Текст книги "Фатерлянд"

Автор книги: Рю Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

Такеи чинно поклонился и сделал рукой движение, словно эстрадный певец после окончания песни.

Канесиро, кажется, сильно впечатлила FAMAS – он принялся хлопать в ладоши. Остальные присоединились к нему. Мацуяма и Феликс заложили пальцы в рот и сопроводили аплодисменты свистом. Орихара поднял сжатые кулаки вверх и подпрыгнул с видом боксера, отправившего соперника в нокаут. Улыбаясь, он обнажил почти все свои зубы – и все смогли убедиться, что они у него темно-коричневого цвета. Вероятно, это было следствием какого-то особого сатанинского ритуала, о котором Мори еще не слышал.

– Где же Такеи-сан достал все это? – негромко произнес сидевший за Мори Окубо.

– Да много где, как мне кажется, – ответил Мори.

Он слышал, что большую часть своего арсенала Такеи приобрел через Россию и Филиппины, и это было не так сложно, как можно было подумать. Поговаривали, что если отправиться на Хоккайдо, на канал Отару, то можно собственными глазами увидеть, как русские моряки продают подросткам пистолеты ТТ. Однако Мори никогда не слышал, что в свободной продаже имеются снайперские винтовки и пулеметы. Благодаря своим связям с йеменскими боевиками Такеи мог связаться с контрабандистами из России и Филиппин, которые платили экипажам торговых судов, чтобы те доставили нужный груз в порт Хаката, бухту Куре или в Кобе. Суда шли под разными флагами, как правило, филиппинскими, Мьянмы, Малайзии и Индонезии. Иногда это были латиноамериканские страны: Панама, Чили или Аргентина. Проще всего было получать оружие из стран бывшего Восточного блока – скорее всего, из-за отсутствия единой базы серийных номеров. Впрочем, на черном рынке всегда можно приобрести АК за сто долларов.

По лицу Кондо по-прежнему катился пот, и он плачущим голосом попросил чего-нибудь попить. Исихара подошел к нему и, потрогав его белый маскхалат, со смехом осведомился, в какую сторону тот смотрел, когда у него случился бой в снежки с белым медведем. Не прекращая своих вихляющих движений, он снова рассмеялся. Никто не мог заранее предсказать, что именно забавного или интересного таится за этим смехом, но сам Исихара явно что-то имел в виду. Он никогда не говорил слишком много, поэтому нужно было просто подождать и посмотреть, что из этого выйдет.

– Что ты хочешь выпить? – спросил Синохара.

– «Покари Свит», – сказал Кондо.

– Я тоже! – одновременно раздалось несколько голосов.

Татено и Хино направились вместе с Синохарой на кухню и вскоре вернулись с подносами, уставленными бумажными стаканчиками с безалкогольными напитками, бутылками с минералкой и картонными пакетами с молоком. Исихара попросил принести ему большой бокал пива, которое с жадностью выпил. Канесиро пил из бумажного стаканчика, ровно наполовину наполненного минеральной водой. Татено и Хино пили чай улун, Синохара и Феликс – молоко, а Кондо вместе с остальными сатанистами предпочли «Покари Свит». Мори с Ямадой остановились на чае. Никто, кроме Исихары, не пил алкоголь. У Мори от спиртного начиналась головная боль, а Ямада рассказывал, как однажды он отведал того, что пил его отец, и его тотчас же вырвало.

В группе Исихары и правда никто не пил. Говорят, алкоголь освобождает сознание. Но никто и не желал освобождения – а что с ним делать? Обычно алкоголь употребляется в компании, а это чревато проблемами. Компании надо соответствовать. Если нарушить расширяющееся под воздействием алкоголя чувство близости, может возникнуть конфликт. Ты, допустим, сидишь и думаешь о чем-то своем, в комнатушке, где просто не продохнуть от ощущения близости, – и остальные могут подумать, что тебе скучно или у тебя неприятности, и в итоге обвинят тебя в том, что ты портишь людям настроение. Еще действует правило: если за стаканом пива или вина кто-нибудь отпустит дебильную шутку, остальные должны заржать. Так что нет – те, кто собираются в барах, пьют и гогочут во все горло, должны быть стерты с лица земли… Большинство ребят из группы Исихары давно уже пришли к такому выводу.

