Текст книги "История одной практики (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 53 страниц)

Саламандра

Судя по всему, саламандра чувствовала себя прекрасно. Эрик склонился над глиняным горшком, где на дне, устроившись на углях, дремала огненная ящерица, и несколько секунд ее внимательно рассматривал. Затем аккуратно достал ее и погладил. Банни охнула.

– Я огненный маг, ты забыла? – спросил Эрик, слегка красуясь.

Ящерка с любопытством поглядывала на парня, которому нипочем был ее жар. Эрик поднес ее к глазам и почесал пальцем под подбородком. Саламандра тут же стала ярче.

– Ну что сказать, – произнес Эрик, повернувшись к Банни, – она очень хорошо выглядит. Цвет хороший. Немного вялая, но это потому, что в горшке сидит, а не в очаге. Ей тут немного тесно. Как по мне, так с ней все нормально.

– Тогда что же такое с ней по ночам-то происходит? – спросила Банни нахмурившись. – Ведь папа ее вчера совсем-совсем бледной нашел! Едва теплилась.

Эрик пожал плечами, продолжая гладить саламандру. Та оживилась и нырнула к нему в рукав куртки, отчего в комнате запахло гретой кожей – куртка мага хоть и была огнеупорной, но все же, видимо, не такой, как его собственная кожа. Эрик хихикнул от щекотки и аккуратно вытряхнул саламандру обратно на ладонь.

– Надо бы посмотреть на очаг, где она живет, – сказал он. – На уголь, которым кормите. Мало ли…

– Там не очаг, а горн, – поправила его Банни, – а уголь самый лучший, такой же, как в горшочке. Пойдем, покажу.

* * *

Горн был еще теплым, хотя его потушили больше часа назад, а сама кузница представляла собой большую комнату на первом этаже того же дома. Тут были аж три наковальни: одна – побольше и две другие – поменьше. Вдоль стен стояли стеллажи и верстаки, на которых лежали инструменты и всякого рода железяки. Пахло тут гномским маслом и, чуть-чуть, кислотой.

– Папа сегодня пораньше освободился, – пояснила девушка. – У него сегодня клуб.

– Клуб? – переспросил Эрик, рассматривая кузницу.

– Да, клуб любителей рыбной ловли на реке, – кивнула Банни. – Папа любит порыбачить. На прошлой неделе сома поймал, представляешь? От земли мне по грудь, честное слово!

– Так ведь дождь сегодня как из ведра, – буркнул Эрик, покосившись на грудь Банни. – Какая уж тут рыбалка?

– Так он сегодня не ловить рыбу ушел, а рассказывать про нее, – отозвалась Банни. – У них раз в неделю клубный день. Садятся в трактире, едят уху и всякое рыбное, курят трубки, пьют сидр и эль и разговаривают. Правда папа не курит, зато эль любит.

Эрик кивнул, то ли одобряя любовь к элю, то ли просто принимая к сведению услышанное. Он подошел к горну, который располагался в дальнем углу комнаты и засунул в остывающую топку руку. Ящерка тут же выбралась из его рукава и юркнула к теплым еще углям.

– Вроде и тут нормально все, – сказал Эрик, вытащив из топки крупный кусок угля. Уголь тут же вспыхнул на его ладони и Эрик несколько секунд смотрел на цвет пламени. – Хороший уголь. Не понимаю… А где она была? Ну, когда бледная была.

Уголь отправился к саламандре, ящерка поймала его и принялась обсасывать.

– Она в углу топки жалась, там, у угольков, – ответила Банни. – Это когда я ее нашла. А когда папа – я не спросила, но, наверное, тоже в углу, потому что она там сидела, когда он меня позвал. А что?

Эрик неопределенно дернул плечом. Ему сейчас было очень неловко. Когда он соглашался помочь с саламандрой, он надеялся разобраться на месте. Надеялся на то, что посмотрит на ящерку, посмотрит на кузницу и сразу все поймет. С первой частью плана все было замечательно, ящерка была осмотрена, кузница тоже. А вот со второй его частью вышел полный провал: понимания не было и не предвиделось.

– Это все от сырости, – пробормотал он. – Проклятый дождь…

– Что? – переспросила Банни.

– Ничего, это я так, мысли вслух.

