера: я его жгу, а он сопротивляется. Только меня вчера Льюр окрикнул, остановил. А во сне окрикнуть некому было. Эльф вопит от боли, а я его жгу. У самого уже во рту привкус пепла, от запаха паленого мяса аж живот сводит, а он все никак не сдастся. Кричит, визжит, сам обгорел так, что уже и не поймешь, кто на мостовой лежит: эльф или человек, мужчина или женщина. Льюр мне вчера объяснил, что у ледовых эльфов защита холодом подсознательная, а я там, во сне, я снова будто этого не знаю. Наоборот, мне его жалкое сопротивление вполне сознательным кажется и злит меня, и раззадоривает. А самое поганое, это то самое ощущение восторга, которое меня вчера охватило, когда я его жег. Знаете, как у ребенка бывает, когда при нем папа костер разводит? Нет? Ну, тогда не знаю, как объяснить. Не суть, короче. Главное – это то удовольствие, что я испытывал. Удовольствие пополам с тошнотой от запаха, пополам со звоном в ушах от его воплей. Дикий восторг от того, что я его жгу, от этого живого пока факела, от того, что мой огонь убивает его. А потом вдруг – все. Чувствую – все. Перестал сопротивляться. Не кричит, по земле не катается. И на улице вокруг – никого. Впрочем, не знаю, была ли там улица, когда я его жег, может, и не было. Осматриваюсь, а дома вокруг – одни развалины. Остовы сгоревшие, пепелища. Угли кругом, старые, холодные, белесые от пепла. И тихо так, и холодно. Я как-то вдруг разом замерз, как будто до меня эльфская «волна холода» наконец добралась. Только от тела сгоревшего тепло небольшое. Я к нему повернулся опять, руки потянул, чтобы согреться, а гляжу – это не эльф лежит. Это Диана. Обгоревшая, черная, как тогда, там, откуда меня Селена вытащила. И не лежит уже, а сидит, пустыми глазницами на меня смотрит, улыбается. Я эту улыбку даже описывать не буду, представьте, как человек улыбаться будет, если до костей прогорел. И руку ко мне тянет. Сказать пытаться что-то, только не может, потому что нечем ей говорить, сгорело все. А кругом – холод жуткий, снег пошел крупными хлопьями. А может не снег, может сажа такая, я не знаю. И я понимаю: только она меня согреть сможет, если я ее за руку возьму. Вот она уже обе руки ко мне тянет, встать пытается, а я хочу ей помочь, хочу за руки взять, только не могу, потому что замерз, руки совсем от холода не шевелятся. Пытаюсь к ней потянуться, получается, но медленно так, как будто к рукам гантели пудовые привязаны. Вот уже и дотянулся почти… и тут я проснулся. Во рту привкус пепла, за окном светлеть начало, и дождь пошел.

– Ох, накурил, – Квентин даже руками помахал, демонстративно так. Ну да, задумался я, забыл «вытяжку» сделать. – А ты в курсе, что курить вообще вредно для здоровья? Я тебе как человек, который три года у двух докторов в доме прожил, говорю.

Ничего он не десять минут у лейтенанта пробыл, чуть не полчаса.

– А умирать здоровым, разве не обидно? – ответил я. – Куда пойдем?

– На этот раз не к девочкам, не надейся, – сказал шеф. – Впрочем, я смотрю, тебя это и не огорчает?

– А чего огорчаться? – ответил я. – Вчера к девочкам не ходили, позавчера не ходили, сегодня не пойдем. Я уже привык, что мы каждый день к девочкам не ходим.

– Хм, – сказал Квентин. – Надо будет как-нибудь это исправить. Но не сегодня. Сегодня мы с тобой пойдем к Амаранту.

– Зачем? – спросил я.

Мы, собственно, уже шли. Даже на улицу выйти успели, и очень хорошо, что дождь пока прекратился.

– Ну, официально, мы идем, чтобы показать ему мою статью, которую я про тропиканцев написал. Ты знаешь, что он не только писатель, но и журналист?

– А не официально? – спросил я.