– Джентльмены, прошу вашего внимания! – произнес Такеи. – На очереди у нас дуэт!

Из динамиков зазвучало что-то, напоминавшее детский хор. С лестницы рука об руку спускались Андо, расчленивший однажды свою одноклассницу в парке, и Миядзаки, самый жестокий из сатанистов. Оба были наряжены в темно-синюю форму и камуфлированные шлемы с желтоватыми полупрозрачными визорами, прикрывавшими лица. Андо держал автоматический пистолет, а у Миядзаки был компактный пистолет-пулемет, точно такой же, как у подорвавшего себя накануне офицера Корё. Угловатые скулы Миядзаки выдавались вперед, нос – маленький, словно пачка жевательной резинки, глаза и губы выглядели на лице, как морщины, и были столь же невыразительными, как у каменных идолов с острова Пасхи или как у глиняной статуи ханива^[26]. Даже когда он улыбался, его мимика больше напоминала судорогу или гримасу человека, пытающегося вытащить застрявшую в зубах жилку. В короткий период славы пятерых сатанистов камеры всегда брали именно его лицо крупным планом, как наиболее доказательный пример одержимости дьяволом.

Андо выглядел почти как европеец. У него были смуглая кожа и точеные черты лица. Андо был самым красивым юношей из всей группы Исихары. Впрочем, Феликс тоже обладал приятной внешностью, но длинные веки, маленький рот и нос придавали ему почти карикатурный облик. Такеи утверждал, что, когда он познакомился с Андо, сначала подумал, что перед ним не японец, а скорее араб. После убийства и расчленения одноклассницы Андо утратил большую часть своей сексуальности. Поговаривали, что уже после того, как он распилил туловище девчонки пополам, он занимался сексом с нижней половиной. Однако сам Андо это отрицал и, даже более того, утверждал, что он все еще девственник. Он не был религиозным, тем более не был гомосексуалистом и не занимался мастурбацией. Огромное количество спермы, которую вырабатывал молодой восемнадцатилетний организм, застаивалось внутри него и, вероятно, проникая в кожу, придавало ей странный грязноватый оттенок. Несмотря на красивые черты лица, девочки никогда не обращали на Андо никакого внимания, и даже геи равнодушно проходили мимо. Однажды Мори, отправившись в пункт проката видео, прихватил с собой Андо, так по дороге он заметил, что от парня инстинктивно шарахаются абсолютно все женщины, от девочек до старух.

Резервуар застоявшейся спермы спустился с лестницы вместе с безмолвным Миядзаки и присоединился к остальному воинству, топтавшемуся у нижней ступеньки. Было довольно странно, что Андо и Миядзаки держались за руки, но еще более непонятным было то, что они подпевали детскому хору.

– Что это за песня? – спросил Татено, чтобы отвлечься от мысли о сцепленных руках Андо и Миядзаки.

– «Ах, милые лужки!» – ответил ему Такегучи, жонглируя тремя бомбами – «печеньками».

Ямада добавил, что изначально это была чешская народная песенка, и она всегда одной из первых звучит в программе «Эн-эйч-кей» под названием «Everyone's Songs». Татено удивился было таким познаниям, но Ямада пояснил ему, что просмотрел уйму выпусков этой программы вместе с отцом. Его отец, который превозносил бедность, позволял включать телевизор лишь поздно вечером, так как считал, что ночью электричество стоит дешевле.

– Итак! У Миядзаки, прошу обратить внимание, автомат VZ61, более известный, как «скорпион». Стреляет 7,65‑миллиметровыми патронами со скоростью девятьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Спасибо! А вот у Андо мощный армейский пистолет бельгийской фирмы «Фабрик Насьональ». Я не знаю каких-либо бельгийских песен, тем более что не очень благозвучно было бы поставить сразу две мелодии, поэтому я отдал предпочтение той, в которой все вы, похоже, узнали чешскую народную песню. Что же до формы, то ни в Чехии, ни в Бельгии нет своих спецподразделений, поэтому мне пришлось использовать комплект от австрийской «Айнзатц Коммандо», более известной, как подразделение «Кобра». Данке шён!