Эрик не стал объяснять девушке, что в такие дни он немного тупел. Что поделать, если дружишь с огнем, то не стоит удивляться тому, что чувствуешь себя не в своей тарелке, когда с неба льет вода.

– Так что ты скажешь? – спросила Банни.

Вместо ответа Эрик вытащил сигарету, засунул ее в рот, и засветил на конце указательного пальца маленький алый огонек. Бросив взгляд на Банни, он отошел к двери, открыл ее и закурил, стоя в дверном проеме. Дождь, который с утра то лил сплошной стеной, то почти прекращался, сейчас еле моросил, но взглянув на небо, любой сказал бы, что это лишь временная передышка.

– Выводы делать рано, – произнес он, выдохнув табачный дым через ноздри. – Скажи-ка мне лучше, сколько было времени, когда вы ее вот так вот нашли?

– Ну, я ее первый раз нашла – минут пять двенадцатого было, – ответила Банни, подходя вслед за Эриком к двери. – Я на работу в полуночное в двадцать минут двенадцатого выхожу всегда, вот перед работой как раз и зашла покормить. А папа… ну часов десять точно было, он как раз со мной поужинал; может быть, половина одиннадцатого. Только-только стемнело. У него срочная работа была, вот, шел доделывать.

Эрик покивал, морща лоб.

– А до ужина он тут работал, и все нормально было? – спросил он.

– Да, – сказала Банни. – Его и не было-то, ну полчаса от силы. Ну, минут сорок. Вернулся, а она…

Эрик снова покивал.

– То есть, где-то на закате, – сказал он. – Интересно…

– Что?

– Я думаю, надо устроить засаду, – сказал Эрик, стряхивая пепел за порог. – Спрятаться тут где-нибудь и посмотреть, что такого с огневкой происходит, отчего она гаснет. Это точно не от старости, как я было сначала подумал, она у тебя маленькая еще, ей рано. Ее что-то тушит. Ну, или кто-то…

– Кто? – ахнула Банни.

– Не знаю, – ответил Эрик, докуривая сигарету и прикуривая от нее новую. – Спрячешься и посмотришь.

Воцарилось молчание, нарушаемое только тихим потрескиванием из горна, где огненная саламандра глодала уголек, и мокрым шелестом крупных дождевых капель, падающих на землю. Дождь, сделав передышку, теперь готовился припустить со свежими силами. От этого, а может и еще по какой-то причине, настроение Эрика, и без того паршивое, стало совсем отвратительным. Он сейчас злился, злился на себя, сам не особо понимая, почему злится.

– А ты не поможешь? – тихо спросила Банни.

Эрик в очередной раз выдохнул табачный дым и качнул головой.

– Самое позднее в девять вечера мне нужно быть в общежитии, в Корпусе, – ответил он несколько резко. – Если вдруг обнаружится, что меня нет, у меня будут проблемы.

– Аааа… – протянула Банни. – Ты потому злишься?

Эрик вздрогнул.

– Нет, – ответил он. – Это все дождь… терпеть не могу такую погоду.

Он замолчал, рассматривая огонек на кончике своей сигареты.

– Ректор обожает по ночам устраивать построения, – буркнул он. – Учебные тревоги. Чем хуже погода, тем только лучше, с его точки зрения. Сегодня обязательно что-нибудь сделает такое. Не могу же я и тут, и там быть.

Капли с неба стали падать чаще, грозя обернуться новым ливнем. Банни хмурила лоб, Эрик курил.

– Вообще-то, – щеки Банни покраснели, она засмущалась, и оттого говорила совсем тихо, – никто тебя не собирался… на ночь. Просто хотела попросить о помощи. Папа заполночь вернется, а мне что-то как-то страшно одной в засаде. Вдруг, это что-то ужасное мою огнюшку тушит? А?

Уши Эрика стали приобретать розовый оттенок, всего на полтона бледнее румянца девушки, а сам он закашлялся.

– Вообще, Лонгвиль раньше полуночи редко обход делает, – сказал он, сжигая окурок на ладони и стряхивая пепел на улицу. – Тем более, в такую погоду. Так что, если вдруг тебе действительно страшно… то я рискну. С одним условием.

– Каким? – спросила Банни подозрительно.

– Ты меня накормишь. Если я на ужин в общагу побегу, то точно к закату обратно не успею, – ответил Эрик. – И еще… у вас тут есть мел?