– Хочу знать, что ожидать от наших местных преступников, в связи с этим нашествием.

– А он расскажет? – засомневался я, давая знак проезжавшему мимо извозчику остановиться.

– Это уж как нам повезет, – ответил Квентин.

– Лучше б мы по девкам, пошли, право слово, – сказал я.

– Однако ненасытный ты какой, – хмыкнул Квентин. – Мне в твои годы одной худо-бедно вполне хватало.

– Если ты про Зайку, то не было у нас ничего, – я и сам не знаю, зачем решил ему это сказать. – Я ее просто проводил и остался ночевать. На диване, в соседней комнате.

– Ну и зря, – сказал Квентин.

– У нее отец дома был, – сказал я. – Мы утром познакомились.

Собственно, второй раз я проснулся, когда Зайка объясняла ему, что «это Эрик, который Огнюшку спас». На вопрос, что я делаю у них в гостиной на диване, она коротко ответила «спит», после чего увела его на кухню.

– Ну, и как отец? – заинтересовался Квентин.

– Здоровенный детина. Выше меня на две головы и вдвое шире в плечах. И кулаки – как гири.

Непосредственно познакомились мы за завтраком. Он аккуратно пожал мне руку. Знаете, как взрослый пожимает ладошку пятилетнему малышу? Очень похоже получилось. Спросил коротко: «маг?». Я ответил «да». Он кивнул. На этом наше вербальное общение прекратилось, и мы оба принялись за приготовленный Зайкой омлет. Но он все время, все время на меня смотрел. Этот взгляд меня порядком заставил понервничать. Я себя бездомным котенком почувствовал, которого добрая девочка на улице подобрала и теперь налила ему миску молока на кухне. Сейчас котенок допьет свое молоко, и девочка унесет его в приют. А пока на котенка смотрит папа. Без злобы, но и без умиления, спокойно так, с легким любопытством к необычному окрасу.

– Диван-то хоть нормального размера? Ноги умещаются? – спросил Квентин.

– Хороший диван, – сказал я. – А что?

– Это очень важно, – ответил он. – Знаешь, как неудобно спать, когда ноги подгибать приходится?

* * *

– Добрый день, господа стражники, – Амарант указал нам на диван. – Кофе, трубку? Ах, простите, запамятовал. Вы, сержант, совсем не курите, а вы, юноша, предпочитаете курить свои сигареты. Вот уж не ожидал вас увидеть, при вашей загруженности. Или вы все-таки нашли того, кто разбил мой телефон?

– Следствие по делу о телефонах еще не завершено, – кашлянул Квентин. – Им как раз сейчас занимаются два моих сотрудника. От кофе я отказываться не стану. Черный, с сахаром.

– Мне тоже черный и с сахаром, – сказал я.

– Неша, будь добра, кофе господам стражам, и мне тоже, как обычно, – сказал Амарант служанке.

Служанка вышла из комнаты, а он сам, пыхнув трубкой, одобрительно нам кивнул.

– Ну, так что привело вас ко мне в гости, господа? – спросил он. – Эрик, вы можете курить, если хотите.

– Да вот, я, по заданию начальства, написал заметку в газету и хотел вас попросить высказаться на ее счет, – сказал Квентин, протягивая Амаранту сложенный вчетверо лист бумаги.

Амарант его принял, снова пыхнул трубкой и углубился в чтение, а я, пользуясь его любезностью, достал сигарету и закурил. Наблюдать за хозяином во время чтения было очень интересно. Его взгляд сначала очень быстро пробежал по тексту, затем несколько раз перескочил с одного места на другое, затем вернулся к началу и медленно заскользил по строчкам, временами задерживаясь, временами чуть ускоряясь.

В комнату вернулась служанка и поставила перед нами три чашки кофе. Амарант отложил в сторону лист и пригубил напиток из чашки. Мы с Квентином последовали его примеру. Кофе был хорошим, крепким и ароматным.

– Неужели ла Локо оказался главарем преступников? – с удивлением в голосе спросил Амарант.