Кто-то спросил, не собираются ли теперь Андо и Миядзаки вечно держаться за руки. Они переглянулись и отпустили друг друга; щеки Андо покрылись ярким румянцем, однако Миядзаки остался непроницаем.

– А последним номером нашей программы выступит Тоёхара! Однако для его выхода нужно кое-что дополнительно подготовить, так что объявляется трехминутный перерыв. Всем спасибо!

С этими словами Такеи взбежал по лестнице наверх. Исихара допил пиво и попросил кого-нибудь унести его стакан. Затем он вновь погрузился в свое кресло-качалку и уставился в экран приглушенного телевизора. Там сотрудники департамента водного хозяйства Фукуоки производили осмотр заброшенных зданий, а солдаты инженерного отряда Корпуса Корё рассматривали чертежи совместно с представителями газовой и электрической компании. Позади солдат виднелись два бронетранспортера, а по обеим сторонам дороги стояли припаркованные автомобили строительных компаний и подрядчиков. Было видно, что работы уже начались. Включилась студия, но вдруг на экране возникли красные титры: «Порядка ста двадцати тысяч солдат северокорейских повстанческих войск в настоящее время сосредоточены в четырех портах на Восточном побережье КНДР и готовятся к посадке на суда, направляющиеся в Фукуоку».

– Сомневаюсь, что им действительно это удастся, – пробормотал Мацуяма.

Исихара прибавил громкость телевизора.

– А почему генералиссимус не хочет их арестовать? – спросил Фукуда, но Исихара дал ему щелчка, чтобы тот помолчал и дал смотреть дальше.

На экране появился диктор «Эн-эйч-кей» на фоне трехмерного изображения в виде диорамы.

«Позвольте кратко изложить позицию правительств Японии и Северной Кореи относительно сложившейся на данный момент ситуации, – сказал он с серьезным видом. – Согласно главному печатному органу и национальному телевидению КНДР, а также заявлению посольства КНДР в Пекине, сто двадцать тысяч военнослужащих корейской Народной армии ищут политического убежища за рубежом. Любая попытка атаковать флот или арестовать новоприбывших солдат приведет к тому, что силы Экспедиционного корпуса Корё нанесут удары по японским объектам непосредственно на островах. Поэтому решено в интересах всех сторон воздержаться от каких-либо непродуманных действий. Вместе с тем наше правительство не стало рассматривать вопрос о том, имеет ли смысл каким-либо образом задержать приближающиеся дополнительные силы корейцев, которые прибудут в Фукуоку в течение пятидесяти часов после выхода из портов КНДР».

Затем диктор представил телезрителям эксперта по делам Корейского полуострова. Эксперт с прилизанными волосами долго что-то говорил, поочередно указывая на места нахождения морских портов Северной Кореи на карте.

«Судя по всему, – в частности, сказал он, – большинство повстанческих войск принадлежат Восьмому корпусу, который возглавляют антиамерикански настроенные генералы. У нас есть информация о том, что в состав прибывающих войск входят части из Четвертого корпуса, но в любом случае среди повстанцев преобладает ярый антиамериканизм, что представляет собой серьезное препятствие для проведения политики улучшения отношений с Соединенными Штатами. Восьмой корпус официально именуется Специальным восьмым корпусом, то есть представляет собой соединение сил специального назначения. До настоящего момента Северная Корея отказывается сообщить информацию, вооружены или нет эти силы, и мы не имеем возможности сделать однозначное заключение на сей счет, основываясь на спутниковых данных. Но лично я полагаю, что эти люди вооружены».

– Да что ты говоришь, придурок! – обратился Исихара к человеку в телевизоре. – Что ты тут, в натуре, сопли жуешь?

