Текст книги "Фатерлянд"

Автор книги: Рю Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц)

Ким, хорошо владевший кёксульдо, умел убивать. Первой его жертвой стал один политический, который содержался в концлагере. Вторым был южнокорейский лазутчик, правда, едва живой после пыток и допросов. Ни тот, ни другой не сдались просто так. Южанин, к примеру, сопротивлялся до конца. А вот смерть японского торговца фруктами так и осталась для Кима загадкой.

Хан стал зачитывать свое обращение. Форма была архаичная, хотя и вежливая.

– Достопочтенные дамы и господа! Доброго дня всем, кто собрался на этой арене! Меня зовут Хан Сон Чин. Я – командир повстанцев, ранее служивших в Силах специального назначения Народной армии КНДР…

Чхве поправил его, заметив, что логичнее будет сказать «доброго вечера», нежели «дня». Хан согласился и продолжил читать. Коммандос слушали, затаив дыхание, только Ким продолжал смотреть в окно. Солнце садилось, и холмы окутались золотой дымкой. Ребенком Ким думал, что каждый раз после заката солнце гибнет, а то, что он видит утром, – уже новое, только что родившееся светило. В этом бесконечном круговороте смерти и рождения Ким видел основы постоянства, неизменности мира. В Республике тоже все было постоянно и неизменно. Неизменным был образ японца как истинного монстра, хитрого и коварного врага. А на самом деле? Когда Ким убивал мужчину, он не думал, что лишает жизни живое существо, человека.

И какого черта этот старый хрыч даже не сопротивлялся?!

– Стадион Фукуоки ждет болельщиков! Сезон открывает матч между «Фукуока Софтбанк Хоукс» и «Морскими пехотинцами Чиба Лотте», – выкрикивала девушка, стоявшая рядом со стойкой регистрации отеля. Она вежливо поклонилась Хану и его команде. Ким, шедший последним, нес на плече тубус с гранатометом, в его рюкзаке лежали гранаты и два пистолета-пулемета «узи». Под курткой он спрятал пистолет.

Народ на улице валил в сторону стадиона. У многих на головах красовались бейсболки с эмблемой клуба «Хоукс». Кто-то из болельщиков затянул песню и выразительно посмотрел на группу Хана, словно предлагая присоединиться. Хан заставил себя выдавить улыбку.

Здание стадиона напоминало космический корабль из фантастического романа. Игра только что началась, и уже был слышен рев толпы, собравшейся на трибунах. Чо Су Ём, Чо Сон Ли и Пак Мён повернули налево, остальные двинулись направо. Киму и Ли предстояло идти дальше, к входу № 2. Ким передвигался так быстро, что Ли едва поспевала за ним.

Огромная, сверкающая серебром в свете фонарей и автомобильных фар стена стадиона подавляла. «Да, у нас такого и не увидишь», – не сбавляя хода, подумал Ким. Конечно, возведенные в Пхеньяне Триумфальная арка и бронзовая статуя Вождя оставались непревзойденными шедеврами, но им было далеко до этого стадиона. Впрочем, и назначение у них было совсем другое.

Кругом сновали люди. Группки фанатов оживленно перекликались между собой, купить билеты было решительно невозможно. При разработке операции предполагалось, что билеты для них заранее купит резидент корейской разведки, но потом решили, что это лишнее, – зачем эти билеты нужны, если у них с собой оружие, а на входах установлены металлодетекторы.

Предположительно, Чан и Ким Хван Мок были уже на территории стадиона, а отсутствие стрельбы и прочего шума свидетельствовало о том, что все идет по плану. Слева от себя Ким заметил детскую площадку. Вход № 2 был где-то рядом с ней. И точно, до него оставалось буквально несколько шагов. Рядом со входом стоял контролер, одетый в оранжевую куртку с логотипом команды «Хоукс» на спине. Ли наконец удалось догнать Кима. Она на ходу сделала знак, что билеты у них есть, но Ким, не дожидаясь реакции контролера, приставил к его голове пистолет.

– Не двигаться, ясно?! – крикнул он. – Мы из Сил спецназначения КНДР!

