Текст книги "История одной практики (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц)

Уиннифред Цельсио, эксперт-криминалист, капрал Стражи

А вот сегодня я позже всех на работу пришла. Просидела до двух ночи за расчетами генетического заклинания, потом долго заснуть не могла, составляя в уме список оборудования и ингредиентов, которые мне понадобятся. В конечном итоге проспала, и не то, что на рыбный рынок не успела, куда собиралась с утра, но и на работу едва не опоздала. Обидно. Живую рыбу только утром можно купить, значит, день полностью потерян.

– Привет, – я постаралась придать голосу максимальную приветливость.

Ответил мне лишь Квентин, Илис только глаз в ответ приоткрыл, а Селена даже мордочку из-под его хвоста не высунула. Ну и ладно, ну и обойдусь.

– А что, Эрика еще нет? – спросила я, вешая свой дождевик на вешалку – с утра дождь лил, что настроения мне совсем не добавляло. Спросила и тут же сама вспомнила, что он сегодня в ночное ходил. Дрыхнет теперь наверняка.

– К обеду будет, – ответил шеф, отрываясь от каких-то бумаг. – Соскучилась?

– Ночь не спала, так скучала, – фыркнула я.

– Это бывает, – быстро-быстро закивал Квентин. – Слушай, ты мне лучше скажи… Вот если у тебя будет, к примеру, капля крови девочки, ты сможешь поисковый амулет сделать, чтобы найти ее родителей?

Я собиралась пройти за свою ширму, но этот вопрос меня удержал, и я плюхнулась рядом с Илисом, да постаралась это сделать так, чтобы побеспокоить их с Селеной как можно сильнее. У меня получилось, Селена высунула свою мордашку и недовольно пискнула, а оборотень задергал ушами.

– Теоретически – да, – сказала я. – Практически – очень вряд ли.

– Почему? – поинтересовался Квентин. – Разве там не тот же принцип используется, что и при генетическом тесте?

Когда речь заходит про генетический тест, Квентин всегда кривится. Вот и сейчас скривился, так занятно у него это получается.

– Принцип-то тот же, – сказала я, – вот только разница все-таки есть. Заклинание для генетической экспертизы составил сам Ауран и для того, чтобы оно сработало, нужна соответствующая обстановка. Ну, расположение пробирок на столе, малый защитный контур определенной топологии и все такое. За счет неизменности внешних условий, само заклинание не меняется. А вот когда делаешь поисковый артефакт, всегда заклинание для него создаешь, хотя и по шаблону, но с нуля. С учетом того, как и где он будет использоваться. Ауран хоть и мой прапрадедушка, но все-таки я – не он. Он был гением, второго такого история не знала и не знает. Он, наверное, такое заклинание, какое ты хочешь, создать бы смог. Я – увы.

– Жаль, – сказал Квентин. – Придется родителей девочки искать иначе, традиционно… Да-да, заходите!

Дверь в кабинет открылась, и к нам вошел невообразимый по крепости и насыщенности запах рыбы. Словно весь рыбный рынок, с его прилавками, корзинами, коробами, бочками, торговцами и товаром разом решил нанести нам визит. Илис тут же открыл оба глаза и затявкал, а Селена недовольно зашипела.

– Доброго здравия, – сказал невообразимо широкий в плечах мужичок в кожухе, который и был, кажется, источником запаха. – Это вы тут эльфю беловолосого ищете?

– Мы, мы, – обрадовался Квентин, подскочил к мужику, потянул его за руку и почти насильно усадил на стул. – Ищем! Прошу вас, устраивайтесь! С кем имею честь?

Я поднялась с дивана и прошла за ширму, чтобы не мешать допросу свидетеля, тем более что у меня тут дело есть. И поинтереснее, чем поиск эльфов, которые зачем-то бросают своих детей в заброшенных домах. Если все получится, то можно будет попробовать по этой теме докторскую защитить… Хотя, если комиссию на защите Штейн будет возглавлять, то не видать мне доктора, как своих ушей. Впрочем, ковыряние в ночной формуле не мешало мне слушать краем уха то, что происходило за ширмой.

– Меня Карпом Каракатичели звать, – ответил посетитель. – Да все больше Каракатом кличут. Я староста в Рыбалке.

– В которой Рыбалке? – поинтересовался Квентин. – В Западной или Восточной?