* * *

– Паровой молот – вещь. Но дорого – жуть! Папа говорит, что и без него прекрасно справляется, но я же вижу – хочет. Так что я подумала: расплачусь за огнюшку, подкоплю и, может быть, года через полтора вот на этом самом месте, где мы сидим, он и будет стоять.

Сидели они прямо на полу, прижавшись спинами к одной из наковален внутри нарисованного на полу магического круга. Впрочем, кругом эта фигура называлась весьма условно, больше напоминая не очень ровный многоугольник, заключенный в овал. Между двумя контурами пол был плотно исписан защитными символами. Эрик лично был весьма доволен проделанной работой. Если бы профессор Мун, преподававший в МКИ кроме пространственной магии еще и каллиграфическую, мог видеть ее, то, вероятно, и у него нашлась бы пара одобрительных кивков. Но профессор Мун никак эту работу видеть сейчас не мог, поскольку был вампиром и спал во время заката, даже такого – пасмурного и мокрого.

– Папа тогда все-все сможет ковать и гораздо быстрее, чем сейчас, – продолжала Банни, осторожно вытягивая левую ногу, стараясь не задеть меловых линий, слабо светящихся в полумраке. – Он уже не молод, у него и спина побаливает и шея… а у папы заказов много, он один из лучших кузнецов в городе.

Эрик крутил между пальцев незажжённую сигарету, подносил ее к носу и нюхал, прятал за ухо, снова доставал, мял фильтр и снова крутил между пальцев. Мало того что здесь нельзя было курить, так еще и сидеть было совсем неудобно. Круг был небольшой, приходилось поджимать под себя одну ногу и опираться на одну руку. Выходить за границу было нельзя – это бы немедленно разрушило маскировочное заклинание, которое Эрик с таким старанием наложил.

– У меня тоже что-то шея… – пробормотал он, несколько смещая колено и поворачивая голову. – И что, паровой молот сильно поможет?

– Конечно! Спрашиваешь! Одно дело – кувалдой махать, а другое дело – заготовку под молот подсовывать и поправлять, – ответила Банни. – Мог бы круг побольше, пошире нарисовать, тогда и сидеть удобнее было бы.

Эрик фыркнул.

– Нет, мне конечно приятно, что ты такого мнения о моих способностях, – сказал он. – Но чем шире круг, тем больше сил на него надо, да и вероятность ошибки при вырисовывании выше. А я, знаешь ли, не высший маг и никогда им не буду. Что-то никто за саламандрой не торопится…

Банни бы вполне устроило, если бы ее огненную ящерку оставили в покое, и никто бы за ней совсем не являлся.

– Кстати, – спросила она. – А куда твоя саламандра делась? Ну, та, которая у тебя жила.

– Она… ее нет больше, – ответил Эрик, снова доставая сигарету из-за уха. Вот уж о чем он не собирался разговаривать, так об этом. Но вдруг, неожиданно сам для себя, добавил: – Диану совсем не правильно назвали Драконом. Ее правильнее было назвать Саламандрой. Она у нашей огневки и позаимствовала сущность, когда… тогда… До этого вообще считалось, что заимствовать огненных ящериц нельзя.

– О-о-о, – только и сказала Банни. – Извини… Я не хотела… Тебе неприятно об этом говорить, я понимаю…

– Да ладно, – махнул рукой Эрик. – В огненной магии есть такое заклинание, «огненный элементаль» называется. На самом деле с элементалями огня оно мало общего имеет. Маг просто заставляет воздух вокруг себя гореть. Если температура горения высокая – то очень эффектно выглядит, и в драке весьма эффективно. Но маг при этом остается человеком, а Диана, как мне кажется, этого как раз и не хотела.

Банни уже жалела, что задала свой вопрос, но ведь кто же знал, что дело вот так обстояло? Сейчас же у нее проснулось какое-то совсем неожиданное и не очень приличное любопытство.

– Почему? – спросила она, снова жалея, что спрашивает.

– Потому что человек – он отвечает за свои поступки. Он думает, он чувствует. В человеке может проснуться жалость и вообще… все такое, – ответил Эрик, задумчиво зажигая на пальце маленький язычок пламени и тут же гася его. – А если ты становишься настоящим элементалем, то какая уж тут ответственность, какая жалость? Ни чувств, ни мыслей… Огонь просто горит. Вот и Диана – пошла и просто сгорела.