Мужчина посмотрел на него непонимающими глазами, и Ким опустил пистолет.

– Стой на месте, понимаешь? – сбавив тон, сказал он и двинулся дальше.

– Подождите! – срывающимся голосом закричал контролер. – Стойте! Без билетов нельзя!

Он что, не понял, что это не шутка?

Ким искренне не хотел, чтобы получилось так, как с теми торговцами на острове. Он прибавил ходу, а сзади неслось:

– Сто-о-ой!

Ли уже стояла у металлодетектора и держала на прицеле охранника в темно-синей форме, вооруженного одной только резиновой дубинкой. Рядом с округлившимися глазами застыла его напарница. К ужасу Ли, охранник смущенно улыбнулся и закосил глазом на свою коллегу, словно хотел что-то ей сообщить. Задерживаться было нельзя, иначе сообщение Хана могло прозвучать раньше, чем они займут свою позицию. Ким подскочил к парню, схватил его за плечо и ударил в грудь правым коленом. Тот, скорчившись от боли, издал какой-то странный звук, а его напарница, прикрыв рот рукой, приглушенно вскрикнула.

– Валим! – рявкнул Ким, и они, миновав проход, побежали по длинному коридору, едва не сбив с ног еще одного охранника.

– Здесь нельзя бегать! – крикнул тот.

В ту же секунду с другой стороны появились еще двое. Вероятно, местная служба безопасности уже была в курсе того, что происходит. Ким и Ли метнулись влево и побежали по лестнице, ведущей к трибунам, затем – по напоминающей туннель галерее, где их безуспешно попытались остановить три девушки в униформе.

Наконец, они выбрались на открытое место. То, что увидел Ким, поразило его: огромное поле, покрытое светло-зеленой искусственной травой, а наверху-невероятных размеров узорчатый стальной купол. Он еще ни разу не видел таких больших стадионов – и уж тем более не видел игру в бейсбол. По полю бегали игроки, и воздух звенел от воплей болельщиков. Прямо напротив Кима висело электронное табло; из-за невообразимых размеров экрана он сначала не понял, что это такое, и несколько мгновений стоял завороженный. На экране парил ястреб – символ команды «Хоукс». От ярких вспышек рябило в глазах, звук, рвущийся из динамиков, казалось, сотрясал стадион до основания.

Ли торопливо стала подниматься по бетонной лестнице, разделявшей сектора, Ким последовал за ней. Им надо было подняться на самый верх, чтобы контролировать ряды и иметь прикрытие с тыла в виде стены. С каждым шагом Ким ощущал, как в тубусе тяжело бьется гранатомет. Раздался пронзительный свист. Ким обернулся – трое охранников знаками приказывали ему остановиться. Ли все еще бежала вверх, до цели ей оставалось немного. Охрана наверняка уже сообщила об инциденте в полицию, и нужно было поторопиться; самое главное, чтобы заявление Хана прозвучало раньше, чем стадион успеют оцепить.

Разносчик напитков с торбой на плече заметил у них в руках пистолеты. Оружие увидели и несколько зрителей на трибуне.

– Что здесь происходит? – раздались крики.

У болельщиков еще была возможность беспрепятственно покинуть стадион, однако никто даже с места не приподнялся, когда мимо них промчались двое вооруженных людей. Ким снова испытал нехорошее предчувствие, но времени на рассуждения у него не было.

Добравшись до верха, он передал свой рюкзак и тубус с гранатометом Ли и, сжимая рукоятку пистолета, окинул взглядом ряды зрителей. Его напарница, расстегнув застежки на рюкзаке, извлекла наружу два пистолета-пулемета «узи» и один вместе с запасным магазином передала Киму. Второй она закинула себе на плечо и нацепила на пояс четыре ручных гранаты. Еще четыре взял себе Ким. Наконец, Ли вытащила гранатомет. Рюкзак она поставила у ног, чтобы при необходимости быстро доставать патроны.

– Что, черт возьми, происходит? Здесь чё, кино снимают? – услышал Ким, но никто из присутствовавших по-прежнему не попытался убежать.