Рыбалка, а вернее Рыбалки – это две рыбацкие деревушки на правом и левом берегах Ицки, очень похожие между собой, настолько, что их часто путают. Мне приходилось бывать в обоих, действительно, спутать их не мудрено: одинаковые рыбацкие хижины, одинаковые пристани с рыбацкими лодками, одинаковые сети сохнут вдоль берега на ветру. Вот только жители Западной Рыбалки терпеть не могут жителей Восточной, и, конечно, наоборот. Если они встречаются, то чаще всего дело дракой заканчивается. Учитывая, что среди жителей обоих деревень много морских оборотней, драки между ними получаются весьма ожесточенными, бывало и до жертв доходило. Чего они поделить не могут, они и сами объяснить затрудняются, но мириться отказываются категорически.

– Самой правильной, – обиженно ответил Каракат, – мы не абы кто! С правого берега!

– Я сразу так и понял, – сказал Квентин успокаивающе, – конечно с правого! Но по долгу службы, понимаете ли, должен был спросить. Итак, чем могу вам помочь?

– Да это ж я вам помочь могу, – ответил Каракат. – Вот, вот тут вот объявление в газете пропечатано. «Разыскивается Стражей лицо эльфийской наружности, картинку коего приводим ниже…». Вот я его это самое лицо-то и видел.

– Когда, где, при каких обстоятельствах? – спросил Квентин.

– В среду, на той неделе дело было. В ночь самую, у себя дома, – ответил Каракат. – Моя же изба крайняя к берегу-то, к пристани да лодкам. Вот он и постучал, значит. Мы уж спать легли, дети уж заснули, жена моя тоже задремала, да и я лег, но ежели стучат, как не открыть-то? Поднял ставеньку-то, а он у окна стоит. Бледный такой, взор, значит, открыт, недвижим, вода с него капает, с волос-то. Я ж, было дело, подумал, что он того… мертвый, значит. Утопленец. Ан нет, живой. Пустите, говорит, у меня жена рожает, воды уже отошли. Ну как тут не пустить?

– Он не один был? – уточнил Квентин.

– С женой, я ж говорю. Тоже бледная, мокрая, да белобрысая. Мы ее едва успели в баньку-то к нам, как она и разродилась. Ей моя Килья помогала, у нее опыт есть какой-никакой. Ну, не в город же ее на ночь глядя тащить. В клинику не успели бы, нет…

– Так-так, – сказал Квентин. – Девочку родила?

– Девочку, – подтвердил староста. – Хорошенькую, даром что эльфя. Глаза – ну точно фиалки.

– Так-так, – повторил Квентин. – А откуда они взялись? Эльфы эти.

– А… так на лодке же приплыли. В шлюпке. Корабль потонул, а они спаслись. То есть это они мне так сказали, я, знамо дело, сам этого не видел. Лодку вот видел, она и сейчас у нас на пристани с краю привязана. Лодка совсем худая, маленькая, как скорлупка, да дырявая, как доплыли на ней только? Так мы их, значит, накормили да на постой пустили. У меня хоть места в доме и не слишком много, но потеснились, а как же? Рыбьего пирога не пожалели, чая опять же. А утром они пошли себе.

Вот гадство! Ну, кто так делает? Это хорошо, что у меня есть привычка проверять за собой. В формуле, что я ночью составила, в одном месте знак перепутала. Нет, сам смысл в целом тот же самый остался, но в двух частностях отличия вышли просто колоссальные. Так, значит, мне нужен будет не зеленый, а синий мелок, а воск лучше будет предварительно разогреть на водяной бане. А еще лучше яблочный уксус использовать, а не простой, хотя это и не принципиально.

– Куда пошли? – спросил Квентин.

– А вот не скажу, я с утра на ловле был, да потом сюда, в город, значит, улов продавал, а они ушли. Жена говорит, в сторону города уходили, ну да следить-то не стала. И останавливать тоже. Дура-баба, одним словом. Сказала бы им, что я их в город отвезти могу, на лодке-то, зачем же им с девочкой-то самим?

– А вы эльфийку хорошо рассмотрели? – поинтересовался Квентин.

– Да так себе… – ответил Каракат. – Темно ж было, ночь, да и потом, что мне на нее смотреть? Высокая, светловолосая да бледная. Ну, сначала с пузом была, а потом – без. Скажу по чести, встречу – не узнаю. Ее моя Килья хорошо видела, роды же у нее принимала. Я больше мужа ее рассмотрел, когда чаем его отпаивал. Он же страсть как пуган был, и то сказать – жена первый раз рожает, как не бояться?

Я кивнула самой себе, отложила в сторону блокнот с формулой и достала футляр с мемофотом. Кажется, сегодня он опять понадобится.

– А что они про себя вообще рассказывали? – спросил Квентин. – Кто такие, откуда, куда, зачем?