Банни потянулась и осторожно погладила Эрика по руке, тот не стал возражать. Может быть, просто в задумчивости не обратил внимания, может быть, просто не успел, потому что в кузнице появилось то, что они ждали.

– Тссс! – прошипел Эрик.

За окном успело совсем стемнеть, кузница слабо освещалась неровными отблесками пламени из приоткрытой топки горна, где огненная саламандра весело разыгралась, скача с уголька на уголек. В этом неровном полумраке, над бочкой с водой, в которую отец Банни окунал раскаленные заготовки, чтобы закалить и охладить их, стал формироваться маленький смерч. Быстро вращаясь, он высасывал из бочонка воду, колыхаясь, извиваясь и вытягиваясь в сторону горна.

Саламандра заметалась по топке и забилась в угол. Эрик поморщился. Человеческое ухо не могло различить писк огненной ящерицы, но молодой маг был в этом смысле исключением, и прекрасно его слышал. Ящерка буквально вопила от ужаса и звала на помощь.

– Эрик, что это? – прошептала Банни.

– Кто-то магией балуется, – ответил Эрик, вскакивая на ноги и заступая путь смерчу. Ладонь мага вспыхнула жарким пламенем, он выставил этот факел навстречу мокрой плети, и та ударила по нему, змеей бросилась на это пламя, стараясь затушить его.

В кузнице разом стало светло и душно. Там, где встретились огонь и вода, воздух кипел и парил. Банни тоже выбралась из защитного круга и широко распахнутыми глазами смотрела на борьбу двух стихий.

– Вот так ее и тушили, – сказал Эрик. Эта борьба не требовала от него какого-то напряжения сил, голос его был спокоен и ровен. А еще, кажется, к нему вернулось хорошее настроение. – А заклинание очень примитивное: этот смерч бросается на любой огонь.

– А долго оно вот так будет? – поинтересовалась Банни.

– Пока магическая сила, вложенная в заклинание, не иссякнет, или пока оно весь огонь не затушит, – ответил Эрик. – Но я бы не советовал ставить на второй вариант.

Банни посмотрела по сторонам, взяла с одного из верстаков железный лист, подошла к бочке с водой и накрыла ее. Смерч тут же распался, осыпавшись множеством водных капель на пол.

– Ну, или так, – одобрительно кивнул Эрик, с каким-то новым интересом посмотрев на девушку.

Он раскурил сигарету от своей все еще горящей руки и направился к двери.

– Пойдем!

– Куда? – не поняла Банни.

– Как куда? Поймаем того, кто так жаждет утопить твою саламандру, – ответил Эрик. – Быстрее, пока чаровый след не распался.

Дождь был редкий и моросящий, Эрик, потушив свою руку и, накинув на голову капюшон куртки, быстро пошел по улице. Банни поспешила вслед за ним, пытаясь на ходу попасть рукой в рукав дождевика. Впрочем, путь их оказался недолог – Эрик едва успел прикурить вторую сигарету. След привел их к небольшому двухэтажному дому с покатой крышей в двух кварталах от дома Стоклонгов.

– Нам сюда, – сказал маг, разглядывая вывеску над дверью. Вывеска говорила о том, что здесь тоже живет кузнец. Судя по всему, тут так же, как и у Стоклонгов, кузница находилась на первом этаже, а жилые комнаты – на втором.

– Это же дом мастера Легеса, – удивленно сказала Банни.

– Кто это? – поинтересовался Эрик. – Тоже кузнец, как твой отец?

– Мой папа – лучше, – слегка обиделась девушка. – Но вообще да, он тоже кузнец.

– И часто он магией балуется?

– Никогда не слышала, чтобы Легес магию творил, – сказала Банни.

– А он один тут живет?

– У него жена и трое детей, – ответила Банни. – Старшей, Каролине, девять. Младшим – полтора года, они близнецы, мальчик и девочка, я не помню, как их зовут.

– Девять лет? – задумчиво переспросил Эрик. – Хм. Очень даже может быть. Думаю, нам стоит постучать в дверь. Хотя бы потому, что этот проклятый дождь опять усиливается.