Как раз в то самое время команды ушли на перерыв. На гигантском табло появилась реклама пива, звук был таким громким, что едва не лопались барабанные перепонки. Сидящие начали проявлять признаки беспокойства. Ниже, примерно посередине сектора, находился сектор фанатов, и Ким заметил направленные на него недоумевающие взгляды. Фанаты выделялись на фоне остальных болельщиков головными повязками и какой-то дурацкой белой формой – не говоря уже об огромных флагах с изображением символа команды. Некоторые из них раскрасили себе лица, как первобытные дикари.

Ким посмотрел на часы. Прошло уже шесть минут, как они с Ли проникли на стадион, но Хан все еще молчал. Внизу, видимо, ожидая указаний начальства, толпились несколько охранников с беспроводными гарнитурами в ушах.

– Первый, первый! Полковник Хан! Товарищ Чо! Вызывает второй, второй! Как слышно, прием! – заговорила Ли.

Комментаторская кабина молчала, однако отозвались Чан Пом Су и Чо Сон, поинтересовавшись, что слышно от командира.

– Пока ничего, – ответила Ли.

Оперативная обстановка во всех секторах была одинаковой: беспокойство со стороны зрителей нарастало, количество охраны увеличивалось.

Табло уже показывало другой ролик – про автомобиль марки «тойота». Ким не мог не восхититься яркостью картинок: темно-фиолетовый автомобиль мчался по прибрежному шоссе, потом взмыл в небо, а в следующее мгновение уже катился по красноватому ковру пустыни; взрывая фонтанчики песка, он обогнул огромный вулканический кратер, похожий на тот, что был на вершине горы Пэктусан.

Ли слегка тронула его локтем, возвращая к реальности, – внизу охранники переговаривались по рации, указывая на них руками, и одновременно успокаивали зрителей. Ли держала под прицелом левую сторону, Ким сосредоточился на правой. Внезапно к ним подошел мужчина лет тридцати, державший за руку маленького ребенка.

– Извините, – сказал он, – можно нам в туалет?

Ким дернул головой, разрешая пройти. Мужчина благодарно поклонился, подхватил ребенка и медленно направился вниз, где его тотчас обступили охранники и стали о чем-то расспрашивать, не выпуская из поля зрения Кима и его спутницу.

– А вы откуда? – подала голос девушка, сидевшая у прохода.

В ту же секунду в динамике рации послышался голос Чо Су Ёма:

– Как слышно, прием!

– Второй на связи, – откликнулась Ли.

Из-за оглушительной музыки и рева болельщиков почти ничего не было слышно. Ли изо всех сил прижала рацию к уху и повернулась к Киму:

– Они в комментаторской. Незначительное сопротивление. Жертв нет. Обращение к правительству будет через одну минуту.

– Второй на связи, – закричала она в рацию. – Мы заняли позицию. Жертв нет, сопротивление не оказывалось.

То же самое сообщили Чан и Чо Сон.

– Хангыль! Они говорят на хангыль^[15]! – раздавалось вокруг.

Часы показывали 19:13. Ровно через две минуты самолеты ВВС КНДР с четырьмя ротами 907‑го батальона на борту оторвутся от земли и возьмут курс на Фукуоку. Ким пытался представить, что сейчас происходит в комментаторской кабине. Он уверял себя, что с таким командиром, как Хан, ничего плохого случиться не может. Когда у Кима умерла мать, он, не получив разрешения отбыть на похороны, ушел в самоволку. Командование подвергло Хана, как непосредственного начальника Кима, жестокому наказанию, использовав паяльную лампу, отчего у Хана на месте ушей образовалось два пузыря. Узнав об этом, Ким упал на колени перед товарищем, но тот лишь рассмеялся и заметил, что ничего, в сущности, не произошло – просто в старости ему не за что будет цеплять дужки очков. Правда, одно ухо удалось сохранить.

Девушка в кепи с эмблемой одной из команд, державшая в руках пластиковую плошку с лапшой, вновь обратилась к Ли:

– Простите, вы из Кореи?