Действительно, кто бы поверил, что «повстанческие» войска сложат оружие до вторжения на территорию Японских островов. В СМИ господствовало мнение, что Северная Корея ничего не предприняла, чтобы остановить отплытие войск, потому что Ким Чен Ир просто хотел выдворить мятежников из своей страны. Японские морские Силы самообороны развернули в территориальных водах группировку в пятьдесят кораблей, а все военно-воздушные базы, находившиеся на Западном побережье, были приведены в состояние боевой готовности. Силы самообороны, с одной стороны, не делали заявлений о том, что будут атаковать корейские суда, но с другой – не исключалась и такая возможность. Заявление о принятии мер против корейцев означало объявление войны силам Экспедиционного корпуса. И Чо Су Ём в очередной пропагандистской передаче недвусмысленно дал понять, что в этом случае со стороны Корпуса незамедлительно будут предприняты ответные меры.

Сто двадцать тысяч военнослужащих, вероятно, были размещены на четырехсот или около того транспортных судах. За последние три дня были предприняты меры повышенной безопасности в официальной резиденции премьер-министра, в парламенте, Кабинете министров и в Императорском дворце. Кроме того, режим безопасности был введен во всех аэропортах, на крупных вокзалах и прочих важных объектах. Но «Эн-эйч-кей» умолчало о том факте, что если вражеские войска захватят какие-нибудь второстепенные объекты в небольших городках или вторгнутся на некоторые отдаленные острова, то центральное правительство окажется бессильным в такой ситуации. Накануне в одном из еженедельных изданий появилась статья, в которой говорилось, что в правительстве есть партия, ратующая за ограничение влияния Корпуса Корё одной Фукуокой или в крайнем случае островом Кюсю, чтобы спасти остальные территории. Также приводилась цитата некоего политика, который утверждал, что целью мятежников была только лишь Фукуока, а отнюдь не вся Япония: «В любом случае мы должны отслеживать перемещение дополнительных сил корейцев».

Этим бодрым комментарием эксперт завершил свое выступление, ни словом не обмолвившись насчет того, будет ли Фукуока принесена в жертву агрессору, или нет. Впрочем, Мори был убежден, что правительство уже мысленно распрощалось с Фукуокой. Ведь если ты собираешься кого-то бросить или обмануть, то вряд ли будешь оповещать об этом окружающих.

– Так-так! Готовы? Все готовы? Спасибо! И теперь, но отнюдь не в последнюю очередь…

Такеи развел руки в стороны и повысил голос, стараясь завести публику:

– Давай, Тоёхара!

Синохара нажал на клавишу проигрывателя, и из динамиков раздалась знакомая мелодия из известного фильма. Мори точно смотрел его, но никак не мог вспомнить название, пока Феликс не сказал:

– А, «Индиана Джонс»!

Послышались какой-то стук, лязг металла, и Тоёхара начал спускаться по лестнице. По «гостинке» прошел ропот. Даже Андо и пятеро сатанистов одновременно воскликнули: «Вау!», а Исихара отвернулся от телевизора, встал со своего кресла и раскрыл от изумления рот.

Тоёхара спускался, издавая металлический скрежет и останавливаясь на каждой ступеньке. Сапоги с высокой шнуровкой были слишком велики для его коротких ног и доходили почти до коленей. Должно быть, подметки были подбиты металлом, отчего и происходили эти лязгающие звуки. Полы черной форменной куртки достигали голенищ сапог, а на голову был наброшен капюшон. Шлем зеленого цвета был слишком мал для бритой головы Тоёхары и напоминал вылезшую погреться на солнце черепаху. Бо́льшая часть лица Тоёхары была скрыта противогазом с резиновой трубкой в районе рта для фильтрации ядовитых газов, но и противогаз был ему мал, отчего резина маски глубоко врезалась в щеки и подбородок. С шеи на ремнях свешивались странные на вид оптические приборы, а под курткой виднелся бронежилет, к которому было пристегнуто множество разных предметов, громыхавших при каждом шаге. В обеих руках Тоёхара держал по винтовке, а в пристегнутой к поясу кобуре был еще пистолет.