Он решительно шагнул к двери и заколотил в нее кулаком. Спустя минуту, за дверью раздались шаги, и мужской голос спросил:

– Кого там там Малин принес?

– Открывайте, – требовательно произнес Эрик. – Стража Ицкарона, Эрик Рок, отдел по борьбе со сверхъестественными преступлениями.

* * *

– Думаешь, она больше не будет? – спросила Банни у Эрика, когда они вышли от Легесов.

– Тушить саламандру? Думаю, нет, – ответил Эрик. – После того, как отец проведет с ней беседу, она вряд ли будет так озорничать. Надеюсь только, что он не перестарается, она же ради него это делала.

– А меня папа никогда не наказывал, – сказала Банни.

– А было за что? – полюбопытствовал Эрик.

– Один раз я дверь у соседей сломала, – призналась Банни. – Соседский мальчишка, Петер, он меня дразнил. Я погналась за ним, а он дома спрятался. Дверь прямо у меня перед носом захлопнул. Ну, я и сорвала ее с петель. Мне тогда тоже девять было. Папа меня очень ругал, но даже тогда пальцем не тронул. Только попросил, чтобы я так больше не делала. А Петер меня после этого дразнить перестал.

– Хм. Я б тоже не стал дразнить того, кто может в девять лет дверь с петель сорвать, – пробормотал Эрик. – Впрочем, ты знаешь, думаю, у Каролины все будет хорошо. Теперь ее ждет ИБМ и все такое. Кстати, я бы не отказался от чашки чая, знаешь?

– Да? – удивилась Банни. – А я думала, ты торопишься в свой Корпус, на ночное построение.

– Ну, мое отсутствие либо уже обнаружили и тогда уже поздно куда-то торопиться, либо не обнаружили, и тогда до полуночи у меня еще есть время. Тем более что я знаю короткую дорогу. Кроме того, этот дождь… я же весь вымок. Простужусь еще… Мне срочно надо уравновесить это количество холодной воды снаружи горячей водой внутри. Так ты мне поможешь?

– Ну конечно, – сказала Банни, открывая дверь в дом, – ты же мне помог. Ты мне так помог, что это самое малое, что я могу сделать для тебя. Слушай, а ты всегда так одежду сушишь? Я даже испугалась, когда с тебя пар валить начал, и Легес тоже сразу вежливее разговаривать стал.

– Нет, – ответил Эрик. – Не всегда. Только когда она мокрая.

Чайник уже кипел, Банни гремела посудой, а Эрик задумчиво смотрел на огонь свечи, которая освещала кухню. Огонек под взглядом молодого мага колыхался, будто танцуя, и казалось, что в его пламени проступают очертания девушки, похожей на ящерицу, а может быть ящерицы, похожей на девушку.

Часть II

19 мая 3169 года нового ицкаронского летоисчисления, суббота

Селена де Трие, вампир, следователь-капрал Стражи

Комната была та самая, в которой мы вместе с Эриком допрашивали Гарика Сорса по делу Сырюка, и тут мы ждали уже третий час. Вначале нас было четверо, но около часа назад Квентину вдруг стало плохо, он потерял сознание и, кажется, теперь лежит рядом с Эриком, на соседнем операционном столе. А спустя еще пятнадцать минут в кабинет заглянула доктор Тезапсизис и увела куда-то коменданта Лонгвиля. С тех пор и он не возвращался.

– Терпеть не могу больницы, – сказал Илис. – Придешь здоровым, уйдешь больным. Если вообще уйти сможешь.

– Квентин не то чтобы здоровым сюда пришел, – напомнила я. – Мне запах его крови сразу не понравился. А он еще и перевязать себя не сразу дал, все ждал, пока Эрика в операционную увезут.

В запахе крови Квентина чувствовался какой-то прогорклый оттенок. Несмотря на подступающий с утра голод, я такую кровь пить не стала бы. Разве что уж если совсем скрутит.

– Он тоже врачам не доверяет, – сказал Илис.

– Он? Да с чего ты взял? Он довольно долго жил у доктора Ицка и доктора Тезапсизис, чего бы он докторам-то не доверял бы?

– Вот потому что жил, потому и не доверяет, – гнул свою линию Илис. – Эти люди всякую глупость вечно придумают. У нас в лесу докторов нет, и ничего, обходимся. Если болеем – травки жуем.