Она, конечно же, была уверена, что Ким и Ли – выходцы с Юга.

– Нет, – коротко бросила Ли.

– Не угадала! – произнесла девушка, обращаясь к сидящему рядом мужчине.

– Не разговаривай со зрителями, – предупредил Ким. – И на вопросы не отвечай.

Девушка, продолжая жевать лапшу, не сводила глаз с коммандос.

– Достопочтенные дамы и господа! – раздался из динамиков голос Хана. – Доброго вечера всем, кто собрался сегодня на этом стадионе! Меня зовут Хан Сон Чин. Я – командир группы повстанцев; ранее я и моя команда служили в войсках специального назначения Народной армии Корейской Народной Демократической Республики. Мы решились прервать сегодняшний матч, чтобы выразить негативное отношение к диктаторскому режиму Ким Чен Ира и объявить о стремлении восстановить мир на Корейском полуострове. Мы хотим подарить нашему народу счастье и добиться самой желанной цели – воссоединения с южными соседями! Ввиду этого я объявляю о прекращении сегодняшнего матча. Повторяю: сегодняшний матч прекращен!

Слова Хана были встречены полной тишиной. Никто из зрителей не казался ни удивленным, ни напуганным. По крайней мере среди тех, кого видел Ким.

– Мои подчиненные заняли позиции на стадионе, – продолжил Хан. – Вы не должны покидать свои места. Оставайтесь на местах, пока вам не разрешат уйти! В случае неповиновения мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!

В это время на поле появились игроки с битами в руках и недоуменно уставились на комментаторскую кабину. Туда было направились судьи, но на полпути остановились – возможно, увидев вооруженных людей. Хан попросил игроков вернуться в раздевалку, судьи двинулись за ними, и через несколько секунд поле опустело. Табло все еще работало; на экране появились слова «Вперед, ястребы!», однако звук был отключен.

Ли приложила рацию к уху и, послушав, передала Киму, что Хан уже связался с японским Кабинетом министров, а самолеты со спецназовцами на борту взяли курс на Кюсю.

Табло показывало двадцать пять минут восьмого. Самолеты с подкреплением прибудут лишь через два часа, минуя воздушное пространство Южной Кореи.

У выходов с трибун беспокойно толпились работники службы безопасности. Хан потребовал, чтобы все полицейские силы были отведены на пять километров от стадиона. То же касалось и техники – любой. Непослушание, сказал он, приведет к расстрелу заложников. Ким уловил недовольный ропот. Теперь всем было ясно, что стадион захвачен, но чем это обернется, никто не понимал.

Ли указала Киму на фанатский сектор – там происходило какое-то движение. Бородатый здоровяк, судя по всему главный у них, заревел в мегафон, обращаясь к Киму:

– Какого черта?!

Его слова были встречены смехом и криками: «Давай, скажи им!»

– Вы что, взаправду из Северной Кореи? – надрывался бородач. – А эта девка рядом с тобой, она что, из «Киппымджо»^[16]?

На трибунах снова засмеялись. Заулыбались даже охранники. Но Ким понял, что смеются они не потому, что здоровяк сказал что-то остроумное, а чтобы побороть свой страх. Табло продолжало работать, рекламные ролики шли один за другим. Усиленный мегафоном голос бородача летал над трибунами. Он настолько осмелел, что встал и не спеша направился к проходу. За ним потянулись другие.

– Второй, второй! – раздался по рации голос Хана. – Немедленно успокойте болельщиков в белом!

Ли вопросительно взглянула на Кима.

– Если подойдут близко к нам, – сказал он, – прикажем остановиться. Не послушаются – сначала стреляем вверх. Ни в коем случае не стрелять по конечностям, пули могут срикошетить!

Фанаты по рядам шли к лестнице.

– Сколько их тут? – спросил Ким.

– Человек двести пятьдесят – триста…

«Этот дурак с бородой просто не понимает всей опасности, – подумал Ким. – Ему просто хочется покуражиться перед нами. Он ничуть не лучше того клоуна из отеля».