Квентин чуть заметно кивнул, не столько отвечая на вопрос, сколько отмечая что-то для себя.

– Судя по всему, так и есть, – сказал он. – Я уверен, что до вас уже успели дойти слухи о том, что тропиканцы, в основном зверолюды, принялись вымогать у наших торговцев деньги за «защиту» от самих себя. У нас есть основания считать вашего знакомца ла Локо, чьи приметы я привожу в конце статьи, причастным к этому. Мы думаем, что он все это и организовал.

– Кто бы мог подумать, такой приличный молодой человек, а оказался таким негодяем!

Лично мне показалось, что я услышал в голосе Амаранта неприкрытую иронию.

– Но, вообще – да. До меня не то, что слухи доходили, я не далее как полчаса назад разговаривал с одним моим приятелем, ювелиром. К нему вчера в мастерскую заявились три тропиканца самого бандитского вида, как он утверждает. Как вы догадались, они потребовали от него платить им за то, чтобы его никто не трогал. В противном случае, они угрожали спалить его лавку. Скажу откровенно, сумма небольшая – три грифона в неделю. Для первоклассного ювелира это не те деньги, о которых можно было бы говорить, если бы не сам факт вымогательства. Он пришел ко мне за помощью и был весьма расстроен, смею вас уверить.

– И вы ему помогли? – поинтересовался Квентин.

– Помог, разумеется. Советом. Я посоветовал ему обратиться за помощью в Стражу. Когда имеешь проблему такого рода, то лучший способ решить ее – обратиться за защитой к тому, кому ты за нее платишь.

– В каком смысле «платишь»? – не понял я.

– В прямом, мой юный друг, в прямом, – сказал Амарант. – Вот представьте себе этого моего приятеля, ювелира. Он работает, получает прибыль и платит с нее налоги в городскую казну. На его деньги город содержит, в том числе, Стражу, обязанность которой обеспечивать ему безопасность от подобных неприятностей. Можно сказать, что при посредничестве муниципалитета, он нанял Стражу, чтобы она его защищала. Соответственно, раз он платит за защиту Страже, то и за защитой должен обращаться туда. Это нормальный порядок вещей, вмешивать в который еще кого-то нецелесообразно. Во всяком случае, пока.

– Пока? – прищурился Квентин.

– Ну конечно, – ответил Амарант. – Судя по статье, что я только что прочитал, Стража работает над возникшей проблемой и пока рано говорить, что она не справится. Вот если вы не справитесь, то тогда – другое дело. Тогда мой совет будет иным. Согласитесь, если вы наняли кого-то, а он не способен в одиночку справиться с тем делом, для которого нанят, то вы вправе нанять еще кого-то ему в помощь, разве нет? Лично я не вижу в этом ничего предосудительного.

– И к кому вы ему посоветуете обратиться, если мы не справимся? – спросил Квентин.

– Разумеется, к тому, кто справится, – ответил Амарант и снова я услышал иронию в его голосе. – Не будем прежде времени говорить о персоналиях, да и не так уж важно, кто это будет.

– Не важно? – нахмурился Квентин.

– Для него – не важно. Для вас – возможно. Поймите правильно, мой приятель – законопослушный человек, во всяком случае, по части налогов у соответствующей городской службы к нему никогда никаких претензий не было. Но он живет и работает в городе не только для того, чтобы исправно платить налоги. Он просто занят любимым делом, в котором большой мастер и хочет заниматься им и далее. Знаете, все эти пожары, все эти угрозы, все эти волнения – они ведь плохо влияют на твердость руки, которая так необходима ювелиру. Уверяю вас, он готов будет заплатить, если потребуется, заплатить любому, кто сможет его защитить. Если таковых не найдется, ну что ж, он станет платить тропиканцам или уедет в другое место. В конечном итоге для него все закончится хорошо, ведь мой приятель – человек весьма разумный. Вот только захочет ли он после этого и дальше так честно платить налоги, я не знаю. И если перестанет, лично я не стану его за это уж очень осуждать.

Собственно говоря, трудно было с Амарантом не согласиться, как по мне – так он прав.