– А если вас ранят, просто умираете, – кивнула я. – Ну-ка, скажи, сколько у вас молодняка доживает хотя бы до двух лет? Половина?

– Смотря, какой год, – насупился Илис. – Бывает, что и почти все. А ты думаешь, когда все выживают – хорошо? У нас только сильные выживают, да. Но зато в лесу про преступность никто ничего не слышал. Чужую территорию все уважают, никогда не слышал, чтобы лисы чужого ребенка обидели. Убиваем вообще только из-за еды. А тут что? Зачем зверолюды эльфиков похитили? Зачем бомбу у них оставили? Зачем, а?

Он в чем-то прав, наш добрый и наивный Илис.

– Это нам еще надо будет выяснить, – сказала я.

Чувствую, выяснять придется как раз мне и Илису. Сильно сомневаюсь, что у Квентина просто обморок на почве переживаний за Эрика. Если он тут надолго, ох, набегаюсь я с этим рыжим философом. Не говоря уже о том, что плакал мой завтрашний выходной.

– К эльфам, наверное, только завтра пустят, – стала я размышлять вслух. – Можем сегодня допросить зверолюдов. А можем и не торопиться. Честно сказать, я не очень понимаю, что дальше делать и в какую сторону раскручивать дело. Ла Локо сбежал. Свиклай сказал, что сделает все, чтобы его арестовать в гостинице, но маловероятно, что он такой дурак, чтобы просто сидеть и ждать, когда за ним придет Стража.

– Он куда-то в море убежал, – сказал Илис.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Слышал, как Квентину это тот маг говорил, – ответил Илис. – Райдер, который. Шеф его попросил посмотреть, куда портал открывали, тот сказал, что не специалист, но что куда-то в море и сказал, что нужен кто-нибудь типа профессора Ли, чтобы мог точнее сказать.

Вот только профессора Ли мне сегодня до полного счастья и не хватает.

– Тогда мы его вряд ли теперь поймаем, – вздохнула я.

– Он вернется, – сказал Илис.

– Зачем ему возвращаться?

– За эльфами.

А ведь он прав. Из того, что мы знали, следовало, что он в городе появился, чтобы поймать эльфов. Правда, не понятно, почему сразу не уехал из города, когда поймал. Не только ради этого приезжал? Может быть. Стоп. Он ведь говорил, что ждет свой багаж и слуг на следующей неделе. Артефакт телепортации он использовал, спасая свою жизнь, логично предположить, что он должен быть настроен на какое-то безопасное место. В чужом городе безопасных мест не может быть по определению, а вот корабль… корабль вполне может таким местом быть. Если, конечно, артефакт телепортации возможно настроить на цель, которая сама перемещается. Надо будет у Вэнди уточнить этот момент.

Мои размышления были прерваны приходом доктора Тезапсизис и коменданта. Странное дело, путешествуя много лет по миру, я годами, если не десятилетиями не видела других вампиров и ничего не слышала о них. Здесь, в Ицкароне, я встречаю их едва ли не каждый день по два раза. Может даже сложиться впечатление, что они тут на каждом шагу. На самом деле, вовсе нет. Вампиров с лицензиями здесь не более десятка на весь город, просто последнее время мне везет на них. Вот сегодня повезло познакомиться с Бланкой – птенцом и подругой доктора Ицка. Мне про эту пару Квентин на второй день моей службы в Страже рассказал. Когда-то Бланка была студенткой Людовика, а вампиром он ее сделал, чтобы спасти от смерти. Какой-то несчастный случай или что-то вроде того, других вариантов у него не было. Мне она понравилась гораздо больше профессора Ли.

– Во-первых, Квентина мы вытащили, – сказала доктор Тезапсизис устало. – Комендант Лонгвиль помог.

Вытащили? Ничего себе. Мы с Илисом и не предполагали, что все так серьезно.

– А что с ним было? – спросил Илис.

– Меч, которым его ударили, оставил в ране небольшой обломок, который стал медленно двигаться к сердцу, – ответила Бланка. – Ну и плюс общая кровопотеря. Комендант помог вывести осколок, мы сделали переливание крови, зашили рану. Через три дня встанет на ноги.

– А с Эриком что? – спросила я.