Один из охранников попытался остановить бородача, но тот заревел в матюгальник:

– Иди к черту! Почему бы тебе самому не подняться к ним, а? Северная Корея, ёпт! Да пошла она в жопу, Фукуока рулит!

Стадион взорвался от смеха. Даже игроки повылезали из раздевалок, чтобы посмотреть на происходящее. Бородач, сопровождаемый своими товарищами, преодолевал пролет за пролетом.

– Стоять! – закричал Ким. – Еще шаг, и я стреляю!

В толпе возникло движение, словно по воде разошлись круги.

Бородач приосанился и заорал в ответ:

– Ну так стреляй!

Как бы поддразнивая Кима, он сделал еще шаг. Толпа одобрительно загудела.

Ким подумал, что, если он выстрелит в воздух, эти идиоты не остановятся. Без всякого сомнения, они были смертельно напуганы, но страх, доведенный до предела, может сработать как тетива. Стрелять по ногам? А что, если начнется паника? Если они бросятся в атаку, придется использовать «узи», а несколько десятков трупов – не лучший аргумент в переговорах с японским правительством. Болельщики напоминали взбесившихся детей или, того хуже, – зомби. Люди, которые не в состоянии обуздать свой страх, опасны. В конце концов, обезумевшего ребенка можно просто схватить за руку, но что делать с лишившимися разума взрослыми? Как привести их в чувство, как заставить живых мертвецов убраться в могилы?

Ким отступил от прикрывавшей его сзади стены, схватил лежавший у ног гранатомет и велел Ли подать ему гранату.

– Куда вы будете стрелять?

– Неважно! Куда-нибудь.

Ким вскинул оружие и привел его в боевое положение. А потом нажал на гашетку. По стадиону прокатилось эхо от выстрела, и граната полетела к светящемуся табло. Через мгновение вниз посыпался дождь из стекла и пластика, в металлическую крышу ударил сноп искр и повалил серый дым. Болельщики застыли от ужаса, наконец осознав происходящее. Ким опустил гранатомет и шагнул к бородатому фанату.

– Ну что, пристрелить тебя? – сказал он, приставив к его лбу дуло пистолета.

Бородач издал что-то похожее на стон. На белых штанах проступило мокрое пятно.

– Марш на свое место! – скомандовал Ким.

Тот затряс головой, словно нашкодивший ребенок, и поспешил исполнить приказ.

4. «АН‑2»

2 апреля 2011 года

«Какого черта неприятности всегда случаются в субботу?» – подумал Каваи Хидеаки, узнав о захвате корейскими повстанцами стадиона в Фукуоке. В офисе Найтё по выходным и праздникам на случай какой-либо экстренной ситуации всегда оставались несколько сотрудников. У Каваи в этот день был выходной – он просто решил заскочить в контору и проверить свою электронную почту, так как до него дошла информация о том, что из Наквона и Майанг-До в сторону Японских островов вышло довольно крупное соединение северокорейских судов. Судя по спутниковым снимкам Минобороны США, суда были транспортными. Серьезных военных кораблей у северян было мало, да и те обычно держались ближе к берегам полуострова. К отплытию готовилось еще около сотни судов. Это было что-то новенькое. Каваи оперативно связался с резидентами в Южной Корее, Китае и США, но ничего толком не узнал. Он хотел уже ехать домой, но тут по национальному телевидению начали транслировать выпуск новостей. Корреспонденты сообщили, что стадион в Фукуоке захвачен вооруженной группой в разгар бейсбольного матча, открывающего сезон. Что это была за группа – японские экстремисты, организованный преступный синдикат или иностранные террористы – не сообщалось. Вскоре уже все телеканалы, прервав плановое вещание, переключились на Фукуоку. Прямой трансляции, понятно, не предполагалось, но на стадионе располагалось большое количество камер, способных передавать сигнал.