Ограниченный обзор и тяжелые сапоги заставляли его спускаться осторожно, ставя обе ноги на одну ступеньку. Силуэт Тоёхары сделался почти круглым. Он не был похож на солдата; впрочем, он не был похож даже на человека – скорее, на робота из «Звездных войн» или «Звездного пути». Но Тоёхару знали, как парня серьезного и по-своему чувствительного, поэтому никому не пришло в голову смеяться.

Когда он спустился с последней ступени, стало слышно его дыхание, перекрывшее даже тему из «Индианы Джонса». Мори, которого в школе звали Паровой Свисток за тяжелое и хриплое дыхание, и то дышал тише. После того как старший брат расправился с родителями, Мори отправили в приют неподалеку от дома родителей отца. В самом начале его пребывания там его отрядили на ферму, где выращивался крупный рогатый скот. Но ему не повезло: на ферме происходил забой коров, и Мори услышал, как они ревут, когда их убивают ударом прикрепленного к металлическому брусу шипа. Этот звук заставлял Мори приседать на корточки, зажимая руками уши, плача и чувствуя, как жизнь выходит из него самого. Сейчас дыхание Тоёхары напомнило ему тех несчастных коров.

Все видели, что с каждым шагом Тоёхаре становится хуже, и, когда он спустился, его инстинктивно подхватили под руки.

До этого Канесиро каждый раз пристально разглядывал униформу и оружие, но при виде Тоёхары он скривился, словно от боли, и отвернулся. Такегучи и Фукуда перестали развлекаться со своими бомбами – «печеньками» и убрали их обратно в сумку. Ямада пролил чай прямо на бежевый пиджачок из Гондураса, но даже не заметил этого. Феликс и Мацуяма на этот раз не стали аплодировать, как они делали раньше, а остались сидеть, склонив головы и обняв руками колени. Пятеро сатанистов стояли неподвижно, а Андо с открытым ртом попытался спрятаться за Миядзаки. Даже Исихара утратил свой обычный апломб.

– Ух ты, Тоёхара! – пискнул кто-то.

Один только Такеи оставался в приподнятом настроении. Мори вспомнил, как он читал о военных кино– и фотокорреспондентах. Эти люди продолжали ловить удачный кадр даже во время тяжелых артобстрелов, начисто позабыв о страхе.

Дыхание Тоёхары действовало не только на органы слуха – оно отдавалось в мозгу и груди. Когда его сапоги грохнули по полу: «Бум-бум!» – всем стало жутко. Ремни, подвесы и бронежилет издавали неприятный звук, капюшон шевелился от ветра, что врывался в открытое окно, гофрированная трубка противогаза медленно покачивалась из стороны в сторону. Трубка была слишком короткая, чтобы напоминать хобот слона, и слишком длинная для свиного рыла. Под маской противогаза невозможно было различить выражение лица Тоёхары.

Он остановился, поднял оба ствола над головой и попытался издать мятежный клич. Но маска держалась крепко, и вопль Тоёхары прозвучал, как высокий визгливый выдох. Споткнувшись о собственные сапоги, он встал рядом с Андо и пятью сатанистами. Резина маски была растянута почти до разрыва, так как голова Тоёхары была размером с футбольный мяч; линзы смотровых отверстий были удалены друг от друга настолько, что казалось, будто у Тоёхары глаза расположены по бокам головы.

– Хорошо, Тоёхара! Спасибо! – сказал Такеи, до сих пор не утративший приподнятого настроения. Он сделал жест правой рукой и стал представлять публике нацепленное на Тоёхаре снаряжение. Мори почувствовал, что ему не хватает воздуха. – Посмотрите все! Вы видите? Это израильский автомат «узи» – король всех автоматов. Калибр девять миллиметров, скорострельность – шестьсот выстрелов в минуту, джентльмены. Большое спасибо! А вот как насчет этого? Гордость израильской военной промышленности – снайперская винтовка «галиль». Она может стрелять патронами 5,56 на 45 миллиметров, но также годятся патроны 7,62 на 51 миллиметр, что значительно увеличивает радиус действия. Спасибо! То, что висит на шее Тоёхары, – прибор ночного видения израильского же производства с новейшей функцией инфракрасного видения; противника можно различить даже сквозь бетонную плиту. Все видели, так? Теперь позвольте перейти к форме, которая так удачно сидит на Тоёхаре! Комплект поступил прямо от израильского контртеррористического подразделения ЯМАС. Это не копия, а вполне настоящая вещь. Бойцы ЯМАС используют ее во время операций на границах с Палестиной и Ливаном. Спасибо!