– Так я ж и говорю, что они с утра-то ушли, а ночью кто ж допросы-то такие устраивает? – ответил Каракат. – Сказали только, что в шторм попали, корабль затонул, а они, вот, на лодке спаслись. А я так скажу: чудо на такой-то лодке спастись, ежели корабль тонет.

– Тааак… – задумчиво произнес шеф. – Вы нам очень помогли, господин Карп. Вот тут и тут распишитесь в протоколе. Да, вот здесь. Теперь вот что: нам надо встретиться с вашей женой и осмотреть лодку, на которой они приплыли. Это можно устроить?

– Отчего нельзя, ежели для дела? – ответил Каракат. – Раз надо, так надо. Я вот как раз сейчас домой собираюсь, так можно и со мной.

– Хорошо, – сказал Квентин. – Селена, Илис, хватит бездельничать. Собирайтесь, поедете с господином Каракатичели.

– Ох, – выдохнул вдруг Каракат.

Видимо Селена и Илис обернулись. Ну да, производит впечатление. Особенно Селена. У нее еще такая милая привычка улыбаться после трансформации – ну просто сама приветливость.

– Это сотрудники стражи, – поспешил успокоить Караката Квентин. – Капрал Селена де Трие и старший констебль Илис Зорр.

– Ага, – сказал Каракат. У него, судя по всему, с нервами все в порядке – от неожиданности он быстро оправился.

– Шеф, а обратно мы как? – поинтересовалась вампирка.

– Господин Карп, не откажете в любезности, после того, как они закончат свою работу, обратно их в город привезти? – спросил Квентин.

– Ну, ежели надо, – не очень довольно пробурчал Каракат. – Для дела-то…

– Ну, вот и славно, – сказал Квентин. – Вэнди, готовь мемофот, Селена и Илис его с собой возьмут.

Я вышла из-за ширмы и вручила футляр с мемофотом Илису. Очень хорошо, что Квентин решил меня в Рыбалку не посылать, на улице как раз дождь зарядил с новой силой. Я вообще люблю дожди, но только когда сама в тепле и сухости. Кстати, раз Каракат рыбак, не воспользоваться ли мне случаем?

– Простите, – обратилась я к нему. – Вы же понимаете в рыбе? Не поможете мне?

Он посмотрел на меня и пожал плечами.

– Ну как разбираюсь? – ответил он. – Пятьдесят лет скоро будет, как в море хожу, чтобы рыбу-то ловить. Немного разбираться должен, как вы думаете? Нет?

– Мне нужна рыба, – сказала я. – Крупная, живая, с икрой. В бочке или банке может быть какой-нибудь. Чтобы рыба здоровая и молодая была. Это можно как-нибудь устроить, чтобы с доставкой домой? Я заплачу сколько надо.

– Отчего бы и нельзя? – ответил Каракат. – Можно. Хоть завтра, по утру, часов в семь. Сейчас как раз медный карп нерестится, а он крупный и пару рыбок для вас поймать сложно не будет. Так-то мы ее во время нереста не трогаем, но если надо, так можно и словить. Ну а денег… ежели с доставкой, то полгрифона, никак не меньше.

Вообще дороговато, на рынке это обошлось бы медяков в двадцать от силы, но не будем жадничать. Мне нужна какая-никакая гарантия физического здоровья рыбы, а на рынке кто мне ее даст? Кроме того, что рыбаки нерестящуюся рыбу стараются не трогать, я не учла, так что это еще один плюс.

– Согласна, – кивнула я.

– Тогда адрес диктуйте, барышня, – сказал он.

Мое настроение стремительно поползло вверх. Кто сказал, что день потерян?

Илис Зорр, оборотень, старший констебль Стражи

В городе дождь другой. Не такой, как в лесу. В лесу травой пахнет и землей мокрой, а тут мокрым городом пахнет. Запахи смешиваются, растворяются друг в друге, где какой – не разобрать. Камнем мокрым пахнет, мокрой глиной, мокрой известкой, мокрым деревом, а еще грязью, дымом и водорослями. Но все равно, когда дождь, дышать легче. Мне нравится.

Только сегодня я не люблю дождь. Потому что мокну. Когда на четырех лапах, то хорошо. Сядешь под куст, смотришь, как капли падают. Когда в доме, тоже хорошо. Слушаешь, как капли стучат и спокойно так сразу. Сейчас мы на лодке плыли, лодка большая, а от дождя спрятаться негде. Сильный дождь, не люблю такой.