Едва только раздались слова: «Достопочтенные дамы и господа», – сердце Каваи упало. Ему, как заведующему Корейским отделом Найтё, стало ясно, что речь идет о группе из Северной Кореи. Тамошние работники Департамента госбезопасности и служащие Сил специального назначения изучали японский язык, но в своей речи употребляли книжные, архаические обороты. Когда за «достопочтенными дамами и господами» последовало «доброго вечера всем, кто собрался сегодня на этом стадионе», среди собравшихся у телевизора сотрудников Найтё послышались смешки. Но когда этот клоун назвал свое имя и объявил, что он – командир корпуса повстанцев, а ранее служил в войсках спецназа Народной армии КНДР, в помещении моментально наступила тишина. Сотрудники бросились к своим компьютерам и телефонам, не отрывая при этом взгляда от телевизора. Новость ошеломила всех, но никто еще не осознал полностью масштаб бедствия, и поэтому на лицах читалось скорее удивление нежели страх.

Каваи схватил телефон и связался с руководством разведки Южной Кореи. Там уже началась настоящая паника. Каваи засыпали вопросами, что в данной ситуации собирается предпринять японское правительство. Сам он надеялся узнать, кто такой Хан Сон Чин и что это за «повстанческая группа». Но главным был другой вопрос:

– Они уже выставили свои требования?

Ему перечислили пункты: никакой полиции в радиусе пяти километров, никакой техники, на два часа отключить систему противовоздушной обороны в районе Кюсю, недопущение активности авиации Сил самообороны. После некоторого молчания собеседник добавил, что в случае невыполнения требований на стадионе будут расстреляны пятьдесят заложников.

«Кто же, черт подери, – задумался Каваи, – займется этим в правительстве?» Секретарь кабинета^[17] убыл в свой избирательный округ для подготовки выборов, назначенных на начало лета. Три его заместителя находились в Токио, но где их искать? Каваи спросил собеседника, что тому известно о «повстанцах» и кто их лидер. Ему ответили, что Комитет государственной безопасности Северной Кореи уже заявил через посольство в Пекине, что вооруженная группа северокорейских офицеров-повстанцев действует от своего имени, без согласования с руководством КНДР и Народной армии. Хан Сон Чин служил в Восьмом корпусе, полковник, 39 лет.

Голова у Каваи шла кругом. Почему корейцы так быстро откликнулись? Раньше, когда случался какой-то инцидент, например связанный с нарушением территориальных вод, КНДР выступала с официальными заявлениями лишь спустя несколько дней после случившегося.

– Вам ни в коем случае не следует выполнять требования террористов! – сердито кричал голос в трубке. – Требования Северной Кореи нельзя удовлетворять, даже если придется пожертвовать жизнями людей на стадионе!

Никто из вышестоящего начальства до сих пор не связался с Каваи, что означало одно: штаб по управлению кризисной ситуацией при кабмине до сих пор не сформирован. Он закончил разговор и повернулся к телевизору, где без конца крутили сюжет о захвате: «Мы решились прервать сегодняшний матч, чтобы выразить негативное отношение к диктаторскому режиму Ким Чен Ира и объявить о стремлении восстановить мир на Корейском полуострове. Мы хотим подарить нашему народу счастье и добиться самой желанной цели – воссоединения нашего Отечества!» Слушая эти слова на плохом японском, Каваи все больше осознавал, что случившееся – реальность. Он еще раз пробежал взглядом список требований. Ну с полицией все понятно. Но что означает требование о временном отключении системы ПВО? Они хотят нанести ракетный удар? Если это действительно повстанцы, то они не смогут этого сделать. А если нет? Кто эти люди? Каковы их истинные цели? Деньги? Самолет, чтобы скрыться? Куда?

Вдруг помещение огласилось криками ужаса: взорвалось световое табло. Корреспондент пронзительно завопил, что вся крыша стадиона снесена ракетой и, вероятно, уже появились первые жертвы. На экране были видны фонтаны искр и столб черного дыма, поднимающегося вверх. Камера, охватывающая трибуны, показала испуганные лица. Спустя несколько минут телевидение сделало повтор, и кто-то из сослуживцев Каваи заметил, что это напоминает съемки боевика. Взрыв, однако, был гораздо страшнее, чем в кино, пусть и не таким зрелищным, потому что он был настоящим. Тем временем в студии развернулась дискуссия: зачем этим людям потребовалось захватывать целый стадион? Захватить-то они его захватили, но ни о каких своих конкретных целях не сказали ничего.