Такеи еще раз сделал характерный жест рукой, как будто он ведущий викторины, участник которой только что выиграл небольшое состояние или поездку на Гавайи.

– Уверен, что вы узнаете музыку. Я не знаю еврейских народных песен, поэтому выбрал музыку из фильма еврейского режиссера Спилберга-сан! Спасибо… Вот пистолет, но не из Израиля, а из США. Это «кольт» – 1911 сорок пятого калибра, чудовище, стреляющее патронами калибра 11,43 миллиметра. Я выбрал его для, так сказать, компании, ибо США и Израиль – это что-то подобное сиамским близнецам. Спасибо всем большое. На этом наш вечер окончен.

Такеи ожидал очередной волны оваций, но жестоко ошибся. Вид Тоёхары вверг всех в мрачное уныние. Тот не мог говорить из-за сдавливавшего его лицо противогаза. Мори отвернулся – его воротило от этого зрелища. Это было все равно что смотреть на публичное унижение друга или на стриптиз в исполнении старухи. В Тоёхаре он видел самого себя. Вероятно, остальные ребята чувствовали то же самое. Несмотря на то что после спуска с лестницы Тоёхара почти не мог дышать, он продолжал размахивать оружием и пытался что-то кричать. Но чем добросовестнее он старался сыграть свою роль, тем страшнее и смешнее выглядел. Однако Мори знал, что Тоёхара с самого детства был страшным человеком.

Представление закончилось, но никто больше не хлопал. Все как-то сгорбились, уставившись в пол. Бушевавшее еще несколько минут назад веселье куда-то исчезло. Участники шоу положили свои винтовки и автоматы на пол, а кобуры с пистолетами, отцепив, сложили на стол. Кондо стащил с себя зимний маскхалат и теперь вытирал пот с груди и лица. Фукуда и Такегучи с подергивавшимися физиономиями быстро убрали свою взрывчатку в дюралевый ящик.

Исихара, необычно даже для него суровый и недовольный, приказал Татено и Синохаре снять с Тоёхары противогаз и форму.

– Что, прямо здесь? – с сомнением спросил Татено, предвидя результат.

– Нет, – ответил Исихара и указал на отделенную ширмой кухню. – Там.

Это было разумно – никто не хотел видеть потное и пропахшее резиной лицо Тоёхары.

– Что такое? – спросил Такеи, по-прежнему улыбаясь и не обращая внимания на общее настроение.

Исихара оглядел лежавшее на полу оружие и наклонился, чтобы подобрать автомат АК.

– Тебе нравится, Исихара-сан? Если нравится, бери.

Такеи запустил пальцы в крашеные волосы, при этом его лицо оставалось пустым, словно у призрака. По его тону было понятно, что он все еще ожидает положительной оценки предпринятых усилий.

– Он всего один, верно? – спросил Исихара, постукивая стволом автомата по полу.

– Нет же, – ответил Такеи, не совсем понимая вопрос. – Это АКМ, но еще есть АК‑74 и другие штурмовые винтовки. У нас есть и М16, и FAMAS…

Исихара наклонил голову в одну, затем в другую сторону и сказал:

– Я имею в виду, у нас есть только по одному экземпляру каждой винтовки или пистолета?

Такеи озадаченно посмотрел на него и обвел взглядом присутствующих, как бы ища поддержки. Он никак не мог понять, к чему клонит Исихара, и Мори тоже был в затруднении на сей счет. В этот момент в комнату вернулся разоблачившийся Тоёхара, которого с обеих сторон поддерживали Татено и Синохара. На нем были только широкие боксерские трусы и футболка, и от всей поверхности тела валил пар. От бедолаги несло резиной, и он все еще никак не мог отдышаться. Неуверенно глядя на остальных, он явно желал узнать, хорошо ли справился со своей задачей.