– Впрочем, я пока не склонен списывать Стражу со счетов, – добавил Амарант и в этот раз его «пока» получилось уж очень ироничным, а, главное, коротким словом.

Уиннифред Цельсио, эксперт-криминалист, капрал Стражи

Аптека при клинике едва ли не лучшая в городе. По крайней мере, по ассортименту. Я купила не только глюкозу, но и витаминами запаслась, формалина взяла и всякой мелочи типа хлорида калия. Пригодится. Пакет с покупками, конечно, объемный получился, но маленькое несложное заклинание – и он стал совсем легким.

– Ну что, возвращаемся в Управление? – спросила я у Илиса, который ожидал меня на улице.

– Нет, – ответил он. – Нам на верфь надо. Мне, то есть. Ты, если хочешь, можешь в отдел возвращаться.

Вообще, я бы и поехала сразу в Управление. Все что надо, я уже купила, заняться мне есть чем, и я уже было открыла рот, чтобы сказать Илису, что возвращаюсь, но природное любопытство внезапно возобладало.

– А зачем тебе на верфь? – спросила я.

– Мне с госпожой Яльгой поговорить надо, – ответил Илис. – А она там сейчас. Ведь это нехорошо, что телефоны ломаются. Здесь телефон – он же нужен был. Чтобы звонили, если заболел кто. Остановить это надо.

Так. Пожалуй, мои дела подождут. Уж лучше я с ним поеду, а то опять арестует ее или еще чего учудит.

– А, – сказала я. – А чего ты тогда извозчика не ловишь? Верфь далеко, я пешком туда не пойду.

В дороге Илис был задумчивым и каким-то даже мечтательным.

– Что это с тобой? – спросила я.

– Триз вспоминаю, – признался он. – Красивая очень.

Вот уж не думал, что красота Триз способна произвести впечатление и на Илиса. Я бы еще поняла, если бы на его месте был Квентин. Но наш рыжий? Я думала, его только лисички интересуют.

– Понимаю, – сказала я. – Красивая девушка, да. Очень хорошо она у нас получилась. Вот только, боюсь, тебе с ней ничего не светит.

– Почему? – Илис даже как-то напрягся. – Ей не нравятся лисы?

– Честно говоря, не знаю, – ответила я. – Но дело в том, что ей нужен принц на белом коне, а ты персонаж несколько другого плана.

– В смысле, принц?

– В прямом. Ей нужен богатый, знатный, влиятельный человек, желательно молодой и красивый. Конь, на самом деле, не обязателен, сойдет и лошадь, да и масть подойдет, наверное, любая.

– Зачем ты так говоришь?

Кажется, наш рыжий на нее совсем запал. Будет лучше, если я сразу все объясню.

– Потому что я ее знаю, – сказала я. – Хочешь, расскажу ее историю? Все равно, пока едем, делать нечего.

– Расскажи, – буркнул Илис.

– Ты, наверное, слышал, что у эльфов не бывает разводов и супружеских измен? Знаешь почему?

– У лисов тоже не бывает разводов и измен, – ответил Илис. – Почти. Потому что любим.

Право, животные, дикие звери. Ну что с них взять?

– Вообще, причину ты правильно назвал. Эльфы после свадьбы очень любят друг друга, но эта любовь не сама по себе возникает. То есть, я хочу сказать, не всегда. Дело в том, что на свадьбе молодожёны пьют любовный эликсир. Он начинает действовать моментально, и даже смерть одного из пары часто не освобождает второго.

– Не знал, – сказал Илис. – А какое это отношение к Триз имеет?