Вся Япония прильнула к экранам. Бездействие казалось чудовищным. Нужно было срочно созывать Кабинет министров. Но сколько на это может уйти времени? Каваи знал порядок. В случае масштабного стихийного бедствия или террористического акта заместитель секретаря кабинета создает Антикризисный штаб, куда поступает вся информация. Штаб размещается в официальной резиденции премьер-министра. Премьер созывает чрезвычайное совещание кабинета для выработки и утверждения комплекса мер по преодолению чрезвычайной ситуации. То, о чем можно было рассказать в трех предложениях, на практике занимало не менее двадцати часов.

Как только на стадионе рухнуло табло, у Каваи одновременно зазвонили и настольный, и сотовый телефоны. По городскому звонил Ивата, начальник Внутреннего отдела; он срочно потребовал явиться в совещательную комнату. Каваи зашел в уборную, причесался и повязал галстук. Затем вернулся на рабочее место и собрал все документы, которые, по его мнению, могли бы иметь отношение к делу.

Совещательная комната, в которой собирались члены кабинета, находилась на минус втором этаже. Считалось, что это поможет избежать террористической атаки. Хотя какому террористу придет в голову напасть на правительство? Пожалуй, только сами члены кабинета и фантазеры-журналисты верили в то, что Северная Корея, если начнет атаку, то обязательно с каких-нибудь значимых объектов вроде Императорского дворца, резиденции премьера или правительственных зданий. Вероятность нападения на атомную станцию или теракт в высокоскоростном поезде рассматривались уже под номером два. Все эти люди буквально застряли в прошлом.

Правда, два года назад несколько интеллектуалов из штаб-квартиры Министерства обороны предположили, что Северная Корея может захватить какой-нибудь из японских островов. В составе Японии около семи тысяч островов, и четыреста двадцать три из них обитаемы. Подразделению северокорейских коммандос достаточно высадиться на одном из них, перебить местную полицию, взять в заложники жителей – и считай, дело сделано. Не обязательно атаковать крупные населенные пункты или узловые объекты инфраструктуры. Для достижения успеха хватит небольшого отряда с достаточным количеством боеприпасов. Картина, конечно, кошмарная, но обеспечить защиту всех островов не представлялось возможным. Поэтому правительство решило просто закрыть глаза на такой сценарий.

Каваи шел по застеленному матовым линолеумом коридору, когда ему позвонил Сузуки Норикацу и сказал, что уже едет в такси. Сузуки жил в Тачикаве, на железнодорожной ветке Чуо. До работы он добирался не меньше часа. Дом Каваи находился в Мусаси-Сакаи, на той же ветке. Эта железнодорожная линия была весьма популярна у самоубийц, и поезда часто останавливались. Конечно, поездом все равно вышло бы быстрее, но на такси в сложившихся обстоятельствах безопаснее.

– Надеюсь, ты поддержишь Ивату, пока меня нет, – сказал Сузуки, после чего поинтересовался, какого мнения сам Каваи о том, что произошло.

Каваи ответил, что из-за недостатка информации сейчас вряд ли можно сказать что-то определенное, тем более что некоторые факты просто не вписываются в единую картину. Сузуки согласно промычал.

– Я вот чего не понимаю, – добавил он, – что это за «повстанцы»? Как по-твоему, что бы это могло значить?

Каваи открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но Сузуки извинился и стал разговаривать с таксистом. Оказалось, что автомагистраль Чуо закрыта для движения. Возможно, авария, а может быть, это связано с нападением на Фукуоку. Шоссе могли закрыть и из-за проезда правительственного кортежа. Получается, что Сузуки приедет еще позже.

– Мне с трудом верится, что солдаты Народной армии способны восстать, – произнес наконец Каваи.

– Но кто же они тогда, черт бы их побрал?

– Не знаю…

Он и правда не знал.