Исихара протянул было руку, чтобы ободряюще похлопать его по плечу, но вдруг отшатнулся, увидев следы от противогаза на лице и верхней части головы. Вокруг глаз остались глубокие борозды от линз, также были заметны вдавленные следы на подбородке и лбе. Хуже всего выглядела багровая полоса на бритом белоснежном черепе от слишком маленького шлема. Плоть выпирала сверху и снизу этой жуткой полосы, отчего голова Тоёхары поразительно напоминала неочищенный арахис.

Исихара подошел к столу, на котором лежали пистолеты.

– Тут тоже по одному пистолету, так?

Такеи судорожно дернул ртом, словно почувствовав себя несправедливо обвиненным, и ответил:

– Полагаю, тут достаточно оружия. Здесь и пистолеты, и штурмовые винтовки, и снайперские тоже имеются. Есть также автоматы и гранатомет. Всего семнадцать единиц. А нас двадцать человек. Но ведь есть еще ручные гранаты и взрывчатка. Пока у нас не будет возможности попрактиковаться в стрельбе, я считаю, что всего этого достаточно.

Кто-то кивнул в знак согласия. Такеи начал раздражаться, а Исихара недовольно хмурился, отчего в комнате стало заметно ощущаться напряжение.

– И сколько же у нас боеприпасов? – спросил Исихара.

– Около ста выстрелов на каждый пистолет, – ответил Такеи, – двести на каждую штурмовую винтовку, по сто на снайперскую, триста на каждый автомат и пятьдесят выстрелов для гранатомета. Вполне достаточно для сражения!

– Ну да. А-йя-йяй! А я говорю, это не оружие для сражения! Это больше похоже на коллекцию, на хобби.

При слове «хобби» с лица Такеи разом исчезли все краски. Да и у всех это слово вызывало омерзение. Мори сразу представил стариков или женщин, которые от нечего делать играют в крокет. У него самого никогда не было никакого хобби, как и у остальных. Хобби! Те, у кого есть хобби, не разделывают на части одноклассниц, не совершают поджогов, не убивают кондукторов самурайским мечом, не взрывают массажные салоны и не придумывают истории об одержимости дьяволом. Синохара, конечно, разводил своих ужасных пауков и жаб, но для него это было призвание, а не хобби. Хобби, с чем бы оно ни было связано, требует денег, времени и душевного равновесия, а у них все это было в большом дефиците. Поэтому словечко Исихары поразило до глубины души.

– Это не оружие для сражения? – спросил Такеи, чувствуя, как у него наливается кровью лицо. – Что вы имеете в виду? Это настоящее оружие со всего мира! Да вы знаете, что́ мне пришлось пережить, чтобы собрать его под самым носом у властей.

– Я просто обратил внимание на то, – сказал Исихара, – что все эти штуки разных калибров. А это означает, что для них требуются различные боеприпасы. Так ведь? Вот это, то что ты держишь в руках, напоминающее соленого лосося, – какой у него калибр?

Такеи посмотрел на штурмовую винтовку.

– Этот штурмовая винтовка «Хеклер и Кох» G11. Калибр четыре семьдесят три на тридцать три миллиметра.

– Я не запомнил всех эти подробностей во время показа, – вздохнул Исихара. – Разъясни-ка еще раз.

Такеи стал бережно перебирать лежащие перед ним стволы.

– М16 имеет калибр пять пятьдесят шесть на сорок пять миллиметров. АКМ – семь шестьдесят два на сорок девять. АК‑74, «калашников», – пять сорок пять на тридцать девять. FAMAS имеет тот же калибр, что и М16. Пистолеты… От «Фабрик Насьональ» и у «беретты» – девять на девятнадцать, «Токарев» – семь шестьдесят два на двадцать пять, кольт-одиннадцать сорок три на двадцать три, «смит-вессон» – десять на двадцать три. Что до автоматов, то «узи» – девять на девятнадцать, «томпсон» имеет одиннадцать двадцать пять на двадцать три, «скорпион» – семь шестьдесят пять на семнадцать, Драгунов и «галиль» – по семь шестьдесят два, но они различаются по длине гильзы.