– Не торопись. Разумеется, рецепт этого самого эликсира хранят в большом секрете. Там много редких ингредиентов, готовится он всегда конкретно под определенную пару, чтобы приготовить его, нужен маг, да и действует он, кажется, только на эльфов. А теперь представь: одна молоденькая девушка, а было ей тогда шестнадцать, если не ошибаюсь, дочь сантехника, некрасивая… Ну как некрасивая? На самом деле не повезло ей с внешностью. Нос длинный, уши растопырены, один глаз выше другого, зубы кривые, волосы – словно пакля… Отец всю жизнь в канализации городской проработал, ходят слухи, что там излучение какое-то на нижних уровнях. А, может быть, миазмы… Ладно, не важно. Так вот, эта девушка работала поломойкой в особняке Эралли. Однажды, когда она убиралась в библиотеке, ей на глаза попался старинный манускрипт с каким-то рецептом. И, представь себе, в скором времени глава рода, лорд Раймон Эларри, которому уже лет восемьсот стукнуло, заявил, что женится. Угадай, на ком?

– На этой служанке?

– Правильно. Собственно говоря, лорд Эралли вдовец, у него уже и дети давным-давно своих внуков дождались, так что это странное намерение всю его родню сильно удивило. Было отчего, внешность девушки я тебе уже описала, не говоря уже о том, что она человечка. Леди Рафалиэль Эралли, его бабка или прабабка, а может и прапрабабка, этого я точно не знаю, всполошилась сильнее прочих. Представь себе: ее внук или кто он ей там, заявил, что после свадьбы собирается обратиться за помощью в Храм Плодородия, чтобы Раста благословила их союз ребенком. По всему выходило, что лорд попросту спятил, но объявить его недееспособным – это против всех эльфийских законов. Леди Эралли обратилась за помощью к лорду Эдельвейсу Ралла своему деду или прадеду, точно не знаю кто он там ей. Который, чтоб ты знал, маг из Круга высших магов, самый старый эльф из ныне живущих эльфов, да еще и вампир.

– А разве вампиры могут иметь живых детей? – удивился Илис.

– Легко, если они вампирами стали после того, как у них дети появились, – ответила я. – Еще есть легенда, что однажды Раста смилостивилась над одной вампиркой, которая очень хотела ребенка, и та родила. Не знаю, насколько это правда, честно сказать. В теории, хороший алхимик сделает химеру и на основании генетического материала вампира. Я думаю, я бы справилась. Хотя, конечно, это уже не то будет.

Илис закивал, соглашаясь со мной. Правда не очень понятно с чем: с тем, что я смогла бы или с тем, что это уже не то будет.

– Так вот, лорд Ралла определил, что его прапрапра – и еще много раз «пра» правнук находится под действием любовного зелья. К счастью для лорда Эралли, напиток был приготовлен не строго по рецепту, служанка попросту не нашла нужных ингредиентов и заменила их другими, которые посчитала подходящими, так что лорду Ралла, хоть и не без труда, удалось избавить своего потомка от этой любви. Надо отдать должное эльфам, они не стали писать на девушку заявление в Стражу, хотя и могли бы. Только уволили. Но дело в том, что история эта в узких кругах наделала шуму и дошла до самой Лины-Тайфун[102]102
  Настоящее имя ректора ИБМ – Паулина Рагна, но даже в официальных документах чаще упоминается не оно, а ее прозвище, полученное за кипящий деятельной энергией характер. Лина не только ректор ИБМ, но и его основатель, а, кроме того, входит в Круг высших магов и считается, если не самым сильным магом из ныне живущих, то уж вторым – как минимум.


[Закрыть]. Та встретилась с девушкой, обнаружила у нее магический талант, поговорила с ней, нашла мотивы, которые той двигали уважительными, и приняла ее в ИБМ на казенный кошт. Вот так вот.

– Какие мотивы? – спросил Илис.

– Девочка очень страдала из-за недостатков своей внешности и от бедности, что ее окружала с детства. Она хотела выйти замуж, она хотела, чтобы ее любили, она хотела стать богатой и влиятельной. Собственно, в этом плане ничего не изменилось, она и сейчас этого хочет.

– А Триз тут причем? – подозрительно спросил рыжий.

– Как причем? Она и была той служанкой. Видел, какая красавица получилась? Надо отдать ей должное, учится она чрезвычайно усидчиво, где не хватает таланта, берет трудом. Кроме того, она весьма умна и настойчива. Постоянно работает над собой, и еще на первом курсе начала подрабатывать. Ну, знаешь, людям временами требуются всякие магические услуги. Пятно на ковре убрать, заклинание на редис наложить, чтобы рос лучше; опять же, участие в операциях Стражи. Она за все берется. А все деньги тратит на пластические операции. За эти пять лет ее стало совсем не узнать.