Сотрудник пресс-службы Кабинета министров сообщил, что премьер-министр скоро прибудет из Мориоки, где он был на партийном съезде; его доставит вертолет Сил самообороны. Секретарь добирался поездом из Окаямы, с пересадкой в Осаке. Министр иностранных дел был в Наре, где проходил «Диалог с гражданами»; для возвращения в Токио ему предоставили частный вертолет, но не хватило горючего, и пришлось садиться для дозаправки в Нагое. Министр внутренних дел, возвращаясь из Ибараки, где принимал участие в открытии музея, застрял в пробке и вынужден пробираться в обход. Из Сагамихары в сопровождении полицейского эскорта выехал министр обороны. Начальник полиции после семинара в Сайтаме отправился на матч между «Задирами» и «Львами». Никто не мог сказать, где находился глава Национальной комиссии общественной безопасности, и связаться с ним по телефону тоже не представлялось возможным.

Единственным высокопоставленным лицом, присутствовавшим в тот момент в совещательной комнате, был заместитель секретаря кабинета Ямагива Киётаки. Ямагиве исполнилось шестьдесят семь, во власть, став депутатом парламента, он пришел после должности в Банке Японии. Членство в партии либералов, самой большой парламентской фракции, позволяло ему избегать явных врагов, но и выделиться там было непросто. Когда в партии произошел раскол из-за того, что часть ее членов не поддержала меры по замораживанию банковских счетов, Ямагива примкнул к «молодым реформаторам». Вскоре те объединились с фракцией демократов, в результате чего возникла партия «Зеленая Япония». Поначалу ее в насмешку называли «Партией зеленого чая», но вскоре она завоевала популярность среди независимых избирателей. В конечном счете «Зеленая Япония» пришла к власти, обойдя коалицию ЛДП – Комэйто^[18], и Ямагива занял высокий пост.

Кроме него в комнате находились начальник Внутреннего отдела Ивата, начальник Центра системной поддержки Кондо, Ёсидзаки из Первого отдела информационно-аналитической службы при Министерстве иностранных дел, Коренага из Второго следственного управления Агентства общественной безопасности, Цубои, представлявший отдел иностранных дел и разведки Национального полицейского агентства (НПА), Кацураяма из Службы безопасности НПА, Ёнасиро из Отдела документации Управления разведки, его коллега Сакурагава из Исследовательского департамента, и, наконец, Хида из Бюро региональной поддержки Министерства внутренних дел. Все, кроме Хиды, так или иначе были связаны с разведкой, хотя никто напрямую никогда не занимался проблемой терроризма. Служба Иваты собирала информацию о политических партиях и профсоюзах, Кондо работал в основном с базами данных. Ёсидзаки анализировал разведданные Государственного Департамента США и ЦРУ. Коренага специализировался на экстремистских организациях и религиозных сектах в Японии, Цубои занимался слежкой за иностранцами, а Кацураяма обеспечивал охрану важных персон за рубежом. Отдел Ёнасиро, как и следовало из его названия, обеспечивал документооборот; Сакурагава был занят выявлением внешних врагов и сбором данных о военной технике, оборудовании и тому подобном. Все они были значительно выше рангом, чем Каваи, и, кроме Иваты, даже не знали о его существовании.

Когда Каваи вошел в кабинет, на него бросили короткие взгляды – кого там еще черти принесли? Ивата уже заканчивал свой доклад.

– …Как минимум десять телекамер на стадионе принадлежат японской вещательной корпорации, и еще коммерческие телекомпании… Кроме того, там есть камеры слежения. Нам сообщили, что всего на стадионе от десяти до двадцати террористов. Двое или трое из них, согласно данным видеонаблюдения, находятся в комментаторской кабине; трое-шестеро – в подсобных помещениях, на трибунах – от пяти до десяти человек. Террористы также могут скрываться в кафе, ресторанах, туалетах и проходах. Это, в определенной степени, связывает руки службе охраны. Нам известно, что напавшие на стадион вооружены пистолетами, автоматами «узи» и гранатометами. Однако, возможно, у них есть и иное оружие, и даже взрывчатка.