– Многочисленные переломы, внутреннее кровотечение, повреждено легкое и, судя по всему, кровоизлияние в мозг, – ответила Бланка. – Людовик только-только закончил собирать его. Положение тяжелое. Прогнозировать ничего не стану. Выкарабкается или нет, станет понятно в ближайшие сутки-двое. Вот так.

Я перевела взгляд с Бланки на коменданта. Спокойное каменное лицо. Очень холодное. Очень спокойное.

– Его родителям мы сами сообщим, – произнес он. – Кажется, они сейчас в Суране.

В голосе усталость и больше ничего.

– Его… их можно увидеть? – спросил Илис.

– Эрик в реанимации, туда нельзя, – ответила Бланка. – А Квентин пока спит. Должен проснуться к вечеру. Если желаете, подходите часам к восьми.

Мы с Илисом снова переглянулись.

– Желаем, – сказала я.

* * *

– Мальчишку жалко, – качнул головой Свиклай. – Ох, не хотел я его на дело это брать. Надо было послать куда подальше, когда он утром об этом заикнулся.

– Если бы не он, мы бы все могли погибнуть, – напомнила я.

Даже если взрыв не убил бы меня, в чем я сомневаюсь, регенерировать пришлось бы долго и болезненно. Это, если бы меня в том подвале не засыпало, конечно.

– Не стану отрицать, – сказал лейтенант. – Тем более жаль. Ладно, что там спасенные?

– Меня к ним не пустили, – ответила я. – Но передали их просьбу увидеть ребенка. Бланка сказала, что с ними ничего особого серьезного. У Орнера была колющая рана в бедро, но Айлин смогла использовать свою магию, чтобы ее залечить. Она сама не ранена. У обоих общее истощение и все такое. Кажется, они пострадали больше психологически, чем физически, хотя били их сильно. Особенно Орнера. Мне сказали, что через три дня их можно будет выписать, но лучше будет недельку подержать их в стационаре.

– Понятно, – кивнул Свиклай.

– Сэр, я считаю целесообразным установить у их палаты постоянный пост Стражи, – сказала я. – И надо будет отдать им ребенка. Завтра же.

– Обоснуй, – прищурился Свиклай. – Ребенка – пусть, ничего против не имею, но у нас не так много людей, чтобы обеспечивать кого-то личной охраной без необходимости.

– Мы с Илисом считаем, что ла Локо вернется за ними, – ответила я и рассказала о выводах, к которым пришла, ожидая результатов операции.

– Хм, – почесал бороду Свиклай. – В твоих словах есть логика.

– В гостинице он не объявлялся? – поинтересовалась я.

– Нет, и я с тобой согласен – не объявится, – ответил Свиклай. – Я посылал туда стражей во главе с эр Ариди и Райдера для поддержки. Ничего интересного, кроме саквояжа с серебром не нашли. Будет лучше, если ты сама осмотришь его номер, они там ничего не стали трогать, оставили все, как было. И лучше с Зорром.

Я кивнула.

– Охрану у эльфов поставим, – сказал Свиклай. – С ребенком постараемся сегодня решить. Ла Локо объявим в розыск. Сообщу в Таможню, пусть смотрят за пребывающими кораблями, особенно из Тропиканы. Все?

– Пока все, – сказала я.

– Хорошо. Раскручивайте дело, допрашивайте арестованных, допрашивайте потерпевших, работайте, одним словом. Пока Уиллис болеет, ты исполняешь его обязанности. Капитан сегодня приказ подпишет. Вопросы, предложения, замечания?

Вопросов у меня было множество. Например: «а как же мой выходной завтра?» или «а можно не я буду исполняющей обязанности?», но задавать их я не стала и отправилась в кабинет.

– Не забудь тропиканцам обвинения официально предъявить, – сказал мне Свиклай в спину. – Иначе через двадцать часов их надо будет выпустить.

Это хорошо, что я вампир. Могу ночью не спать и работать. Плохо, что не одна я это знаю.

* * *

– Он не один ночевал, – сообщил нам Илис, когда мы переступили порог спальни в номере ла Локо.

Кровать была не убрана и смята, ничего подозрительного на первый взгляд я не видела. Точно так же, как не было ничего подозрительного в гостиной номера, где мы разговаривали с котолюдом накануне, как не было ничего интересного и в небольшой столовой, где мы побывали минуту назад.