Тут пахло мокрым деревом, пахло рыбой, пахло солью, смолой, а еще немного грибами и плесенью, а еще дешевым вином и солониной, но совсем немного. Из трюма. Лодка большая – метров пять, тут трюм есть, небольшой, правда, а еще мачта и косой парус. Если бы дождя не было, мне бы интересно было, а так – мокро. Если бы не плащ, я бы совсем промок. Плащ хороший, мне его бабушка дала, на нем чары эльфячьи, от них шерсть не сразу намокает. У Селены тоже плащ, только он почему-то мокнет.

– Слушай, Илис, – не выдержала она, – еще десять минут и меня выжимать надо будет. Давай я мышкой у тебя под плащом посижу?

Мне не жалко, пусть сидит, греется. Правда она сама не греет, потому что неживая. Но мне все равно не жалко, потому что Селена – друг. Открыл плащ, пустил к себе. Капитан покосился, ничего не сказал. Правильно, ему за течением и ветром надо следить, а то нас куда унесет?

На лодке, кроме нас с Селеной и Каракатичели, еще двое: один его сын, другой племянник. Лет под двадцать пять обоим. Все трое – оборотни, только понять не могу кто. То ли дельфины, то ли морские котики. А может, моржи. Они на меня тоже с любопытством посматривают, таких, как я, не видели никогда.

Дождь слабеть стал, а мы как раз к пристани причалили. Племянник Каракатичели спрыгнул, канат поймал, лодку привязал. Я на мокрые доски вслед за ним прыгнул, Селена от неожиданности пискнула.

– Ты в порядке? – спросил я ее. – Мы приплыли. Лодку сначала будем осматривать или с госпожой Каракатичели пойдем знакомиться?

– Аккуратнее прыгай или предупреждай хотя бы, – Селена высунула мордочку из-под плаща. – Давай лодку сначала. Хотя я не знаю, что там искать. Я в лодках ничего не понимаю, честно тебе скажу.

Я тоже не разбираюсь в лодках. В кроликах разбираюсь, в голубях и белках. В лодках – нет.

– Вон там, в конце пристани, – махнул рукой Каракатичели, – можете глянуть, пока мы разгружаемся.

Я прошел к лодке. Маленькая лодка, вчетвером уже будет очень тесно. Ее вытащили на доски причала. Чтобы не утонула. Дырявая. Старая.

Селена вылетела из-под плаща, кувыркнулась в воздухе, встала на ноги.

– А господин Каракат прав, – сказала она, присаживаясь возле лодки. – На такой непросто было доплыть. Смотри.

Коснулась рукой борта, сжала пальцы, из-под них посыпалась труха. Селена сильная. Сильнее меня. Но труха не от того, что она сильная. Это дерево старое.

– Странно, – сказал я. – Дерево слабое, как будто ему лет много.

– А вот тут, смотри, будто обгорело, – заметила Селена, проводя пальцами у днища лодки с внешней стороны. – Странно. Интересно. Как думаешь, далеко на такой лодке можно уплыть?

Я пожал плечами, а Селена снова взялась за борт лодки и отщипнула кусок. Это для Вэнди.

– Странно, – повторила Селена, указав на весло. – А ты видишь? Разве на такой лодке вообще можно куда-то уплыть?

Я внимательно посмотрел на лодку. Потом вокруг. Кажется, я понимал.

– С одним веслом? – уточнил я. – Может, второе кто-то унес? Господин Каракатичели! Господин Каракатичели! Подойдите к нам! А второе весло куда делось?

– Не было, – ответил тот, подходя к нам. – Я вообще не понимаю, как на этом плыть можно. Эта лодка должна была потопнуть даже при полном штиле, а в тот вечер и ветерок был, и волна, не сказать, чтобы уж совсем маленькая.

– Лодку магией можно укрепить, – заметила Селена. – Наверное.

Селена умная. Эльфы же. Среди эльфов магов много. Среди лисов магов нет, мы не по этой части. Зато мы красивые. Лучше эльфов. Так даже Квентин говорит.

– Не знаю, может быть, – пробурчал Каракатичели.

Не любит магов. Я тоже не очень. Но Вэнди – маг, хоть и слабый. И Эрик маг. Он от меня вчера собак отогнал. Магией. Под хвостами немного поджег, они испугались и убежали. А не надо на лисов гавкать было. Тем более что я на задании был. Эрик хороший. И Вэнди хорошая.

– Ты что-нибудь чуешь? – спросила у меня Селена.

Я замотал головой. У меня очень хороший нос, замечательный нос. Но когда так много дождя, он чует только дождь.

– В дом пойдете? – спросил Каракатичели.

– Конечно, – ответила Селена, – мы же не только на лодку приехали посмотреть, но и с вашей женой познакомиться.