– Да ладно?!

Кажется, Илис мне не очень-то поверил.

– Я лично ассистировала профессору Штейну, когда он ей уши исправлял, – сказала я. – Когда меня… когда я ушла из Главной алхимической, Триз успела пройти через четырнадцать операций. Между прочим, некоторые из них были очень болезненными. Форму черепа так просто не изменить, к примеру, чтоб ты знал.

– Зачем ей это? – спросил Илис.

Кажется, все-таки поверил.

– Я же сказала, ей принц на белом коне нужен, – ответила я. – Богатый, знатный, красивый, молодой, с положением в обществе, со связями. Что-то вроде эльфийского лорда. Впрочем, думаю, суранский сенатор ей тоже может подойти. Но, сам понимаешь, такие люди на ком попало не женятся. Вот она и вкладывает деньги в себя, в свою внешность, в свое будущее. Ну и, кроме того, красивой она тоже с детства хотела быть.

Илис как-то приуныл и до самой верфи больше не проронил ни слова.

* * *

Госпожу Лонгвиль мы обнаружили в одном из сухих доков верфи. Судя по всему, в нем шло строительство одного из ее пароходов, во всяком случае, мы смогли наблюдать что-то напоминающее недостроенный каркас корабля.

– Если вы снова собираетесь нас задерживать или арестовывать, говорите сразу, – сказала госпожа Лонгвиль. – У меня на сегодня две встречи назначено и старшую надо забрать с занятий. Я сопротивляться не буду, но хотя бы мужа сразу предупрежу и адвоката заранее вызову.

Едва мы приблизились к ней, как я едва не потеряла свои покупки, по крайней мере, ту их часть, что заключалась в стеклянных бутылях. Заклинание, которое облегчало мой пакет, тут же приказало долго жить, а я от неожиданности его чуть не выронила.

– У нас нет доказательств, что телефоны ваша дочь ломала, – насупился Илис. – Я не могу вас задержать или арестовать.

– Тогда зачем вы просили встретиться с вами? – спросила госпожа Лонгвиль, поправляя перевязь со спавшей в ней девочкой.

– Я вам вот это хотел показать, – ответил Илис и, открыв бумажный пакет для улик, протянул его механику. Та заглянула внутрь и нахмурилась.

– Что это?

– Разбитый телефон, вы же видите, – ответил Илис. – Это из клиники. На этот телефон звонили люди, которые нуждались во врачебной помощи. Теперь на него позвонить нельзя.

– Вы мне пытаетесь на совесть надавить, что ли? – возмутилась госпожа Лонгвиль. – Мы все равно не признаем ваших обвинений.

– У нас нет цели, чтобы вы их признали, – сказал Илис. – Я не дурак, вы не думайте. Я понимаю, что глупо наказывать маленькую девочку, которая даже разговаривать не умеет. Но ведь надо что-то делать! Телефоны продолжают падать, вы-то сами должны понимать, что так нельзя.

– Чего вы хотите? – поумерила раздражение госпожа Лонгвиль.

– Я хочу, чтобы телефоны больше не падали, – ответил Илис. – Я не знаю. Может вы сами меры какие-то примете или хотя бы нам скажете, где успели побывать за последнее время. В смысле там, где телефоны стояли. Мы бы тогда смогли с тех телефонов, которые еще не упали, заклинания снять. Или на пол их пока переставить, хотя бы. Подушками обложить, я не знаю. Предотвратить.

Госпожа Яльга глубоко задумалась.

– Мне надо поговорить с мужем, – сказала она. – Посоветоваться. Давайте, я вечером пришлю вам Фьюарин, если… если.

– А чем вашей дочери так телефоны не нравятся? – полюбопытствовала я. – Ну, если.