– О, видишь! – ответил Исихара. – Такеи, ты мудак. Лет двадцать назад я бы поднатужился, спустил штаны и окатил тебя тугой струей поноса.

Он простер руки и обратился к рядам уложенного на полу и столе оружия:

– О вы, жалкие, жалящие, одинокие насекомые, о безмятежные! Придите ко мне, и я возьму вас так крепко, пока не сведет задницу! Но послушайте меня: здесь нет для вас ни друга, ни счастья. И никто в этом не виноват, кроме этого старого дурака Такеи.

Исихара медленно поднял голову, сложил руки на груди и закрыл глаза, словно в молитве.

Слушая эту речь, похожую на импровизированное стихотворение, Мори подумал, что начинает понимать, куда клонит Исихара. Видимо, остальные тоже догадались и стали перешептываться.

– У всех «корейцев» есть АК и «скорпионы», так ведь? – сказал Татено Хино.

– А я понял, – заметил Мацуяма, обращаясь к Фукуде, – если калибры оружия разные, то ты не сможешь поделиться своими боеприпасами с товарищами во время боя.

Феликс тем временем говорил Ямаде, что патроны НАТО стандартизованы на калибр 5,56 миллиметров, а Такегучи объяснял, что хотя оружие у бельгийцев, итальянцев, французов и немцев разное, но патроны-то у всех одинаковые, и ими можно стрелять из различных систем. Андо сказал Такегучи, что во время холодной войны, страны Запада и Восточного блока использовали разные калибры, чтобы их собственные боеприпасы были бесполезны для противника.

– Большинство из нас никогда и в руках-то не держали настоящего пистолета, – сказал Фукуда, – так что нужно больше практики.

– А как нам тренироваться группой, если все оружие разного калибра? – поинтересовался Ямада.

– Вообще, непонятно, где он нашел столько разного оружия? – сказал Хино.

– А почему он не заказал стволы одного калибра? – задал вопрос Канесиро, ни к кому конкретно не обращаясь.

Сибата посетовал, что у всех разный размер одежды, и, если это учесть, форма, которую достал Такеи, смотрелась бы потрясающе. Но Сато возразил ему, что они не в школьном клубе военной истории, а Миядзаки добавил, что, в общем-то, это и не конкурс моды.

– Сражаться – не значит выглядеть одетым с иголочки, – пробормотал Орихара.

А Кондо, вытирая потные ладони, недоуменно осмотрел маскировочный халат советского спецназа и сказал:

– Зимний камуфляж? В Фукуоке? Весной?

Никто, однако, не стал высказывать свои критические замечания непосредственно Такеи. Впрочем, ребята не привыкли, да и не желали конфронтации в любом ее проявлении. Когда кто-нибудь из них делал карри, и блюдо выходило вкусным, все молча съедали его, бормоча что-то вроде: «Хм, а неплохо получилось!» Никому даже в голову не приходило обернуться и крикнуть: «Эй, Мори! Ты сегодня великолепен!» А если еда получалась не очень, то, куснув пару раз, ее оставляли почти нетронутой, но никто никому не высказывал претензий. И чувства неудачливого повара не страдали, хотя он и понимал, что на этот раз облажался. Никто из них не привык к открытой критике, поэтому, когда им что-то не нравилось, они предпочитали молчать. Эта была мудрость детей, выросших во враждебном окружении и не способных доверять никому.

Когда Мори поместили в сиротский приют, первое время он вообще был не в состоянии разговаривать с кем-либо. Став свидетелем убийственной ярости своего брата, он приходил в ужас от необходимости контактировать с людьми. Тогда психолог, работавший с ним, придумал оригинальный метод. Между собой и Мори он посадил куклу и стал использовать ее как посредника в переговорах. Куклу он назвал Сьюзи.