Госпожа Каракатичели очень на мужа похожа. У людей, когда долго вместе живут, такое часто. Может быть, у лисов – тоже. Не знаю, раньше не думал об этом. Теперь буду думать. Не сейчас, сейчас работать надо, позже буду думать, когда дремать стану. Только госпожа Килья не оборотень, как муж, а просто человек. Все равно сразу видно – его жена.

Нас за стол усадили, рыбный пирог предложили. С чаем. На травках. Селена пирог не ест, она вампир, она чай только пьет, а мне зачем от пирога отказываться? Я не вампир, я – лис!

Селена снова сама вопросы задавать стала, а мне писать доверила. Писать не люблю, мне читать больше нравится. Когда читаешь – как будто в буквах чужую жизнь живешь, а когда пишешь – пальцы сводит и пирог есть неудобно.

– С эльфом-то я и парой слов не обмолвилась, – рассказывала хозяйка, – все больше с эльфой.

– А о чем вы с ней разговаривали? – спросила Селена. Чашку с чаем в ладонях держит, будто греется об нее.

– Ну, сначала о том, как и что делать, – ответила госпожа Килья. – У нее-то роды первые, откуда ж ей знать, как дышать, да тужиться? Я и подсказывала ей, как, значит, ребеночка пеленать, да как к груди прикладывать, да как качать. А потом еще утешала ее. У нее-то молока – с синицы и то больше надоешь. У эльфок-то часто, говорят, так. Я ей и сказала, что мол, может, еще будет молоко-то. А если не будет – не велика беда, козье молоко всегда достать можно, если на кормилицу грошиков нет.

– Простите, а как ее имя, она не говорила? – поинтересовалась Селена.

– Говорила. Айлин ее зовут. А мужа ейного – Орнер. Дочку вот никак не назвали еще, все никак придумать имя не могли.

– А утром вы с ней о чем говорили? – спросила Селена.

– Она про дорогу на Ицкарон расспрашивала, – отвечала госпожа Каракатичели. – Я ей все объяснила. И куда идти, и на каком рынке молоко лучше брать, и про клинику нашу обсказала.

– А чего они так торопились?

Это я спросил. Я тоже следователь, я тоже вопросы задавать могу. Не только писать и пироги есть.

– Боялись, – ответила госпожа Килья. – Гнался за ними кто-то, я думаю. Иначе чего им уходить-то с утра, торопиться, да на море выходить смотреть? После родов-то особо не походишь, это ж не в уборную во двор выскочить.

Господин Карп вытаращил на жену глазищи – ну как есть каракатица. Похож, вот почему прозвище такое. Удивился очень.

– Вы потому их уговаривать остаться не стали? – спросила Селена, чуть улыбнувшись.

Ей весело на господина Карпа смотреть. Мне тоже весело.

– Потому и не стала, – кивнула госпожа Килья. – Да и кто их знает, может и не зря боялись?

– А что они еще вам говорили? – спросила Селена. – Может быть, рассказывали о себе что-нибудь?

– Да ничего, вроде ничего… когда уходили, просили никому про них не говорить, если спрашивать будут, – ответила госпожа Килья. – Вам-то можно, вы же из Стражи. Ой…

Ко рту ладонь поднесла, глаза испуганные стали. Чего это она?

– А я ж коту тому про них рассказала, – прошептала она. – Как будто забыла, о чем предупреждали. Сама не знаю, как так получилось. Ах, как же я так?

– Коту? Какому коту? – спросила Селена.

– Приезжал тут в карете господин один, кошачьей внешности. Важный такой, франт, все на нашу Юлицу облизывался. На дочку нашу, на младшую. Он рыбку повкуснее искал, я ему и продала со свежего-то улова двух окунешек… с икоркой – лучшей рыбки-то и не сыскать. А он стал вопросы задавать, часто ли рыбку спрашивают, про мужа тоже любопытство проявлял, потом спросил, часто ли с города здесь люди бывают, а там слово за слово – Малин меня верно за язык дернул-то. Рассказала я все про эльфов-то. Все разболтала, дура старая!

Селена не удивилась. Я тоже не удивился. Читал с утра отчет Эрика вчерашний, как они тропиканского котолюда в подозреваемые записали.

– Когда это было? – спросила Селена. – Когда он вас расспрашивал?

– Да в пятницу прошлую, с утреца, часов может в девять, – ответила хозяйка.

– А вы этого кота хорошо запомнили? Внешность его представить сможете? A эльфов хорошо рассмотрели? – спросила Селена.

– Хорошо запомнила и его, и их, – ответила госпожа Килья.

Я умный. Отложил кусок пирога и мемофот доставать стал. Сейчас госпожа Килья портреты рисовать будет. К пирогу я успею вернуться, а может еще и добавки сразу попросить?