– Вот уж не знаю, – ответила госпожа Лонгвиль, задумчиво смотря на дочь, которая мирно посапывала уткнувшись носом ей в плечо. – Она на них особого внимания никогда не обращала, вроде бы. Скажем так, не больше, чем на другие вещи в комнате. А где вы говорили, телефоны разбились?

– У господина Пфунга, у господина Амаранта, у советника Уорта в кабинете, у господина Дросельмеера в кабинете, теперь вот еще в клинике, в ординаторской, – перечислил Илис.

– Нет, решительно не припомню… как вы сказали? В ординаторской? – госпожа Лонгвиль даже подалась вперед на Илиса.

– Да, сегодня утром, – ответил Илис.

– Тогда как хотите, но это – не Мэгги, – сказала госпожа Лонгвиль. – Она не могла этого сделать. Я в ординаторской была только один раз, года полтора назад.

Илис часто-часто заморгал.

– То есть, девочка не видела этого телефона? – спросила я.

– Вы правильно меня поняли, – сказала госпожа Лонгвиль. – Если хотите, спросите у Бланки. Мы у нее действительно были в среду, но были у нее в кабинете, в детском отделении. И до этого, месяц назад, тоже в кабинете были.

– А как же тогда? – охнул Илис. – То есть, это не она получается? А кто тогда?

– Скажите, Илис, вы разбираетесь в кривошипно-шатунном механизме? – спросила вдруг госпожа Лонгвиль.

– Ээээ… нет, кажется, – ответил Илис. – Честно сказать, не знаю, потому что я не знаю, что это за механизм такой и зачем в нем разбираться.

– Тогда вы должны меня понять, – сказала госпожа Лонгвиль, – я тоже не знаю, кто эти телефоны вам ломает.

– А причем тогда кривошипно-шатунный механизм? – не понял Илис.

– Госпожа Лонгвиль шутит, – объяснила я ему.

– А, – сказал рыжий, подумав. – Понял. Смешно, да.

Хотя, если судить по его тону, то он соль шутки не уловил, а от того даже немного обиделся.

– Ладно, – сказала госпожа Лонгвиль. – Вы меня извините, мне тут работать надо, понять, что не так с левым пароходным колесом. Тоже загадка, кстати.

– Да-да, – кивнул Илис. – Извините. Мы пойдем. До свидания, Яльга.

– Кстати, чуть не забыла, – хлопнула себя госпожа Лонгвиль по лбу и обратилась ко мне. – Это же вы показывали Крапе каких-то головастиков или рыбок?

– Зародышей химер, – ответила я. – А что?

– Она просит ей купить таких, – ответила госпожа Лонгвиль. – Их где-нибудь продают? Она хочет с ними играть. Глупо, я понимаю.

– Нет, не продают. Тех я сама сделала, – ответила я. – Для эксперимента. Боюсь, вашей старшей придется поиграть с чем-нибудь другим. Или выучится на алхимика.

– Я так и подумала, – кивнула госпожа Лонгвиль. – Ладно, до свидания. Рада, что все разъяснилось.

В коляске Илис превратился в лиса и бесцеремонно залез ко мне на колени, после чего закрыл глаза и сделал вид, что заснул. «Проснулся» он только у Управления.

В кабинете никого не было. Илис поставил пакет с телефоном на стол к Квентину, глубоко вздохнул, как-то жалобно посмотрел на меня и позвал Фьюарин.

– Будь опять здоров, рыжий, – сказала она, вылетев из стены. – Кому сообщение доставить?

– Мне, – ответил рыжий. – Сообщи, пожалуйста, зачем ты телефоны ломаешь. Чтобы никто не звонил, а только твоими услугами пользовался?

Фея, только что парившая на уровне лица Илиса, резко спикировала на край стола и уставилась на него. Признаться, я тоже не ожидала такого поворота событий.

– А это… у тебя доказательства есть? – спросила фея.

Лицо Илиса при слове «доказательства» стало приобретать какой-то пунцовый оттенок.

– Вы сговорились что ли? – почти прорычал он. – Доказательства? Ты хоть понимаешь, что творишь-то сама из-за своей жадности, а?