– А ты не сказал, что в номере была девушка, – заметила Вэнди. – Когда мы в гостиной были.

– Я думал, что она местная, – ответил Илис. – Горничная какая-нибудь. И ты не спрашивала, был ли здесь кто-нибудь кроме кошака.

– Это мое упущение, – кивнула я, заглядывая под кровать. – Думаю, не поздно его и сейчас исправить. Кто тут был сегодня?

– Девушка ночевала, – ответил Илис. – В гостиной и столовой запах мужчины. Слуга, скорее всего. Наверное, завтрак приносил и относил. Еще в гостиной Фью была. До завтрака, но после того как девушка ушла. И потом, когда наши тут были.

Я кивнула. Насчет Фью, я была уже в курсе – Илис характерно чихнул в гостиной, а когда он так чихает, можно не сомневаться, что она где-то рядом побывала.

– Мы не препятствуем нашим клиентам приводить гостей, – подал от дверей спальни голос местный администратор, господин Тиор Элувель, темноволосый эльф, выступающий сейчас в роли понятого. – Даже если они несколько не соответствуют уровню нашего заведения.

Еще бы они препятствовали. Тут номер стоит столько, что в иной гостинице на эти деньги можно этаж снять.

– Еще тут профессор Райдер, Бригир и Банни были. И он, – добавил Илис, кивнув в сторону администратора. – Недавно. Но ты и так это знаешь.

Я снова кивнула и сбросила одеяло с кровати на пол. Под одеялом обнаружилась небольшая плетка, веревка и кисточка вроде малярной, но меньше и, видимо, мягче. А еще что-то вроде кошачьего хвоста на основании которого была короткая керамическая насадка.

– Хм, – сказал Илис. – Интересная штука. Это вроде протеза, да? А как его привязывают? Шнурков-то нет.

– Угу, – сказала я. – Что-то вроде. Только не думаю, что его привязывают. Скорее, как-то иначе крепят.

– Как? – было полюбопытствовал Илис но вдруг то ли догадался, то ли еще что-то и замолчал, округлив глаза. – Придумают же люди…

Бедный Илис. Кажется, у него мир перевернулся.

Вэнди подошла поближе и провела над кроватью своим портативным чарометром. Стрелка не сдвинулась – вещи были самые обычные.

– Интересно, – сказал Илис, отходя от легкого шока, – он в номере был, пока мы там, в башне, не начали. Телепортировался? А как узнал, что мы там?

– Общий фон тут повышен довольно значительно, – сказала Вэнди. – Это может быть следствием работы портала или того, что он в этой комнате артефакты хранил.

– Может, зверолюды умудрились ему Фью послать? – предположила я, открывая плательный шкаф.

В шкафу висели пять мужских сорочек, два белых кожаных костюма, розовый кожаный костюм и костюм сиреневый шерстяной. Внизу стояли белые и розовые туфли, а рядом – сиреневые кожаные сапоги. Рядом с сапогами – небольшой приоткрытый саквояж и два чемодана.

– Да нет, – махнул головой Илис. – Она раньше прилетала и позже.

– Среди артефактов мог быть какой-нибудь сторожевой или что-нибудь для связи, – заметила Вэнди.

Я заглянула в саквояж и едва удержалась от того, чтобы не отскочить в сторону. Серебро. Даже смотреть больно. И тут же голод накатил на меня, скрутил, едва не заставив сложиться пополам. Тот самый голод, что со дня моего восемнадцатилетия терзал меня, то почти полностью захватывая мой разум, то, ослабевая и становясь почти незаметным. Сегодня утром, когда я стояла против двух зверолюдов, чувствуя пряный солоноватый запах их крови, которую я сама им и пустила, и то было проще, чем сейчас. Тогда голод явственно ощущался, но терпеть его было вполне возможно, теперь же я почти и подумать ни о чем не могла. А я-то думала, что до ночи у меня еще есть время. Теперь же в голове шумело, а во рту чувствовался противный солоноватый привкус крови, собственной моей крови. Вкус, от которого можно избавиться только одним способом. Я явственно услышала, как стучат сердца Вэнди и эльфа. Сердце Илиса я тоже слышала, но ему-то как раз ничего не угрожало: кровь оборотня – яд для вампира.